Текст книги "Воздушная битва за Сталинград. Операции люфтваффе по поддержке армии Паулюса. 1942–1943"

30 июля около 21.00, когда летний день клонился к закату, шедшие рейсом из Астрахани пассажирские пароходы «Вячеслав Молотов» и «Михаил Калинин» причалили к пристани Владимировка (Ахтубинск). Пассажиры спешно выходили на причал, на их место садились новые. Кроме того, к судам прицепили баржи с солдатами, направлявшимися на фронт. Около 22.00 пароходы отдали швартовы и продолжили путь вверх по течению. Солнце скрылось за горизонтом, и в реку постепенно окутывала тьма. Все знали, что в это время над Волгой появляются немецкие самолеты, поэтому в 22.45 было принято решение встать на якорь около берега, поросшего ивами, и замаскироваться. Верхние палубы кораблей были закиданы ветками, что давало надежду оказаться не замеченными с воздуха. Пассажиров высадили на берег, вахтенные матросы и солдаты в баржах напряженно наблюдали за звездным небом. И вскоре опасения подтвердились.

После 23.00 с запада послышался нарастающий гул авиационных моторов, хотя разглядеть сами силуэты бомбардировщиков не удавалось. Все замерли в страхе, надеясь, что пронесет. И действительно, гул стал постепенно стихать. Но тут произошло неожиданное. Прямо с парохода «Вячеслав Молотов» в небо взвилась сигнальная ракета, ярко осветив степные окрестности и притаившиеся у берега суда. Одновременно с этим вторая ракета взвилась с берега рядом с «Калининым»! Тут же началась паника, сидевшие на берегу пассажиры бросились в рассыпную подальше от кораблей, солдаты начали спешно хватать оружие, готовясь к бою. Через несколько минут послышался свист падающих бомб и грохот взрывов. В небо взметнулись водяные столбы и огненные султаны, пароходы осыпали комья грязи. После этого солдаты отчетливо увидели на фоне звездного неба темный силуэт еще одного бомбардировщика, заходящего в атаку с юго-запада. Часть бойцов открыла беспорядочный огонь из винтовок и автоматов, но самолет упорно шел на «Михаила Калинина», и вновь послышался леденящий кровь вой падающих бомб. На сей раз взрывы подняли тонны воды за кормой судна, окатив ею палубы и военную баржу. Одновременно второй самолет сбросил бомбы рядом с «Молотовым».

Не дожидаясь нового захода, капитан «Михаила Калинина» приказал поднять якорь и, едва тот оторвался от речного дна, дал полный вперед, отваливая от берега. В то же время командир воинской части собрал группу бойцов с противотанковыми ружьями и, перебравшись с ними на верхнюю палубу парохода, приказал занять удобную позицию для стрельбы. И вот вновь послышался нарастающий гул моторов и появился силуэт самолета. Солдаты, а их было тридцать человек, подняли стволы ружей вверх и, замерев, следили за его приближением. Главное было не сорваться и не начать палить вразнобой. И вот в момент, когда уже были отчетливо видны широко раскинувшиеся крылья и два работающих мотора, командир прокричал: «Залп!» И тут случилось невероятное: из брюха бомбардировщика сверкнуло пламя, и через секунды он вспыхнул в ночном небе, как факел, после чего резко повернул на запад и стал стремительно удаляться, оставляя за собой едва различимый шлейф дыма…

«В 21.50–02.40 противник одиночно и группами в 2–5 самолетов типа Хе-111 и Ю-88 с высоты 100–500 м бомбил и минировал р. Волга на участке Камышин, Антиповка. Дубовка, Ерзовка, Красноармейск, Енотаевка, Астрахань, – сообщает журнал боевых действий 102-й ИАД ПВО за 31 июля. – Всего сброшено до 140 ФАБ-50 и ФАБ-100, подожжена одна баржа в районе Дубовки. Подверглись обстрелу с бомбометанием Котлубань, Солодники, Черный Яр». Пароходы «Вячеслав Молотов» и «Михаил Калинин» не получили во время этого налета серьезных повреждений. Воинские части потеряли убитым одного пулеметчика, которого похоронили ранним утром прямо на берегу.

Отметим, что, по советским данным, в ночь на 30 июля в районе озера Цаца произвел вынужденную посадку Ю-88. Кроме того, сторожевой катер ПК-74 (командир лейтенант В. И. Мичурин), который конвоировал караван нефтеналивных барж, отразил зенитным огнем три атаки одиночного Ю-88. По докладу командира, «Юнкерс» был сбит огнем из пулемета ДШК, а потом из воды были подняты фрагменты хвостового оперения и плоскости. По немецким данным, во время возвращения из рейда над Волгой пропал без вести в районе Сталинград – Качалинская Ju-88A-4 W.Nr. 2011 «L1+BT» (пилот фельдфебель Хельмут Буллкер) из 9-й эскадрильи «противокорабельной» LG1.

Первые серьезные потери у люфтваффе были отмечены в ночь с 30 на 31 июля, когда их бомбардировщики получили задачу атаковать плавсредства и корабли на Волге («Schiffsziele Wolga»). После взлета Не-111Н-6 из 7./KG55 упал и взорвался всего в 6 км от аэродрома Артемовск. Все 5 летчиков экипажа фельдфебеля Ило Эвендта погибли. Еще один Не-111H-6 W.Nr. 7382 «G1+AP» (командир экипажа штурман фельдфебель Мартин Валлрабенштайн, пилот унтер-офицер Вальтер Йон) из 6-й эскадрильи KG55 вылетел с аэродрома Краматорск, но на свою базу не вернулся. Весь экипаж бомбардировщика с тех пор считается пропавшим без вести. Также в ходе атаки кораблей на Волге, севернее Сталинграда, зенитным огнем был поврежден Не-111Н-6 W.Nr. 7164 «1G+DR» лейтенанта Карла Бёренфёнгера из 7./KG27. Самолет перетянул линию фронта, но до своего аэродрома долететь так и не смог. «Хейнкель» упал на землю в районе деревни Островерховка, в 18 км южнее Харькова, и весь его экипаж погиб. В ту же ночь на аэродром в Курске не вернулся и Не-111Н-6 W.Nr. 4292 «1G+DK» лейтенанта Зигфрида Шульца из 2-й эскадрильи KG27. Во время возвращения из рейда над Волгой в 20 км западнее г. Богучар он был атакован ночным истребителем. После этого летчики сообщили, что выпрыгивают на парашютах. Затем выяснилось, что два члена экипажа – Шульц и бортрадист унтер-офицер Альберт Гейзенбергер – погибли, а дальнейшая судьба двух других – штурмана обер-ефрейтора Зигфрида Панниера и борт механика обер-ефрейтора Вильгельма Шторка – осталась неизвестной. По советским данным, в эту ночь немецким бомбардировщикам удалось потопить в районе Каменного Яра буксирный пароход «Бирючья Коса» и нефтеналивную баржу «Осетия». В том же районе подорвался на мине и затонул буксирный пароход «Казанка».

Отметим, что упомянутый выше Не-111H-6 W.Nr. 7382 «G1+AP» совершил вынужденную посадку на советской территории. Впоследствии останки бомбардировщика были доставлены в Сталинград и выставлены на всеобщее обозрение на площади напротив Центрального универмага. Там этот самолет и пролежал в течение всей битвы, став героем многочисленных фотографий, легенд, а потом и художественных фильмов!

В ночь на 1 августа немцы минировали участок Камышин– Красноармейск. Экипаж Не-111 «1G+CR» из 7-й эскадрильи в ходе боевого вылета над Волгой обнаружил и атаковал нефтекараван, идущий вверх по течению. В результате прямых попаданий две баржи водоизмещением 250 и 800 тонн вспыхнули и затонули. В действительности в районе Сталинграда были потоплены буксирный пароход «Сталинец» и деревянная баржа с грузом 5000 ящиков мин и 100 станковых пулеметов.

А утром был совершен налет на пристани в Камышине, на которые было сброшено 23 фугасные бомбы. В результате было разрушено 17 жилых домов, убито и ранено 13 человек. Также бомбежкам подверглись Панфилово (убито 2 и ранено 3 человека) и Антиповка (повреждена пристань и 1 жилой дом). Во время боевого вылета на атаку кораблей на Волге был подбит и упал в районе Артемовска, не дотянув 50 км до аэродрома в Краматорске, Не-111Н-6 фельдфебеля Пауля Риттера из 8./KG55. При этом сам Риттер успел выпрыгнуть на парашюте, остальные же члены экипажа бомбардировщика погибли. Таким образом, в течение суток люфтваффе потеряли сразу четыре охотника за кораблями.

В ночь на 2 августа советские посты ВНОС зафиксировали 58 пролетов бомбардировщиков над Волгой, продолжавшихся в период с 22.45 до 02.30. В 23.45 был совершен налет на Солодовники, в результате которого прямыми попаданиями была уничтожена пристань и сгорело 3 здания, было убито и ранено 6 человек. По немецким данным, экипаж Не-111 «1G+CR» снова провел удачный рейд над рекой, сообщив о потоплении двух крупных речных судов водоизмещением 800 тонн каждое. После чего благополучно вернулся на аэродром Курск. Таким образом, только в течение двух дней жертвами этого самолета стали четыре судна. В действительности в районе Бабаевского переката был потоплен грузопассажирский пароход «Х лет „Комсомольской правды“» (по другим данным, подорвался на мине). Судно пошло под воду так быстро, что все пассажиры и члены команды погибли. Лишь капитану А. В. Семикову чудом удалось спастись. В этом же районе подорвался и затонул бронекатер № 22 Волжской военной флотилии. Кроме того, в районе Дубовки была потоплена грузовая деревянная баржа, грузопассажирский теплоход «Петр Чайковский» погиб на мине у Верхне-Воловьевого острова (в районе Владимировки), а паровой баркас «Ленправда» подорвался на Верхне-Каменоярском перекате.

В этой обстановке у многих речников стали сдавать нервы. Опасаясь гибели, десятки матросов бежали с судов во время стоянок в городах, капитаны нередко затягивали выход в рейс под предлогом «дополнительного ремонта» и других причин. В связи с этим Наркомату речного флота пришлось ввести на судах должность комиссара. В его обязанности входило вести политическую работу среди судовых команд и контролировать выполнение капитаном инструкций вышестоящего начальства.

4 августа «Хейнкели» из I./KG100 и II./KG26, вылетавшие из Крыма, сбросили в Волгу еще 28 мин, шесть из которых взорвались преждевременно при падении на отмели. После этого операция по минированию была приостановлена. Во-первых, немцы посчитали цели в целом достигнутыми, во-вторых, передовые подразделения вермахта к тому моменту уже находились в 40 км от Волги. Тем не менее отдельные экипажи-«охотники», в частности из III./LG1, продолжали летать к Волге и далее.

4 августа на реке погибло три судна. Грузопассажирский теплоход «Мартын Лядов» подорвался на мине на Верхне-Чертковском перекате (в районе Каменного Яра), грузопассажирский теплоход «Татария» затонул у Солодовниковского Яра, а речной буксирный пароход «Амур» погиб на мине в районе Ветлянки. На следующий день грузопассажирский пароход «Ильич» подорвался на Верхне-Солодовниковском перекате, а плавучий дебаркадер «Каменный Яр» был потоплен бомбардировщиком в Каменном Яру.

В начале августа пароход «Тургенев» вновь отправился в рейс в Сталинград. На сей раз все матросы были настороже, с опаской поглядывая на солнечное августовское небо. Река представляла собой удручающее зрелище. Повсюду по поверхности плавали нефтяные пятна, перемежающиеся со скоплениями глушеной рыбы. Время от времени мимо бортов проплывали обломки кораблей, спасательные круги и изуродованные трупы людей. Кое-где виднелись торчащие из воды остовы затонувших судов. Путь до Каменного Яра прошел без происшествий, и до пункта назначения оставалось около 120 км. Но тут утром 6 августа впереди показался стоящий на якоре пароход «Виктор Хользунов», вышедший из Астрахани на трое суток раньше. Его капитан Евгений Кистович сообщил, что Волга выше Каменного Яра заминирована и продолжать путь слишком опасно.

«Тургенев» застопорил ход и остановился рядом с «Виктором Хользуновым». В реку с грохотом полетел якорь. Стоящие на якоре посередине реки суда представляли собой легкую мишень для бомбардировщиков. Но все было тихо, и мирный степной пейзаж не предвещал никаких приключений. Вскоре была спущена шлюпка, и капитан отправился на ней к своему коллеге. Вместе они связались по рации со Сталинградским портом, и им оттуда приказали, чтобы «Виктор Хользунов» срочно шел дальше, невзирая на минную опасность. На этом короткое свидание двух кораблей закончилось.

«Хользунов» обошел с кормы «Тургенева» и направился по фарватеру. Из трубы повалил густой черный дым, и судно стало удаляться на северо-запад. Но тут произошло неожиданное. Через каких-то 200 м перед носом парохода поднялся огромнейший столб воды, и эхо мощного взрыва раскатами прокатилось по степи.

Матросы на «Тургеневе» с ужасом увидели, как «Виктор Хользунов» начал быстро погружаться носом в воду, уцелевшие члены команды прыгали за борт. Прошло еще несколько секунд, и корпус тонущего судна с треском переломился, кормовая часть на короткое время встала на ровный киль, а затем стала неумолимо уходить вниз. Вскоре над водой остались только клубы дыма и пара, а также отчаянно барахтавшиеся матросы. Капитан «Тургенева» сразу же приказал спустить все шлюпки и приступить к спасению уцелевших. Через полчаса на реке все стихло и уже ничто не напоминало о катастрофе, кроме всплывшей на поверхность глушеной рыбы и растекшегося огромного пятна мазута.

Кроме «Хользунова» в тот день погиб грузовой паровой баркас «Культурик», который был потоплен авиацией у Садковского Яра. 7 августа у острова Яшин (в районе Старицы) подорвался и затонул грузопассажирский теплоход «Академик Тимирязев». На следующий день на Крымском перекате подорвался на мине грузопассажирский пароход «Коммунистка» с четырьмя сотнями пассажиров на борту. Корабль ушел под воду столь стремительно, что большинство людей не успели даже покинуть каюты. В итоге спастись и добраться до берега удалось только каждому пятому. Кроме того, грузовой паровой баркас «Энергичный» и пассажирский катер «Гвардеец» были потоплены авиацией в Сарептском затоне.

Всего с 25 июля по 10 августа по заминированному участку Волги прошли 302 судна речного флота, из которых 79 подорвались на минах либо были потоплены самолетами, в том числе 12 больших пароходов и 19 нефтеналивных судов. Таким образом, затонул каждый четвертый корабль. При этом погибли сотни людей, затонуло значительное количество грузов, по реке разлилось 115 000 тонн нефтепродуктов! Минирование и бомбовые удары серьезно затруднили движение по волжскому речному пути, который стал одной из важнейших коммуникаций, питавших фронты под Сталинградом и обеспечивающих перевозку нефтепродуктов из Баку в центральные районы СССР. Это был очевидный успех 4-го воздушного флота Рихтхофена.

«Авиация противника бомбит железнодорожные участки»

Когда Гитлер решил одновременно вести наступление на Кавказ и к Волге и стало понятно, что битвы за город Сталина не миновать, Рихтхофен применил стратегию, уже апробированную в Крыму. Сначала изолировать объект от внешнего мира, разрушив все коммуникации, ведущие к нему, затем сосредоточить всю мощь авиации на самой «твердыне». Одновременно с минированием Волги и авиаударами по судам в конце июля – начале августа люфтваффе стали беспощадно терроризировать коммуникации в тылу отступавших советских войск, стремясь отрезать Сталинград от страны.

Главной целью люфтваффе стала 500-километровая железнодорожная линия, проходящая от упоминавшейся станции Грязи через Борисоглебск и Поворино до Сталинграда. В тот период эта огромная магистраль, проложенная в малонаселенной местности, стала основным транспортным коридором, связывавшим Москву и центральные районы страны с югом. Только по ней войска и техника могли прямым путем попасть на образующийся растянутый фронт вдоль Дона и сам Сталинград.

В 18.05 12 июля был совершен первый налет на железнодорожную станцию Михайловка, расположенную в 155 км северо-западнее Сталинграда. Однако результаты оказались неважными, сама станция пострадала несильно, было разрушено несколько жилых домов и убито 12 мирных жителей. Но это была, можно сказать, лишь «разведка боем»…

В 07.40 22 июля 15 Не-111 совершили налет на станцию Иловля, сбросив на нее 50 фугасных бомб. В результате было разрушено полотно железной дороги, сгорело два склада, повреждены 1 паровоз и 1 вагон, убито и ранено 83 человека. В 07.50 был нанесен авиаудар по станции Михайловка. Немцам удалось добиться попаданий в случайно оказавшийся там бронепоезд № 130, уничтожив одну из бронеплощадок с двумя орудиями. Погибло 20 бойцов бронепоезда, еще 14 получили ранения. Кроме этого, сгорел вагон с продовольствием и вагон со штабными документами.

Чуть позднее бомбардировщики в течение 40 минут несколькими группами атаковали расположенный в 40 км к юго-востоку города Фролово и станцию Арчеда, сбросив на них около 100 фугасных и зажигательных бомб. Были полностью разрушены железнодорожное депо, электростанция, водозаборы на реке Арчеда и шесть жилых домов. На путях сгорели пожарный поезд, 65 вагонов с военными грузами и пять паровозов. Железнодорожный узел и две прилегающие к нему улицы были практически стерты с лица земли. Погибли 50 жителей Фролово, 150 человек получили ранения разной степени тяжести.

Поскольку истребителей для прикрытия всех станций не хватало, таковое пытались осуществлять вахтовым методом. Так, в 05.35 24 июля на аэродром Фролово перелетела группа в составе 5 ЛаГГ-3 и 2 Як-1 из 6-го ПАП. Они были временно командированы из 8-й воздушной армии для прикрытия железной дороги. А уже в 07.50 поступило сообщение о приближении группы из 14 бомбардировщиков. В 08.05 шесть истребителей поднялись в небо, и вскоре летчики заметили Ju-88, подходящие на высоте 1000 м. Как сообщается в журнале боевых действий полка, в результате атаки часть «Юнкерсов» сбросила бомбы беспорядочно, а другая вообще не успела, при этом старший лейтенант Чижов в районе Серафимовичей подбил один самолет. В 17.30–18.00 пара ЛаГГ-3 осуществила патрульный вылет над Фролово, а уже в 19.40 вся группа улетела обратно на аэродром Илларионовский.

В 18.24–19.15 три группы Ju-88 совершили повторный налет на станцию Иловля. Самолеты подходили к цели на высоте 2000–4000 м, после чего пикировали и сбрасывали бомбы. В результате станция получила сильные повреждения, было разрушено 16 жилых домов, погибло 18 гражданских, 25 получили ранения.

27 июля массированной бомбардировке подверглась станция Качалино, в 60 км к северо-западу от Сталинграда. Там были разрушены все станционные пути, депо и прилегающие жилые дома. В 11.00 и 18.32 было нанесено два авиаудара по станции Панишевская, расположенной на том же перегоне, но ближе к Сталинграду. К югу от Дона самолеты со свастиками появились над станцией Котельниково, также разрушив все пути и депо, сгорели все находившиеся там вагоны.

В этот день в боевую командировку на аэродром Раковка прибыла 1-я эскадрилья 629-го ПАП из состава 102-й ИАД ПВО. Летчкам поставили задачу прикрывать от налетов перегон Михайловка – Фролово. В 13.20 тройка И-16 впервые вылетела на перехват немецких бомбардировщиков, которыми на поверку оказался одиночный разведчик Ju-88D, летевший над железнодорожной линией на высоте 2000 м. Сержант Поддубский догнал противника и сбил. По утверждению летчика, «Юнкерс» упал в окрестностях хутора Пимкин. Но этот факт не подтверждается данными противоположной стороны.

Следующие два дня в этом секторе прошли спокойно, летчики 629-го ИАП несли дежурство на земле и в воздух не поднимались. В 07.40 30 июля Ju-88 с пикирования бомбили станцию Филоново, сбросив на нее 10 фугасных бомб. В результате было разрушено полотно, разбит паровоз и один вагон. Получив сообщение о том, что немцы снова бомбят в разных местах железнодорожную линию, в 09.50 с аэродрома Раковка взлетело 5 И-16 из 629-го полка. Но вместо бомбардировщиков летчики вскоре увидели чинно парившую на высоте 1500 м «раму». Цель поначалу показалась «простой» – тихоходный одиночный самолет вдали от линии фронта! Но не тут-то было. Первыми в атаку пошла пара Голикова и Зуева. Истребители выпускали очередь за очередью, но разведчик при приближении противника резко отворачивал в разные стороны, «прыгал» вверх и вниз, уворачиваясь от пуль и снарядов. Потом к атаке подключились остальные три «ишака». Но «рама» упорно продолжала уходить, в итоге снизившись до высоты 20 м, и стала буквально вилять между деревьями. В конце концов сержант Поддубский решил таранить разведчика. Но тут, если верить рапортам пилотов, произошло неожиданное. «При попытке таранить самолет противника нашими летчиками он стал пускать ядовитый газ, – говорится в журнале боевых действий. – Пилот Поддубский на Н=20 м попал в струю, потерял сознание, упал. Самолет сгорел, пилот погиб». После этого погоню продолжал уже один старший лейтенант Захаров, который после возвращения сообщил, что отомстил за злодейски отравленного товарища и добил «раму»! Кстати, в качестве причины гибели Поддубского потом так и записали: «Погиб от дыма…»

Вероятно, атакованным самолетом был FW-189 из 4.(Н)/10, который получил тяжелые повреждения во время воздушного боя в районе Мешков. Разведчик был разбит (80 %) при аварийной посадке на фюзеляж на своей территории, из состава экипажа был убит штурман фельдфебель Х. Мюллер, а пилот лейтенант Е. Ортегель и бортстрелок обер-ефрейтор Й. Бунг были ранены.

Затем с 13.00 до 16.15 было осуществлено несколько налетов на станцию Арчеда (Фролово). На перехват с аэродрома Раковка был поднят только один И-16 летчика Зуева. Дело в том, что его товарищи уже убыли обратно в Воропоново, а он немного задержался. Впоследствии Зуев доложил, что атаковал группу Ю-88, преследовал до Дона и сбил одного из них в районе Серафимовичей.

В 08.20 1 августа немцы бомбили станцию Лог, а в 17.15 17 Ju-88 совершили налет на станцию Иловля, разбомбив там железнодорожные пути, склад Заготзерно и прилегающий рабочий поселок вместе со школой. Погибли 20 человек, еще 40 получили ранения и контузии. В результате к началу месяца движение по этой ветке было практически парализовано.

Бомбардировки железнодорожных линий кроме собственно повреждения рельсов и станций привели также к бесконечным перебоям в работе связи, как между штабом Сталинградского фронта с армиями, оборонявшими северный берег Дона, так и с Москвой. «На работу проводной связи на СФ рассчитывать нечего, так как все провода идут вдоль железной дороги, которая беспрерывно бомбится авиацией противника, а радио до сих пор использовать не умеем, – сетовал 26 июля генерал-лейтенант Гордов. – В этом вопросе ужасный консерватизм. Во-первых, требуют все кодировать или даже шифровать, во-вторых, боятся засечки. Противник же передает открыто. Так, например, днем 26.7 передавал: „Срочно необходим подвоз артиллерийских боеприпасов“. „8.30. Немедленно поддержать пикирующими бомбардировщиками“. „На 161 большие силы русских с танками“ или „контратака русских задержана“. „10 танков делают дальнейшее наступление 524 ПП (297 ПД) невозможным“. А мы все мудрим, разрабатываем разные сигналы».

3 августа 5 Не-111 из 3-й эскадрильи KG27 атаковали станцию Поворино. «Командовал эскадрильей лейтенант Вооге на „1G+IL“, – писал в рапорте Курт Шмид. – Справа летел фельдфебель Кёльц на „1G+CL“, слева я был на „1G+BL“. Позади нас летели унтер-офицер Кахлер и фельдфебель Рихтер. Старт был в 18.30. Наш подход к объекту был осуществлен без проблем. Первая группа шла близко к лидеру лейтенанту Вооге, несмотря на растущую темноту и плохую видимость. Наша цель, однако, была по-прежнему хорошо видна, а станция хорошо освещена.

После бомбардировки в 20.07 наше подразделение, вероятно, атаковал ночной истребитель, тип И-16. Охотник появился из темноты позади нас и вышел прямо за машину фельдфебеля Кёльца. Затем он дал несколько очередей. Лейтенант Вооге и моя машина открыли огонь по нападавшему, когда он был еще на подходе».

Ханс Райф, находившийся в лидирующем самолете, также отчетливо видел атаку: «Бомболюки были еще открыты, как вдруг я увидел в свете прожектора ночной истребитель, заходивший снизу и стрелявший вверх, несмотря на огонь собственных зенитных орудий. На расстоянии менее 30 м мы могли видеть красные звезды. Бортрадист и бортмеханик опустошили свои барабаны в нападавшего. Трассеры четко попадали в цель. Однако эффект был не ясен, истребитель был, по-видимому, хорошо бронирован. Он поднялся выше нас и затем исчез в темноте. Мы решительно рванули на запад».

Между тем атакованный He-111 «1G+CL» после атаки отвернул в сторону, Шмид последовал за ним: «Мы начали переговоры по рации:

„Самолет Шмид самолету Кёльца: с тобой все в порядке?”

„Самолет Кёльца самолету Шмида: все в порядке!”

„Самолет Кёльца самолету Шмида: правый двигатель… ”

„Самолет Шмида самолету Кёльца: я останусь с тобой!”

Последняя фраза повторялась дважды, но осталась уже без ответа. На неоднократные запросы экипаж уже не реагировал. «Тем временем искры вылетали из правого двигателя, – вспоминал Шмид. – Я находился очень близко к горящей машине. Пламя быстро росло. Машина пошла с высокой скоростью довольно круто с 10–12 м/с курсом 265°. От нее исходили длинные струи пламени и струи горящего топлива. До высоты 500 м я остался рядом с самолетом, забрал газ и смотрел результат падения в 20.22. Это был просто вихрь огня. Катастрофа произошла в квадрате 1279, около 60 км западнее Поворино на территории противника».

4 августа 43-й ИАП, базировавшийся на аэродроме Иловля, отражал налеты на железнодорожные станции в этом секторе. В 13.10–13.40 истребители вели воздушный бой с Ju-88. При этом Як-1 лейтенанта Варимченко зашел одному из «Юнкерсов» строго в хвост и с дистанции 30–40 м готовился открыть огонь. Но тут, по утверждению коллег летчика, с бомбардировщика было выпущено два клуба серого дыма. После этого Як-1 отвалил влево, сорвался в штопор и врезался в землю в районе Стародонского. Варимченко даже не пытался покинуть самолет, поэтому в полку сделали вывод, что «с Ю-88 было выпущено отравляющее вещество»…

Вечером 5 августа очередной бомбардировке подверглась станция Иловля, а в 23.55 был совершен налет на станцию Лог. Там был обстрелян и подожжен санитарный эшелон № 1076, перевозивший раненых.

В 02.35 6 августа немецкие бомбардировщики совершили налет на железнодорожный узел Балашов. На станцию и прилегающие объекты были сброшены 100 фугасных и осколочных, а также около 200 зажигательных бомб всех калибров. В результате были разрушены вокзал, больница, несколько жилых домов, повреждены железнодорожные пути. Были убиты и ранены 32 человека. А в 08.55 был совершен очередной налет на станцию Лог. По советским данным, в атаке участвовало 14 Ю-88. В 15.28 20 бомбардировщиков снова атаковали станцию Иловля, в результате было сильно повреждено полотно и загорелся состав с горючим.

Налеты люфтваффе вкупе с общей обстановкой хаоса и дезорганизации привели к серьезным проблемам в работе транспорта. К началу августа на путях Сталинградской железной дороги возникли огромные пробки. Кроме того, перегоны, станции и тупики были буквально забиты порожняком, который уже некуда было девать. Железнодорожники были вынуждены многие вагоны просто сталкивать с путей на землю или сбрасывать в кюветы. Таким образом, в конце июля железнодорожные перевозки в направлении Сталинграда были полностью парализованы. Вагоны попадали в город лишь по паромной переправе в районе Латошинки. Все это отрицательно сказывалось на работе городского хозяйства и предприятий, приводило к большим заторам на путях и задерживало эвакуацию. Так, металлургический завод «Красный Октябрь» в мае-июне получал в среднем 300–350 вагонов с грузами в сутки, в лучшие дни июля – по 50–70 вагонов, а в конце месяца – и вовсе ни одного. Выпуск продукции неуклонно снижался, несмотря на то что руководство предприятия неустанно перетряхивало неприкосновенные запасы, обшаривало склады, станции, «забытые» вагоны с эвакуированными материалами.

В этих условиях особое значение приобрела работа железнодорожных войск. С созданием в июле Сталинградского и Воронежского фронтов начальником ЖВ этого участка был назначен полковник П. А. Кабанов. В его подчинение вошли 5, 13, 19 и 27-я отдельные железнодорожные бригады. 5-й было поручено обеспечивать участок от станции Оборечье до станции Поворино; 13-й – от Поворино до станции Иловля и от Поворино до станции Балашов; 19-й – от Поворино до станции Лиски и далее до станции Отрожка. 27-я бригада обеспечивала участки от Сталинграда до Иловли, далее к станции Петров Вал и от нее до Балашова, а также непосредственно Сталинградский железнодорожный узел.

На железных дорогах, ведущих к Сталинграду, творился настоящий кошмар. Регулярно наносились удары по железнодорожным линиям в Кистендейском, Аркадакском и Салтыковском районах, расположенных в треугольнике Балашов– Ртищево – Аткарск. Руководство Юго-Восточной железной дороги и органы военных сообщений Сталинградского фронта оказались в кризисном положении. Магистрали, и без того имевшие небольшую пропускную способность, были всюду забиты пробками из сотен вагонов и цистерн. Грузооборот увеличивался с каждым днем, и некоторые эшелоны передвигались в среднем по 15–20 км в сутки!

Лишь благодаря тому, что как раз в это время железнодорожные войска и спецформирования Наркомата путей сообщения героическим усилиями достроили 150-километровую ветку Петров Вал – Иловля, протянувшуюся вдоль правого берега Волги, обстановка несколько разрядилась. Это позволило организовать круговое одностороннее движение эшелонов по маршруту Балашов – Поворино – Иловля – Петров Вал – Балашов. Теперь, несмотря на регулярные налеты, по этой линии могли проходить по 30–40 поездов в сутки.

Самолеты-разведчики люфтваффе быстро зафиксировали это изменение. Сразу же изменилась и тактика бомбардировщиков. Немецкие самолеты стали наносить удары не только по узловым станциям, но и по всему участку дороги от Арчеды до Качалино протяженностью 100 км. Налеты производились с одинаковыми интервалами через каждые 36–48 часов. Восстановление поврежденных сразу во многих местах путей занимало, несмотря на задействование большого количества людей и техники, не менее 10–12 часов. В результате все это время эшелоны простаивали и вновь создавались большие пробки.

Железнодорожники были вынуждены вдоль всего полотна строить укрытия, окопы и землянки для ремонтных бригад, сваливать запасы рельсов, шпал, скреплений. На расстоянии 100 м от дороги в зарослях укрывали строительную технику: трактора, тягачи, автокраны. Кроме постоянных налетов, на работе транспорта сказывались и технические трудности. 273-километровая линия Балашов – Камышин была однопутной и находилась в запущенном состоянии. Старые рельсы, ветхие гнилые шпалы позволяли поездам двигаться со скоростью не более 15–20 км/ч. Постоянно происходили аварии, вагоны то и дело сходили с рельс. Кроме того, местность вокруг дороги была малонаселенной, на редких станциях отсутствовали тупиковые пути и погрузочные платформы. Поэтому сошедшие с путей вагоны и вышедшие из строя паровозы приходилось просто сталкивать в кювет. Зато машинисты, проезжая по этому участку, могли перевести дух, так как немецкие самолеты пока появлялись здесь достаточно редко.