Текст книги "Комэск-13. Книга 2. Лейтенант"

Я активирую протокол самоочистки скафа и сухого душа оператора. Ждать приходится несколько секунд – приоритеты служебных сервисов более низкие, чем у процессов жизнеобеспечения.

Наконец, дождавшись бодрящей ласки ионных струй, я вешаю шлем на уставной крепеж на поясе и поворачиваюсь к Килу:

– Вольно, лейтенант. Атака из сабпространства, такое тоже бывает. Нападавший – уничтожен.

Ну а что? Понты дороже денег, лишняя толика авторитета мне не повредит. Вон как вытянулись лица у присутствующих! Кое-кто даже опасливо закрутил головой, выискивая невидимого врага.

Что, роятся на периферии зрения расплывчатые червячки? То-то же! Твари жутко опасные и зело кусачие! Но не дрейфите, парни! Пашка с вами!

Придавив волей истерику адреналинового отката, я снимаю перчатку и задумчиво хмыкаю. Бесплотные монстры астрала, говорите?

На моей ладони сверкает тьмой небольшая черная жемчужина – вот и все, что осталось от хищной твари. Имплант бубнит что-то настороженное, а инстинкты просто надрываются: укрой, сожри, поглоти!

На мгновение поддаюсь жадности, мысленно соглашаюсь принять добычу. Жемчужина тут же плывет формами, затем неуловимо взгляду проседает, превращаясь в черную лужицу, и стремительно впитывается сквозь кожу.

Я испуганно встряхиваю рукой, пытаясь сбросить раскаленные капли. Но поздно – ладонь уже суха, а зрение вновь застилают прайм-алерты импланта:

– Инфильтрация неопознанного вещества! Провожу экспресс-анализ для выработки антидота. Внимание, объект имеет нестабильную морф-структуру, опознавание полевыми средствами невозможно! Капсулирую образец для последующего изучения специалистами. Рекомендация зараженному бойцу – активировать «чумной» протокол, самоизолироваться, сохранять спокойствие и ожидать эвакуационной команды.

Ага, щас… Изоленту только достану!

Я, может, и напрягся бы, но резко улучшившееся самочувствие и стремительно зеленеющий ползунок статуса боеготовности – радуют взгляд и льют бальзам на душу. Я уже молчу о своем внутреннем волчонке, бьющемся в экстазе при виде собственного отражения в невесть откуда взявшейся луже. Лохматый хищник заметно подрос, а молочные зубки сменились настоящими клыками!

Уже гораздо бодрей кручу головой на все сто восемьдесят и деловито потираю ладони:

– Ну, что тут у нас в целом? Экскурсию проведешь? Оценим, так сказать, размах полужопий судьбы. Ну а после – поговорим уже конструктивно. В помощи – по-любому, не откажу, но вот ее размер и вектор будут крепко завязаны на формат дружбы.

Кил серьезно кивнул:

– Подружимся. Это мы на районе друг другу морды били, за косой взгляд и неосторожное слово. А тут – народ на пулеметы грудью ложится, прикрывая товарища и даря ему секунды жизни…

Мысленно ставлю лейтенанту очередной плюсик – наш человек! Офицерский модуль импланта все уверенней отрисовывает психопортрет Кила. Рекомендации хитрой программы игнорирую, просто сверяю свои впечатления с альтернативным мнением. Действую на интуиции и под давлением личной симпатии.

Местный диктатор чем-то напоминает меня самого – загнанный обстоятельствами на позицию лидера, вышедший из зоны комфорта и далеко проскочивший за рамки личной компетенции. Хрипящий под грузом ответственности и оберегающий доверившихся ему людей. Мечтающий бросить все и уйти в одиночное плавание, но по-прежнему тянущий свою командирскую лямку. Ведь если не мы, то кто? И если не сейчас, то когда?

Контролируемый отрядом объем ничтожен – чуть меньше тысячи квадратных метров. Обходим периметр, Кил скупо комментирует увиденное:

– Плантации мха. Культивируем шесть сортов, боремся за урожайность. Как видишь, под огороды у нас отведено четыре пятых свободной площади, включая стены и потолок. Мох наше все – пища, кислород, топливо, рабочий материал и средство релаксации…

Я едва заметно приподнимаю бровь, но лейтенант замечает немой вопрос. Указывает в сторону странной конструкции, рядом с которой осторожно шаманит худой мужичок потрепанной наружности.

– Позволь представить. Палыч и его самогонный аппарат. Гений процессов брожения, епта… Поначалу – я его чуть было не удавил за перевод пищевой смеси на бражку. Но оказалось, что калорийность у алкоголя нехилая, а эффект психологической разгрузки – запредельный. Глоток зелья перед сном, и яркие мультики с юношескими поллюциями тебе обеспечены!

Тем временем Палыч наклонился к хлипкой системе емкостей и шлангов, смешно пошевелил синим носом и нахмурился. Потянулся к стоящему рядом цинку с зенитным БК, вытащил один из патронов и привычным движением свернул ему голову, извлекая пулю из гильзы.

– Мля! – Впервые на моей памяти имплант по-человечески выругался.

Я на секунду потерял дар речи. ИскИн матерится, редкие боеприпасы буднично уничтожают, а голодные меняют хлеб на вино. Что дальше? Три коня Апокалипсиса и их младший брат – Жирный Писец?

Палыч сыпанул в плошку серого порошка из гильзы, плеснул чуток воды и удовлетворенно замер, наблюдая за процессом. Кил вновь прокомментировал:

– Химия какая-то. Выделяет тепло при соприкосновении с водой. Хрен его знает, что за дрянь…

Чуть заторможенно отвечаю:

– Калий… Точнее, хитрая смесь на его основе…

Лейтенант уже пришел в себя после получения офицерских комет и чутко мониторит пространство – он вновь мгновенно замечает изменение в шаблонах моего поведения. Секунда на анализ, а затем вопрос с попаданием в десятку:

– Что, ценный БК?

Киваю. Врать смысла нет. Выменивать у наивных туземцев золото на стекляшки – я не собираюсь. Чай, не хитрый америкос, обменявший связку бус на остров Манхэттен.

– Очень ценный. Мы смогли поставить пару зениток на колесные станки, но плотность огня у них запредельная, вес залпа – тридцать кило вольфрама в секунду. Не прокормить…

Кил довольно трет руки:

– Договоримся!

Прикинув номенклатуру обменного фонда, делаю предложение, от которого невозможно отказаться:

– Предлагаю ящик стандартных пищевых рационов в обмен на один цинк. Баш на баш. Срок годности, правда, истек, но жрать можно.

Лейт легко соглашается:

– Не проблема. Я и так бы отдал, гнили в тебе не чувствую. Но мои люди не поймут. У нас ведь, кроме этого железа, ничего больше нет…

Вновь киваю – как это знакомо… Бойцы «семерки» также ревниво следят за распределением ништяков. Зависть и жаба – прочно засели в людях. Не выжечь каленым железом, хоть и пытаемся. Вот зачем штабистам лютые стволы и понтовая броня? Но ведь грызутся за нее, добывают, всеми правдами и неправдами. Резерв, мля, главного командования…

На секунду я отвлекаюсь от происходящего, ныряя в интерфейс и генерируя цепочку приказов. Персональный чат с Сан-Санычем – приватная команда на вскрытие стабфонда и формирование разовой колонны снабжения. Три дрона-носильщика плюс пара легких «Гончих» в охранении. Должно хватить – дорога проверена, стационарные точки обороны деактивированы, разбросанные мной по пути одноразовые датчики мониторинга все еще гонят картинку.

Пробегаю глазами по складскому списку, на мгновение закусываю в раздумье губу. Ква-ква… Чем поделиться? Что оторвать от души? У нас ведь не оружейный супермаркет, скорее ломбард в селе Кукуево…

– Кил… – зову негромко. Однако смена интонации заставляет лейта напрячься. – Слушай сюда, сейчас будет проистекать… В формате жеста дружбы, замаскированного под взаимовыгодный обмен, я могу тебе выделить: персональных аптечек – дюжина. Ну и к ним по два картриджа расходников. С того света не вытянет, но здоровье поправит. Главное – башню берегите. Головы она пришивать не умеет. Далее – ИРП для рядового состава – двести комплектов. Функцию разогрева не активировать! Сдохла она, полыхнет как пиропатрон. Из деликатесов: Ирпы-офицерские…

– Не надо! Передерутся мои орлы! Нам и стандартные пищевые брикеты за счастье будут!

– Ок, принял. Логика есть. Так, личная броня… Комплектных БКС не дам – жуткий дефицит. Но вот различные элементы россыпью – две тонны, без малого. Шлемы, броники, перчи, поножи, ботинки… В общем – разберетесь. Выглядеть будете импозантно, но штурмовую группу экипировать сможете. Главное – не ржать!

Кил слушал, застыв неподвижным изваянием, словно боясь спугнуть птицу счастья. Ну а вдруг – одно неловкое движение, неосторожный кашель, и щедрая розовая красавица превратится в злобную птичку обломинго?

– Оружие… Клинковое – на каждого. Короткоствол – дам десяток стрелялок в пугающей номенклатуре. Лазерники, плазма, кинетика, импульсники. Все нештатное и с БК полный швах – по клипу на ствол. Без обид!

Лейт с трудом сглотнул и сипло прошептал:

– Да какое там… Мне все в дугу, вплоть до травмата…

– Дам и станеры. Бомбонули мы как-то помещение службы внутреннего порядка. Силовые наручники, палки-пыталки, порножурналы, шокеры и прочие атрибуты законности. Хоть клуб для извращенцев открывай. Но это я так, к слову. Не любят у нас такого…

Кил брезгливо кивнул, заодно раздраженно покосился на одного из мешальщиков неведомой жижи, зловонно пузырящейся в пластиковом чане.

Хм… Амазонки оставили в живых содомита? Бросили на прокачку, ради чистого ДНК? Или это уже здесь у кадра крышу повело?

Лейтенант осветил происходящее в целом:

– Коричневый угол. У нас там… э-э-э… отходы жизнедеятельности в компост превращают. Мох, сцуко, капризный, органику требует. Ну а по совместительству – наряд для штрафников. Этот вот крендель слизней тайком жрал. Из спецфонда, семенной материал! На что только надеялся? Я же вижу через интерфейс, как у него сахар в крови подскакивает…

Неторопливо бредем дальше. Несмотря на выходящее из ряда вон событие, работа кипит. Жить хотят все. Не взрыхлишь землю на грядке – мох отдаст кислорода на шесть процентов меньше. А это – как минимум кошмарики во сне и постоянное ощущение удавки на шее. Если, конечно, товарищи простят твой косяк. Гораздо вероятней, что пожмут безразлично плечами и отправят на перерождение, урока ради и атмосфере во благо.

БКС привычно сканирует пространство во всех диапазонах. Составляется карта уровня и коммуникаций, отыскиваются ключевые точки приложения сил. Ведь в одном месте можно сутки провозиться, меняя трубу к ватерклозету, а где-то достаточно за секунду скрутить перебитый провод и получить полпроцента боеспособности крейсера.

Случались уже подобные казусы… Теперь у нас есть джакузи с интимным массажем, но по-прежнему не функционирует автоматика подачи торпед из Арсенала. Ремонтники, млин, удавил бы!

Касаюсь плеча совсем еще молодого парня, склонившегося над небольшим лючком и с монотонностью робота выпиливающего заклинивший механизм электронного замка.

– Оставь… Это мини-док для подзарядки сервисных дронов. Крохотный, на одно посадочное «очко». Там объема-то – два куба пыльного пространства. А из лута – три медные клеммы на полу. Если повезет – дохлый серв с пылесосом в заднице. Оно тебе надо?

Парень беспомощно посмотрел на меня, затем перевел обиженные глаза на Кила. Глаза юноши подозрительно заблестели, а потрескавшиеся от авитаминоза губы едва слышно прошептали:

– Сорок три дня… Но как же так?!

Кил безразлично пожал плечами и наградил парня следующим заданием:

– На витье шнура. Сдашь сегодня половину нормы – четыре метра. И за девками там присмотри – кажись, филонят. Жилы оптики им, видишь ли, неподходящие. Гибкость не та! А где я другие возьму? Рожу?!

Пацана было реально жаль. Я понимал, каково это – когда сотни часов твоего труда оказываются выброшенными на помойку.

Решаюсь помочь. Усилий мизер – люк тут символический, скорее для порядка и красоты. Робинзоны мучаются исключительно из-за отсутствия инструмента. Крошить арм-пластик куском жести – врагу не пожелаю.

– Погоди… – останавливаю Кила.

Не успевший далеко отойти парень также замирает и с надеждой оборачивается ко мне.

До предела активирую мышечный каркас скафа и без особых изысков пробиваю дверь прямым ударом ноги. Классический мае-гери, только с силой импакта порядка шести тонн. Три Брюса Ли в одном кике.

Люк вышибает из пазов и вминает в одну из стен. Луч фонаря БКС освещает темное нутро каморки. Так и не ушедший паренек счастливо вскрикивает:

– Я знал! Чуял!

Я же потрясенно качаю головой:

– Джекпот…

Внутри мини-дока с трудом уместилось скорчившееся тело сержанта пехотной секции крейсера. Во всем своем великолепии бойца первой линии контр-штурмовой группы: в тяжелой броне прорыва, со стокилограммовым силовым щитом «Гуляй-город» и массивным рейлганом ротного калибра.

Приняв беззвучный приказ, из слота наружного обвеса моего БКС выполз «Мультитул Блэк-Спайдер». Легко спрыгнув на палубу, он деловито засеменил к телу.

Я едва успеваю остановить Кила, который засек боковым зрением мелкого арахнида и на рефлексах ухватился за отполированную рукоять дубинки.

– Спокойно. Это «Черная Вдова», инженерный серв. Дай ему обнюхать броню, пусть проведет тесты. Если эта груда железа дохлая – хрен мы ее восстановим. Она на два порядка сложнее, чем кажется. Там на каждый час боя – четыре часа технического обслуживания. Дикая вещь, творение обкуренного гения из безымянной шарашки…

Спайдер подбежал к БКС, деловито засунул лапку в технологический разъем. Замер на долгую минуту, помаргивая сенсором инфопотока. Обмен кодами завершился щелчком распахнувшегося сервисного лючка, куда ничтоже сумняшеся серв мгновенно ввинтил свою стальную тушку.

Вскоре пошла телеметрия тестов, а еще через некоторое время броня шевельнулась в первый раз. Работает эта хреновина!

Мой имплант удовлетворенно пискнул и выдал прогноз: увеличение боевой мощи 49-й группы в сто десять раз. Ровно в сто десять раз больше, чем было раньше…

Следующий час я с легкой улыбкой наблюдал за бардаком в отсеке. Кил пытался подружиться с броней, личный состав осваивал внеплановые сто граммов, опустошая запасы кислой бражки и с аппетитом уминая сухие лепешки из серых водорослей – бывший НЗ отряда. Я тоже попробовал – затем тихо блевал в углу, не желая портить людям праздник. Как они это едят?!

Штурмовики наконец поверили в перемены и теперь счастливо рвали с проклятым прошлым. Чуть ли не впервые за долгие годы в сырой и темной коробке резервного Арсенала звучал дружный смех. Кто-то пытался напевать, кто-то страстно целовался, а кое-кто, втихаря, выщипывал молоденькую поросль кормового мха.

А потом в проделанное мной отверстие вентиляционной шахты протиснулся первый дрон складского конвоя. И липкая тишина накрыла отсек.

На спине дрона красовалась крепко принайтованная березка, из нашего скудного садика рекреационной зоны. Метр высоты, девять веточек и шестьдесят один резной листик. Подарок робинзонам от Лины…

Вы когда-нибудь видели, как молча плачут три десятка мужиков? Мне вот – довелось…

Глава 5

Возвращение на базу прошло без сюрпризов. Шальная мелочь шхерилась по щелям и не рисковала нападать на груженный коробами БК караван. Крупные твари не попадались, а уродливые цисты биовирусов и нановормов я почистил в первой фазе своего сольного путешествия.

Хаос постепенно сдавал позиции и отступал на крайние уровни крейсера. Соединение уже контролировало не меньше пятой части сохранившегося объема. При текущих темпах и наличии хай-энд боеприпасов – «Марат» перейдет под наш полный контроль уже через пару месяцев.

«Гончие» настороженно водили по сторонам хищными мордами, пугая темные бельма коридоров широкими раструбами плазменных разрядников. Ну а то, что в толстостенных баках плескалась едва ли пара литров рабочего тела для генерации плазмы, – знать никому не стоило. Лишнее оно. Многие знания – гарантированные девять граммов в голове.

Пройдя роботизированный блокпост нашего соединения, я окончательно расслабился и смог выделить часть сознания на обработку входящих массивов информации. Командирская должность буквально топила меня в документации!

Даже в щадящем режиме «Офицера поля боя» плотность инфопотока не падала ниже двадцати гигабайт в час! Логи, отчеты, телеметрия, аналитика, прогнозы, статистика! А я ведь не штабник, да и раскачка первого года шла с заметным перекосом в физику тела, а не в мультипоточную работу с терабайтными массивами! Этому учат гораздо позже и далеко не всех. Факультативный спецкурс для тех, кто умудрился во время учебы получить хоть одну комету на шеврон.

Приходилось прикрываться фильтрами, загоняя в архивы все, что только возможно, и помечая как «Спам» данные второго уровня важности. Кривые рукописные скрипты работали с размахом инициативного дурака, оберегая хозяина от безумия, но крепко снижая уровень моей информированности.

– Мля… – только и смог прошептать я, разглядев среди логов троекратные алерты, сигнализирующие о списании с меня семидесяти тысяч единиц командирского опыта.

Уже маячившие на горизонте капитанские погоны вновь скрылись в тумане неопределенности.

Вникнув в суть взыскания, я заскрипел зубами и рванулся вперед, оставляя за спиной тихоходный конвой и сокращая время до встречи со своими замами.

Мурома я застал в окружении его ближников – достигших лейтенантских комет бойцов пехотной секции. «Тяжи» откровенно филонили, устроив себе зону релаксации. С фуршетом, самодельными картами и кислотной музыкой в калечащих разум децибелах.

Место своей дислокации – кают-компанию для младшего командирского состава – парни ушатали до уровня свинарника. Некогда роскошное помещение – стеклянный витраж под потолком, каменная лепнина по стенам, деревянный паркет и золоченый дроид-стюард – нынче выглядело жертвой вандала. Разруха, следы кострищ, закопченные переборки, украшенные лазерными шрамами и оспинами пулевых попаданий.

Кровавой вишенкой служило тело стюарда, приваренное плазменным плевком к титановой балке внутреннего каркаса. Каждые семьдесят шесть секунд уцелевшая кисть дроида судорожно подергивалась, пугая незнакомых с приколом бойцов. От окончательной деструкции робота спасал жесткий лимит стрелковых боеприпасов и персональная ударопрочность.

– Муром, какого хера?! – заорал я с ходу, врываясь в помещение и отталкивая с пути оборзевшего часового, сдуру решившего преградить мне путь.

Помимо пехотинцев, за щедрым столом сидело несколько моих летунов – командиры первого и третьего авиакрыла. Муром как раз приобнимал одного из них за плечи и что-то доверительно втолковывал, не торопясь чокаться полной рюмкой.

При виде меня младший из летунов резко вскочил и гаркнул уставное:

– Смирно! Командир в отсеке!

Старлей «тяжей» поморщился, неторопливо влил в себя содержимое серебряной емкости и лениво встал. Глядя на Мурома, поднялись и остальные присутствующие – так же неспешно и с явной неохотой.

Я пробежался взглядом по картам и бутылкам дефицитного спиртного. Отмахнулся от витающих в воздухе дымных облаков – сладкий наркотический кумар можно было мять руками.

Да что за хрень тут происходит?! От едва сдерживаемой ярости у меня свело скулы.

– Оборзели, воины?! Службу поняли?! Времени свободного дофуя и корабельный устав не для вас написан?!

Увидев, как презрительно дернулся уголок рта одного из лейтенантов Мурома, я озверел окончательно. Матерый мужик смотрел на меня снисходительно, демонстративно перебирая пальцами четки, сделанные из шилдиков уничтоженных подразделением агро-ботов. Нужно признать – массивные такие четки, вызывающие невольное уважение. Средний бот способен удушить танковую роту, а тяжелый… Лучше не искать соизмеримых величин – за Державу обидно.

Вцепившись в пехотинца взглядом, я медленно заговорил, вколачивая слова в его одурманенный разум, словно вбивая кувалдой тяжелые гвозди. Истерить и скакать мелким псом рядом с двухметровым бойцом не стоило, хотя рамки самоконтроля уже трещали.

– Команда «смирно» для кого прозвучала?! Что за поза беременная?! По какому поводу праздник и где твое подразделение, офицер?!

Последнее слово я выделил голосом, практически выплюнул, напоминая раскачавшемуся на искусственных гормонах здоровяку о долге и субординации.

Лейт покосился на Мурома, словно ожидая поддержки. Я же давил мужика взглядом, выплескивая на него коктейль эмоций: желание урыть на месте, непоколебимую веру в то, что «право имею», и взрывную готовность умереть за это право.

Наконец лейтенант принял решение. Изменив позу на менее расслабленную, он неохотно отчитался:

– Отделение несет службу согласно штатному расписанию. У меня же окно личного времени, совмещенное с сеансом психоэмоциональной разгрузки.

Не удержавшись, он ехидно улыбнулся и добавил:

– Передоз у меня, тошнит уже от войны. Доктор направил на отдых, о чем есть запись в вахтенном журнале. Все желающие могут ознакомиться. А кое-кто – и вовсе обязан это делать не меньше двух раз в сутки…

Я стиснул зубы и многообещающе ощерился. Теперь мне ясно, почему Док все чаще попадал в регкапсулу со свернутыми скулами и смятым набок носом. Не будь я настолько загружен делами, то вряд ли бы удовлетворился его кислым: «Осваиваю базы рукопашного боя. Стадия практических занятий»…

Ах вы ж мрази!

Имплант, ловящий отголоски моих желаний, моментально просеивает локальную сеть соединения и подсвечивает результаты запросов. Выписки из приказов, боевые статистики отрядов и персоналий, данные удаленного мониторинга меддиагноста.

Размах творящейся среди тяжей анархии вводит в ступор.

Но как же так? Врали, что ли, умные книги? Мол, делегируй полномочия, подбирай себе толковых замов…

Не работает эта схема в мире постапа? Только сила, личный контроль и неотвратимость сурового наказания? Да я ведь всего на неделю ослабил вожжи, занявшись личной прокачкой и реанимацией «Марата». Кот из дома, мыши в пляс?

Юный волк в моем сердце жаждет крови. Именно его рык слышится в моем голосе. Слова клокочут в горле, едва не срываясь в инфразвук:

– Лейтенант! Твое подразделение сейчас имитирует бой за пустой коридор на сороковой палубе! Бойцы накачались дурью и жгут БК центнерами! Приказываю! Привести отделение в порядок, своей властью наложить взыскания и продолжить выполнение боевой задачи! Тебе же, лейт, я помогу лично. Цени!

Активирую дисциплинарный протокол и сбрасываю приказ чужому импланту:

– Жизнь офицера в опасности! Начать процедуру принудительной детоксикации организма. Полевой экспресс-вариант!

Здоровяка мгновенно складывает судорогой, и я едва успеваю шагнуть в сторону, уклоняясь от тугой струи рвоты. Желудок тяжа выжимает насухо, раскрывшиеся до предела поры выдавливают из себя мутные капли, а ударившая в нос вонь сообщает об успешной очистке кишечника.

– Сука… Край тебе, пацан… – Скрюченный лейтенант сипит с истовой ненавистью.

Его рука тянется к набедренной кобуре. Имплант тут же срисовывает опасный вектор движения. Периферия зрения тревожно вспыхивает алой рамкой.

Вижу…

Пальцы лейта вцепляются в ребристую рукоять, ствол буквально выпрыгивает из крепежа и упирается мне в живот. События спрессовываются и накладываются друг на друга.

Муром рвется к нам и пытается остановить сорвавшегося с резьбы подчиненного. Оглушительное: «Отставить!!!» добивает остатки витражей под потолком.

Под аккомпанемент звона стеклянного крошева я вытягиваю к нему раскрытую ладонь и рычу не менее оглушительно: «Стоять! Я сам!»

– Повторный сеанс принудительной детоксикации организма!

Выстрел! Защита скафа поглощает плазму, меланхолично рапортуя о двадцатипроцентной просадке щита.

– Буэ!!! – Лейтенанта вновь сгибает в приступе зеленой рвоты, выдавливая наружу содержимое желчного пузыря.

Удачно подставился…

Второй раз за сутки провожу футбольный удар ногой. Бронированным берцем, с напряжением всех мышечных волокон – как своих, так и заемных, со смещением свободной массы нанитов в область голени. Бью жестко, прямиком в искаженное судорогой лицо.

Даже в таком состоянии лейт крут – как горы и быстр – как змея. Он боевик, а я летун. Но на мне БКС, и сопротивляться его мощи – безумие!

Подставленную под удар руку ломает как спичку. Голову лейтенант убрать не успевает, лишь чуть заваливается вперед, подставляя под удар усиленные кости черепа, а не хрупкие хрящи носа и не предательскую слабину подбородка.

– Хрясь! – Лоб противника вминается вовнутрь, деформируя голову и пугающе искажая профиль.

Для ки-мода – такие травмы далеко не смертельны. Несмотря на внешние спецэффекты, противник остается в сознании и даже в полете спиной назад умудряется удерживать меня в прицеле плазменного разрядника.

– Банг! Банг!

Четкий «дабл-тап» входит в живот, продолжая проламывать защиту в узком сегменте. Прокачал, блин, терминаторов на свою голову…

Щит мигает, с трудом сглатывая урон и перераспределяя лепестки защитных полей.

Мой ход! С козырной десятки!

Над широкими плечевыми пластинами БКС разворачиваются турели скорострелок.

– Жу-у-у-х!!! Жу-у-у-х!!!

Спаренный поток твердотельных боллов мгновенно превращает лицо лейтенанта в кашу и веером рикошетов разлетается по отсеку. Кого-то явно задело, но матов и стонов не слышно – мгновенно протрезвевший народ лихорадочно просчитывает ситуацию. В шок никто не впал – мяса и оружейного грохота тут навидались, хватит на десяток жизней. Да и гибель лейта довольно эфемерна – уже через пять минут его тело появится в коконе капсулы. Болезненно, унизительно, бьет по карману и опыту – но не смертельно.

Я всем корпусом разворачиваюсь к присутствующим. Нависающие за спиной стволы нервно шевелятся, заглядывая в напряженные лица и выискивая малейший повод для открытия огня.

Медленно озвучиваю строчки формируемого на лету приказа:

– За нападение на старшего по званию в условиях, приближенных к боевым, лейтенант Горелик переводится в режим штрафника и клеймится глифом «Искупающий кровью». Рост опыта блокирован, условия дисциплинарного наказания – десять рациональных смертей, одобренных ИИ-тактиком. Приговор вступает в силу немедленно.

Народу происходящее активно не нравится. Тяжи ощущают себя элитой, крепко спаяны и всегда не удовлетворены. Они твердо уверены, что основная боевая работа лежит на их плечах, а дележ трофеев и прочих благ этого не учитывает. Что? Бонусы «поля боя»? А ты под плазмой стоял? Чувствовал, как белки твоих глаз спекаются в мутный комок?!

Аргументация понятна, да и статистика уничтоженных целей подавляет. Но чего стоит один зарвавшийся кулак без остального тела? Только вот объясни это ему. Мозгов нет, одни затвердевшие в камень костяшки…

Принцип «моя хата с краю» в современном гражданском обществе не популярен. Кровавый урок: «Сегодня промолчишь ты, а завтра промолчат другие, когда придут уже за тобой» – усвоен накрепко.

Офицеры настороженно крутят головами, переглядываются и на лету формируют приватный боевой чат. Имплант фиксирует усиление шифрованного инфообмена, активность агрессивных систем сканирования и захват десятком маркеров целеуказания. Неуютно…

Щурюсь, сужая сектор зрения и отсекая все лишнее. Однако оружие в руки не беру – штурмовой комплекс по-прежнему висит за спиной.

– Кто-то не расслышал приказа? В уши долбимся? Жалобы, слезы, предложения? Есть еще желающие предъявить справки о мозолях, перхоти и болезненных месячных? Нет? Ну тогда – чего стоим, кого ждем?!

Взгляды офицеров потяжелели. Мои летуны сдвигались по стеночке, уходя с директрисы огня и выражая глазами полнейшую преданность. Котики, мля…

А вот тяжи наоборот – принялись уплотняться, сбиваясь в кучу и укрывая от меня задние ряды.

Хреново…

Оценив нездоровую суету, я многообещающе улыбнулся и тряхнул кистью. Из скрытого крепежа в ладонь упал небольшой цилиндрик с мелкой резьбой по внешней стороне и значком радиоактивной опасности на торце. Аргумент последнего шанса, козырный валет.

Кто-то из офицеров вздрогнул.

Ага, узнали… Головной сегмент от тандемной ракеты ПКО. Ядерной, само собой. Малютка опасная – как десяток Хиросим. И такая же дорогая… Не настолько, как на Земле, где грамм калифорния стоит порядка тридцати миллиардов долларов. Но все же…

Критическая масса хитрого изотопа – всего лишь двенадцать граммов. Идиотская ядерная граната – получилась легкой и компактной. Отпустить сенсор, бросить по направлению к противнику и через пять секунд, в радиусе трехсот метров не останется ничего живого. Смешно… Загнать бы эту шнягу на родной планете – вся страна могла бы пару лет на Канарах отдыхать…

Неустойчивое тактическое равновесие нарушается грохотом вынесенного из пазов люка. В отсек шустро вламывается четверка ботов пехотной поддержки. Мгновение, и подвижные твари занимают узловые точки контроля – под потолком, в четырех углах кают-компании.

Следом врывается Лина – шлема нет, волосы растрепаны, глаза сверкают первородной яростью. Валькирия…

В руках девушки контрабордажный кассетный лаунчер с активированным проекционным щитом. Весомый аргумент. Только вот откуда она достала к нему боеприпасы? Хитрый ствол имеет дикий калибр и жрет БК с невероятным аппетитом.

Обостренное восприятие доносит бесшабашный посыл: «Пустой он! Схватила первое, что попалось под руку! Да и щит на трех процентах. Голые понты, ха!»

М-да… Кавалерия, млин! На игрушечных лошадках. Впрочем, ботов более чем достаточно.

– Я неясно высказался? По местам несения службы – шагом марш!

Мой голос давит бесконечным спокойствием. Лед и пламя. Страха нет – из всех дорог выбирай ведущую к гибели. Мертвые позора не имут.

Никаких ноток превосходства и радости от прибывшей подмоги. Скорее наоборот – я демонстративно морщусь – сам бы справился. Продолжаю держать образ безбашенного капитана пиратского судна. Виртуальный звон стальных яиц гремит набатом.

Ну же, суки?! Бессмертные вы, что ли? Впрочем… М-да…

Однако тяжей наконец проняло. Бойцы принимают коллегиальное решение и неохотно подчиняются. Офицеры вяло козыряют, слышится разноголосое: «Есть!»

Муром ловит мой взгляд и осуждающе качает головой:

– Зря ты так. Не по-людски…

Я набычился, но отвечаю уже гораздо спокойней – очередной бунт придавлен в зародыше. Право сильного – подтверждено. Стая, ну чисто стая хищных псов…

– Останься.

Муром пожимает плечами и замирает. Внешне спокоен, страха нет – кремень, а не человек. Одна беда – не командный он игрок. Лидер – жесткий и авторитарный. Правда, с невысоким потолком компетенции. Взвод в два десятка рыл его максимум. Жаль, что сам этого не понимает…

Подхожу в упор. Смотреть в его глаза приходится снизу-вверх – тяжи поголовно вымахали до стандартных двухсот пяти сантиметров. Офицеры ростом не выделяются – нет смысла давать лишнюю информацию для вражеских систем целенаведения. Близнецы, блин, однояйцевые…

– Муром! Какого хрена тут творится – ты мне потом ответишь, когда я вдумчиво разберусь со статистикой. А сейчас скажи – с какого перепуга вся летная секция умудрилась трижды сдохнуть в течение сорока минут? Да еще с потерей экипировки и лютыми штрафами по всей командирской вертикали?!