Текст книги "Стихи и рассказы"

* * *

От удара Рому отбросило назад. Он сделал несколько быстрых неуклюжих шажков назад, когда его пятки уперлись в ступеньку лестницы. От падения на спину удержали только перила, за которые он схватился. Грудь немного побаливала. Рома обернулся и действительно увидел три двери, выходящие на лестницу.

Между тем за дверью парадной послышались голоса. Что говорили, Рома разобрать не мог, беседа явно велась на повышенных тонах. Потом что-то ударилось о дверь, раздался крик, через какое-то время выстрел.

Рома, очнувшись, мигом преодолел небольшую лестницу и остановился на площадке, лихорадочно пытаясь вспомнить, в какую дверь ему нужно попасть.

Внезапно открылась правая дверь, и из нее выглянула девушка. Черные растрепанные волосы по плечи, пухлые губы, бледная, и в халате непонятно какого цвета – то ли розовом, то ли грязно-белом. Глаза у нее были сумасшедшие. Левой рукой она держалась за ручку двери, правой опиралась о косяк, отчего халат распахнулся, оголяя грудь, и Рома непроизвольно уставился на эти прелести.

– Давай сюда, быстро! – выдохнула она.

За дверью парадной раздался еще один выстрел, и Рома, повинуясь инстинкту самосохранения, нырнул в раскрытую дверь.

Он оперся рукой о стену и обернулся.

Сразу почувствовался запах духов. Рома не очень разбирался в этом, но все же запах был очень резким и приторным.

Он увидел, как хозяйка быстро защелкнула замок, резко развернулась, прижавшись спиной к двери, расставив руки, и несколько секунд, тяжело дыша, смотрела куда-то в пол. Потом она подняла глаза и, увидев, что Рома смотрит на ее уже совсем оголившуюся грудь, запахнула халат.

– Ты чего? – спросил Рома, тяжело дыша.

– А ты чего?

Рома быстро огляделся. Он стоял, прижавшись к стене. Слева было окно. Шел дождь, и он увидел какие-то размытые очертания домов напротив. Справа – длинный коридор, уходящий в темноту, и двери, выходящие в коридор. Рядом шкаф, большой, почти до потолка. Рома сделал шаг вправо, оперся плечом о шкаф и снова взглянул на девушку, которая его сюда доставила.

– Морячок? – она то ли спросила, то ли констатировала.

Ее халат доходил до пола и оказался действительно белым, но очень грязным. Рома это вдруг заметил, когда прошли первый шок и волнение. Женщина с растрепанными волосами в грязном халате.

– Почему морячок? – нервно спросил Рома.

– Ну, как же, – она кивнула на Рому, отчего ее кудрявые волосы колыхнулись. – Одет-то, чай, не в пахаря?

Рома опустил глаза, увидел свой черный бушлат, ботинки чудесные от Данилы Сергеевича, потрогал голову, на которой была надета бескозырка, поправил ее и посмотрел на девушку.

– А ты кто?

– Зоя.

– Зоя?

– Ага.

– А ты откуда?

– Так я живу здесь. Вона дверь, – Зоя показала на дверь сразу за шкафом.

– Там?

– Да, моя комната там. Правда, еще когда…

– А чего ты меня затащила-то к себе? Зачем!?

– Ну, как же, там стреляют…

Рома сорвал бескозырку, скомкал ее в руках, еще раз быстро огляделся по сторонам и снова посмотрел на Зою.

– Ты не понимаешь! Я должен…

Тут в дверь раздался громкий стук, и Зоя бросилась к Роме. Он ее обнял, и бескозырка впала из рук. Они так стояли, обнявшись, несколько секунд.

– Откройте, именем Революции!!! – прозвучало за дверью.

– Пойдем ко мне, я тебя спрячу, – прошептала Зоя в ухо Роме.

– Я не…

– Быстро!!!

И с этими словами Зоя, схватив Рому за руку, протащила его к двери за шкафом, открыла ее и втолкнула Рому внутрь.

– Сейчас дверь снесем!!! – раздавалось из коридора.

Зоя захлопнула дверь комнаты. Ключ в руках дрожал.

Снаружи послышались сначала глухие удары, потом хруст и вдобавок еще выстрелы. Один, второй, третий. Кто-то пронзительно закричал. Зоя узнала голос соседки из противоположной комнаты, и вдруг раздался сильный грохот падающей двери. Ее, наконец, сломали.

Рома стоял посреди комнаты и смотрел, как маленькая девушка в грязном белом халате пытается закрыть дверь, и не знал, что делать. Зоя вдруг обернулась к нему и протянула дрожащей рукой ключ.

– Я не могу! – она сказала это каким-то громким шепотом, что Рома вмиг очнулся.

Он мгновенно подбежал к Зое, вырвал у нее ключ, вставил в скважину и несколькими поворотами закрыл дверь в комнату.

Сердце билось сильно. Они стояли, прижавшись к двери, тяжело дыша, и смотрели друг на друга. Зоя плакала. Слезы просто градом катились из глаз, и кончики темных волос распластались по ее щекам, как паутинки. Рома обнял ее и прижал к себе.

За дверью слышались голоса. Немного приглушенные, но явно недружелюбные.

Зоя подняла к нему заплаканное лицо.

– Давай в подвал.

– Куда?! – Рома немного разжал объятия.

– В подвал.

– Так они же…

– Тихо, слушай меня. – Зоя высвободилась из объятий Ромы, подбежала к небольшому шкафу, быстро его открыла и стала выбрасывать из него какие-то вещи прямо на пол.

Рома только сейчас мог рассмотреть нехитрое убранство комнаты. Справа шкаф, где неистово орудовала Зоя, около небольшого окна кровать с железными спинками, на ней желтоватое белье, две подушки, поставленные друг на друга. Левее от окна небольшой столик, на нем какие-то вещи, пара табуреток, еще левее вешалка, плащ, еще вещи, ниже – ботинки на низких каблуках. Вот и все.

– Ну, ты чего?! – Зоя, продолжая выбрасывать вещи из шкафа, испуганно посмотрела на Рому.

– А чего?! – Рома уставился на Зою. – Что нужно-то?!

– Под кровать давай, быстро!

– Под кровать!? Зачем!?

– Подвал там, дурень!

Зоя, перестав выкидывать белье из шкафа, кинулась к Роме, схватила его за рукав бушлата и с силой потянула к кровати.

– Там, под кроватью, вход в подвал, – задыхаясь, говорила она. – Ну, давай, родименький, давай, там ковричек сдвинешь, ручку на себя и вниз быстрее.

Тут застучали в дверь комнаты. Сначала несколько ударов, потом тишина. За дверью слышался разговор на повышенных тонах, но слов было не разобрать.

Зоя сама кинулась под кровать, сдернула толстый квадратный коврик с непонятными узорами, схватилась тонкой рукой за ручку в полу, которую можно было и не заметить, рванула вверх, и в полу образовалось черное отверстие, как показалось Роме, очень маленькое.

– Давай сюда! – Зоя держала ручку и смотрела на Рому сумасшедшими глазами.

– Сюда!? – Рома посмотрел на Зою и на вход в подвал. – Я не влезу!

– Влезешь!

Зоя приподняла дверцу выше и она уперлась в днище кровати.

В дверь комнаты снова постучали.

– Откройте, Зоя!!!

– Соседка, сука, – тихо сказала Зоя. – Ну, лезь давай!

Последняя фраза уже относилась к Роме, и он стал пытаться ногами вперед втиснуться в это, как ему казалось, узкое отверстие подвала. Ноги пролезли, там была небольшая лестница, дальше бушлат сложился гармошкой и не пролезал. Рома вытянул руки вверх, и бушлат слез с него, как змеиная кожа, оставшись наверху. Ноги нащупали твердую поверхность, Рома присел, оставшись в одной футболке, посмотрел наверх, в четырехугольное отверстие, единственный источник света, и увидел в его проеме испуганное лицо Зои.

– На, возьми, – сказала она

Что-то сверху большим кульком свалилось на него. Это был бушлат.

– И еще вот это. – Тоненькая ручка протянулась вглубь подвала, и в ней был какой-то сверток.

Рома взял сверток, он был тяжелым.

– Что это?

– Увидишь. Все, сиди тихо!

– Подожди. – Рома увидел, что Зоя готова захлопнуть крышку подвала.

– Ну!?

– А зачем ты белье выкидывала из шкафа?

Зоя посмотрела сверху на Рому, потом нервно обернулась куда-то, видимо, на дверь, потом снова на Рому.

– Сейчас они ворвутся, увидят, что разбросаны вещи, я скажу, что бандиты напали.

Она как-то дрогнула, и Рома понял, что дверь уже практически сломали.

– Скажу, что бандиты в окно выпрыгнули, взять ничего не успели. – Рома увидел на ее глазах слезы. – Окно сейчас сама выбью, табуреткой. Ты давай, родименький, сиди тихо. В угол забейся, авось, пронесет.

С этими словами крышка подвала захлопнулась, и Рома оказался в абсолютной темноте.

* * *

Темнота была кромешной. Это первое, что ощутил Рома, сидя на полу в подвале. Ему еще вдруг пришло в голову, почему темнота именно КРОМЕШНАЯ. Ведь темнота могла быть любой другой. Могла быть просто темной (темнота – темная), непроглядной, а он ощутил именно КРОМЕШНУЮ. Он открыл глаза, потом закрыл – ничего не изменилось. Сплошная темнота. «Это и значит КРОМЕШНАЯ», – подумал Рома, снова закрыв глаза.

Ничего не видя, Рома, опираясь руками о пол, попытался отползти, не зная куда, и нащупать что-то наподобие стены. Несколько движений – и он ее нащупал. Прижавшись к ней спиной (стена оказалась не совсем ровной, бугристой какой-то), он замер, прислушиваясь, повернул голову направо, налево – это было бесполезно. КРОМЕШНОСТЬ никуда не исчезала. И звуков не было. Рома подтянул ноги к груди, сложил руки на коленях, зажмурился, застыл так. Время не ощущалось вообще.

Первое, что вернулось, это обоняние. Рома сначала ощутил тяжелый запах плесени, такой, с кислинкой, бьющей в нос. Не то чтобы он постоянно нюхал плесень, но запах ее знал. Потом открыл глаза. КРОМЕШНОСТЬ. Открыл, закрыл, открыл, закрыл, и начали проступать какие-то очертания предметов. Глаза постепенно привыкали к темноте.

Сверху крышка подвала все-таки пропускала слабые лучики света. Рома вспомнил, что где-то лежат его бушлат и тот сверток, который дала ему Зоя. Он встал на колени, пополз в темноту, шаря руками, и, наконец, нащупал что-то мягкое. Да, это был бушлат. Рома вслепую развернул его и кое-как надел на себя. Пошарил снова и нащупал сверток с чем-то твердым. Бескозырку он искать уже не стал. Сверху раздался какой-то грохот и потом женский крик.

Рома, прижимая сверток к груди, снова отполз к стене подвала, облокотился об нее. Вдруг стена провалилась, и он упал спиной в темноту.

Рома судорожно ощупал рукой стены и наткнулся… Ну, конечно, это была дверь. Небольшая дверь, открывающаяся наружу. Об нее он и облокотился и попал в какой-то лаз или туннель. Видно было плохо. Рома стоял на коленях. По ощущениям дно тоннеля было каменное. Он потрогал рукой. Да, каменное, мокрое и скользкое.

Сверху вдруг раздался выстрел, потом второй, и Рома, прижимая сверток к груди, пополз на коленях вглубь туннеля, не разбирая дороги.

Полз недолго, может, пару минут. Туннель был достаточно объемный, чтобы, ползя на карачках, не касаться потолка головой. Пол был скользкий, и пахло неприятно – непонятно чем, но неприятно, и, наконец, он уткнулся головой в стену. Ударился не больно, потому что полз медленно, но все равно ощутимо. Чертыхнувщись, Рома сел на пол, и, тяжело дыша, попытался понять, что делать дальше.

Он повернул голову налево. Хоть было и очень темно, он все же увидел, что где-то на уровне головы из стены торчала скоба. Опять скоба, вбитая в стену. Он поднял голову и увидел сверху небольшой полукруг света, пробивающийся… Да, как будто сквозь крышку люка.

– Опять люк, – застонал Рома.

Но делать нечего. Дороги назад нет. Он, кряхтя, поднялся, прижимая сверток к груди. Выше, как и предполагалось, обнаружилась еще одна скоба, дальше еще, и Рома, вздохнув, начал подниматься.

По мере приближения к люку сверху нарастал какой-то гул. Он был неравномерный: то громче, то тише, но не прерывался ни на минуту. Когда поднялся к крышке люка, Рома уже понял, что сейчас опять вылезет не там, где нужно, но выхода не было. Он поднапрягся, сдвинул рукой крышку люка на бок и выглянул наружу.

Первое, что он увидел на уровне глаз, это трава и камни, и тут же метрах в десяти раздался взрыв.

Рома втянул голову в плечи, но все равно его немного оглушило и осыпало землей.

– Давай, братцы! – услышал он рядом. – Заряжай, милые! Рядом уже!

Рома снова выглянул из люка и увидел, что спиной к нему стоят солдаты. Но они были как с картинки учебника по истории. Сапоги до колен ботфортами, серые штаны, на зеленом камзоле крест-накрест светлые полосы, у некоторых сбоку вроде сабли. Все бегали туда-сюда, кругом дым, и рассмотреть что-то еще было трудно.

Рома забрался еще выше, чтобы что-то рассмотреть, встал коленом на траву, когда рядом грянул еще один взрыв, и его отбросило от люка метра на три. Он окончательно оглох, а реальность ушла.

Он очнулся, когда кто-то потряс его за плечо.

– Сударь, вы живы?

Рома приоткрыл глаза. Над ним, склонившись, стоял маленький плотный человек с небольшой залысиной и тонкими усами. Лицо его было темным от пыли, а ворот мундира разорван и оголял волосатую грудь. На ней блестел нательный крестик.

– Капитан Тушин к вашим услугам! Сударь, кто вы? Откуда взялись?

– Я, простите, – Рома поднялся на руках. – Я…

– Ладно, не время, хранцуз подходит, а у меня людей наперечет. Давайте-ка, голубчик, к пушкам, помогать будете.

Маленький человек обернулся, поднял что-то с земли и сунул Роме в руки.

– Это ваше, обронили, и давайте к лафетам, – он еще раз осмотрел Рому.

– Одеты как-то вы странно, ну да ладно. Быстрей, быстрей!

Он убежал, а Рома сел и посмотрел в направлении, куда убежал этот маленький шустрый человек.

Спиной к нему в дыму суетились солдаты. Из камней было сооружено что-то наподобие стены высотой в метр, поверх которой на расстоянии пары метров друг от друга стояло несколько пушек. Странных пушек, пиратских, как подумалось Роме. Он насчитал семь орудий. Суета вокруг них была неимоверная. Рома все это слышал, как через вату в ушах. Но вот слух начал возвращаться, и в голову ворвался неимоверный грохот.

Пушки постоянно палили. Отдача отгоняла их на какое-то расстояние назад. Солдаты опять подтягивали их к каменному брустверу. Сзади раздался взрыв, и Рому окатило ошметками земли. Он пригнулся и увидел сверток, который лежал у него на коленях. Судорожно развернув грязную тряпицу, он удивленно вытаращил глаза. Внутри был наган, или револьвер, он такие в фильмах видел старых, про Чапаева.

Рома прокрутил барабан. Семь гнезд, семь патронов, все полностью заряжено.

«Ах, Зоя, зачем ты мне его дала? – подумал он. – Хотя, спасибо».

Он встал, и, пошатываясь, направился к солдатам.

– Штыки примкнуть, штыки! – раздался голос справа.

Рома повернулся. Это кричал тот маленький плотный человечек, с которым Рома недавно общался. Тот резким движением руки выхватил из ножен саблю.

– Давайте, братцы, покажем Бонапарту, кто такие русские, – и, первым перепрыгнув через каменный бруствер, исчез в дыму. Громогласное «ура!», и солдаты, схватив ружья, последовали за своим командиром.

Рома остался один за лафетами пушек с револьвером в руке и не знал, что делать.

«Это Бородино, – пронеслось в голове у Ромы. Ну, точно – Бонапарт, французы. Куда же меня опять занесло?» Он взвел курок на револьвере и просто стоял.

Крики и стрельба раздавались по ту сторону каменного бруствера. Ничего не было видно – сплошной дым.

Вдруг слева кто-то перелез через камни. Мундир другой, ружье в руках, лицо перекошенное.

– Merde! – воскликнул человек и двинулся на Рому, направив на него ружье.

«Француз», – понял Рома. Он просто поднял револьвер и выстрелил. Отдача была небольшая. Солдат, не добежав метра три до Ромы, просто упал навзничь и больше не двигался.

Рома стоял, смотрел на лежащего человека, на дымящийся ствол револьвера, а в голове что-то щелкнуло. Он стоял в дыму с закопченым лицом, в бушлате, и все смотрел на спину того молодого француза, которого только что убил.

Справа шорох. Через камни перелезает солдат в таком же мундире. Он тоже мало что видел в дымке и уже хотел побежать дальше, как вдруг обернулся и увидел Рому, стоящего над убитым собратом. Солдат уже пожилой, опытный, с седыми усами. Он ничего не стал говорить, просто вскинул ружье и выстрелил.

То ли стрелок он был плохой, то ли Рома в черном бушлате среди черного дыма был плохо виден, прицелиться не удалось, но он промазал. Рому справа по щеке обдало жаром, и это вывело его из ступора. Он поднял револьвер и три раза выстрелил в усатого француза. Тот упал на колени, укоризненно, как показалось Роме, посмотрел ему в глаза и завалился набок.

Краем глаза Рома увидел сквозь дым, как кто-то опять перелезает через каменный бруствер. Теперь опять слева. Он просто машинально повернулся и навел револьвер.

Мундир был французский, как и у предыдущих двоих, и Рома уже хотел нажать на спуск, как вдруг услышал:

– Не стреляй, сволочь!

Когда солдат выбежал из дыма, Рома увидел знакомое бородатое лицо с выпученными глазами.

– Данила Сергеевич! – воскликнул он.

– Скотина, как же ты мне надоел!

Данила Сергеевич был весь в копоти, борода всклокочена, глаза сумасшедшие, в руках ружье, которое он тут же отбросил в сторону. Оглянулся, увидел двух мертвых французов, перевел взгляд на Рому, прикрыл глаза и безнадежно покачал головой.

– Как тебя зовут, напомни? – спросил он, открыв глаза, и, поджав губы, внимательно посмотрел на Рому.

– Рома.

– Хуёма! – заорал вдруг Данила Сергеевич. – Ты че, бля, совсем мудак, а?!!

Рома стоял, опустив руки с пистолетом. Он так рад был видеть этого человека, пусть даже тот его ругал. А он и не останавливался.

– Я тебе, мудаку, в какую дверь сказал идти, а?!! Хуй на лапах! В левую! А ты, дебил, куда зашел?!

– Там, когда я зашел, справа дверь открылась и…

– А-а-а!!! – заорал Данила Сергеевич. – Что ж так не везет-то мне с дебилами!!!

– Данила Серге…

– Заткнись, тля!!! – он вдруг закрыл глаза, наклонил голову и несколько секунд так простоял, приходя в себя.

Когда он поднял глаза на Рому, они уже были не бешеные, а мало-мальски осмысленные.

– Так, ладно, теперь вот что, – сказал Данила Сергеевич. – Сейчас. Мы…

Справа, метрах в десяти, раздался взрыв, потом другой, чуть ближе. Они прикрылись рукой.

– Валим отсюда!!! – закричал Данила Сергеевич, и, схватив Рому за рукав бушлата, повлек его за собой куда-то по полю.

Они бежали по изрытому взрывами полю. Приходилось обегать воронки с лежащими в них искареженными телами. Кто без руки, кто без ноги, а от кого вообще осталась только сабля. Если бы не эта бешеная гонка, Рому, наверное, стошнило бы. Он просто не успевал всмотреться в то, что осталось от людей в этом аду.

– Это Бородино? – крикнул он, тяжело дыша, бежащему рядом с ним Даниле Сергеевичу.

– Да, а ты не понял еще?

– Не, просто не верится.

– Не верится ему. Я, блядь, тебе говорил: зайди в дверь на…

Слева взрыв. Опалило жаром обоих, но бежать не перестали. Вдалеке, в том направлении, куда они бежали, была видна полоса леса.

Сзади гремела канонада. Рома мельком оглянулся и увидел только изрытое взрывами поле и сплошной серо-белый дым. Запах еще был такой, как тухлое яйцо, и еще сладковатый какой-то.

Они бежали уже минут десять, и Рома начал задыхаться. Он только сейчас заметил, что до сих пор держит в руке револьвер.

– Данила Сергеич, а с этим что делать? – он на бегу показал пистолет.

– Откуда он у тебя?! – борода его колыхалась на ветру, глаза были красные и злые.

– Зоя дала, – тяжело дыша, прокричал Рома.

– Какая на хрен Зоя! – Данила Сергеевич в своем французском мундире и сапогах по колено тоже уже начал спотыкаться и задыхаться.

– Давай сюда!

Рома на бегу протянул ему наган, тот схватил, посмотрел, и, как показалось Роме, застонал.

– Как же ты мне дорог, Рома, – процедил Данила Сергеевич.

– А что такое?

– Что?! Да не было такого оружия в это время!!! Придется возвращаться, подчищать за тебя, пули доставать, людей оживлять, в общем, ладно, давай вперед, недолго осталось.

И он припустил еще быстрее. Рома едва за ним успевал.

– А куда мы бежим?

– Там деревенька одна есть в лесу, третья хата по главной дороге, там лаз.

– Какой лаз?

– Заткнись, сука! – задыхаясь, крикнул Данила Сергеевич. – Тот, который нужно лаз. Залезешь туда, и, надеюсь, я тебя больше не увижу.

До леса оставалось уже примерно метров восемьсот, когда слева, из небольшой рощицы, выскочили три француза. Ошибиться было невозможно – мундиры, речь. Когда они бросились наперерез, Данила Сергеевич, не прекращая бежать, вскинул руку с наганом и тот три раза дернулся, выпуская небольшие клубы дыма. Вся троица, как подкошенная, рухнула на землю.

– Твою мать!!! – заорал Данила Сергеевич. – И этих еще!

Дальше бежали молча. Деревня показалась внезапно, за рощицей. Одноэтажные ветхие темные срубы, огороженные покосившимися заборчиками. Света нигде не было, как будто деревня вымерла. «Немудрено, – еще подумал Рома. Рядом на поле бой идет».

Они пробежали первые две хаты, и Данила Сергеевич, не раздумывая, свернул к третьей. Забора там не было, они просто подбежали к ветхой двери, вбежали внутрь и остановились в большой горнице, тяжело дыша.

Горница обычная. В центре стол, лавки по краям, небольшие оконца давали достаточно света, слева от двери печь, серая от копоти, чуть не в полстены, лавки по бокам. Все это Рома осмотрел быстро, как бы мимоходом.

– Там, – Данила Сергеевич, тяжело дыша, указал пальцем на большую занавеску, которая, видимо, отгораживала от горницы другое помещение – спальню или еще чего.

– Что там?

– Да иди уже.

Он схватил Рому за рукав бушлата, отдернул занавеску, и они действительно оказались в спальне. Большая кровать, подушки, пара скамеек.

Данила Сергеевич метнулся справа от кровати, опустился на колени и со скрипом открыл небольшую дверь в полу. Он обернулся к Роме, грудь его тяжело вздымалась.

– Послушай меня внимательно, – с расстановкой сказал он. – Лезешь в подвал, там справа в углу дверь. За ней лаз. Лезешь по этому лазу, упираешься в стену, а наверху люк. Поднимаешься, люк отодвигаешь и оказываешься в своем времени.

– Так там так же и было, – удивился Рома. – Когда я там от Зои…

– Заткнись, сука! – заорал Данила Сергеевич. – Я из-за тебя всю работу на хрен завалил. А мне семью кормить нужно. Я видеть тебя больше не хочу!!! Все, вот носом тебя тыкаю. Идешь, лезешь, люк отодвигаешь и в своем времени оказываешься. Я получаю премию, а ты у себя дома. Понял!!!

– Да понял я, понял.

Рома подошел к подвалу, вздохнул и стал спускаться вниз.

Когда из подвала показалась только голова, он взглянул на взъерошенную бороду и круглые глаза Данилы Сергеевич и улыбнулся.

– Рад был с вами познакомиться.

– Пошел в жопу.

И крышка подвала захлопнулась.

В темноте Рома оказывался не в первый раз. Он наощупь пробрался к углу подвала, вслепую постукал по стенам, и, наконец, нашел дверь. Она открылась внутрь, как в прошлый раз, и Рома, уже наученный опытом, полез в открывшийся лаз.

Он полз осторожно, на коленках, медленно, но все же ударился головой об стену, хотя не так сильно, как в прошлый раз. Нащупал скобы в стене, взглянул вверх. Да, там люк, свет пробивается. Он быстро поднялся наверх, уперся плечом, сдвинул люк и огляделся.

Наконец-то. Люк оказался в кустарнике, который находился как раз рядом со скамейкой в сквере на проспекте Науки, где он сел пить пиво и откуда все началось.

Рома вылез из люка, отряхнулся. Он так и был в черном бушлате, сапогах, подаренных Данилой Сергеевичем, но здесь это не смотрелось как-то уж неадекватно.

Вечерело. Солнце уходило за горизонт, но должно было скоро снова вынырнуть. Начинались белые ночи. Конец мая. Рома подошел к скамейке и увидел свою бутылку пива. Вот те на. Стоит рядом со скамейкой почти полная. Рома посмотрел на нее, но пить не решился – мало ли что. Он засунул руки в карманы, и, насвистывая, пошел из сквера.

А вот и ларек, где он в прошлый раз купил пиво. Рома зашел, взял бутылочку холодного пива, и, выйдя из ларька, достал зажигалку, собираясь открыть пиво. С первого раза не получилось, и когда он, приноровившись, собрался сделать заветный «чпок», сзади кто-то похлопал его по плечу.

Рома обернулся.

Всклокоченная борода и хмурый взгляд.

– Не вздумай, – зло сказал Данила Сергеевич.

Бутылка пива выпала из Роминых рук на землю…

 
Кусаю пальцы, слезы льют из глаз,
Быть может, слишком я сентиментален,
Как ручеек бежит среди проталин,
Так я струюсь незримо среди вас…