Текст книги "Сделано по-настоящему, или 11 историй о предпринимателях-(не)перфекционистах"

Выгода

– Мы начали работать в 2001 г., сидели на съемной квартире, выполняя заказы сторонних компаний, – говорит мне Юрий Усков. – Брались за все, но особенно были рады сложным проектам, где можно относительно самостоятельно создавать продукт. Я сразу понял, что нам надо делать собственную разработку – хотя бы потому, что продуктовый бизнес имеет значительно более высокую маржинальность и требует более высокой квалификации. Ну и будущего ради. А сервисный бизнес – ты сделал проект, получил деньги и пошел делать другой. Юридически у тебя своя компания, хотя, по сути, ты наемный работник. Но дело даже не в этом. Когда у тебя есть свой продукт, ты можешь принимать решения, углублять квалификацию, нести ответственность и формировать репутацию. Королёв работал по найму, но у него был свой продукт. Родись я на 20 лет раньше, работал бы в каком-нибудь КБ и у меня тоже был бы свой продукт. В общем, я хотел иметь стабильный идеальный результат, а совершенство на чужом деле не растет.

Усков рассказывает небольшую «сказку» для понимания сути – он ее всем рассказывает:

– Есть одно итальянское ателье, которое делает обувь для топовых заказчиков – королей, президентов. Как они работают? Они летят к заказчику, снимают мерку с ноги, возвращаются в Италию и шьют туфли. Сшитую пару отправляют заказчику, чтобы тот ее поносил день-другой. Затем она возвращается обратно в Италию, ее разбирают по деталям, исследуют мельчайшие складки и заломы и по результатам опытной эксплуатации шьют вторую пару, которая сидит на ноге уже не просто хорошо, а идеально. Отправляют обратно заказчику – и по крайней мере одной проблемой у него становится меньше. Так вот – мы всегда как бы шили первую пару, и она, конечно же, получалась лучше, чем магазинная, и заказчики были счастливы. Но мы-то видим, где можно «докрутить». Когда у тебя есть свой продукт, ты можешь сделать вторую версию, третью, пятую, десятую – улучшать его до бесконечности, накапливая экспертизу и репутацию. И это, на мой взгляд, гораздо более интересная история. Экспертизу мы с тех пор нарастили. Инженерная экспертиза у нас мирового уровня, а вот продуктовая – понимание клиента, понимание задачи, понимание контекста – пока еще не совсем. Но думаю, что, когда выпускники нашего института и университета придут в индустрию, мы и в этом направлении хорошо продвинемся.

Как же компания нашла свою собственную нишу? По закономерной случайности.

– Мы разрабатывали Flash-движок, с помощью которого программисты могли делать программы, генерирующие мультимедийный контент – видео, аудио, анимацию, интерактив. Продукт предназначался для программистов: нужды братьев по профессии я знаю отлично. Мы получили первичный опыт продуктовой разработки и поняли, как это работает и за что платят деньги. Но чтобы зарабатывать больше и расти дальше, надо было перестраиваться с программиста на простого пользователя, потому что программистов мало, а простых пользователей – миллионы. Сначала мы поняли, что существует смежная поляна – PowerPoint. Презентации нужно выкладывать в интернет. И мы разработали конвертацию из PowerPoint во Flash, чтобы с контентом PowerPoint можно было работать в онлайне… А главное – мы сделали сложный, крутой продукт, в нем больше миллиона строк кода только на C++. Это была первая наша поляна, где мы могли принимать инженерные и продуктовые решения, доводить продукт до идеала, делать его лучшим в отрасли. А еще мы заметили, что значительная часть пользователей нашего конвертера используют его для того, чтобы собирать онлайн-курсы…

Но как будущий основатель образовательного бизнеса относится к онлайн-обучению?

– Тогда относился резко отрицательно, да и сейчас трезво понимаю, что оно далеко не везде работает. Но мы быстро поняли, что большинство наших клиентов используют онлайн-обучение внутри корпораций – а там у людей всегда есть базовое образование, и повышение квалификации в онлайн-формате действительно работает. Это один из ключевых бизнес-процессов в современных компаниях. И мы предоставили потребителю такую возможность – создали платформу, позволяющую с удобством и легкостью запускать онлайн-обучение. С нашим продуктом учебный курс монтируется в один день – с анимацией, видео, интерактивными заданиями и возможностью обратной связи с учащимися через чаты и системы тестов. За несколько лет мы масштабировали свое присутствие на территории e-learning, рынка электронного обучения, запустили LMS, создание обучающих сервисов – и теперь это наш основной бизнес… К тому, что мы стали интересны фигурантам «большой игры», мы привыкли не сразу. К нам стали приходить какие-то суперкрутые компании, Thomson Reuters, например, громадный американский медиахолдинг. И вот звонят они в какую-то компанию в Йошкар-Оле и говорят: «Продайте нам лицензию на вашу библиотеку!» А мы отвечаем: «Пожалуйста, $150 000». Представляете, какой надо было набраться наглости, чтобы, сидя в Йошкар-Оле, просить $150 000 с Reuters?

– И чем кончилось?

– Заплатили, конечно. Ну если мы лучшие в мире? У нас же, у русских, креативный потенциал хороший, а если его дополнить определенной инженерной культурой, мы можем делать идеальные продукты. И нас тогда не обойдешь, понимаете? Если ты реально выпускаешь что-то лучшее в мире, то независимо от политики и географии у тебя будут покупатели – ты становишься частью заповедной элитной конкурентной культуры, которой почти не касаются внешние катаклизмы: ведь чтобы побеждать, любая компания должна пользоваться лучшими инструментами.

iSpring Юрия Ускова процветает и стабильно растет. Пандемия и перевод значительного числа бизнесов в режим удаленного труда пошли компании на пользу, многократно увеличив спрос на онлайн-продукты и технологии, а последующая санкционная экономическая реальность ударила по iSpring не слишком больно. Все это укладывается в блестящую, но вполне обычную историю успеха. Но вот прибыль Юрий Викторович тратит не совсем обычным образом – на содержание школы и университета, на строительство будущего университетского кампуса и нового здания школы, на деревню для айтишников. И если вы, подобно многим из тех, кто пишет или думает об Ускове, решите, что таким образом он создает для своей компании и отрасли «кадровую подушку безопасности», когорту хороших обученных программистов, то это и так, и не так. По-моему, он эксплуатирует iSpring для того, чтобы делать новых людей.

Но давайте я сначала покажу вам место силы Ускова и самого Ускова – такими, какими я их увидел.

Встреча

Один крупный чиновник, имевший власть над обликом города Йошкар-Ола, произвел интересный архитектурно-градостроительный эксперимент: довольно большой участок в центре города стилизовал под пряничный европейский городок, больше всего похожий на бельгийский Брюгге. В центре города течет вполне полноводная река Малая Кокшага, вдоль нее ухоженные набережные, бордово-кирпичные фасады, ступенчатые крыши – очень прочная иллюзия межпространственного перемещения. Чиновник теперь сидит в тюрьме за банальную взятку, но спустя годы это прегрешение, скорее всего, люди забудут и простят, а кусочек Бельгии останется надолго, если не навсегда. Выходит, не всякая коррупция одинаково бесполезна.

Офис компании Юрия Ускова iSpring, его школа и вуз оказались внутри «Брюгге» или в нескольких шагах от него. И хотя туристический аттракцион вызывает у знатоков ряд вопросов, скажу так: Йошкар-Брюгге и вправду хорош. То, что это цитата, а не самобытное архитектурное высказывание, мы просто принимаем как условие игры. Уместна ли эта цитата? Вполне. Она вписывается в воду и небо, в восход и закат, а в нее вписываются люди. И всех нас, привыкших к серым городским параллелепипедам, простодушно радует любое излишество: цвет, эркер, балкон, мезонин, острая черепичная крыша. И в этот пир избыточного, но остро необходимого сердцу вполне вписывается стеклянный офис iSpring, устроенный по принципу штаб-квартир всех крупных айтишных корпораций – с обилием дизайнерских общественных пространств, предназначенных скрасить лютым одиночкам (каковыми являются многие сильные программисты) коллективное времяпрепровождение.

Двухцветные холлы условно разделены на уютные зоны – тут и кофейный уголок, и великанские кожаные мешки в роли кресел, и подвесные сиденья, и прочее хюгге. Есть и кабинеты, конечно, и опенспейсы, но важно, что на каждом этаже имеются такие вольные пространства, в которых можно не только думать, но и придумывать, – эти холлы с кухнями, кофемашинами (растительное молоко и полезные снеки в ассортименте) и прочим раем для хипстеров. Еще есть стеклянные французские окна, открывающиеся на плоскую крышу, прозрачный внешний лифт. Чем не маленькое приключение? Возможность обзора окрестностей интереснее, чем сами окрестности. Впрочем, из лифта видно будущее – как раз напротив офиса iSpring строится здание школы Ускова. Раньше она занимала два этажа в самом офисе, теперь в ожидании завершения стройки переселена на другую сторону реки, в брюгге-домик университета.

И еще переговорные здесь замечательные, с деревенскими названиями, лучшая именуется «Сеновал». Представьте, как звучит приглашение пройти в переговорную.

В общем, это просторный, разумно устроенный офис, без всяких эшеровских парадоксов. Дизайн опирается на понятную земную символику. Стена лестничных пролетов – с самого верха и до самого низа – художественно изображенный водопад. Вода, начиная свое «падение» на самом верхнем этаже, «обрушивается» на первый во всей своей акриловой красе. Возле кабинетов руководства есть зал трудовой славы, где лучшие сотрудники сфотографированы со светящимися мечами в костюмах джедаев из старых добрых «Звездных войн», так что адресное поколение – фанаты Хана Соло и Люка Скайуокера, а не Гарри Поттера и Сойки-пересмешницы. Средний возраст сотрудников – 30–40 лет.

Усков говорит, что главная статья расходов компании – зарплаты разработчиков и затраты на поддержание вдохновляющей среды. И это хороший выбор приоритетов. Усков не ограничивается соевым молоком, креслами-мешками и даже доской почета со спортзалом – он открывает на первом этаже детский сад для детей сотрудников, а за городом строит деревню для молодых коллег.

И тут – пока я на кухне последнего этажа осмысливал полученные впечатления – в холл вошел Усков.

Здоровый, под два метра, мужик. Слово «мужик» здесь не стоит воспринимать как проявление панибратства; это дань памяти 12 поколениям русских мужиков и баб, которые стоят за Юрием Усковым. А перед Юрием, условно говоря, стоят еще шесть его детей. Триста лет жили Усковы в окрестностях Царёвококшайска – сторожевой русской крепости, с которой начинался город, позже получивший название Йошкар-Ола. Если бы Юрию пришло в голову облачиться в исторический костюм, он подошел бы на роль васнецовского богатыря. Усков не борется с сединой ни на макушке, ни в бороде. Рискну предположить, что это один из сигналов, которые он подает миру: я в юношеские игры больше не играю – я прохожу игру на другом уровне. Мне скоро пятьдесят, я начинающий дед. На самом деле прическа Юрия Викторовича – своего рода произведение парикмахерского искусства, высокий класс барбершопного мастерства. Если отвлечься от богатырей, то ярко-голубоглазый, среброволосый Усков с молодым румяным лицом, щегольскими усами и бородой – удивительное сочетание зрелости и молодости. Немного напоминает хедлайнера рекламной кампании Tele2, только нашему герою есть что сказать, помимо рекламных слоганов.

Очень важно, как человек смотрит. Усков смотрит в глаза и не отводит взгляд. Но это не доминирование, а скорее признак полной открытости. Посыл вербализируется примерно так: «Смотри, считывай, что хочешь и что можешь, мне скрывать нечего, я не вру».

Правда, из того, что человек не врет, еще не следует, что у него душа нараспашку. Речь большинства из нас прошита вводными словами и конструкциями: «смотри», «в общем и целом», «одним словом» и т. п. В этих словах меньше смысла, чем энергии. Они довольно много сообщают о говорящем. Речь Ускова густо прошита словом «понимаете» с вопросительно-утвердительной интонацией. Слово слегка настораживает: оно оставляет собеседнику (и оппоненту) Ускова довольно мало маневров: «да, понимаю» (то есть «согласен») и «нет, не понимаю» («не догоняю», «туплю»). В разговоре с Усковым доблесть собеседника – понимать и соглашаться.

Еще важный момент: Юрий – чрезвычайно системный человек. И разговор его строится тоже системно. Например, спрашиваешь его, что такое качество (этика, эпоха, культура, патриотизм), и в ответ слышишь:

– Десять минут.

Это означает, что тема уже многократно и глубоко продумана, структурирована, доведена до состояния «продукта» – мини-лекции на 10 минут. И всегда найдется короткий, афористичный вариант на 30 секунд.

Ну и, естественно, водолазка. Пиджак – да, но, судя по фотографиям, только в официальных случаях.

Мы с основателем компании идем по офису. Усков поминутно обменивается со встречными парой фраз. Встречные ниже по чину и возрасту. Почти все они обращаются к Юрию без отчества и на «ты». Вспоминается легенда, как молодой актер по ошибке забрел в незнакомый ему голливудский павильон, а там все кому не лень что-то растолковывали пожилому дядьке, которого называли «Ал» и на «ты». И наш молодой актер решил, что Ал – осветитель, а потом выяснилось, что это Хичкок.

Но даже постороннему наблюдателю, который не в курсе, кто кому сейчас пожимает руку, как-то неуловимо станет понятно, что главный здесь – Усков.

Качественный человек

Университет Юрия Ускова еще совсем молод: туда зачислены 35 студентов – отборных орлов и орлиц. Но это совсем не значит, что науку iSpring проходят и прошли только эти молодые люди. Сотни школьников и студентов уже 15 лет варятся в культурном котле компании.

Когда старшие дети Ускова достигли возраста обучения, он организовал «Инфосферу» – курсы программирования, робототехники и дизайна для школьников 1–8-х классов (скорее это школа дополнительного образования, вроде музыкальной). Потом добавил «Инфотех» – полноценную школу-лицей на три старших класса, для тех школьников, которые решили связать свою жизнь с IT. Оба проекта до сих пор успешно работают. Хороший пример – то, что старший сын Ускова окончил «Инфосферу», «Инфотех» и теперь успешно работает в iSpring на позиции сеньора. Практически все лицеисты ценятся в отрасли.

Следующий шаг в сторону собственной образовательной среды был сделан в 2012 г., когда появился Институт программных систем. Его предназначение – дополнительное обучение студентов Политехнического института и всех желающих. А потом появился собственный университет, где можно получить образование по специальностям «программирование», «преподавание информатики», «маркетинг», «цифровой дизайн» и «управление продуктом». По сути, перед нами разветвленная экосистема IT-просвещения и образования.

Ответим на чаще всего задаваемые вопросы.

Сначала обычно спрашивают: правда ли Усков содержит всю структуру только на то, что сам зарабатывает?

– Да, сегодня практически все заработанные деньги я трачу на лицей, институт, строительство университетского кампуса и здания школы, – отвечает Усков. – Аутсорс не люблю, поэтому строительная компания – своя собственная. Я не привлекаю кредиты и не работаю с государственными грантами. «Государевы деньги» для меня пока непонятны. Я лучше сам заработаю, чем буду тратить время на испрошение, а главное – на написание отчета за использование средств. У меня единственный запрос к государству: дайте землю и помогите с оформлением бумаг, потому что бумажная волокита – это адище.

Второй вопрос, который задают, когда рассказываешь об Ускове, звучит так: «А зачем ему это надо?» Ответ на второй вопрос – вся эта глава.

А третий вопрос родился в моей собственной голове: «Если человек сделал один из лучших в мире сетевых продуктов, значит ли это, что он может сделать один из лучших в мире университетов?»

Нет, не значит. Но и задачи такой не стоит. Московский университет не мог достичь величия при жизни Ломоносова – это был стартап на несколько поколений. Великий университет, как готический собор, растет столетиями – и вырастет еще, если Бог даст. На данном историческом этапе Усков хочет создавать лучших в мире программистов и разработчиков. В этом его задача, и идет он к ней дорогой разочарований и новых очарований.

Первое разочарование случилось оттого, что Юрий сначала пытался внедриться в государственную образовательную систему и трансформировать ее изнутри. Студенты Политехнического института, альма-матер Ускова, которые в первое время приходили в iSpring, готовыми специалистами, мягко говоря, не были. По словам Ускова, у них была «отрицательная квалификация» – надо было не учить, а переучивать. Между тем наш герой любит Политех – и не без причины. В Йошкар-Оле, городе с населением в 250 000 человек, успешно работают десятки IT-компаний. А ведь никакой хай-тек-бум сам по себе не начинается – мы уже упоминали, что Кремниевая долина создалась вокруг Стэнфордского университета. И в Йошкар-Оле несколько десятилетий назад был свой микроскопический Стэнфорд, зародыш будущего университета Ускова.

Родоначальником марийской IT-школы считают профессора Александра Ивановича Половинкина из Новосибирска, создавшего в 1970-е в Марийском политехническом институте лабораторию методов оптимального проектирования. В лаборатории работало до 200 человек, было много выпускников ведущих вузов Москвы и Новосибирска, и там было много программирования. В 1980-е Половинкин переехал в Волгоград, где возглавил местный политех. А его команда в 1990 г. запустила специальность «Программное обеспечение вычислительной техники и автоматизированных систем» в марийском политехе. Усков и многие другие основатели кластера IT-компаний в Йошкар-Оле – выпускники этой специальности. Это еще одно наглядное свидетельство того, какими выгодными бывают инвестиции – и денег, и людей – в обыкновенную добросовестную науку.

Помня о былом влиянии института на город, Усков пошел учительствовать в политехнический.

– Начиная с 2004 г., – говорит он, – я активно вкладывался в повышение качества преподавания на родной кафедре, и многое удалось. Я верил, что в жестких рамках государственного вуза можно сделать что-то значительное. И действительно можно, но это такая жесткая история, что вспоминать не хочется. Грубо говоря, проще об стену убиться, чем протащить в старый вуз что-то системно новое.

Я искренне люблю Политех, но сложившаяся система высшего образования пока неподвижна. Поэтому я принял единственно возможное для себя решение – основать собственный вуз, в котором все будет правильно.

Второе разочарование – школьное образование в целом. Довольно быстро Усков понял, что будущее начинается не в университете, а в школе (теперь, наверное, он считает, что в детском саду, и он опять прав). Он принялся обдумывать, что происходит в общеобразовательной школе, и понял – мало хорошего. Хорошая школа должна быть кимберлитовой трубкой, в которой зреют алмазы. В университете потом происходит их обработка, огранка, превращение в бриллианты. Но если в кимберлитовой трубке ничего не выросло, превращать будет нечего.

– Современная средняя школа – это пилорама, – говорит Усков. – Представляете, есть ребенок, кудрявенькое такое дерево, растопыренный в разные стороны, там цветочек, там уже и яблочко, там завязывается что-то, надо бы заметить-подкормить. А его раз – в пилораму, и выходит очень ровный чурбан, крайне удобный для всякого рода употребления, но абсолютно бесполезный для настоящего творческого труда.

Так что основная задача любой школы, в которой думают о яблочке, а не о бревне, – помочь ребенку оставаться живым.

Школа сейчас работает неосознанно. Мир очень сильно изменился, а структура и содержание обучения остались в прошлом. Но если мы хотим готовить любых разработчиков: новых систем, новых моделей, новых концепций – такое положение дел нам никак не подходит. Сейчас школа превратилась в инструмент производства пользователей, туземцев, которые за нефть и металлы купят бусы и смартфоны.

Первое очарование состояло в том, что, когда Усков с 2009 г., с компьютерной школы «Инфосфера», начал собирать свой собственной образовательный продукт, он увлекся развитием системного мышления. Как потом оказалось – слишком увлекся.

– Я тогда пребывал в техническом шовинизме и игнорировал ценность гуманитарных наук, – рассказывает он. – Сталкиваясь с западным образом мыслей, я удивлялся – почему это американцы отправляют детишек обучаться не компьютерным наукам, а культуре и искусству? Моя идея была такова: детям в школе недодают математику и физику, а мы это компенсируем с помощью погружения в компьютерные науки. И этой компенсации будет достаточно для создания человека Леонардо, потому что косвенным продуктом инженерного образования, и особенно образования в области программирования, является развитие системного мышления. Вот на него я и решил упирать – такова была моя первая гипотеза.

Усков продолжает:

– В программировании есть такой навык – информационное моделирование. Это атрибут хорошего программиста, сеньора, архитектора. Например, Чарльз Дарвин в свое время построил информационную модель иерархии видов и описал модель процесса (алгоритм) естественного отбора, который превращает одни виды в другие. А Дмитрий Иванович Менделеев построил периодическую систему элементов – «поймал» период и положил в таблицу. Не очень сложная модель. Но тогда это было прорывом, передним краем науки! Сейчас такие простые модели у нас в 6-м классе изучают на курсе информационной культуры. Парадокс в том, что информационное моделирование – это «сеньорский» навык в программировании, но он доступен для изучения даже ученикам начальной школы. И это другой уровень мышления – и понимания системности бытия. Но оказалось, что сейчас уже и этого мало.

Третье разочарование было в том, что Юрий Усков увидел ошибочность первого очарования.

А вот о втором очаровании имеет смысл говорить подробно, потому что на него сейчас и опирается образовательная система Ускова.

– Мой технический шовинизм никуда не делся, – говорит Усков и вскидывает глаза на собеседника. – Программисты действительно думают гораздо быстрее и видят мир системно. Но однажды я понял, что бизнес стоит на культуре, а значит, на гуманитарных дисциплинах. Бизнес в принципе – это идея, мировоззрение, позволяющее протестировать идею и встроить ее в систему «хорошо – плохо», «прекрасно – ужасно», «полезно – вредно». А еще – это культура как инструмент производства.

Усков объясняет:

– Представьте, что перед вами советские «жигули» и немецкий «фольксваген» одного года выпуска. Эти автомобили с точки зрения концепции, структуры и габаритных параметров одинаковы, в их конструкции применены одни и те же технические решения. Это одна и та же машина. Но как продукт они разные: «фольксваген» раза в три дороже, и люди, которые ездят на нем, куда счастливее. Потому что у немцев устоявшаяся инженерная культура и высокая культура продукта, которая является в том числе и следствием более высоких потребительских стандартов. Электроэнергии, труда, знаний на эти две машины потрачено одинаково, так в чем же различие? На «жигули» потрачено меньше умения, меньше любви, меньше честолюбия, меньше достоинства производителя, меньше национальной гордости. Все это, не считая чисто технических моментов, и есть инженерная культура. Так вот в нашем институте, в лицее, в университете с первого дня обучения мы начинаем формировать инженерную культуру, которая ведет к созданию продукта мирового качества. Не когда-нибудь потом, а с раннего детства. Мы с этого начинаем.

А как вообще создается образовательная программа, которая на выходе поставляет миру создателей продукта мирового качества? Во-первых, в программе университета Ускова гуманитарных часов теперь больше, чем часов по программированию. Они объединены в гуманитарно-естественнонаучный комплекс, который будет обязательным для студентов всех направлений. Потому что мировоззрение – это четвертый уровень профессиональной высоты и значимости.

Да, Юрий Усков сформулировал четырехуровневую модель IT-профессионала!

Чтобы пройти первый уровень, достаточно выучить языки, фреймворки и овладеть инструментами ведения проектов.

Перепрыгнуть на второй – значит получить теоретическую базу: знание математики, алгоритмов, инженерных основ.

На третьем уровне адепта ждет культура производства: критерии хорошего продукта, понимание его качества, умение мотивировать самого себя и свою будущую команду на создание лучшего в мире продукта.

А четвертый уровень этой очень серьезной игры – личная культура: ценности, поведенческие шаблоны, ментальные установки и источники мотивации.

В университете подход к совершенству начинается с отбора.

– ЕГЭ нас не интересует, – говорит Усков, – вернее, у нас свой критерий оценки человека. Перед вами два соискателя – у одного 95 баллов по математике, у другого 72. Если вы представитель традиционного вуза, кого вы возьмете? Конечно, отличника. А мы выбираем ребят, у которых 72–75 баллов. Потому что бенефициар ЕГЭ в большинстве случаев – умученный ребенок, натасканный на зубрежку. А наши «семидесятники» – живые ребята, способные, неглупые, не убитые школьной программой и родительскими амбициями. Очень часто они обладают куда более высоким потенциалом, чем те, у кого 95 баллов. Мы выбираем студентов долго, дотошно и качественно. Опять проходим несколько уровней. Сначала встречи в школах – не просто «поговорить», а попытаться построить модель будущей жизни. Цель встречи – вместе обсудить, какой будущие абитуриенты видят свою идеальную жизнь в 30 лет и каким образом этого нужно достичь.

Почти невозможно поверить, что старшеклассники могут визуализировать свою жизнь на полтора десятка лет вперед! А Усков продолжает:

– Мы обсуждаем эту картинку и шаги, которые обеспечат путь к мечте. Говорим о качествах, которые должны помочь добиться успеха. О том, что талант проиграет характеру. Что более сильный характер проиграет менее сильному, если его носитель яснее понимает свою цель и она ему по сердцу. А человек, который нашел свое предназначение и верит в него, вообще непобедим, даже если рядом есть более талантливые соперники с железной волей. Потом мы тестируем детей на когнитивный потенциал и эмоциональный интеллект. Дальше есть этап эссе, мотивирующего письма, в котором абитуриент формулирует, зачем ему учиться у нас. Здесь мы смотрим, совпадает ли личная миссия человека с миссией университета. И последний уровень – трехдневный поход, совместное неформальное действо. А миссия университета такова – создать пул специалистов высокого качества, которые свое сердце и свой кошелек будут держать в России, а в идеале – в республике Марий Эл.

Однажды Усков сказал:

– Я хочу строить страну, которой мы будем гордиться.

И пояснил:

– Я и сейчас горжусь нашей страной, хотя объективно поводов маловато. Наша задача – создать эти поводы. Я говорю, что у нас есть ноу-хау – русские программисты. Я хочу, чтобы российский софт был эталоном, как японские автомобили. Русские программисты, может, и сейчас лучшие в мире, но я хочу, чтобы продукты русских программистов стали лучшими в мире. Понимаете разницу?

Теперь понимаем.

– Но что нужно, чтобы продукты русских программистов, живущих в России, стали лучшими в мире? – продолжает Усков. – Для этого надо создать качественный продукт, качественного человека и качественную среду.

А знаете, какие два качества характера Усков особо выделяет как полезные для дела? Смелость и эмпатию. Свойства чуть ли не противоположные, как мне казалось. Но Усков говорит об интеллектуальном мужестве:

– Если мы замахиваемся на что-то по-настоящему большое, этого большого дела надо как минимум не бояться. Я видел бородатых великанов, которых трясло от задачи, за которую, пыхтя от умственного наслаждения, легко брались малолетние ботаники. Что же до эмпатии, то без нее руководитель неполноценен. Эмпата можно научить быть резким в бизнесе, но доминатора нельзя научить чувствовать и понимать людей. Доминаторов люди боятся и не любят. Чем человек круче с виду, тем больше неуверенности внутри. Любите ботанов и программистов!