Текст книги "Шарлатан: чудо для проклятого короля"
Автор книги: Дмитрий Тростников
Жанр: Приключения: прочее, Приключения
Возрастные ограничения: +18
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 7 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]
Но отсюда уже виднелись стены Универума, почерневшие от ненависти, которую хранилище знаний впитывало все сто лет с момента своего основания. А торопившийся менестрель мог запросто погнать плетью следующего ослика. Шарлатаны предпочли ускориться самостоятельно, не успев раззглядеть, что за странные шарики, словно сгустки чего-то, обвалянного в пыли, застыли тут и там посреди колеи.
Спешка – причина массы ошибок, совершаемых в жизни. Часть из них – непоправимы. Тем досаднее, когда ошибкам предшествуют знаки или приметы, едва ли не кричащие предупреждения об опасности. Но люди, погруженные в свои страсти, никогда не замечают их вовремя.
Страсти, вокруг Универума не утихали все сто лет, превратив храм науки в самое ненавидимое место в стране. Каждый новый Верховный Иерарх порывался запретить этот не контролируемой им рассадник иной мысли, которую все они называли ересью. Ведь до открытия Универума, единственным местом обучения в стране были обители, где жрецы выбирали, какие знания можно раскрывать, а какие – нет. Закрыть Универум мешало покровительство королей, которым нравилось бесить Верховных Иерархов.
Сильнее взбешенных иерархов ненавидели Универум только школяры, попадавшие на обучение в плен его стен. Учиться ссылали младших сыновей благородных родов. Земли, дворцы и титулы доставались старшим отпрыскам. А младших надо было куда-то девать – их обрекали на зубрежку и послушание. Место обучения наукам было сродни клейму позора и вечного унижения для выходцев из знатных семей. Многие бежали, не успев выучить не одной буквы, чтобы вступить в армии наемников, и заняться более достойным ремеслом – убийства и грабежа.
Простой народ ненавидел Универум еще сильнее знати, потому что именно здесь хранились манускрипты законов о крепостном праве, копии долговых закладных и другие запреты. Универум ненавидели даже больше, чем жуткую Башню Ведьм, откуда, как было известно всем, замурованные наверху черные колдуны, напускали на страну мор, клопов и болотную лихорадку, падеж скота и педерастию среди мужиков. Особенно в годы ослабления нравственности.
Менестрелю не терпелось быстрее выполнить королевский приказ – забрать в кладовых что положено, и стрелой возвращаться обратно к изнывавшей от любви красотке-танцовщице. При виде Универума, юноша дал своему коню скакать еще быстрее, мысленно представляя ее разгоряченное тело, его самые горячие и потайные уголки. Но сладострастное нетерпение сыграло с менестрелем злую шутку.
Замечтавшись, он не глядя, проскочил пару кварталов городка, выросшего за столетие вокруг Универума. Всадник не обратил внимания на странную тишину. Перед местными лавчонками не было покупателей. Никто не открывал двери кабачков. Измученные зубрежкой школяры не слонялись по кривым улочкам, норовя отлынить от учебы.
Этой странности не заметили и шарлатаны, снова спорившие шепотом.
– Ты, понял?! Можно остаться нужными королю и после грандиозного чуда. Надо суметь его убедить, что мы придумаем, как пятно свести, – Люгер обрушился на подмастерьев с горячим шепотом, как только шарлатаны отстали на пару шагов от менестреля.
– Так для этого надо сначала грандиозное чудо сотворить! Сваливать надо, пока не поздно!
– Спаси нас, высшая сила! – вдруг поперхнулся словами Узи, распялив от ужаса глаза.
Что-то заставило менестреля оглянуться. Трое спутников, едва поспевавших за ним на измученных осликах, уже замерли как вкопанные, в ужасе уставившись вперед. Менестрель взглянул туда же, и так осадил коня, что белый жеребец захрапел, взвившись на дыбы.
Над парадным входом в главное здание Универума была вздернута огромная туша, разбухшая от жары и следов надругательства. Только четыре свисающие руки выдавали в отвратительном месиве труп изверга, привязанного за ноги к балкону второго этажа. Гадкая жижа капала с безвольно висящих рук чудовища на мраморные ступени крыльца.
Внезапный ужас еще не парализовал шарлатанов до мозга костей. Они еще не знали во что вляпались, но что дело плохо – до всех дошло моментально.
– Тихо! – тревожным шепотом скомандовал менестрель. – От меня ни на шаг, если жизнь дорога!
Юноша вынул клинок из ножен и замер, прислушиваясь. Предательская тишина стояла вокруг. Звук густых капель, падающих на мрамор ступеней, отчетливо разносился по небольшой площади перед входом в храм науки.
– Клинок у него острый, – шепнул горбоносый, подбадривая себя.
– Фигня, этот клинок! Менестрель не способен кого-то зарезать. Он – балабол, а не убийца, – зло прошипел Ача. – Дорогущее оружие, небось – награда за шутку на пиру. А он от охраны отказался, придурок! Мы с ним, как черепаха, без панциря…
Парадная дверь Универума открылась с гулким скрипом, на лестнице показался Босой. В руках у мракобеса была мотыга. Он окинул взглядом безмолвные окна окружающих домов, и спустился с крыльца на брусчатку площади. В глазах бесноватого праведника мелькнуло ликование. Крепко ухватив черенок мотыги, Босой начал постукивать ее железным набалдашникам по камням мостовой. Бил несильно, но в окружающей тишине жуткий стук пронизал универумситетский городок с юга до севера.
– Пашу-пашу-пашу!… – негромко приговаривал при каждом ударе Босой. – Пашем эту землю… Наведем порядок… Сорняки долой… Семена готовь… Пашу-пашу-пашу…
В ответ жуткий стук мотыг раздался со всех сторон. Звяк железа по камню, слышался из соседних улиц, изнутри Универума с разных этажей – отовсюду.
Вид мотыги, колотящей по камню, и грохот множества подобных инструментов испугал менестреля не на шутку. Шарлатаны и менестрель сбились в кучу за поворотом улочки, которая едва не привела их прямиком в лапы мракобеса.
– Теперь ты веришь? – напомнил Люгер менестрелю про предсказание, кивая на мотыги в руках осатаневших малолеток. Храбрый юноша перестал зубоскалить, и лихорадочно придумывая, путь к спасению.
Пронзительный визг из окон третьего этажа Универума нарушил мерный перестук мотыг по каменной брусчатке. Раздался звон разбитого стекла. Из окна вылетела стопка бумаг. Порхая в воздухе, отдельные листочки приземлись на мостовую. Следом полетели книги, уже из множества окон.
– Ересь – в костер! – провозгласил Босой.
На площадь ринулись малолетки. Они сгребали книги и свитки в центр, формируя кучу для костра перед крыльцом. Погром храма науки начался.
Поцелуй Иерарха
Двумя часами ранее
Конная процессия во главе с королем въехала на главную площадь города. Толпа горожан загомонила. Зеваки, истомившиеся в ожидании казни, начали проталкиваться ближе к эшафоту. Монарх ехал в черном шлеме с опущенным забралом, скрывавшим от народа знаменитое уродство его лица, за которое Борхарда называли «проклятым». При ярком свете дня пятно слишком бросалось в глаза, и молодой король предпочел его закрыть.
Взревели трубы – час приговоренного настал. Бывшего начальника стражи города, в позорном рубище предателя, ухватили сразу трое палачей в ужасных красных колпаках с прорезями для глаз, и поволокли к диковинному устройству, сооруженному на эшафоте. Адская машина для казни была результатом научных изысканий. Амбициозный ректор Универума не упустил случая протиснуться ближе к королю, и подобострастно шептал на ухо монарху, описывая действие небывалой установки, разработанной в лабораториях факультета «развязывания языков».
– Лучшие умы придумали оптический механизм. Адская машина позволяет концентрировать лучи солнца, и жечь злодея медленно. Преступник мучается ужасно, но не умирает долгие часы… Доказано экспериментально.
Квадратный головной убор с трясущимися кисточками на углах подчеркивал ученое звание ректора, который бормотал на ухо монарху, но Борхард совсем его не слушал.
Короля волновало иное. К нему сквозь толпу проталкивался начальник королевской охраны Гаваж. В отличие от потомственных вельмож, этот воин, поднявшийся из низов, не умел хранить на покрытом шрамами лице хорошую мину при плохой игре. Его помрачневшая физиономия не оставляла сомнений – прибыло очень дурное известие.
– Только что прискакал гонец. Он загнал двух коней… – зашептал Гаваж в другое ухо королю.
В дальнем краю площади запыленный всадник жадно пил воду. Король заметил его еще раньше.
– Не тяни. Что случилось?! Докладывай суть.
– Изверги прорвались. Наши полки, оставленные держать оборону, разгромлены. Главная армия извергов движется на город. Им осталось не больше двух дней пути…
Глашатай пронзительно выкрикивал слова приговора, очень длинного из-за витиеватых формулировок законников, мешая королю различать, что говорит его вассал. Королю мешал и раскаленный железный шлем с опущенным забралом. Солнце уже палило невыносимо.
– Срочно в храм! Я должен поговорить с Верховным Иерархом. Надвигается катастрофа, хоть это должно его отрезвить?.. Любой ценой нам нужна его «серая» армия, – решил король.
– Договориться с Иерархом, после его вчерашнего унижения на пиру вряд ли удастся, – с сомнением покачал головой начальник охраны.
Но король уже поднялся с места, направляясь к своему коню. Знать потянулась за королем, почетные места возле эшафота пустели на глазах. Недовольный ропот ослышался в толпе горожан. Как может король не разделить с народом любимое зрелище: многочасовую торжественную казнь предателя? И даже не дать сигнал к началу казни?
Главному палачу пришлось самому ударить в огромный медный гонг. Звон и гул от удара, колеблясь, поплыли через извилины улиц, отражаясь от каменных стен. Палачи сдернули ткань, закрывавшую адскую машину на эшафоте. Широченный круг выпуклого стекла собрал жар солнца в единый луч, который словно клинок уперся в смертника, и принялся жечь его ноги, зажатые в колодках. Смертник заворочался и, наконец, истошно закричал. Толпа на площади удовлетворенно выдохнула – такого изысканного и справедливого наказания народу раньше не показывали.
Храм, где молился Верховный Иерарх, находился всего в паре кварталов от главной площади города. Но серые батальоны, обступившие храм, не расступились даже перед королем. От Борхарда и его свиты потребовали оставить оружие при входе. Почтительно, но непреклонно ссылаясь на уважение к древним традициям.
– Только семеро входят в храм, остальные ждут снаружи. Такова непреложная традиция, – объявил жрец – прокурор огненного трибунала.
Щеку и висок жреца-прокурора пересекал старый рубленый шрам. Суровости лицу аскета шрам только добавлял, зато начисто лишал его смирения и добродетели.
Клинки, один дороже другого, позвякивая, легли в каменную выемку перед входом в храм. Оружие вельмож отливало вороненой сталью, в рукояти были вплетены прожилки золота, некоторые были инкрустированы драгоценными камнями и самоцветами. В кругу вельмож клинки служили предметами тщеславия их обладателей, куда чаще, чем орудием убийства. Серые охранники у входа в храм не подавали вида, но бросали незаметные взгляды на оружие, изнеженное роскошью. Как только шестой вельможа положил клинок, и переступил порог храма вслед за королем – алебарды охранников сомкнулись.
Внутри пустого храма стоял полумрак, и спертый запах курившихся благовоний. На возвышении Верховный Иерарх молился на коленях перед алтарем, на котором горели свечи.
Храм только казался пуст: жрецы безмолвно возникли на пути вельмож , пропустив вперед лишь монарха. Дальше король приближался к ступеням алтаря один. Верховный Иерарх обернулся на гулкий звук шагов, рассчитав момент, с удивительной точностью. Он как бы очнулся от молитв. Подошедший король был вынужден остановиться внизу, перед ступенями к алтарю. Так Верховный Иерарх мог обращаться к монарху сверху вниз.
– За спасение короля от подлого нападения извергов я смиренно благодарил высшую силу … – кротко начал Иерарх.
– Изверги прорвались. Их огромная армия в двух днях пути. Не время молиться, – перебил Иерарха нетерпеливый, молодой Борхард. – Ради страны, пришло время объединить наши армии! Я – король, пришел просить тебя, я готов первый протянуть руку дружбы… На глазах у всех.
Иерарх, так и застывший с открытым ртом, смиренно дослушал короля до конца, в отличие от Борхарда. И не менее смиренно развел руками.
– На глазах у всех… – повторил он, как бы осененный печальным воспоминанием. – Властелин земной допустил ужасное кощунство на пиру. Нельзя было выпускать из клетки ересиарха, одержимого бесами. Может быть, поэтому я не могу домолиться до высшей силы. Она безмолвствует!.. А я лишь послушный слуга высшей воли.
– Пора нам оставить мелкие распри… – снова не дослушал король. – Если не объединимся – людям не устоять…
Духовный лидер еле заметно поморщился. Возможно, Иерарх просто хотел скрыть выдававшую насмешку интонацию, с которой слова «властелин земной» слетели с его губ. Напрасные старания: неприязненный и холодный взгляд сверху вниз, выдавал Иерарха куда откровеннее.
– Искупить грех королю поможет древний ритуал очищения. Ритуал строг и прост. Король поцелует руку Верховного Иерарха! На площади. На глазах у всех!.. Проклятие греха рассеется, и я смогу, наконец, внять высшей силе, она подскажет истинный путь…
Свечи мерцали, расставленные вокруг алтаря. Благовония курились. Ни звука лишнего не раздавалось под сводами храма. Но все равно, Борхарду потребовалась пауза, чтобы убедиться, что он не ослышался.
– Целовать? Руку Иерарху?..
– Перстень на руке… Опустившись на одно колено…
– Не ритуал это, а недоразумение! Случилось, всего один раз, пятьсот лет назад. Слабоумный Кайнок Третий, на коленях целовал руку Иерарха, умоляя о спасении династии. Но тогда в стране был хаос, мор и катастрофа. И смерть все равно настигла короля. Единственное, чего добился Кайнок своим унижением – запомнился самым жалким монархом в истории.
– Но разве сейчас в стране не хаос?.. Армия извергов в двух днях пути, и даже капитул не может принять решение, превращаясь в клоунаду, которую исполняет на столе обнаглевший шут! При ком из династии Борхардов дела в стране шли хуже? – спросил Иерарх, не удержавшись, но сразу поправился. – Ради спасения страны, разве не достойно для короля соблюсти древний ритуал, умерив гордыню?
Багровая сторона лица короля буквально почернела от гнева, но молодой Борхард сдержался усилием воли.
– А есть гарантии, если я…. Сделаю это… Высшая сила точно велит объединить армии? – голос короля дрогнул, гнев душил монарха, пресекая его речь.
– Я – лишь песчинка, надеющаяся верно истолковать волю, непостижимую для смертных… – сладко улыбнулся Иерарх.
– Ах, ты, паскудная жаба! Раздавлю… – подался вперед, обезумевший от гнева король.
Рука Борхарда инстинктивно метнулась к оружию, однако ножны клинка висели пустые у него на поясе, король стоял в храме безоружным. Шестеро королевских вассалов, были остановлены при входе в храм. Зато за спиной Иерарха, в полутьме храма угадывались фигуры серых стражников. И судя по положению их рук – этих здоровяков пускали внутрь с оружием.
Борхард сдержал гнев чудовищным усилием воли. А Верховный Иерарх, удовлетворенно проследив за взглядом молодого короля, не собирался останавливаться. Он наклонился, и заговорил вполголоса, уже без всякого смирения.
– Куда ты денешься, мальчишка? Без армии серых воинов вам не справиться. Целовать перстень или погибель… Или умолять извергов принять тебя в рабство. А я полюбуюсь, на каких условиях они согласятся, после надругательства, которое придурок Босой учинит над телом их лазутчика.
Унизительную отповедь, Иерарх проговаривал, как ни в чем не бывало. Выражение лица Иерарха оставалось возвышенным. Для окружающих, беседа выглядела так, будто главное духовное лицо страны дает мудрое напутствие монарху, и благословляет его на государственные дела.
– И насчет твоего юного похабника – менестреля. Преподать урок ему надо. Хорошо бы кастрировать, чтобы присмирел?.. Дерзости, которые он вытворяет со своей девкой, неприемлемы. Это будет важный знак всем знатным вельможам, чье достоинство он оскорбил: бароны оценят строгость короля, и охотнее дадут свои армии. Это необходимо в интересах страны…
Иерарх настолько увлекся процессом унижения гордого врага, что не удержался, и последние фразы бросил победно, чуть ли ни в полный голос.
– Юный наглец сам должен понять – сколько пользы стране принесет его скромная жертва. Кастрированный шут сможет веселить и дальше – так еще смешнее, не правда ли?.. Пришли мне его гениталии, как приглашение к ритуалу!
Борхард нашел силы выслушать до конца ядовитые условия Иерарха. Даже мускул не шелохнулся на лице молодого короля. Он спросил сквозь зубы.
– А ты не боишься, вдруг я без тебя сумею победить извергов? Вдруг я вернусь отплатить за унижение?
Дородное морщинистое лицо Иерарха расплылось в торжествующей улыбке.
– Ты вернешься благодарить меня за мудрый совет. Я не унизить хочу, а испытать: насколько стал королем молодой Борхард? Пойдет ли он на все, ради спасения страны? Только великий кроль способен жертвовать гордыней ради великой цели. А сейчас улыбнись и иди, расскажи вельможам, как успешно ты провел переговоры. Мы ведь почти поладили. А мне позволь дальше молить высшую силу о подмоге!
Обратные шаги, удаляющегося короля еще раздавались в пространстве храма, когда Иерарх напутствовал Борхарда во весь голос, уже не скрывая издевки.
– Страна глядит на тебя с надеждой, повелитель!
На улице, жмурясь от яркого солнца, король выхватил свой клинок из охапки оружия, дожидавшегося в каменной ванне.
– Как они там дышат этими вонючими испарениями!? – выругался Борхард пытаясь вставить клинок в ножны.
Но рука короля дрожала, и острие клинка никак не попадало в узкое отверстие. Нормальная половина лица монарха покраснела до багровости. Ничего хорошего сдавленная ярость короля не сулила.
– Несчастная страна, когда у правителей мелкие душонки! – прорычал король.
Наконец, Борхард не выдержал, от досады швырнул стальной шлем на камни мостовой, рассек воздух обнаженным клинком, и простонал:
– Хочу кого-нибудь убить!
Начальник охраны Гаваж на всякий случай загородил плечом в доспехах гонца, который привез дурную весть, от взбешенного короля.
– Обратно! – крикнул Борхард, вскочил на коня, опережая свиту, и кавалеристов.
Бешеным галопом король снова ворвался на площадь. Под копыта его коня попал случайный горожанин, слишком увлеченно глазевший на казнь. Не глядя, как несчастный кубарем покатился, словно мешок переломанных костей, король соскочил с коня прямо на эшафот.
Там, сжигаемый заживо предатель, надсадным воем оглушал собравшихся на площади. Откинув со лба прилипшие волосы, король шагнул к эшафоту и одним взмахом отсек голову обезумевшему от боли смертнику. Вой прервался. Над площадью пронесся гул разочарования.
Король обернулся к подданным, и гневно крикнул:
– Хватит наслаждаться бессмысленной жестокостью! Нет времени на соблюдение безумных традиций… Надо защищать страну от извергов!
Народ топтался в ожидании, еще не веря, что его так быстро лишили зрелища.
– Проклятый король, – ворчали горожане.
Но королю было плевать на их недовольство. Клинок, исполнивший свою страшную функцию, Борхард загнал в ножны коротким движением, и кивком подозвал Гаважа.
– Думаю, Иерарх хочет договориться с извергами за нашей спиной. Присмотри за улицами вокруг храма, и, если он задумает отправить извергам парламентеров по духовной линии – чтобы они не ушли далеко от города… – попросил король.
– Есть хоть какой-то шанс, что армия Иерарха будет с нами? – поинтересовался начальник охраны.
– Иерарх назвал омерзительно подлую цену… Уверенный, что я никогда не решусь ее заплатить. Жирный урод недооценивает, на что я способен… Посмотрим, – недобро усмехнулся король багровой половиной лица.
Мотыги ярости
Погром Универума быстро распространялся по этажам учебных корпусов. Звенело разбитое стекло. Дикий хохот метался в аудиториях наверху. Внизу громыхал перестук мотыг по каменной брусчатке, и вопли Босого.
– Ересь – в костер!
Малолетки входили во вкус бесчинства. По двору Универума они гоняли преподавателей. Мотыгами придавая бодрости неповоротливым профессорам. А сверху из окон гогочущие школяры, в отместку деспотичным учителям, целились в них книгами. Увесистые книги шлепались на землю, часто отскочив от головы ученого.
Тяжелые двери в подвал библиотеки стояли распахнутыми. Погром спугнул оттуда архивариусов, и разогнал зубрил, корпевших над учебниками, а охраны здесь никогда и не было. До ворот хранилища оставался всего десяток шагов. Но чтобы их преодолеть, требовалось оторваться от стены, за которой прятались шарлатаны и, в открытую, пересечь участок двора. А звуки, вылетавшие из-за угла, вжимали шарлатанов в стену. Там мог быть Босой. Выбежав наугад, в хаосе погрома, можно было нарваться на что угодно. Шарлатаны страшились даже выглянуть за угол.
– Бегом вперед, и сразу вниз – в хранилище, – решился менестрель. – Быстро забираем, что надо – и обратно. Даже не думайте сбежать! Я не дам подвести короля!
Жуткий вид железной мотыги, высекающей искры из камня, после недавнего предсказания будущей смерти, внушил менестрелю незнакомый, леденящий ужас. Прикрикивая на шарлатанов, юноша твердил себе самому, что ему нельзя подвести короля. И все-таки медлил.
– Я обязан королю всем! Мы вместе росли в дальнем замке. Меня отдали учиться вместе с королем, чтобы ему не было скучно. Мои родители не знатного рода, но король приблизил меня, – отрывисто перечислял юноша. Он подбадривал себя, в глубине души понимая, что инстинктивно оттягивает время. – Ему нравились фехтование и география, а я зачитывался сонетами и неприличными баснями…
У юноши взмокла ладонь, сжимающая рукоять клинка. Он устыдился, вдохнул поглубже, и вытолкнул Люгера вперед, за угол.
– Давай, пошел, ты – первый! – крикнул менестрель.
Шарлатан ринулся изо всех сил. Узи и Ача помчались следом, и после короткой перебежки через двор, юркнули в хранилище.
Внутри подвальной галереи было пусто и гулко. Легендарные подземные галереи универумской библиотеки и кладовых тянулись под всеми четырьмя учебными корпусами. Стеллажи хранилища уходили вдоль стен в бесконечность и темноту коридора. Они были заставлены книгами и свитками, непонятными приборами и удивительными предметами.
Первыми от входа начинались полки кунсткамеры. В больших прозрачных сосудах, покоились залитые жидкостью существа, вид которых заставлял содрогнуться. Незрячими бельмами глаз сквозь стекло уставились двуглавые младенцы и чудовищного размера насекомые, уроды и карлики. Не все экспонаты хранились целиком. Некоторые были представлены фрагментарно, как например, страшная пятерня, похожая на человеческую руку, но только фаланги пальцев были неестественно удлинены, а вместо ногтей торчали когти, загнутые, как клюв ястреба. И эта отрезанная рука вдруг задергалась и начала судорожно сжиматься, словно пульсируя от гнева. Она трепетала в банке как умирающая рыба, с долгими паузами. Царапая когтями стекло сосуда изнутри.
– Семь хрычей дракону в жопу! – отшатнулся менестрель. – Ну, и местечко! Не знаю, чего сильнее бояться: погромщиков наверху или того, что хранится здесь.
– Правая кисть вурдалака, – пояснил Люгер. – Лет сто живет без света и воздуха и никак не сдохнет… Убивать этих тварей осиновым колом не только необходимость, но и милосердие…
Три шарлатана позабыли про опасность и погром. Любопытство на миг вытеснило страх. В самом секретном и богатом хранилище знаний мира людей изобретатели фальшивых чудес испытывали восторг, словно дети, впервые попавшие на главную ярмарку города.
– Когда Люгер станет ученым, его книги тоже будут стоять здесь, – похвастался Узи. – А на обложках будет вытеснено: «Трактат о том-то. Автор: ученый мэтр Люгер»… У нашего Люгера ум не хуже…
– Размечтался, идиот! Сейчас нагрянут сопляки с мотыгами, и мы окажемся тут заперты, как крысы в норе! – возмутился Ача. – Где искать то, что нам надо в этих бесконечных хранилищах? Полок – тысячи. А главное: что вообще нам надо? Что мы тут ищем?
Люгер спохватился. Напоминание о погроме наверху, способном ворваться в тишину хранилища заставило шарлатанов замолчать, и напряженно вслушиваться.
Голоса они различили сразу. Кто-то бубнил неподалеку. Менестрель поднес палец к губам, призывая не издавать ни звука. Он поднял клинок на уровень шеи, выставил его острием вперед, и беззвучно двинулся к источнику бубнежа. Шарлатаны тоже крались за спиной своего единственного вооруженного защитника.
В нише коридора горела свеча. Двое школяров прокрались в библиотеку, и под шумок увлеченно разглядывали страницы книги изрядного размера.
– Слышь? Ну, и где, то самое, от чего бабы с ума сходят? – хихикнул один оболтус.
– Это – вагина, – объяснял другой, водя пальцем по странице. – Если языком вот здесь, полизать нежно, за тобой любая баба начнет бегать как собачонка.
– И даже дама из благородных?.. Правда, что у благородных сиськи больше?..
Но услышать ответ студента, умудренного в амурных делах, не удалось.
– Приказываю, вернуть на полку медицинский атлас! – раздался гневный тенорок. – Пакостники! Паршивцы!
Щуплый старичок с фонарем коршуном налетел из тьмы коридора на любопытных исследователей женской плоти. Всклокоченные седины хранителя библиотеки торчали дыбом.
– Без разрешения! Не сметь книги таскать! Вон, туда идите, бездари. С полок факультета пыток и дознаний – хоть все растащите… А медицину не сметь!..
Старичок в неистовстве даже замахнулся клюкой на безобидных недорослей. Те сконфузились, застигнутые за постыдным любопытством, и быстро захлопнули тяжеленную книгу, едва не сдув старичка. Оба были на голову выше его, и убежать выходило неловко: по неписаному кодексу шалопаев, полагалось ответить дерзостью.
– Этот старый хрыч должен знать, где что хранится! – сообразил менестрель, толкая Люгера в бок, и выскочил из укрытия: – А ну, пошли вон, тупицы!
Внезапная подмога хранителю библиотеки напугала студентов. Они сорвались с места, и помчались к выходу. Тяжеленный медицинский атлас рухнул на пол, а старичок в отчаянии захлопотал вокруг него, пытаясь поднять непосильную книгу, и смахивая пыль с обложки.
– Мэтр Франкотт! Вы не узнаете меня? – спросил Люгер, помогая старичку водрузить атлас на полку.
Старичок поднял лампу, и подслеповато уставился в лицо Люгера. Он силился вспомнить, но за долгую жизнь мимо хранителя библиотеки прошло столько молодых лиц, что он никак не мог выискать в памяти: кто это стоит перед ним? Настолько изменившийся?.. Смутное воспоминание теплилось где-то в дальних закоулках памяти взволнованного книжника, но он не мог его уловить.
– Хватит копаться! – рассердился менестрель. – Звереныши с мотыгами наверху все громят, надо быстрее…
Он вытащил королевский приказ, и подал библиотекарю. Трясущимися руками мэтр Франкотт принялся разворачивать непослушный пергамент. Лампу он тоже не выпускал из рук. Она угрожающе раскачивалась, рискуя грохнуться на пол. Реплика менестреля возмутила, и разволновала старого хранителя библиотеки.
– Они же еще дети! Не звереныши, а сироты войны… Где ваше милосердие, молодой человек! – мэтр Франкотт распалялся с каждым словом. – Брошенные дети хотят есть, и мечтают о ласке. А встречают жестокость, и невежество… И копируют взрослых. Так зло, взрощенное в изуродованных маленьких душах, обрушивается на мир справедливым возмездием! – старый библиотекарь кое-как развернул пергамент, но забыл – зачем, и свернул обратно, не прекращая отчитывать менестреля.
– О, высшая сила! Как долго! Именем короля, – едва сдерживался менестрель. – Какая справедливость в том, чтобы книги жечь?… Библиотекари все тормознутые зануды? – тихо проворчал он в сторону.
– Нам нужен факультет алхимиков, – Люгер подхватил старичка под руку, и направил его вглубь коридора.
Ача поднял лампу, и освещал путь.
– За астрономией – полки факультета законников, дальше стеллажи математиков, – мэтр Франкотт взялся перечислять, беспокойно оглядываясь.
Темный коридор сделал несколько зигзагов, прежде тем шарлатаны добрались до хранилищ алхимического факультета. Здесь на полках стояли не только книги. Ящички, мешочки, сосуды удивительной формы. Запасы в королевском хранилище знаний выглядели безумной роскошью в глаза посвященных. У шарлатанов дух захватило от такого обилия реактивов, которые в обычном мире они собирали по крупицам.
– Ну, и что здесь брать? Люгер определился с чудом? – нетерпеливо тормошил Ача.
Шарлатаны могли унести лишь немногое. Выбирать надо было очень точно и быстро.
– Может быть серу и селитру? – предложил Люгер. – Если правильно смешать эти вещества и поджечь, они воспламеняются, как извержение вулкана! С дикой силой, как будто они гору способны разнести на куски…
– Опять гору?!.. – перебил Ача. – Я не ослышался? Люгер все еще не отказался от безумной идеи с горой?.. Это выше человеческих сил.
– Но это же по-настоящему грандиозно! Вдруг нам удастся, сделать открытие, которое не удавалось ни одному человеку?.. И король хочет небывалого чуда! Мы должны мыслить по-новому. Масштабно…
– Не мешай Люгеру! Он колдун №1 в стране, а скоро станет засекреченным ученым! – шикнул на блондинчика Узи. – Он – гений. Может это – открытие для его первой книги…
Люгер уже торопливо читал надписи на мешках с реактивами. Узи, последовал его примеру, и взялся читать формуляры на нижних полках.
– Давайте хотя бы «набор спасения» заново соберем? – стонал Ача. – Такого, чтобы все в одном месте больше нигде не будет… Здесь на это пяти минут хватит! Хоть какая-то надежда появится на крайний случай.
– Нет у нас пяти минут! Ищите серу, ищите селитру… – прервал его Люгер.
– Давайте выберем чудо попроще и надежнее? С горой ни у кого, никогда не получалось, – не унимался Ача. – Нужно обкатанное чудо. Мы же умеем превращать ворон в голубей? Выпустить стаю побольше – это добавит грандиозности. Чем плохое чудо?
– Недавно уже было, – поморщился Люгер. – Не хочу повторяться.
– Что если добавить в стаю светлого духа? Я изваляюсь в муке, соорудим мне белые крылья, и пролечу с голубями, если вы придумаете, как закрепить на мне тросы, – Ача схватил Люгера за локоть, изображая руками схему полета.
– Не то! Сойдет для полутьмы храма, а у нас веревки увидят сразу тысячи воинов. И поймут, что чудо фальшивое… – отверг предложение Люгер.
– Но оно хотя бы выполнимо!..
– Кончайте препираться, колдуны! Чего уставились?! Хватит думать! Хватайте, кто сколько унесет, и к выходу… – рассвирепел менестрель.
Шарлатаны схватили ближайшие мешки. Но в этот миг шум и вопли донеслись со стороны входа в библиотеку. Лже-чудотворцы замерли.
– Жабу в задницу!.. Драконьим фаллосом!.. – дрогнувшим голосом выругался менестрель.
Внимание! Это не конец книги.
Если начало книги вам понравилось, то полную версию можно приобрести у нашего партнёра - распространителя легального контента. Поддержите автора!Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?
