Текст книги "Коллекционер"

– Слышь, шуршат? – буркнул первый из патрульных. – Зверь, что ли, какой?

– Да тут не продукты, – отозвался Анчело.

Ингера оказалась рядом, продемонстрировала Олегу кулак, а затем умоляюще приложила палец к губам – жест этот универсальный, везде и всюду, где живут люди, он обозначает одно и то же. Но он только рукой махнул… главное – «компас»… Где же он, где?

Вещи лежали на своих местах, даже заработанные в Лирморе деньги, но вот прибора не было!

– Эх, да тут дыра! – воскликнул Анчело. – Кто-то ножом орудовал! Проклятье!

– Что ты делаешь, идиот? – Горячее дыхание Ингеры обдало ухо Олегу, сильные пальцы ухватили за запястье.

– Не мешай, – буркнул он. – Сейчас я найду… его, и мы уберемся отсюда.

Полез под рюкзак – может быть, прибор выпал и преспокойно лежит на дне ящика?

– Эй, кто тут? – Анчело заглянул внутрь, блеснул ствол автомата в его руках.

Девушка сделала резкое движение, будто стряхивая что-то с ладони, раздался глухой удар. Патрульный всхлипнул, завалился назад, хватаясь за рукоять торчавшего из груди ножа.

– Что с тобой? Что? – истерично завопил его напарник.

– Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, друг… – прошипела Ингера, и в голосе ее прозвучала ярость.

А Олега словно под дых ударили – «компаса» не было ни в рюкзаке, ни в ящике, так что прибор скорее всего забрал кто-то не жадный, не позарившийся на деньги, но при этом любопытный. Что же делать? Что?

– Помилуй, Владыка! – воскликнул тем временем второй патрульный. – Вот гады! Тревога! Тревога!

Последние два слова он проорал в полный голос.

Олег трясущимися руками снова полез в рюкзак – нет, не может быть, он просто не сделал все как надо, вот сейчас под пальцами окажется гладкая, отполированная касаниями крышка шкатулки!

Снаружи клацнуло, Ингера метнулась в сторону, распростерлась по полу.

В ночной тишине грохот автомата прозвучал оглушающе, затрещал разрываемый пулями брезент. Олега словно ужалило в бедро, что-то теплое заструилось по колену, нога подогнулась, и он сообразил, что лежит.

– Ты цел?! – крикнула девушка, перекрывая грохот выстрелов.

«В меня попали…» – эта мысль вышла на удивление спокойной, будто это не в плоть Олега вонзилась пуля, и не из раны в его теле сейчас хлестала кровь, и не его мускулы дергало болью. Болью, да!

– Не совсем… – отозвался он и сосредоточился, как всегда делал, открывая «дырку».

Автомат затих – похоже, что опустела обойма, и патрульный собрался ее поменять. Издалека донеслись встревоженные крики и топот – кто-то мчался на помощь Анчело и его приятелю.

– Иди… сюда… – сказал Олег, и тут по глазам ударило радужное сияние.

Ингера восхищенно ахнула. «Дырка» открылась прямо на ящиках, разрубила один из них пополам, так что барахло посыпалось на пол.

– Быстрее… ты первая… – В голове начинало мутиться, боль в ноге усиливалась, а посмотреть на собственное бедро Олег боялся.

Девушка замерла в нерешительности, но лишь на мгновение, затем прыгнула вперед и сгинула в радужном сиянии. Он хоть с трудом, но поднялся, оглянулся в ту сторону, где за тонкой брезентовой стенкой перекрикивались патрульные и клацали затворы. И скорее даже не шагнул, а упал в «дырку».

Рухнул плашмя на песок, ободрал руки, сухие песчинки угодили в глаза, набились в ноздри.

– Ты ранен? Куда? – тут же затормошила Олега Ингера, перевернула на спину.

– Бедро… – прохрипел он.

Он хоть и не медик, но все же в курсе, что если перебило бедренную артерию, то нужно как можно быстрее наложить жгут, иначе сдохнешь не от шока и не от самой раны, а от потери крови…

Его трясло, почти ничего не видел, чувствовал, как его ощупывают. Когда рука Ингеры задела то место, куда угодила пуля, он не выдержал и застонал.

– Ничего, сейчас я тебя перевяжу… – Затрещала ткань, потом еще раз, уже громче. – Ты меня вытащил, друг, и я тебя вытащу…

Накатила очередная волна дрожи, куда более сильная, чем предыдущие, и зубы Олега залязгали. Открыл рот, пытаясь сказать, что не нужно, что он сейчас откроет новую «дырку», на этот раз в свой мир, на Землю, прямиком в собственную квартиру, что там они будут в безопасности. Но язык не послушался, из горла вырвался лишь судорожный всхлип.

Затем он вспомнил, что да, на родину может вернуться, но окажется при этом на вершине заросшего березами холма, и что оттуда до квартиры еще ехать на электричке, а потом на метро…

Ингера вроде бы что-то говорила, но он не понимал, даже слов не различал.

Представил себя с забинтованной ногой и костылем и ее рядом, и они в таком виде входят в вагон, и это показалось до ужаса, до колотья в боку потешным, но смех выпил из тела последние силы, и Олег провалился во тьму.

Когда выплыл из нее, не сразу осознал, где именно находится…

С одной стороны море, серое и ленивое, с другой тянется гряда дюн, над тем и другим плывут клочья тумана. Видно не дальше чем на десять метров, от тишины звенит в ушах, и никого, ни единого живого существа рядом.

Подняв голову, обнаружил, что левое бедро у него забинтовано – крепко и умело.

И тут воспоминания хлынули потоком – ночь в учебном лагере, их попытка добыть «компас», выстрелы, рванувшая ногу боль и побег через «дырку», склонившаяся над ним Ингера…

Куда она делась, интересно? Перевязала, а затем бросила? Не может такого быть… Хотя что он на самом деле знает об этой девушке?

Одно хорошо – он в Центруме, а значит, в любой момент сможет вернуться домой, хоть прямо сейчас… Бросить ее, как бросила она его, и навсегда забыть об этой взбалмошной уроженке Сургана…

Слабость вынудила Олега уронить голову обратно на песок, он облизнул пересохшие губы, подумал о том, что сейчас отдал бы все, заплатил бы любые деньги за глоток воды! Нет, сил пока мало, надо подождать, отдохнуть и только затем рвать когти из этого мира.

Услышав протяжный, раскатистый скрип, в первый момент решил, что тот ему мерещится.

– Вот сюда, немного осталось, – донесся из тумана знакомый голос, и Олег встрепенулся. Ингера? Не бросила его?

В ложбинке между двух дюн из марева выступили две фигуры, одна повыше, другая пониже, и вторая толкала перед собой тележку, чьи колеса и издавали мерзкий скрип.

– А, вот он! И в сознании! – воскликнула девушка и кинулась к нему. – Ты как?

– Н-ничего… – сумел ответить Олег. – Это кто?

Следом за Ингерой шел старик-священник, судя по зеленой рясе и алому кушаку, принадлежавший к Ордену Дарующих Благо, самому древнему из всех, что входили в церковь Цада. Был он малоросл и сутул, лысина его блестела от пота, борода напоминала козлиную, но темные глаза смотрели зорко, а в движениях не ощущалось дряхлости.

– Отойди в сторону, девица, и не галди! – воскликнул старик голосом тонким и воинственным. – Как создал Владыка ваше племя бестолковым и суетливым, так за то не мне его судить, но ты-то понимать должна, где место твое, и не покидать его без нужды!

Ингера, к удивлению Олега, послушалась, безропотно отодвинулась, разве что шепнула ему на ухо:

– Это отец Силестр, он у Праведников Чужемирья служит, это церковь ближняя. Поможет нам.

Говорила она теперь по-цадски безо всякого акцента, словно родилась тут.

– А ты, муж, чья плоть от муки вопиет, тоже особо не вякай, когда я тебя осматривать буду, – сообщил священник, останавливая тележку и снимая с нее чемоданчик из темной кожи. – Я в своем приходе и предстоятель перед Божественным Оком, и пастырь, и судья, и лекарь…

Ну да, тут, в трущобах на окраине Лирмора, к югу от Серебрянки, только такой «батюшка» и выживет, другого местная голытьба уважать не будет, и в храм не пойдет, и ничего не поднесет.

В чемоданчике обнаружились бинты, скальпель и прочая медицинская приблуда.

– Повязку ты, девица, сделала как надо, – одобрил отец Силестр. – Так, а ну-ка…

Олег заскрипел зубами, когда священник начал отдирать присохшие к ране полоски ткани. Вновь накатило головокружение, туман над головой из серого стал ярко-желтым, а затем и вовсе алым.

– …не задета, это хорошо, – выплыл из гула крови в ушах фальцет отца Силестра. – Заражения нет, это тоже слава Владыке. Сейчас промою рану, а ты дай ему попить пока. Вон какой бледный муж-то наш раненый.

К губам Олега прижали горлышко фляги, и он сделал несколько глотков.

– Отлично, да тут вообще не о чем беспокоиться – продолжал болтать священник. – Несколько дней, и будет бегать, словно отрок несмышленый, коими мы все были когда-то…

Он говорил что-то еще, но Олег не слушал. Мысли кружились в голове точно рой мотыльков, и он пытался собрать их в некую связную конструкцию…

Можно уйти на Землю, едва вернутся силы, и лечиться там, где есть современное медицинское оборудование, лекарства и врачи; но в этом случае он рискует потерять след «компаса», да и Ингеру с собой не возьмешь, а оставлять ее одну в опасности как-то не по-мужски. Опасность есть, их будут искать, едва Цагене узнает, что из лагеря удрали захваченный проводник и прыткая барышня родом из Сургана.

Можно остаться в Лирморе, откуда сподручнее выяснить, куда пропал «компас», и вернуть его…

– Так, а теперь давай, муж, раной изнуренный, поднимай свою задницу с песка, – объявил отец Силестр, и Олегу пришлось от размышлений на некоторое время оторваться. – Помогай, девица, не стой столбом.

Заново перебинтованная нога болела куда меньше, но все равно Олег дергался и шипел через сжатые зубы все время, пока его сначала усаживали, затем помогали встать и перебраться на тележку.

– Вот так-то лучше, – с удовлетворением сказал отец Силестр и осенил себя знаком Священного Ока. – Если будет на то воля Владыки, то мы до церкви нашей доберемся, есть у меня комната для гостей, в ней поместитесь пока. А там поглядим, что и как.

Похоже, Ингера нашла деньги, чтобы ему заплатить. Или им повезло, настоятель храма Праведников Чужемирья оказался по-настоящему добрым человеком.

– Спасибо, отец! – воскликнула девушка.

– Рано благодарить. – Священник нахмурился, изображая суровость. – За дело! Берись, девица, за ручку и помогай…

Они двинулись с места, и тележка под Олегом заскрипела и залязгала.

* * *

Заскрипело и залязгало, и поезд остановился.

Никаких объявлений, ничего, даже кондуктор в вагон не заглянул, но уже и так ясно, что они прибыли, что за окнами – огромный и шумный вокзал Антарии, столицы Клондальской республики, одной из стран того мира, что именуется Центрумом.

Олег поднялся с жесткой лавки, на которой провел последние десять часов, встроился в двигающуюся к выходу очередь из пассажиров и вскоре оказался на перроне.

– Это мы запросто… – пробормотал он, думая, что еще сутки назад находился в Москве.

Одет он был вовсе не по клондальской моде, но смотрели на него без особого любопытства – иноземцы, и даже выходцы из других миров, для местных не редкость, особенно тут, на вокзале.

Прошло более двух лет с момента, как Олег научился открывать «дырки», но это был первый его настоящий визит в Центрум.

После того дня, когда он вдрызг напился в одиночку и понял, что он вовсе не «пьяный» проводник, а «болевой», что ключевым фактором в самый первый раз был не алкоголь в крови, а удар топором по собственной ноге, события понеслись бешеным потоком. И у него самого, и у одной шестой части суши.

Советский Союз за это время обзавелся собственным президентом, узнал, что такое путч, и с грохотом развалился, на его обломках возникло полтора десятка новых государств, и среди них Россия, нечто бедное, вроде бы демократическое, но пока очень аморфное. Место прежних героев и идолов заняли новые, другие люди пришли во власть, пышным цветом расцвел полубандитский бизнес.

Олег успел защитить диплом и поступить в аспирантуру на кафедре «Общей психологии». Из простой студенческой общаги переехал в преподавательскую, где ему выделили отдельную комнату, начал сам вести занятия и потихоньку собирать материал для диссертации.

Он похоронил мать и окончательно перебрался в Москву из родного Тамбова – старую, еще бабушкину квартиру продал без особых сожалений, а деньги благоразумно перевел в доллары. Теперь это не валютная спекуляция, теперь можно…

И только недавно, когда началась сессия, в которой он оказался мало задействован, Олег вспомнил, что кружок на правом запястье у него вытатуирован не просто так. На этот раз решил, что настала пора хорошенько изучить тот мир, что лежит по другую сторону «дырки», разобраться, какие возможности он предлагает, и к путешествию приготовился всерьез.

На пограничников наткнулся почти сразу после того, как оказался в Центруме, и, честно говоря, забыл сказать им, что в первый раз его тип проводника определили неправильно…

Да и не до того оказалось.

Для начала его как следует проверили, обыскали самого, перетряхнули рюкзак. Узнав, что он собирается ходить сюда регулярно, но при этом не намерен становиться пограничником, слегка подправили татуировку – вон, чешется до сих пор.

Обменяли доллары на местные деньги, подсказали кое-что и даже подсадили на идущий в Антарию поезд.

Общий план действий Олег составил заранее – идиоту ясно, что если ты хочешь освоиться в новой для тебя стране, то в первую очередь должен выучить местный язык. Что узнал во время вчерашней беседы с погранцами – так это то, что после первых прыжков между мирами резко возрастают способности к усвоению информации. Проведешь недельку-другую в Клонадале и заговоришь по-местному. Плохо только, что Клондалом Центрум не ограничивается, а сидеть на одном месте – скучно.

Про то, как устроена Антария и вокзал в частности, какие тут порядки и законы, ему тоже рассказали, поэтому сейчас Олег более-менее представлял, куда ему идти и как себя вести.

Крики «Эй! Эй!», извещающие о том, что его заметили местные «таксисты», услышал, пройдя здание вокзала насквозь. Выбрал одного, на вид мало отличавшегося от московских, разве что нос поменьше и вместо кепки-аэродрома шляпа-пирожок.

Произнес адрес, как учили, и потер указательный палец о большой – сколько, мол? Жест универсальный, и не скажешь, где он зародился, на Земле или в Центруме.

– Эй! – «Таксист», а на самом деле извозчик выпучил глаза и показал пять пальцев. – Пятьдесят!

Это слово Олег странным образом понял или подумал, что понял. Решительно покачал головой и продемонстрировал три пальца.

В ответ на него обрушили настоящую речь, в которой словно разноцветные рыбки в водопаде мелькали последовательности звуков, что вроде бы казались знакомыми, несли какой-то смысл…

Учить языки Олег любил, не зря десять лет провел в школе с соответствующим уклоном, где ему в голову вдолбили не только вполне себе сносный английский, но еще и обучили немецкому. Но никогда ему не приходилось осваивать чужую речь вот так, методом погружения, без наставника и пособий.

– Сорок! – произнес он и поднял четыре пальца.

«Таксист» смолк и приглашающе махнул рукой, на усатой физиономии его появилась улыбка. Потянулся было взять потенциального клиента за рукав, но в последний момент передумал.

– Не трожь, не купил, – пробормотал Олег.

Вскоре их запряженное гнедым конягой «такси» колесило по улицам Антарии.

Столица Клондала отличалась, конечно, от земных городов, но не так сильно, как он ожидал. Так могла выглядеть Москва лет, скажем, тридцать-сорок назад, если бы к тому времени не изобрели двигатели внутреннего сгорания. Витрины магазинов, спешащие люди, здания учреждений, кафе и рестораны…

Нужная Олегу улица располагалась в самом центре, неподалеку от большой площади с памятником в центре. Памятник изображал некоего деятеля в цилиндре и с тростью, похожего на английского лорда, – гордо задрав голову, он смотрел в жаркое небо.

– Приехали, – объявил «таксист», натягивая поводья. – Деньги давай.

Возможно, он сказал нечто иное, но смысл был именно таков, сомнений не оставалось.

Олег слез с повозки, подождал, пока «таксист» уедет, и лишь затем поднялся на крыльцо нужного дома – двухэтажный особняк, окна закрыты решетками снаружи и занавесками внутри, рядом с дверью висит на цепочке молоток с короткой ручкой.

Ударил дважды, получилось неожиданно громко.

Открыли почти тут же, на пороге обнаружилась улыбчивая девушка в кокетливом передничке.

– Добрый день, – сказал Олег по-клондальски, уж этой фразе его пограничники научили, а затем спросил: – Профессор Титов?

– Да, – отозвалась девушка и, отступив назад, добавила что-то, наверное, местный аналог приглашения.

Прихожая оказалась под стать самому дому – зеркала от пола до потолка, вешалка, способная принять облачение десятка персон, полка для обуви, и диванчик, чтобы удобно было обуваться и разуваться.

– Вы ко мне? – По уводящей на второй этаж лестнице спускался высокий сухопарый старик в темном костюме: худое лицо, покрытое морщинами, копна белоснежных волос, настоящий одуванчик, осанка прямая, как у бывшего военного. – С кем имею честь?

– Меня зовут Олег. Ротмистр Евтушенко порекомендовал мне обратиться… Он сказал… – Олег понимал, что говорит сумбурно, но слишком волновался, чтобы объясняться связно. – А как вы догадались, что я русский?

– Все очень просто – произношение, – отозвался старик.

Петр Иванович Титов, если верить рассказам пограничников, родился и всю жизнь провел в Антарии, но вот его родители бежали в Центрум сразу после революции семнадцатого года, решив, что тут будет безопаснее. Выучили сына в соответствии с семейными традициями, и к десяти годам он говорил уже на пяти языках, из которых четыре были земными. Неудивительно, что он стал лингвистом, и чуть ли не лучшим в Клондале. Уважительный титул «профессор» прилип к нему еще в молодости, да так, что его запомнили даже местные.

– Итак, ротмистр Евтушенко прислал вас ко мне, молодой человек… – продолжал Титов, расхаживая вокруг Олега и разглядывая его словно породистую лошадь. – Полагаю, что в ваших планах регулярные визиты в этот мир, для чего вам нужно знакомство с местными языками… А сами вы чем, кроме великого и могучего, владеете?

– Английский, немецкий.

– Для вашего поколения – очень достойно. – Профессор перешел на язык Шекспира. – Клондальский вы освоите за неделю, просто прогуливаясь по городу… Что желаете еще?

Олег пожал плечами:

– Что вы порекомендуете?

Титов задумался на мгновение, потер указательным пальцем то место на носу, где виднелась отметина от очков:

– Краймарский и лорейский – два наиболее развитых инструмента общения в Центруме. Торговое дело и финансы немыслимы без первого, любая интеллектуальная деятельность – без второго. Но вы должны понимать, что мои услуги обходятся недешево, – говорил он немножко старомодно, вызывая из памяти образ профессора дореволюционных времен.

– У меня есть деньги, – кивнул Олег.

На то, чтобы учиться, не жалко потратить часть того, что он выручил от продажи квартиры.

– Отрадно слышать. – Тут Титов перешел на немецкий и впервые за время беседы улыбнулся. – Тогда на ближайшие две недели вы становитесь моим гостем… Прошу.

Глава 4

Достоинства «комнаты для гостей» исчерпывались размерами. В остальном она больше напоминала сарай, окошко имелось одно, маленькое и кривое, сквозь щели в стенах дуло, ну а спать приходилось на огромных сундуках, где хранилась какая-то рухлядь. Стол в центре помещения выглядел крепким, но на самом деле грозил развалиться при любом прикосновении, пол покрывала грязь, по углам пищали крысы. И еще отсюда они могли слышать, что происходит в храме.

За два проведенных здесь дня Олег успел выучить расписание служб, которому отец Силестр следовал неукоснительно. Запомнил молебны, торжественные песнопения в честь Священного Ока, а также научился распознавать голоса самых истовых прихожан.

Народ к Праведникам Чужемирья не то что валил, но церковь не пустовала, так что священник был все время занят. К «гостям» он заходил дважды в сутки, рано утром и поздно вечером, приносил чего-нибудь из еды, полный кувшин воды, а на ночь глядя оставался и поболтать.

О том, что у него живут посторонние, отец Силестр никому не рассказывал, ну и они двое старались не высовываться – попадешься кому из местных на глаза, пойдут слухи и того гляди доползут до ненужных ушей. Даже в отхожее место типа «сортир», что торчало позади храма, выбирались по одному и с оглядкой.

Ингера подобное «заточение» выносила с трудом, скрипела зубами, ругалась сквозь зубы на каком-то сурганском диалекте, которого Олег не знал и многие обороты вообще не понимал…

Вечером второго дня он осознал, что нога больше не подламывается при попытке на нее опереться и что каждый шаг не отдается болью в копчике, не заставляет морщиться и дергаться.

– Ты снова можешь ходить? – спросила Ингера нетерпеливо. – Ведь так?

– Похоже на то, – отозвался Олег, только что вернувшийся на сундук после прогулки по комнате. – А значит, пора покидать сей гостеприимный кров, и так засиделись, того гляди незваные гости нагрянут.

С каждым днем возрастал риск того, что Цагене доложат о побеге и он начнет искать беглецов. Ингера точно не знала, как часто проводник, состоящий на службе у инквизиции, ходил из одного мира в другой, но обозы появлялись в лагере примерно раз в пять дней.

– Вопрос в том, что делать дальше, куда идти. – Олег откинулся на стенку, раненую ногу уложил на сундук.

– Ты можешь просто отправиться в свой мир. – Эту фразу Ингера произнесла необычно спокойно для себя, но спокойствие выглядело напускным, за ним крылось тревожное ожидание.

– Могу… Но не совсем.

«Компас» неизвестно где, скорее всего в руках местных святош, и оставлять его там очень не хочется.

– Надо отыскать кое-что важное, – продолжил Олег. – Кроме того, тебя бросить…

– Обо мне не беспокойся, друг! – Ингера махнула рукой. – Я тоже могу вернуться. Родина примет меня… если я принесу сведения о том, что замышляют Цагене и его орден… Может быть, меня даже простят… – К концу фразы глаза девушки потемнели, на лбу появились морщины – мысль о возвращении явно ее не радовала. – Хотя вряд ли…

Да, в Лирморе есть посольство Сургана, и при нем совершенно точно имеются люди, занимающиеся разведкой, – они будут рады узнать об учебном лагере в параллельном мире, о том, что там творится, кто к тому причастен, ну и вознаградят соотечественницу за труды, вывезя ее домой.

Чего же такого она натворила, интересно?

– Да и вообще стыдно праздновать труса, разбегаясь вот так перед лицом врага, – заключил Олег. – Поэтому нам нужны союзники, те, кто сможет использовать информацию, которой мы обладаем, против Цагене, чтобы он перестал быть нам опасен.

Глава Ордена Взыскующих Истины не может не иметь врагов, причем могущественных, – среди иерархов церкви, лидеров других орденов, членов королевской семьи, армейских командиров, всегда недовольных инквизицией, еще кого-нибудь из властей предержащих Цада.

И если передать им сведения о лагере, где готовят боевиков-миссионеров, о том, что Цагене проповедует еретические взгляды, то у излишне ретивого «кардинала» возникнут проблемы, ему придется спасать собственную шкуру и станет не до того, чтобы ловить парочку беглецов.

А у них появится время, чтобы заняться своими делами.

Вопрос в том, к кому обратиться в первую очередь и как до него добраться?

– Есть партия изоляционистов, что группируется вокруг Ордена Хранящих Святость. – Ингера наморщила лоб. – Они призывают не тратить силы на проповедь за пределами королевства, а укреплять его изнутри. Но их мало, они в оппозиции и реальной силой при дворе не обладают. Младший сын короля очень властолюбив, рад был бы избавиться от Цагене, но сам он в таких грязных делах замарался, и настолько сильно, что вынужден ходить по струнке…

Ну да, простая «фабричная девчонка», отлично разбирающаяся во внутренней политике Цада. И мечет ножи не хуже, чем индеец – томагавки.

– Канцлер Томасо Арсини. – Ингера покачала головой. – Старая хитрая лиса. Можно попытаться добраться до него, но он… Если решит, что выгоднее нас предать и встать на сторону Цагене, то сделает это не колеблясь, хотя он всегда сам по себе… Одиночка.

– Армия?

– Ну, нет, они-то как раз будут рады любой войне и на соседей клыки давно точат. Вроде бы с инквизицией в контрах, но стоит только Цагене намекнуть, что он за экспансию, как все архиерей-генералы за ним побегут…

– Тогда кто? – Олег напрягся, пытаясь выловить кружащую на самой грани осознания мысль. – Постой-ка, а почему мы ищем силу, способную остановить инквизицию, только внутри Цада?

– Ты предлагаешь… – Она глянула недоуменно.

– Корпус Пограничной стражи! Запросто!

Пограничники не подчиняются королевской власти, а кроме того, они связаны с коллегами в других странах, они сами по себе как бы отдельное могущественное государство… И уж оно вряд ли заинтересовано в том, чтобы Центрум и «лепестки» сотрясали религиозные войны.

– У меня там нет контактов, – сказала Ингера.

– У меня есть, и надежный. – Олег вспомнил Эрика: завтра утром тот пойдет на службу по привычному, сотнями повторений отточенному маршруту, так что перехватить его и все рассказать труда не составит.

– Ну, хорошо… – Девушка пожала плечами, и в этот момент в дверь постучали.

– Можно ли к вам? – спросил отец Силестр, заглядывая внутрь. – Вижу, что можно! Как дела твои, муж, раной поврежденный?

– Нормально, – ответил Олег. – Думаем завтра уйти.

– Не рано ли? – Священник зашел в комнату, поставил на стол кувшин с водой, положил рядом краюху хлеба. – Видит Владыка, еще бы день-другой ногу тебе не трогать.

– Нет, и так загостились, – покачал головой Соловьев.

– Понятное дело… Что же, не идиотом я родился на свет и к старости не поглупел, – сказал отец Силестр, выпятив бородку словно наконечник копья. – Историю ту, что ты, девица, мне рассказала, я помню, да только истины в ней маловато. Кто-то идет за вами. Враг могущественный и упорный, и вы не хотите, чтобы вас застали тут и я пострадал…

Уж чем-чем, а проницательностью настоятеля храма Праведников Чужемирья местный бог не обделил.

– Ну, можно сказать и так, – промямлила Ингера, при слове «история» слегка покрасневшая. – Если надо, то деньги у меня еще есть, мы готовы вам заплатить за все…

– За воду, хлеб и мое молчание? – Священник нахмурился. – Оставь, не обеднел я, вас принимая, а любое стяжание есть грех, как учит нас Книга Гибели и Возрождения. Рану твою, муж пострадавший, я сейчас еще осмотрю, перевяжу, а на рассвете у входа в церковь вас будет ждать рикша.

– Э… спасибо, – только и смог сказать Олег.

Отец Силестр поменял бинты, объявил, что «плоть зарастает хорошо», и удалился.

– Есть будешь? – спросила Ингера и, дождавшись ответного кивка, разрезала краюху пополам.

Через мгновение она уселась на сундук Олега и принялась разливать воду по кружкам. Он же ощутил, как ее распущенные волосы пощекотали ухо, вдохнул ее запах и понял, что да, что тело его в некоторых аспектах в полном порядке. Сам не заметил, как обнял Ингеру за талию.

– Э… это еще что? – Она глянула искоса, с веселым прищуром. – Выздоровел?

– Ну… да… – Олег потянул девушку к себе, сам приподнялся.

– А вот руки прочь! – объявила Ингера, снимая его ладонь с собственного бока. – Как ты там говоришь – не трожь, не купил?! Вот это именно оно.

– Но ты же… – Олег собрался уже напомнить ей о том, что там, в учебном лагере, под небом с фальшивой радугой, она чуть ли не сама предлагала ему себя, но вовремя прикусил язык.

– Что я, друг?

– А, ладно, ничего… – Он махнул рукой и принялся за ужин.

Что бы ни происходило, как бы ни складывалась ситуация раньше, тогда они были друг другу чужими, всего лишь соседями по палатке, случайными знакомыми, и могли позволить себе по отношению друг к другу вещи, которые сейчас кажутся немыслимыми…

К сегодняшнему вечеру каждый из них спас другому жизнь, после чего возникли какие-то узы, отношения, пока не очень понятные, но ощутимые и временами даже приятные.

Этой ночью Олег спал беспокойно, ворочался, то и дело вываливался из липких объятий дремоты.

В очередной раз пробудился, когда за окном начало светлеть, и понял, что уже не уснет. Выбравшись на улицу, обнаружил, что с моря опять принесло «сухой» туман, и мир утонул в белесом мареве.

Вслушиваясь в шорох набегающих на землю волн, Олег принялся считать дни и обнаружил, что наступил четверг, и это значит, что он должен быть не просто на Земле, а рано утром выдвигаться в санаторий «Клязьма», куда съедутся участники семинара «Навыки лидерства: выявление и развитие».

Проклятье, даже если дела в этом мире закончить с максимальной скоростью, он все равно опоздал!

Анечка, менеджер, наверняка разрядила в ноль его смартфон своими звонками, не поленилась доехать до квартиры шефа и убедиться, что его там нет, и сейчас готовится обзванивать клиентов, врать что-то насчет того, что Олег Васильевич заболел, что семинар переносится, что мы вам обязательно позвоним и готовы вернуть предоплату…

Вот ведь хрень! Первый раз такое, чтобы он не вернулся из Центрума к назначенному сроку! Придется извиняться и перед ней, и перед участниками, да и пансионат как-то ублажать. Но это потом, после того, как он вырвет у Цагене ядовитые зубы и вернет себя «компас».

– Доброе утро, – сказала уже проснувшаяся Ингера, когда он вернулся в комнату. – Что, пора вставать?

– Наверное, – рассеянно ответил Олег. – До утренней службы отбудем.

Отец Силестр явился их будить минут через пятнадцать, а еще через полчаса к церкви подкатил рикша – жилистый, могучий детина с черной бородой, по пояс голый и со страшными шрамами на спине.

– Это Томасо, – сказал священник. – Ему можно доверять, поскольку он немой… Отвезет куда покажете. Ну и да пребудут с вами свет, добро и разумение здесь и до скончания дней ваших!

То же самое благословение, что прозвучало пару дней назад из уст Вито Цагене, но на этот раз искреннее.

– Спасибо, – сказал Олег, а Ингера шагнула вперед и обняла старика, да так крепко, что тот закряхтел.

– Ох, девица, горяча ты, страсть! – воскликнул он, вытирая покрасневшее лицо. – Поезжайте!

Томасо напрягся, заскрипели колеса, и они покатили на север, туда, где через редеющий туман проглядывали купола лирморских храмов. Позади остался покосившийся Лягушачий мост, потянулись улицы, пока еще пустынные, но понемногу заполнявшиеся народом. Надрывно кричали водоносы, плыл из окон запах дыма и горячей кукурузной каши.

Рикшу Олег отпустил за несколько кварталов до площади Восьми – каким бы ни был Томасо верным и немым, лучше ему не знать, куда именно направляются именно эти пассажиры.

Оставшееся расстояние прошли пешком – нога слегка побаливала, но слушалась.

– Прямо туда и пойдешь? – спросила Ингера, когда они остановились на углу, откуда была видна штаб-квартира корпуса Пограничной стражи. – Не нравится мне это.

Голос ее выдавал беспокойство, в синих глазах пряталась тревога.