Текст книги "Воздушная битва за Сталинград. Операции люфтваффе по поддержке армии Паулюса. 1942–1943"

Глава 5
«Безраздельное господство»

«К вечеру Волга уже была в поле зрения»

Пока советские командиры обсуждали, как и какими силами выполнить очередной категоричный приказ Ставки – «восстановить положение», в 03.00 21 августа подразделения 51-го армейского корпуса начали форсирование Дона в районе Песковатки и Вертячего. В основном немцы встретили слабое сопротивление, и только 76-я пехотная дивизия во время переправы понесла серьезные потери (огнем с восточного берега было потоплено несколько штурмовых лодок). В 11.35 генерал-оберст Паулюс прибыл на передовой командный пункт 51-го корпуса на берегу Дона. Поскольку западный берег в этом месте значительно выше пологого восточного, он отчетливо видел многочисленные взрывы, пожары и пуски сигнальных ракет на плацдарме, а также начавшиеся работы по наведению моста западнее Песковатки. Вдали же виднелась цепь небольших возвышенностей, удаляющаяся за горизонт – к Волге. Позднее Паулюс выехал на КП 14-го танкового корпуса и, посовещавшись с его командиром генералом фон Витерсхаймом, принял решение начать рывок к Волге утром 23 августа.

Уже к вечеру при массированной поддержке штурмовиков немцы расширили плацдарм до 6–8 км в глубину, отразив несколько слабых контратак и окружив в районе Вертячего два батальона 98-й стрелковой дивизии. В 16.00 был наведен первый понтонный мост через реку. Командарм-62 генерал Антон Лопатин честно доложил в штаб Сталинградского фронта, что отразить дальнейшие атаки армия, фактически сформированная заново после разгрома на западном берегу Дона, не сможет. Более того, он снова выступил пророком, предупредив, что уже следующим утром немецкие танки могут двинуться на Котлубань или Карповку.

Советская авиация в основном наносила удары по немецким плацдармам на восточном берегу Дона. Летчики отчитались о 20 уничтоженных танках, 14 автомобилях и 4 сбитых самолетах. Ночью все имеющиеся бомбардировщики были брошены на атаку мостов через Дон у Песковатки и Вертячего. В 02.00 части 14-го танкового корпуса начали переправляться через реку. В небе периодически слышался гул самолетов, некоторые из них были отчетливо видны. С обоих берегов немецкая зенитная артиллерия вела интенсивный огонь. На самом плацдарме тоже гремели взрывы. «По плацдарму 51-го армейского корпуса всю ночь велся сильный обстрел всеми калибрами, – сообщала сводка 6-й армии. – Многочисленные бомбардировки, особенно по мостам и переправам, что задерживает их наведение». Из-за непрекращающихся налетов советских бомбардировщиков процесс переброски войск шел медленно, а с 23.00 до 24.00 переправы вообще были закрыты.

Тем не менее в течение ночи 16-я танковая и 3-я моторизованная дивизии закончили переправу и к утру заняли исходные позиции соответственно западнее и севернее Вертячего. Несколько раз этот район бомбила советская авиация, но без серьезных последствий. В 04.00 (06.00 по московскому времени) люфтваффе, как и было предусмотрено планом, осуществили массированный налет на позиции 62-й армии в районе Вертячего и Песковатки. От него больше всего пострадали 87-я, 98-я стрелковые дивизии и части 28-го танкового корпуса. Только артиллерия армии потеряла вследствие воздушных атак 79 бойцов, 12 орудий и 14 тракторов. В дальнейшем в течение дня немецкая авиация обеспечивала наступление 16-й танковой дивизии к Волге, а также господство в воздухе над этим районом.

В 04.45 немецкие танки ринулись в наступление. Быстро смяв деморализованные бомбардировками советские части, в 06.00 они ринулись по степи на Сталинград. Уже в 08.00 (10.00) огромная колонна, поднимавшая целую пелену пыли, проследовала севернее Большой Россошки. В 09.20 (11.20) на передовой наблюдательный пункт 14-го танкового корпуса прибыли генерал-оберсты Паулюс и Рихтхофен. Последний, как водится, приземлился на «Шторьхе» прямо неподалеку от замаскированного объекта. С НП, расположенного на высоте 204,2, на западном берегу Дона было отчетливо видно удаляющиеся на восток клубы пыли. Довольный Рихтхофен смотрел на небо и видел, как в том же направлении несутся стаи «Штук» и двухмоторных бомбардировщиков, а где-то вдали поднимаются столбы взрывов.

В 11.15 (13.15) передовые подразделения 16-й танковой дивизии достигли железной дороги Поворино – Сталинград между станцией Конный и разъездом 564-й километр (соединения железной дороги на Поворино – Грязи со Сталинградской кольцевой железной дорогой). «Под ударом танков слабые советские силы отходят на юг и север, однако сохраняются сильные очаги сопротивления в долинах Россошки (87-я стрелковая дивизия) и Котлубани (35-я гвардейская стрелковая дивизия и 28-й танковый корпус)», – докладывал штаб 14-го танкового корпуса. Пообедав и немного отдохнув под прикрытием постоянно барражировавших в ясном небе «Мессершмиттов», немцы поехали дальше. В 15.30 (17.30), преодолев еще 15 км, танки Витерсхайма пересекли автомобильное шоссе Сталинград – Саратов, по которому как ни в чем не бывало ездили машины. Еще через полчаса передовой отряд достиг высот севернее пригородного поселка Рынок, а в 17.00 (18.00) танки выехали на плато южнее Винновки. Хотя штаб 6-й армии сообщил (и эта информация была передана фюреру и в сводку Главного командования вермахта), что Волга достигнута, в действительности до самого берега было еще далеко. «К вечеру Волга уже была в поле зрения, – сообщает хроника самой 16-й танковой дивизии. – В нескольких километрах западнее Волги, точно севернее Сталинграда дивизия заняла круговую оборону на довольно узком участке с центром примерно 2 км восточнее пункта 722». Интересно, что первыми боевыми машинами, вышедшими к Сталинграду, были танки Pz. II из 3-й роты 16-го танко-саперного батальона! Именно эти легкие танки массой 9,5 тонны, вооруженные 20-мм пушками и некогда создававшиеся в качестве учебных машин для подготовки личного состава будущих «полноценных панцеров», оказались на острие блицкрига! Как бы наглядно опровергая известные мифы о преимуществах наклонной брони и широких гусениц…

Всего в этот день VIII авиакорпус осуществил 1600 вылетов, сбросив на позиции советских войск вокруг Сталинграда 1000 тонн бомб. Летчики доложили про 73 сбитых самолета, причем только пилоты I./JG53 одержали в этот день 17 побед.

Полки 102-й ИАД в этот день дали второй «генеральный бой», совершив в общей сложности 103 вылета. Одними из первых попытались противостоять натиску люфтваффе «Харрикейны» из 651-го ИАП. В 05.55 (03.55 по берлинскому) пятерка истребителей взлетела на перехват мессеров, спозаранку появившихся в районе Тракторного завода. Однако завязавшийся бой закончился неудачно, один самолет был сбит (летчик Нагорный погиб), второй совершил вынужденную посадку на фюзеляж в районе Большой Россошки. В 08.00–09.00 группа в составе 7 «Харрикейнов» и 2 Як-1 в районе Большой Россошки атаковала «лаптежники», бомбившие советские части и расчищавшие дорогу своим танкам. На сей раз летчики доложили о полном разгроме противника, заявив о 6 сбитых Ю-87. В 09.35 шестерка И-16 из 629-го ИАП атаковала группу бомбардировщиков Ю-88, которых сопровождали Bf-109. Ценой потери одного «ишака» (майор С. Г. Мишанов был тяжело ранен, но спасся) им удалось сбить один «Юнкерс» и один «Мессершмитт». Сбитый в этот день «И-16» был записан на счет пилота Bf-110E лейтенанта Зоммера из 2./ZG1.

Позже над Бекетовкой был сбит еще один И-16, а его пилот старшина Н. С. Завалишин погиб. В 10.00 в районе Воропоново восьмерка Як-1 из 788-го ИАП ПВО атаковала группу Ю-88 и сбила три бомбардировщика. Ответным огнем бортстрелков были сбиты два истребителя (командир полка, герой обороны Одессы летом – осенью 1941 г. майор Й. Е. Капустин погиб, а летчик Свитальский пропал без вести). Еще один самолет вернулся на базу с многочисленными повреждениями. Вечером в 18.20 над СТЗ был сбит еще один Як-1 этого полка, который пилотировал замкомандира дивизии полковник В. В. Башкиров. Вначале он был обьявлен пропавшим без вести, но позже он вернулся в свою часть.

В 10.30 уже третий бой провели в районе Малой Россошки «Харрикейны» из 651-го полка. На сей раз летчики отчитались о 3 сбитых «лаптежниках» при одном потерянном самолете (старшина А. Ф. Ворона выпрыгнул с парашютом и пропал без вести). Но больше всех отличились пилоты И-153 из 926-го ИАП, которые в 13.00–13.40 в районе СТЗ вели бой с 10 «Штуками» и якобы сбили 8 из них! 2 подбитые «чайки» (пилоты Трунов и Нечушкин) совершили вынужденные посадки северо-западнее Гумрака. Всего же дивизия отчиталась о 29 сбитых самолетах (17 Ю-87, 10 Ю-88 и 2 Ме-109) при 10 потерянных. При этом подавляющее большинство вылетов было сделано еще до обеда, днем и вечером летчики ПВО, по сути, оставили поле боя.

Кстати, единственные сбитые в этот день И-153 записаны на счет обер-лейтенанта Йоханнеса Штайнхофа из St.II/JG52 и унтер-офицера Хайнца Зига из 1./JG53.

8-я воздушная армия выполнила 504 вылета, причем этого показателя удалось достигнуть только за счет того, что почти все летчики поднимались в воздух дважды или трижды. Большинство самолетов атаковали наземные цели, поэтому заметного противодействия массированным налетам оказано не было. Тем не менее «сталинские соколы» доложили о 28 сбитых ими самолетах. Собственные потери оказались тяжелыми: 20 машин пропало без вести, 8 было сбито в воздушных боях.

288-я ИАД осуществила в общей сложности 53 вылета, большинство из которых пришлось на 4-й ИАП. В районе Сталинграда и Котлубани летчики провели 5 воздушных боев и заявили о 4 сбитых и 4 подбитых самолетах. Лейтенанты Амет-Хан, Кобяков и Погорелов сбили по одному Ме-109, а сержант Лебедев – Ю-87. Еще 4 «лаптежника» посчитали подбитыми. В то же время собственные потери составили сразу 10 истребителей, из которых 3 были сбиты в воздушных боях, а 7 «не вернулись с задания». В 4-й ИАП погиб заместитель командира эскадрильи лейтенант И. А. Марьин (имел на своем счету 3 личные и 8 групповых побед), не вернулся с боевого задания младший лейтенант С. Ф. Рыло. Четырех летчиков потерял 12-й ИАП. Погибли в воздушных боях командир эскадрильи капитан Г. Д. Юдин и командир звена младший лейтенант А. П. Богагов. Пропали без вести старшина Григорий Бондарев и сержант В. А. Обрезков.

Серьезные потери понесли и другие подразделения. Сержант В. А. Гавриков из 273-го ИАП во время разведывательного полета был сбит истребителями противника и погиб в районе разъезда Конный. Не вернулся с задания летчик 296-го ИАП младший лейтенант С. И. Фургалев. Также пропали без вести младший лейтенант И. И. Тонинский и сержант В. П. Мариччели из 515-го ИАП. Два летчика погибли на земле: сержант И. Ф. Донских был убит на аэродроме СТЗ во время налета, а старшина Г. В. Сидяк был зарублен винтом взлетающего Як-1 на Центральном аэродроме.

Всего советские ВВС в этот день потеряли 25 истребителей (14 Як-1 и Як-7Б, 4 «Харрикейна», 4 И-16, 2 И-153 и 1 ЛаГГ-5), существенные потери были отмечены и в самолетах других типов: 13 Ил-2 (в том числе 5 из 686-го ШАП), 4 Пе-2 (3 из 779-го и 1 из 140-го БАП). Полностью потерял свою технику 596-й НБАП – все его 19 У-2б были брошены на аэродроме Рынок при неожиданном появлении немцев.

Сами же советские летчики заявили по итогам этого «решающего дня» в общей сложности о 57 сбитых самолетах. Еще на 27 «стервятников» (12 Ю-88, 6 Хе-111, 5 Ю-87, 2 Ме-109 и 2 ФВ-198) претендовали советские зенитчики. Особенно отличились бойцы 1077-го ЗенАП, уничтожившие 9 самолетов. 3-я батарея (командир – лейтенант Г. В. Гойхман) сбила 1 самолет, 4-я батарея (старший лейтенант Н. С. Скакун) – 2 Ю-88 и 1 ФВ-189, 5-я батарея (лейтенант С. М. Черный) – 1 Ю-88 и 1 Хш-123, 6-я батарея (старший лейтенант М. В. Рощин) – 1 Ю-88, 1 Ю-86 и 1 Хш-123.

Фактически же люфтваффе потеряли 23 августа только 9 самолетов:

– Bf-109F-4/Z W.Nr. 7235 «черная 8+I» сбит в воздушном бою, пилот фельдфебель Хейн Герберт Фритц Цосеманн из 8./JG3 остался цел, выпрыгнув с парашютом;

– Bf-109F-4trop W.Nr. 8801 из III/JG3 был сбит зенитным огнем южнее Тундутово (юго-западнее Сталинграда). Пилот не пострадал;

– Bf-109G-2 W.Nr. 13494 «Gelbe 8» обер-фельдфебеля Фрица Гаммеля (c 31 мая одержал 18 воздушных побед) из 3./JG53 при возвращении с задания упал из-за отказа мотора. Пилот выпрыгнул на парашюте в районе Средне-Погромной (северо-восточнее Сталинграда) и попал в плен;

– Bf-109E-7 W.Nr. 6409 (6445) из I/Schl.G.1 был сбит огнем с земли юго-западнее Сталинграда, пилот обер-фельдфебель Пауль Низерю погиб;

– Bf-109E-7 W.Nr. 1589 из I/Schl.G.1 тоже был сбит огнем с земли юго-западнее Сталинграда, однако пилоту удалось спастись;

– Bf-109E-7 W.Nr. 1185 командира 3-й эскадрильи Schl.G.1 лейтенанта барона Хайнца фон Штелльбергера был сбит огнем с земли северо-западнее Сталинграда. Летчик был объявлен пропавшим без вести, однако позже он вернулся в свою часть;

– Bf-110E W.Nr. 3475 из 2./ZG1 из-за отказа двигателя разбился западнее Калача. Экипаж не пострадал;

– Ju-87D-1 W.Nr. 2332 «S2+DB» из St.I/StG2 был сбит в воздушном бою в районе Калача. Пилот фельдфебель Роберт Деккер не пострадал и смог вернуться в свою часть, а бортрадист обер-ефрейтор Йозеф Поль погиб;

– He-111H-6 W.Nr. 7401 «G1+DT» командира 9./KG55 кавалера Рыцарского креста гауптмана Клауса Ульриха Айсмана был сбит истребителями севернее Сталинграда. Сам Айсман, пилот фельдфебель Гюнтер Гоер, штурман унтер-офицер Гюнтер Рейман и бортмеханик обер-ефрейтор Йохан Армини пропали без вести. Лишь бортрадисту унтер-офицеру Биреру удалось спастись на парашюте и на второй день пробиться к своим войскам.

Авторам удалось установить, что этот бомбардировщик был сбит в 10.30 в районе Орловки при налете на советскую автоколонну парой новых истребителей ЛаГГ-5, которые пилотировали лейтенант Аркадий Ковачевич и старшина И. И. Елисеев из 27-го ИАП. Полк только 18 августа прибыл под Сталинград и вошел в состав 287-й ИАД, после того как на аэродроме Сейма в Горьковской области был перевооружен на новейшие истребители ЛаГГ-5 (Ла-5 новый истребитель стал называться только с 8 сентября после приказа НКАП № 683!). И судя по всему, сбитый Не-111 стал первой достоверно подтвержденной воздушной победой истребителя нового типа!

Как видим, только четыре немецких самолета были сбиты зенитным огнем и обстрелом с земли и только 3 (!) сбиты советскими истребителями. Еще 8 машин получили различные повреждения, в том числе семь по техническим причинам и один – в результате обстрела с земли. Ни одна из многочисленных заявленных летчиками 102-й ИАД ПВО побед не находит подтверждений!

Важный момент: вопреки распространенным россказням вплоть до вечера 23 августа сам Сталинград практически не подвергался никаким налетам! Несмотря на близость линии фронта и постоянные авиаудары по южным окрестностям, город продолжал жить относительно мирной жизнью, а жители имели возможность покинуть его (что многие и сделали). Более того, продолжали ударно работать и крупные предприятия, из цехов тракторного завода прямо на фронт отправлялись танки, а с завода «Баррикады» – пушки. В чем причина подобного «гуманизма» люфтваффе, остается загадкой. Возможно, немцы рассчитывали захватить город быстрой атакой и не собирались пробираться к Волге через груды дымящихся развалин. Быть может, надеялись, что большинство жителей и войск покинет его и к подходу передовых частей Сталинград попросту опустеет, как это уже случилось ранее в Воронеже?

Более того, и 23 августа никаких массированных налетов на город тоже не было! Состоялся лишь один вечерний рейд небольшими силами. «В 18.30 23.8.42 более 40 бомбардировщиков противника произвели налет и бомбардировали г. Сталинград, создав несколько очагов пожара», – говорится в журнале боевых действий Юго-Восточного фронта. Каких-либо иных упоминаний о налетах на город в советских и немецких документах не найдено[15]15
  Автор приносит извинения читателям за то, что в прежних книгах поддался влиянию распространенных мифов о «судном дне» Сталинграда 23 августа, «огненных смерчах», «горящей Волге», «40 тысячах погибших жителях» и некритически отнесся к упоминавшимся в десятках других книг и статей россказням.


[Закрыть].

У немецкого командования тем временем были все основания для оптимизма. Во время пребывания на КП 51-го армейского корпуса допрошенный в присутствии Паулюса начарт 98-й стрелковой дивизии, сдавшийся в плен тем же утром, с угрюмым лицом рассказал, что положение русских безнадежно, а в самом Сталинграде «большой беспорядок». Все это вселяло оптимизм, в том числе «наверху». В 21.30 Паулюс получил директиву из штаба группы армий «Б». Генерал-фельдмаршал фон Вайхс приказал 6-й и 4-й танковой армиям продолжать наступление, соединиться на высотах, расположенных западнее Сталинграда, после чего совместным ударом овладеть городом. Также Вайхс попросил (приказывать авиаторам было не принято!) 4-й воздушный флот днем и ночью наносить авиаудары по Сталинграду «в целях нейтрализации находящихся там органов управления и затруднения организации находящимися там войсками обороны и контрнаступления». Таким образом, именно Вайхс (а не Гитлер, не Рихтхофен) и санкционировал последующие массированные налеты на город.

Гдва рассвело, 16-й танко-саперный батальон провел разведку вокруг занятого плацдарма, а потом немцы начали зачистку местности, первым делом захватив внезапной атакой батарею 85-мм зенитных орудий. Несколько огневых позиций ПВО, прикрывавших Сталинград, неожиданно оказались на передовой и всю ночь и утро держали танкистов под обстрелом. В 06.40 ударные группы перешли в атаку. 1-я рота двигалась по балке, примыкающей к поселку Латошинка, мимо густых фруктовых садов, виноградников и дачных домиков. Вскоре саперы достигли ступенчатого спуска шириной 200 м, покрытого зарослями деревьев и кустарников, который вел непосредственно к Волге. На берегу немцы увидели четырехпутную железную дорогу с двумя пристанями и причал железнодорожного парома. Причем там как ни в чем не бывало кипела работа, и трудящиеся крайне удивились, когда увидели бегущих по берегу солдат. Быстрой атакой саперный взвод захватил паромный причал и остановил уже отправившийся в город железнодорожный состав. Во вскрытых вагонах немцы обнаружили гаубицы и боеприпасы к ним. Одновременно с этим танки ворвались в поселок Латошинка, захватив там еще одну, все еще стрелявшую зенитную батарею. Вслед за этим была занята Винновка, а бронетранспортеры прочесали фруктовые сады и виноградники.

В 11.00 (13.00 по московскому времени) зачистка плацдарма была закончена. «Все солдаты танко-саперного батальона были полны радости за выдающееся достижение: быть первыми немецкими солдатами, занявшими берег Волги», – записали в хронике 16-й танковой дивизии. Стояла ясная и жаркая погода, и с высокого берега немцы отчетливо видели, как на пологом восточном берегу несколько зенитных батарей стреляют по немецким самолетам, движутся поезда, а на расположенном в 6 км аэродроме (Средняя Ахтуба) садятся и взлетают истребители. Впрочем, долго наслаждаться видами Азии[16]16
  Согласно тогдашней географии Волга считалась границей между Европой и Азией.


[Закрыть] танкистам не пришлось, после обеда Латошинка подверглась налету советских штурмовиков, одновременно с юга появился корабль, в немецком рапорте названный «монитором» (в составе Волжской военной флотилии кораблей крупнее бронекатера не было, на самом деле это был полуглиссер НКЛ-27) с десантом, приближающийся к пристаням. Но на подходе к берегу он был потоплен огнем танка Pz.III, a спрыгнувших на песчаную отмель солдат расстреляли из 20-мм зенитных орудий. Помимо полуглиссера ВВФ в этот день потеряла тральщик РТЩ-124, который был потоплен авиацией в районе острова Замор (напротив города).

Тем временем 51-й армейский корпус продвинулся до высот в районе Большой Россошки, а 3-я и 60-я моторизованные пехотные дивизии заняли позиции вдоль узкого коридора, ведущего к Волге. Немецким командирам, даже танкистам, тоже было свойственно паникерство. Так, командир 14-го танкового корпуса генерал фон Витерсхайм, узнав о том, что наступление развивается не совсем по плану и его частям, вероятно, несколько суток придется сражаться в окружении, уже днем 24 августа предложил отступить от Волги самое позднее следующей ночью. Полюбовались, мол, на азиатские просторы, постреляли по кораблям, и хватит! «Иначе может быть поздно», – пугал он по рации. Но в ответ Витерсхайм, позабывший учение «отца танковых войск» Гудериана, получил жесткий приказ удерживать занятый район и действовать там самостоятельно. На следующий день генерал и вовсе запросил «ночное истребительное прикрытие» для защиты от постоянных ночных налетов русских бомбардировщиков и штурмовиков. На что ему ответили, что ночных истребителей в составе VIII авиакорпуса нет![17]17
  I Хотя это была не совсем правда. В действительности еще в июле на базе 9./KG27 было создано так называемое Ночное истребительное звено 4-го воздушного флота (Nachtjagdschwarm der Luftflotte 4). Базируясь на аэродроме Курск, оно занималось охотой на советские бомбардировщики в районе Воронежа. При этом экипаж Не-111 обер-фельдфебеля Энгельберта Хайнера за короткий срок смог сбить 11 самолетов. Его тактика заключалась в следующем. Ночной истребитель на большой высоте кружил над местами, где русские обычно сбрасывали бомбы, и, как только внизу начинались взрывы, летчики вычисляли траекторию полета целей, снижались, устанавливали визуальный контакт и атаковали. Огонь вел штурман, всегда целившийся сверху вниз между кабиной и двигателем бомбардировщика. В некоторых случаях Хайнер вел охоту над советскими аэродромами и атаковал заходящие на посадку самолеты, как только те включали навигационные огни. Слава про этот экипаж быстро разлетелась по эскадрам, но одно звено на весь огромный фронт было ничтожно мало!
  11 августа во время очередной атаки советских самолетов над Воронежем Не-111H-6 W.Nr. 7348 «1G+IT» Хайнера был сбит ответным огнем воздушных стрелков. Сам пилот и бортрадист Фриц Дитрих сумели покинуть горящую машину с парашютами и затем вернулись в часть, а вот штурмана и бортмеханика позднее нашли мертвыми с нераскрытыми парашютами.


[Закрыть] От слова «совсем»…

Поскольку создать сплошной фронт на всем 30-километровом коридоре шириной около 8 км между Большой Россошкой и Латошинкой пока не удалось, пути снабжения 16-й танковой дивизии на Волге уже ночью были перерезаны. В связи с этим VIII авиакорпус получил приказ организовать снабжение по воздуху. В 05.15 была определена точка сброса грузовых контейнеров – в 3 км севернее поселка Орловка, на небольшом плато. Вечером несколько групп Ju-52 под прикрытием истребителей достигли заданного района и сбросили боеприпасы для танковых пушек.

26 августа Витерсхайм снова поднял панику, требуя дать ему санкцию на отход с Волги, ссылаясь на концентрацию советских танков к северу и острую нехватку боеприпасов. «Не отступать! Категорически приказываю!» – снова ответил Паулюс, удивленный пессимистической оценкой обстановки. Ввиду отсутствия грузовых контейнеров на аэродроме Обливская транспортные самолеты сначала вылетали на авиабазу Сталине, там брали на борт пустые контейнеры, летели с ними в Обливскую, где они загружались танковыми снарядами. Затем с эскортом Bf-109 самолеты летели к волжскому плацдарму и сбрасывали груз на позиции 14-го танкового корпуса. В течение дня туда было доставлено 39 контейнеров, в том числе 12 контейнеров с 50-мм снарядами и 27 с 75-мм снарядами. Сам день на берегу прошел относительно спокойно, а когда стемнело, немцы увидели, как в темноте сразу три судна с выключенными навигационными огнями плывут со стороны Сталинграда вверх по течению. Когда те поравнялись с Латошинкой, был открыт огонь из 20-мм зениток и противотанковых орудий. Первые два судна, несмотря на близкие попадания, сумели прорваться, а вот третье вспыхнуло и остановилось. Стояло полнолуние, и с высокого берега было хорошо видно, как с борта прыгают люди и плывут к берегу. Потом огромный горящий остов унесло вниз по течению. По перехваченным позывным о помощи немцы узнали название теплохода – «Иосиф Сталин».

На рассвете 27 августа 700-й батальон морской пехоты совместно с солдатами из других частей и при поддержке канонерских лодок «Усыскин», «Чапаев» и бронекатеров начал наступление из поселка Рынок на Латошинку. Приданные группе танки «Кристи» (очевидно, немцы имели в виду танки БТ-5 или БТ-7 в колесном варианте?) смогли прорвать оборону 16-го танко-саперного батальона, раздавив несколько орудий и пулеметов, и доехать до садов у окраины Латошинки, высадив там десант из матросов. Немцам лишь с большим трудом удалось удержать оборону. А в 15.20 после мощного налета Ju-87 на Рынок и Спартановку только что прибывший 16-й мотоциклетный батальон при поддержке саперов начал атаку на эти поселки и к ночи смог захватить их. Морские пехотинцы потеряли в этих боях 70 % личного состава и отступили. Так плацдарм на берегу Волги был расширен, а впереди – за большой балкой – находились корпуса тракторного завода.

После этого немцы заминировали склон и взорвали два железнодорожных моста через протекающую внизу речку. Однако Спартановка и Рынок оказались крайне неудобны для обороны, хорошо простреливались с северных окраин Сталинграда и с Волги, поэтому уже 29 августа, понеся серьезные потери, немцам пришлось отойти обратно к Латошинке, занять там оборону и отстреливаться в ожидании дальнейших событий.

Все эти дни корпус Витерсхайма по-прежнему снабжался в основном по воздуху, а также конвоями грузовиков, которые в сопровождении танков прорывались через советские заслоны в районе разъезда «Конный». 27 августа транспортные самолеты сбросили 28 контейнеров со снарядами. Утром следующего дня на площадку в 5 км западнее Винновки было сброшено еще 52 контейнера. 29 августа вылетевшие из Миллерово Ju-52 в сопровождении «Мессершмиттов» доставили 14-му танковому корпусу 40 контейнеров. На сей раз в них были не только боеприпасы для артиллерии и танковых орудий, но и патроны для винтовок и пулеметов, а также сигареты, на нехватку которых усиленно жаловались солдаты.

Как только Сталин узнал о прорыве немцев к Волге, он был буквально взбешен и тут же приказал уничтожить немцев и «отбросить противника за внешний обвод». «Советую! Первое: обязательно и прочно закрыть нашими войсками дыру, через которую прорвался противник к Сталинграду, окружить прорвавшегося противника и истребить его. У вас есть силы для этого, вы это можете и должны сделать», – говорилось в «совете», полученном в штабе Еременко и Хрущева в 04.55 24 августа. При этом Сталин категорически «посоветовал» не снимать войска с других участков фронта и всюду удерживать позиции, даже охваченные с флангов.

Времени на подготовку не было, поэтому в бой просто бросали случайно оказавшиеся под рукой и поблизости отдельные подразделения. К тому же сосредоточить в голой степи войска и подготовиться к атаке в условиях полного господства в воздухе немецкой авиации было невозможно. «Авиация противника, имея безраздельное господство в воздухе, бомбила и штурмовала наши войска с любых высот», – сообщал журнал боевых действий Сталинградского фронта.

Утром 25 августа советская 4-я танковая армия предприняла попытку перерезать вражеский коридор к Сталинграду ударом с северного направления. Однако после первых же перестрелок в небе опять послышалось завывание сирен, не предвещавшее ничего хорошего. С 08.00 до 14.00 боевые порядки наступавших полков подвергались беспрерывным бомбардировкам, причем иногда над полем боя одновременно находилось 40–50 самолетов, которые ходили по кругу и по очереди с бреющего обстреливали пехотинцев, периодически сбрасывая осколочные бомбы. В результате части понесли большие потери и далеко продвинуться не смогли. Тем не менее к северу от Большой Россошки нашим частям удалось уже во втором месте перерезать пути снабжения 14-го танкового корпуса, увеличив разрыв до 6 км, частично выполнив при этом приказ вождя.

Атаки, предпринятые на следующий день, закончились еще более плачевно. Часть подразделений вовсе не приняла участия в сражении, так как проводная связь, разрушенная 23 августа, по-прежнему не работала, а посланный офицер связи не нашел их. 4-й танковый корпус по ошибке заехал на наше же минное поле, выставленное перед средним оборонительным обводом, и понес большие потери. Ну а те, кто все же поднялся в атаку, снова вынуждены были залечь. «Его авиация непрерывно бомбила наши части группами до 50 самолетов», – сетовал штаб 4-й ТА. У командиров не оказалось подробных карт местности, представлявшей собой однообразные овраги и высоты, вследствие чего для ориентировки пришлось привлечь… двух местных колхозников из Ерзовки. «Сильное наступление 100 тяжелых и сверхтяжелых вражеских танков с линии Ерзовка – Грачи в южном направлении, – сообщает журнал боевых действий 6-й армии. – VIII авиакорпус сильными ударами поддерживал оборону армии и значительно снижал напряжение вражеских атак. Истребители удерживали превосходство в воздухе». Тем не менее штаб 6-й армии был буквально завален паническими донесениями от 14-го танкового корпуса. На рассвете начальник оперативного отдела армии оберет Эльхлепп вынужден был лично вылететь туда для прояснения ситуации. Генерал Витерсхайм снова находился в паническом настроении и заявил, что, если русские еще раз предпримут масштабное наступление, удержать позиции не удастся.

Наступление действительно предприняли, но повторилось примерно то же самое, что и днем ранее. Немецкие артиллеристы и танкисты подбили 88 танков, еще три было на счету перешедшего на сторону немцев экипажа Т-34… «Штуки» в течение всего дня наносили удары по атакующим «коридор» советским войскам. В итоге 4-й танковый корпус за три дня потерял 140 танков из 160 имевшихся! В соседнем 16-м танковом корпусе было уничтожено (в том числе авиацией) 84 танка. После этого три танковые бригады пришлось слить в одну «полубригаду». «Следует отметить исключительную роль в сковывании наступления наших частей авиации противника, которая, имея безраздельное господство, бомбит, штурмует наши войска группами и в одиночку, – оправдывался штаб 4-й ТА за свои провалы и высокие потери. – Над полем боя беспрерывно висят десятки самолетов, которые методически бомбят и обстреливают наши войска, не давая подняться им с земли. Кроме этого, авиация противника бомбит все дороги, идущие к фронту на глубину до 100 км. Дневное движение почти исключено. Танки также несут от авиации большие потери. Нашей авиации в течение двух дней на фронте не было совершенно. Большие потери понесли от авиации противника так же тылы, особенно в конском составе».

«Боевые возможности противника в целом ухудшаются, – докладывал штаб 6-й армии в Главное командование сухопутных сил (фактически фюреру). – Много перебежчиков, в том числе танкистов. После двух дней наступления количество и силы неприятеля вследствие тяжелых потерь (230 танков подбито) существенно уменьшились». Отметим, что немцы довольно точно оценили потери советской 4-й танковой армии. При этом в составе отрезанной группировки немецкого 14-го танкового корпуса на тот момент числилось всего 106 танков (в том числе 77 Pz.III, 21 Pz.IV и 8 Pz. II) и 36 противотанковых орудий.

В то время как советские истребители были практически выкинуты с поля боя, ударная авиация (особенно ночная) в некоторых местах действовала достаточно эффективно. В ночь на 24 августа 8-я воздушная армия возобновила налеты на переправы через Дон, замедлив переброску на восточный берег частей 60-й моторизованной дивизии. Следующей ночью немцы отметили сильные бомбардировки позиций 8-го и 11-го армейских корпусов, в результате которых было убито 16 человек, ранено 20, погибло 83 лошади. А днем Паулюс и Рихтхофен, находившиеся на передовом КП 76-й пехотной дивизии, стали свидетелями, как совсем рядом четверка Ил-2 на малой высоте штурмует проходящую поблизости дорогу и скопления грузовиков. В бинокли они отчетливо видели злые лица пилотов штурмовиков, озиравшихся по сторонам и подававших друг другу сигналы руками (раций в кабинах не было). Паулюс был удивлен смелостью летчиков, которые, несмотря на стрельбу с земли, вновь и вновь делали заходы, чуть ли не касаясь крыльями окружающих холмов, и стреляли по своим целям. А внизу были видны горящие автомобили и разбегающиеся в панике шоферы и солдаты.