Текст книги "История русской бюрократии"

Вторая половина XIX века: всевластие бюрократии

В ходе подготовки освободительной реформы 1861 года разгорелась вторая, после Сперанского, война с бюрократией. Однако напомним: даже в конце XIX столетия слово «бюрократ» имело два значения: во-первых, «представитель канцелярской системы управления, страдающей всеми недостатками бюрократии», а во-вторых – «чиновник высокого ранга». В середине века последовательность понятий могла быть иной, и такой вывод можно сделать из того, что свой основной удар борцы с бюрократией направили на вершину административной пирамиды.

Логика борцов, каковыми в то время выступали самые замшелые крепостники, была прямолинейной: бюрократы – высшие чины государственной власти, желают сохранять жёсткую централизацию, вот и надо нам выступать против них, требуя децентрализации. Никакой научной базы под этим не было, просто про себя богатейшие землевладельцы понимали, что без твёрдой власти им будет лучше.

М. Е. Салтыков-Щедрин (который был не только писателем, но и служил чиновником особых поручений в МВД, занимал должности вице-губернатора в Рязани в Твери, возглавлял Казённые палаты в Пензе, Туле и Рязани) проявил в этом вопросе завидную проницательность. В 1861 году он язвительно отвечал дворянину-крепостнику А. Ржевскому, который несколько раз в печати назвал его бюрократом:

«Известно мне, что в глазах Собакевичей и Маниловых это ужасно ругательное слово… Слушать, как рассуждают эти господа о централизации и бюрократии, бывает поистине уморительно. Один доказывает, что децентрализация… в том состоит, чтобы водку во всякое время пить. “Что такое бюрократ?” – спрашивает Межуев. “А вот, брат, – объясняет Ноздрёв, – хочу я, например, теперь водку выпить – он тут, бюрократ: стой, говорит, водку велено пить в двенадцать часов, а не теперь…” Меня, однако ж, это слово отнюдь не пугает… оно выражает собою принцип, которого участие в жизненных отправлениях государства столь же необходимо, как участие земства»…

19 февраля 1861 года император Александр II подписал целый ряд законов. Здесь были Манифест и Положение о даровании свободы крестьянам, документы о вступлении Положения в силу, об управлении сельскими общинами и т. д. Сначала освобождались помещичьи крестьяне, затем удельные и приписанные к заводам.

Эта история достаточно известна. Поэтому ограничимся сказанным, добавив только, что реформа проводилась так, чтобы дворяне не очень сильно пострадали. Крестьян отпускали «на волю» с землёй, но пользоваться ею они могли, только внося оброк или отбывая барщину. Они не могли отказаться от этих наделов в течение девяти лет, а для полного освобождения им следовало выкупить в собственность усадьбу и, по соглашению с помещиком, надел, и только после этого они становились крестьянами-собственниками, а до того считались на «временнообязанном положении».

Во всём этом было мало экономического смысла и ещё меньше справедливости, хотя надо отметить, что другие европейские страны переходили к промышленной фазе развития с ещё большей несправедливостью к сельскому населению. А самое удивительное (о чём мало кто знает), это то, что тогдашняя приватизация земли проходила по сценарию, до боли нам всем знакомому. Земли 50000 (пятидесяти тысяч!) разорившихся после отмены крепостного права небогатых помещиков скупили вовсе не крестьяне, а 143 (сто сорок три) крупных сановника, которые затем обогащались, сдавая эти же земли жившим там же крестьянским общинам.

Вслед за крестьянской реформой последовал целый ряд других: университетская (1863), земская и судебная (1864), цензурная (1865), городская (1870), военная (1874). Иначе говоря, власть понимала, что реформы необходимы, но проводила их со слишком большими интервалами, без увязки друг с другом и без хоть какой конечной цели. К сожалению, такой подход не позволил России преодолеть трудности, но, к счастью, не позволил и полностью скатиться в яму, хотя предпосылки к этому были.

В те годы завершилась бюрократизация практически всех сторон государственной жизни. Выразилась она прежде всего именно в окончательной централизации: высшее чиновничество сосредоточило у себя все рычаги власти. Они смели перечить даже императору! Бюрократы без проблем отторгали его решения, если они им не нравились. Любой вопрос можно было запутать и заволокитить, создавая комиссии и подкомиссии, комитеты и подкомитеты; проводя собрания и заседания; вырабатывая массу нечитаемых бумаг; выдумывая акции протеста; ссылаясь на непреодолимые силы, на желания дворянства или нежелания крестьянства.

БЮРОКРАТИЗМ: ПРАКТИЧЕСКИЕ ЗАНЯТИЯ

Царевич Грузинский, отличавшийся своею ограниченностью, был назначен присутствующим в правительствующем Сенате. Одно известное царевичу лицо обратилось к нему с просьбой помочь ему в его деле, назначенном к слушанию в Сенате. Царевич дал слово. После, однако, оказалось, что просителю отказали, и царевич, вместе с другими сенаторами, подписал определение. Проситель является к нему.

– Ваша Светлость, – говорит он, – вы обещали мне поддержать меня в моем деле.

– Обещал, братец.

– Как же, Ваша Светлость, вы подписали определение против меня?

– Не читал, братец, не читал.

– Как же, Ваша Светлость, вы подписываете, не читая?

– Пробовал, братец, – хуже выходит.

Наиболее влиятельным было Министерство внутренних дел. Оно к концу правления монарха включало в себя, помимо огромного центрального аппарата, большую и разветвлённую сеть местных органов и учреждений. Оно занималось всем: администрированием, уголовным сыском, политическим розыском, цензурой, надзором за дворянством, крестьянством, купечеством и чиновниками аппарата.

В качестве антитезы появились общественные движения, оппозиционные правительству: народники, затем партия «Земля и воля», разделившаяся в 1879-м на партии «Народная воля» и «Чёрный передел». Начались покушения на видных царских сановников, в том числе и на жизнь самого Александра II.

В апреле 1880 года министром внутренних дел назначили М. П. Лорис-Меликова. Человек незаурядный, он взял на себя подготовку завершения «великого дела государственных реформ»: составил так называемую «Конституцию Лорис-Меликова», которая предусматривала выборность представителей от общественных учреждений в высшие органы государственной власти. Никаких легальных партий или прочих сравнимых с ними общественных учреждений тогда не было, и по сути речь шла о завершении передачи власти от монарха в руки бюрократии: она бы и партии создавала, и общественные движения; сама бы себя во власть выбирала и сама контролировала. Документ был заранее одобрен императором, назначили уже заседание Совета министров для утверждения законопроекта, но…

Страна под воздействием реформ этого государя двинулась от вполне устойчивого неограниченного самодержавия к не менее устойчивому конституционному режиму, но при таком переходе неизбежен этап нестабильности. Лишь если власть имеет чёткое представление, что она хочет получить в результате своих действий, и умеет добиться выполнения задуманного, не останавливаясь даже перед «крутыми» мерами, этот путь можно пройти, спокойно корректируя намерения в соответствии с логикой развития. Самое недопустимое для лидера качество на этом пути – нерешительность.

Александр II был нерешительным лидером. Чётко понять, чего он хочет, ради какого для России блага затеял реформы, он не мог, и потому в значительной мере сам повинен в разыгравшейся драме. Страна вследствие его руководства впала в нестабильность; из клубов этого тумана вышли бомбисты и утром 1 марта 1881 года убили самого инициатора перемен.

После убийства императора принявший корону его сын Александр III (1845‒1894) собрал Совет министров. Многим казалось, что раз отец нового государя одобрил доклад Лорис-Меликова по переходу к демократии, то обсуждение его «Конституции» в Совете министров – простая формальность, и она будет принята хотя бы из уважения к памяти покойного. Но император предупредил, что «вопрос не следует считать предрешённым». Начались споры, конец которым положил обер-прокурор Синода К. П. Победоносцев. Он заявил, что одно лишь «чистое» самодержавие, такое, каким оно сложилось при Петре I и Николае I, может противостоять революции. Неумелые реформаторы своими уступками, полууступками и полуреформами способны только расшатать здание самодержавного государства.

После его выступления император предложил ещё подумать над проектом.

Больше к нему не возвращались никогда.

Говоря о Александре III, всегда вспоминают, что при нём страна жила без войн, была стабильность, развитие капитализма шло на политическом фоне «подмороженной России», в условиях чрезвычайного режима, введённого в августе 1881 года «временно», но просуществовавшего вплоть до падения самодержавия. Также непременно вспоминают министра финансов Витте, который сильно укрепил финансы.

Рассмотрим эту историю.

В 1887 году случился в России огромный, небывалый урожай! А в Европе он был плохим. Понятно, что вывоз из России хлеба достиг объёмов, до тех пор неслыханных. Следствием стало усиление доверия к России, рост её кредита на иностранных рынках – как сказали бы теперь, повысилась её «инвестиционная привлекательность». Это позволило министру финансов И. А. Вышнеградскому изменить финансовую систему. Он укрепил обращение металлических денег и признал желательным накоплять золотые запасы. В этих целях правительство поощряло усиленный вывоз хлеба, одновременно препятствуя увеличению ввоза товаров. Так достигли торгового баланса с высоким перевесом вывоза над ввозом, и смогли приобретать золото.

БЮРОКРАТИЗМ: ПРАКТИЧЕСКИЕ ЗАНЯТИЯ

В 1885 году выбирали гласных городской саратовской Думы. Избирать и быть избранным мог только человек, имевший в городе какую-либо недвижимость. Так что владелец какой-то лачуги мог избирать и быть избранным, а, например, крупный чиновник, нанимавший квартиру в городе, причём за большие деньги, не мог.

На выборы в здание городской Думы набивалась толпа, больше похожая на сходку крестьянского мира. Висели клубы махорочного дыма, а избиратели время от времени для вдохновения бегали в соседние кабачки. Среди этой толпы шмыгали кандидаты в гласные, которые, по словам очевидца, «о чём-то шушукают с избирателями, показывая им право и лево, то есть обучая приёмам баллотировки. Вся эта многолюдная толпа ничего не понимает в общественных делах, и ей решительно всё равно, куда ни бросить маленький, юркий шарик, решающий выбор того или иного лица. Толпа эта не разбирает своих кандидатов, она знать не хочет их нравственных качеств – её научили, куда бросить шарик, и она считает дело сделанным, обязанность свою исполненною. А кого она почтила доверием, кому вручила благосостояние своего родного города, – до этого толпе нет дела…»

А в 1891‒1892 годах случился неурожай и массовый голод в двадцати губерниях!

Система впала в сильнейшую нестабильность. Во-первых, потребовалось экстренно тратить огромные деньги на продовольствие голодающим. Во-вторых, израсходовав свободные ресурсы казначейства и госбанка на создание запасов золота, правительство теперь оказалось вынужденным выпустить кредитных билетов на 150 млн. В-третьих, пришлось запретить вывоз хлеба и брать внешний золотой займ. Почти все свободные средства казначейства улетучились, а разорённое неурожаем население не смогло платить налоги, что привело к недобору по всем статьям госдоходов.

И на смену Вышнеградскому в министры назначили С. Ю. Витте.

Новый министр выставил принцип, что «финансовая политика… должна поставить своей задачей разумное содействие экономическим успехам и развитию производственных сил страны». И для начала увеличил податное бремя! Провёл несколько повышений налога и акцизов, причём акцизы с пива, спичек, нефти и табака подняли вдвое; выросли питейные акцизы со спирта и фруктовых водок, и т. д. В 1893 году установили государственный квартирный налог.

Но что удивительно (хотя и понятно), наряду с ростом расходов «простого народа» росли доходы «элиты»! Тот же самый Витте санкционировал включение в правление частных железных дорог, страховых обществ, банков, крупных экспортных торговых товариществ своего рода «свадебных генералов» – высших сановников. На этих дутых должностях они получали большие деньги. И кстати, будущий император Николай II во время голода 1891‒1892 годов председательствовал в комитете по оказанию помощи населению губерний, пострадавших от неурожая, а в 1892-м стал председателем комитета Сибирской железной дороги, и остался в этой должности даже после восшествии на престол.

20 октября 1894 года в Крыму от острого воспаления почек внезапно скончался 49-летний Александр III.

Мы говорили уже о расколе российского общества на две неравные части: народ и «элиту», которая состояла не из всего дворянства, а только из самого высшего его слоя. Этот весьма немногочисленный слой господ держал в своих руках всю высшую власть, манипулируя даже императором. У народа и господ были разные культура, образ жизни и, конечно, её уровень. Доходы простого народа были крайне малы. При заработной плате рабочего в 12‒20 рублей в месяц, каморка – помещение с перегородками, не доходящими до потолка, стоила 6 рублей, одиночная койка – 2 рубля, половинчатая —1,5 рубля. Доходы крестьян были намного ниже. Средняя продолжительность жизни в 1870‒1890-х годах составляла для мужчин 31 год, для женщин 33 года, а, например, в Англии соответственно 42 и 55 лет.

Люди высшего слоя жили совсем иначе! Они, даже если не занимали синекур, имели возможность получать огромные состояния путём «слёзных прошений», «припадания к стопам» и верноподданнического угодничества4040
  См. Берлин П. Русское взяточничество, как социально-историческое явление. Современный мир. 1910. № 8. С. 51.


[Закрыть]. Они не стеснялись обогащаться за счёт казны. Бывший крупнейший чиновник, военный министр Д. А. Милютин в своём «Дневнике», охватывающим 1873‒1899 годы, с негодованием вспоминал факты неприкрытого хищничества, отмечая особо, что чем выше и ближе к царской семье, тем безнаказаннее протекало паразитическое поедание казённого пирога – того самого, получившегося от повышения налогов, усиленного вывоза хлеба, голода народа. Вот один великий князь захотел утащить для себя завод у казны (и утащил), другой захотел получить несколько миллионов золотом «для заграничных расходов» – и получил; вот сестра любовницы Александра III княгиня Долгорукова начала незаконную продажу казённых концессий на железные дороги, а вот и сам император нервно разрыдался, узнав, что один из молодых великих князей подворовывал вещи из кабинета императрицы, но через два месяца просит Милютина вернуть оступившегося лоботряса «как-нибудь на службу»4141
  Милютин Д. А. Дневник. М.: Изд. библиотеки им. В. И. Ленина. Отдел рукописей. 1947, т. 1. 1949, т. 2.


[Закрыть].

Такую жизнь вёл весьма тонкий слой высших сановников, близких к трону. С ними соприкасались дворяне и чиновники – слой пошире – которым уже физически недоступно было непосредственное «припадание к стопам» высшей власти, но они, имея перед собою пример «небожителей», наживались вымогательством и поборами с зависящих от них лиц…

БЮРОКРАТИЗМ: ПРАКТИЧЕСКИЕ ЗАНЯТИЯ

Жили в Курске весело, и это продолжалось до губернатора Аркадия Ивановича Нелидова, со вступления которого в управление губернией общество начало расстраиваться и делиться на партии, так что к концу года весёлость исчезла, и если бывали какие-либо собрания дворян в одну кучу, то или по случаю чьих-либо именин, или свадеб. Слышан был один ропот на губернатора: первое – что при его средствах живёт не по-губернаторски и даже, к стыду дворянства и своего звания, ездит по городу четвернёй, а не в шесть лошадей, и прислуги мало… и даже за пятью детьми или чуть ли не за шестью ходила одна девушка Сара Ивановна; а как тут были и мальчики, которых, бедных, приучили с четырёх лет самих одеваться, так что ей стоило только приготовить, что надеть. «Воля ваша, – говорили все, – это не по-дворянски!». Но главное, что возмущало всё общество, это то, что он не брал взяток. «Что мне в том, – говорил всякий, – что он не берёт? Зато с ним никакого дела не сделаешь!».

Но вернёмся к С. Ю. Витте и введению в России по Указу от 29 августа 1897 года золотого денежного обращения. Посмотрим, как сказалось оно на ситуации в стране, две части населения которой, народ и «элита», были разделены столь разительно.

Сторонники его реформы говорят, что переход на золотой рубль привлёк в Россию иностранные капиталы. Это правда, но лишь наполовину. Капиталов, вложенных в российские предприятия, к 1902 году было чуть больше, чем на миллиард рублей. Но и доходы с них вывозили из страны тоже в золоте! В итоге разрекламированное как большой успех привлечение иностранного капитала свелось к тому, что после временного прилива денег в нашу страну, затем в течение длинного ряда лет ушло обратно в виде дивидендов на затраченный капитал значительно больше золота. Такое было возможно только через полное разорение значительной части и без того бедного сельского населения страны, что и произошло.

А много ли получила от «изобилия инвестиций» наша экономика?

С начала 1880-х и до начала 1890-х годов, за несколько лет до денежных реформ Витте, создание новых капиталов шло медленно. В среднем ежегодно возникало новых промышленных паевых и акционерных предприятий на сумму 37,5 млн рублей. С введением золотого рубля началось ускорение, и в следующие шесть лет ежегодный прирост капиталов сразу поднялся до 322 млн, прежде всего за счёт роста иностранных инвестиций. Однако увеличение производства не было покрыто ростом спроса и потребления, а кое-как держалось на казённых заказах и субсидиях.

Безнаказанно такое мнимое процветание пройти не могло: в 1899-м разразился промышленный кризис. Биржа рухнула сразу на 40 %. Правительство пыталось спасти положение, затратив на это до 170 млн рублей, что только затянуло кризис на четыре года. После этого краха новых предприятий возникало ежегодно всего на 40 млн, то есть почти на столько же, что и до феерического расцвета в ходе реформ Витте.

Эти экономические пертурбации, конечно, подстегнули общественную активность масс! Уже вскоре высший бюрократ С. Ю. Витте, назначенный председателем Совета министров, отправлял карательные экспедиции в Сибирь, Прибалтику, Польшу, а также и войска для подавления Московского вооружённого восстания 1905 года. А ведь все события, потребовавшие силового подавления со стороны государства, были вызваны реформами самого Витте!

Далее никакие попытки выправить положение, в том числе и реформы П. А. Столыпина, уже не привели царскую Россию ни к чему хорошему.

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

Нужды общества и государство

Как возникают государства? Вопрос интересный, особенно с учётом того, что не всякий в нашей стране скажет, что это вообще такое – государство.

Во времена, когда в России изучали марксизм-ленинизм, всякий студент выучивал, что буржуазное государство – это особая машина, аппарат «для подавления одного класса другим и притом большинства меньшинством». И пока не приведёшь эту цитату из работы В. И. Ленина «Государство и революция», ни в одном вузе зачёта по научному коммунизму, истории, социологии или политэкономии не получишь. А дальше Ленин там писал, что «…для успеха такого дела, как систематическое подавление меньшинством эксплуататоров большинства эксплуатируемых, нужно крайнее свирепство, зверство подавления, нужны моря крови, через которые человечество и идёт свой путь в состоянии рабства, крепостничества, наёмничества».

В коммунистическом же обществе, согласно марксистской теории, государство (и вообще демократия) начнёт отмирать «в силу того простого обстоятельства, что, избавленные от капиталистического рабства, от бесчисленных ужасов, дикостей, нелепостей, гнусностей капиталистической эксплуатации, люди постепенно привыкнут к соблюдению элементарных, веками известных, тысячелетиями повторявшихся во всех прописях правил общежития, к соблюдению их без насилия, без принуждения, без подчинения, без особого аппарата для принуждения, который называется государством».

Во как завернул! «Государство начнёт отмирать». Но, во-первых, опыт СССР показал, что не начало оно отмирать. А во-вторых, мы задались вопросом не об отмирании, а о возникновении государства, со всем присущим ему аппаратом бюрократов и чиновников. Откуда же оно взялось, и зачем?

На этот счёт существует немало теорий.

Сторонники психологической теории определяют общество и государство как сумму психических взаимодействий людей и их различных объединений. Иначе говоря, у людишек якобы есть психологическая потребности жить в рамках организованного сообщества, они инстинктивно чувствуют необходимость сбиться в стаю, откуда (почему-то) один шаг до возникновения государства. Представителями этой теории были русский правовед Л. Петражитский (1867‒1931), австрийский психолог Зигмунд Фрейд (1856‒1939) и другие. По их мнению, основная причина возникновения государства скрыта в способности человека оценивать реальную ситуацию и находить оптимальное решение.

Ещё одна теория – юридическая, или «правовая». На Руси её продвигают В. П. Пугачёв и А. И. Соловьёв. В своём «Введении в политологию» они пишут: «Как отмечал ещё в V в. до н. э. величайший ум античности Аристотель, политика коренится в природе человека как социального существа, способного полноценно жить лишь в коллективе, обществе, и «обречённого» взаимодействовать с другими людьми». Отсюда вывод: государство возникло из необходимости защищать естественные права и свободы человека. А естественные права – если кто не знает – это право на жизнь, на частную собственность, на свободу и независимость, на равенство и так далее.

Итак, государство – которое по Ленину есть аппарат подавления личности, по этой теории возникло, наоборот, из необходимости защиты прав личности.

Есть ещё «органическая» теория возникновения государства. Говорят, основные её постулаты сформулировали тоже древние греки, а затем их идеи развил английский мыслитель Герберт Спенсер (1820‒1903). Он считал полезным использовать в философии и социологии данные естественных наук, а государство представлял в виде общественного организма, состоящего из отдельных людей так же, как живой организм состоит из клеток. А потому (по его мнению) сущность государства понятна просто из его строения, и если возникают неясности, то для их разъяснения надо по аналогии обратиться к закономерностям анатомии и физиологии.

Здесь – как бы оно ни показалось удивительным самому Герберту Спенсеру, а тем более древним грекам, легко вернуться к теории Маркса и Ленина. Главный тезис коммунистического общества звучит так: «От каждого по способностям, каждому по потребностям». В общественном строительстве ничего подобного достичь не удалось и не удастся, зато человеческий организм, как и любой живой организм (даже организм самого заядлого демократа и либерала) устроен на абсолютно коммунистических началах. Каждый орган или клетка получают по потребностям, а отдают по способностям. Если же печень забирает себе больше вещества и энергии, чем ей потребно, она непомерно разрастается, ничего не делая взамен; или если лёгкие, отказавшись работать «по способностям», перестают «отпускать» в кровь кислород; если кишечник требует себе повышенную долю общей энергии – а взамен ничего, кроме газов, не производит, – короче, если организм станет работать на капиталистических началах, то, уверяем вас, тут же начнутся крики: «Доктор, немедленно восстановите коммунистическое функционирование моего организма!»

Спенсер был прав в том, что в философии и социологии надо использовать данные наук о природе, и что многие закономерности развития животных и человеческих сообществ аналогичны. Но государства – вопреки его мнению – устроены по аналогии не с отдельными организмами, а с сообществами живых организмов.

Отряд хищных млекопитающих состоит из 250 видов очень разных животных. Величина: от миниатюрных до крайне больших. Устройство тела: от грациозной кошки до неуклюжей гиены; от громадного белого медведя до быстрой тонкой ласки. У одних зверей шерсть короткая и грубая, у других – густая и пышная. У всех разная окраска меха, разный голос, разные места обитания, разные способы устройства жилищ.

А посмотрим на страны мира! Большие и маленькие, густонаселённые и малолюдные, с людьми разного цвета кожи и роста, с разными языками и культурой.

Всякое человеческое сообщество, начиная с первобытного, распределяет между своими членами разнообразные функции, выполнение которых необходимо для выживания этого сообщества. Постепенно возникают чёткие общественные структуры: властные, производственные, финансовые, оборонительные, научные, бытовые, транспортные и много ещё какие, и в каждой из структур найдётся своя «элита». Любая структура желает существовать как можно дольше и лучше; каждая хотела бы перетягивать на себя общие ресурсы, но некоторым (военным, властным, финансовым) делать это легко, а некоторым трудно. Но для жизни сообщества нужны они все! Задача власти – следить, чтобы от антагонизма между ними не было ущерба стране в целом.

Взаимоотношения между сородичами у хищников различны: одни не терпят присутствия друг друга и встречаются с себе подобными лишь в период спаривания; другие, наоборот, держатся большими стаями. У некоторых видов самцы заводят себе гаремы, а у каких-то самец смотрит на своих детёнышей как на добычу, и самка его отгоняет, чтоб не съел. Но при всех различиях у хищников есть общие признаки: одинаковый образ жизни, привычки, одинаковый вид пищи – они поедают других животных; отсюда сходное строение конечностей, скелета и зубов.

Смотрим на государства: у всех есть армия и полиция, дипломатия и пресса, наука и торговля, образование и здравоохранение, и всё остальное тоже; но есть и различия, возникающие от природных условий. В одних странах образование платное, в других бесплатное, а кое-где вводят уже обязательное бесплатное высшее образование. Это делают те страны, которые намерены жить с инноваций, а не с продажи сырья, потому что у них его нет: видите, как условия существования влияют на устройство жизни?

Пальцы лап разных животных служат – у кого для ловли добычи, у кого как опора при ходьбе, кто-то ими копает землю. А кто-то плавает, и его пальцы соединены плавательной перепонкой. Иначе говоря, лапы есть у всех, но разные. Так и в государствах:

налоговая система есть везде, но она у всех разная и по устройству, и по ставкам. И так далее.

Животные обмениваются информацией: они её передают не только через химические сигналы, но и через позы, мимику и звуки, обозначая подчинение или угрозу, желание или предупреждение об опасности. Иногда им даже не обязательно видеть друг друга. Так, каждый медведь в лесу занимает свой определённый участок, с которого кормится, и «чужих» медведей сюда не впустит – такой вот медвежий патриотизм. Чтобы отметить границы своего участка, мишка встаёт на задние лапы возле деревьев на границе участков и рвёт их кору когтями и зубами как можно выше, делая при этом метки, да ещё и с запахом, поскольку он в процессе кородрания оставляет на стволе слюну и выделения желез, расположенных на лапах. Чужой медведь придёт, примерится, увидит, что потенциальный противник – крупнее ростом и вонючее, и пойдёт себе прочь. А ежели обнаружит, что нет, что это он мощнее, то может и посягнуть на чужую территорию, и будет между двумя медведями война.

Трофическая пирамида – система цепей питания в природе. Ступени пирамиды образуют так называемые консументы, а основные её ярусы состоят из: а) зелёных растений, впитывающих энергию солнца; б) растительноядных животных (консументы I порядка); в) хищников, питающихся мясом растительноядных животных (консументы II порядка); г) хищников, поедающих хищников (консументы III порядка)4242
  Приложение такого построения к социуму рассмотрено в книге: Валянский С. И., Калюжный Д. В. Давай бери! Коррупция: торговля властью крупным оптом. М.: Пятый Рим, 2018.


[Закрыть].

А страны? Метки, то есть пограничные столбы, ставят; военные учения проводят; при помощи СМИ такой вони напустят, что убежишь со страху. Но если противник видит, что он мощнее тебя, то может и посягнуть на чужую территорию.

Много общего в устройстве животного мира и практике государствостроения. Но теоретики-политологи никак не желают этого видеть, и даже постоянные войны не наталкивают их на правильные выводы. Основная их идея в том, что бюрократы обсели управляющие органы государств ради блага своих народов.

А посмотрим на Вторую мировую войну, случившуюся волею государств во вполне цивилизованном ХХ веке. Десятки миллионов людей согнаны в армии, убиты или искалечены; тысячи городов снесены с лица земли, колоссальные ресурсы затрачены на производство орудий уничтожения; матери потеряли детей; дети – родителей; разрушилась культура, пала нравственность. А всё потому, что понимание «блага народа» было разным в разных местах.

Безобразия середины ХХ века натолкнули политологов на новую теорию, которая и стала сегодня наиболее популярной. Это так называемая «договорная» теория. Согласно ей, государство не должно проповедовать людям нравственность и добродетель или принуждать людей к любви, совестливости и духовности. Оно всего лишь предполагает эти достоинства в человеческих душах и опирается на них, чтобы организовывать защиту родины на основе права и справедливости. Для этого (говорят политологи) государству даётся власть и авторитет; для этого ему предоставляется возможность воспитания и отбора лучших людей; для этого оно создаёт армию и флот.

И это была бы воистину прекрасная теория, если бы государство не было бы абстракцией. Да, в каждой стране каким-то образом происходит синхронизация интересов различных общественных структур для того, чтоб они друг друга не пожрали (в соответствии с правилами социально-трофической пирамиды) и двигались бы в какую-то одну сторону в общих интересах. И даже можно описать, как синхронизация происходит. Но реального «механизма», выполняющего такую работу, нет, он существует только в умственных построениях философов, то есть он – абстракция.

Из всей описанной в нашей книги истории России видно, что ради позиционирования страны в окружающем мире конкретные властные люди тем или иным образом выстраивали внутреннее её устройство. Они – конкретные люди – определяли, сколько денег и как им нужно собрать с подданных, сколько работников, где и на каких работах должно быть занято для достижения определённых целей, какое этим работникам нужно образование, да и нужно ли оно вообще. Для проведения внутренней политики они создавали аппараты чиновников и формулировали законы и правила. Всё это в совокупности: группу властных людей с чиновничьим аппаратом и правилами поведения для простоты изложения можно назвать государством.