Текст книги "Воздушная битва за Ленинград. От Балтики до Валдая. 1941–1944"

Над «Дорогой жизни»

Тем временем немецкие самолеты-разведчики, несмотря на плохую погоду, обнаружили оживленное движение по льду Ладоги. «По Ладожскому озеру проложен путь по льду, по которому осуществляется сообщение с Ленинградом», – записал в своем дневнике генерал-оберст Франц Гальдер 28 ноября.

В начале декабря командир I./KG4 майор Клаус Носке получил приказ, что отныне главная задача его авиационной группы – это борьба с русскими перевозками по Ладожскому озеру. В тот момент подразделение базировалось на авиабазе Плескау-Зюд (Псков) и располагало 33 He-111-5, из которых 23 находились в исправном состоянии. Первый вылет против новой цели I./KG4 осуществила уже 1 декабря. В следующие дни операция была продолжена. Из-за плохой погоды, низкой облачности и частых снегопадов самолеты действовали на малой высоте, фактически как штурмовики. Бомбардировщики сначала летели через Шлиссельбург к восточному берегу, затем поворачивали на запад и снижались. Увидев колонны грузовиков, они выполняли по нескольку заходов, сбрасывая по одной фугасной или осколочной бомбе. Попутно бортстрелки стреляли по машинам и конным повозкам из пулеметов.

«Наша авиация начала атаки против транспорта, идущего по льду Ладожского озера», – писал Гальдер 4 декабря. «Особую активность военно-воздушные силы противника проявляли в районе Ладожского озера, где они с 12.35 до 14.50 неоднократно с пикирования и с горизонтального полета бомбардировали и обстреливали транспорт на ледяной дороге, острое Зеленец, Кобону, Кокореео. Всего над озером появлялось 37 самолетов, в том числе 17 Ju-88 и до 20 Me-109. Самолеты противника действовали в составе групп по 2–3—6 Ju-88 под прикрытием истребителей. Зенитная артиллерия отражала налеты, истребительная авиация вела активные воздушные бои», – сообщало боевое донесение штаба ПВО войск Ленинградского фронта 3 декабря.

Советские истребители выполнили 22 вылета и отчитались об 1 сбитом Ju-88 и 2 Me-109. Один немецкий истребитель упал в озеро, второй, сбитый над деревней Кокорево, упал в районе поселка № 16. Второй самолет был найден солдатами, в кабине они обнаружили труп немецкого летчика. Это был унтер-офицер Эрвин Лоффлер из 1./JG54. Его Bf– 109F-1 W.Nr. 5684 пропал без вести 3 декабря. В этот же день в районе Кобоны был пойман и взят в плен еще один немецкий летчик, сбитый в воздушном бою над островом Зеленец 30 ноября. По всей вероятности, это был упомянутый выше Борнеманн из 3./JG54.

Размещение зенитной артиллерии на льду еще не полностью замерзшего озера представляло собой серьезную проблему. Орудия крупного калибра поставить там было невозможно из-за их сильной отдачи при стрельбе. Поэтому речь могла идти только о 20-мм и 37-мм зенитках. Оборудование постоянных позиций также было связано с большими трудностями, ибо вырыть землянки во льду нельзя, для артиллеристов приходилось строить укрытия из снега. Позднее их заменили примитивные блиндажи из бревен с печками-буржуйками. 85-мм орудия удалось разместить только на острове Зеленец, находившемся в районе ледовой дороги. Лучшей защитой для ледовой дороги стала погода. С 4 по 12 декабря над озером шла метель, немецкие аэродромы тоже завалило снегом. «Почти полное бездействие военно-воздушных сил противника вызвано неблагоприятными метеорологическими условиями», – сообщалось в донесении штаба ПВО Ленинградского фронта. Жители Ленинграда и бойцы «Дороги жизни» получили большую восьмидневную передышку.

Тем временем положение на фронте существенно изменилось. 5–6 декабря Красная армия перешла в контрнаступление под Москвой. А это означало, что главная цель операции «Барбаросса», несмотря на все усилия, так и не достигнута. Мечта Гитлера, что после захвата советской столицы Ленинград падет следом «сам собой», стала гораздо дальше от реальности. В это же время кризисное для вермахта положение сложилось и на юге Восточного фронта в районе Ростова-на-Дону. В Крыму 11-й армии генерал-оберста фон Манштейна не удалось овладеть еще одной «большевистской твердыней» – Севастополем.

В довершение ко всему 9 декабря войска Волховского фронта перешли в наступление и сумели освободить Тихвин. Так и не сумев прочно закрепиться в безлюдной заболоченной пустоши, немецкие войска начали постепенно отходить на запад. Для Красной армии этот успех имел скорее психологический эффект. Сама железнодорожная станция Тихвин и длинный перегон до железнодорожной станции Волховстрой были сильно разрушены. Там были взорваны все мосты, заправочные колонки для паровозов, резервуары с водой и топливом и вся остальная инфраструктура. Когда вскоре после освобождения Тихвина в город прибыл уполномоченный Государственного Комитета Обороны по снабжению Ленинграда Дмитрий Павлов, он убедился, что в ближайшее время возможно возобновление железнодорожного движения только до Тихвина. Тем не менее путь доставки грузов к Ладожскому озеру значительно сократился.

Ну а немцы отходили обратно к Волхову. А начавшийся тридцатиградусный мороз еще больше подгонял их. Дни стали непривычно короткими, по ночам дороги между болотами освещала яркая луна, из лесов выли волки, а сзади доносился грохот артиллерийской канонады.

14 декабря германская дальнобойная артиллерия впервые открыла огонь из района Шлиссельбурга по ледовой трассе и мысу Осиновец. Один снаряд попал в позиции 1-й батареи 21-го ОЗАД и прямым попаданием уничтожил грузовик ГАЗ-АА.

К этому времени система противовоздушной обороны ледовой дороги была полностью сформирована. На левом берегу в районе деревни Кокорево находились 85-мм батареи 25-го ОЗАД. На правом берегу возле Кобоны были позиции 255-го ОЗАД. Между ними на льду были расставлены малокалиберные орудия 21-го ОЗАД. По всей длине дороги установили зенитные пулеметы.

17 декабря, воспользовавшись кратковременным улучшением погодных условий, немцы снова активизировались. Истребители и бомбардировщики бомбили и обстреливали ледовую дорогу, а также автомобильную трассу в районе Сумское и Войбокало. «Мессершмитты» с малой высоты расстреляли колонну грузовиков, двигавшуюся по льду. Те, как оказалось, везли не только хлеб. Bf-109F-2 унтер-офицера Нелте из 1./JG54 был поврежден обломками взорвавшегося грузовика с боеприпасами. Однако истребитель все же смог вернуться на аэродром Красногвардейск. Повреждения самолета оценили в 35 %. Зенитчики из 21-го ОЗАД заявили об одном сбитом истребителе, который упал в районе Кобоны, пробил лед и утонул. По немецким сведениям, безвозвратных потерь в составе JG54 в этот день не было.

Также в этот день «Мессершмитты» попытались атаковать девятку транспортных «Дугласов», которые пролетали над Ладожским озером в восточном направлении. Те вывозили из Ленинграда раненых и эвакуированных граждан. Однако «Томахауки» эскорта из 154-го ИАП вовремя среагировали и смогли связать немцев боем. Майор Петр Пилютов в течение 15 минут бился с противником и сбил 2 Не-113. Еще одна победа была записана капитану Петру Покрышеву. При этом Р-40 самого Пилютова получил множество попаданий, а сам он был тяжело ранен. С большим трудом летчику удалось дотянуть до берега и совершить аварийную посадку в районе деревни Сумское (в 25 км северо-западнее Новой Ладоги). Также был сбит «Томахаук» младшего лейтенанта Василия Белякова. Летчик выпрыгнул на парашюте из горящей машины, но был расстрелян мессерами в воздухе. А сбитый Р-40 лейтенанта Владимира Халиманцевича вертикально упал на лед, пробил его и утонул. Пилот погиб.

Такой вот дорогой ценой 154-й ИАП заплатил за выполнение боевой задачи – все транспортники смогли благополучно уйти. Немцам была записана только одна воздушная победа: унтер-офицер Отто Дюркоп из 1./JG54 сбил над Ладожским озером «И-26» (Як-1). Отметим, что обе стороны очень часто ошибались в типах самолетов, с которыми вели бои.

В следующие дни погода снова ухудшилась, в воздух с обеих сторон фронта поднимались только отдельные самолеты, в основном с целью разведки. Например, 21 декабря над Ладожским озером появился одиночный Ju-88, который сбросил 8 бомб на ледовую дорогу. В этот же день люфтваффе сбросили 11 фугасных бомб на Ленинград.

Как оказалось, это был последний налет на город в 1941 г. Прекращение бомбардировок было связано с изменением стратегической обстановки на Восточном фронте. Германские войска из наступающих неожиданно превратились в обороняющихся. В связи с этим задача склонить Ленинград к капитуляции на время потеряла актуальность. Дальнобойная артиллерия продолжала обстреливать город, но авиация полностью переключилась на поддержку своих войск и ледовую дорогу. Кроме того, 1-й воздушный флот лишился части своих подразделений. Еще в середине декабря убыла в Германию для отдыха и пополнения специализированная KGr.806. Ладожское озеро и Финский залив к тому времени замерзли, поэтому для «противокорабельной» авиагруппы попросту не осталось целей. В середине декабря отправилась в Германию и вся KG77. Позднее эти подразделения были переброшены на Средиземное море и на Восточном фронте больше не появлялись.

Тем временем трафик «Дороги жизни» стремительно увеличивался. В первое время после освобождения Тихвина прибывавшие в этот город грузы перегружались на грузовики, которые по лесным дорогам везли их на восточный берег Ладожского озера. Этот путь через пустоши и болота составлял почти 200 км. «В конце декабря Тихвин напоминал гигантский муравейник, – вспоминал Дмитрий Павлов. – Круглые сутки тысячи рабочих и солдат разгружали прибывающие поезда и заполняли продовольствием подходившие беспрерывной лентой грузовики».

Вскоре положение улучшилось. 54-я армия оттеснила немцев от железнодорожных станций Войбокало и Жихарево. Это позволило грузы из Тихвина на машинах доставлять до станции Колчаново и перегружать там на железную дорогу. Потом на станциях Войбокало и Жихарево грузы снова переваливались на грузовики. Грузооборот увеличился, а ледовая трасса работала все с большей интенсивностью. Сам лед к тому времени окреп, что позволило загружать кузова грузовиков полностью.

Тем временем по ту сторону фронта тоже не дремали. В середине декабря командир I./KG4 Клаус Носке получил очередной, в этот раз совершенно идиотский приказ!

В этот период находившийся в своем теплом бункере в Восточной Пруссии Гитлер пребывал в гневе. Его войска неожиданно и вопреки строгим приказам дрогнули и отступили под ударами «разгромленной» Красной армии. В чем, по мнению фюрера, был виноват не он, а многочисленные трусы и слабовольные пораженцы. Генералы и фельдмаршалы, еще недавно купавшиеся в славе, с позором выгонялись либо неожиданно испытывали проблемы со здоровьем и уходили в отставку. Каждый день фюрер подписывал грозные приказы, давал «ценные» советы своим военачальникам и распространял всевозможные инструкции, как надо обороняться и бороться с морозами. Он заявил, что «любая хлебопекарня должна уметь организовать оборону своего объекта», авиация обязана «не допускать никакого строительства противником железнодорожных линий». 20 декабря Гитлер приказал отправить на передовую авиационные эскадрильи, сжечь населенные пункты (не уточнив, какие именно), отобрать у местного населения всю одежду, а заодно внедрить в каждое подразделение волю к сопротивлению. Среди прочего Гитлер приказал изжить и запретить всякое употребление выражения «русская зима».

И вдруг фюреру доложили, что русские в Ленинграде не только не сдаются, но и разъезжают на грузовиках по льду Ладожского озера. И это прямо под носом у немецких войск! Как допустили?! Как посмели?! В бешенстве он позвонил Келлеру и приказал ему немедленно уничтожить ледовую дорогу. На вопрос, как именно это сделать, Гитлер предложил разбить лед бомбами крупного калибра.

Выполнение этой миссии и возложили на I./KG4. Однако, прежде чем провести подобную операцию, решили сначала испытать воздействие фугасных бомб на ледовый покров. На Псковском озере была обозначена длинная полоса, имитирующая ледовую дорогу. После этого «Хейнкели» последовательно сбрасывали на условную цель бомбы SC500, SC1000, SC1800 и даже SC2500. Однако эффект оказался незначительным. Тяжелые боеприпасы проламывали лед насквозь, после чего взрывались под ним или на дне. При этом образовывались небольшие воронки, которые потом быстро затягивались. Ледяной покров оставался целостным.

В общем, экипажам немецких бомбардировщиков пришлось действовать по прежней тактике. Вплоть до Нового года они прилагали нечеловеческие усилия, в ужасную погоду совершая дневные вылеты над Ладожским озером.

23 декабря с 11.55 до 15.35 ледовую дорогу с низкого уровня бомбили и обстреливали 15 бомбардировщиков и 2 Bf-109. Ими были сброшены 64 фугасные и осколочные бомбы, большинство из которых упало мимо цели. Было ранено 4 человека и повреждена 1 автомашина.

На следующий день немцы были более удачливы. He-111 из I./KG4 сбрасывали бомбы с высоты 1000–1200 м, а «Мессершмитты» снижались до бреющего полета и буквально в упор расстреливали грузовики и конные подводы. Интересно, что советские зенитчики идентифицировали увиденные ими самолеты как Хе-113 и «Бристоль Бульдог»…

В следующие дни погода над Ладожским озером снова испортилась, шли непрерывные метели. Неудивительно, что за целые сутки с 18.00 26 декабря до 18.00 следующего дня над всей территорией от Финского залива до Онежского озера был замечен только один Ju-88, пролетевший на высоте 4 км в районе Сясьстроя.

27 декабря авиаудары по ледовой дороге возобновились. Немецкие самолеты бомбили саму трассу, а также деревни Кокорево и Ваганово. Было уничтожено несколько грузовиков, убито 38 человек, ранено 27 человек. 3 истребителя И-16 из 13-го ИАП ВВС Балтийского флота атаковали над озером группу «Мессершмиттов» и доложили об одном сбитом истребителе, который упал на лед. Согласно немецким сведениям, никаких потерь в составе JG54 не было.

На следующий день немцы снова бомбили ледовую дорогу и развилки дорог на обоих берегах озера. Больше всего пострадала Кобона, где было разрушено несколько домов, убито и ранено 30 человек, разбито 5 грузовиков. В результате бомбардировки серьезно пострадали зенитчики. На позициях 25-го ОЗАД взорвалось несколько осколочных бомб. Было уничтожено одно 37-мм орудие, прожекторная установка, 3 автомашины ЗиС-5, убито 5 человек, в том числе представитель авиации капитан Куликов. Еще трое, в том числе комиссар батареи политрук Попенко, получили ранения. Зенитная артиллерия вела интенсивную стрельбу, три артдивизиона израсходовали 1100 76-мм и 85-мм снарядов, 786 37-мм снарядов. Артиллеристы доложили об одном сбитом He-111 и одном Me-109. Фактически люфтваффе потерь не понесли.

L/KG4 тоже долгое время избегала потерь над озером. Но 31 декабря He-111-5 «5J+KK» фельдфебеля Нашанна в результате прямого попадания снаряда загорелся и упал на советской территории.

По ледовой дороге периодически стреляли немецкие дальнобойные орудия, установленные в районе Шлиссельбурга. А в начале января группа немецких пехотинцев, одетых в белые маскировочные халаты, на лыжах совершила вылазку. Под прикрытием снежной пелены им удалось незамеченными пройти по льду озера и выйти на дорогу. Там немцы обстреляли советские посты и расстреляли несколько грузовиков, после чего отошли обратно.

Но это были лишь разовые акции. До 1 января 1942 г. по льду было доставлено в осажденный Ленинград уже 16 500 тонн различных грузов. К первому дню нового года советские инженерные войска полностью восстановили железнодорожный перегон Тихвин – Волховстрой, и в 05.00 1 января после двухмесячного перерыва поезд с грузами прибыл прямо на станцию Войбокало. Отныне необходимость гонять грузовики длинными кружными путями отпала, и грузы потекли в осажденный Ленинград нескончаемым потоком.

Но для многих жителей города эти успехи не принесли радости и облегчения. Скудные нормы выдачи продуктов были незначительно увеличены только 25 декабря. К тому моменту сотни тысяч людей уже умерли голодной смертью. Тысячи остальных были настолько истощены, что продолжали умирать и на новом пайке.

Всего, по советским данным, в период с 8 сентября по 30 декабря 1941 г. люфтваффе сбросили на Ленинград 3509 фугасных и свыше 66 тысяч зажигательных бомб. Дальнобойная артиллерия выпустила по «большевистской твердыне» более 13 тысяч снарядов. В результате авиаударов и артобстрелов в городе было полностью или частично разрушено 2325 жилых домов, 673 ведомственных и производственных здания, 22 моста и множество других сооружений. При этом 546 строений было разрушено до основания. Дороги были повреждены в 246 местах, водопровод – в 220 местах, канализация – в 139 местах, трамвайные пути и контактная сеть – в 754 местах, телефонный и телеграфный кабель – в 381 месте. Общие убытки городского хозяйства оценивались примерно в 0,3 млрд рублей. Для сравнения, весь бюджет СССР в 1940 г. составлял около 180 млрд рублей.

От бомб и снарядов погибли 4483 человека, еще 15 543 получили ранения. Кроме того, подразделения МПВО потеряли убитыми 117 человек и ранеными 350 бойцов. «От воздушных бомбардировок пострадали центральные районы: Октябрьский, Куйбышевский, Смольнинский, Дзержинский; и окраинные районы с большим количеством производственных предприятий – Володарский, Московский, Кировский и Красногвардейский. В ноябре месяце больше всех пострадал Дзержинский район. Характерно, что Василеостровский и Свердловский районы города почти не подвергались бомбардировкам», – говорилось в отчете службы МПВО.

Советская противовоздушная оборона докладывала, что в сентябре – декабре 1941 г. в секторе Ленинграда было сбито 780 немецких самолетов. Весьма ограниченная по площади территория должна была бы стать настоящим кладбищем, сплошь усеянным обломками. На самом деле ПВО оказалась неэффективной. В условиях плохой погоды и ограниченной видимости русские истребители почти всегда бездействовали, а зенитная артиллерия стреляла «по звуку». При сильных ветрах и метелях работа звукоулавливателей, передававших данные на зенитные батареи, была не очень точной. Заградительный же огонь был неплотным и еще менее эффективным, чем обычно, из-за банальной нехватки боеприпасов. В начале 1942 г. ленинградские инженеры установили, что все имевшиеся на вооружении 2-го корпуса ПВО приборы управления зенитным артиллерийским огнем были бракованными и при их использовании допускались грубые ошибки. Таким образом, в течение всей осени зенитчики целились в самолеты, используя заведомо ошибочные расчетные данные.

Не случайно 9 декабря командир 2-го корпуса ПВО генерал Михаил Процветкин по приказу Сталина был отстранен от должности «за слабое руководство» и понижен в воинском звании до полковника. Его место занял генерал-майор Гавриил Зашихин. Одновременно с этим был образован Ленинградский корпусной район ПВО.

Вопреки невероятным трудностям Ленинград устоял. Военно-автомобильная дорога № 101 продолжала действовать до 24 апреля 1942 г. За 152 дня по ней было перевезено свыше 361 тысячи тонн различных грузов, в том числе 2625 тысяч тонн продовольствия. Было эвакуировано на восток свыше 550 тысяч жителей города. Среди них был и 12-летний Олег Кобранов. «Блокада изменила нас до неузнаваемости. Когда я в апреле 1942-го, уже после эвакуации из Ленинграда, посмотрел в зеркало, попросту не узнал себя!» — вспоминал он.

Глава 5
Крепость демона

«Не выпустить ни одного немца»

7 января Красная армия начала широкомасштабное наступление против группы армий «Норд». После этого все силы люфтваффе были брошены на поддержку сухопутных войск. Атаки против ледовой дороги, как и против самого Ленинграда, полностью прекратились.

Самый мощный удар был нанесен в районе Валдайской возвышенности. Этот обширный лесной регион, расположенный посередине между Москвой и Балтийским морем, был одной из самых больших пустошей в европейской части России. В этой местности размером с целую страну вроде Венгрии не было ни одного большого города и ни одного настоящего автомобильного шоссе. Там были лишь села и деревни, разбросанные среди лесных чащоб, связанные между собой узкими и извилистыми грунтовыми дорогами. В этом «лихолесье» легко можно было встретить медведей и других опасных хищников, по ночам на всю округу выли волки, а люди боялись выходить из своих домов. Немецкие солдаты, которые пришли на Валдай осенью 1941 г., были немало удивлены увиденным. Там отсутствовали не только водопровод и канализация, даже электричество являлось экзотикой!

И вот в начале 1942 г. Валдайская возвышенность снова стала ареной жестоких боев. Красная армия намеревалась осуществить здесь глубокий прорыв в тыл групп армий «Норд» и «Митте». Через чащобы и пустоши открывалась прямая дорога на Смоленск, Витебск, Псков и Лугу. Перед войсками Волховского и Северо-Западного фронтов была поставлена задача нанести удары севернее и южнее озера Ильмень, разгромить 16-ю немецкую армию, достичь Луги и таким образом зайти в тыл 18-й армии. Тем самым создавались условия не только для снятия блокады Ленинграда, но и для выхода к Прибалтике и полного разгрома группы армий «Норд». Ключевая роль отводилась 11-й армии генерал-лейтенанта Василия Морозова, которой следовало сперва взять Старую Руссу, затем наступать на Сольцы, Дно, где соединиться с частями войск 52-й армии Волховского фронта. Левое крыло Северо-Западного фронта должно было наступать в направлении Витебска и Смоленска с целью окружения группы армий «Митте». Обе «клешни» этого огромного наступления протягивались через Валдай и его окрестности.

16-я немецкая армия оказалась слишком слаба, чтобы оборонять этот регион, поэтому после первых же атак ее подразделения стремительно отошли на запад за реку Ловать и юго-запад к городкам Велиж и Демидов. Уже в конце января Северо-Западный фронт, в состав которого входило пять армий, прорвался на 120–150 км, образовав огромную Андреапольскую дугу. На карте этот выступ выглядел угрожающе, однако Красная армия довольно быстро уперлась в цепь немецких опорных пунктов: Старая Русса, Холм, Великие Луки, Велиж и Демидов. В районе Демянска немцы смогли удержать большой район размером 60 на 70 км. В то же время 9-я немецкая армия тоже отразила отчаянные советские атаки на другом фасе дуги, в районе Оленино и Ржева.

Тем временем фюрер запретил какое-либо дальнейшее отступление, в том числе прорывы из окружения, приказав войскам повсюду «стоять насмерть». В результате 22 января немецкий гарнизон в городе Холм был полностью блокирован (об этом ниже).

Красная армия продолжала свое наступление, продвигаясь сразу в нескольких направлениях в этой дикой и почти необитаемой глуши. Блокировав еще один немецкий гарнизон в Велиже, войска продолжили наступать вдоль Западной Двины в направлении Витебска и Рудни. Создалась реальная угроза выхода советских войск в глубокий тыл группы армий «Митте» к западу от Смоленска. 2 февраля 4-я ударная армия достигла небольшого городка Демидов и окружила там еще один немецкий гарнизон. В это же время был блокирован и опорный пункт Сураж.

Утром 3 февраля передовые подразделения 249-й стрелковой дивизии достигли шоссе и железной дороги Витебск– Невель. Советская пехота оказалась в районе, находящемся в 450 км западнее Москвы ив 135 км северо-западнее Смоленска. Это был фантастический успех Калининского фронта! Его передовые полки уже оказались на территории Белоруссии, в то время как немецкая 4-я танковая армия удерживала фронт в 300 км к востоку в районе Гжатска! Линия фронта приобретала все более немыслимые изгибы и очертания, теперь красноармейцы были на западе, а немцы – на востоке. При этом сплошных линий не было, между группами армий «Норд» и «Митте» зияли огромные бреши, а немцы оборонялись в нескольких блокированных городах.

Однако этот момент стал кульминацией огромного прорыва. Распылив свои стрелковые дивизии по огромному фронту от озера Ильмень до Ржева, Северо-Западный и Калининский фронты уже не могли вести широкомасштабные атаки. Немцы успели перебросить в район Витебска резервы и отбросить наших от города. В районе Великих Лук 3-я ударная армия не смогла окружить немецкий гарнизон, остановившись на подступах к городу. 7–8 февраля развернулись ожесточенные бои за Велиж и Демидов. Советская пехота несколько раз прорывалась к центральной части этих небольших старых городов, но была отброшена в ходе отчаянных контратак.

17 февраля был деблокирован гарнизон Суража. Через несколько дней немцы сняли и блокаду Велиж, а в начале марта деблокировали Демидов. Отныне оборона в южной части Андреапольской дуги строилась вдоль сети опорных пунктов Белый – Демидов – Велиж – Великие Луки.

Но 8 февраля советские войска смогли замкнуть кольцо окружения вокруг Демянска. 96 тысяч солдат из шести немецких дивизий оказались в полной блокаде. Общее командование над этими подразделениями принял командир 2-го армейского корпуса генерал пехоты Вальтер фон Брокдорф-Алефельдт. Это был типичный ветеран Первой мировой войны, участвовавший в знаменитом сражении под Верденом. Полученный тогда опыт очень пригодился генералу на Восточном фронте!

Несмотря на возникшие кризисные ситуации, общее положение в этом секторе фронта не казалось командованию группы армий «Норд» (с 17 января ее возглавлял генерал-фельдмаршал фон Кюхлер) катастрофическим. Сплошная линия фронта отсутствовала, а блокированные дивизии отделила от основных сил дистанция всего в 30–40 км. Окружение Демянска казалось лишь временной проблемой. И эта оценка не была целиком ошибочной. Демянск являлся перекрестком дорог, так сказать, логистическим центром в этой глухой местности. Занявшие круговую оборону немецкие дивизии находились на удобных позициях и опорных пунктах, расположенных вокруг цепи небольших поселков и деревень. Там были дрова и избы с печами, без которых жизнь в этой местности в зимний сезон казалась невозможной. А вот блокировавшие гарнизон советские солдаты вынуждены были обустраивать позиции в основном в ненаселенной местности. Фигурально выражаясь, красноармейцы оказались в роли голодных хищников, которые наблюдали за добычей, прятавшейся в теплых домах и не пускавшей их в дверь!

Уже 11–12 февраля 16-я армия осуществила первую попытку прорвать кольцо блокады к югу от Старой Руссы. Но атака, предпринятая 18-й моторизованной пехотной дивизией, не достигла цели. Одновременно с этим советские 11-я и 1-я ударная армии, невзирая на нехватку войск, продовольствия и снарядов, предприняли новое наступление к югу от озера Ильмень. Его целью было окружение Старой Руссы. Но в решающий момент красноармейцам не хватило поддержки с воздуха. 17 февраля установилась ясная и морозная погода, в небе появились «Штуки» и двухмоторные бомбардировщики. Советские наблюдатели зафиксировали в этот день сразу 400 полетов немецких самолетов, на следующий день их было примерно столько же. «Мессершмитты» из JG54 тоже оказывали большую поддержку наземным войскам. Они на бреющем носились над заснеженными полями, на которых все цели были прекрасно различимы. С высоты 30–50 м Bf-109 обстреливали пехоту, нанося ей большой урон. Эти «выкрутасы», когда самолеты с оглушительным ревом пролетали над головами, сами по себе оказывали сильное психологическое воздействие на молодых солдат.

Уже 18 февраля некоторые дивизии 1-й ударной армии не смогли двигаться вследствие непрерывных воздушных атак. А через два дня штаб 11-й армии докладывал: «Все наступающие подразделения были прикованы к земле бомбардировочными и штурмовыми налетами, продвинуться не смогли».

Пользуясь сильной поддержкой люфтваффе, немцы успели подтянуть резервы и организовать надежную оборону на реке Ловать. Она базировалась на сети хорошо укрепленных опорных пунктов, обеспеченных всеми видами артиллерии и пехотного оружия. Снабжение этих «фортов» осуществлялось по железнодорожной линии Псков – Дно – Старая Русса, а потом конвоями, двигавшимися под защитой танков и бронетранспортеров. Контроль над железнодорожными коммуникациями в этом регионе был жизненно важным. Поскольку советские войска не смогли взять под контроль железнодорожную линию Бологое – Старая Русса, приходилось выгружать грузы и войска далеко в тылу, а потом по плохо оборудованным дорогам, а зачастую прямо по глубокому снегу доставлять их к линии фронта.

Последним серьезным успехом 11-й армии стал захват железнодорожной станции Пола и моста через реку Пола (в 30 км восточнее Старой Руссы). После этого бои в этой местности приобрели позиционный характер.

25 февраля штаб Северо-Западного фронта получил директиву Сталина. Тот выразил возмущение медленными темпами наступления и приказал командующему фронтом генералу Курочкину как можно быстрее пленить или уничтожить группировку немецких войск в районе Демянска. Причем сделать так, чтобы ни один немец не вырвался оттуда. «Непрерывно и настойчиво сжимать кольцо окружения Демянской группировки, – говорилось в приказе. – Принять все меры к тому, чтобы ни в коем случае не выпустить прорыва даже части окруженных войск противника на запад и на юг в тыл 3-й и 4-й ударных армий Калининского фронта». Кроме того, Сталин приказал авиации систематически разбрасывать над котлом листовки на немецком языке. В них предлагалось «прекратить дальнейшую безрезультатную борьбу и сдаться в плен». На выполнение этой директивы отводилось три-четыре дня.

Советское командование продолжало недооценивать вермахт. Многим казалось, что нужно лишь немного усилить натиск и немецкие войска, не приспособленные к холодной и снежной погоде, впадут в панику и побегут. Одновременно с этим Сталин и его генералы переоценивали возможности своих солдат. Они считали, что русские с детства привыкают к зиме и морозам, поэтому им легче адаптироваться к тяжелым физическим нагрузкам и экстремальным условиям боев. Но Демянск показал, что немецкие солдаты могут воевать в зимних условиях не хуже, чем их враги.

В категоричной директиве Сталина ничего не говорилось о действиях авиации (кроме доставки пропагандистских листовок) и о воздушном мосте. Тогда даже не предполагали, что оказавшиеся в полной блокаде 2-й и 10-й армейские корпуса не станут прорываться из нее, а люфтваффе способны обеспечивать продовольствием и боеприпасами 100-тысячную группировку по воздуху в течение длительного периода.

Решение о начале крупномасштабной операции по снабжению Демянского гарнизона было принято 12 февраля, когда потерпела неудачу первая слабая попытка прорыва кольца окружения. Эта миссия была крайне сложной, учитывая зимнюю погоду, особенности местности и объемы. Ежедневные потребности группировки, запертой в лесной глуши, составляли примерно 300 тонн грузов. Один транспортный самолет Ju-52 мог доставить за один рейс 2 тонны груза. Получалось, что ежедневно необходимо было совершать в котел не менее 150 полетов, причем в любую погоду! У люфтваффе еще не было опыта подобных операций.