Текст книги "Из пустого в Городжего"

Так среди всего этого – пионерских дел, множества кружков, уроков – в моей жизни появилась и навсегда осталась Она. Музыка.

Глава 4
Без музыки мне оставаться надолго нельзя
(«Музыка нас связала», группа «Мираж»)

 
Музыка нас связала,
            тайною нашей стала.
Всем уговорам твержу
я в ответ:
        «Нас не разлучат, нет!»
 

Группа «Мираж»

Когда я услышал в первый раз музыку и что это была за мелодия, конечно, не вспомню ни я, ни мои родители. Младенцы не выбирают репертуар, они впитывают абсолютно все: образы, запахи, звуки… Но если первая музыка не была моим выбором, то по мере взросления вкус формировался, определялись любимые мелодии, жанры…

Из детских песенок и прибауток я вырос довольно рано. Достаточно вспомнить мой номер с роботом. Я выступал не только дома, в школе почти сразу же записался в хор.

Учитель пения спросил:

– Ребята, кто хочет?

– Я хочу! – тяну руку.

Петь в хоре мне нравилось – я чувствовал, как музыка проходит сквозь меня. Приходили дети всех возрастов, со всей школы. Мы собирались по вечерам и пели. Разучивали пионерский репертуар для ежегодного соревнования «Смотр строя и песни». Было такое ежегодное пионерское мероприятие. И популярные песни тоже пели. Песенку крокодила Гены – «Пусть бегут неуклюже…», «Крылатые качели», «Прекрасное далеко».

Большой детский хор ВР и ЦТ – «Крылатые качели»

«Прекрасное далеко» – песня из к/ф «Гостья из будущего»

Елена Камбурова – «Песня о маленьком трубаче»

Я был солистом на песне о маленьком трубаче. Как выбрали солистом? Так же. «Кто хочет?» – «Я хочу!» До сих пор помню слова пронзительной героической песни о гибели в бою маленького трубача.

 
Кругом война, а этот маленький…
Над ним смеялись все врачи —
Куда такой годится маленький,
Ну, разве только в трубачи?
А что ему? – Все нипочем:
Ну, трубачом так трубачом!
 

И в конце:

 
Солдат, солдат, нам не положено,
Но, верно, что там – плачь, не плачь —
В чужой степи, в траве некошеной
Остался маленький трубач.
А он, ведь он – все дело в чем! —
Был настоящим трубачом.
 

В то время электронная музыка была новинкой. Непривычные звуки, производимые драм-машиной, завораживали, гипнотизировали. Эта музыка сразу захватила мое воображение. Помимо крупы Kraftwerk необычным электронным звучанием привлекала группа Space, пластинка которой, выпущенная фирмой «Мелодия», была у нас дома. Мне было лет десять, когда родители купили проигрыватель «Романтика». С его появлением музыкальный выбор расширился. Со временем у нас собралась довольно большая коллекция пластинок. Я вспоминаю гигантские диски, как тогда называли виниловые пластинки, Pink Floyd, два альбома Modern Talking, серию «Мелодии и ритмы итальянской эстрады», в которую входили альбомы Риккардо Фольи (Riccardo Fogli), Тото Кутуньо (Toto Cutugno), Аль Бано и Ромины Пауэр (Al Bano & Romina Power), Пупо (Pupo), и много пластинок Владимира Семеновича Высоцкого. Серия «На концертах Владимира Высоцкого» состояла из 21 диска и выпускалась заводами грампластинок по всей стране невообразимо огромными тиражами.

Space – “Magic Fly”

Modern Talking – “You’re My Heart, You’re My Soul”

Riccardo Fogli – “Malinconia”

В семье мы называли проигрыватель бандурой, потому что он был большим, несколько громоздким, но зато многофункциональным. Можно было не только прослушивать: слева – виниловые пластинки, справа – бобины, но и переписывать музыку с пластинки на пленку. И вот тогда я по‑настоящему увлекся музыкой. В каждой комнате у нас был аппарат для воспроизведения музыки с различных носителей. «Романтика» жила в зале – большой родительской комнате. Здесь мы проводили веселые тусовки, дружно отмечали семейные праздники с гостями и танцами. Позже здесь же на мебельной стенке поселился кассетник «Сатурн», о котором речь пойдет дальше. На кухонной стене висел трехкнопочный приемник – его я обычно включал по утрам во время завтрака. А в моей комнате магнитофон появился только тогда, когда я сам заработал на него, – в 14 лет. Я очень много музыки слушал дома. Она была со мной везде – я с музыкой вставал, с музыкой делал уроки. Музыка поселилась в моем сердце именно в детстве. В нем она осталась на всю жизнь.

Стереофонический музыкальный центр «Романтика-201 – стерео»

Пластинками и записями в те годы обменивались все, мы с отцом увлекались и покупали новые альбомы. Я предпочитал в качестве носителя использовать сперва бобины, а потом и кассеты. Студия звукозаписи была у кинотеатра «Спутник» в старой части города, там появлялись новые альбомы отечественных и зарубежных исполнителей. В то время поступили в продажу чистые бобины и кассеты TDK, BASF, AGFA, SONY. Я просто покупал в студии новенькую блестящую кассету, срывал с нее прозрачную пленку. Это была целая магия – пленочку сорвать. Открываю – пахнет пластмассой и предвкушением новых песен. Отдаю кассету со словами:

– Запишите на одну сторону Bad Boys Blue 1985 года, а на вторую – Рому Жукова, альбом «Первый снег».

Bad Boys Blue – “You’re A Woman”

Рома Жуков – «Первый снег»

Списки предлагаемых композиций были невообразимой длины. Сам каталог представлял собой толстенную тетрадь, отличавшуюся каллиграфическим почерком. И стоило это удовольствие три рубля за альбом. И я ездил туда либо сам, либо со своим двоюродным братом Виталиком. Вокруг музыкальных новинок всегда была какая‑то движуха. Первым найти, открыть какую‑то интересную музыкальную группу или перезаписать свежий альбом уже известной – вот была круть! А новинки появлялись очень быстро: чуть только новый альбом Bad Boys Blue, Modern Talking или C. C. Catch появлялся в продаже на Западе, через неделю-две он уже предлагался всеми студиями звукозаписи страны. Отечественная эстрада появлялась еще быстрее. Я записывал песни таких групп, как «Ласковый май», «Комбинация», «Мираж» – их первый альбом вышел в 1986 году. Мне нравилась танцевальная музыка в стиле диско: Рома Жуков, группы «Маленький принц», «Шериф», «Забытый разговор».

«Ласковый май» – «Розовый вечер»

«Маленький принц» – «Мы встретимся снова»

Группа «Забытый разговор» – «Арабское золото»

Моя деятельная натура не могла удовлетвориться только прослушиванием. Я решил выучиться играть на гитаре. Мама записала меня на курсы игры на гитаре при ДК «Молодежный». И в моем плотном графике стало еще теснее. На занятия я ездил автобусом. Привозил свою довольно обычную гитару, купленную в магазине «Мелодия», в уникальном тканевом чехле на пуговичках, который сшили специально для меня на заказ.

Потихоньку от первых щипков я освоил этот романтический инструмент. Научился читать ноты и исполнять классическую гитарную музыку. Произведения не только из предусмотренной программы, но и популярные. Я играл «Шербургские зонтики» Мишеля Леграна, мелодии из фильма «Крестный отец» Нино Рота, нежные испанские мотивы. На одном из отчетных концертов нашего Дворца культуры я выступал на сцене вместе со своим преподавателем. Я очень волновался, ужасно потел, боялся спутать какой‑нибудь аккорд или замешкаться и нарушить ритм. Играть дуэтом – это ж двойная ответственность. В зале сидели в основном мамы, бабушки и папы учеников, тех, кто выступал передо мной и после. Программа концерта являла собой настоящую сборную солянку из подопечных всех кружков и студий этого ДК. Здесь были и народники с балалайками, и танцоры, и вокалисты. Моя мама тоже была среди публики и гордилась мной уже заранее, до выступления.

А мы с преподавателем Юрием Михайловичем стояли за кулисами, и он, видя, как у меня дрожат коленки, сказал что‑то успокаивающее, и мне стало полегче. Тут выступавшие перед нами мальчик и девочка из балетной студии поклонились и, взявшись за руки, пошли за противоположную кулису. Ведущая концерт директор ДК объявила:

– А сейчас выступает гитарист Дмитрий Городжий со своим преподавателем.

Мы вышли на сцену, где были уже приготовлены для нас стулья и микрофоны. Но все равно пришлось регулировать высоту, и я чуть не позабыл про подставку для ноги. Это был мой первый выход на настоящую сцену. Это не у подъезда танцевать и не в актовом зале петь. Это большая сцена, на которой выступают гастролирующие в нашем городе театры и настоящие большие артисты. Нервничал я ужасно. Но, к моему удивлению, сыграли мы вполне стройно и даже сорвали аплодисменты. И я подумал, что не так уж страшно, нечего было переживать так сильно. И вообще, стоять на сцене мне понравилось. И еще понравилось чудо преодоления собственного страха. Этот момент, когда отбрасываешь неуверенность и мандраж, прекращается. Делаешь первый шаг на сцену. И все, уже ничего нельзя отменить. С тех пор моя гитара живет со мной, и сегодня у меня в кабинете стоит ее шестиструнная сестра, уже четвертая моя подруга.

Когда я был ребенком, театра в нашем городе не было, и впервые попасть на классическую постановку мне довелось только в восьмом классе во время поездки на Украину. Мы посетили Одесский театр оперы и балета. Но та поездка была «галопом по Европам» – мы дольше ехали на поезде и по одному дню посвятили Херсону, Николаеву и Одессе. Я тогда очень жалел, что море холодное и не искупаешься. Да и понять искусство и впечатлиться не очень‑то получилось. К тому же постановка была какая‑то уж очень современная. Мы – 14–15‑летние оболтусы, – не умея понять творческий замысел происходящего, сидели, смеялись, баловались, похихикивали. Все были на опере первый раз. Жаль, что в итоге никто ничего не понял. И несмотря на мою всеядность в музыкальном смысле, настоящей любви к классической музыке во мне не родилось. Но базовое музыкальное образование дало понимание гармонии, потому что классика – это базис, это фундамент для формирования музыкального вкуса.

Но вообще разнообразие музыкальных вкусов 1980‑х годов поражает. Находился в сердце советского человека укромный уголок для всех композиторов и исполнителей. Слушали всё: Led Zeppelin и Надежду Чепрагу, Окуджаву и группу «Секрет».

Подростки в нашем дворе гуляли компаниями, формируя мальчуковые банды, как из песен. Моя гитара жила дома, выбираясь только в ДК «Молодежный» на занятия. Когда я выбегал с ней на уроки, то старался быстрее за угол добежать и заскочить в автобус, чтобы подростки меня не засмеяли.

У отца был альбом Александра Розенбаума «Казачьи песни». Очень нравились они не только бате и мне, но и всей нашей родне. Я нашел аккорды и выучил практически все песни из этого альбома. И в праздничные дни, когда уже немного подвыпившая родня размякала, кто‑нибудь из взрослых моих тетушек или дядьев заглядывал ко мне в комнату:

Александр Розенбаум ― «На Дону, на Доне»

Булат Окуджава ― «Ваше благородие»

– Ну, Димка, давай к нам, чего ты там один сидишь.

Я приходил в зал, садился в уголке и пел:

– На Дону, на Доне гулевали кони…

Или Булата Окуджаву:

– Письмецо в конверте погоди, не рви…

Не везет мне в смерти, повезет в любви!

Пада-па-пам.

Так что первыми моими слушателями были родственники и гости моих родителей.

Я с двоюродным братом Виталием

В 1989 году дядя Толя, отец Виталика, поехал в рабочую командировку в Ирак, в город Басра, строить объекты. В то время еще не было мобильных телефонов, нельзя было позвонить по видеосвязи, да и на строящемся объекте в пустыне вряд ли был даже обычный проводной телефон для международных звонков. Командировка была долгая – два года. Связь держали письмами и передачами с оказией. Это когда кто‑то из знакомых ехал туда же и с ним передавали что‑нибудь из родного дома. И вот однажды приехал дяди Толин собригадник, я пришел к Виталику в гости, мы настроили микрофон и в два голоса записали на кассету несколько песен под гитару. Спели «Ваше благородие, госпожа удача», «Казачью» Розенбаума и уж совсем разошлись-распелись:

 
У Наташки карие глаза,
У Наташки волосы до плеч.
Ты, Наташка, бросила меня
И с другим целуешься при встрече.
 

Дворовая песня «У Аленки карие глаза»

В оригинале это была песня про Аленку, но нам тогда, кажется, приглянулась Наташка, которую я уже и не вспомню. Это, наверное, было очень смешно: мне 15 лет, Виталику 13, а мы эти песни про несчастную мальчишескую любовь вдвоем надрывно воем.

Эту кассету дядя Толя с товарищами часто слушал в далеком пустынном и жарком Ираке. А потом началась американская военная операция «Буря в пустыне», и всех советских рабочих срочно эвакуировали обратно в СССР. Семья Виталика была рада, что отец вернулся домой. На заработанные по контракту деньги они купили дачу, поменяли машину и уже начали забывать об этой командировке и об Ираке. Спустя примерно года два после возвращения дяди Толи иракское правительство выплатило всем-всем рабочим очень серьезную компенсацию за преждевременное закрытие контракта и угрозу безопасности. А кассету эту дядя Толя хранил еще потом долгое время, и мы часто слушали ее на семейных вечерах.

Потому что музыка – это универсальный язык, на котором могут понимать друг друга самые разные люди. Звуки передают эмоции, смыслы и даже что‑то невидимое, что сложно высказать словами. Мажор на одном полюсе, минор – на другом, а между ними – океан сменяющихся полутонов, в которых люди находят то, что у них на душе, то, что они хотят без слов рассказать другому человеку.

Слова и аккорды популярных песен мы переписывали друг у друга, а что ж было делать: ксерокса еще не было, интернета и подавно. Помимо песенников слова и ноты популярных шлягеров в советское время можно было встретить в самых разных изданиях. В журналах «Огонек» и «Работница» время от времени случались музыкальные развороты, «Советский спорт» мог напечатать марш футболистов с нотами и разбивкой по голосам, а журнал «Ровесник» – процитировать что‑нибудь из The Beatles или The Rolling Stones. Отрывные календари распределяли две-три песни на год, а ноты и полный текст «Надежды» я видел на подарочной коробке с одноименными конфетами. Я все это собирал, выдирал, вырезал из прессы и хранил в специальной папке на веревочках. Иностранные песни с трудными аккордами и английскими текстами я, конечно, не воспроизвел бы, но поделиться ими мог.

Но главным музыкальным журналом был «Кругозор». Этот ежемесячник имел квадратную форму, потому что содержал в себе помимо печатных листов звуковые страницы – гибкие пластинки. Они размещались по две на одном виниловом листе, вкладывались и сшивались скрепкой в один блок с бумажными страницами журнала. Для прослушивания пластинку вырезали ножницами и клали на проигрыватель. На шести пластинках, обыкновенно содержащихся в номере, находилось место и фольклорной музыке, и артистам разговорного жанра, и симфонии, и эстраде. Практиковались «продолженные» репортажи – на печатной странице располагался текст и иллюстрации, а прилагающаяся пластинка продолжала историю. Удивительный синтез технологий! По смысловому наполнению все молодежные журналы имели схожую структуру. Начало посвящалось общественно-политическим вопросам, середина отводилась любви к Родине, школьным делам, и только в самом конце – по‑настоящему молодежный раздел. Модные прически, яркий макияж на иллюстрациях, короткие заметки о западных певцах и музыкальных направлениях. «Кругозор» был особенным изданием, под одним переплетом встречались Юрий Антонов и Baccara, Роза Рымбаева и Янка Дягилева, с этих голубых пластинок звучали голоса Ираклия Андроникова и Григория Горина. Здесь вышла и маленькая подборка песен Высоцкого.

Популярность его в 1980‑х годах была невообразимой. Песни Высоцкого звучали буквально из каждого утюга. Слова переписывали, аккорды учили, подражательски хрипя, пели в компаниях. Вышедшую книгу стихов «Нерв» никто не видел, все только слышали, что она есть, – тираж же был 55 000. Я любил его творчество особенно страстно, всей душой. Когда в 1987 году «Мелодия» начала выпускать серию пластинок «На концертах Владимира Высоцкого», мы с отцом, как очень многие, покупали всё подряд и гордились своей подборкой. Высоцкий был хорош разнообразием затрагиваемых тем, глубиной смыслов и мощнейшей энергетикой. Он зажигал страстно, как никто другой. И его песни всегда заставляли задумываться. Он разговаривал с нами – со слушателями. Он подталкивал к размышлениям: правильные ли книги я читаю и настоящие ли у меня друзья…

Владимир Высоцкий – «Лирическая»

В тот период своей жизни я с гитарой практически не расставался. И в школе об этом знали и приветствовали мои порывы. Для экзамена по литературе можно было определить самому тему ответа, а не тянуть билет, как было принято прежде. И экзамен по литературе я сдавал вдвоем с гитарой. Подготовился, написал реферат, в классе рассказал о Высоцком, играл его песни.

 
Здесь лапы у елей дрожат на весу,
Здесь птицы щебечут тревожно —
Живешь в заколдованном диком лесу,
Откуда уйти невозможно.
 

Как меня слушали одноклассники! Это был такой нереально звездный час.

В этот период подросткового музицирования творчество било из меня фонтаном. Я писал стихи, пытался сочинять свои мелодии. Моя сверхдеятельная натура увлекалась музыкой во всех смыслах.

Тогда же я стал участвовать во всех музыкальных интеллектуальных конкурсах. Некоторые молодежные журналы, такие как «Ровесник», который мы выписывали, публиковали фотографии мировых звезд. Тогда же появились первые постеры на развороте в середине журнала. И я участвовал в конкурсе: надо было что‑то знать из музыкальной жизни и прислать ответы раньше других. И я искал эти ответы в читальном зале. Рыскал по разным энциклопедиям и книгам, нашел правильные ответы, отправил письмо в Москву. И однажды я что‑то выиграл. Подарок прислали из Москвы по почте.

Вообще я довольно много времени проводил в читальном зале. Эпоха интернета еще не наступила, и библиотека являлась основным источником знаний. Редкие и энциклопедические издания на руки не выдавали, ими можно было пользоваться только в читальном зале, а поскольку ксерокс-машины тоже еще находились в стадии разработки, зал по большей части был полон школьниками и студентами. Все делали выписки и конспекты. В больших библиотеках были и музыкальные отделы, где можно было слушать пластинки.

Магнитофон-трансформер «Сатурн»

Но жизнь не стоит на месте. Бобинные ленты сменились более удобными в быту кассетами. И в нашем доме появился первый кассетный магнитофон. Это было удивительное чудо советского дизайна – первый модульный магнитофон-трансформер «Сатурн». Он мог работать стационарно от розетки, а можно было его разобрать – отсоединить колонки, вставить в основную часть батарейки – и носить куда захочешь, как плеер. Очень стильный, темно-горчичного цвета, с блестящими кнопками, он был крут. Понятно, что такую крутизну невозможно было застать в обычных магазинах в эпоху дефицита. Все хорошее, что появлялось, до прилавка не долетало, раскупалось по пути. А этот магнитофон привезла моя мама. Она работала на заводе «Метеор». Это оборонный завод, который производил различные детали для ракет. Бригада моей мамы работала над строительством космического корабля многоразового использования «Буран». И когда его сдали в эксплуатацию, все, кто работал над этим проектом, получили награды и премии.

Орден «Знак Почета» и орденская книжка Городжей Елены Ивановны

Маму, как бригадира, пригласили в Москву, где ей вручили орден «Знак Почета» и подарили этот магнитофон; кроме всего этого, еще пообещали автомобиль «Москвич», которого, впрочем, мы так и не увидели, так как перестройка привела к ускоренному переезду обещанного автомобиля в гараж бухгалтера завода, которая по совместительству была супругой директора.

Группа «Мономах» – «С нами наш Бог!»

Chris Rea – “The Road to Hell”

Chris Rea – “On the Beach”

Мама привезла еще и мои первые кассеты – группу «Мономах», такой православный русский рок, и Криса Ри, они были в наборе с магнитофоном, который я начал эксплуатировать вовсю. Возможность брать музыку с собой – это была новая степень свободы. Я в нее окунулся с головой. Я ее впитывал, я в ней купался, ходил по родному Волжскому, и улицы оживали под воздействием музыки.

«Наутилус Помпилиус» – «Я хочу быть с тобой»

Я был достаточно всеяден и с удовольствием слушал и Pink Floyd, и Modern Talking, и «Наутилус Помпилиус». Музыка Криса Ри, которую я полюбил тогда, нравится мне и сейчас. Очень мелодичная и романтичная музыка. Самая известная его песня – “The Road to Hell” («Дорога в ад»), а я до сих пор слушаю с наслаждением песню “On the Beach” («На пляже»). Море, пляж и девушка в чем‑то красном и летящем. Вообще конец 1980‑х и начало 1990‑х – это время, когда музыка перестала быть только звуком. Все музыканты начали снимать клипы. Телевидение, расширяясь, создавало целые каналы, транслирующие исключительно музыкальные клипы.

Мама на работе. Завод «Метеор», 1980 год

Отец за станком на работе

Летом после восьмого класса я пошел работать на папин завод ГПЗ-15 (государственный подшипниковый завод) токарем станков с числовым программным управлением. Обучение было там же – быстро все показали, объяснили, и вперед – за станок под присмотром мастера. Следующим летом я поработал на заводе «Метеор», где трудилась мамина бригада. Я заметил разницу на этих двух заводах. На папином заводе всё в смазке, пачкается, металлическая стружка, тяжелые заготовки, а на заводе в маминых цехах светло и чисто, все ходят в белых халатиках. Тот маленький магнитофон, что привезла мама, сломался, а на «Романтике» записывать музыку было неудобно. Бобины уверенно уступали место кассетам. На заводе за два месяца я, 15‑летний, заработал на хороший серьезный кассетник, его мы купили с родителями, поехав втроем в магазин «Мелодия».

Pink Floyd – “Wish you were here”

Примерно в это же время тетя Люба работала на заводе электронно-вычислительной техники, и она подогнала «компьютер» – игровую приставку. Это была такая приставка-клавиатура, которую мы подключали через магнитофон к телевизору. Игры загружались через обычную аудиокассету. По экрану что‑то начинало бегать, надо было в это стрелять, нажимая на клавиши. Были игры-бродилки с замысловатыми лабиринтами. Все это было ново и интересно, захватывало и на какой‑то период стало отдельным увлечением. Вот тогда у меня проявился первый интерес к компьютерам, к каким‑то цифровым технологиям. В тех компьютерных играх можно было что‑то писать, какие‑то такие маленькие легкие программы. Мне это понравилось.

Музыка переносила меня в другое состояние, она расширяла мой мир. Вот я стою на нашей кухне в Волжском и смотрю в окно на заводские трубы, раскуренный дым из котельных, на рабочую окраину и промзону. Закрываю глаза и в момент нахожусь на концерте в далеком и незнакомом Лондоне, и меня мягким одеялом окружает шепот, который зовет куда‑то в другой мир: «Как бы я хотел, чтобы ты был здесь»[1]1
  Песня “How I Wish You Were Here” группы Pink Floyd. – Прим. ред.


[Закрыть]. Я здесь, музыканты за тысячу километров от меня, но голос, другой язык и песни дают грезить о мире, в котором я никогда не бывал. Через много-много лет, когда у меня появится возможность, я смогу очутиться на концертах любимых групп за границей. Я сам создавал себе этот мир, приезжая на концерты a-ha в Осло, Genesis в Берлин, Coldplay в Париж, Сингапур и других.

Группа a-ha – Concert

Coldplay – Concert in Paris, 2017 год

Группа Genesis – Concert in Germany, 2007 год

В конце 1980‑х начала распространяться цветомузыка. Ноты будто оживают, и разноцветные лампы мигают в такт ритму. Были умельцы, которые могли сами собрать, спаять схему устройства, но все тот же магазин «Мелодия» предлагал советским гражданам готовый комплект оборудования. У нас дома тоже был такой. Поочередно моргали четыре оранжевых короба и четыре оранжевые лампы. Батя установил их наверху мебельной стенки, свет отражался от потолка. И когда на праздник приходили гости, мы гасили в зале свет, включали музыку, это все мигало – был вообще полный улет!

Alphaville – “Forever Young”

Но настоящий кайф цветомузыки ощущаешь только на дискотеке. Когда народу много, все движутся в такт и лампы мигают. Это здорово! Мы с ребятами с удовольствием ходили на дискотеки. В школе их делали нечасто, под праздник и только для старших классов. Мы старались принести такую музыку, какая нам нравилась. Это было похоже на соревнование: кто раздобудет саунд новее, интереснее, круче – тот молодец. Школ в округе было много, и мы посещали и соседские вечеринки, обменивались опытом. Дискотека покруче, помоднее была в ДК «Октябрь», туда мы тоже ходили. Свет приглушался, светомузыка моргала, а в некоторых залах появился новый и потому модный аксессуар – зеркальный шар. Попадающий на него свет отражался и создавал новые визуальные эффекты.

При переезде в новую квартиру старые пластинки родители, к сожалению, выкинули за ненадобностью. Во время написания книги я восстановил статус-кво и купил себе виниловые пластинки, которые у меня были в детстве, – с альбомами Pink Floyd, Modern Talking, Space.

Музыка – это настоящая машина времени, и она перенесла меня в светлое время, которое безвозвратно прошло, на нашу кухню, где пахнет вареньем. В то время, когда родители были молодыми, а я со сбитыми коленками бегал через двор за сливочным мороженым в бумажном стаканчике. На минуту я стал тем мальчиком, перед которым вся жизнь впереди. Мальчиком, у которого музыка тогда зазвучала в сердце и осталась в нем на всю жизнь.