Текст книги "Трейдер"

Глядя вниз, Антонио замечает тонкую линию обнаженной лодыжки. Задняя часть стопы вытянулась над высоким каблуком. Он никогда не понимал, как британцы терпят пытку холодом во имя красоты.

– Пойдем, – говорит он, указывая пальцем на Мраморную Арку.

– Подожди!

Девушка начинает рыться в кожаной сумке, достает несколько листов и протягивает их ему.

– Ты можешь использовать их, чтобы прикрыть голову, – говорит он с улыбкой, слова легкие они преодолевают смущение и нерешительность.

Антонио прочитывает первые строки вверху справа: «резюме Николь Энистон. Секретарь». Он улыбается.

– Я никогда не придавал резюме слишком большого значения. Люди – это не список выполненных дел и достижений в прошлом.

– А какие они?

Антонио внимательно наблюдает за ней, задерживаясь на овале ее лица, высоких скулах, слегка янтарной коже. Обращает внимание на маленькую родинку сбоку на шее. В вытянутых и очень темных глазах есть что-то неуловимое.

– Люди – это то, что они могут для вас сделать. В двадцать лет Раджа ничего не знал о финансах, но он был математическим гением и лучшим шахматистом во всей Индии. А посмотрите сейчас… Меня никогда не интересовало прошлое, я предпочитаю будущее, – заключает он, встряхивая бумаги.

– Я тоже предпочитаю будущее, – отвечает она, глядя ему в глаза. Затем она опускает голову, при этом лицо её темнеет.

– Надеюсь, этот принцип применим и ко мне.

Антонио чувствует легкую обиду; эта девушка может противостоять ему, и он этого не ожидал. Он недооценил ее и пробует изменить свой подход.

– Я просто хочу сказать, что иногда чтение резюме немного похоже на вождение автомобиля, глядя в зеркало заднего вида есть риск запутаться.

– Я не хотела тебя смущать.

Она раскрывает одну руку и ждет, пока несколько капель смочат ее ладонь.

– Я всего лишь на всего хотела, чтобы ты укрылся от дождя.

Несколько секунд они молчат. Затем он нарушает молчание.

– Хорошо, a теперь пойдем.

Стук каблуков по полированному асфальту звучал как музыка, создавая монотонный ритм, который восхищал своей симметрией. Этот звук пронизывал городскую суету напоминая о постоянном движении и стремлении вперед. Женские шаги в элегантных туфлях отражали уверенность и гордость, говоря о женщине, которая несет в себе свой собственный ритм и характер, вписываясь в мозаику большого города. Дождь начинается сильнее. Они подходят к витринам бутика на Бонд-стрит, где все чаще развеваются флаги с логотипами крупных брендов. Антонио первым заходит в магазин и держит дверь открытой для Николь. Они подходят к странной круглой стойке, за которой блондинка лет тридцати листает брошюру. Она смотрит на него и достает шляпную коробку по индивидуальному заказу.

– Подарок для дочери?

Николь расстегнула плащ, и белая блузка обнажила изгиб ее груди.

– Да, через неделю у неё день рождение!

– Сколько исполнится?

– Четырнадцать

– Ты уверен, что её это понравиться?

– Она любит одежду, шляпы и любит свою мать, больше я ничего не знаю. Могу ли я быть честным?

– Возможно, искренность не лучшая добродетель на деловой встрече, – отвечает Николь.

– Не думаю, что мне есть что терять, – парирует он.

– Антонио, я не разбираюсь в рынках, но думаю, что знаю людей, которые там работают, довольно хорошо. И я в это верю…

– Я думал, ты знаешь только Джей Моргана, – перебивает он ее легким, незаинтересованным тоном.

После этих слов, вылетевших из его уст со свирепой поспешностью человека, который слишком долго вынашивал их, он сожалеет о сказанном. Лицо девушки отключается. Пелена печали застилает ее взгляд. На мгновение кажется, что глаза приобретают еще более темный оттенок.

– Вот, пожалуйста, – голос продавщицы развеивает смущение.

– Вешалка для одежды и шляпная коробка. Инициалы здесь и здесь.

– Благодарю, – отвечает Антонио – дайте нам еще минутку, пожалуйста.

Блондинка уходит, приближаясь к паре, которая только что вошла в магазин.

– Джей разбирается в людях, поэтому он и добился успеха. Потому что он смог найти таких людей, как ты. Он относился ко всем одинаково, никогда не смешивая роли, – голос Николь твёрдый, но без обиды.

Антонио смотрит на нее изумленно. Он не ожидал такой реакции.

– Лидерство, завоёванное на поле и именно на поле оно сохраняется. Роли ничего не значат, – парирует он.

– Ты номер один, и все на этаже это знают. Для кого-то ты легенда, есть те, кто даже трепещут, когда с тобой разговаривают. И не потому, что ты начальник, а потому что тебя и твой труд уважают.

Он наблюдает за ней молча. Её слова пробиваются сквозь апатию последних нескольких месяцев, освещая слишком темный путь.

– Некоторые хотели бы видеть, как ты ошибешься и упадешь. Они были бы счастливы.

Он слегка наклоняет голову и закрывает глаза.

– Ты знаете, почему я выбрал тебя для этой работы?

– Нет, скажи мне.

– Потому что цифры являются мерой всего: даже людей. Цифры объективны, они никогда не лгут и дают каждому ту ценность, которую он заслуживает. Я не боюсь и, может быть, никогда не боялся. Я словно феникс, восстаю из пепла былых дней. Мои перья горят огнем решимости, и каждое мгновение моей жизни – это новое возрождение. Я поднимаюсь выше, чем когда-либо прежде, расправляя крылья над просторами возможностей. Моя душа полна страсти, а мои мечты горят ярче, чем когда-либо. Как феникс, я встречаю свои вызовы, перерождаясь вновь и вновь, и покоряя небеса своими свободными полетами.

– Нет, всё не так! – Николь безутешно качает головой. – Для того, кем вы стали, для того, кем вы являетесь сейчас, на мой взгляд, цифр недостаточно. Сейчас им всем нужны ваши слова, мотивация, им нужно действительно чувствовать себя командой. Однако с тех пор, как вы оказались на месте Моргана, не было ни одной встречи с трейдерами. Вы сидите с ними за столом весь день, но никогда по-настоящему не интересуетесь их жизнью. Вы не знаете, как зовут их жен, детей, не болеет ли чья-то мать, нужна ли кому помощь. И даже если цифры говорят, что вы победитель, вам следует быть более осторожным. Никогда не чувствуй себя слишком уверенным.

– Заткнись!

Она кусает губу, как будто боится, что зашла слишком далеко. Затем завязывает пояс плаща.

– Прости. Я не хотела тебя обидеть, я просто хотела сказать тебе, что я думаю, – расстроено говорит Николь, быстра шагая.

– Подожди… куда ты поедешь без этого?

Антонио смотрит на резюме, бумаги мокрые, но резюме читается хорошо.

– Итак… Его надо улучшить и значительно. Может, присядем где-нибудь и разберемся, что скажешь?

Девушка, ничего не понимая, щурит глаза, изучая его с недоумением. Антонио безмятежен, спокоен.

– Ну-ну… Я просто пытаюсь сказать, что тебе лучше на время остановиться. Давно никто не говорил со мной так, с открытым сердцем.

Николь поднимает лицо, тряся кудрями, и вспышка улыбки озаряет ее глаза. Они снова смотрят друг на друга, затем она указывает на стойку.

– Ты точно уверен, что ей это понравится?

– Не знаю, надеюсь понравится. У тебя есть идея получше?

– Пойдем, – говорит она, беря его за руку.

Как только они выходят на улицу, под стук капель она кивает в сторону плаката.

Антонио хмурится.

– Не думаю, что это музыка, которую она слушает.

– Но это не просто музыка. Это гораздо больше для подростка, – с нетерпением говорит она. – Твоя дочь могла бы сходить с друзьями на концерт. Ты подаришь ей уникальный момент, незабываемые воспоминания, нечто бесценное.

Он пожимает плечами, продолжает смотреть на плакат, позволяя дождю впитываться в ткань. И он замечает, что девушка все еще держит его за руку. Длинные пальцы дают ему ощущение благополучия. Он закрывает глаза. Ему бы хотелось остаться в таком состоянии, продлить это чувство до бесконечности.

– Это всего лишь идея, – говорит она, выхватывая его из этого остановленного времени.

– Уверена, ей понравится твой подарок. Я тебе еще нужна? – спрашивает она его, убирая руку.

Он качает головой.

– Уведемся завтра на работе?

– Да

Она снова улыбается ему, затем поворачивается и уходит в сторону станции «Бонд-стрит». Антонио следует за ней взглядом, пока она не исчезает в метро. Затем он поднимает голову к квадрату серого неба над ним. Облака, словно мягкий покров, тянутся на горизонте, придавая этому мгновению ощущение спокойствия и задумчивости. Дождь, который еще недавно лил свой сонный рассказ, ушел, оставив после себя свежесть в воздухе. Он стоит там, в одиночестве с собой и своими мыслями. Серое небо нависает над ним словно холст, на котором он может нарисовать свои мечты и желания. В этой мгновенной тишине он начинает слушать шепот ветра, искать ответы на свои вопросы и принимать решения, которые проведут его вперед по пути неизведанных возможностей.

Глава VI

ШТОРМ

Антонио барабанит пальцами по колену и чувствует, как его нога вибрирует, пока такси движется сквозь поток машин с раздражающей медлительностью.

Рядом с ним Камилла смотрит в окно. В одной руке она держит большую сумку из Harrods.

– Мы должны были приехать первыми.

– Я знаю.

– Милена будет в ярости.

– Это пройдет. Я ничего не могу с этим поделать. Ты видела, что происходит в банке.

«Короткая» позиция по казначейским облигациям в течение недели была отрицательной. Постоянные потери. Минус тридцать миллионов. Минус тридцать пять. Минус сорок, а может и больше. В тот день между рабочими местами началась суматоха, взгляд Конора становился все более угрожающим, а Раджа уходил в свое молчание, будто замыкаясь в собственном мире. Барометр показывал шторм. Через пару часов Федеральный комитет по открытому рынку сообщит руководящие принципы американского Центрального банка по краткосрочной денежно-кредитной политике. Тогда сценарий приобрел бы четкие очертания и ход торговли был бы яснее. Возможно, пришло время расплаты.

– Антонио, – голос Камиллы заставляет его вернуться мыслями в такси.

– Да?

Она кладет руку ему на плечо.

– Посмотри на меня, – говорит она, наклоняясь в сторону и беря его лицо в свои руки. – Сделайте мне одолжение. На сегодня хватит думать о банке. Думай о своей дочери.

Он неправдоподобно кивает. Она смотрит на него скептически.

– Что мне с тобой делать?

– Боюсь, я безнадежен!

– Ты снова не позвонил старому другу?

Антонио молчит, впившись ногтем в рану у основания указательного пальца.

Он крестный отец Ланы, – говорит она, глядя на него с упреком. – И он твой лучший друг. Ты не можешь продолжать так себя вести. Что с тобой не так?

– Это всё работа!

Женщина вздыхает, прежде чем снова потеряться в городе, проходящем за окном. Город, который вдохновляет, удивляет и приветствует каждого, кто приходит сюда в поисках приключений, знаний и возможностей. Он олицетворяет динамизм и разнообразие, делая его одним из самых захватывающих мест на земле.

В этот необычно мягкий для Лондона ранний весенний полдень собралось около шестидесяти взрослых и детей, разделенных на небольшие группы. Они стоят возле длинных фуршетных столов, украшенных красными и белыми пионами, или на ухоженной лужайке. Дом Моретти находился на зеленом участке, в окружении старых деревьев и зеленых лужаек. Он был построен в стиле Тюдор, который крайне популярен в Англии, для него характерны скатные крыши, узкие окна и декорированные фронтоны. Дом был реконструирован, но удачно совместил в себе старую архитектуру с модернизмом. Со стороны улицы, на главном фасаде, сохранены фахверковые конструкции, а со стороны двора дом имел форму параллелепипеда из дерева и стекла, следующий традициям минимализма. Прямоугольная форма новой части дома предназначена для контраста и великолепно дополняла старое строение. Она была отделана древесиной темного кедра, имитирующего цвет на фасаде старого дома. К дому прилегала уютная терраса, оборудованная для отдыха на свежем воздухе. Площадь дома порядка около пятиста квадратных метров. Интерьер выполнен в современном стиле в светлой приятной цветовой палитре. Белая гостиная впечатляла простотой и элегантностью. Деревянные полы, красивый каменный камин и удобная мебель придавали пространству теплоту и уют. Мебель выполнена из натурального дерева. Деревянная лестница ведет на второй этаж, где находятся спальни и кабинет с библиотекой. Наружная отделка из декоративного натурального темного камня, словно обладала особой энергетикой, наделяющей дом своеобразной аурой надежности и достатка. Дом мечты, такие дома сняться обычным людям, и они питаются иллюзиями, что однажды проснуться, а сон окажется вовсе не сном. Но мало кто знает, что нужно не только мечтать, но и делать что-то, для достижения мечты.

В центре небольшой группы гостей Симон говорит медленно, мягко жестикулирует левой рукой. На его запястье часы Rolex. В правой руке стакан виски.

– Мы также закрыли виллу в Кала-ди-Вольпе, – с сожалением говорит он, качая головой, увенчанной копной светлых волос.

– Италия стала непригодна для жизни!

– Столько, сколько мы заплатили бы в Риме за прислугу, в Бангкоке нам удается иметь пятерых.

Невидимая эстафета передается друг другу по сценарию, опробованному сотни, тысячи раз.

– А в Сингапуре мы проходим обследование каждый год. Они даже могут узнать на сколько стареют мои яичники.

Сандра слегка приоткрывает губы в ухмылке.

– Качество жизни на высоте.

Некоторые зрители согласно кивают головами. На их лицах витает серьезный интерес, как будто Симона и Сандра санкционировали окончательный упадок западного общества. Лед звенит в стаканах и разговор проскальзывает на другую тему. Пока она рассеянно кивает Дженни, занята очередным сообщением о неожиданной беременности, Милена улавливает обрывки речи. Тем временем она наблюдает за графом Симоне Делла Торре и его женой Алессандрой. Обращая внимание на фальшивую завивку её черных волос.

– Милена, ты меня слушаешь?

Этот вопрос возвращает ее к Дженни и хроникам беременности. Джени держит руку на животе, как будто на пятом месяце родовые схватки могут прийти внезапно, и пристально разглядывает ее своими черными глазами, слишком маленькими и выпученными.

– Извини, Дженни.

– Я спрашивала Франческо, – говорит она, указывая на мужчину лет сорока с вьющимися волосами, который стоит рядом с ней.

– Думал ли он уже об университете?

– К сожалению, нет! – отвечает он.

– Знаешь, Тина слишком легкомысленная. Она продолжает вести себя так, выставляет все напоказ, даже сейчас, когда у нас есть ребенок… Ему было так жаль, что он не сможет быть на дне рождении Ланы. Он находится в Санкт-Морице с Адамом несколько недель.

– Не волнуйся! – Милена кладет руку ему на плечо и улыбается.

– Сколько лет Адаму? – спрашивает она затем, мысленно представляя себе длинное лицо и ледяные голубые глаза бывшей сибирской модели, вышедшей замуж за Франческо Бриганти.

– Два месяца назад ему исполнилось девять лет, – отвечает Франческо.

– И что вы с Антонио решили относительно Ланы и Майкла? – интересуется Дженни.

Милена слегка хмурится, вытесненная этой навязчивостью.

– На самом деле мы еще об этом не говорили.

Дженни широко раскрывает глаза и едва сдерживает разочарование.

– Но почему нет? Вы должны сделать это как можно скорее! Мы с мужем уже приняли решение.

Дженни останавливается на мгновение.

– Том, – произносит она подмигивающим голосом, поглаживая живот. – Он будет юристом, как его отец, а Элизабет будет врачом, как ее дедушка.

Милена встречает взглядом дочь, которая улыбается ей издалека.

– Мы подумаем об этом, – шепчет она, продолжая наблюдать за дочкой.

– Дженни права, – отвечает Франческо. – Всегда лучше ничего не оставлять на волю случая.

– Случай… Называете «случайностью» свободный выбор, который однажды сможет сделать ребенок.

Милена снова пытается улыбнуться, но чувствует, как мышцы ее лица сжимаются от напряжения.

– Тогда мы поговорим об этом в другой раз.

Милена пытается использовать дипломатический тон.

– Извините, я иду к дочке.

Она направляется к центру сада, приветствуя вновь прибывших и обмениваясь несколькими вежливыми словами с другими гостями.

Лана прекрасна. На ней розовое платье с цветочным принтом, которое ей купили на Бонд-стрит неделю назад. Он завязывается сзади на шее и оставляет плечи открытыми. На груди большой бантик в виде бутона. Светлые волосы собраны в косу, повторяющую овал лица. Лана потребовала, чтобы Милена отвезла ее к парикмахеру. Она была маленькой девочкой, а скоро станет женщиной. Они провели дни, изучая детали наряда, выбирая прическу и подбирая платье, подходящее к сумке-клатчу и босоножкам на каблуке, перевязанным лентой вокруг лодыжек. На день рождение, когда ей исполнилось четырнадцать, Милена даже позволила ей легкий макияж.

Антонио все еще в дороге. Её муж, который сорок восемь часов назад поразил Милену и покинул Лану ошеломленным, сделав что-то, что было на него непохоже. Милена отбрасывает эту мысль и в этот момент замечает шиньон Кары Марии, на котором выделяется зажим из слоновой кости в форме орхидеи. Обращает внимание на грацию женщины и слегка снобистскую элегантность её манер.

Наконец-то дружелюбное лицо. Единственная точка соприкосновения между её предыдущей жизнью и жизнью в Лондоне. Да, потому что это она хорошо знала: если бы она осталась в Италии или продолжала учиться во Франции, она не встретила бы ни одного из тех людей, которые заставляли ее чувствовать себя теперь такой одинокой. Только Кара Мария, которую она знала еще со школьных лет в Турине, будет частью её жизни. Это единственный вариант, который у нее был. Все остальные были включены в «лондонский набор». Она не выбирала их! Антонио, возможно, никогда этого не понимал, но она делала это не для себя. Она делала это для него, чтобы обеспечить ему стабильность и заставить его чувствовать себя в гармонии с миром. Однако с Карой Марией дело обстояло иначе. Ее друг разговаривает с Уинстоном Бейкером, отцом Кейтлин, сероглазым, спортивным, только что разведенным банкиром лет сорока. Он протягивает руку и обнимает ее за бок.

– Ты прекрасна! Это именно то, о чем я говорил, – голос Уинстона Бейкера глубокий, слегка хриплый.

Он пьет односолодовый виски из стакана, другая рука в кармане спортивного костюма, под которым он носит серую рубашку без галстука. Милена внимательно наблюдает за ним. За грубостью Бейкера она всегда чувствовал особое обаяние. Он не человек светского общества, но у него это хорошо получается скрывать.

– И что ты ответил?

– Ничего, я как следует оградился перед галантным комплиментом.

– Вы хорошо справились, – отвечает Милена.

– Андреа и София, где они?

– Думаю, они с Ланой, – отвечает Кара

– Ваши дети? – интересуется Бейкер. Обе женщины рассмеялись.

– Я сказал что-то не так?

– Да, вы сказали что-то не так.

– Нет, это просто старая история, – Милена останавливается, подыскивая слова и смотрит на подругу, чтобы получить ее одобрение.

– Скажем так, – вмешивается Кара, продолжая смеяться.

– Старая история, – повторяет она под изумленным взглядом человека, переходящего от одной к другой.

– Они мои братья! Дети моего отца от второго брака. Между мной и ними двадцать пять лет разницы.

Кара делает глоток и поворачивается к Милене, меняя тему

– А твой муж где?

– Он уже едет. У него случилась неудача в банке.

– Я понимаю. Так всегда бывает с теми, кто делает нашу работу, – говорит Уйнстон Бейкер с бравадой человека, убежденного, что знает мир. – Мне нужно переговорить с ним. Я слежу за некоторыми инвестиционными темами и убежден, что они могут быть интересны.

– Как только он приедет, я ему сообщу. А теперь позвольте мне пойти к дочери.

– Я иду с тобой, – говорит Кара.

Когда они достигают группы подростков, Милена улыбается Лане, Кейтлин и Брук, которые пришли ее встретить. На правом запястье у них у всех одинаковое VIP-браслет, один из тех браслетов для участия в эксклюзивном за кулисье модного мероприятия.

– Как дела, девочки? – спрашивает Антонио. Чуть дальше его сын Майкл смеется в одиночестве, пока снимает группу на смартфон. Он носит рубашку с короткими рукавами и брюки, завязанные шнурком.

– Это было невероятно! – мечтательно отвечает Брук. – Бэк-вокалисты переодевались как минимум пять раз. Они были прекрасны. А перед концертом все выпили.

– Невероятно! – повторила Кейтлин.

– Хореографы очень нервничали. Они постоянно повторяли выходы на сцену. Мы видели спектакль практически со сцены.

– Но сначала Джастин поздравил Лану с днем рождения. – говорит один из детей.

– О чем они говорят? – спрашивает Кара тихим голосом.

Милена задумчиво поворачивается.

– О подарке Антонио! Ты когда-нибудь была так удивлена кем-то, что тебе казалось, будто ты его не знаешь?

– Да, когда мой отец сообщил нам, что снова женится.

Милена улыбается.

– Ты знаете Антонио, не так ли?

Кара кивает.

– Два дня назад он вернулся с конвертом для Ланы. Он дал ей три пропуска за кулисы концерта Джастина Бибера.

– Но кто, Антонио?

Кара, поджимая губы и поднимая тонкие брови.

– Я думала, он даже не знает, кто такой Джастин Бибер.

– Я тоже, – шепчет Милена, прежде чем понять, что Майкл бегает с телефоном и фотографирует Брук через плечо Элизабет.

– Извините, – вздыхает Милена, прежде чем подойти к сыну.

– Почему бы тебе не оставить девочек в покое?

– Я ничего не делаю! – отвечает он, все еще глядя на экран телефона.

– Невежливо фотографировать людей.

– Но они забавные.

Он поворачивается и смотрит ей в глаза.

– Нет, они не смешные. Они просто старше тебя и делают вещи, которых ты не понимаешь.

Майкл обиженно опускает голову. Милене кажется, что стена необщительности между ней и мужем отдоляет ее и от сына. Она проводит рукой по его волосам, вынуждает улыбнуться и целует его, прежде чем вернуться к Каре. Майкл смотрит, как она уходит.

– Вы все смешные, – говорит он себе, качая головой и возобновляя съемку гостей.

Как чудесно, здесь все со всеми дружат. Переполненный сад и так много людей, так много женщин, которые встречаются, улыбаются и обмениваются словами. Видимо, утопическая мечта о человеческом братстве. Но Антонио понимает, что они даже не знают друг друга по-настоящему. Стоя рядом с Камиллой, он наблюдает за этой сценой, чувствуя себя чужим в собственном доме. Он видит дочь, разговаривающую с худощавым темноволосым мальчиком. Она смеется, она счастлива! Антонио продолжает смотреть на нее, как будто она существует одна. Не в их саду, не в городе, а во всем мире. Он не может оторвать от нее глаз и задается тысячей вопросов об этом парне. Почему он так смотрит на его дочь? Он чувствует укол иррациональной ревности.

– Ты понимаешь?

Он оборачивается. Милена с любовью ему улыбается. Если бы не эта холодная вспышка, исходящая от зеленых глаз и морщинки в уголках рта, гнев был бы совершенно умело скрыт.

– Ты понимаешь? – повторяет она, почти не шевеля губами.

Камилла оглядывается, чтобы скрыть смущение. Затем она видит Майкла и машет рукой на его лице появляется торжествующее выражение.

– Извините – бормочет Антонио. – Сегодня в банке плохой день!

– Меня не волнует банк, – Милена кладет руку ему на плечо. Он чувствует, как ногти пронзают его плоть сквозь пиджак.

– А теперь поприветствуй гостей и извинись за задержку.

Она обращается к Камилле:

– Вам платят за то, чтобы он пришел вовремя.

Женщина поправляет очки на носу и проводит рукой по волосам.

– Ненадолго.

– Хорошо!

– Хватит, Милена! Прекрати!

Антонио сжимает челюсти.

– Сейчас ты перегибаешь.

Они некоторое время смотрят друг на друга.

– Привет, – голос Майкла внезапно снимает возникшее напряжение, переводя взгляды всех троих вниз.

– Вот и ты!

Кармилла ласкает его, прежде чем передать мальчику конверт с коробкой внутри.

– Это для меня?

Женщина кивает головой.

– Но сегодня день рождения Ланы.

– Я знаю, но иногда мы отмечаем и не-дни рождения. И потом, ты мой крестник, не забывай об этом.

Майкл берет коробку и скептически ее изучает. Затем начинает медленно разворачивать обертку.

– Ух ты! – глаза Майкла расширяются.

Это не рубашка и кнопок нет. В руказ желтый электрический подводный мотор, по форме напоминающий небольшую торпеду. Пропеллер на конце овала ярко-синего цвета и защищен металлической решеткой. С каждой из сторон по черной ручке.

– Похоже на тунца. Ты видел? – с энтузиазмом спрашивает он отца.

Антонио кивает.

– Но с этим моторчиком он быстрее тунца. Спасибо!

Мальчик обнимает Камиллу за шею.

– Я так не думаю, что быстрее, но быстро точно, – шутит Антонио. Затем он обращается к своему секретарю:

– С учетом всех денег, которые мы теряем, я бы дважды подумал, прежде чем делать дорогие подарки.

Рука касается его плеча. Голубые глаза Ланы – это море, в котором он хотел бы исчезнуть. Светлые волосы выделяются на ясном лице, на этой чистой, наивной, неуловимой улыбке. Она великолепна.

– С днем рождения, дорогая, – шепчет он ей на ухо, прежде чем поцеловать. – Прости, за опоздание!

Она отпускает объятия и нежно смотрит на него.

– Не волнуйся, я знаю, что у тебя много дел. Всё было чудесно! Я даже не могу передать тебе, насколько нам было хорошо.

Она указывает на Брук и Кейтлин. Антонио кивает, на что девочки отвечают взаимностью. Затем Брук шепчет что-то на ухо подруге, и они оба смеются, глядя на Антонио со смесью восхищения и злобы.

В этот момент гаснет свет, пара официантов ставят на стол огромный сливочный торт, освещенный четырнадцатью свечами.

– Думаю, это для тебя, – шепчет Антонио.

Они подходят к столу, держась за руки, за ними следует Камилла и Майкл. Дойдя до буфета, Лана встает между родителями. Перед ними полукругом стоят улыбающиеся лица всех гостей. Сандра шепчет что-то на ухо Симоне. Камилла нежно сжимает плечи Майкла.

Неожиданная вибрация в кармане, заставляет Антонио подпрыгнуть, он смотрит на экран телефона. Уведомление: «Релиз Федеральной резервной системы.» Он пытается сопротивляться, но от этой информации зависит результативность сделки. Волнительно дышит., смотрит на торт, смотрит на лицо улыбающейся дочери. Он смотрит на Милену, которая сверлит его осуждающим взглядом и он не может не вытащить телефон из кармана и отойти на несколько метров. Прокручивает текст агентства на дисплее по мере начала расчета. Числа стирают все мысли. Четырнадцать свечей. Четырнадцать лет. Пятнадцать миллионов потеряно на одном дыхании. Пока Лана задувает праздничный торт, в это же время теперь уже пустом большом помещении банка Конор Маккарти подпирает голову ладонью и смотрит на экран, настроенный на канал CNBC. Напряжение делает его черты лица жестче.

– Молись, чтобы он сказал нам правду, иначе мы окажемся в полном беспорядке, – бормочет он Радже, который стоит и возится с запонкой. Другой поднимает бровь.

– Я не молюсь своему богу по поводу заявления FOMC.

Ирландец игнорирует ответ, затем подпрыгивает и наклоняется вперед. «Здесь» говорит он, увеличивая громкость телевизора.

Диктор начинает читать: «Несмотря на робкие признаки восстановления, Совет Федеральной резервной системы намерен проводить умеренную политику. ФРС ожидает дальнейших позитивных сигналов, прежде чем ослабить покупки активов. Об этом заявил представитель Федерального комитета по открытым рынкам, подчеркнув, как ужесточение финансовых условий может привести к замедлению темпов роста»

– Пошел ты! – рявкает Конор, хлопая рукой по столу.

Раджа вздыхает и поднимает голову.

– Они думают, что они в двадцать девятом!

– Они боятся неправильно выбрать время и слишком быстро сократить вмешательство.

– А теперь? – спрашивает Раджа.

– А теперь давай приготовимся к росту казначейских облигаций. Сколько, по твоему мнению, мы потеряли?

– Не вынуждай меня приводить цифры, которые мне не нравятся.

– Раджа! Пожалуйста, цифры.

– Только сегодня, по приблизительным оценкам, от десяти до пятнадцати миллионов.

Конор проводит рукой по лицу.

– Давай позвоним ему.

Раджа достает телефон из внутреннего кармана пиджака. Затем набирает номер.

– Вы уже видели это? – спрашивает он через несколько секунд.

– Дай мне поговорить.

Он передает телефон Конору, который подносит его к уху.

– Мы должны что-то сделать шеф, иначе на этот раз мы рискуем прыгнуть в яму.

Примерно на минуту комната погружается в тишину.

– Через час, хорошо!

– Пойдем, – говорит Конор, надевая куртку.

– На день рождение?

– А куда ещё?

Милена болтала, задавала вопросы и улыбалась гостям, а теперь, когда она снова подошла к мужу, она ведет себя приветливо, делая вид, что его концентрация на телефоне ее совсем не беспокоит.

– Ты помнишь Уинстона? Он отец Кейтлин.

– Уинстон Бейкер.

Антонио слишком хорошо знает, кто он такой, и ограничивается кивком.

– Последний раз мы встречались на благотворительном ужине, – говорит сероглазый мужчина, протягивая руку.

Антонио машинально сжимает ее, чувствуя его крепкую хватку. Он хорошо помнит холод руки дьявола, который окутывает душу, словно мрак ночи поглощает последний отблеск заката. Все знают Уинстона Бейкера и к кому обращаться для отмывания денег. Главы наркокартелей, торговцы людьми, «грязные» коррумпированные политики. Бейкер знал, как, минимум с десяток схем. Типичная схема отмывания денег: сбор «грязных денег» (инкассация) – распределение «грязных» денег по банковским счетам (размывка) – перевод на банковские счета компании «X» далее перевод денег за рубеж (оффшорный банк) – займ компании «Y», платеж «Y» по фальшивому инвойсу компании «Х» и наконец (размещение) покупка предметов роскоши, недвижимости, финансовых инструментов, инвестиции. Больше всего Бейкера знали по его благотворительному фонду и роскошным закрытым благотворительным ужинам на которых покупалась «дружба» политического истеблишмента Англий.

Некоторое время они изучают молча друг друга.

– Уинстон сказал мне, что он хочет поговорить с тобой о некоторых рабочих делах.

Уинстон лезет в карман и кивает головой.

– У меня есть несколько инвестиционных тем, которые могут вас заинтересовать!

– Думаю, нет.! – твердо отвечает Антонио.

Милена не может в это поверить, она не хочет в это верить, но это говорил её муж.

– Дорогой! Вы оба работаете в банке.

– Возможно, мы оба работаем в банке, но не занимаемся одним и тем же, – решительно отвечает он, а в этот момент к ним присоединяются Конор и Раджа, проходя среди гостей.

Раджа наклоняется и целует руку Милене.

– Ты великолепна!

Конор остался в паре шагов в стороне: он чувствует себя не в своей тарелке, смотрит по сторонам, как животное в клетке. Уинстон, кажется, потерял уверенность и смотрит на Конора и Раджу, разрываясь между смущением и обидой.

– Теперь извините, мне нужно по общаться по работе.

Антонио замирает, не дойдя до угла сада, подальше от фуршетных столиков. Конор и Раджа следуют за ним, не обращая на Уинстона никакого внимания. Теперь они образуют круг, напряжение ощутимо, хотя все трое щеголяют самообладанием, которое они потеряли на несколько минут.