Текст книги "Кремль 2222. Легенды выживших (сборник)"

– А вы не похожи на свои фотографии, – выдавил он, пересиливая страх. Во все века женщины любили лесть. Пит любил и умел льстить женщинам. Может, и на этот раз сработает?

– Лучше или хуже?

– Гораздо красивее!

– Спасибо, – не оборачиваясь, бросила она через плечо. – Мысль материальна. Она – великий дар людям, которым, к сожалению, умеют пользоваться лишь немногие. Ты видишь меня такой, какой хотел бы видеть. Здесь, в моем доме, воображение творит чудеса. Здесь оно намного сильнее даже самой смерти.

С ближайшего стеллажа послышалось рычание. Пятнистый от ржавчины грузовичок злобно стрельнул вспыхнувшими красным светом фарами в сторону Пита и зарычал снова. Его рев подхватил стоящий рядом огненно-красный «кадиллак». Стеллажи зашевелились. Крошечный солдат встал на колено и направил на Пита свою базуку.

– Спокойно, ребята, – ровно и буднично сказала она. Сонм фигурок еще немного пошуршал, порычал недовольно и, наконец, угомонился. – Ревнуют…

Она наконец нашла то, что искала. Когда она повернулась к Питу лицом, в руках у нее была большая серебряная чернильница, потемневшая от времени и засохших по краям чернил. Засохших чернил было много и они свисали с горлышка плотной бурой коркой.

– Ты хотел узнать мой секрет, мальчик? Что ж, каждый мой читатель получает то, что он хочет.

Она подошла ближе и наклонилась над Питом. Из тонко очерченного красной помадой рта едва уловимо пахнуло сырым мясом.

– Если ты пишешь про то, как льется живая человеческая кровь, и хочешь, чтобы читатель трясся от страха, писать надо живой человеческой кровью, – прошептала она. – И тогда они будут жить вечно.

Зажатой в руке чернильницей она показала на стеллажи, которые сразу же опять пришли в движение.

– Ты сильный мальчик, и ты мне нравишься, – зашептала она снова, еще ближе придвигаясь к нему. – У тебя тоже получится.

Последние слова она произнесла невнятно. Наверное, потому, что ей мешали острые белые клыки, медленно вылезающие из-под верхней губы.

Пит закричал и потерял сознание…

* * *

– …Ну-с, и чем вы меня порадуете, молодой человек?

Мистер Уильямс энергично потер ладони.

– Я не смог выполнить ваше задание, мистер Уильямс.

Преподаватель древней американской литературы неопределенно хмыкнул и, раздраженно ткнув в полную пепельницу тлеющим окурком, сильно, с садистским наслаждением раздавил его, словно мутировавшего таракана.

– А я так и знал. Все вы слабаки. Только и знаете, что курить дурь да тискать доступных девок за пару Новых Американских Долларов. Поколение Z… Тьфу!

Пит закрыл дверь кабинета и защелкнул фиксатор замка.

– Я не написал нового сочинения, но я узнал секрет творчества Сьюзанн Куинн.

Мистер Уильямс удивленно поднял голову и уставился на Пита водянистым похмельным взглядом.

– Вот как? И в чем же он?

Пит сделал один шаг.

– Эдгар По и Николай Гоголь не заканчивали престижных колледжей. Им это было не нужно. Просто они знали секрет.

Мистер Уильямс начал закипать. Он и без того был сегодня с утра не в духе.

– Вы испытываете мое терпение, молодой человек? Если вы думаете, что можете пустой болтовней отнимать мое время, то вы глубоко заблуждаетесь.

У Пита зачесались зубы. Те, которые дантисты в некоторых странах раньше называли «третьими». Правда, «третьими» они называются у людей. У зверей и шамов это клыки.

Ощущение было приятным. Как если тебе наконец удалось зацепить щепочкой и вытащить давно болтавшийся между зубов волокнистый кусочек мяса.

Верхняя губа Пита немного приподнялась в ухмылке, обнажив два зуба, неестественно длинных для человека. Пит почесал их острыми кончиками нижнюю губу, потом ухватил мистера Уильямса за седеющую шевелюру и сильно укусил в шею.

Мистер Уильямс был настоящим джентльменом и регулярно брился по утрам. Однако к концу дня у него несколько отрастала щетина. Эта его щетина была очень неприятна на вкус. К тому же она щекотала язык, поэтому Пит не стал глотать вырванный из горла преподавателя кусок мяса и выплюнул его на пол.

«В следующий раз нужно примериваться ближе к уху», – подумал Пит, осторожно коснувшись подушечками пальцев двух свежих ранок на собственной шее, от которых, впрочем, почти уже не осталось ничего, кроме пары едва заметных белых точек.

Он расстегнул пуговицу своего пиджака и достал из внутреннего кармана продолговатый футляр. По бархатному верху футляра шла надпись, сделанная очень темными чернилами, засохшими странной бурой коркой: «Питу от Сьюзанн Куинн на память». Знаменитая писательница была весьма сентиментальной особой.

Пит улыбнулся, открыл футляр и вынул оттуда дорогой, сделанный на заказ старинный «Паркер» с необычно широким золотым пером.

На лице мистера Уильямса застыло крайне удивленное выражение. Пит пододвинул к его столу еще один стул, уселся на него, потом выдвинул верхний ящик стола, взял оттуда несколько чистых листов бумаги, положил их перед собой и мечтательно уставился в окно.

Видимо, тело начало остывать, и в нем пошли какие-то необратимые процессы. Короче говоря, мистер Уильямс пошевелился и завалился на бок, глухо стукнувшись головой о поверхность стола. Пит вздрогнул и оторвал взгляд от окна. Потом обмакнул перо в рваную рану на шее трупа и написал первую строчку.

– «Шлеп! – раздалось около самого уха. Пит вздрогнул, больно ударился локтем об угол парты и открыл глаза…»

«Черт возьми, надо же, как хорошо выглядят на белой бумаге красно-бурые чернила», – удивленно подумал он и снова обмакнул перо.