Текст книги "Палеолибертарианство vs. этатизм. Сборник статей на темы либертарианства и Австрийской экономической школы"

6. Право владения и право использования частной собственности

Идея либертарианства связана с естественным правом каждого человека на использование своего тела и имущества, если это не нарушает естественное право другого человека. И вот здесь часто среди либертарианцев возникают споры. Дело в том, что, к сожалению, собственности находятся в слишком непосредственной близости друг от друга, и это уже накладывает определенное влияние на окружающих. Так, включенная громко музыка ночью мешает спать соседям. При этом непосредственного ущерба их имуществу нет, но все же очевидно негативное влияние на то же самочувствие, например. И здесь либертарианцы идут по двум путям: первые говорят о том, что все надо разрешить, а вторые – что все надо запретить из подобного рода «вещей», вроде громкой музыки ночью.

Если пофантазировать, то можно придумать множество других примеров. Допустим, что кто-то решил у себя дома собрать коллекцию динамита, ну вот хобби у него такое. Вроде бы, имеет право, но, «случись чего» – и на воздух взлетят все, а не только этот человек.

То есть, можно сказать, что первый лагерь либертарианцев призывает судить по фактам совершенного, но ведь тогда и в разработке ядерного оружия нет ничего страшного, пока не прозвучал ядерный врыв. Ну и жизнь, несмотря на кажущиеся преимущества, будет изобиловать массой конфузов, например, что хождение голым по улице станет нормой, или представьте, что кто-то занял место на улице, и отказывается пропускать автомобили иначе, чем за денежное вознаграждение, так как он расположился там раньше.

Второй лагерь, наоборот, стремится «все запретить». Проституция, продажа наркотиков (а, может, и алкоголя?), митинги, порнография и тому подобное. Здесь же угроза противоположная – есть риск «за деревьями потерять лес». То есть, на первый взгляд, кажется, что человек может пользоваться своим имуществом по собственному усмотрению, но в действительности оказывается, что он «связан по рукам и ногам». Есть машина, но ее нельзя парковать. Есть сигарета, но ее нельзя прикурить. Есть мощные динамики, но их нельзя включить из-за слишком громкой музыки. Есть убеждения, но их нельзя не только продемонстрировать, но и даже обозначить в виде предметов какой-то субкультуры.

И кто здесь прав? В действительности, полагаю, что мы констатировали приведенные выше примеры того, что право владения своим имуществом и телом не обязательно означает право на полное его использование без каких-либо ограничений, но и сами ограничения не должны быть чрезмерными.

Ну и кто будет решать все эти вопросы? Полагаю, что ответ на них лежит в плоскости палеолибертарианства. В этой идее предполагается, что должна действовать система независимых судов, при этом максимум их полномочий должен приходиться на региональный уровень. Одновременно, совершенно очевидно, нужно запретить тем же парламентам писать законы, регулирующие жизнь простых граждан, и тем самым вмешиваться в деятельность судов, которым нужно опираться только лишь на прецедентное право, и существующее ранее законодательство.

В такой ситуации происходит естественная координация граждан в сфере экономики и права. Вопросы же ограничений на право использования собственности должны стать предметом битвы адвокатов. Ведь нам важно, чтобы тот или иной запрет вытекал из всего предыдущего опыта понимания того, какое правило справедливого поведения в конкретной местности является актуальным, а какое – нет. Это все заложено в истории конкретных исков и тяжб. Если же внезапно окажется, что какой-то судья плохо в этом разбирается, то его же земляки откажутся «пожимать ему руку», а то и потребуют его увольнения. В общем-то, как шерифа можно выбрать, аналогично и судей, по идее, было бы логично выбирать, или хоть ротировать как-либо гражданами. В идеале, конечно, было бы хорошо придти к системе добровольных контрактов, чтобы каждый мог выбирать себе юрисдикцию, но и такой прием даст существенное улучшение прав собственности в нынешней ситуации, снизит степень этатизма существующих политических систем диктата парламентов.

В конечном итоге окажется, что в одном регионе есть одни ограничения на использование частной собственности, а в другом – другие. Где-то консервативней, где-то – либеральней. Но, в любом случае, решения будут справедливыми, и отвечать истории экономической, и правовой консолидации людей данного региона.

Еще можно вспомнить про объекты искусства, которые также имеют ограничения на использование частным собственником. При покупке какого-то раритета обычно прописывается необходимость поддержания его в хорошем состоянии и запрещается, скажем, его уничтожение, хоть это, вроде как, и право его владельца, если подходить к вопросу с позиции неограниченного права использования собственности, и это также логично.

То есть, ситуаций миллион, и их сложно объять, подходя к вопросу только с позиции естественного права и минуя непосредственно право прецедентное в каком-то регионе. При этом логично, что никоим образом не должно быть нарушено право владения частной собственностью какого-то лица, которое не причиняло ущерба естественным правам другого человека. То есть, человек имеет право коллекционировать динамит, но вполне могут быть ограничения на хранение его в непосредственной близости от своих соседей.

Аналогично следует поступать и с другими спорными вопросами. Если кто-то считает, что наркотики должны быть разрешены или запрещены, то ему следует нанять хорошего адвоката, который докажет законность данных притязаний, опираясь на правила справедливого поведения в данном регионе, закрепленные в законах прецедентного права. И вполне может получиться, например, что человек имеет право владеть коноплей, а продавать ее – уже нет, или еще как-то иначе. И это будет вполне либертарно, поскольку будет опираться на опыт координации граждан в сфере экономики и права, а не просто на распоряжения «доброго дяди». Несогласные же в идеале должны иметь право отделиться от данной юрисдикции, если они владеют всеми титулами собственности на свою землю. Так будет восстановлено естественное положение вещей, когда права и титулы собственности передаются по доброй воле, а законы действуют исходя из собственных намерений граждан, а не по самоличной воле чиновника.

7. Естественное право как «мерило» этики

В нашем мире существует множество различных народов и обществ, каждый из которых несет в себе совокупность моральных принципов. Очень часто эти принципы не совпадают у разных народов, что чревато межнациональными конфликтами. Возьмем самый типичный пример: у мусульман считается зазорным пить алкоголь, а у христиан – многоженство. Кто здесь прав?

На самом деле, подобные проблемы решаются за счет понятия естественного права, которое означает наличие некоторых универсальных этических принципов. Иногда моральные нормы конкретных обществ могут нарушать их, что и является признаком того, что с этим обществом – «явно что-то не так». Естественное право подразумевает собой право частной собственности конкретного человека, которое естественным образом общество делегировало ему в процессе эволюции. Это право включает в себя право на свое тело, недвижимость, материальные блага, заключение договоров с другими членами общества.

Этот же принцип ограничивает нас в том, чтобы лишать тех же прав других людей, потому он еще называется негативным правом. Если этот принцип не действует, то общество в нем будет слабым и нежизнеспособным, рискует быть уничтоженным более сильными народностями. Налоги также лишают человека права частной собственности на продукты своего труда, что также подрывает его основы. Чем больше налоги, тем больше и проблем, так как это – сугубо воровской способ перераспределения, он подразумевает экспроприацию. Более того, поскольку они часто превышают десятки процентов, то выходит, что минимум один месяц в году каждый работает бесплатно на государство, и в этом смысле становится крепостным, который «батрачит» на барина без всякой оплаты своего труда.

Если мы посмотрим, то по всему миру страны и племена, где отрицается естественное право, являются наиболее отсталыми, а значит и уязвимыми. Почему это происходит? Дело в том, что природа человека такова, что он готов «творить» только тогда, когда обладает правами на продукты своего творчества. Как только эти права исчезают, то пропадает и желание действовать, более логичной моделью поведения будет стремление «не высовываться», обеспечивающее лучшее выживание в компании «себе подобных», потому как отклоняющееся от нормативов поведение – повод признать в члене племени чужака, так как он не такой, как мы, а значит может представлять потенциальную опасность, ведь его поведение непредсказуемо.

Коммунистическая и социалистическая концепции, по сути, ввергают общество в первобытное состояние, когда главная цель – «быть хорошим» в глазах социума (особенно его привилегированной части), единым целым с ним, обеспечивая тем самым свое выживание, так как отсутствие частной собственности означает и отсутствие права на свое тело. По этой причине во времена торжества социализма происходит так много убийств. Государство в лице чиновников может взять любого человека, и бросить на какую-то войну как расходный материал для своих целей, или просто расстрелять, как «врага народа», если ему что-то не понравится.

Позитивное право, исходящее от государства, должно в идеале соответствовать естественному праву и не «захламлять» его большим количеством посторонних нормативных документов, так как они в любом случае будут ему противоречить в какой-то степени, подрывать основы общества. Так, право на бесплатное образование вынуждает оплачивать из собственного кармана учебу какого-то постороннего человека, а значит являет собой посягательство на частную собственность.

Вполне логично, что и взгляды на мораль должны исходить именно из естественного права. Так, в нашем обществе очень развита марксистская мораль, проявляется она в том, что люди оценивают поведение не с позиций «правильно-неправильно», а с позиций «хорошо-плохо». Люди сами выдумывают критерии для морали, чтобы оправдать свои претензии на что-то. Бедность здесь часто выступает весомой причиной для получения большей части собственности, при этом в ход часто пускаются аргументы о всеобщем равенстве: «У тебя уже есть много денег, так отдай это все мне, у меня семья большая».

Размер любой претензии возрастает пропорционально тому, что получает человек таким паразитическим образом. Начинается все с права на собственность, а кончаться может правом на ваше тело, что показал и 1917-й год.

Вопрос свободы – это, прежде всего, вопрос соотношения частных собственностей граждан. У себя дома можно многое себе позволить, но на общих территориях происходит пересечение сфер законных интересов слишком большого количества людей, рождающее определенные ограничения, закрепленные в правовых актах. Это же не с неба все свалилось, а предмет договоренности людей, сложившийся в результате эволюции на данной территории у данного народа. Именно она позволила сделать так, чтобы из-за собственности и разного понимания норм поведения не «лилась кровь», потому революционный способ перемен в них может привести только к тому, что компромисс будет утерян, и снова начнутся конфликты, и войны. Перемены в сторону смещения ближе к естественному праву в идеале должны происходить эволюционным путем и постепенной корректировки отживших нормативов.

«Бомбежка» религии и других естественных социальных институтов подрывает основы существования общества, как гармоничного организма. В результате возникают различные побочные эффекты вроде кровавых революций, культивирования норм насилия и упадка, что приносит всегда негативный эффект. В то же время искусственно насажденные социальные институты тем же государством – нигде не подтвердили своей эффективности, а значит большой вопрос, нужны ли они социуму, если испытания на эволюцию они не проходили, не станут ли они «аппендиксом» в его организме?

За век социализма естественные социальные институты и культурные особенности нашего общества настолько сильно были изменены насильственным путем, что мы сами не замечаем, что несем в себе элементы этой искусственной морали, а также ухитрились заразить весь мир этой заразой. Марксисты в своем стремлении облагодетельствовать большую часть населения за счет меньшей – смотрят в ближайшую перспективу, забывая об отдаленном будущем. Сегодня они ограбили «кулаков», накормив их запасами всю местную бедноту, а завтра грабить будет уже некого и наступит голод.

Обычно в праксеологии любят рассматривать гипотетический юморной пример про некую страну Руританию, в которой, например, не любят рыжих людей (любимый пример Мюррея Ротбарда). Исходя из этого, в каждом поколении убивают определенное небольшое число людей. Утилитарист (тот, кто считает, что моральная ценность поведения определяется его полезностью для большинства) при этом замечает, что это не страшно, так как большинство населения остается довольным тем зрелищем, которое создает казнь рыжих, и это успокаивает психологически общество, социальные издержки этого не велики. Либертарианец же, который чтит естественное право и оценивает с этих позиций справедливость действия – будет возмущен из-за неоправданного применения силы к человеку, который не делает ничего дурного, несмотря на все преимущества подобного рода действий для остальных людей.

Право на свое тело следует из того, что никто бы в нашем мире не выжил, если бы должен был спрашивать у других людей разрешения на свои действия, каждый свой шаг. Пока всех опросил, можно ли попить водички – умер от жажды. Право на собственность первого владельца вещи следует из того, что, например, рыболов имеет право на пойманную в общем океане рыбу по факту совершенной работы, это очевидно. Скульптор имеет право на созданное из глины творение, ни у кого этот факт не вызывает сомнения. Все то же самое относится и к земле – первый владелец имеет право ее сделать своей собственностью по тому же принципу, после того, как, например, устроит там хозяйство, начнет растить урожай, огородит или поставит дом. Нет никакой разницы между бизнесменом, который зарабатывает на перепродаже акций и рыбаком, который ловит рыбу в океане. Они оба должны обладать одинаковыми естественными правами распоряжаться своим телом и имуществом. Те, кто утверждают обратное – идут против здравого смысла, заложенного самой природой человека.

8. Интеллектуальная собственность

Интеллектуальная собственность – очень широкое понятие, включающее патенты, права на средства индивидуализации, секреты производства, и так далее. Что-то из этого – и правда может быть оспорено, но уж права автора на результаты интеллектуального труда всяко имеют основание ничуть не меньше, чем при создании, например, чего-либо своими руками. Это прямое следствие естественного права на свое тело, контракты и результаты труда, которые были получены из владения всей этой своей собственностью (включая работу своего тела, мозга), это тот же самый основной либертарианский принцип. Противники договора оферты с целью защиты авторского права просто не понимают природы самого понятия интеллектуальная собственность, тут созданное носит не вещественный характер, поэтому требует другого подхода. Можно спорить насчет патентов или средств индивидуализации – здесь все не так уж однозначно с точки зрения того, что нет прямой связи между созданным и невозможностью другими создать что-то подобное, хотя и те же патенты тоже могут быть актуальны, так как очевидно, что, скорее всего, все же конкуренты наиболее вероятно «скоммуниздят» изобретение, а не случайным образом придумают что-то аналогичное, и поддержка Мюрреем Ротбардом тех же патентов весьма, и весьма логична во всяком случае. Что же касается права автора на результаты труда, то здесь все намного банальней. Природа созданного не аналогична имущественной собственности, здесь не играет роли количество, а только качество созданного, потому как ее легко можно скопировать из-за ее невещественного характера, и нужно защищаться именно от возможности ее незаконного копирования, что прекрасно выполняет тот же договор оферты.

Многие считающие себя либертарианцами люди отвергают понятие интеллектуальной собственности по причине того, что оно не связано с понятием собственности как таковой, подразумевающей ее материальный характер. Их вводит в заблуждение, прежде всего, то, что либертарианские концепции часто строятся вокруг понятия собственности, но значительно реже затрагивается понятие договор.

В действительности понятие договора имеет более принципиальное и первичное значение, чем понятие собственности. Собственность – просто частный случай договора, в котором ее может и не быть. Бывают же трудовые договора, агентские, брачные контракты, где может также не быть никакой собственности, а только предписание на конкретные действия. Что же тогда, за необходимостью сотрудником выполнять служебные обязанности стоит видеть угнетение?

Все, что может быть выражено словами – может иметь и какой-то договор. Скажем, в Штатах можно заключить его так, что в случае измены жена лишается того-то и того-то. Договор – это просто выраженное намерение, собственность не обязательно будет в нем упомянута, главное – его юридическая конкретность. Чтобы юрист мог признать его силу. Хотя, если речь идет о «джентльменском соглашении», то даже это может быть не обязательным.

Оферта на нераспространение интеллектуальной собственности – такой же случай договора, как и брачный контракт с опцией штрафа за измену, если таковая будет зафиксирована. И человек может получить деньги как на продаже «тачки», фильма за его авторством, так и за то, что жена нарушила брачный договор и изменила ему. Никто не вправе нарушать заключенный договор, потому с момента принятия оферты, запрещающей тиражирование материалов – нельзя их копировать не потому, что они есть собственность (интеллектуальная собственность – это отдельное понятие, не относящееся к ней согласно нашему законодательству), а потому, что это – договор. И его нарушение должно иметь какие-то последствия по понятным причинам. Нарушил договор = украл. Нет никакой разницы, в результате нарушения договора была украдена собственность или нет. В случае с изменой жены тоже не было пропажи собственности, но штраф прописан в контракте. Воровство – частный случай нарушения договора.

Люди сами оценивают, что для них важно, а что – нет, и их оценки субъективны. Где-то они готовы и деньги заплатить за какие-то не просто нематериальные вещи, а вообще не пойми за что. Скажем, был известен случай продажи замка вместе с привидением, можно на аукцион выставить свою удачу и ее кто-то может купить.

Если же мы зацикливаемся только вокруг собственности и игнорируем авторское право, то выходит, что мы отказываем людям в праве заключать добровольно договора, что есть грубейшее нарушение либертарианского принципа. То есть, подобные либертарианцы являются либертарианцами только относительно собственности, и коммунистами по отношению ко всему остальному, на что еще могут быть заключены договора. Аргумент, что скачавшие с Интернета украденное люди ничего не украли – ложен, так как они являются соучастниками нарушения первичного договора между автором и тем, кто его незаконно скопировал. Аналогично перепроданные украденные часы нужно вернуть первому владельцу, так как их использование нарушает первичный договор, что они являются собственностью первого владельца. Мне, например, в этом смысле нравится, как действует право автора на свою музыку в социальной сети «Вконтакте»: там просто удаляют те треки, которые были скопированы незаконно, и оставляют другую, бесплатное прослушивание которой не вызывает протестов авторов.

Достаточно хитрой чертой многих «леваков» является то, что они соблюдают право собственности, но не соблюдают договора, через что эту самую собственность и воруют. Это как в анекдоте про Чапаева, что он играл в карты с англичанами в частном джентльменском клубе и проигрался «вдрызг», но тут услышал, что открывать карты не обязательно, все джентльмены и верят друг другу «на слово». И тогда он рассказывает: «Вот тут-то мне „пруха“ и пошла, Петька». Понятно, что правила карточного клуба в таких ситуациях подразумевают жесткие санкции в отношении шулера, но собственность здесь опять не причем, нарушен был просто договор на честную игру. Можно привести пример цифрового ключа от сейфа, где деньги лежат. Опять никакой собственности, но как быть с договором с охранником не говорить никому комбинацию цифр?

Договор на продажу – частный случай договора, он подразумевает какой-то рынок и оборот, а уж что продавать и покупать – это решать тем, кто его заключает. Здесь фантазия может просто придумывать оборот совершенно невообразимого: «продажа звезд», «лойсов», «воздушных поцелуев», персонажей компьютерных игр. Вовсе не обязательно все это должно быть собственностью. Рынок услуг также ее не имеет, но из этого не следует, что, получив деньги – можно не исполнять то, за что они были заплачены (например, за починку примуса), так как это – договор.

То есть, рынок слишком многообразен и регулируется договорами, а не собственностью. Она – просто частный случай. Договор на запрет копирования своего фильма – такой же договор, как и на починку или продажу примуса, продажу привидения в придачу к замку.

Вообще же, в этой главе я сознательно не стал путать читателя с начала ее повествования, но понятие собственности согласно Мизесу и его праксеологии (наука о сознательной деятельности человека), ее подразделу – экономике (наука о преследуемых человеком целях) – должно пониматься несколько иначе, чем в законодательстве отдельных стран. Под ним подразумеваются просто услуги, которые можно извлечь из обладания каким-то благом, и правом владения которыми должно обладать частное лицо. Думаю, что в этой трактовке – написанная автором книга является не только благом, но и собственностью. Из чего также вытекают все права автора на распоряжение ею по своему усмотрению, как и любой другой собственностью, такой как автомобилем, домом, телефоном, и тому подобным.