Текст книги "Коротко и жутко. Военкор Стешин"

Новороссия

Майдан. Крым. Новороссия

Записки в телефоне

Майдан

Ночь на 20-е число:

Сейчас вернулись с Майдана. Зацепили две вещи – негр-украинец, который разносил бутерброды, и резко поменявшийся состав тусовки.

Исчезли дивные вьюноши-ролевики. Которые изящно носили противогазы. Им не хватало только плащей-занавесок, лосин и ботфортов со стразами.

Исчезли «мусорные воины», декорированные богато изолентой и кусками канализационных труб. В доспехах из электрощитков.

Исчезли кожаные «байкеры без мотоциклов» и «доноры почек» – водители «рисовых ракет» в пластиковых мотоботах и «черепашках». В дорогих мотошлемах.

Исчезли модники во флектарне и гансовках, разгрузках, трапециях, молли там, гортекс и все такое. Остались одни мужики от 30 годков…

Оценивая трезво новую карту Майдана, посмотрев на него изнутри, подозреваю, что его просто не смогли разогнать. «Сердцевина» не побежала.

Поразили две сцены на Майдане: женщина в дорогой шубке, фасующая коктейль Молотова, и толпы девчонок, ломающие брусчатку. Не все просто…

Перемирием, трауром на Майдане и не пахнет. Горят покрышки. Перед сценой формируют резервы, распределяют бойцов, щиты и броники.

Утро 21-го числа:

«Беркут» бежит с Майдана, отброшен за гостиницу «Украина».

«Беркут» отбросили к Банковой улице, радикалы опять заняли улицу Грушевского. Раненых десятки.

Лестница в гостинице «Украина» простреливается с холма, практически в упор, пытались подняться в номер, выйти в эфир.

Лифты не работают. Распахиваю дверь на черный ход – два выстрела в упор: не попали. Лица нам с оператором Сашей Беловым посекло кафелем да стеклом. Не попали!

Ссыпались по лестнице. Сашу Коца зажали на Институтской. У цоколя гостиницы. Улица простреливается, ему пока не выбраться.

Я его упросил сидеть там, пока не уляжется. Надеюсь – скоро. К нам в гостиницу несут раненых.

Будем в прямом эфире минут через десять. Сашка выбрался. Ура!

«Беркуты» – странные существа, конечно, видели же нашу здоровую камеру. Бирюзовые броники, на каске у меня написано Press, стреляли в упор…

В гостиницу, в холл несут раненых. Десятки. Линия фронта прямо по гостинице. Прикольно.

«Беркут» лупит прямо по гостиничным номерам, на лестнице в окне холла – дырка. Старушка-портье прячется под свою стойку.

В наш номер, с видом на Институтскую, где стояла камера, уже пуль десять прилетело… Хорошо, что у нас есть номер с видом на Майдан.

На Институтской уже восстановили баррикаду. На Грушевского отводят всех за баррикаду – снайперы.

Майдан похож на муравейник – тащат стройматериалы во все стороны.

На Институтской снайперы. Людей валят одного за другим. Стреляют из снайперок бронебойными – пробивает и щит, и броник.

Вроде видел их на крышах зданий у Банковой. Все входные от пуль – сверху. Видели в окнах правительственных зданий.

Беркут готовит бронетехнику. Саня снимал окна, где сидят снайперы. Бьют из глубины комнаты. Как положено.

Сейчас попробуем обойти Майдан, посмотреть, что на других направлениях.

Запалили покрышки на Институтской. Как противоснайперская завеса. Интифада-стайл. Сразу раненых стало меньше.

Выходим из лифта в холл гостиницы, а там похороны. Выносят трупы погибших утром. Весь день пролежали за ширмами.

Девчонки-санитарки в голос рыдали. Одна поплакала, я угостил ее сигаретой, и сказала она, не мне, а в сторону: «Пойду за бронежилетом».

Один из читателей прокомментировал вид баррикад на Майдане: «Ну и помойка!» Представил на секунду сборные евробаррикады из «Икеи».

Продолжение, надеюсь, будет.

Крым

Служба проверки панических слухов работает: во втором по счету селе Гвардейское российский десант не обнаружен.

В крымском телевизоре – паника у кыевских бандеровцев и примкнувших к ним местных татар. Поминают Путина в формате: «Тятя, за що?»

На границе Украины и Крыма. Пара сотен казаков, «Беркут». Все с оружием. К нам со всей душой. Не Майдан, чуем.

С другой стороны границы пусто. И это хороший знак. При этом небо над Крымом закрыто. И это знак наоборот.

Пост Чонгар, у кафе Сиваш вырос военный лагерь. Досмотр машин из (с) Украины. Копают капониры и укрытия. Казаки, «Беркут» и неизвестные воины.

Приезжающие из (с) Украины говорят, что дороги свободны, бандеровских, майданных и революционных постов с той стороны нет.

В автопрокате нам удружили машиной с киевскими номерами. Киев тут как-то не очень…

По экспресс-опросу участников «обороны Крыма» их больше устроит автономия под протекторатом РФ. Дословно «штобы все, как раньше, но с Россией».

Колонна армейских грузовиков, радиостанция и четыре бронемашины «тигр» только что въехали в Симферополь из Севастополя. Мы их встретили.

Следуем за колонной в центр. Люди на улицах машут руками военным.

Свернули с Ялтинского шоссе на улицу Полигонную к Бригаде береговой обороны ВС Украины. На КПП флаг Украины, военные блокируют часть.

Вежливые военные занимают высотки по периметру над полигоном.

Украинский офицер Сергей Стороженко; результаты переговоров будут объявлены в 13:30 по Киеву. Сдаваться мы не собираемся. БМП-2 заряжены.

Украинцы ушли в лагерь на переговоры. По слухам, судьба в/ч должна решиться не здесь.

Договорились стволами в друг друга не смотреть и разошлись…

Чудные дела: свидомый телеканал 30 мин. разоблачает происки «российской военщины» и после врубает шоу Собчак. Башню рвет от нашего единства.

По свежему инсайду, сбор резервистов в военкоматах Украины напоминает одно мероприятие почти 100-летней давности. Угадайте – какое? Запись добровольцев в Державную варту Гетмана Скоропадского. Энтузиасты есть, но их так мало, что никакой исторической роли они не сыграют.

На Чонгарском перешейке всем раздали автоматы и по 120 патронов. Потом отдали команду «к бою!». Потом команду отменили. А мы уже в машине… В брониках-касках, со всем барахлом и запасными аккумуляторами. Пока мир!

У заблокированной в/ч в Бахчисарае. Ждут приказа командования ВМС Украины. В часть местные принесли связку жовто-блакитных шариков. Зачем?

15 км до северной границы Крыма, через Красноперекопск на ооочень большой скорости прошла колонна БТР без опознавательных знаков и номеров.

Уточняю: колонна идет от Симферополя к посту «Турецкий Вал». Броня со шноркелями (для тех, кто понимает).

Колонна нашей техники разворачивается в поле вдоль «Турецкого Вала». На каждой броне, на башне – оранжевый спасательный круг.

Из грузовика вывалили гору БСЛ – будут рыть капониры + есть военная инженерная техника. Казаки рады: «Три дня со стойками от палаток стояли».

Украинский пост в 5 км. На крышу автобусной остановки затаскивают «мухи». В кустах очень глубоко вкопана БРДМ почему-то изумрудного цвета.

Стоят украинские военные в разномастном снаряжении. Грешным делом даже подумали: «Самооборона». Вежливые. Посмотрели документы, пропустили.

Двигаемся в сторону Херсона. Проехали придорожную корчму, стоящую в чистом поле, с двумя флагами: украинским и российским. Хуторская смекалка.

Судя по людям с палками в жилетах с надписью «Херсон самооборона» и жовто-блакитных прапорами в ассортименте на въезде…

Переход Херсона под юрисдикцию Крыма пока состоялся лишь в буйном воображении интернет-воинов. Едем в центр города уточнять диспозицию.

В центре Херсона на постаменте памятника Ленину мемориал «небесной сотне». Напрягаются тут на нас. По-русски на камеру говорить не хотят.

Памятник Потемкину-Таврическому в полном порядке, вот только таблички на постаменте, после реставрации в 2003-м, заменили с русского на мову.

Народ в Херсоне раздерган пропагандой. Была злая дискуссия с местными. Два основных тезиса: «во всем виновата Россия» и «мы не бандеровцы».

Побывали на всех наших блоках на всех перешейках Крыма. Как заметил севастопольский морпех, «это демонстрация силы и решимости ее применить».

Из рассказа морпеха: «Жена грит, что теперь будет, у меня прописка Севастополь, в/ч №…?» И он ей ответил: «Просто маму больше не увидишь».

Наблюдателей ОБСЕ не пустили в Крым. Видели их джип на блоке. Это им за то, что из Цхинвала свалили за три часа до удара «Градов».

Продолжение следует.

Крым. Референдум

Добрая традиция – встречать субботнее утро в спадающих штанах, в аэропорту, в зоне досмотра. Через два часа начало гонзо-трансляции из Крыма.

Летели в Крым почти на 30 минут дольше – облетали по России территорию «незалежной». Странно и неприятно.

Стюардессы в самолете были странные – всем хорошо за сорок, мощные дамы. Ну, вы поняли.

Над аэродромом Симферополя самолет сделал несколько противоракетных маневров и отстрелял две серии тепловых ловушек. Шучу! Шучу!

В Крыму уже появилась своя погранслужба, стоит на перешейках. В аэропорту пока украинцы. Военных, кстати, больше нет у аэровокзала.

Украинские телеканалы в Крыму отключены, Украина сделала то же самое. При наличии Интернета в каждом втором телефоне мера бессмысленная.

«Ни съим дак понадкусаю» – инструкция на русском к модему «Интертелеком» демонстративно не открывается в браузере. Тильки шановних абонентов!

На предложение расплатиться рублями крымчане реагируют с радостью. Берут их из уважения к России, в том числе как билеты в будущее.

Особенности езды на поезде Москва – Симферополь. Товарищ поведал. На каждой крупной станции ссаживали «неправильных» журналистов из РФ. Причем разные коллективы этим занимались. А внутри Крыма самооборона заворачивала обратно на Украину уже западных коллег.

Вспомнилось, читал, как один и тот же поезд, идущий на свою беду в 1918 году по Украине, был по очереди гетманским, махновским и петлюровским.

То есть в пределах одной страны действовали сразу три политических строя. Все досталось четвертой силе. Причудлива местная политика.

Над притихшим Крымом повисло зловещее ожидание Праздника.

Ранним утром у части № 2320 Береговой охраны в поселке Перевальное уже дымила полевая кухня самообороны. «Неизвестные вежливые» военные жались к кирпичным стенам, уворачиваясь от порывов ветра со снегом. За прошедшие две недели тут кое-что поменялось: украинцы отогнали от ворот свою БМП, зато с внешней стороны подходы к части теперь перекрыли «Тигры».

«Самооборонщик» Валерий сам родом из Ялты, но гражданин России. Стоит здесь уже две недели. По его словам, украинских военных за бетонным забором осталось едва ли половина:

– Разошлись все, разъехались – никто их не удерживал.

На пороге стоит замполит воинской части № 2320 капитан второго ранга Бойко. В штатской куртке-пропитке, в начищенных до солнечного блеска туфлях. Рядом с ним принаряженная беременная жена. Замполит говорит нам, что уже проголосовал, один из первых. По его словам, он выбрал «против всех, хотя такого кандидата и не было», опустив в урну пустой бюллетень.

Крымский меджлис выступил с мягко говоря «политически незрелым» заявлением, состоящим из нескольких противоречивых параграфов. Меджлис призвал украинские власти и украинский народ обеспечить законность на полуострове и защитить интересы крымских татар. И в то же время призвал татар решать свою судьбу самостоятельно, на своем референдуме. А на общекрымский референдум наказал не ходить. Но не все прислушались к меджлису.

Свои бюллетени татары многократно сворачивали – чтобы через стенки прозрачной урны нельзя было понять, в какой графе стоит галочка.

В мечети Бахчисарая:

– Имам наш из Турции, он приехал людям веру нести, а не политикой заниматься. Уходите.

Опять татары сами себя перехитрят…

И мы ушли из мечети, в душе надеясь, что большинство крымских татар в этот день самостоятельно определили свою судьбу, преобразовав жизненный опыт последних лет в мудрость.

Юго-восток Украины

Бомж на Симферопольском вокзале попросил рубль! Не гривну и не доллар!

Пробрались в Луганск. Досмотр был только в Мелитополе, пограничная стража. Посмотрели паспорта. Поехали дальше. Слова не сказали.

Слухи о махновских налетах на поезда, идущие из Крыма, оказались жестоко преувеличены.

В полупустом вагоне с нами ехали несколько мужчин с уставными стрижками – украинские военные, возвращающиеся из своих переподчинившихся частей. Десяток западных журналистов, пробиравшихся в Донецк. И миссия ОБСЕ, которая от волнения или по старой русской дорожной традиции налегла на горилку и не рассчитала своих сил. По крайней мере один из «миссионеров» до утра бродил по поезду в пляжных тапках-вьетнамках и черной майке. Курил в тамбуре, очаровательно улыбался проводницам. Вот только штанов на нем почему-то не было… Во всей своей красе прогрессивная и раскрепощенная Европа возвращалась из тоталитарного Крыма.

В Луганске в центре стоят палатки с российскими флагами, дымят печки.

Раздрай в головах и сердцах полный. Луганские хлопцы идут в военкоматы – воевать за Украину; таких не много, но они есть, если объективно.

На границе с Ростовской областью украинские погранцы выставили 5 БМП. Вот и вся сила. Погранцов кормят местные – просто из жалости.

На вопрос: «Какая у вас в Луганске промышленность? – ответ: «Все закрыто». Над входом в вокзал гигантский плакат – «Работа в России».

Все подъезды к городу перекрыты постами милиции и ДАИ. Даже «пьяные» дороги, на которые нас завел навигатор. Менты говорят принципиально по-русски. Доброжелательны. На бронежилеты в багажнике стойку не делают, наоборот – сочувствуют.

Пока тусовались возле оружейного склада в Артемовске, нас последовательно ехали убивать: «Правый сектор», переприсягнувший «Беркут», десантники, киевские бандеровцы, переодетые ментами. Так никого и не дождались.

В условиях информвойны официально, как один из бойцов, предлагаю заменить выражение «прошла информация, что…» на «прогнали парашу».

За три месяца на проверку «прошедшей информации» о съеденных детях, танковых колоннах из Киева, высадке марсиан под Житомиром и т. д. были бесцельно потрачены многие сутки рабочего времени. Раздражает тот факт, что не проверять нельзя.

Глава СБУ Луганской области во время выступления на брифинге каждое второе изреченное слово украшал связкой «нах». Как трогательно, нах!

СБУшник заявил, что работал в КГБ СССР и своими глазами видел, как «начинался Степанакерт и Грозный». Видел и все прошляпил. Я бы на его месте помалкивал о таком факте биографии. В общем, пропал Луганск нах. В хорошем смысле, нах.

Коллега из УНИАН, толстая гневная тетя в очках, требовала у силовиков убрать с площади перед облсоветом российский флаг. Говорила на русском, отвечали ей тоже по-русски. Отвечали в том смысле, что не могут убрать. А не могут, потому что пока боятся. Опять-таки на русском, разрывая шаблон с треском.

Похоже, у свидомых «когнитивный диссонанс» – образ жизни и метод познания мира.

На «русском майдане» у нас четыре раза проверили документы, лишь потому, что хотели посмотреть на документы российских журналистов и российские паспорта в целом. С каким-то восторгом проверяли. Все желали удачи, благодарили, что мы приехали к ним. Я до сих пор растроган, несмотря на то, что прошло уже пять часов…

Славянск-гонзо

Город-герой. Комендантский час. Кот на светофоре терпеливо ждет зеленого света, но моргает тревожный желтый. Надо посмотреть на обратном пути – дождался или нарушил? Где-то стреляют, но без задора, для порядка. За въездным блок-постом у карандашной фабрики горит ополченческая «Газель». Попали под обстрел разведгруппы, врезались в столб, ушатали авто. Стоим, погасив фары, любуемся на буйство пламени, чихаем от запаха горелой резины. Ближе не подходим – разведгруппа, похоже, еще не ушла, и снайпер ждет любопытных. Из темноты выныривает подземный обитатель этих мест, шахт, штреков и копанок – бородатый гном. Гном боевой, увешан оружием с ног до головы. Дружелюбен. На вопрос товарища: «А можно сходить снять “Газель”?» отвечает вопросом: «Ты чо, экстремал?» Из уст Моторолы это звучит как описание подвига при представлении к ордену. Тихонечко сдаем назад, фонарь заднего хода предательски светит, как паровозный прожектор. Адреналина мало, ломает пока. Едем дальше. Пустые улицы во тьме чужие, объезжаешь неряшливые баррикады по известным тебе тропам, вдоль домов. Света нет, но баррикады хорошо видны – белые мешки с песком светятся грудами рафинада, несъедобными сахарными замками из витрин дорогих кондитерских лавок. Иногда приходится вылезать и оттаскивать в сторону покрышки или доски с гвоздями. Фары выключил, но зато включил аварийку, чтобы свои не влупили. Правда, теперь чужие влупят безошибочно. И непонятно, что лучше. Вы не знаете случайно? Чужие уже лазают по окраинам, просят у местных писаные матрасики – земля еще не прогрелась толком в лесопосадках. Цистит «воинам света» не к лицу. Днем пришлось бежать с уютной дачи в Славкурорте. Приехали отдохнуть и постираться, а вымерший курорт напугал. Качались на качелях, нюхали первые цветки с клумб, ждали, когда первое солнышко просушит портки и исподнее. Потом стрельнули одиночными, но десять раз. В храме у озера ударили в набат. Через щель в заборе видели, как мимо прошли два мужика в черных нарядах магазинных охранников. Правда, с автоматами, прижатыми под мышками, чтобы не рисовались на силуэтах. Кидали влажное барахло в багажник не глядя, шепотом заводили машину, ласково закрывали ворота и прочь, прочь из этих расслабленных курортов в деловой и собранный город, пустой, как детская библиотека в новогоднюю ночь.

К ночи нашлись дела для журналистского патруля. Едешь ты не просто так, а перепроверяешь какой-то важный порожняк. На ночь глядя. Что-нибудь этакое… тебе рассказали знакомые фуфлогоны с баррикады, попивающие чаек из закопченного чайника. Например, рассказали порожняк о сожженном правосеками ДК железнодорожника, в котором завтра будет референдум. Или уже не будет? Сейчас посмотрим. Местные жители поснимали все таблички с домов, чтобы врагам было сложно ориентироваться. Поэтому ты постоянно останавливаешься, спрашиваешь у каких-то темных теней дорогу. Тени несут какую-то явную х***ню про просочившихся в город бойцов нацгвардии, недавнем яростном, но беззвучном бое на ж/д вокзале и т. д. Пугают тебя. Они не знают, что ты за 11 лет ни одной войны не пропустил и мог бы сам тут навести такую тень на плетень… рассказать им о жизни после смерти и как правильно обретать экзистенцию. Но ты тоже забываешь про этот факт биографии под воздействием их заразного смятения. Слушаешь, киваешь. В темноте не видно, как в твоих зеленых глазах колотыми алмазами искрится смех.

Попутных машин нет и встречных тоже. Это очень плохо (для тех, кто понимает). Чуть поджавшись в кресле, едешь по безмолвным темным улицам дальше, весь такой напряженный и внимательный. Едешь и все замечаешь – все неработающие светофоры и все повороты… и тут – х***як – из кустов тебе под колеса прыгает бабка! А на следующем ложно-пустом перекрестке – дедка! Ты пытаешься сдать назад – и каким-то чудом в последнюю секунду видишь в зеркальце, в призрачных отсветах стопов, местного огольца на трехколесном велосипеде! Он проезжает мимо в сантиметре от заднего бампера и глядит в небо на медленно летящую красную трассирующую пульку. В стороне что-то начинает хе***чить все сильнее – и взлетают зеленые ракеты. А потом тихо. Пять минут, десять. Сидишь в машине как дурак, пучишь глаза во тьму, пока она не становится какой-то белесой. В формалиновом киселе уже плавают, пресмыкаясь, ужасы будущего.

Ты разворачиваешься, но не до конца совершаешь плавное движение по окружности – через перекресток бежит тетка и метит прямо тебе под колеса. А-а-а-а!

И ты едешь в гостиницу и там долго пьешь чай, а потом куришь, постелив диванную подушку на балконе. Тишина, в соседнем дворе кашляет кошка. Чуть дальше, на пределе слышимости – квакают жабы. Небо оккупировано «соколами Коломойского», у каждого жало толщиной с карандаш. Бьют в плоть беззвучно, как хороший кладбищенский плотник в край гробовой крышки забивает гвоздь по шляпку с одного скупого удара, в котором и мощь, и глазомер, и профессиональное презрение к смерти. Имеют начатки интеллекта, днем за минуту до артобстрела прячутся под кровать.

Перед сном плотно, тщательно и долго задергиваешь шторки. Зачем? Этого ты не в силах объяснить даже самому себе. Возможно, чтобы, проснувшись от удара, не ворочаться в салате из стеклянного крошева. Две трети кровати прикрывает стена в шесть кирпичей, и ты поджимаешь во сне задние лапы, чтобы они не высовывались в зону потенциального поражения. Ранним утром под городом кипит бой, но ты его не слышишь. Тебе снится белый ослятя со связкой баранок на шее вместо упряжи, на спине у осляти без седла, в охлюпку – сам архангел Михаил с пламенеющим мечом. Пытаешься вспомнить название меча – фламберг? Вспоминаешь-вспоминаешь, пока жало меча не превращается в острый луч солнца, осторожно вошедший в щель между занавесками. Вдруг этот луч-меч бьет в лицо – и ты просыпаешься.