Текст книги "Сталинская премия по литературе: культурная политика и эстетический канон сталинизма"

«Количество премий – элемент формальный…»: Обретение соцреалистического многообразия

За день до утвержденной даты публикации в центральной печати постановления о присуждении Сталинских премий, 20 декабря 1940 года, Совнарком СССР во главе с В. М. Молотовым неожиданно для всех принял постановление № 2600 «О присуждении Сталинских премий по науке, искусству и литературе»301301
  Опубликовано в кн.: Сталинские премии: Справочник. М., 1945. С. 17–18. Этому постановлению предшествовало решение ЦК ВКП(б); см.: [Выписка из протокола № 24 заседания Политбюро ЦК от 20 декабря 1940 г.; пункт 124] «О присуждении Сталинских премий по науке, искусству и литературе» // РГАНИ. Ф. 3. Оп. 53а. Ед. хр. 1. Л. 22–23.


[Закрыть], итоговый вариант которого был опубликован в «Правде» почти три недели спустя (12 января 1941 года)302302
  См.: В Совнаркоме СССР. [Постановление СНК СССР № 2600] Об изменении порядка присуждения Сталинских премий по науке, изобретениям, литературе и искусству, 20 декабря 1940 г. // Правда. 1941. № 12 (8429). 12 января. С. 1.


[Закрыть].

В этом документе содержался ряд принципиальных поправок к постановлению № 400 от 25 марта 1940 года «О порядке присуждения премий имени Сталина»:

– отложено принятие решений по Сталинским премиям в различных областях науки и искусства;

– изменен исходный критерий, связанный с временным промежутком создания произведений: премия могла быть присуждена за работы не только 1940 года, но и «за работы последних шесть лет, начиная с 1935 года» (позднее эта формулировка будет изменена; ср. в «Правде»: «…за работы последних 6–7 лет»);

– свои предложения Комитет должен был представить на утверждение в Совнарком СССР до 5 января 1941 года (позднее срок будет сдвинут на 10 дней; ср. в «Правде»: «…к 15 января 1941 года»);

– главное изменение касалось количества премий за выдающиеся работы в области науки и искусства: по три премии первой степени и пять премий второй степени выделялось для музыки, живописи, скульптуры, архитектуры, театрального искусства и кинематографии и еще по три премии первой степени303303
  По отделу художественной прозы в 1941 году будут дополнительно присуждены также три премии второй степени.


[Закрыть] для каждой из областей литературы (проза, поэзия, драматургия и литературная критика).

Из этого постановления следовало, что Комитету необходимо экстренно возобновить работу, так как до дня представления документов в Совнарком оставалось около двух недель. И уже 24 декабря 1940 года304304
  На заседании присутствовали: В. И. Немирович-Данченко, А. В. Александров, Н. Н. Асеев, И. Г. Большаков, В. А. Веснин, А. М. Герасимов, Р. М. Глиэр, А. Б. Гольденвейзер, И. Э. Грабарь, А. С. Гурвич, С. Д. Меркуров, С. М. Михоэлс, А. Г. Мордвинов, И. М. Москвин, В. И. Мухина, Н. Я. Мясковский, С. А. Самосуд, Р. Н. Симонов, И. Я. Судаков, А. А. Фадеев, М. Б. Храпченко, Ю. А. Шапорин (см.: Протокол пленарного заседания (по экстренному созыву) Комитета по Сталинским премиям при СНК СССР в области литературы и искусства, 24 декабря 1940 г. // РГАЛИ. Ф. 2073. Оп. 1. Ед. хр. 3. Л. 16).


[Закрыть] в 14:00 в новом репетиционном помещении МХАТа состоялось очередное пленарное заседание, открывшееся чтением В. Я. Виленкиным текста постановления Совнаркома № 2600 от 20 декабря 1940 года в его первоначальной редакции. Баллотировку следовало окончить к 3 января 1941 года, чтобы 4 января подготовить всю необходимую документацию для представления в Совнарком. Характер работы Комитета в этот период определялся довольно жесткими временными рамками: из‐за спешки было решено не обращаться к общественным организациям за выдвижением новых кандидатур на премии, но уведомить их (только всесоюзные отделения)305305
  В связи с поступившим от Комитета известием 25 декабря 1940 года в Институте мировой литературы состоялось экстренное совещание руководителей отделов и групп (присутствовали Н. П. Белкина, Д. Д. Благой, Н. К. Гудзий, Б. П. Козьмин, Т. Л. Мотылева, М. И. Серебрянский и М. М. Юнович). На нем обсуждался вопрос о выдвижении дополнительных кандидатур на премию (ранее были выдвинуты «Тихий Дон» Шолохова и «История римской литературы» Покровского). Было решено рекомендовать «Севастопольскую страду» С. Сергеева-Ценского, «Землю в ярме» и «Пламя на болотах» В. Василевской, «Песни и поэмы» Джамбула, «Страну Муравию» А. Твардовского (позднее текст был вычеркнут из протокола), «Джангар» в переводе С. Липкина, «Витязя в тигровой шкуре» Ш. Руставели в переводе Ш. Нуцубидзе (см.: АРАН. Ф. 397. Оп. 1. Д. 58. Л. 21).


[Закрыть]. Также было принято решение, что отвергнутые ранее произведения 1940 года вновь могут быть рассмотрены в качестве претендующих на премию. Тогда же А. Фадеев коснулся вопроса о возможности посмертного присуждения наград, что еще раз утвердило примат книги над индивидуально-авторским началом:

У меня такой вопрос. За эти шесть лет были великолепные произведения авторов, которые умерли. Например, Макаренко написал историческую прямо сказать вещь «Педагогическая поэма» (1933–1935; отдельным изданием текст вышел в 1937 году (М.: Художественная литература) со значительной редакторской правкой и цензурными купюрами жены писателя306306
  См. об этом: Hillig G. A. S. Makarenko, «Pedagogičeskaja poèma». Teil 1: Eine textologische Untersuchung // Studia Slavica. Beiträge zum VIII. Internationlen Slawistenkongress in Zagreb 1978. Giessen, 1981. S. 267–315; Хиллиг Г. 50-летие публикации «Педагогической поэмы» // Svantevit. Dansk tidskrift for slavistik (Århus). 1984. № 1–2. С. 181–188; Хиллиг Г. В поисках истинного Макаренко: Русскоязычные публикации (1976–2014). Полтава, 2014.


[Закрыть]. – Д. Ц.), которая является общепризнанной вещью для педагогов, для художников. Малышкин написал «Люди из захолустья» (1937–1938. – Д. Ц.). Ведь они не виноваты, что они умерли, а вещи все-таки остались жить307307
  Стенограмма пленарного заседания Комитета по Сталинским премиям, 24 декабря 1940 г. // РГАЛИ. Ф. 2073. Оп. 1. Ед. хр. 1. Л. 279.


[Закрыть].

Ил. 6–7. Проект постановления СНК СССР «Об изменениях порядка присуждения Сталинских премий по науке, изобретениям, литературе и искусству», 20 декабря 1940 г. // РГАНИ. Ф. 3. Оп. 53а. Ед. хр. 1. Л. 26–27.

Инициативу премировать тексты умерших авторов Комитет поддержал: М. Храпченко определил, что получать выплату в таком случае должны наследники, следом А. Гурвич отметил: «Если эти произведения будут лучшие, то они будут двигать искусство вперед. Я считаю, что они должны получать премию»308308
  Там же. Л. 280.


[Закрыть]. Забегая вперед, отметим, что ни Макаренко, ни Малышкин премию посмертно не получат, однако в дальнейшем эта практика будет реализована (посмертно премии получат С. Нерис, А. Толстой, В. Я. Шишков). Это обстоятельство, наряду с некоторыми другими, позволяет не только судить об ориентации Комитета непосредственно на текст, но и делать выводы относительно специфики культурной ситуации позднего сталинизма. Решением этих общих вопросов пленум завершился, далее работа проходила в формате секционных заседаний, которые не стенографировались.

29 декабря 1940 года 309309
  На заседании присутствовали: В. И. Немирович-Данченко, Р. М. Глиэр, А. П. Довженко, А. В. Александров, Н. Н. Асеев, И. Г. Большаков, В. А. Веснин, А. М. Герасимов, А. Б. Гольденвейзер, И. Э. Грабарь, А. С. Гурвич, А. Е. Корнейчук, Е. М. Кузнецов, Янка Купала, С. Д. Меркуров, С. М. Михоэлс, А. Г. Мордвинов, И. М. Москвин, В. И. Мухина, Н. Я. Мясковский, И. Я. Судаков, А. Н. Толстой, А. А. Фадеев, М. Б. Храпченко, Ю. А. Шапорин, Ф. М. Эрмлер (см.: Протокол пленарного заседания Комитета по Сталинским премиям, 29 декабря 1940 г. // РГАЛИ. Ф. 2073. Оп. 1. Ед. хр. 3. Л. 17).


[Закрыть] состоялось следующее заседание, на котором, помимо внесения ясности в вопрос о присуждении премии за произведения уже умерших авторов (Совнарком дал некатегорический ответ: решение о премировании будет зависеть от «художественной значимости» произведений и иных обстоятельств, которые подробно не пояснялись), были выдвинуты рассмотренные и рекомендованные литературной секцией кандидаты310310
  См.: Стенограмма пленарного заседания Комитета по Сталинским премиям, 29 декабря 1940 г. // РГАЛИ. Ф. 2073. Оп. 1. Ед. хр. 2. Л. 28–29. Список поэтических и литературно-критических произведений приведен в стенограмме заседания от 30 декабря (см.: Стенограмма пленарного заседания Комитета по Сталинским премиям, 30 декабря 1940 г. // Там же. Л. 48–54, 59). В архивном фонде в РГАЛИ не сохранились полные списки представленных в Комитет кандидатур с указанием выдвинувшей организации.


[Закрыть].

Прозаические:

одобренные: «Тихий Дон» (опубл. в 1928–1940) М. А. Шолохова; «Педагогическая поэма» (опубл. в 1933–1935) А. С. Макаренко; «Севастопольская страда» (опубл. в 1939–1940) С. Н. Сергеева-Ценского; «Гвади Бигва»311311
  Текст Л. Киачели секция рекомендовала в случае, если невозможным окажется присудить премию умершему Макаренко.


[Закрыть] (пер. с груз. Е. Гогоберидзе; опубл. в 1940) Л. Киачели;

отклоненные: «Пламя на болотах» (пер. с польск. Е. Гонзаго; опубл.: Интернациональная литература. 1940. № 5–6) В. Л. Василевской; «Белеет парус одинокий» (опубл. в 1936) В. П. Катаева; «Бруски» (опубл. в 1928–1937) Ф. И. Панферова; «Одноэтажная Америка» (опубл. в 1936) И. А. Ильфа и Е. П. Петрова; «Хлеб» (опубл. в 1937), «Петр Первый» (частично опубл. в 1930–1934312312
  Позднее (в 1944–1945 годах) текст первой книги романа будет серьезно переработан Толстым (см. об этом: Акимова А. С. Исправленный «Петр Первый»: К истории текста романа А. Н. Толстого // Studia Litterarum. 2016. № 3–4. С. 262–277).


[Закрыть]) и неоконченный роман «Хождение по мукам»313313
  С 1925 года Толстой начинает редактировать романный текст «Хождения по мукам» (первый в трилогии с одноименным названием; с 1928 года – «Сестры»), ранее опубликованный за границей в двух вариантах: в журнальном («Современные записки» (Париж). 1920. № 1–2; 1921. № 3–7) и в формате отдельного книжного издания (Берлин; М., 1922). В результате правки середины 1920‐х – начала 1940‐х годов роман был сокращен писателем практически на треть. См. подробнее: Воронцова Г. Н. 1) Текстологические принципы издания // Толстой А. Н. Хождение по мукам. М., 2012. С. 400–411 («Литературные памятники»); 2) Роман А. Н. Толстого «Хождение по мукам» (1919–1921): Творческая история и проблемы текстологии. М., 2014.


[Закрыть] (опубл. в СССР в 1925–1943) А. Н. Толстого314314
  Толстой попросил не выдвигать «Хождение по мукам» и «Петра Первого» на премию, поскольку работа над текстами не была завершена (см.: Стенограмма пленарного заседания Комитета по Сталинским премиям, 29 декабря 1940 г. // РГАЛИ. Ф. 2073. Оп. 1. Ед. хр. 2. Л. 29).


[Закрыть]; «Пархоменко»315315
  Подробнее об истории создания романа см.: Иванов Вяч. Вс. Из архива Всеволода Иванова: Работа над пьесой об убийстве Павла Первого // Иванов Вяч. Вс. Избранные труды по семиотике и истории культуры. М., 2000. Т. 2. С. 520–544.


[Закрыть] (опубл. в 1938–1939) Вс. Вяч. Иванова; «Всадники» (опубл. в 1935) Ю. И. Яновского; «Тавриз туманный» (опубл. в 1939–1940) М. Ордубады; неоконченный роман «У Днепра» (пер. с евр. Б. Черняка; опубл. в 1935) Д. Р. Бергельсона.

Поэтические:

одобренные: «Маяковский начинается» (опубл. в 1940316316
  Асеев Н. Н. Маяковский начинается. М.: Сов. писатель, 1940. Это издание было подписано в печать 25 февраля 1940 года. В примечаниях к сборнику стихотворений и поэм Асеева в большой серии «Библиотеки поэта» (М.: Сов. писатель, 1967. С. 702) А. А. Урбан и Р. Б. Вальбе ошибочно называют первым издание поэмы в «Роман-газете» (№ 3, М.: Гослитиздат, 1940), но оно было подписано в печать только 19 мая. Эта же ошибка допущена и в библиографическом указателе «Русские советские писатели. Поэты» (М., 1978. Т. 2. С. 8). Подробнее об этом см.: К творческой истории поэмы «Маяковский начинается» // Из истории советской литературы 1920–1930‐х годов. М., 1983. С. 438–530 («Литературное наследство». Т. 93).


[Закрыть]) и «Высокогорные стихи» (опубл. в 1938) Н. Н. Асеева; «Чувство семьи единой» (опубл. в 1938) П. Г. Тычины; «От сердца» (опубл. на белорус. яз. в 1940; издание на рус. яз. – М.: ГИХЛ, 1941) Я. Купалы (И. Д. Луцевича);

отклоненные: «Страна Муравия» (опубл. в 1936) А. Т. Твардовского; «Стихи» (опубл. в 1935) С. Вургуна; «Детство вождя» (пер. с груз. Н. Тихонова; впервые опубл. под заглавием «Сталин. Детство и отрочество» в 1940) Г. Н. Леонидзе; «Бессмертье» (опубл. в 1935–1937) Н. П. Бажана; «Стихи» (пер. с груз. под ред. В. Гольцева; опубл. в 1935) С. И. Чиковани; «Тень друга» (опубл. в 1936) Н. С. Тихонова; «Великий перелом»317317
  Текст Маркиша с таким названием не публиковался ни в одном советском издательстве. Примечательно, что имя еврейского поэта, как и имя Зощенко, не встречается в библиографических изданиях, посвященных советской литературе и напечатанных до конца 1950‐х годов, так как в конце января 1949‐го поэт был арестован по делу Еврейского антифашистского комитета и расстрелян 12 августа 1952 года.


[Закрыть] П. Д. Маркиша; «Царицынская эпопея» (опубл. по-русски под заглавием «Книга о богатырях» в 1940) Н. Зарьяна; а также ряд других текстов, среди которых песни М. В. Исаковского318318
  Песни Исаковского активно издавались в конце 1930‐х – начале 1940‐х годов. Среди опубликованных сборников следует отметить: «Песни» (Смоленск: Смолгиз, 1938); «Стихи и песни» (М.: Гослитиздат, 1938); «Стихи и песни» (М.: Правда, 1940); «Избранные стихи и песни» (М.: Гослитиздат, 1940). Вероятным «секретом успеха» Исаковского было наличие в песнях сюжетной составляющей и демократичность их языкового оформления.


[Закрыть], стихи А. С. Исаакяна319319
  Переводы стихотворений Исаакяна публиковались в центральной периодике, но первый полноценный сборник вышел лишь в 1945 году в Гослитиздате в авторизованном переводе.


[Закрыть], Л. М. Квитко320320
  Сборники переведенных с идиша детских стихотворений Квитко активно издавались в 1930‐е. Вероятно, экспертами обсуждался сборник «Стихи» (М.: Правда, 1938).


[Закрыть], С. И. Кирсанова321321
  Стихотворения Кирсанова были опубликованы в сборниках «Дорога по радуге. Стихи и поэмы: 1925–1935» (М.: Гослитиздат, 1938) и «Четыре тетради» (М.: Сов. писатель, 1940).


[Закрыть], А. Д. Кушнерова322322
  По всей видимости, переводы стихотворений Кушнерова с идиша печатались в периодике, но полноценных книжных изданий в СССР не выходило.


[Закрыть], С. В. Михалкова323323
  На момент заседания несколько сборников Михалкова могли быть предметом обсуждения комитетчиков: «Мои стихи» (М.: Сов. писатель, 1938); «Стихи» (М.: Правда, 1938); «Веселые стихи» (М.: Детиздат, 1940).


[Закрыть], детские стихи С. Я. Маршака324324
  В 1930‐е вышло несколько сборников детских стихов Маршака: «Наш отряд: Стихи» (Л.: Детиздат, [1938]); «Веселый день: Стихи и сказки» (М.; Л.: Детиздат, 1939); «Стихи» (М.: Детиздат, 1940).


[Закрыть].

Драматургические:

одобренные: «Человек с ружьем» (опубл. в 1937) Н. Ф. Погодина; «Вагиф» (пер. с азерб. В. Гурвича325325
  До Гурвича пьесу Вургуна в 1939 году перевел Л. Г. Зорин.


[Закрыть]; опубл. в 1941) С. Вургуна; «Платон Кречет» (пер. с укр. И. Крути; опубл. в 1935) А. Е. Корнейчука; «Кто смеется последний»326326
  Пьеса рекомендована секцией с меньшим количеством голосов.


[Закрыть] (пер. с белорус. Г. Рыклина; опубл.: Полымя рэвалюцыі. 1939. № 9) К. К. Крапивы;

отклоненные: «Рыцарь Иоанн» (опубл. в 1938 г.) И. Л. Сельвинского; «Сказка» (опубл. в 1939) М. А. Светлова; «Бар Кохба» (пер. с евр. А. Безыменского; опубл. в 1940) С. З. Галкина.

Критические: «Эстетические взгляды Горького» (опубл. в 1939 г.) Б. А. Бялика; «В поисках героя» (опубл. в 1938 г.) А. С. Гурвича; «О Бальзаке» (сводная работа, состоявшая из нескольких частей и предназначавшаяся для «Истории французской литературы»; опубл. в 1939–1940 гг.) В. Р. Гриба; «Александр Сергеевич Пушкин: 1799–1937» (опубл. в 1937 г.) и «Политические мотивы в творчестве Лермонтова» (опубл. в 1939 г.) В. Я. Кирпотина; «Л. Толстой: Работа и стиль» (серия «Творческий опыт классиков»; опубл. в 1939 г.) Л. М. Мышковской; «Низами» (опубл. в 1939 г.) М. Рафили; «Пути художественной правды» (опубл. в 1939 г.) Е. Ф. Усиевич.

На следующий день, 30 декабря 1940 года327327
  На заседании присутствовали: В. И. Немирович-Данченко, Р. М. Глиэр, А. П. Довженко, А. В. Александров, Н. Н. Асеев, В. А. Веснин, А. М. Герасимов, А. Б. Гольденвейзер, И. Э. Грабарь, А. С. Гурвич, А. Е. Корнейчук, Е. М. Кузнецов, Янка Купала, С. Д. Меркуров, С. М. Михоэлс, А. Г. Мордвинов, И. М. Москвин, В. И. Мухина, Н. Я. Мясковский, А. А. Фадеев, М. Б. Храпченко, Ю. А. Шапорин, Ф. М. Эрмлер (см.: Протокол пленарного заседания Комитета по Сталинским премиям, 29 декабря 1940 г. // РГАЛИ. Ф. 2073. Оп. 1. Ед. хр. 3. Л. 18).


[Закрыть], Немирович-Данченко, пользуясь отсутствием Корнейчука, заметил, что «у него есть драматургический талант, но нельзя премировать „Платона Кречета“» (драма была выдвинута Украинским отделением Союза писателей). Вместо него председатель Комитета предложил выдвинуть на премию «Любовь Яровую» Константина Тренева во второй редакции 1936 года328328
  См.: Стенограмма пленарного заседания Комитета по Сталинским премиям, 30 декабря 1940 г. // РГАЛИ. Ф. 2073. Оп. 1. Ед. хр. 2. Л. 35). Далее Фадеев назовет пьесу Тренева «первым произведением, которое взяло нашу тему, наших советских людей, большевиков; [в этой пьесе] появились первые настоящие советские характеры» (Там же. Л. 36).


[Закрыть] (это предложение поддержали Гурвич, Михоэлс, Фадеев, Храпченко и Эрмлер) и подробным разбором кандидатур по разделу поэзии (докладывал Фадеев). Литературная секция рекомендовала329329
  См.: Там же. Л. 52–54.


[Закрыть]: «Маяковский начинается» и «Высокогорные стихи» Н. Н. Асеева («…крупнейшего поэта в советской поэзии»), «Чувство семьи единой» П. Г. Тычины («…самого крупного мастера стихов на Украине») и «От сердца» Я. Купалы («…человека глубочайших народных корней», «белорусского Шевченко»). Отклонены секцией были330330
  Там же. Л. 48–51.


[Закрыть]: «Письмо казахского народа Сталину»331331
  Скорее всего, имеется в виду коллективное обращение поэтов, принятое II съездом писателей и народных акынов Казахской ССР 23 июня 1939 года: Муканов С., Токмагамбетов А., Жароков Т., Тажибаев А. Сталину // Песни степей: Антология казахской литературы. М.: ГИХЛ, 1940. С. 556–577.


[Закрыть] (пер. с казахск. М. Тарловского; опубл. в 1940 г.), выдвинутое Союзом писателей Казахстана, и «Письмо строителей Большого Ферганского канала Иосифу Виссарионовичу Сталину»332332
  По всей видимости, литературная секция даже не просматривала большинство выдвинутых организациями произведений. Об этом говорит уже тот факт, что Фадеев, делая доклад по отделу поэзии, сказал, что «Письмо строителей Ферганского канала» «выдвинул Казахстан», хотя авторство текста принадлежит узбекским поэтам (более того, в 1939 году Хамид Алимджан стал ответственным секретарем Союза писателей Узбекистана).


[Закрыть] (изложили в стихах Гафур Гулям и Хамид Алимджан; пер. с узб. Л. Пеньковского; опубл. в 1939 г.), рекомендованное писательской организацией Узбекистана333333
  Фадеев отметил, что «эти письма написаны очень прочувствованно, но это явление политики, а не искусства» (Стенограмма пленарного заседания Комитета по Сталинским премиям, 30 декабря 1940 г. // РГАЛИ. Ф. 2073. Оп. 1. Ед. хр. 2. Л. 48–49).


[Закрыть], поэма и стихи С. И. Кирсанова334334
  Вероятно, имелась в виду «Твоя поэма» (М.: Правда, 1938), вышедшая в серии «Библиотека журнала „Огонек“».


[Закрыть], стихи С. В. Михалкова, песни М. В. Исаковского (в исполнении хора М. Е. Пятницкого), «Страна Муравия» А. Т. Твардовского (в этой поэме, по мнению Фадеева, «есть много лишнего, неудачные строфы»), «Стихи» С. Вургуна, «Детство вождя» Г. Н. Леонидзе, «Бессмертье» Н. П. Бажана, «Стихи» С. И. Чиковани, «Тень друга» Н. С. Тихонова, детские стихи С. Я. Маршака и «Великий перелом» П. Д. Маркиша (Фадеев со свойственной ему претензией на исключительное «чувство стиха» отметил, что тексту Маркиша «присуща какая-то перегруженность абстрактно-космическими образами и метафорами»), песни Джамбула335335
  В 1930‐е годы песни Джамбула неоднократно издавались по-русски: «Стихи и песни» (М.: Правда, 1938); «Песни и поэмы» (пер. с казахск. М. Каратаева; М.: Гослитиздат, 1938).


[Закрыть], стихи А. С. Исаакяна. Кроме того, были отвергнуты кандидатуры А. Д. Кушнерова и Л. М. Квитко, выдвинутые Еврейской секцией Союза писателей. В целом соглашаясь с мнением секции по рекомендованным кандидатурам, некоторые члены Комитета выступили с предложением расширить итоговый список: Храпченко вступился за Леонидзе, а Михоэлс поддержал Маркиша; Асеев, который по правилам должен был покинуть зал, где проходило обсуждение кандидатов по разделу поэзии, рекомендовал Твардовского и Чиковани. 31 декабря 1940 года336336
  На просмотре в Третьяковской галерее присутствовали: Р. М. Глиэр, А. П. Довженко, В. А. Веснин, А. М. Герасимов, А. Б. Гольденвейзер, И. Э. Грабарь, А. С. Гурвич, А. Е. Корнейчук, Янка Купала, С. Д. Меркуров, С. М. Михоэлс, А. Г. Мордвинов, И. М. Москвин, В. И. Мухина, Н. Я. Мясковский, С. А. Самосуд, А. А. Фадеев, А. А. Хорава, М. Б. Храпченко, М. Э. Чиаурели, Ю. А. Шапорин, Ф. М. Эрмлер (см.: Протокол пленарного заседания Комитета по Сталинским премиям, 29 декабря 1940 г. // РГАЛИ. Ф. 2073. Оп. 1. Ед. хр. 3. Л. 19).


[Закрыть] были предложены коррективы в список текстов по разделу критики: Фадеев инициировал выдвижение двухтомной монографии Грабаря о Репине337337
  См.: Грабарь И. Э. Репин: В 2 т. М., 1937.


[Закрыть]; его поддержали Герасимов, Меркуров, Веснин, Корнейчук338338
  См.: Стенограмма пленарного заседания Комитета по Сталинским премиям, 31 декабря 1940 г. // РГАЛИ. Ф. 2073. Оп. 1. Ед. хр. 2. Л. 73–74.


[Закрыть]. Разногласия возникли только по поводу области, в которой стоит премировать Грабаря: давать премию как художнику или как искусствоведу; решение этого вопроса было отложено (2 января 1941 года Немирович-Данченко скажет: «В живописи он (Грабарь. – Д. Ц.) должен будет уступить место более сильным художникам»339339
  Стенограмма пленарного заседания Комитета по Сталинским премиям, 2 января 1941 г. // Там же. Л. 113.


[Закрыть]).

Составлению итоговых списков допущенных до баллотировки текстов было посвящено пленарное заседание, проходившее 2 января 1941 года340340
  На заседании присутствовали: В. И. Немирович-Данченко, Р. М. Глиэр, А. П. Довженко, Н. Н. Асеев, И. Г. Большаков, В. А. Веснин, А. М. Герасимов, А. Б. Гольденвейзер, И. Э. Грабарь, А. С. Гурвич, А. Е. Корнейчук, Е. М. Кузнецов, Янка Купала, С. Д. Меркуров, С. М. Михоэлс, А. Г. Мордвинов, И. М. Москвин, В. И. Мухина, Н. Я. Мясковский, С. А. Самосуд, Р. Н. Симонов, И. Я. Судаков, А. Н. Толстой, А. А. Фадеев, А. А. Хорава, М. Б. Храпченко, М. Э. Чиаурели, Ю. А. Шапорин, Ф. М. Эрмлер (см.: Протокол пленарного заседания Комитета по Сталинским премиям, 29 декабря 1940 г. // РГАЛИ. Ф. 2073. Оп. 1. Ед. хр. 3. Л. 20).


[Закрыть]. Мнение секции по каждому из рассмотренных произведений в весьма пространном сообщении выразил Фадеев341341
  См.: Стенограмма пленарного заседания Комитета по Сталинским премиям, 2 января 1941 г. // РГАЛИ. Ф. 2073. Оп. 1. Ед. хр. 2. Л. 86–89, 95–98.


[Закрыть]. По разделу прозы на голосование выдвигались те же тексты, которые были отмечены секцией 29 декабря 1940 года («Тихий Дон» М. А. Шолохова; «Педагогическая поэма» А. С. Макаренко (далее Фадеев скажет: «Мое мнение, что книгу Макаренко надо снять [с номинации на премию]»342342
  Там же. Л. 94. К нему присоединится и Корнейчук.


[Закрыть]); «Севастопольская страда» С. Н. Сергеева-Ценского; «Гвади Бигва» Л. Киачели); каждому из названных произведений сопутствовало подробное обоснование причин его выдвижения, тогда как отвергнутые секцией тексты докладчик зачастую просто перечислял или характеризовал по основной теме (ср.: «Всеволод Иванов – „Пархоменко“ – о гражданской войне» и т. д.). Больше всего на этом заседании говорилось о романе грузинского автора: помимо Фадеева, о «Гвади Бигве» высказались Толстой («…это превосходная вещь»343343
  Там же. Л. 90.


[Закрыть]), Гурвич («Она (книга – Д. Ц.) оригинальна по манере письма, по сюжету, по стилю и по характеру героев»344344
  Там же. Отзыв Гурвича на роман занял в общей сложности четыре машинописных листа (Л. 90–93).


[Закрыть]), Хорава и другие. По разделу драматургии также не внесли серьезных изменений в ранее приведенный список кандидатов: секция рекомендовала пьесы «Человек с ружьем» Н. Ф. Погодина (5 голосов на внутрисекционном голосовании), «Вагиф» С. Вургуна (6 голосов), «Платон Кречет» А. Е. Корнейчука (4 голоса) и «Любовь Яровая»345345
  В Комитете завязался спор между теми, кто считал, что вторую редакцию «Любови Яровой» можно считать самостоятельным произведением (М. Храпченко, А. Гольденвейзер), и теми, кто не признавал за второй редакцией принципиальной новизны (А. Толстой, Ф. Эрмлер).


[Закрыть] К. А. Тренева (однако на открытом голосовании, инициированном Немировичем-Данченко, большинство присутствовавших определили, что у Комитета нет оснований включать переработанный вариант пьесы Тренева 1936 года в итоговый список кандидатур346346
  Там же. Л. 100.


[Закрыть]). Взявший следом слово Михоэлс принялся отстаивать перед членами Комитета пьесу еврейского драматурга Галкина, указывая на то, что

мы этим [решением] влияем на развитие драматургии. А драматургия – это самый уязвимый участок культуры, и здесь мы должны больше всего реагировать, потому что это есть целый отряд нашего искусства, потому что театр в максимальной зависимости от драматургии.

<…>

«Бар Кохба» означает поворотный пункт в том круге драматических произведений, с которыми мне приходится иметь дело в еврейской драматургии347347
  Там же. Л. 102–103.


[Закрыть].

Михоэлс неслучайно акцентирует внимание присутствовавших именно на драматургии. Он, по всей видимости, пробует обернуть разгоравшуюся в те месяцы полемику вокруг драматического искусства в пользу собственных взглядов. Внимательно следивший за ходом обсуждения Храпченко в призыве Михоэлса нашел подтверждение собственным взглядам, публично озвученным еще в марте 1940 года. На совещании с драматургами в Комитете по делам искусств он обрушился на желавших независимости авторов (сокращенный текст выступления опубликован в «Советском искусстве» за 24 марта 1940 года)348348
  Проблема положения драматургии волновала Храпченко и прежде. Еще 20 января 1939 года он выступил с речью на общемосковском собрании драматургов, в которой признал, что обуявшая все творческое сообщество дискуссия о формализме середины 1930‐х годов не повлияла благотворно на состояние советской драматургии, страдающей «штампованностью».


[Закрыть]. Так называемая «теория невмешательства» была оценена как «вредная», а партийный контроль в сфере литературного творчества Храпченко назвал «серьезнейшей, глубочайшей помощью нашим писателям»349349
  В выступлении Храпченко наметилась и тенденция к «бесконфликтности», которая достигнет расцвета в послевоенный период. Так, председатель Комитета по делам искусств сказал, что «все, что есть в советском человеке хорошего, обливается грязью или подвергается сомнению». Драматургам следовало, по мысли Храпченко, сосредоточиться на том «хорошем» в человеке, что «заставляет его творить большие дела». Обсуждению доклада Храпченко посвящен эпистолярный диалог А. Глебова и А. Толстого из двух писем, написанных 27 и 28 марта 1940 года (см.: Переписка А. Н. Толстого. Т. 2. С. 303–308).


[Закрыть]. Слова Михоэлса произвели искомый эффект – в окончательном списке рекомендованных Комитетом произведений остались все семь ранее утвержденных кандидатур по разделу драматургии. Изменения коснулись перечня произведений, выдвинутых по разделу критики: с трудом договорившись между собой, члены секции рекомендовали монографию И. Э. Грабаря «Репин», «Очерки по истории русской литературы и общественной мысли XVIII века» Г. А. Гуковского, работу А. С. Гурвича «В поисках героя» (основу книги составляет большая статья об Андрее Платонове), а также «Л. Толстой: Работа и стиль» Л. М. Мышковской и «Низами» М. Рафили. Наиболее выразительную характеристику Толстой дал вышедшей в 1938 году книге Гуковского:

Вторая книга – не совсем в чистом виде критика, но она затрагивает нужную актуальную тему нашего времени, тему революционной реабилитации XVIII века. Это книга Гуковского, литература большого ученого. В ней есть 2 раздела. Первый раздел – вокруг Радищева. Подняты новые фигуры, мало известные в литературе. Он реабилитирует наше прошлое, говоря о том, что Радищев не был одинок, что революционное движение началось в шестидесятых годах XVIII века. И второй раздел – у истоков русского сентиментализма.

Это книга познавательная, необходимая для каждого иллюстрирующего (sic!) историю русской литературы. Здесь есть некоторые недостатки. Это вещь не/популярная, это книга для изучающего историю. Но, изучая историю XVIII века, нельзя обойтись без этой книги.

Второй недостаток – это стиль ленинградских ученых: они пишут на языке условно научном. Когда я редактировал историю русской литературы и германской350350
  В конце 1930‐х годов А. Н. Толстой входил в состав редколлегий трех больших изданий: «История русской литературы» (ИРЛИ), «История западной литературы» (ИРЛИ) и «История советской литературы» (ИМЛИ). Подробнее о редакторской деятельности Толстого см.: Крюкова А. М. А. Н. Толстой – академик СССР // А. Н. Толстой. Материалы и исследования. М., 1985. С. 231–240. В выступлении речь идет о подготовке полутома «История немецкой литературы», редактором которой был В. М. Жирмунский: Толстой подготовил отзывы на раздел, написанный Жирмунским, и на несколько статей Б. Я. Геймана (отметив «академичность» и «сухость» работы о Клопштоке и Виланде). См. письма В. М. Жирмунского к Толстому: Переписка А. Н. Толстого. Т. 2. С. 316–320, 323–324.


[Закрыть], можно было с ума сойти, на каком языке они пишут. Книга Гуковского весьма уважаемая и почтенная351351
  Стенограмма пленарного заседания Комитета по Сталинским премиям, 2 января 1941 г. // РГАЛИ. Ф. 2073. Оп. 1. Ед. хр. 2. Л. 104–105.


[Закрыть].

А. Гольденвейзер предложил в качестве возможного кандидата Игоря Глебова (Б. В. Асафьева), закончившего исследование о М. И. Глинке (над этой монографией Асафьев будет работать вплоть до 1947 года, когда книга и будет опубликована (М.: Музгиз, 1947); за нее в 1948‐м автор получит Сталинскую премию первой степени). Фадеев же отметил, что за сборник статей Гурвичу «еще рано давать премию»352352
  Там же. Л. 108. И далее: «В таком деле не надо торопиться. Написал человек за пять лет пять-шесть статей, и уже дать Сталинскую премию?!» (Там же. Л. 114).


[Закрыть] (в защиту Гурвича как критика, пишущего об актуальном материале, выступил Ф. Эрмлер353353
  Там же. Л. 110–111.


[Закрыть]), а книга Гуковского «скучна», ее характеризует «многообразие в смысле языка, любовь [автора] к иностранным словам, слишком много „измов“»354354
  Там же. Л. 108.


[Закрыть]. На следующий день, 3 января 1941 года355355
  На заседании присутствовали: В. И. Немирович-Данченко, Р. М. Глиэр, А. П. Довженко, Н. Н. Асеев, И. Г. Большаков, В. А. Веснин, А. М. Герасимов, А. Б. Гольденвейзер, И. Э. Грабарь, А. С. Гурвич, И. О. Дунаевский, А. Е. Корнейчук, Е. М. Кузнецов, Янка Купала, С. Д. Меркуров, С. М. Михоэлс, А. Г. Мордвинов, И. М. Москвин, В. И. Мухина, Н. Я. Мясковский, С. А. Самосуд, А. А. Фадеев, А. А. Хорава, М. Б. Храпченко, М. Э. Чиаурели, Ю. А. Шапорин, Ф. М. Эрмлер (см.: Протокол пленарного заседания Комитета по Сталинским премиям, 29 декабря 1940 г. // РГАЛИ. Ф. 2073. Оп. 1. Ед. хр. 3. Л. 21).


[Закрыть], Фадеев сообщил собравшимся, что прочел «выдающуюся работу» Игоря Глебова, в которой «автор строго объективно проследил весь процесс становления Глинки», показав, что «он не итальянский, а русский композитор, в результате чего явился „Иван Сусанин“»356356
  Стенограмма пленарного заседания Комитета по Сталинским премиям, 3 января 1941 г. // РГАЛИ. Ф. 2073. Оп. 1. Ед. хр. 2. Л. 130.


[Закрыть]. Более того, «исследование Асафьева тоже (наряду с монографией Грабаря. – Д. Ц.) имеет большое значение, как исследование глубоко патриотическое»357357
  Там же. Л. 131.


[Закрыть]. В этом, равно как и в ряде других приведенных выше случаев, предложение Фадеева непременно премировать книгу Глебова лишь отчасти обусловлено достоинствами текста. Очевидно, опытный аппаратчик Фадеев знал, что возобновление оперы Глинки (с названием «Иван Сусанин» и новым текстом С. М. Городецкого) в Большом театре в феврале 1939 года358358
  См.: Бачелис С. Народный героический спектакль // Известия. 1939. № 43 (6813). 22 февраля. С. 3; Дзержинский И. Замечательный спектакль // Советское искусство. 1939. № 26 (606). 22 февраля. С. 2.


[Закрыть] (музыкальным руководителем постановки был назначен С. А. Самосуд) инициировано на самом высоком уровне (на представлении присутствовали К. Е. Ворошилов, М. И. Калинин и М. М. Литвинов359359
  См.: Просмотр оперного спектакля «Иван Сусанин» // Советское искусство. 1939. № 26 (606). 22 февраля. С. 1.


[Закрыть]); знал он и то, что неудовлетворенный режиссерской работой Б. А. Мордвинова Сталин лично внес правки в либретто, о чем вспоминал впоследствии трехкратный лауреат Сталинской премии оперный певец М. О. Рейзен:

По поводу решения эпилога с его знаменитым «Славься» – сидевший в ложе вместе с другими членами правительства Сталин спросил:

– Почему на сцене так темно? Нужно больше света, больше народу!

Эти слова были переданы Самосуду. Вскоре эпилог был переделан, что несомненно пошло на пользу спектаклю360360
  Рейзен М. О. Автобиографические записки. Статьи. Воспоминания. М., 1980. С. 171. Незадолго до этого негативный отзыв на постановку был напечатан в «Литературной газете»: Гринберг М. Иван Сусанин // Литературная газета. 1939. № 12 (791). 1 марта. С. 5.


[Закрыть].

Новый вариант «Ивана Сусанина», показанный на сцене 2 апреля 1939 года, стал классическим361361
  Ср. восторженные отклики в прессе: Городинский В. Иван Сусанин. Новая редакция спектакля в ГАБТ // Правда. 1939. № 92 (7778). 4 апреля. С. 4.


[Закрыть], прочно закрепившись в репертуаре Большого театра362362
  Подробнее об истории постановки оперы Глинки в 1939 году см.: Изотов Д. В. Идеология и музыкальный театр эпохи сталинизма // Вестник Академии Русского балета им. А. Я. Вагановой. 2017. № 3. С. 67–73. О политическом значении нового варианта классического произведения см.: Волков С. М. Большой театр. Культура и политика. Новая история. М., 2018. С. 315–357.


[Закрыть] (14 апреля 1941 года состоялось сотое представление «Ивана Сусанина»363363
  См.: Сергеев О. Сотый спектакль «Ивана Сусанина» // Правда. 1939. № 104 (8512). 15 апреля. С. 6.


[Закрыть]). Поэтому Фадеев, чувствительный к малейшим переменам в идеологическом климате, не мог, зная о твердом намерении музыкальной секции выдвинуть А. М. Пазовского и С. А. Самосуда на премию в области оперного искусства364364
  Кроме Пазовского и Самосуда, на премии по разделу оперного искусства были выдвинуты: В. В. Барсова (за роль Антониды в «Иване Сусанине»), М. Д. Михайлов (за роль Ивана Сусанина в «Иване Сусанине»), А. С. Пирогов (за роль Ивана Сусанина в «Иване Сусанине»), М. О. Рейзен (за роль Ивана Сусанина в «Иване Сусанине»). Пять из девяти премий (две премии первой степени и три премии второй степени) по разделу оперного искусства приходились на оперу «Иван Сусанин» (см.: Протокол пленарного заседания Комитета по Сталинским премиям, 14 января 1941 г. // РГАЛИ. Ф. 2073. Оп. 1. Ед. хр. 5. Л. 17 об.–18).


[Закрыть], проигнорировать еще не напечатанную работу Глебова, премирование которой, кроме всего прочего, свидетельствовало бы о внимании членов Комитета к пристрастиям вождя.

Итоговый список кандидатов на премию был прочитан В. Я. Виленкиным; попутно в него вносились поправки:

В. Я. ВИЛЕНКИН (читает):

Поэзия: Асеев – «Маяковский начинается»,

Тычина – «Чувство единой семьи» (sic!),

Янка Купала – «От сердца»,

Твардовский – «Страна Муравия»,

Самед Вургун – «Свободное вдохновение»,

Леонидзе – «Детство вождя»,

Бажан – «Бессмертье»,

Чиковани – Стихи,

Маркиш – «Великий перелом»,

Наири Зарьян – «Царицынская эпопея».

А. А. ФАДЕЕВ:

<…> я рекомендую снять Самед Вургуна, Чиковани и Бажана.

В. Я. ВИЛЕНКИН (читает):

Проза: Шолохов – «Тихий Дон»,

Сергеев-Ценский – «Севастопольская страда»,

Лео Киачели – «Гвади Бигва»,

Ванда Василевская – «Пламя на болотах»,

Катаев – «Белеет парус одинокий»,

Панферов – «Бруски»,

Яновский – «Всадники».

Драматургия: Погодин – «Человек с ружьем»,

Самед Вургун – «Вагиф»,

Корнейчук – «Платон Кречет»,

Крапива – «Кто смеется последний»,

Галкин – «Бар Кохба»,

Сельвинский – «Рыцарь Иоанн»,

Светлов – «Сказка».

Критика: Игорь Глебов – «Глинка»,

Грабарь – «Репин»,

Гуковский – «Очерки по истории русской литературы XVIII века» (sic!),

Гурвич – «В поисках героя»,

Мышковская – «Толстой. Работа и стиль»,

Рафили – «Низами».

<…>

А. А. ФАДЕЕВ:

<…> Может быть, поставить Кирпотина – его работы о Пушкине и Лермонтове. Это солидная, самостоятельная работа. Будут говорить: замолчали солидного работника.

<…>

Вл. И. НЕМИРОВИЧ-ДАНЧЕНКО:

Вношу в список Кирпотина – «Пушкин и коммунизм» (sic!)365365
  Стенограмма пленарного заседания Комитета по Сталинским премиям, 2 января 1941 г. // РГАЛИ. Ф. 2073. Оп. 1. Ед. хр. 2. Л. 163–166. В декабре 1956 года Кирпотин напишет, что именно Фадеев повлиял на исчезновение его книги из итоговых бюллетеней: «Когда Молотов в первом туре выдвинул на Сталинскую премию мою книгу „Наследие Пушкина и коммунизм“, Фадеев молчаливо сорвал выдвижение» (Кирпотин В. Я. Ровесник железного века. С. 660).


[Закрыть].

Баллотировка длилась два часа (с 13:00 до 15:00); в счетную комиссию вошли: И. Москвин, В. Веснин и Е. Кузнецов. Заключительное заседание Комитета планировалось провести 4 января 1941 года366366
  В материалах фонда не сохранилось данных о членах Комитета, присутствовавших на заключительном заседании. Но, по-видимому, список участников может быть восстановлен на основании документа, содержащего подписи участвовавших в голосовании экспертов: В. И. Немирович-Данченко, Р. М. Глиэр, А. П. Довженко, А. В. Александров, Г. Ф. Александров, Н. Н. Асеев, И. Г. Большаков, В. А. Веснин, А. М. Герасимов, А. Б. Гольденвейзер, И. Э. Грабарь, А. С. Гурвич, И. О. Дунаевский, А. Е. Корнейчук, Е. М. Кузнецов, Янка Купала, С. Д. Меркуров, С. М. Михоэлс, А. Г. Мордвинов, И. М. Москвин, В. И. Мухина, Н. Я. Мясковский, С. А. Самосуд, Р. Н. Симонов, И. Я. Судаков, А. Н. Толстой, А. А. Фадеев, А. А. Хорава, М. Б. Храпченко, М. Э. Чиаурели, Ю. А. Шапорин, Ф. М. Эрмлер (см.: Список членов Комитета по Сталинским премиям при СНК СССР в области литературы и искусства, опустивших бюллетень 4 января 1941 г. // РГАЛИ. Ф. 2073. Оп. 1. Ед. хр. 5. Л. 74–74 об.).


[Закрыть] в 17:00 (фактически оно состоялось на час позже – в 18:00). Всего в баллотировке приняли участие 32 члена Комитета; голоса распределились следующим образом367367
  Протокол заседания счетной комиссии по баллотировке кандидатов на соискание Сталинских премий 1940 г. в области литературы и искусства, 4 января 1941 г. // РГАЛИ. Ф. 2073. Оп. 1. Ед. хр. 5. Л. 60–61.


[Закрыть].

По разделу литературы

а) проза

б) поэзия

в) драматургия

г) литературная критика

По разделу прозы было решено присудить 3 премии первой степени (М. Шолохову, С. Сергееву-Ценскому и Л. Киачели). По разделу поэзии также предлагалось присудить 3 премии первой степени (П. Тычине, Я. Купале и Н. Асееву). По разделу драматургии – 3 премии первой степени (Н. Погодину, С. Вургуну и А. Корнейчуку). По разделу литературной критики и искусствознания Комитет распределил лишь 2 из 3 премий первой степени (И. Грабарю и И. Глабову)368368
  См.: Протокол заключительного пленарного заседания Комитета по Сталинским премиям, 14 января 1941 г. // РГАЛИ. Ф. 2073. Оп. 1. Ед. хр. 5. Л. 13–14.


[Закрыть]. К протоколу заседания прилагались подготовленные В. Виленкиным краткие характеристики всех рекомендованных кандидатов369369
  См.: Там же. Л. 32–35.


[Закрыть].

12 января 1941 года в «Правде» был напечатан итоговый вариант постановления № 2600 «Об изменении порядка присуждения Сталинских премий по науке, изобретениям, литературе и искусству»370370
  См.: В Совнаркоме СССР: Об изменении порядка присуждения Сталинских премий по науке, изобретениям, литературе и искусству, 20 декабря 1940 г. // Правда. 1941. № 12 (8429). 12 января. С. 1.


[Закрыть] от 20 декабря 1940 года. Эта неожиданно появившаяся после почти трехнедельной задержки публикация ввела Комитет в некоторое замешательство, в результате чего 13 января 1941 года было созвано экстренное пленарное заседание, на котором смогли присутствовать лишь 18 человек371371
  На экстренном заседании Комитета присутствовали: В. И. Немирович-Данченко, А. В. Александров, Н. Н. Асеев, В. А. Веснин, А. М. Герасимов, А. Б. Гольденвейзер, И. Э. Грабарь, А. С. Гурвич, С. Д. Меркуров, С. М. Михоэлс, А. Г. Мордвинов, И. М. Москвин, В. И. Мухина, Н. Я. Мясковский, С. А. Самосуд, Р. Н. Симонов, И. Я. Судаков, А. А. Фадеев, М. Б. Храпченко, Ю. А. Шапорин (см.: Протокол экстренного пленарного заседания Комитета по Сталинским премиям, 13 января 1941 г. // РГАЛИ. Ф. 2073. Оп. 1. Ед. хр. 5. Л. 21).


[Закрыть]. На нем было решено сохранить порядок голосования, закрепленный в итогах предыдущего пленума, а обсуждение ограничилось рассмотрением добавочных кандидатур на учрежденные 50-тысячные премии. Вместе с тем Храпченко заметил, что

внесение премий второй степени меняет и принципиальный смысл. Тем самым подчеркивается, что могут быть работы разного уровня. И премия второй степени должна быть расчитана (sic!) на молодых, талантливых людей. <…> Поэтому я считаю, что список кандидатов должен быть вновь пересмотрен и дополнен новыми кандидатами372372
  Стенограмма пленарного заседания Комитета по Сталинским премиям, 13 января 1941 г. // РГАЛИ. Ф. 2073. Оп. 1. Ед. хр. 2. Л. 184.


[Закрыть].

Вопрос по кандидатам от литературной секции решался на заключительном заседании 14 января 1941 года373373
  На заключительном заседании Комитета присутствовали: В. И. Немирович-Данченко, А. П. Довженко, А. В. Александров, Н. Н. Асеев, И. Г. Большаков, В. А. Веснин, А. М. Герасимов, А. Б. Гольденвейзер, И. Э. Грабарь, А. С. Гурвич, А. Е. Корнейчук, Янка Купала, С. Д. Меркуров, С. М. Михоэлс, А. Г. Мордвинов, И. М. Москвин, В. И. Мухина, Н. Я. Мясковский, С. А. Самосуд, Р. Н. Симонов, И. Я. Судаков, А. Н. Толстой, А. А. Фадеев, М. Б. Храпченко, Ю. А. Шапорин, Ф. М. Эрмлер (см.: Протокол заключительного пленарного заседания Комитета по Сталинским премиям, 14 января 1941 г. // РГАЛИ. Ф. 2073. Оп. 1. Ед. хр. 5. Л. 3).


[Закрыть] Храпченко, прочитав «Гвади Бигва» уже после голосования, пришел к выводу, что «на первую Сталинскую премию это не „тянет“, это среднего качества произведение»374374
  Стенограмма пленарного заседания Комитета по Сталинским премиям, 14 января 1941 г. // РГАЛИ. Ф. 2073. Оп. 1. Ед. хр. 2. Л. 231.


[Закрыть]. Его мнение разделил и Немирович-Данченко. Асеев же резонно заметил, что такое впечатление у читавших сложилось из‐за посредственного перевода, добавив, что этот роман – «единственная [из выдвинутых текстов] вещь на современную тему в прозе»375375
  Там же. Л. 232.


[Закрыть]. Несмотря на негативную характеристику, данную Храпченко роману Киачели, итоговый список произведений, номинируемых по разделу литературы, оставили в прежнем виде.

Протокол заключительного заседания Комитета вместе с другими документами был передан в Совнарком 15 января 1941 года. По распоряжению председателя туда же были направлены и рецензии на номинированные тексты376376
  В будущем практика квалифицированного рецензирования будет вытеснена, а вместо нее эксперты будут заниматься подготовкой аннотаций к рекомендованным и отвергнутым текстам (уже в 1950‐е годы задачу подготовки аннотаций к выдвинутым текстам возьмут на себя другие ведомства, в том числе Комитет по делам искусств во главе с Кружковым).


[Закрыть]. 16 января 1941 года М. Храпченко послал Сталину и Молотову докладную записку о работе экспертов на бланке Комитета по делам искусств. В ней сообщалось, что комитетчики признали нецелесообразным проводить перебаллотировку в связи с двумя дополнительно проведенными пленарными заседаниями. Интересно, что, несмотря на недовольство художественным уровнем текста Киачели, Храпченко не внес соответствующую правку в проект постановления, оставив список кандидатов на премии по литературе неизменным377377
  Вероятно, это объясняется тем, что Храпченко к тому моменту не прочел текст Киачели целиком. В марте 1942 года он скажет: «Ему (Киачели. – Д. Ц.) присудили Сталинскую премию; потом я прочел и удивился: неужели за это можно давать Сталинскую премию?!» (Стенограмма пленарного заседания Комитета по Сталинским премиям, 2 марта 1943 г. // РГАЛИ. Ф. 2073. Оп. 1. Ед. хр. 7. Л. 82 об.).


[Закрыть]. В дальнейшем он будет охотно корректировать подготовленные в Комитете списки, внося свои рекомендации не только по степени присуждаемых премий, но даже по отсутствующим в списках кандидатурам.

Представленный в Политбюро список378378
  См.: РГАНИ. Ф. 3. Оп. 53а. Ед. хр. 4. Л. 134–135.


[Закрыть] имел лишь одно отличие от подготовленного в Комитете по Сталинским премиям: из числа кандидатов был исключен Игорь Глебов, вероятно, по причине незавершенности книги о Глинке. Все учрежденные правительством премии были распределены между отобранными авторами, однако высшее партийное руководство имело свой взгляд на то, какой должна быть первая плеяда сталинских лауреатов. Более того, мы не располагаем никакими источниками, которые позволили бы судить о дальнейшей судьбе присланных в правительство документов. Доподлинно неизвестно, проходили ли в этот двухмесячный промежуток с середины января по середину марта 1941 года специальные заседания Политбюро, на которых обсуждались кандидатуры, или в итоговом постановлении мы имеем дело с проявлением сталинского индивидуализма. Вождь, судя по документам, советовался с кругом приближенных, но принимал окончательное решение, исходя из сугубо индивидуальных предпочтений.

Все это время в ЦК шла работа по подготовке нормативной базы к изменению институционального устройства премии: увеличение количества наград не могло осуществиться без внесения серьезных уточнений в работу комитетчиков и в порядок представления кандидатур. Принятое 15 марта 1941 года постановление Совнаркома № 558 «О присуждении Сталинских премий за выдающиеся работы в области искусства и литературы [за 1934–1940 гг.]»379379
  Документ опубликован в: Правда. 1941. № 74 (8482). 16 марта.


[Закрыть] за подписью В. Молотова380380
  Это нетипичная ситуация, так как в дальнейшем всю документацию распорядительного характера будет подписывать лично Сталин.


[Закрыть] и Я. Чадаева имело примечание:

В частичное изменение Постановления Совнаркома Союза ССР от 20 декабря 1940 г. «Об изменениях порядка присуждения Сталинских премий по науке, изобретениям, литературе и искусству» Совет Народных Комиссаров Союза ССР в настоящем Постановлении предусмотрел дополнительно Сталинские премии за выдающиеся работы в количестве:

<…>

в области литературы

по прозе – три премии второй степени,

по поэзии – пять премий второй степени,

по драматургии – три премии второй степени381381
  Цит. по: Постановление СНК СССР «О присуждении Сталинских премий за выдающиеся работы в области искусства и литературы [за 1934–1940 гг.]», 15 марта 1941 г. // Правда. 1941. № 74 (8482). 16 марта. С. 2.


[Закрыть].

Вероятные адресаты этого примечания – вряд ли рядовые читатели «Правды», для которых информация о количестве присужденных Сталинских премий попросту была нерелевантной. Очевидно, что это разъяснение в первую очередь предназначалось для комитетчиков, чья уверенность в невозможности пересмотра ранее принятых решений была основательно поколеблена. Фактически число наград возросло почти вдвое. И если список обладателей премии первой степени хоть как-то соотносился с рекомендациями Комитета, то не все из лауреатов вторых премий даже обсуждались на пленарных заседаниях.

По разделу художественной прозы было шесть наград. Премии первой степени были присуждены М. Шолохову (за роман «Тихий Дон»), С. Сергееву-Ценскому (за роман «Севастопольская страда») и А. Толстому (за неоконченный роман «Петр Первый»382382
  По всей видимости, роман Толстого уже для современников выгодно выделялся на фоне остальных предложенных к рассмотрению текстов. Так, еще в середине февраля 1940 года В. Шишков писал Толстому: «…когда Петра Великого начнешь писать? Не томи читателей и нас. <…> „Петр“ – это твоя вершина и вершина советской литературы, и ежели конец эпопеи будет написан тобою с такой же силой, с таким же бесподобным мастерством словесным, как и первая книга, то это твое детище обессмертит имя творца его» (цит. по: Переписка А. Н. Толстого. Т. 2. С. 300). Кроме того, поддержку Толстому обеспечивал и В. Д. Бонч-Бруевич – директор Гослитмузея и некогда ближайший соратник Ленина. В письме от 21 марта 1941 года он писал: «Вы первый из современных русских литераторов, конечно, должны были бесспорно получить эту премию. <…> Мы совершенно уверены, что и в будущем еще не однажды Вы получите именно эту премию за свои высокоталантливые и глубокохудожественные настоящие произведения большой русской литературы» (цит. по: Там же. С. 322–323).


[Закрыть]); премии второй степени получили Н. Вирта (за дебютный роман «Одиночество»383383
  Уже после восстановления в Союзе писателей (в 1954 году был исключен вместе с Суровым, Галсановым и Коробовым), в 1957 году, Вирта основательно переработает роман.


[Закрыть]; опубл. в 1936 г.), Л. Киачели (за роман «Гвади Бигва») и А. Новиков-Прибой (за вторую часть романа «Цусима»; опубл. в 1935 г.).

По разделу поэзии насчитывалось восемь лауреатов. Премии первой степени были присуждены Н. Асееву (за поэму «Маяковский начинается»), Я. Купале (за сборник стихов «От сердца») и П. Тычине (за сборник «Чувство семьи единой»); премии второй степени получили Джамбул (с формулировкой «за общеизвестные поэтические произведения»), В. Лебедев-Кумач («за тексты к общеизвестным песням»), Г. Леонидзе (за поэму «Детство вождя»), С. Михалков («за стихи для детей») и А. Твардовский (за поэму «Страна Муравия»).

По разделу драматургии обладателями Сталинских премий стали шесть писателей. Награды первой степени были присуждены К. Треневу (за пьесу «Любовь Яровая» в редакции 1936 г.), А. Корнейчуку (за пьесы «Платон Кречет» и «Богдан Хмельницкий»384384
  Пьеса опубликована в 1939 году в издательстве «Искусство» (пер. с укр. Н. Ушакова), а в 1940 году переиздана.


[Закрыть]) и Н. Погодину (за пьесу «Человек с ружьем»); премии второй степени получили С. Вургун (за пьесу «Вагиф»), К. Крапива (за пьесу «Кто смеется последним») и В. Соловьев (за пьесу «Фельдмаршал Кутузов: Историческая хроника 1812 года»385385
  Пьеса опубликована в журнале «Новый мир» (1939. № 10–11), а в 1940 году дважды переиздана в издательстве «Искусство».


[Закрыть]).

Лауреатом первой степени по разделу литературной критики и искусствоведения стал И. Грабарь (за книгу «Репин»).

Первые чествования новоявленных обладателей Сталинской премии последовали сразу за публикацией постановления Совнаркома. Уже 19 марта 1941 года в Московском клубе писателей состоялось торжественное собрание «литературных работников». Из лауреатов на этом собрании присутствовали А. Толстой, С. Сергеев-Ценский, К. Тренев, Н. Погодин, Н. Вирта, С. Михалков, А. Твардовский и В. Соловьев. По патетике звучавших там речей можно судить о том значении, которое придавалось впервые присужденным премиям. Завершилось собрание утверждением коллективного приветствия Сталину и Молотову (именно его подпись стояла под постановлением):

Всеми своими достижениями, всем, что есть передового, сильного и прекрасного в душе художника слова – советская литература обязана прежде всего нашей великой коммунистической партии, нашему любимому, родному Иосифу Виссарионовичу Сталину, нашему правительству и нашему советскому народу. Вот почему сегодня, приветствуя лауреатов Сталинской премии, мы обращаем наши взоры и все чувства и мысли к партии, к Сталину. Мы говорим во весь голос, на весь мир: мы самые счастливые и свободные художники слова386386
  Праздник советской культуры: На московском собрании писателей // Литературная газета. 1941. № 12 (926). 23 марта. С. 1.


[Закрыть].

Вручение премий подавалось как торжество сталинской политики, а сами награды как бы теряли персональную привязку к обладателям. Все риторически подчинялось идее абсолютной воли вождя, благодаря которой существуют не только писатели как обособленное творческое сообщество, но и вся «советская литература» и – шире – «советская культура». Таким образом нейтрализовывался контекст принадлежности лауреатов к партии: исчезало напряжение вокруг вопроса о премированных беспартийных писателях, потому как важным было не их членство в ВКП(б), а их готовность подчинить свое перо сталинской прихоти. Именно здесь берет исток десятилетний процесс изживания ленинского принципа «партийности» литературы, точка в котором будет поставлена редакционной статьей «Против опошления литературной критики», опубликованной в «Правде» 30 марта 1950 года. Ключевым тезисом этого текста будет утверждение «партийности» вне принадлежности писателя к партии387387
  Добренко пишет по поводу появившейся в «Правде» статьи: «Партийность – это modus operandi, а не позиция или принципы, это способность и готовность к изменению по заданному извне импульсу. Чтобы быть партийной, позиция должна быть гибкой, поскольку партийная позиция – позиция политическая. Диалектика составляет самую суть партийности, если понимать под последней механизм функционирования „жизненной основы советского строя – его политики“. <…> Чтобы понять, почему Сталин решил оставить принцип партийности в политически удобном „подвешенном“ состоянии и не отказался от него в 1950 году, когда все для этого было, казалось, готово, от инвектив „Правды“ до написанной статьи руководителей Союза писателей, надо увидеть в партийности не категорию, но принцип прямого политического действия» (Добренко Е. А. Поздний сталинизм: Эстетика политики. Т. 1. С. 410–411).


[Закрыть].

***

С точностью определить, по какой причине тот или иной текст оказался дополнительно включенным в итоговый список, не представляется возможным: никакой специальной документации на этот счет нам обнаружить не удалось. Нельзя сделать выводы и о том, кем были инициированы эти выдвижения, где мы сталкиваемся с ультимативной реализацией воли Сталина непосредственно, а где имело место обсуждение. Однако для некоторых «дополнительных» лауреатов мотивация премирования может быть установлена с высокой долей вероятности. Одним из них был 35-летний Николай Вирта, дебютировавший с романом «Одиночество»388388
  На публикацию романа критика откликнулась доброжелательно, что видно уже по названиям рецензий; ср.: Кин В. П. Талантливая книга // Новый мир. 1936. № 7. С. 234–238; Арагон Л. Новый талант // Литературный Ленинград. 1936. № 51 (196). 5 ноября. С. 3. Вскоре Н. Вирту даже начали сравнивать с М. Шолоховым, говоря об их «художественном мастерстве» как о равнозначном, что не могло не задеть самолюбие сталинского любимца.


[Закрыть], который неоднократно переиздавался солидными тиражами уже во второй половине 1930‐х (всего за несколько лет роман выдержал 12 изданий). Ударом по творческой репутации Вирты стала едкая рецензия А. Макаренко «Закономерная неудача»389389
  См.: Литературная газета. 1937. № 43 (679). 10 августа. С. 3.


[Закрыть] на роман «Закономерность», опубликованная в «Знамени» (№ 2–4) в 1937 году. «Антихудожественным» и «вредным» роман Вирты назвал и завистливый М. Шолохов, который не хотел уступать первенство в борьбе за внимание Сталина. 15 октября 1937 года в «Литературной газете» на первой же странице появилось резюме его беседы с Я. Эйдельманом390390
  См.: Эйдельман Я. Оправдать доверие многомиллионных масс: Беседа с Михаилом Шолоховым // Литературная газета. 1937. № 56 (692). 15 октября. С. 1.


[Закрыть]. Однако серьезная критика не стала препятствием к переизданию текста в «Роман-газете» почти 300-тысячным тиражом в 1938 году. На это издание последовал хвалебный отзыв Л. Ровинского в «Правде»391391
  См.: Ровинский Л. Закономерность: О романе Николая Вирта // Правда. 1938. № 321 (7646). 21 ноября. С. 3.


[Закрыть], как бы реабилитировавший Вирту – «одного из талантливейших советских писателей». Критика Макаренко была аттестована как «рапповская» и, следовательно, несущественная, «вредная» по своей сути. Очевидно, Вирте покровительствовали на самом высоком партийном уровне: в конце января 1939 года писатель, наравне с «литературными генералами», был награжден орденом Ленина за «выдающиеся успехи и достижения в развитии советской художественной литературы»392392
  См.: Указ Президиума Верховного Совета СССР «О награждении советских писателей», 31 января 1939 г. // Известия. 1939. № 25 (6795). 1 февраля. С. 2.


[Закрыть]. Совсем бесследно полемика вокруг «Закономерности» не прошла: писателю хоть и присудили Сталинскую премию, но лишь второй степени. Более того, на роман «Одиночество» уже после премирования критика откликнулась весьма сдержанно: в небольшой комплиментарной по тону рецензии, опубликованной в «Литературной газете» в апреле 1941 года, Л. Юрьев заострил внимание на «некоторых дефектах композиции и языка»393393
  См.: Юрьев Л. «Одиночество» Н. Вирта // Литературная газета. 1941. № 14 (928). 6 апреля. С. 4. В том же выпуске напечатана рецензия В. Млечина на «Фельдмаршала Кутузова» В. Соловьева.


[Закрыть]. Но такая слабая реакция общественности и повальное отсутствие искомого внимания не помешали обладавшему скромными литературными способностями Вирте в будущем стать четырехкратным лауреатом. Все это хоть и косвенно, но весьма надежно свидетельствует о высокой оценке его литературной деятельности лично Сталиным394394
  Несмотря на это, партийный контроль над писателем не был слабее, чем над другими «литературными работниками». Так, 10 ноября 1942 года Храпченко будет писать Щербакову с просьбой ознакомиться с пьесой Вирты о Ленине «Его молодые годы» (текст не был опубликован); Щербаков и Андреев оставят резолюцию о недопустимости ее публикации и направят Александрову для окончательного принятия решения по пьесе. Однако сохранились и «полуапокрифические» свидетельства о том, что в 1943 году, когда в высшем партийном руководстве созреет идея напечатать Библию, именно Вирте поручат ответственную задачу «цензора» (подробнее об этом см.: Ваксберг А. И. Царица доказательств: Вышинский и его жертвы. М., 1992. С. 257–258).


[Закрыть]. В писательской среде еще до публикации мартовского постановления Совнаркома утвердилось мнение о симпатии вождя к молодому «самодовольному» автору. А. Первенцев 11 февраля 1940 года отметил в дневнике: