Текст книги "Ложный вакуум"

– Ты кто такой? Зачем ты здесь? Где мои люди?

Парень хватался за свое лицо, из носа шла кровь. Сквозь хлюпанья послышалось:

– Мне больно… нос…

Генерал затаил дыхание на мгновение, после чего схватил его руку и, положив ладонью вниз на стол, с силой опустил на нее рукоять пистолета. Что-то хрустнуло. Парень инстинктивно дернулся, но генерал крепко держал его одной рукой.

– Да что ты знаешь о боли, сопляк! – выпалил Вишневский.

Скомканное в гримасу лицо налетчика с широко открытыми глазами и ртом, жадно, с хрипом, глотающим воздух, с ужасом уставилось на генерала.

Андрей, затаив дыхание, следил за происходящим. Однако, его внимание привлекло движение на экране. Несколько налетчиков поставили какую-то коробку в помещении, напоминавшем ему до боли тюремный коридор.

– Где это? – спросил он, указывая на изображение.

Вишневский несколько секунд смотрел на происходящее на экране компьютера, потом снова обратился к налетчику.

– Это что, зажигалка?

Вишневский хищническим движением вытащил наушник из уха налетчика и вставил себе, после чего вернул.

– Говори, чтоб отключили! – рявкнул он.

– Не могу, – умоляюще сопел парень, – при начале химической реакции ее уже нельзя остановить. Надо убираться отсюда.

Сзади послышались быстрые шаги. Андрей обернулся и увидел, как к нему приближается группа налетчиков. Не успел он среагировать, как генерал схватил его за плечо и прыгнул с ним за стол. Рядом же оказался и парень с разбитым носом. Раздалась очередь, на их головы посыпалась крошка. Андрей только сейчас заметил, что за столом был труп одного из людей Вишневского. Его грудная клетка была разорвана, левая рука держалась на каких-то тонких нитях. К одежде клейкой массой, растягиваясь, приставала склизкая кровь, в которой был весь пол вокруг тела.

Вишневский сделал движение своей нижней челюстью, увидев труп.

– Отпустите нашего! – скомандовал один из налетчиков.

Послышался шорох и кряхтение. Видимо, поднимали оглушенного товарища.

– А ваши родители знают, где вы сейчас, детишки? – ответил Вишневский.

– Слышь, старик, – заявил все тот же голос, видимо, их лидера, – мы ведь здесь не в игры играем. Отпусти нашего, и мы уйдем. Даю слово.

– Конечно, давайте все подождем, пока зажигалки сработают, – ответил генерал. – Что, не страшно? Или ты боишься потерять авторитет своих друзей? – затем шепотом спросил у захваченного налетчика, кивая на труп рядом: – Кто убил моего компьютерщика?

– Не я! Грег! Грег! Тобольски Грег! – взмолился тот в ответ. – Вы вырубили его.

– Эй, старик! У нас терпение кончается!

Вишневский повернулся к Андрею и сказал:

– Включай свой маскплащ. Эти герои не остановятся, – затем обратился по связи к своим людям: – Это генерал-майор Вишневский! Всем, кто меня слышит, приказ покинуть здание! Оно заминировано!

Вишневский вытолкнул налетчика. Тот, со страхом оглядываясь, пошел к своим и на полпути прибавил темп, словно ожидая, что тот передумает и выстрелит ему в спину. Заполучив то, что требовали, группа налетчиков стала отходить, держа оружие наготове.

Когда они исчезли из виду, Вишневский и Андрей встали и побежали на крышу. Генерал не сказал за все время ни слова, дорожа скорее силами, которые нужны для того, чтобы выбраться из обреченного здания. Выбравшись на крышу, Андрей ощутил свежий ветерок, отдающий сыростью. Ночь была холодной. Вишневский не обращал на это внимания и, подбегая к ангару, приказал ему открыться. Стальные двери разошлись в стороны. Внутри стоял ионолет. Прыгнул на место пилота, бросив Андрея на пассажирское. На некоторое время он задержался, вызывая своих и глядя на выход на крышу. Двигатель еле слышимо заработал, затем затих, из-за чего Андрею почудилось, что тот сломался, однако через секунду все же взмыл в воздух, выплыл из ангара и устремился вертикально вверх. Андрей посмотрел вниз. Там вспыхнули зажигалки в основании здания, которое с грохотом рухнуло. Соседние здания покачнулись, не удержались и словно карточные домики сложились в кучки архитектурной мысли. В свете огня были видны человеческие фигуры, окружавшие рухнувшие постройки, словно зрители невероятного шоу.

Глава 15. Волосокрад

На столе был разложен СУС: вот навигационная система, тут антенна, вот механическая рука вытаскивает блок питания с антиматерией. Франц управляет рукой с помощью голографической панели управления, наблюдая за разборкой устройства сквозь толстое стекло. Там в комнате не должно находиться ни одному человеку. Да никто и не выдержит вакуума. Ни одна частица не должна попасть внутрь сложного устройства. Помимо глаз Франца за этим следили сотни датчиков, которые среагируют при нарушении целостности любой из частей устройства. Франц делает это не в первый раз. Раньше за этим обязательно наблюдал руководитель, которым является у него Андрей Хомский. Теперь у него есть разрешение на единоличное проведение операции. Правда, для этого надо собрать кучу бумажек, получить разрешение у начальника ОКО, у директора Института. Как же это утомительно. Но Францу нравился сам процесс. Это было нечто – вскрывать устройство, будто чистишь инструмент для микрохирургии вселенной.

Кстати, его руководитель, Андрей Хомский, уже давно не появлялся. Вернулся с миссии и тут же испарился, сказав только, что ему надо сделать нечто важное для Института. Наказал тщательно следить за устройством. Его жена приходила к Францу практически сразу после его отбытия. Хотела поговорить с Францем про мужа. Как-то это неправильно, подумал тогда Франц, что он должен сказать ей про ее же мужа, что он должен выполнить какое-то важное задание. Блин, без него же! Но парень сильно удивился, когда Аня заявила, что ее муж уже сказал ей про секретное задание. Ее интересовало другое. А именно, как бы Франц мог описать поведение Андрея в последнее время. Что он мог сказать, кроме того, что тот останавливал частенько его временную дезориентацию? Разве еще то, что тот проводил очень много времени в стенах Института, особенно у Анри Дарбу, местного гения-теоретика. Это известно всем, кто знает Хомского. Аня тоже должна знать это. Наверно. Она удивилась этому, поблагодарила и ушла. Наверно, направилась прямиком к Анри. Черт, ну кто его за язык-то тянул! Теперь по возвращении его руководителя у того будут проблемы на личном фронте. А если б не сказал? Все равно были б проблемы. Так что какая разница?

За последние сутки Франц успел перевидать многих людей, с которыми не виделся очень долгое время. Появился Железняков, озлобленный старик, который доживает свой век. Однако он даже в таком возрасте умудряется удивить. Тот создал новый ИИ, который намеревается встроить в квантовый компьютер. Слухи поползли по Институту, толкая все внимание на этого старика. Точнее к его разработкам, сулившим прорывы в исторической науке. К ИИ также пристально приглядывались теоретики. Его можно было использовать для проверки самых сложных теорий. Даже Анри Дарбу выглянул из своей каморки, чтобы увидеть новое чудо света. Однако по его виду можно было подумать, что он не особенно доволен происходящим. Так думал Франц до того, как не появилась перед ним вновь Аня, которая никак не могла встретиться с Анри с глазу на глаз. Тот как назло растворился в разговорах с Железняковым. Анри и Железняков – неплохая парочка. Но Ане было не до шуток. Она уже просто места себе не находила. Тогда-то она и рассказала Францу про отчужденность Андрея. Та попала сюда благодаря ему, а как все оказалось позади, он будто интерес потерял к ней. Франц неожиданно оказался меж двух огней. Ему пришлось заверять ее, что Андрей вернется, и все наладится. Он вместе с ней пошел искать Анри, хотя и считал это глупой затеей, и нашел его на этот раз у себя в кабинете, освещенной только разноцветными формулами во всю стену, будто все краски пустились в пляс и стекают в одну точку, теряясь в пространстве. Анри буркнул, что он занят, на что Аня выпалила:

– Ты вечно занят! Скажи просто, чем Андрей тут занимается?

– Он интересуется Темнотой. Думает, что решение близко, – нахмурился тот, не поворачивая глаз на нее.

– Он что – пытается приблизить его?

– Скорее он любуется красотой, которую она несет, – Анри кивнул на исписанную стену. – А решение проще найти с помощью мощного искусственного интеллекта. Профессор Железняков позволит мне поработать с его ИИ.

Франц тогда и сам засмотрелся на математическую версию Темноты. Аня отошла подальше, чтобы охватить взором своим всю картину. Она закивала и вышла прочь. Анри лишь проводил ее взглядом, после чего уставился с вопросом в глазах на Франца, который понял, что тот ждет, пока стажер не исчезнет из поля его зрения. Он вышел.

На выходе он столкнулся с Анатолем, историком, проходящим стажировку у Ады Улыбиной. Тот обрадовался встрече с Францем, налетел на него всем своим телом, чтобы заставить ответить на вопросы, которые он носил в своей голове, видимо, уже долгое время:

– Франц, я хотел бы с тобой поговорить кое о чем.

– Уже взбудоражен, – проворчал Франц, но, кажется, Анатоль этого не заметил.

– Мне предлагают работу в проекте Железнякова. Пока никто об этом не знает.

– Никто, кроме меня?

– Да. Там нужны ещё ведь и операторы. Набор ограничен. Но, я думаю, что будет лучше работать вместе. Мы уже имеем опыт совместной работы, поэтому так будет лучше.

Франц не нашёлся, что ответить, тупо уставившись на своего друга. Черт. Он ни за что бы не отказался от такого предложения. Однако существуют на сей момент трудности на его карьерной лестнице. Ему доверяют уже ремонт устройства, но могут встретить в штыки его частые временные дезориентации. Что же с ним не так? Ищет справедливости? Или не находит своего места просто? Кажется, надо обратиться к психологу.

– Что ответишь, Франц? – торопил его Анатоль.

– Я должен подумать над этим.

– Подумать? – опешил Анатоль. – Что с тобой? Такой шанс даётся лишь раз в жизни!

– Поэтому…

Анатоль непонимающе уставился на него. Поэтому? Что это значит?

– Ты когда-нибудь видел Анри или какого-либо ещё теоретик за его работой? – вдруг спросил Франц.

– Да. Видел одного. Огромное количество формул и исписанных стен. Кстати Анри тоже может принять участие в проекте.

– Это понятно. Но ты замечал, как образ человека застревает посреди разноцветного водоворота этих формул?

Анатоль снова с непониманием уставился на своего друга.

– Как чёрная дыра, в которую бесконечно долгое время с нашей точки зрения падает другой человек. А что остаётся нам? Лишь ждать. Ждать конца времен, которого мы никогда и не застанем. Если только не встретим Темноту лично…

– Ты в порядке? – обеспокоенно спросил Анатоль.

– Нет. Ты только представь, что мы внутри чёрной дыры, которая испаряется… А мы совершаем бег по кругу, удлиняя наше и без того бесконечное падение в черную дыру.

Так, этого Франц сам не ожидал от себя. Но он не сдерживается, а просто говорит то, что хочет. Что если операторы только и делают, что создают огромный, вселенский масштабов гравитационный колодец.

Когда-то Институт космических исследований занимался только космическими исследованиями. Создавались огромные межпланетные корабли для колонизации далёких миров. Их двигатели позволяли разгоняться за десятилетия до двадцати процентов от световой скорости. Колонизация – это удел выносливых и терпеливых. Даже было время, когда людей искусственно улучшали, чтобы те переносили долгие и опасные межзвёздные перелёты. Не каждый мог попасть на борт заветного корабля, который мог увезти их с умирающей некогда планеты. Но те улучшения принесли огромные разочарования, с которыми были жертвы. Искусственное улучшение запретили. Модификации человеческого организма разрешены только при наличии действительной необходимости. Кажется, история говорит, что из-за этого начались разработки новых двигателей, способных обходить ограничения теории относительности. Хотя они и не были новшеством в области человеческой мысли, однако их ещё не удавалось никому создать. Тогда принялись к разработке моста Эйнштейна-Розена. Этот проект, законсервированный в далёкие времена, когда о межзвёздных путешествиях только мечтали. Исходную точку создали, зацепившись лишь за один конец миров ой струны, и оставили до лучших времен, до тех, когда появились достаточные энергетические ресурсы для того, чтобы полностью овладеть струйной. Создавали станции, к которым прыгали корабли. Межзвездные путешествия перешли на новый уровень, хоть и ограниченный все же по возможностям передвижения, так как без входной и выходной станции они невозможны. Мало-помалу человечество продвигалось в глубь космоса. Экологическая ситуация на Земле стабилизировалась благодаря использованию экозаводов. В недрах Института разрабатывался проект по управлению временем, основанный на принципе работы мировой струны. Это было засекречено, и не выходило за рамки экспериментов. С появлением же Темноты наступила новая эра в жизнедеятельности Института. Он теперь должен был защитить человеческую цивилизацию от стирания с поверхности вселенной. Однако часто можно было услышать в первое время, что причиной Темноты могли быть эксперименты со временем, однако доказательств тому никаких не было. Ни один суперкомпьютер не смог вычислить вероятность этого. Со временем же данные слухи стали умиряться. Теперь, когда появился Железнякова со своим новым искусственным интеллектом, вопросы могут вновь всплыть на поверхность.

Пытается ли Франц этими размышлениями снова найти смысл в своей работе?

– У тебя сейчас, наверно, сложный период, – взволнованно сказал Анатоль. – Подумай над этим, над тем, что я тебе сказал.

– Да, конечно.

Они попрощались и разошлись. Франц снова остался наедине со своими мыслями и побрел обратно в лабораторию.

Однако и тут его не хотели оставлять одного. По лаборатории расхаживал первый советник Императора Шнайдер, рассматривая технические панели. Он заулыбался, завидев Франца, даже несколько неформально к нему подошёл.

– Здравствуйте, господин Леонтьев! – он уже оказался рядом с ошарашенным Францем и пожимал его руку.

– Здравствуйте, господин первый советник…

– Просто Шнайдер, господин Шнайдер. Хочется побыть сейчас хоть немного обычным человеком.

– Да, конечно, хорошо, – заговорил Франц, будто перебирая все слова, сто приходили ему на ум.

– Как вы? Как ваша стажировка? Слышал, вы скоро её оканчиваете и будете сдавать экзамен? Не страшно?

– Страшно.

– Ну что это я насел на вас. При сядем?

Они присели на стулья друг напротив друга. Советник Шнайдер запрокинул ногу на ногу, положив кисти рук на подлокотники, причмокнул и приступил к словоизлиянию.

– Как вы думаете, чем сейчас занимается ваш руководитель стажировки, Андрей Хомский?

– Э-э-э… Он сейчас на особом задании, – неуверенно ответил Франц.

– Это все, что вам известно?

– Да.

– Хорошо. Он действительно на данный момент выполняет особенное поручение. Что бы вы могли сказать в общем про своего руководителя?

– Что? В общем? – Франц почувствовал себя дураком, пытающимся уловить суть разговора, состоящего из трех простых слов. – Ну, он отличный оператор.

– Все? Хм. Не спорю. В его деле нет нареканий. Только пара заметок про меланхолии, от которой он лечился. Вы что-нибудь знаете про это?

Меланхолия? Да, то есть нет. Он замечал за Андреем склонность к самокопанию. А эта странность с внутренностями чёрной дыры в кабинете Анри? Аня неспроста пытается разузнать про него, что с ним происходит. Но что творится в душе у человека? Даже если понятно, что это копание с созданием углубленных траншей для призрачных боевых действий. Об этом она и беспокоится. И советник Шнайдер тоже.

– Да, я замечал за ним чрезмерное свойство к размышлениям, – сказал Франц. – Однако вам не стоит об этом слишком уж беспокоиться.

– О, вижу, вы к нему не равнодушны, – улыбнулся вновь Шнайдер. – Вижу, и он мог быть к вам не равнодушен.

О чем это он? Ждёт, что ему вот так вот просто выложат все про Хомского? Но зачем к тому ж? Он же сам послал его на задание, а значит, он имеет хоть какое-то представление об этом операторе? Или Франц чего-то не знает?

– Он мало рассказывал про себя. Он вообще не очень-то и многословен. Но он отличный учитель. Он научил меня практической стороне работы оператора.

Все это верно, однако стажер умолчал о том, как Андрей часто осекал его при временной дезориентации. Франц вылетает из реальности довольно-таки часто. Стоп. Не слишком ли это похоже на странную меланхолию его учителя? Тот часто наблюдает за чёрной дырой, созданной из разноцветных математических формул. Может быть, что в этом и есть его личное спасение? Может и Франц нужно что-то подобное? Необязательно именно это. Что-то свое, неповторимое. В груди теплилась надежда. Он не так ещё безнадежен! Он ещё может побороться за свое место в проекте. Или вообще под Солнцем.

– Я ему доверяю, – дополнил Франц после небольших раздумий.

– Отлично! Доверие – это крайне дорогая штука в нашем мире. Это необходимо заслужить. А что вы можете сказать относительно Ады Улыбиной, его постоянного историка?

– Они – друзья. Ада профессиональный практический историк. Она в первую очередь интересуется вопросом возникновение и развитием Альянса. Это её страсть.

– Страсть? – Шнайдер протянул это слово. – Это хорошо. Значит, у неё есть серьёзная цель в жизни. Они работают вместе уже полтора года. Один очень прыткий и рьяный, другой же меланхолик. И тем не менее они дополняют друг друга, их работа не оставляет никаких поводов для пререканий.

Это Ада-то уравновешивает Хомского? К чему же клонит этот советник?

– А вы сами? Что вы можете рассказать про себя? – спросил Шнайдер.

Про себя-то? Что ж.

– Я всего лишь стажёр.

Черт. А что он про себя-то может сказать? Какова его цель? Куда он идёт? Видимо, советник не получит от него ничего ясного.

Он, возможно, поймёт и сможет дать себе ответы на эти вопросы, когда научится справляться с временными выпадениями.

– Что за скромность! Господин Леонтьев, у меня для вас есть серьёзное предложение. Мне необходимо, чтобы вы помогли вашему учителю по возвращении с задания.

– Да?

– Да, помочь. Помогите ему вернуться к нормальной жизни. Вы ведь знакомы с его женой?

Франца передернуло.

– Знакомы. Сейчас ей необходима поддержка, а когда вернётся Хомский, то адаптация может занять некоторое время. Будет только сложнее. Если вы в чем-либо будете нуждаться, я вам это обеспечу. Друзья важны. Мне же потом понадобится хороший оператор, может даже вкупе с историком, который будет уравновешивает вас.

Шнайдер, поставив ноги на землю, наклонился вперёд к Франц и протянул ему руку. Франц, поразмыслив недолго, пожил руку первого советника.

– Вы сделали правильный выбор, господин Леонтьев. Дружба превыше всего! А теперь, боюсь, мне надо откланяться.

Он встал и направился к выходу. Франц проводил его глазами, ощущая в своём восприятии некоторое удивление, беспокойство, подъем, да многое переплелось в его душе в один момент. Первый советник обернулся и на прощание с улыбкой на лице кивнул головой.

Франц остался один. Первый советник Императора ушёл, однако оставил после себя много места для размышлений. Франц понадобился ему, чтобы следить за его учителем? И вообще за теми, кто его окружает? А взамен предлагает возможность стать полноправным оператором. Черт. Как же это невыносимо. Интересно, он разговаривал об этом с Густавом? Ведь это близкий друг его учителя. Может и разговаривал, да то ли самое говорил?

Францу необходим противовес. Но что или кто это? Успеет ли он его найти, прежде чем ему придётся принять решение?

Запищала сигнализация, вырвавшая Франц из-под власти размышлений. ИИ подсказывает ему, что надо подальше отвести распределить. Механическая рука за стеклом встала. Франц отпустил ненадолго управление. Затем, почувствовав, что он вернулся, принялся продолжать плановую проверку устройства.

Тем временем довольный быстрой сделкой первый советник Императора Отто Шнайдер направлял я к себе в кабинет, апартаменты на верхнем этаже Института близ канцелярии директора. По крайней мере он подойдёт на первое время. Пока Гёдель не поймёт, что тот не доверяет ему и его выбору оператора. Да, именно его выбору. Как-то тому удалось взять это на себя, а затем ещё и выдать его выбор за всеобщий. Ситуация с этим Урусовым обострилась, теперь он отдал приказ ликвидировать того при необходимости, чтобы не оставлять мяса для консультанта по информационной безопасности. А уж с него все может перейти и к Императору, а тот уж не оставит места для размышлений. Он спросит с него, Шнайдера, – полетят головы. Что же нашло на этого Урусова? Он же подставляет всех, кто замешан в операции по внедрению.