Текст книги "По следам экспедиции капитана Кука. Книга вторая"

Вскоре они предложили остановиться на отдых. Как раз в это время подошли их соплеменники с кокосовыми орехами, бананами и сахарным тростником для путешественников. Так безрезультатно, но мирно и благополучно закончился этот поход.

Пока отряд Кука отсутствовал, матросы поймали немного рыбы. Торговля шла слабо, так как черепашьих панцирей уже не осталось. Спросом пользовались только перламутровые крючки с наконечниками из черепашьего панциря, приобретённые на островах Дружбы.

На следующий день Форстеры пошли в лес на равнине, где занялись изучением растений и птиц. Среди добытых птиц оказался голубь того же вида, который встречался на островах Дружбы. Георг не уточнил, к какому именно виду относилась птица, поэтому приведу фотографии четырёх эндемиков.

После полудня Кук с двумя лейтенантами, Форстерами, Спаррманом, Паттеном и Ходжсом отправился через восточную возвышенность к противоположному берегу. Остров Аннатом был окутан туманом, и увидеть его не удалось. На обратном пути отряд подошёл к хижинам друзей-туземцев. Там Ходжс зарисовал несколько пейзажей, а позже по наброскам написал картину, изображавшую местность и семью аборигенов очень похоже.

Фото 4.16. Голуби фруктовые: пурпурношапочный (слева) и многоцветный (фото из открытых интернет-источников)

Фото 4.17. Голуби: тихоокеанский плодовый (слева) и пурпурнокрылый куриный (фото из открытых интернет-источников)

Во время очередной прогулки Форстеры набрели на гигантские фикусы, корни которых возвышались над землёй, где и соединялись со стволами. На вершинах деревьев сидело много крупных попугаев с красивым оперением. Возвращаясь обратно, недалеко от берега натуралисты увидели туземца, вырубающего жерди для подпорок. Лезвие топора было сделано из раковины, поэтому работа шла очень медленно. Форстеры решили помочь аборигену и своим топором быстро нарубили много подходящих стволов. Наблюдавшие это туземцы сразу же предложили за топор свои луки и стрелы, но отдать за него свинью они отказались.

На берегу, среди собравшихся жителей, Форстеры увидели очень старого туземца, которого звали Джогаи. Туземцы сказали, что это верховный вождь – эрики. Рядом с ним сидел человек лет пятидесяти – его сын Джатта. Ни одеждой, ни украшениями они не отличались от остальных аборигенов и, хотя обоих называли эрики, никаких особых почестей им не оказывали. Капитан пригласил на корабль Джогаи, его сына и мальчика лет четырнадцати по имени Нарени, который приходился им каким-то родственником. Кук вручил гостям подарки, причём старик вёл себя очень сдержанно, а вот Нарени не скрывал своей радости. За столом гости с удовольствием ели только ямс, к другим блюдам они не притронулись.

Фото 4.18. Вид на острове Танна. Художник У. Ходжс (фото из книги Г. Форстера)

Помимо ямса и бананов, которые островитяне меняли на таитянскую материю, женщины стали приносить корзины растения евгения со съедобными плодами (см. фото 4.15). Их они меняли на бусы и кусочки зелёного нефрита. В последнее время туземцы вели себя очень любезно: встретив на узкой тропе, отходили в сторону, если узнавали, то доброжелательно называли по имени. Благодаря таким добрым отношениям, англичане убрали ограждение места набора воды и только выставляли караул.

Капитан Кук вместе с Форстерами в течение нескольких дней совершал походы к горам вблизи вулкана. Там они проводили замеры температуры горячих источников на разном расстоянии от вулкана.

Георг Форстер и доктор Спаррман ещё раз посетили знакомых туземцев на высокой равнине и развлекли их пением. В знак благодарности островитяне предложили своим гостям воспользоваться интимными услугами нескольких девушек. Те, услышав о чём идёт речь, сразу убежали. Парни тут же предложили, что догонят и вернут беглянок. Правда, Форстер не исключает, что они просто решили попугать местных красоток.

За время пребывания на острове были сделаны необходимые запасы воды и топлива, и капитан Кук уже собирался отправиться дальше, но помешал ветер, дувший прямо в устье бухты. Воспользовавшись вынужденной задержкой, Форстер решил в одиночку на прощанье пройтись по острову. Он зашёл довольно далеко и попал в долину у южной части высокой равнины. Там он увидел работающих туземцев, которые удаляли деревья и корягой в качестве лопаты вскапывали землю для посадки каких-то клубней. Георг любовался открывшимся перед ним пространством с пологими холмами и широкими долинами с плантациями бананов, ямса, таро и сахарного тростника. Вскоре подошёл доктор Спаррман, и, постояв вместе некоторое время, они двинулись в обратный путь. По дороге путники обратили внимание на необычное поведение островитян: они выглядели испуганными и старались побыстрее скрыться. Когда натуралисты вышли из леса, то увидели двух сидящих на траве туземцев. Рядом с ними лежал третий, с пулевой раной в боку. Он был мёртв.

Выяснилось следующее. Капитан Кук отправил на берег матросов и для охраны несколько солдат; надо было доставить на корабль остатки дерева, срубленного накануне. Это твёрдое казуариновое дерево потребовалось, чтобы отремонтировать румпель – рычаг для поворота руля корабля. Дерево высоко ценилось у островитян, и на его использование пришлось просить разрешение у старика Паованга. За это старику отдали собаку и сделали другие подарки. Когда матросы занялись погрузкой, несколько туземцев приблизились к ним, а один пересёк запретную линию. Солдат вытолкнул его обратно. Тогда индеец взял лук и прицелился в своего обидчика; тот, не раздумывая, выстрелил. Всё произошло так быстро, что Кук, находившийся на берегу, не успел вмешаться. Капитан постарался успокоить туземцев, и ему это отчасти удалось. Во всяком случае, когда Форстеры и Спаррман после обеда вышли на прогулку, островитяне никакой агрессии не проявляли.

На следующий день, 20 августа, ветер стал попутным, и корабль, снявшись с якоря, вышел в море. Подводя итог шестнадцатидневному пребыванию на острове, Форстер отмечает его довольно богатый животный и растительный мир. Помимо акул, здесь попадались султанка, рыба-попугай, несколько видов скатов, корифена и кефаль. Мало было только моллюсков, их туземцы привозили с соседних островов. Жители Танны занимаются земледелием, разводят свиней, кур на острове немного. На рыбу туземцы охотятся с помощью дротиков. Никаких сведений о религии островитян, помимо торжественного пения, доносившегося с восточного берега бухты, путешественникам получить не удалось.

Фото 4.19. Корифена, или золотая макрель, (слева) и султанка обыкновенная, или барабулька, (фото из открытых интернет-источников)

Фото 4.20. Кефаль-лобан (слева) и рыба-попугай (фото из открытых интернет-источников)

Фото 4.21. Акула австралийский морской ангел (слева) и ядовитый скат-хвостокол (фото из открытых интернет-источников)

«Резолюшн» двигался на восток к острову Ирронан. Ночью корабль прошёл вблизи острова и взял курс на юго-запад. На следующий день экспедиция проследовала на довольно большом расстоянии – 10 лиг (около 50 километров) – к северу от острова Аннатом. По моей оценке, на таком расстоянии путешественники могли увидеть территорию острова, лежащую на 110 – 120 метров выше уровня моря. Исходя из высоты рельефа, определённого по гугл-карте, можно сказать, что видимая с корабля граница острова находилась на расстоянии 500 – 600 метров от его берега.

Не обнаружив южнее Аннатома больше никакой земли, экспедиция направилась на северо-запад мимо берегов Танны. 22 августа корабль прошёл с запада от островов Ирроманга и Сандвич. В юго-западной части острова Сандвич путешественники заметили хорошую гавань. В настоящее время на её берегу как раз и находится город Порт-Вила – столица Вануату.

На следующий день «Резолюшн» достиг острова Малликолло, за ночь обогнул его северо-западную оконечность и 24 августа находился в проливе между ним и другим островом, расположенным севернее. Это был остров Эспириту-Санто, открытый Киросом и принятый им за часть материка. Выйдя из пролива, Кук направил корабль на север вдоль побережья. На востоке виднелись острова Лепро и Аврора. Достигнув северной оконечности Эспириту-Санто, экспедиция повернула на запад и вскоре увидела большой залив, глубоко вдававшийся в сушу. На западном берегу собралось много туземцев. Несколько человек отплыли от берега на каноэ, но близко подойти к кораблю не решились.

Фото 4.22. Маршрут экспедиции у острова Эспириту-Санто

Из-за отсутствия ветра глубоко войти в залив не удалось. На следующий день Кук отправил две шлюпки в глубину залива, чтобы найти место, подходящее для стоянки. Тем временем, к кораблю направились три каноэ. Туземцы были похожи на малликольцев, но более высокие и крепкого телосложения. Получив с корабля подарки, они в знак дружбы передали ветку перечного дерева. Языка островов Малликолло и Танна они не понимали, а числа называли на языке островов Дружбы. Так что толком узнать местное название острова не удалось. Лейтенант Пикерсгилл, который отправился на рекогносцировку, сообщил, что нашёл подходящее место для стоянки, но не близко от берега. Поднялся попутный ветер, и капитан Кук принял решение продолжить путь, тем более, что свежей воды и продовольствия на борту было достаточно.

Корабль вышел из залива, который Кук назвал Сан-Фелипе-и-Сантьяго, обогнул западный мыс и медленно, из-за встречного ветра, направился на юг вдоль западного побережья острова. 31 августа экспедиция достигла южной оконечности острова Эспириту-Санто и увидела залив, обозначенный на карте Бугенвиля, который прикрывают несколько небольших островов. Сейчас в глубине этого залива, на побережье, находится город Луганвилл – одна из остановок на маршруте нашего круиза.

Таким образом, экспедиция капитана Кука обошла весь архипелаг, состоящий из десяти больших и множества мелких островов. В честь Гебридских островов у западного побережья Шотландии Кук назвал архипелаг Новыми Гебридами. Поскольку приближение весны (в южном полушарии) позволяло продолжить плавание в более высоких широтах, капитан Кук взял курс на Новую Зеландию. Там он намеревался пополнить запасы и подготовить корабль к дальнейшему плаванию. Направляясь на юг, он попутно хотел осмотреть часть океана между Новогебридским архипелагом и Новой Зеландией. Конечно, Кук не подозревал, что на этом пути он встретит земли, которые не видел ещё ни один европеец.

5. ЭКСПЕДИЦИЯ КАПИТАНА КУКА: ОТКРЫТИЕ НОВОЙ КАЛЕДОНИИ И ВОЗВРАЩЕНИЕ В НОВУЮ ЗЕЛАНДИЮ, СЕНТЯБРЬ – ОКТЯБРЬ 1774 ГОДА

В этой главе я решил нарушить принятую прежде структуру книги, когда за повествованием об экспедиции Кука следовало описание круизного путешествия. Дело в том, что сейчас подошла очередь рассказывать о нашем пребывании в Новой Каледонии, но и капитан Кук как раз добрался до её островов. Поэтому, считаю, будет логично вначале вести речь о нахождении там его экспедиции.

4 сентября вперёдсмотрящий увидел на юге землю, которая простиралась в западном и юго-восточном направлениях. Из-за наступившего штиля корабль продвигался очень медленно, но было видно, что земля довольно обширна и, судя по поднимавшемуся в нескольких местах дыму, обитаема. Впоследствии капитан Кук назвал эту землю Новой Каледонией в честь древнего названия Шотландии – Каледония.

Фото 5.1. Маршрут экспедиции капитана Кука у островов Новые Гебриды и Новая Каледония

Утром поднялся ветер и «Резолюшн» приблизился к острову. Примерно в трёх милях от берега параллельно ему тянулся риф. За рифом плавали каноэ, каждое имело два паруса, расположенных один за другим. Люди на лодках занимались рыбной ловлей. Вскоре от берега отошли несколько каноэ и направились к кораблю. Туземцы некоторое время рассматривали корабль, а затем, не откликнувшись на призывы, отправились обратно. Тем временем, обнаружив проход в рифе, капитан отправил людей на двух шлюпках для поиска безопасного пути к берегу. Получив от них сигнал, Кук направил корабль в канал шириной около мили; шлюпки следовали впереди и моряки постоянно измеряли глубину. Корабль благополучно прошёл через пролив и стал на якорь в миле от берега. В 4 лигах (около 20 километров) на северо-западе находился остров, который, как потом узнали, называется Балабиа (Балабьо).

Фото 5.2. Место стоянки экспедиции капитана Кука у берегов Новой Каледонии

Вернувшийся на шлюпке лейтенант Пикерсгилл рассказал, что аборигены, подплывшие к ним на каноэ, отнеслись очень дружелюбно и представили своего вождя по имени Тебума. В ответ на подаренные им мелкие предметы туземцы передали несколько рыбин, к сожалению, уже сильно протухших.

Ставший на якорь корабль сразу же окружили около двух десятков парусных каноэ, состоящих из двух лодок, длиной около 9 метров. Лодки были соединены между собой дощатым помостом трёхметровой ширины. Посередине помоста на куче камней устраивался очаг, в котором постоянно горел огонь. Много островитян сразу же поднялось на борт и с интересом стали осматривать корабль. Особое удивление вызывали животные: свиней, коз, собак и кошек они никогда не видели. За обедом гости с удовольствием ели только ямс, а от солонины и вина отказались. Язык их не был похож ни на один из тех, которые использовались на других островах.

После полудня капитан Кук во главе большого отряда на двух шлюпках в сопровождении двенадцати морских пехотинцев высадился на плоском мысе, где уже собрались местные жители. Некоторые туземцы были вооружены, но все настроены дружелюбно. Затем появился молодой вождь Тебума, потребовал тишины и обратился к англичанам с речью, которая, естественно, понята ими не была, но звучала доброжелательно. Выступление длилось не более трёх минут. Его продолжил другой оратор, судя по всему, тоже вождь, после чего уже без опасения англичане стали общаться с островитянами.

Местные жители отличались от аборигенов других островов. Вот как описывает их Форстер:

«Они высокого роста, в основном пропорционально сложены, черты лица мягкие, волосы и борода чёрные, очень курчавые, у некоторых почти шерстистые, а цвет кожи по всему телу близок к чёрному или же тёмно-каштановый, как у жителей Танны. … Некоторые видом напоминали негров, у них были приплюснутые носы и вывернутые губы».

Кук в своём дневнике пишет, что встречал здесь людей ростом 6 футов 4 дюйма [193 сантиметра].

Волосы туземцы либо связывают на затылке в пучок, либо оставляют свободными и лишнее отрезают. У многих мужчин ноги опухшие и покрыты язвами.

Одежда туземцев-мужчин состоит из набедренных повязок такого же типа, как на островах Танна и Малликолло, которые делают из древесной коры или травы. Также для них использовались куски таитянской материи и бумаги, полученной от англичан. Некоторые островитяне носят на голове высокие цилиндрические головные уборы, свёрнутые из грубой чёрной материи и сшитые так, что верх и низ остаются открытыми. Шапки вождей украшаются красными перьями. На женщинах были надеты очень короткие юбки из волокон банана длиной 15 – 20 сантиметров, которые держались на шнуре, обвязанном вокруг бёдер. Снаружи юбка окрашена в чёрный цвет и с правой стороны украшена раковинами.

Форстер пишет, что подобно жителям острова Пасхи, новокаледонцы делают большую прорезь в мочках ушей и растягивают их с помощью колец из черепашьего панциря, хотя на портретах, выполненных Ходжсом, я этого не заметил. В ходу здесь также ожерелья и браслеты из раковин и кусков черепашьего панциря. Свою кожу туземцы разрисовывают, как и обитатели восточных островов, но подбирают для этого более светлые краски.

Фото 5.3. Жители Новой Каледонии. Художник У. Ходжс (фото из книги Г. Форстера)

В качестве оружия используются палицы, дротики, копья и пращи; лук и стрелы островитянам неизвестны. Палицы более короткие, чем на Танне и имеют вид кирки. Дротики метают, как и на Танне, используя шнур, но здесь он изготовлен из кожи летучей мыши.

Капитан Кук в первую очередь хотел добраться до пресной воды, поэтому в шлюпке направился вдоль берега на восток, куда указали местные жители. Два аборигена взялись сопровождать его. Проплыв около двух миль, туземцы указали на проход в мангровых зарослях, где находилось устье реки. Пройдя немного вверх по реке, путешественники увидели жилища индейцев и решили выйти на берег. В этом месте проживало несколько семейств и все, включая женщин и детей, безбоязненно вышли навстречу. Они не проявляли никакой подозрительности или неудовольствия. Георг Форстер подстрелил двух уток и индейцы, удивившись действию огнестрельного оружия, тем не менее, нисколько не испугались.

Невдалеке на небольшой возвышенности стояло несколько хижин. Они были круглые, высотой около трёх метров. Каркас хижины делается из кольев, связанных между собой плетением, и покрывается циновками из жёсткой и прочной травы. Высота стен не превышает полутора метров. Крыша хижины островерхая и тоже сделана из травы. Обычно на ней укрепляется украшенный резьбой или раковинами шест. Свет проникал в жилище через низкое отверстие в стене, заменявшее дверь. В большинстве хижин имеется два очага, в которых постоянно поддерживается огонь. Дым выходит наружу через дверь, поэтому внутри всегда дымно и тяжело дышать. Спят жители либо на циновках, либо просто на сухой траве.

Фото 5.4. Вид на Новой Каледонии. Художник У. Ходжс (фото из книги Г. Форстера)

Вокруг хижин росло несколько кокосовых пальм, правда, плодов на них не было. Виднелись также банановые деревья, сахарный тростник и таро, к посадкам которого по прорытым канавкам была подведена вода. Такого разнообразия плодов, которое встречалось путешественниками на восточных островах, здесь и близко не было. По мнению Форстера тут «…всё напоминало, скорее, о бедности несчастных жителей острова Пасхи, от коих здешние обитатели ушли недалеко». Около одной из хижин лежал довольно грубо сделанный пузатый глиняный горшок. В таких горшках здесь готовили пищу – коренья и рыбу. Очаг устраивался вне хижины и состоял из трёх воткнутых в землю заострённых камней; на них наклонно устанавливался горшок.

Фото 5.5. Вид на берегу Новой Каледонии. Художник У. Ходжс (фото из книги Г. Форстера)

Так как начинался отлив, Кук со своей командой, немного побыв у островитян, вынужден был вернуться на корабль.

На следующее утро к кораблю, на каноэ и вплавь, прибыло множество туземцев. Среди них были и женщины, но на борт поднялись только мужчины. Некоторые были с оружием и предлагали его в обмен на таитянскую материю, но большинство пришло с пустыми руками.

На поиски воды, расположенной поближе к месту стоянки, Кук направил людей во главе с лейтенантом Пикерсгиллом; к ним присоединились и Форстеры. Высадившись на берег, поисковики прошли на запад вдоль песчаного пляжа, а затем повернули в глубину острова. На возвышенности на скальном грунте росла чахлая трава и отстоящие друг от друга на двадцать – тридцать шагов деревья. У них была белая кора и длинные, узкие, как у ивы, листья. Форстеры определили, что перед ними каепутовое дерево (Melaleuca Leucadendra), или мелалеука чайная семейства миртовых. Из его листьев и молодых побегов получают эфирное масло, обладающее антисептическим действием.

Вскоре внимание натуралистов привлекла цепь деревьев и кустов, которые тянулись одной линией от моря до горы. Когда путники приблизились к ним, то, как и предполагали, увидели небольшую речку. Уже в двухстах метрах от моря вода в реке была несолёной, и ей можно было пополнить запасы на корабле. Невдалеке находилось несколько плантаций, и стояли хижины, обычно по две или три рядом в тени высоких фикусовых деревьев. Их стволы оканчивались на высоте 3 – 6 метров, и дальше к земле отвесно шли совершенно круглые корни. В густых кронах фикусов укрывалось множество птиц, которые развлекали людей своим пением.

Фото 5.6. Каепутовое дерево (фото из открытых интернет-источников)

Англичане познакомились с туземцами и узнали от них несколько новых слов, но никакого угощения не получили. Форстер полагает, что связано это было с недостатком продовольствия, а не гостеприимства. После полудня поисковый отряд с запасом воды возвратился на корабль. Во время их отсутствия астроном Уолс вместе с капитаном с помощью трёх телескопов наблюдали солнечное затмение, правда, только его конец. Наблюдению начала затмения помешала облачность.

Вечером Форстеры показали капитану место, определённое для набора воды и гуляли по близлежащим холмам до самого заката. Этим же вечером умер корабельный мясник. Накануне он по неосторожности упал в люк и получил сильные ушибы. Это был третий случай смерти среди членов экипажа после начала экспедиции.

Фото 5.7. Цветы каепутового дерева (фото из открытых интернет-источников)

7 сентября Кук вместе с несколькими офицерами, матросами и присоединившимися к ним Форстерами отправился на берег, чтобы осмотреть внутреннюю часть острова. Отряд стал подниматься в гору, с которой стекал ручей, используемый путешественниками для пополнения запасов воды. На склонах горы росли деревья и кустарники, многие из которых не были известны натуралистам. Примерно через час путники повстречали отряд более чем из двухсот индейцев, которые шли из глубины острова, чтобы посмотреть на прибывших чужестранцев. После встречи большинство туземцев пошло вместе с отрядом Кука. Вблизи вершины путешественники увидели несколько столбов, перекрытых сухими ветками, на которые была набросана трава. Оказалось, что это место погребения, а столбы обозначают могилы.

С вершины, на юго-западе, между грядами гор путники рассмотрели противоположный берег моря. Кук правильно оценил ширину острова – 50 километров. Цепь гор разделяла широкая долина, по дну которой протекала извилистая река. Вдоль её берегов были разбросаны поля, сады и селения. За вторым горным кряжем до самого моря были видны возделанные поля и туземные поселения. Цепь рифов тянулась к северу параллельно северо-восточному берегу насколько хватало глаз.

На обратном пути туземцы, увидев, что англичане устали и хотят пить, достали где-то для них немного сахарного тростника. Когда отряд Кука вернулся на корабль, там уже собралось много индейцев, предлагавших на продажу оружие и разные украшения. Среди них были люди с особо нарядными шапками, украшенными пучком перьев цейлонской совы.

Фото 5.8. Цейлонская сова, род масковых сипух (фото из открытых интернет-источников)

Несмотря на то, что шапки ценились очень высоко, всё же удалось получить несколько штук за куски таитянской материи. Был приобретён также деревянный свисток в форме колокола. У островитян стали пользоваться спросом большие гвозди. Кук предположил, что их могли использовать для прожигания отверстий в планках, которые шли на изготовление каноэ. Через эти отверстия планки стягивались между собой. Как Форстер, так и Кук отмечают удивительную честность островитян. Не было сделано ни одной попытки украсть так понравившиеся им гвозди.

Во второй половине дня Кук и Форстеры в шлюпке направились к западной стороне залива и высадились в двух милях от места водозабора. Там натуралисты совершили небольшую ботаническую экскурсию. Они увидели несколько молодых хлебных деревьев без плодов и новую разновидность пассифлоры семейства страстоцветных.

Фото 5.9. Пассифлора (фото из открытых интернет-источников)

Оторвавшись от своих спутников, Георг Форстер по песчаной ложбине вышел к трём хижинам, стоявшим в тени кокосовых пальм. Рядом с одной из хижин сидели мужчина и девочка лет восьми – десяти, которая положила голову ему на колени. Мужчина подрезал ей волосы куском красивого прозрачного камня. Оба очень обрадовались, когда Георг подарил им несколько бусинок. Рядом с соседними хижинами три женщины собирались разводить огонь под глиняным горшком. В нём были клубни ямса, завёрнутые в зелёные листья. Женщины жестами настоятельно потребовали, чтобы Форстер удалился. Они показали на хижину, а затем несколько раз провели пальцем возле шеи, как бы давая понять, что будет очень плохо, если их застанут с чужестранцами.

Вскоре Георг встретил доктора Спаррмана и тот захотел подойти к женщинам. Те оставались на прежнем месте, но, хотя подарок в виде бусинок им понравился, туземки всё же попросили путников удалиться, что они и сделали.

Тем временем подошли остальные члены группы, все очень хотели пить. Форстер обратился с этой просьбой к мужчине, по-прежнему подстригавшему волосы девочке. Туземец указал на дерево, на нижней ветке которого висели двенадцать больших чаш из кокосовой скорлупы, полных водой. Заплатив за воду куском таитянской материи, путешественники разделились на две группы. Первая, к которой присоединился Форстер, отправилась к месту, где набирали воду, по суше, а другая поплыла туда на лодке.

Прибыв к водозабору, они обнаружили там много индейцев. Некоторые за кусок материи переносили англичан в шлюпки, стоящие на довольно большом расстоянии от берега. Было здесь и несколько женщин. Матросов, которые пытались с ними заигрывать, девушки звали за собой в заросли, но, как только те приближались, проказницы сразу же убегали и, смеясь, превращали всё в шутку. Форстер и Кук отмечают, что за всё время пребывания на острове ни одна из женщин не вступила с европейцами в близкие интимные отношения.

Вскоре после возвращения на корабль капитану передали рыбу, которую только что убил туземец и продал за кусок таитянской материи. Рыба была длинной и имела толстую уродливую голову. Форстер отнёс рыбу к семейству иглобрюхих и взялся зарисовать и описать её. Затем он предупредил Кука, что различные виды этого семейства являются ядовитыми. Капитан, однако, ответил, что встречал такую рыбу во время плавания у берегов Новой Голландии (Австралии) и употреблял её в пищу без всякого вреда для себя. Другая версия изложена в дневнике Кука. Он пишет: «Я не подозревал, что рыба может оказаться ядовитой, и распорядился приготовить её к ужину». В конечном счёте, к ужину успели приготовить только печень. Она имела маслянистый привкус, поэтому капитан и Форстеры съели по небольшому кусочку, а доктор Спаррман не захотел даже попробовать.

Результат не заставил себя долго ждать. Часа в три ночи все откушавшие рыбью печень почувствовали себя очень плохо: конечности онемели, и сильно кружилась голова. Георг Форстер даже на некоторое время потерял сознание. Все трое больных собрались в большой каюте и послали за доктором Паттеном. Прежде всего, доктор применил рвотные средства, причём на капитана они подействовали слабо. Затем все приняли потогонное и легли в постель.

Утром больные чувствовали себя всё ещё плохо. Тем не менее, Георг решил поработать и описать растения и птиц, принесённых с последней прогулки. Днём натуралисту пришлось пожалеть о своём решении: ему стало плохо до обморока и пришлось лечь в постель. Форстер-старший, почувствовав себя лучше, вышел на палубу и увидел там туземцев, которые разглядывали злосчастную рыбу. Жестами они дали понять Иоганну, что употребление рыбы может привести к смерти и её следует выбросить. Натуралисты, однако, решили сохранить рыбу в спирте.

Биограф Джеймса Кука Джон Биглхоул считает, что отравление вызвал серебристый иглобрюх, относящийся к роду зайцеголовых иглобрюхов; длиной бывает до 110 сантиметров и массой до 7 килограммов. Рыба чрезвычайно ядовита; в её икре, печени, кишечнике и иногда в мышцах содержится тетродотоксин – сильнейший небелковый яд нейропаралитического действия. От яда пострадали и несколько собак, съевших остатки печени, а единственный поросёнок, полученный на острове Танна, сдох после поедания рыбьих потрохов.

Фото 5.10. Серебристый иглобрюх, род – зайцеголовые иглобрюхи (фото из открытых интернет-источников)

Теперь возникают вопросы: знал ли туземец, продавший рыбу, о её ядовитом свойстве? А если знал, то продал рыбу только ради куска таитянской материи, либо хотел специально навредить чужестранцам? Конечно, ответов на них мы никогда не получим.

9 сентября капитан Кук направил лейтенанта Пикерсгилла и штурмана Гилберта с командой на двух шлюпках к острову Балабиа для обследования западного побережья. Ни сам капитан, ни Форстеры ещё не оправились от болезни и, к их большому сожалению, не смогли принять участие в этой экспедиции.

Туземцы постепенно убеждались в пользе металлических изделий и, прибывая на корабль, теперь охотно брали гвозди, ножи и топоры. Вождь Тебума прислал капитану сахарный тростник и клубни ямса, что, в связи с недостатком на острове продовольствия, было очень щедрым подарком. В благодарность Кук отправил вождю топор, сверло и пару таитянских собак. Капитан пишет, что для острова они явились Адамом и Евой собачьего рода.

На следующее утро Форстеры почувствовали себя лучше и отправились на ботаническую экскурсию. Они высадились восточнее того места, где запасали воду, и, пройдя в восточном направлении, увидели среди заболоченной местности несколько хижин. К путникам вышли индейцы, чтобы показать, как пройти к их жилищам через болото. Перед некоторыми хижинами сидели люди и ели скудную пищу: кто-то – варёные листья, другие высасывали сок из подсушенной на огне коры Hibiscus tiliaceus (гибискус липовидный). Натуралистам, попробовавшим это блюдо, оно показалось противным.

Фото 5.11. Липовидный гибискус (фото из открытых интернет-источников)

Возле хижин ходило довольно много крупных кур, других домашних животных у туземцев не было. Тут же лежали кучи раковин моллюсков, которых островитяне собирают на рифах.

Форстер даёт аборигенам такую характеристику:

«В общем люди эти были вялые и равнодушные по характеру, почти лишённые всякого любопытства. Порой они даже не поднимались с места, когда мы проходили мимо их хижин, столь же редко разговаривали, а если говорили, то всегда серьёзным тоном. Только женщины были немного повеселей, хотя они настолько зависели от мужчин, что, казалось, им не до веселья».

Продолжая свои исследования, Форстеры подошли к группе хижин, расположенных у самого берега. Возле них туземцы на огне готовили моллюсков в большом глиняном горшке. В руке одного из островитян был необычный топор: короткая палка, одна сторона которой изгибалась в виде крюка. Крюк был расщеплен, и в щель вставлен камень, закреплённый повязкой из коры. Длина рукоятки этого инструмента была всего сантиметров пятнадцать. Туземцы пояснили, что он используется для обработки земли.

Вскоре натуралисты увидели невысокую ограду из кольев, которая окружала небольшой холм. Внутри ограды стояли шесты, с надетыми на них большими морскими раковинами. Оказалось, что это место погребения вождя, а в горах много других могил. Одну из них Форстер видел ранее, когда поднимался в горы. В этом аборигены отличаются от таитян, которые оставляют мёртвых лежать на земле.