Текст книги "Без паники! Как научиться жить спокойно и уверенно"

Злополучный балласт

Есть офисная поговорка, которая описывает один из первых синдромов обкрадывания, касающийся желудочно-кишечного тракта. Ее смысл в том, что до обеда очень хочется есть, а после обеда – спать. Работать же, как вы сами знаете, не хочется никогда. Так вот, когда вы поели, голова начинает притормаживать. Из-за чего? Происходит отток крови к работающим органам – желудку и кишечнику, чтобы оттуда питательные вещества распределялись по всему организму. Кровоснабжение желудка и кишечника – отток до полутора литров крови. И это, знаете ли, большая роскошь! Представьте: вы срочно снялись с якоря, вам надо бежать, но возникает проблема. Если перед этим вы нахомячили килограмм, он будет слегка мешать. Однако вариант воздушного шара, когда нужно сбрасывать балласт в прямом смысле слова, не ключевой: сброшенный килограмм здесь не самый важный, а представляет собой небольшую часть от общей массы тела – пару процентов. Зато литр-полтора крови – это 20–30 %. Такая у организма жесткая бухгалтерия и учет дивидендов.

Артисты малого драматического театра

Так возникает четкий механизм помощи. Как животное ведет себя в естественной среде, если случилась беда – за ним гонятся и есть «балласт»? Сначала на сцену выходит артистка малого драматического театра – тошнота и рвота желудочного содержимого. За пару минут вы очистились и побежали. Теперь возьмем сегодняшний день. Механизм помощи остался, поэтому, испытывая страх, вы будете ощущать тошноту (как эквивалент рвоты или ее предшественник), в редких случаях – саму рвоту. Если на Олимпиаде перед забегом спортсмен с высоким уровнем амбиций и требовательности к себе боится, что не сможет добиться вожделенной золотой медали, он может «накрутить» себя до такой степени тревоги, что у него начнется рвота перед гиперответственным стартом. Или, например, актер перед волнительной премьерой спектакля может сбегать пару раз, чтобы, как говорится, скинуть лишнее.

Артисты большого драматического театра

Казалось бы, зачем это организму? Так он «отрабатывает» прописанные в геноме схемы, которые в дикой среде, где на каждом углу подстерегали действительно серьезные угрозы, были адаптивны. Но если мы начнем давать волю древним схемам на рабочем месте или в транспорте? О таком тревожному человеку и подумать страшно! К тому же возникает вторичная проблема: социальная фобия. Тут на сцену выходят артисты уже большого драматического театра. Почему большого? Судите сами: если вы поели четыре или восемь часов назад, пища переместилась в кишечник. Как быть? В этот момент у тревожного человека возникает дополнительная «головная боль», еще одна забота. А в живой природе это не проблема – животное поднимает хвост и, как это называется в медицине, уж простите, профузным поносом, «ректальным плевком», мощной струей сбрасывает лишнее. Если скунс такой «плевок» и «газовую атаку» использует для деморализации и демобилизации хищника, то большинство животных – для разгрузки нижнего отдела желудочно-кишечного тракта и перераспределения кровотока. Кстати, при расстройстве желудка (читай медвежьей болезни) многие врачи с ходу выносят вердикт: «Все понятно! Сальмонелл где-то “цепанул”! Чего тянуть? Давай-ка антибиотики широкого спектра». При этом нарушение со стороны желудочно-кишечного тракта, вероятно, не замедлит себя ждать, и может начаться дисбиоз, которым придется заниматься отдельно. Часто эта затяжная проблема превращается в СРК – синдром раздраженного кишечника.

«Пассажир жжет!»

Но будем ближе к народу. О чем может подумать тревожный человек в описанной нами выше социофобической ситуации, если помнить о том, что мы живем в век современных информационных технологий? Правильно! О том, что у каждого пассажира в каждом вагоне метро или троллейбусе, как назло, при себе есть модный гаджет с хорошей камерой. И о том, что люди сегодня не выпускают гаджеты из рук ни на секунду, а значит, в любой момент позор может быть запечатлен. И не просто запечатлен, а сразу выложен в социальные сети с подписью: «Жесть! Пассажир жжет! Я под столом! Смотреть до конца!» Естественно, в этом случае к концу дня ровно половина знакомых нашего несчастного пассажира навеки вычеркнет его из друзей, а к концу недели, когда о позоре узнают далеко за пределами родной страны, он останется один до конца своих дней. Ужас-ужас!

Как по минному полю

Примерно такие мысли за считаные мгновения проносятся в голове тревожного человека, возвещая о неминуемой двойной катастрофе – смерти физической и социальной. При этом тревожные люди сами нередко шутят, как в свое время пациенты клиники неврозов, рассказывая такой анекдот: «Лучше умереть как мой дядя – водитель автобуса, заснувший за рулем, чем как его пассажиры-засранцы». Понятно, что социальная составляющая оказывает дополнительное давление на психику человека, который в этом случае с высокой долей вероятности просто не поедет на метро и не сядет в троллейбус. Некоторые люди даже обозначают на карте (реальной, но чаще когнитивной) места, где в случае чего можно забежать в туалет, будто десантники, прокладывая маршрут, где есть «спасательные пункты» и «островки безопасности» среди множества сигналов опасности. Даже едва покинув свой район, такой человек может впасть в ступор, поскольку его мозг будет говорить: «Ты далеко ушел! Мало ли что…» Такие идеи, мысли и сомнения становятся своего рода ментальными ловушками и тупиками сознания, а впоследствии – всего организма.

Гипервентиляция легких

Но вернемся к симптоматике. Итак, если во время тех или иных угроз мышцы напряглись, а сердечно-сосудистая система активно заработала, то на это естественным образом будет откликаться дыхание, становясь специфическим, поскольку те же мышцы «съедают» значительную часть кислорода из кровотока. Это может проявляться в ощущении нехватки воздуха, в силу чего тревожный человек начинает часто дышать, что иногда дает обратный эффект – гипервентиляцию и гипероксигенацию, говоря иначе, перенасыщение кислородом. Таким образом, чувство удушья оборачивается переизбытком кислорода, поскольку человек начинает дышать очень часто, веря, что ему на самом деле не хватает воздуха. И действительно, если вы сейчас в форсированном режиме подышите минут пять, у вас тоже проявится гипервентиляция и сопутствующее ей головокружение.

Головокружительные симптомы

В сознании тревожных людей выстраивается катастрофическая цепочка мыслей: «Это признак надвигающегося обморока, а значит, комы и смерти». Поэтому они особенно чувствительны к воздуху и таким факторам внешней среды, как жара и духота. Если среди ваших близких есть кто-то, у кого возникает ощущение, что надо почаще открывать окно в помещении, это легкие признаки катастрофического мышления. К тревожным сигналам могут относиться и мысли из серии: «Зря я сел в середине кинозала! А если мне придется сниматься с якоря? Возникнут сложности, мне могут помешать. Мало ли чем это закончится…» Такие подспудные, автоматические мысли загоняют человека в угол, поскольку колоссальная зависимость от таких идей и формирует многочисленные гиперреакции организма. Поэтому при появлении головокружения вы можете вспоминать слова известной песни: «Опять мне кажется, что кружится моя голова», – делая акцент на слове «кажется» и говоря самому себе: «Мой мармеладный, я не права!»

«Надышаться можно только ветром»

Есть еще один анекдот, который любят рассказывать сами тревожные люди. Он затрагивает идею о том, как чувство нехватки воздуха или, наоборот, гипервентиляция влияет на физическое состояние. Приезжает как-то тревожный человек в командировку. Новый город. Неизвестная гостиница. Ночь на дворе. В номере, куда он только что заселился, темно. И тут у него случается приступ паники. При этом нужно понимать, что тревожные люди описывают свою зависимость от кислорода фразой «надышаться можно только ветром». По этой причине обязательно надо распахнуть окно настежь и жадно наглотаться живительного воздуха. Так и поступает наш герой. Он открывает окно, глубоко дышит, успокаивается и ложится спать. Просыпается утром и видит, что вчера он открыл створки шкафа. В момент паники человек судорожно ищет спасение и быстрое решение проблемы, поэтому хватается за соломинку веры в спасительные атрибуты правильных таблеток или действий. Так, на пике паники человек может судорожно искать феназепам по карманам, обнаружив который быстро успокаивается, нередко даже не принимая его, а от одного факта, что спасительная таблетка оказалась, что называется, в нужном месте в нужное время.

Прожорливый мозг

Существует еще один синдром обкрадывания, касающийся вегетососудистой дистонии. Как мы выяснили, в ситуации стресса сосуды расширяются и к голове вынужденно посылается много крови. В пиковые моменты можно измерить, как распределяется наша энергия в форме, например, глюкозы. Как вы думаете, какой орган потребляет больше всего глюкозы при стрессе? Если в этот момент вы не копаете траншею и не двигаете огромный платяной шкаф, то до половины глюкозы и чуть больше может забирать мозг. Да, такой у нас с вами жадный полуторакилограммовый серо-бежевый пудинг, живущий в черепной коробке! Но надо отдать ему должное – он работает усердно, к тому же парится, в прямом и переносном смысле. Поэтому туда идут значительные объемы крови. При этом венозный отток у человека, находящегося в гипертонусе, может быть затруднен, поэтому по снимкам той же магнитно-резонансной томографии врачи могут определить так называемый застой в вертебробазилярном бассейне кровообращения, формирующийся из-за гипертонуса. Чтобы решить эту проблему, надо учиться расслаблять мускулатуру, например проводить нервно-мышечную релаксацию, о которой мы еще поговорим. Но, забегая вперед, изучать ее следует не чтобы избежать проживания физического дискомфорта, а чтобы преодолеть ощущение безысходности и собственной беспомощности. Вы способны сами себе помочь, хотя в большинстве случаев не особо нуждаетесь в этой помощи – от себя или профессионалов, а можете просто дождаться завершения тревоги и ее телесных проявлений, оптимально настроив свои мыслительные оценки и ожидания.

Парестезии

С мозгом понятно. Но где еще придется экономить «бюджет» организма? Ведь мы и так послали много крови в разные части тела! Как грамотно перераспределить пять литров? Итак, мы выкинули лишнее сверху и снизу и разгрузили дополнительный литр, но кое-где у нас «болтается» еще один. Где же? Дело в том, что кровь находится и в подкожной клетчатке. Это необходимо для согревания поверхности тела. Там наши капилляры, артериолы и венулы сплетены в комочки, размотав которые можно покрыть футбольное поле с запасом. Некоторые физиологи называют эти скопления вторым сердцем. Поэтому, чтобы сэкономить на данном фронте, у человека может возникать спазм поверхностных сосудов. Эти капилляры, венулы и артериолы спазмируют, за счет чего у тревожных людей возникает очень беспокоящий их феномен, когда в теплом помещении холодеют конечности. «Не к добру они холодеют, ой не к добру!» – полагает тревожный человек, трактуя похолодание как первый шаг к комнатной температуре всего тела. Но в этом случае не стоит доставать хрустальный шар и гадать на кофейной гуще, ведь и такой симптом является следствием тревоги. Причем тревога необязательно должна сопровождать этот симптом в момент его появления: возможен накопительный эффект регулярно зябнущих людей с псевдодиагнозом ВСД. Человек ведь тревожился на этой или на прошлой неделе, а иногда не один месяц или год, поэтому, как в рюкзаке, принес симптом с собой. Однако для таких проявлений обычно требуется достаточная продолжительность фоновых тревожных настроений. Человек может верить, что его сосуды «не очень», а также что он метеозависим и метеочувствителен.

Полиурия

Та же ситуация с полиурией: объем циркулирующей крови в состоянии стресса высок, диурез в почках повышен, так что поначалу ощущение переполненности мочевого пузыря возникает действительно из-за его наполненности. Но что, если ощущение не проходит и после опорожнения, а при повторной попытке сходить в туалет человек «выцеживает» лишь три капли? Что там давит? А там, хоть и гладкие мышцы, может быть спазм стенок. Особенно если в анамнезе есть перенесенный цистит, а память бережно хранит особый режим повышенного внимания к этому органу и месту в целом. Такая пациентка будет переживать: «А что, если я залью весь вагон метро? Это же несмываемый позор на всю жизнь!» Концентрация внимания на области, куда направлена наша мысль, и будет приводить к гиперреакции. В случае с такой пациенткой может возникнуть даже болевой синдром, особенно если присутствует фабула в виде неудачного романа или сексуального опыта. Тогда тщательно обдумываемая идея о том, что у нее смертельно опасное заболевание, передающееся половым путем, будет порождать спазм в области избыточного внимания и соответствующих трактовок.

В клинике неврозов были эксвизитные случаи, когда таких женщин госпитализировали по рекомендациям хирургов, к которым они пришли с обескураживающей просьбой «вырезать все, что есть в малом тазу». Странная просьба, согласитесь. Она была связана с невыносимой болью, которую те испытывали. Врачи понимают: это тяжелое состояние, иногда не снимающееся даже анальгетиками, имеет невротическую природу. Уже находясь в клинике неврозов, эти несколько женщин, госпитализированные в разные годы, на фоне применения антидепрессантов и транквилизаторов, а также за счет прохождения курса психотерапии перестали испытывать боль.

Гипергидроз и неинфекционный субфебрилитет

Теперь разберемся с гипергидрозом. Почему человек потеет, когда ему тревожно? Некоторые тревожные люди могут за ночь сменить и пару маек, и пару простыней. Причина – в напряжении. Ведь если мы загораем на пляже или бежим кросс, то потеем, чтобы с нами не случился тепловой удар, – это эффект кондиционера: испарение жидкости ведет к тому, что поверхность тела охлаждается. А еще есть такое загадочное проявление, как неинфекционный субфебрилитет, когда у человека поднимается температура, например, «37,2», «37,5» при отсутствии каких бы то ни было заболеваний. Правда, иногда врачи на всякий случай назначают антибиотики. Но неинфекционный субфебрилитет, как правило, относится к проявлениям психосоматики, что можно понять по обычному клиническому анализу крови: там все будет в порядке – в случае отсутствия лейкоцитоза и лимфоцитоза причиной, скорее всего, будет напряженное психоэмоциональное состояние.

Псевдоэпилепсия

Поговорим о других симптомах. Иногда после нервного дня при засыпании непроизвольно сокращаются или подергиваются какие-то мышцы. Конечно, тревожный человек решит, что с ним что-то не так. Он придет к врачу и опишет свои подергивания, на что врач может обронить: «Вероятно, у вас эпилепсия? Давайте на всякий случай сделаем энцефалограмму». Нужно понимать, что для ипохондричного, мнительного человека эти слова – серьезный «удар» по психике. В его творческом воображении рисуются картины того, как на улице у него случается припадок, а подъехавшие врачи «Скорой помощи» булавкой пристегивают его язык к воротнику. Естественно, он не преминет воспользоваться интернетом или медицинской энциклопедией в поисках подробной информации об эпилепсии, после чего его действительно будет трясти всю ночь: «Точно! Все сходится! Врач как в воду глядел! Наконец мне попался хороший специалист! Правда, информация не очень приятная».

Однако объяснение непроизвольных подергиваний и сокращений мышц до банальности простое – это следствие огромного количества накопившейся тревоги, которая так пытается «разрядиться». Иными словами, остаточное напряжение, которое не было отреагировано и утилизировано. Мышцы, находящиеся в гипертонусе, словно просятся в работу через подергивания и спонтанно осуществляют ее, как только появляется возможность, к немалому удивлению своего хозяина.

Псевдоинфаркт

Точно так же обстоят дела с межреберной невралгией, которая якобы является проявлением инфаркта. Это яркий пример того, как тревожные люди фиксированы на боли в области сердца: ожидая инфаркта, они каждый раз получают его небольшую имитацию. Говоря иначе, «намоленный» тревожным вниманием участок тела спазмирует. Спазм сдавливает нервные окончания, в результате чего возникает межреберная невралгия – сначала дискомфортные, а затем болезненные ощущения, напоминающие инфаркт. Однако если нажать на этот участок тела, может выясниться, что боль ощущается снаружи. И если она меняет характер, значит, связана с поверхностным спазмом мышц. Однако тревожный человек, веря, что инфаркт вот-вот наступит, торопится вернуться в поликлинику, чтобы сообщить врачу о том, что его пора спасать. Это картина маслом! Прибегает такой человек – весь в мыле и пене – к кардиологу и, расталкивая очередь, кричит: «Срочно сделайте мне ЭКГ!» Врач косо смотрит на него и понимает, что ЭКГ лучше сделать. Естественно, никакого инфаркта нет и в помине. Тогда врач спрашивает: «А что вы так сильно дышали?» На что человек отвечает: «Да я к вам пару километров бежал… с инфарктом».

Десять раз покраснел – один раз отрежь

Думается, теперь понятно, почему вегетососудистая дистония не лечится неврологами: трудно вылечить здоровые сосуды, которые качественно функционируют. В уже упомянутые 1990-е годы в Москве можно было встретить объявление, гласящее, что социофобию лечат местные хирурги. Казалось бы, при чем здесь хирургия? Дело в том, что умельцы предлагали удалять вегетативные ганглии, ближайшие к «месту трагедии». Действительно: отрезал лишнее – и не краснеешь! «Ваша проблема в этом неподходящем цвете», – настаивали хирурги. И неважно, что будет с трофикой тканей, это вопрос десятый. Важно, что теперь можно не наливаться краской до конца жизни, какие бы неловкие ситуации ни возникали при общении.

SOS для сосудов

Итак, обычно тревожный человек сначала боится сердцебиения и патологий со стороны сердца, равно как испытывает страх задохнуться и настойчиво следит, как бы не поперхнуться, следит за проходимостью дыхательных путей и качеством совершаемых вздохов – вплоть до утраты автоматизма дыхания. В этом случае он искусственно дышит специальным образом. Последний страх особенно актуален, если в анамнезе обнаруживаются факты того, что человек тонул или его душили, например, в детстве, навалившись во время игры. А может, он просто сильно впечатлился сценой удушья или утопления в каком-то фильме и качественно примерил это на себя. Так или иначе, со временем понемногу разочаровываясь несбывшимися ожиданиями беды, человек понимает, что это не инфаркт, раз он так долго его беспокоит, не переходя к развязке, и что задохнуться не получится. Но когнитивное происхождение тревоги без работы над этим механизмом сохраняется, и беспокойство находит следующий объект для особого внимания. Возникает следующая претензия – к сосудам. Так происходит «миграция» симптома. Поскольку сосуды в их огромном количестве в нашем организме обследовать сложнее и, главное, получить гарантии (как того хотят тревожные пациенты), что они полностью в порядке все и целиком, крайне затруднительно, то на этом страхе человек может зафиксироваться и «застрять» на более долгий период. «Развлекаясь», например, с той же доплерографией или магнитно-резонансной томографией с сосудистой программой и выпытывая у врачей, «что там и как», человек не получит вожделенного гарантийного талона «техосмотра» организма хотя бы на ближайший сезон. Интерпретируя результаты таких обследований, врачи, как правило, безучастно заявляют тревожному человеку: «Не видим никаких патологий». Он недоумевает: «Как не видите, эскулапы слепые? Я же чувствую, что мои сосуды порвало в хлам! Они тряпками несколько лет висят!» Однако врачи непреклонны: «Видали мы порванные сосуды! А ваши с удовольствием сами носили бы!» Таких успокоений мнительному человеку хватает ненадолго.

Лечение здоровых сосудов

Итак, мы выяснили, что в случае с вегетососудистой дистонией сосуды работают исправно, и при трезвой оценке можно было бы даже сказать – хорошо, поэтому лечить их не нужно. Ведь если назначить человеку с симпатоадреналовым кризом препарат, понижающий давление, он может, успокоившись, грохнуться в обморок, а если повышать давление на фоне криза вагоинсулярного, скажем, путем употребления большого количества кофе, то ему станет дурно. Говоря иначе, такими методами сосуды не вылечить. Да и лечением это назвать трудно – скорее эти методы следует причислить к попыткам облегчить состояние, которые, как мы видим, способны его усугубить. Поэтому применение сосудистых препаратов людьми, страдающими симптомами вегетососудистой дистонии, часто лишь добавляет неприятных ощущений и переживаний. Вместо этого важнее понимать, что комплекс тревожащих состояний в большинстве случаев является гиперинтенсивным и экстремальным вариантом работы организма, иными словами, вариантом рабочей нормы (на фоне нагрузки).

Вспоминается анекдот. Приходит мужчина к врачу и говорит: «Люди бают, что коньяк расширяет сосуды». Доктор отвечает: «Да, есть такое дело». Мужчина заявляет: «Давайте лечить мое давление коньяком!» Доктор говорит: «Подождите, сосуды потом у вас все равно сузятся!» Пациент парирует: «Ну что вы, доктор, мы этого не допустим!»

Диффузия тревоги

Несмотря на отсутствие катастрофических последствий со стороны организма, человек может по-прежнему испытывать тревогу. Ведь она, в отличие от предметного страха, – явление диффузное. Когда тревожный человек фиксируется на каком-то органе или системе организма, тревога опредмечивается и возникает объект страха. И если сначала он подозревает «в измене» свое сердце и сосуды, после чего может «промелькнуть» онко– и спидофобия, рано или поздно человек приходит к боязни утратить «спасительный» контроль. Это самый надежный способ часто бояться и тревожиться. Таким образом, в какой-то момент в сознании человека возникает иррациональная и паралогическая идея о том, что надо лучше следить за «крышей», чтобы в случае чего вовремя ее удержать.

Дереализация и деперсонализация

Итак, страх сойти с ума и потерять самообладание является следствием гиперконтроля, когда человек избыточно фиксируется на том, все ли он делает правильно и все ли вообще в порядке. И ловя себя на этом, он иногда начинает думать: «Со мной что-то не так! Все люди живут спокойно как слоны, лишь я постоянно вибрирую и мечу икру направо и налево». Негативное и предвзятое отношение к себе заставляет человека прислушиваться и принюхиваться, что может породить невротическую дереализацию и деперсонализацию. В результате реальность видится обедненной и оскудненной («как в тумане», «будто в кино», «словно под колпаком», «как через стекло», точно «занырнув куда-то»), а сам человек чувствует себя как в компьютерной игре, воспринимая происходящее глазами стороннего наблюдателя, что вынуждает еще активнее следить за собой и собственной «крышей», раз все настолько «не в порядке». Иначе говоря, из-за избыточного количества мыслей и колоссальных переживаний на процессы восприятия из «бюджета» организма психике выделяется гораздо меньше средств, чем в обычной жизни, мысли с эмоциями слегка перетягивают у перцепции (восприятия) «одеяло на себя».

«Тихо шифером шурша…»

Действительно, тревожные люди могут полагать, что у них вот-вот случится то, что всем известно из детской присказки, повествующей о том, как, тихо шифером шурша, едет «крыша» не спеша. Такой человек будет считать, что он удерживает «крышу» титаническим усилием мысли и невероятной силой воли. Как атланты держат небо, так, верится нашему супергерою, он должен удерживать себя от бездны сумасшествия несгибаемым самообладанием и сверхбдительностью. И если он хотя бы на секунду отвлечется, лоханется – «крыша» может сделать резкое движение вниз. Поэтому нужно постоянно быть начеку: «А я “крышу” сегодня проверял? Кажется, забыл! А ведь могла бы уже и отвалиться!» Так тревожные люди держат «крышу», боясь отлучиться с «боевого поста» или отвлечься. Поэтому их слегка подбешивают те, кто отвлекает от важного процесса и спасательной миссии. К тому же, как известно многим тревожным людям, без качественной мантры и свежих аффирмаций «крыша» может съехать всерьез и надолго. Поэтому следить за ней надо беспрестанно, внимательно отслеживая любые «шелохновения» и намеки на «срыв» или «съезд», чтобы вовремя закидывать обратно, пока она не съехала окончательно и бесповоротно.

Идея, что быстро поднятый бутерброд не считается упавшим, а ловко и своевременно закинутая обратно «крыша» – съехавшей, читай – не считаешься сумасшедшим, подбадривает и стимулирует немало самоотверженных «караульных» в разных странах и на разных континентах. Иррациональная вера, что можно быть слегка беременной, предлагает рассматривать малые дозы и степени сумасшествия как предвестник большого безумия, предотвратить которое можно только сверхбдительностью зорко смотрящего за «крышей» и сверхловкостью трюкача, вовремя закидывающего ее на исконное место.

«Вагончик тронется»

Велик процент тревожных людей, испытывающих острый страх сойти с ума на протяжении длительного времени, вплоть до нескольких лет. Несмотря на то что сойти с ума не удается, такие люди продолжают верить, будто симптоматика за волосы тащит их в острый психоз и недвусмысленно намекает на скорую экскурсию даже не в клинику неврозов, а в самый мрачный желтый дом: «Смотрели мы “Пролетая над гнездом кукушки” с Николсоном и “Остров проклятых” с Ди Каприо, знаем ваши порядки!» Поди знай, о чем эти коварные симптомы свидетельствуют! То ли, как рассказали «добрые люди в этих ваших интернетах и по Первому каналу», о приступообразно-прогредиентной шизофрении, то ли о биполярном аффективном расстройстве, то ли о тяжелой эндогенной депрессии. Правда, есть шанс, что именно эту неведомую, но «изрядно доставшую меня болезнь назовут моим именем». Вариантов тьма, и сделать «правильный» выбор ох как непросто! Но «достоверно» известно: с ума – рано или поздно – сойти придется. Как поется в одной известной песне, вагончик тронется, перрон останется.

Не сходите с ума – сходите к психиатру

Однако врачи не разделяют опасений тревожного человека за его психическое здоровье. И психиатры (редиски!), и неврологи (нехорошие люди!), будто сговорившись, остаются равнодушными к тому, как, по заверениям тревожного человека, шуршит его многострадальная «крыша»: «Не схо́дите вы с ума – и не сойдете! Не нервничайте, все в порядке!» На что тревожный человек думает: «Вам бы такое “в порядке”, я бы на вас посмотрел!» И продолжает размышлять: «Когда я сойду с ума, в местном психоневрологическом диспансере напишут “минус один” и глазом не моргнут! Оно и понятно: для них это статистика, а я себе дорог хотя бы как память. Понакупили дипломов в переходах! А потом с похмелья ставят диагнозы левой ногой, не понимая, что перед ними – настоящий сумасшедший!» И действительно, где настоящая диагностика? Почему никто торжественно не вынес справку, на которой золотыми буквами, словно на граните, высечено так, что ни в сказке сказать, ни пером описать: «Абсолютно здоров!» Ведь наверняка в какой-нибудь Швейцарии или Америке стоят блестящие приборы, четко показывающие, у кого что: кто псих ненормальный, а кто здоров как бык. Но от нашего человека это, конечно, скрывают.

На границе здравого смысла и сумасшествия

Тревожный человек верит, что он болен. Но единственным доказательством этого для него является беспокойство, которое выглядит как нездоровье. Человек может годами «сходить с ума» и считать себя своего рода пограничником, периодически нарушающим границу между здравым смыслом и сумасшествием, здоровьем и патологией. Несмотря на медицинские факты, человек продолжает верить в тревожные фантазии и подстрекающие домыслы, которые будто шепчут: «Это ты пока не сошел с ума! Некоторые наивные люди, которые периодически бегали мимо сумасшедших домов, тоже думали, что все в порядке. Но это лохи чилийские, которым в определенных местах уже ставят пропуски! А нормальные конкретные пацаны следят за собой и своей “крышей” постоянно!» Да и как тут не следить? «Крыша» – вещь ненадежная: отвлекся на секунду, и тут же ветром сдуло!

Утренние ритуалы

Поэтому почти сразу после пробуждения тревожный человек начинает щупать «крышу»: «Вроде на месте! Но что значит “вроде”? Надо проверить. Как? Например, назвать всех великих русских писателей. Толстой, Достоевский, Булгаков, Чехов… Опа! Вот тебе! Всех уже и не вспомнить! Что за подозрительная заминка? Такой простой вопрос не должен заводить в тупик! Видимо, началось то самое загадочное когнитивное снижение, а может, и того хуже – соскальзывание. Ну-ка, сколько будет семь на восемь?» Понятно, что если так часто, выражаясь языком наркоманов, «сидеть на измене», со временем и один на один помножить будет сложно. Представьте: вам вменили в обязанность каждое утро по несколько раз перемножать цифры. Вы насторожились бы от одной мысли о необходимости такой процедуры. Поэтому у тревожного человека возникает упрек самому себе: «Ты тормозил с ответом! Именно так сходят с ума!» И правда, именно так все случается в формате самосбывающегося пророчества: сначала «страдает» высшая математика, потом «сдают» алгебра с геометрией, а в довершение ко всему «рушится» таблица умножения, которая оказывается непройденным «тестом на шизофрению».

«Во всем нужно сомневаться»

Итак, тревожный человек всеми фибрами души и спинным мозгом чувствует, как предательски шуршит «крыша». Более того, верит, что рано или поздно ее обязательно унесет, ведь он с таким «диагнозом» – первый кандидат на вылет. Иными словами, он иррационально верует, что если регулярно сверять свою адекватность, например, с таблицей умножения, то, поймав себя на проколе, можно вовремя спохватиться и легким движением руки элегантно подтянуть «крышу» на место. Несмотря на то что изо дня в день происходит, по сути, одно и то же, тревожный человек не доверяет ни себе, ни реальности: «Нет, сегодня “одно и то же” подозрительное! Иначе перемножаются цифры! С меньшей легкостью вспоминаются писатели». Поэтому он каждый день ставит под сомнение прежний опыт. Не зря же Декарт говорил: во всем надо сомневаться! А может, это не Декарт сказал? Ну все, началось… Иными словами, у человека есть четкое представление о том, что он «почти» сумасшедший. Но вот беда: неизвестно, когда сумасшествие проявится окончательно и «почти», «чуть-чуть», «вот-вот», «еще немного» перевесят на весах здравого смысла. Прямо как в песне: «Еще немного, еще чуть-чуть, последний бой – он трудный самый». Однако чуть-чуть не считается. Поэтому съехавшую «крышу» нужно быстро поднять. И в будущем придется расставаться с верованием, что можно быть наполовину беременной, и исправить положение силой мысли.