Текст книги "Воздушная битва за Сталинград. Операции люфтваффе по поддержке армии Паулюса. 1942–1943"

Северо-восточнее по западному берегу Волги спешно строились еще две железнодорожные ветки: Сызрань – Саратов и далее от Саратова до Петрова Вала. Одновременно с этим на юге была введена в строй еще одна, почти 350-километровая, железнодорожная ветка Кизляр – Астрахань. Однопутную линию проложили по берегу Каспийского моря с целью ускорить вывоз грозненской нефти в центральные районы СССР. Поскольку мост через Волгу в Астрахани построить еще не успели, пришлось организовать здесь паромную переправу, а затем и наплавной железнодорожный мост.

Тем временем удары авиации следовали каждый день. 14 августа в 11.44–11.51 23 Ju-88A с пикирования атаковали станцию Иловля, сбросив на нее около 250 фугасных бомб. В результате недавно восстановленный объект получил новые разрушения, взорвался эшелон с боеприпасами, сильные повреждения получил бронепоезд № 135. В районе аэродрома Воропоново был сбит И-16 из 629-го ПАП. Его пилот младший лейтенант В. К. Рябоконь погиб.

Утром 15 августа «Хейнкели» из II./KG27 совершили налет на железнодорожную линию Поворино – Иловля. При этом 6-я эскадрилья атаковала станцию Фролово, а 5-я эскадрилья – станцию Раковка. В районе последней бомбардировщики были атакованы восьмеркой И-16 из 629-го ПАП, и в результате 2 Не-111H-6 – «1G+FP» и «1G+JN» – получили попадания, два члена их экипажей – обер-ефрейтор Курт Лауэр и унтер-офицер Вилли Хей – были ранены. Тем не менее в 10.25 все самолеты благополучно приземлились в Кутейниково. Согласно немецким данным, огнем бортстрелков были сбиты два истребителя.

Однако немцы немного ошиблись. В действительности еще вечером 12 августа для усиления противовоздушной обороны участка Михайловка – Фролово во вторую боевую командировку на аэродром Раковка вылетело 11 И-16 из 1-й и 3-й эскадрилий 629-го ПАП. Перелет прошел не вполне удачно, уже во время захода на посадку на высоте 300 м под левым крылом истребителя лейтенанта Фанфурина взорвался PC. В результате самолет сразу же свалился на правое крыло и с работающим мотором врезался в землю. Вскоре товарищи нашли останки пилота на месте катастрофы и там же похоронили его, отдав короткие почести. Первый вылет на патрулирование над железной дорогой был выполнен в 06.00. В 07.05, когда горючее уже было на исходе, летчики Ивашкин и Зуев внезапно увидели летящую над путями шестерку Ju-88. Истребители обстреляли их, вследствие чего, по утверждению летчиков, «Юнкерсы» сбросили бомбы в 2 км от железной дороги.

В 07.00 в воздух поднялось уже 10 «ишаков», пилоты которых довольно быстро убедились, насколько оживленную деятельность немцы ведут в этих краях. Буквально через пять минут в районе Раковки пролетело 6 Ju-88, a вскоре еще одна такая же группа проследовала над железной дорогой другим курсом. «Обе группы были атакованы нашими самолетами и отброшены от цели», – сообщал журнал боевых действий полка. Ну а после обеда, в 13.00, на патрулирование вылетело 10 самолетов. И уже через 5 минут летчики увидели группу из 6 Не-111, летящих в свободном строю на высоте 2500 м. Это и были «Хейнкели» из 5./KG27. «Ишаки» провели несколько последовательных атак, в результате чего, согласно докладу пилотов, немцы сбросили бомбы в 1 км западнее железной дороги, после чего перестроились в плотный боевой порядок, стали отстреливаться из всех стволов и ушли на запад. Бортстрелкам действительно удалось попасть в 3 И-16, но все они благополучно вернулись на аэродром.

В этот день были атакованы и многие другие станции, в частности, в 12.15 был совершен налет на станцию Котлубань, на которую было сброшено 30 фугасных бомб. Там сгорело 20 вагонов с военными грузами и 11 вагонов с зерном. «Авиация противника бомбит железнодорожные участки: Верхние Липки, Лог, Иловля, срывая выгрузку прибывающих воинских эшелонов», – констатировал штаб Юго-Восточного фронта в тот же день.

Утром 16 августа II./KG27 совершила налет на станции Михайловка и Раковка. Там бомбардировщики снова встретились с советскими истребителями, и это снова были И-16 из 629-го ИАП. В 07.00 на патрулирование над линией вылетела пара однофамильцев В. Смирнова и П. Смирнова. «В районе Раковка в 7.30 на Н=2500 м встретили и атаковали группу (8 шт. Хе-111) бомбардировщиков противника в момент их нахождения над целью, – говорится в журнале боевых действий. – Несмотря на неоднократные атаки, производимые нашими истребителями, все же противнику удалось частично сбросить бомбы в цель». Тем временем дежурившие на аэродроме летчики увидели разворачивающиеся над железной дорогой «Хейнкели» и с криками «от винта!» побежали к самолетам. Несмотря на то что в этот период войны И-16 уже считался «устаревшим», многие пилоты ценили эту машину в том числе за открытую кабину, позволявшую быстро запрыгнуть и стартовать, а также короткий в сравнении с истребителями «новых типов» разбег.

Уже в 07.38 пятерка «ишаков» взмыла в небо и бросилась в погоню. Впрочем, Не-111, являвшийся «ровесником» поликарповского истребителя и тоже кое-кем считавшийся «устаревшим», был нелегким противником. Во время опасности бомбардировщики тотчас собирались в плотный боевой порядок и согласованно вели заградительный и прицельный огонь из всех стволов. Главная ответственность за отпугивание вражеских истребителей лежала на крайних левых и крайних правых «Хейнкелях», которых на жаргоне летчиков называли «цепными собаками». Атаковать же с близкой дистанции строй Не-111 было настоящим самоубийством, поэтому советские летчики, как правило, предпочитали вести огонь издалека и пускать «эрэсы». Вот и в данном случае быстро взлетевшие И-16 преследовали бомбардировщики над долиной Медведицы вплоть до линии фронта и расстреляли почти весь боезапас. Но только на одном Не-111H-6 «1G+KM» из 4./KG27 был ранен бортмеханик обер-фельдфебель Ханс Хаас. В свою очередь, ответным огнем бортстрелков был поврежден истребитель лейтенанта Голикова (пули попали в маслобак и приборный щиток). «ВВС противника с рассветом 16.8 группами по 8—12 бомбардировщиков бомбардировали ж. д. узлы и ж. д. эшелоны на участке Сталинград – Раковка», – сообщал журнал боевых действий ЮВФ.

17 августа с 07.00 до 17.00 бомбардировщики Ju-88 группами от 5 до 12 машин бомбили станции Раковка, Лог, Арчеда, Липки, Качалино, Паныпино и Конная. Летчики 629-го ИАП в этот день трижды вылетали на перехват немецких самолетов в районе Раковки. Правда, они никого не сбивали, а только мешали им бомбить цели, «отгоняли» и преследовали. Характерно, что некоторые группы «Юнкерсов» стали летать в этом районе под прикрытием истребителей. Это изменение быстро почувствовали на себе и пилоты «ишаков». В 07.00 18 августа 8 истребителей вылетели на очередное патрулирование над перегоном Арчеда – Серебряково. И едва группа набрала высоту 3000 м, как в 07.15 на 500 м ниже появились 3 Не-111 в сопровождении пары «Мессершмиттов». Согласно докладу летчиков, они несколько раз обстреляли бомбардировщики, вследствие чего те сбросили груз вне цели. Но уже в 07.19 над железной дорогой появилась еще одна группа «Хейнкелей» с эскортом из 8 Bf-109. В результате воздушного боя был сбит И-16 старшего лейтенанта Лысенко, который получил ожоги лица, но сумел выпрыгнуть с парашютом. Пилоты из II./JG3, правда, доложили про 3 сбитых в этом бою «Раты», несколько преувеличив свои победы.

20 августа «Хейнкели» из II./KG27, взлетев с аэродрома в Кутейниково и преодолев расстояние в 450 км, атаковали строящуюся железнодорожную линию Иловля – Камышин. По советским данным, их целью стала строительная площадка в районе Ольховки (в 70 км юго-западнее Камышина), на которую 5 Не-111 сбросило 15 фугасных бомб. В результате было повреждено полотно, убито 5 и ранено 8 строителей. При этом Не-111H-6 «1G+HP» из 6-й эскадрильи был сбит огнем зенитной артиллерии и упал в 6 км северо-восточнее Иловли. О дальнейшей судьбе пяти членов его экипажа во главе с фельдфебелем Фритцем Гарбенсом ничего не известно, и они считаются пропавшими без вести.

На следующий день налет повторился. На сей раз «Хейнкели» были атакованы группой из 8—10 истребителей МиГ-3, которым удалось обстрелять бомбардировщик лейтенанта Эдуарда Скрципека из 5./KG27. В результате пилот и штурман унтер-офицер Эрнст Гольдхаммер получили ранения, однако им все же удалось оторваться от преследователей и вернуться на аэродром. Были атакованы и другие станции, к примеру, в 09.04–09.15 13 Ju-88 сбросили на Новый Рогачик (западнее Сталинграда) 80 фугасных бомб. Там было разрушено полотно, сгорел склад с зерном, разрушено 25 жилых домов.

22 августа бомбардировке подверглась железнодорожная линия Балашов – Камышин. В результате были частично разрушены станции Елань и Самойловка. «Хейнкели» из III./KG27 сбрасывали бомбы с малой высоты, и в результате один самолет был сильно поврежден зенитным огнем, но все же смог дотянуть до аэродрома в Курске и благополучно приземлиться. А 3-я эскадрилья рано утром атаковала стацию Арсеньевка. «Машины были загружены бомбами всех калибров до 1000 кг, и мы летели на большой высоте, потому что ожидали сильную оборону важного объекта, – писал Ханс Райф. – Ничего подобного! Прибыв в пункт назначения, мы поняли, что важная станция состояла из домика железнодорожной охраны и путевых работников, расположенной на прямой линии и без каких-либо поселений вдоль и поперек. Загадка этого странного нападения осталась для нас неразгаданной».

Массированные налеты на железнодорожные объекты к северу от Дона, начавшиеся еще во время наступления на Воронеж, продолжались свыше двух месяцев. «За период с 22 июля по 12 сентября было совершено 157 налетов вражеской авиации, участвовало 837 самолетов, сброшено на занимаемый батальоном участок 3865 бомб, – сообщалось в журнале боевых действий 12-го отдельного железнодорожного батальона. – Совершенно были разрушены и сожжены станции Качалино, Иловля, Лог, Липки, Арчеда, Паншино, Белушкино, Калинино и др.». Особенно страшные последствия вызвал взрыв 48 вагонов с реактивными снарядами на 527-м километре железной дороги, полностью уничтоживший целый участок пути длиной в полтора километра. И это все, заметим, только на одном 135-километровом перегоне от Арчеды (Фролово) до Сталинграда, который обслуживал данный батальон!

Усилия немецкой авиации принесли серьезный эффект. Железнодорожные перевозки работали с большими перебоями, эшелоны прибывали со значительным отставанием от графика, а разгрузку наиболее ценных войск и грузов приходилось осуществлять за 100–130 км от линии фронта. Например, в середине августа Ставка решила перебросить под Сталинград сразу 5 полков гвардейских минометов. Согласно плану, погрузка производилась в Москве на четыре эшелона в течение 16–18 августа, и, по расчетам, уже 19–21 августа «Катюши» должны были прибыть на станции Самодуровка и Поляна (Поворинский район). А оттуда им предстояло своим ходом следовать в район Иловли – на внешний оборонительный обвод Сталинграда. Однако фактически эшелоны достигли Самодуровки только к началу следующего месяца, а до фронта гвардейские минометные полки доехали и вовсе 15 сентября.

Помимо железных дорог с 8 по 22 августа «Хейнкели» KG27 бомбили советские переправы через Дон, а также совершили 7 налетов на плацдарм в районе Петропавловской.

Глава 4
Долгая дорога в песках

«Наше продвижение продолжается неудержимо»

Вскоре после того, как немецкие войска в последние дни июля форсировали канал Маныч, который, согласно европейской географии, являлся границей между Европой и Азией, разные представители командования впали в эйфорию и сделали оптимистический вывод, что битва за нефть уже выиграна.

29 июля штаб 4-го воздушного флота сообщал в Главное командование вермахта: «Русские военно-воздушные силы перед правым флангом группы армий „Зюд“ демонстрируют свою слабость. „Штуки“ осуществляют свои атаки без истребительного сопровождения и не подвергаются нападению со стороны русских истребителей». В последние дни июля и первые дни августа бомбардировщики IV авиакорпуса Пфлюгбейля были ориентированы главным образом на борьбу против судоходства на Нижней Волге, а также автомобильные и железные дороги на всем Северном Кавказе. Кроме того, Ju-87 совместно с торпедоносцами Не-111Н-6 из II./KG26 и пикирующими бомбардировщиками Ju-88A-4 из III./LG1 наносили удары по кораблям Азовской военной флотилии, обстреливавшим войска 17-й армии. 2 августа Рихтхофен писал в своем дневнике: «Сильные вражеские силы остаются позади реки Кубань и вокруг Краснодара… К сожалению, я должен разделить мои силы. VIII авиакорпус должен помочь 6-й армии возле Сталинграда и атаковать железные дороги в этой области и судоходство на Волге. Между тем IV авиакорпус должен атаковать противника в Кубани и железные дороги на всем Северном Кавказе. Это должно быть главной целью сейчас, позже Сталинград».

Согласно оценке OKW от 4 августа, «советское командование очевидно создает оборону к югу от реки Кубань для защиты Майконского района и военно-морских баз Черноморского флота. Тем не менее силы противника разрозненны… Подвижные соединения всюду движутся вперед на Баку». «Отрадные перспективы на Кавказе, – писал своей жене штабной врач III./KG27 «Бёльке» доктор Келлер 4 августа. – Это опять большой котел, из которого русским остался только один путь через Черное море в Битум. Большие нефтяные залежи Майкопа в ближайшие дни тоже будут в наших руках!» Отметим, что этот доктор находился отнюдь не на передовой, а в спокойном тылу, а информацию получал из различных сплетен, которые обсуждали делившиеся впечатлениями и новостями летчики. Поэтому мнение Келлера как бы отражало настроения, царившие в тот момент в люфтваффе и в Третьем рейхе в целом. «Теперь я определенно верю, что в этом году мы победим русских, так что они больше не могут быть опасны для нас, – оптимистически писал он через 10 дней. – У них ведь стало на 10 миллионов солдат меньше, они потеряли важнейшие сельскохозяйственные районы, крупнейшие промышленные и нефтяные центры в наших руках, и, несмотря на твердые приказы Сталина не отступать больше ни на шаг, наше продвижение продолжается неудержимо».

После быстрого захвата Краснодара и Майкопа Гитлер и Рихтхофен решили, что советские войска на Кавказе разгромлены. 11 августа последний записал в своем дневнике: «Мои впечатления таковы: русская южная армия уничтожена. Ее части находятся вдоль Военно-Грузинской дороги». В связи с этим Рихтхофен решил, что сильная поддержка авиации здесь больше не потребуется. Посему основные усилия пора переносить на Волгу. «С другой стороны, 6-я армия теперь столкнулась с ожесточенным сопротивлением, и в воздухе и на земле, Сталинград ожесточенно обороняется, – писал он в дневнике. – Сопротивление там становится все больше. На Кавказе враг полностью разгромлен. Вот почему мы покидаем этот район на некоторое время». Фюрер тоже решил, что судьба Кавказа решена и главные силы авиации теперь надо бросить на Сталинград. Фактически именно 10–11 августа военное и политическое руководство Третьего рейха санкционировало начало битвы на Волге.

Эта смена приоритетов, когда, не достигнув одной цели, брались за другую, а потом наоборот, было свойственно всей летне-осенней кампании вермахта 1942 г. и «стратегии» Гитлера в целом.

Рихтхофен тоже внес большой вклад в это «дело». VIII авиакорпус Фибига получил приказ сосредоточить основную массу авиации непосредственно против Сталинграда и оборонявших его советских войск. Кроме того, IV авиакорпус Пфлюгбейля должен был также отправить большую часть своих бомбардировщиков и штурмовых авиагрупп с Кавказа, «где они были не нужны». При этом 4-й флот должен был применить своего рода «инновацию», которую сам Рихтхофен назвал «смешением всех единиц». Дабы добиться невиданной концентрации авиации на направлении главного удара с учетом крымского опыта, он решил сконцентрировать на авиабазах в радиусе 300 км все имевшиеся штурмовики, бомбардировщики, истребители и разведчики. Создав невероятную плотность базирования, Рихтхофен образовал так называемый Сталинградский транспортный регион, где ежедневно должно было обрабатываться 3000 тонн предметов снабжения! Включая бомбы, боеприпасы, запасные части и продовольствие для экипажей.

Для выполнения этой масштабной задачи Рихтхофен лишил Пфлюгбейля большей части его транспортных самолетов. Заодно используя все свои связи и рычаги влияния, он привлек для своих целей еще и огромное количество автомобильных подразделений. 15 августа в Ростове состоялось совещание, на котором командующий 4-м воздушным флотом еще раз потребовал от всех подчиненных любой ценой обеспечить снабжение Сталинградского транспортного региона. Кроме того, полагая, что Кавказ скоро окажется в руках немцев, 9 августа Рихтхофен приказал расформировать Авиационное командование «Зюд» с передачей всех подразделений и зоны ответственности IV авиакорпусу.

Надо отметить, что командующий группой армий «А» генерал-фельдмаршал Вильгельм Лист был не согласен с воцарившимся в штабах разных уровней победным настроением и возражал против переброски почти всей авиации к Волге. Но Рихтхофен обещал ему, что уже через 6, «максимум 10 дней» он сможет вернуть туда часть подразделений.

Кроме всего прочего, в августе командование вермахта под влиянием Гитлера искренне уверило в то, что захват Сталинграда имеет важное стратегическое значение. «…Когда город падает, Сталину придется искать мира, – писал в дневнике Франц Гальдер. – Ну и хорошо!» Тремя днями ранее Йодль также объявил, что «судьба Кавказа решится под Сталинградом». Верил в это и Рихтхофен. Вскоре он издаст приказ, больше напоминающий воззвание: «Борьба за Сталинград, красную твердыню, разгорается. Люфтваффе должны с помощью уничтожающих ударов привести эту битву к решению.

Я жду от командиров частей и соединений 4-го воздушного флота в воздухе и на земле, на фронте и в тыловых районах последней самоотдачи и твердой воли к победе».

В тот факт, что именно в районе Сталинграда (а не, скажем, Ржева, Ленинграда, Воронежа или Новороссийска) «решатся судьбы мира», верило и советское командование. «Товарищи! Нам выпала честь защищать город Сталина, – говорилось в воззвании командующего только что образованного Юго-Восточного фронта генерал-полковника Еременко 7 августа. – Ненавистные и озверелые орды фашизма залили кровью оккупированные области. Реки пролито крови и слез: столько пролито невинной крови и слез, что в них можно утопить всех гитлеровских кровожадных бандитов. Гитлеровские бандиты опозорили и обесчестили наших девушек и жен… В сражении под Сталинградом положим начало конца истреблению гитлеризма». «Оборона Сталинграда и разгром врага, идущего с запада и с юга на Сталинград, имеет решающее значение для всего нашего Советского фронта, – говорилось в директиве, подписанной Сталиным вечером 9 августа. – Не щадить сил и не останавливаться ни перед какими жертвами для того, чтобы отстоять Сталинград и разбить врага». В этот же день Еременко получил чрезвычайные полномочия, возглавив сразу два фронта – Сталинградский и Юго-Восточный. Ему же была оперативно подчинена и Волжская военная флотилия, которая получила приказ не допустить выхода немцев на берег Волги к юго-востоку от Сталинграда – на участке Райгородок – Черный Яр.

Сталинград (бывший Царицын) был основан в XVI в. как промежуточный пункт волжского торгового пути, город первоначально выстроился около устья впадающей в Волгу реки Царицы. Местность здесь была довольно специфической и определила особенности развития города на века. Высокий волжский берег был изрезан многочисленными глубокими оврагами и балками, идущими перпендикулярно Волге и фактически разделяющими местность на несколько отдельных плато. Помимо них, на берегу, на некотором удалении от реки, вздыбились несколько огромных пологих холмов, возвышающихся над окружающими полями на десятки метров. В последующие века город испытал на себе многие важные исторические события, в том числе крестьянские войны Степана Разина и Емельяна Пугачева.

Территория застройки постепенно расширялась вдоль берега Волги. В годы Первой мировой войны в рамках программы по резкому увеличению производства пушек английская фирма «Виккерс» построила на северной окраине Царицына крупный артиллерийский завод, предназначенный для выпуска гаубиц. Так было положено начало большой северной промзоне, впоследствии сыгравшей важную историческую роль. Во время Гражданской войны в районе Царицына происходили крупные сражения между Белой и Красной армиями. Одним из руководителей обороны тогда был Сталин, в честь которого он потом получил почетное для той эпохи наименование Сталинград. И именно под ним господствовавший над приволжскими степями город стал известен всему миру. В годы индустриализации на крутом волжском берегу были возведены корпуса еще двух крупных предприятий: Сталинградского тракторного завода (СТЗ) и металлургического завода «Красный Октябрь». Вскоре заводы обросли типовыми рабочими поселками, состоявшими как из частных одноэтажных домов, многоквартирных кирпичных зданий, так и из «засыпушек», «щитков» и бараков. В южном пригороде, в поселке Бекетовка, в 1930 г. была построена крупная электростанция СталГРЭС.

К 1940 г. Сталинград фактически состоял из четырех отдельных частей, что было обусловлено историческим развитием и своеобразным ландшафтом. От реки Царица до Мамаева кургана раскинулась центральная часть города, застроенная высокими кирпичными домами, в том числе многоэтажками, видимыми за десятки километров. Далее к северу, по всему высокому берегу Волги, тянулась промышленная зона, где большие корпуса цехов перемежались с погрузочными пристанями, нефтехранилищами и складами. От них в западном направлении уходили бесконечные однообразные кварталы рабочих поселков. К югу от центра, за Царицей, находилась древняя историческая часть Сталинграда, состоящая из домов постройки XVIII XIX вв. Самой высокой постройкой здесь был элеватор, словно колосс возвышающийся над одно-двухэтажными домишками. Здание было возведено прямо перед войной по типовому проекту. Далее к югу на нескольких холмах были разбросаны поселки, входившие в Кировский район города: Бекетовка, Сарепта, Красноармейск. Их венчали корпуса Сталинградской ГРЭС, которые также было видно за десятки километров.

К началу войны в Сталинграде проживали почти 450 000 человек, работали 126 промышленных предприятий. В городе имелось 124 школы, четыре вуза, четыре театра и цирк, множество кинотеатров, в том числе летний, находившийся около Мамаева кургана. Центром торговли в городе был ставший впоследствии известным на весь мир центральный универмаг. Промышленная зона соединялась с центральными кварталами несколькими трамвайными маршрутами и железными дорогами.

В середине июля, когда стало ясно, что именно Сталинград является вероятной целью немецкого наступления, начиналась спешная достройка и восстановление оборонительных рубежей, оборудованных еще осенью 1941 г., когда впервые возникла угроза прорыва немцев к Волге. Из Ерманского, Дзержинского и Ворошиловского районов на строительство укреплений были направлены по 10 000 человек. Жители Краснооктябрьского, Тракторозаводского и других районов также активно участвовали в строительстве. Многие учреждения, работа которых могла быть без ущерба для интересов фронта приостановлена, временно закрывались с оставлением в них только дежурных, а весь коллектив мобилизовывался «на окопы». В конце июля на строительстве городского обвода работали свыше 57 000 человек. Все необходимое для строительства добывалось на месте.

Но в начале августа Сталинград еще жил относительно мирной жизнью, о приближающейся опасности говорили лишь отблески артиллерийской канонады, видимые по ночам на западе, доносившаяся из донских степей гарь от пожарищ, постоянно тянущаяся по Волге блестящая полоса разлитой нефти и участившиеся полеты немецких самолетов-разведчиков над городом. И только 5 августа впервые с начала сражения был совершен дневной налет на Сталинград. В 08.09 на поселок завода «Баррикады» одиночный самолет сбросил 6 фугасных бомб. Были разрушены 2 жилых дома, убито 7 и ранено 35 человек из гражданского населения.

Интересно, что немцы изучали положение в городе в том числе по статьям в советской прессе! «Захвачена вражеская газета с подробностями ситуации в Сталинграде», – говорится в сводке 6-й армии за 1 августа.

В первую неделю августа на Сталинградском фронте наступило относительное затишье. Немцы подтягивали в большую излучину Дона отставшие пехотные дивизии и пополнения, а советские войска не прекращали постоянные контратаки против направленного в сторону Калача-на-Дону выступа. Правда из-за понесенных больших потерь эти удары проводились слабыми силами и в основном приводили лишь к новым потерям. Доставлявшиеся с Урала и расположенного поблизости Сталинградского тракторного завода танки отличались откровенно низким качеством и явно были собраны в спешке в условиях нехватки сырья. «В последнее время Т-34 подбиваются в основном 3,7 и 4,7-см противотанковыми орудиями», – говорилось в журнале боевых действий 6-й армии. Впрочем, качество поступающих с заводов Третьего рейха немецких танков тоже заметно ухудшилось! Об этом удивленный Паулюс узнал из рассказов танкистов о недавнем сражении.

В течение 2 августа 8-я ВА армия в основном наносила удары по наземным целям и осуществила 465 самолето-вылетов. Летчики доложили о 7 самолетах, сбитых в воздушных боях, при собственных потерях в 8 машин. Немцы отметили сильные налеты на позиции 14-го танкового корпуса, а также налет 5 русских бомбардировщиков на Верхнебузиновку в 06.30. «Сталинским соколам» удалось добиться и кое-каких успехов против воздушных целей. В районе станицы Голубинская (расположена на правом берегу Дона в 40 км севернее Калача) советскими истребителями был сбит разведывательный Bf-110D-4 W.Nr. 2262 «L2+HR» из 7./(F)/LG2 (по другим данным, он уже числился в 7.(Н)/32?). Экипаж разведчика пропал без вести. В том же районе пропали без вести Hs-126B-1 W.Nr. 4242 «TI+DK» из штаба корпуса и Bf– 109F-4 W.Nr. 13411 «черная 4» из 8./JG3 (пилот фельдфебель Отто Бетц пропал без вести). В свою очередь, над аэродромом Илларионовский был сбит ЛаГГ-3 из 254-го ИАП, его пилот старший сержант В. Н. Сероштанов погиб. Интересно, что летчик активно участвовал в боевых действиях уже более года, но все еще оставался в звании сержанта[8]8
  1 сентября 1941 г. при сопровождении группы бомбардировщиков СБ Сероштанов тараном сбил Bf-109F из III./JG52, а сам спасся, выпрыгнув с парашютом. Попав вместе с советскими войсками в окружение, он только через два месяца вернулся в свою часть. Записи о его таране в журнале боевых действий 254-го ИАП и летной книжке летчика отсутствуют, но зато они есть в ЖБД 55-го «А» БАП, чьи СБ он и сопровождал в том вылете!


[Закрыть].

На следующий день было выполнено 572 вылета, доложено о 6 сбитых и 4 подбитых немецких самолетах, уничтожении 27 танков и 65 автомашин. При этом не вернулось с задания и было сбито 13 советских самолетов. Противник отразил в донесениях бомбовые удары по войскам 51-го армейского корпуса. В 11.00 советские бомбардировщики атаковали позиции 3-й моторизованной дивизии, причем налет лично наблюдал прибывший на передовой КП генерал-оберст Паулюс. Он стал свидетелем того, как со стороны солнца на них спикировали немецкие истребители и сбили сразу три самолета, которые горящими рухнули на западном берегу Дона.

Отметим, что наши летчики, бомбившие и обстреливавшие немецкие автоколонны, даже не подозревали, что многими транспортными средствами по ту сторону фронта управляют бывшие «свои». Паулюс тоже был немало удивлен, когда узнал, что, к примеру, в 389-й пехотной дивизии большинство шоферов и возниц телег являлись русскими военнопленными! В дальнейшем по мере затягивания битвы в 6-ю армию все охотнее принимались русские перебежчики, которым поручалась самая разнообразная, в основном тыловая работа.

8-я воздушная армия генерала Тимофея Хрюкина к этому моменту была значительно ослаблена и укомплектована всего лишь на 50 % от штатной численности. В ней имелись 337 исправных боевых самолетов: 85 истребителей, 48 штурмовиков, 88 дневных бомбардировщиков и 116 – ночных (У-26). Тем не менее за счет интенсификации боевой работы примерно треть от которой выполняли по ночам кукурузники, удавалось поддерживать относительно стабильное количество полетов. При этом в начале августа, когда с юго-запада стала приближаться 4-я танковая армия, стало очевидно, что армия не в состоянии своими слабыми силами действовать сразу на три фронта (севернее Дона, западнее Сталинграда и юго-западнее Сталинграда). Штабу Еременко отныне пришлось выбирать наиболее угрожаемое направление, полностью «оголяя» небо над другими участками фронта. Начиная с 4 августа большая часть подразделений была брошена против армии Гота (об этом ниже).