Текст книги "Алая летопись Средиземья (перевод древних рукописей)"

Перед походом

ССL

 
Элронд:
«Ты скажи мне, мудрый Маг, всё же ведь не просто так.
Камни, звёзды – все молчат… и таким числом отряд»
Гэндальф:
«Три – великое число, триединство мира,
А таинственное пять – удержанье силы.
Девять – цифра усиленья, суть всемирного движенья.
Восемь – это бесконечность, семь – счастливое число.
Шесть, как девять, – словно вечность, как добро и зло.
Заменить ведь путь нельзя, что на девять повернул.
Словно засмеялся рок, смерти знак вдохнул.
Даже я не знаю, как и дойдём ль до цели.
Но таким уж выпал путь, коли смерть в прицеле.
Но ведь главное не числа – дух и чистота,
И стремленье к творчеству по пути добра».
Элронд:
«Великая сила – всевластье над миром,
Велик и майар Саурон, но всё же над силой
Есть доблесть и правда, любви нерушимый закон.
В трёх Кольцах сокрыта мощь, но сила, которая в них, —
Живая душа природы, что лад и любовь хранит».
Гэндальф:
«Что за странная игра в нашем дольнем мире,
Выбор своего пути – испытанье силой…»
Элронд:
«Возьми в дар новый жезл от Белого Совета.
В нём чары от природы и правда в нём воспета.
И этот острый меч – в нём сила солнца, света,
Имя ясное «Яррист», мощь весны и лета.
И вот тебе особый дар, и тайну ты храни,
Ведь ты достоин этих чар – бери и береги».
Гэндальф:
«Благодарю я за дары, мы выйдем в должный срок,
А малышам из Шира достался страшный рок.
Но всё ж, пока надежда есть, пойдём мы до конца,
Хоть неизвестно, что грядёт, коль сгинет мощь Кольца.
Связывают нити чар Властное Кольцо,
Как изменится наш мир, коль исчезнет зло…»
 
 
С грустью ответил Элронд: «То не предскажет никто,
Различные версии есть, коль уничтожить Одно.
Возможно, что магия мира исчезнет, растает в веках,
Останутся сказки, и мифы, и песни о славных делах.
А мир же и так разделился на дальний и на людской,
В музыке сфер вселенной очень сложный настрой».
Скорбь и тяжесть на лице славного Элронда,
И не знает ведь никто, свидятся ли снова.
И сидят они молчат, на камин вдвоём глядят.
 
 
Разговор дальнейший их занесло ветрами.
Нет пощады от времён, потрепали память.
Лишь огонь трещит в камине, посылая свет.
А в окне луна мерцает, скоро уж рассвет.
 

ССLI

 
В это время Бильбо Торбинс провожал друзей в поход,
Был рассказам, наставленьям им самим потерян счёт.
«Для тебя, дружок ты мой, есть особый разговор», —
Старый Бильбо так сказал, Фродо взяв за плечи.
Все вздохнули облегчённо, был глубокий вечер.
Бильбо:
«Фродо, мальчик славный мой, ты опять со мною,
Раньше был и я такой да, Кольцо с тобою?
Напоследок я хотел бы попрощаться с ним,
Посмотреть в последний раз, я ж его носил».
 
 
Фродо, сняв с себя Кольцо, показал ему его.
 
 
Словно хлад и лёд в душе, так преобразился,
Словно тучи и туман, Бильбо изменился.
Задрожал и руки сжал, лишь Кольцо он увидал.
Фродо жалость, отвращенье, ужас, боль и гнев
За секунду, в миг единый, испытал в себе.
Но отпрянул Бильбо, взял себя он в руки,
 
 
Сильной волей хоббит был, телом слаб, не духом.
Самый трудный день наш в жизни – бой с самим собой.
Испытать себя на деле, бой с самой судьбой.
Испытанье смертью, властью, славой и бедой —
Самый трудный, беспощадный бой с самим собой.
Бильбо:
«Извини меня, прости, мальчик мой любимый,
Тяжкий жребий ныне твой, Фродо мой родимый.
Да, теперь я понял сам злую мощь Кольца,
Хоть его дух мне помог и от бед спасал.
Убери его прочь с глаз, это вот примерь ты,
А рубаху ты сними, мне-то уж поверь ты…»
Вынул тонкую кольчугу: «Вот, в поход возьми,
Под рубашку надевай и всегда носи».
Древняя кольчуга, вся из серебра,
Мягкий свет лучится, дивная она.
 
 
Фродо взял кольчугу, изумился ей,
Легкая как перышко, и уютно с ней.
Бильбо:
«Хоть кольчуга и легка, но прочней булата,
Лучше всех доспехов и дороже злата.
Вот возьми еще мой Шершень, меч эльфийской стали,
Он опорой тебе будет в том походе дальнем.
Светит синим светом, коли рядом орки,
Никогда не тупится, прочный, очень лёгкий…
Ладно, завтра рано в путь, спать уже пора.
Фродо, мой малыш, береги себя».
Старый хоббит дальше говорить не смог,
Навернулись слёзы, сдерживал с трудом.
 
 
Обнял его Фродо, мокро на глазах,
Грустно расставаться, тоже весь в слезах.
«Я вернусь с победой, вместе посидим,
Расскажу о странствиях я тогда своих».
 

Арагорн и Арвен

ССLII

 
По множеству переходов двое спустились в сад,
Был тихий и звёздный вечер, звучал фонтанов каскад.
Арвен:
«Мой друг, ты честью дорожишь и храбростью своей
                                                                          прославлен.
Так отчего сомненья есть, а сердце так твоё печально?
Познал ты счастье и беду, и пораженье и победы,
А я… хочу твою судьбу, быть рядом в радостях и в бедах.
Ты тоже чувствуешь, как я, и нам не надо притворяться,
И я скажу тебе мой друг – не нужно этого бояться.
Мы видим то, что в душах есть – гармонию и лад
                                                                            вселенной,
Нам выбор тоже дан, и честь – и огнь из музыки
                                                                        священной…»
 

ССLIII

Арагорн

 
«Давно тебя я знаю, дочь Элронда,
Прекрасная и светлая Арвен.
Краса и свет великого народа,
И сердце забрала моё ты в плен…
Но, милый эльф – прекрасная Арвен,
Ты всё же эльф, а я лишь человек,
И в музыке небес наш разный путь,
И в очи правды нужно нам взглянуть.
Вы связаны с природой, мы с вселенной,
Вы созидаете, а мы стремимся вдаль.
И вы бессмертны в музыке нетленной,
А мы же смертны, ждёт нас тьмы печаль…
Но это дар, дано нам быть творцами,
И постигать, стремиться, создавать,
И в бесконечных тропах мирозданья
Путь испытаний нужно нам познать…
У вас есть путь и целый мир прекрасный,
И этого уже не изменить.
И лишь в одном едины наши души,
Что в состраданье им дано любить…»
 

ССLII

Арвен

 
«Милый мой Арагорн, ты жил с нами долгие годы,
Ты – человек, я – эльф, в выборе мы свободны.
И в тоже время не властны, сердце – оно, как огонь,
Рвётся, горит от желаний, мчится, как резвый конь…
Ты жил среди нас, ты поймёшь, нам легче, нам слов не нужно,
Я чувствую, так же, как ты, – это не просто дружба».
 
 
На травянистой полянке хрустальное озерко,
Мерцала вода серебром, дышалось очень легко.
 
 
Вдруг на другом берегу вспыхнул Алый цветок
Радостным ясным цветом, живой волшебный росток.
«Арвен, – сказал Арагорн, – природа даёт ответ.
Волшебный цветок – Любви… ты эльф, а я человек.
Я очень тебя люблю, всем сердцем и всей душою,
Ты знаешь о том, ведь ты эльф, но я не могу быть с тобою…»
Арвен:
«Связаны люди и эльфы ещё в роковые года,
Это не сказка, не миф, так было – было тогда.
Берен и Лучиэнь зажгли тогда свой цветок,
И так же, как нам теперь расцвёл их любви росток.
А ты пугаешься счастья, пытаешься скрыть свою боль,
Мой милый, смешной мой смертный, то выбор не только
                                                                                      твой.
И я не смогу без тебя, и даже там, в Валиноре,
В воспоминанье эпох, не вынесу бремя такое».
 
 
«Арвен, – шепнул Арагорн, и нежно, сильной рукою
Провел по прядям волос (волны прошлись, как в море). —
Арвен, я не могу принять этот дар бессмертной.
Люблю! Потому говорю, я всё-таки просто смертный…»
Арвен:
«Мой Элессар-дунадан. Я ведаю и понимаю,
но ты же сегодня со мной, прими же, как я принимаю».
Сняв с себя оберег, надела на Арагорна,
И засиял в лунном свете символ эльфийского рода.
 
 
Потом прижалась к нему, руками его обняла:
«Подари поцелуй, милый друг, я долго тебя ждала».
 
 
Лунный свет освещал полянку тихим прохладным огнём,
Эта ночь – волшебная сказка, и были они вдвоём.
 

ССLIV

Арвен

 
«Свет вечерней звезды тих и спокоен,
Он мягко стремится навстречу Земле.
Любимый навеки, избранник мой милый,
Мой друг! Ты доверься судьбе.
Лучи серебра – для нас лишь с тобою.
Пусть сбудутся наши мечты.
В саду золотистом прощальною ночью
Хочу, чтобы рядом был ты.
На мягкой траве сегодня нам ложе,
А утром проглянет роса.
Любимый мой друг, я хочу быть твоею.
Услышьте меня, небеса!»
 

* * *

 
Мерцание бисерин звёзд на ровной озерной глади,
Серебряный лунный свет хранителем стал их тайны.
Он целовал её, она отвечала тем же,
Просто, когда есть любовь, лучик робкой надежды.
Мягкий свет освещал их фигуры, волны точили брег,
Счастье – как быстрая птица… Вскоре пришёл рассвет.
 

Братство Кольца

ССLV

 
Девять хранителей – Братство Кольца —
Начали путь. Цель далека.
 
 
Вот начали поход, вперёд идёт отряд.
С поклажей едут пони, ступая дружно в ряд.
Кругом леса густые и пустоши камней,
Болотистые земли, погода все мрачней.
Недели две проходят, идут они вперёд.
С друзьями путь не страшен, и Гэндальф их ведёт.
Дорогу примечает – идут худые дни,
Кружатся стервятники, не просто здесь они.
Вороны тучей тёмной над ними пролетают.
И волчий вой – то варги… Их ищут! Наблюдают!
Арагорн:
«Воронам тут не место, шпионы Сарумана,
Лишь на равнинах сирых гнездятся слуги Мага.
Я знаю это точно. Все будьте начеку.
Я чувствую и знаю, все это не к добру.
Готовьтесь к нападенью – Всевластное Кольцо
Врагов к себе всех манит, притягивает зло!»
 

ССLVI

 
И вот однажды ночью всё небо в тучах тёмных,
И капал мелкий дождь, гася костёр походный.
С утра он зарядил, все к вечеру устали.
Устроили привал и к ночи крепко спали.
Дежурство было Гимли, и не сомкнул он глаз,
А враг бесшумно крался в ночной и хмурый час.
Но всполошились пони, учуяли, заржали.
А гном схватил топор… И тут на них напали.
 
 
Сэм вылез из палатки, не ведая напасть,
О камень спотыкнулся, не видя волка пасть.
А Волколак огромный мгновенно пролетел
И в дерево с размаху всей пастью залетел.
Но Гэндальф с Леголасом на месте, не дремали,
И следопыт с гондорцем удар не прозевали.
Врагов почти не видно, мелькают, словно тени,
Сверкают лишь глаза, ужасное их племя.
 
 
То оборотни волки – Вервольфы из-за Тьмы,
Что служат Саурону, жестоки и умны.
(Они же Волколаки), расчётливы, хитры.
Удар свой рассчитали, бросок из темноты.
Два страшных Волколака палатку разорвали,
Хоббитов почуяли, но их не увидали.
Маг подымает посох, и искры вылетают,
А шкуры у волков трещат и полыхают.
Трёх оборотней нету (горят они огнем),
Четвёртый прыгнул сзади… Но был пронзён мечом…
 
 
Ударил Арагорн, увидел, был он рядом,
Крепка его рука, и выручил он мага.
А Гимли топором – отсёк башку у волка,
Но вот летит другой, ужасный с чёрной холкой.
Ударил гном, но волк проворен – увернулся,
И выбил с рук топор, и к Гимли развернулся.
Споткнулся Гимли, гном, и лязгнул волк зубами,
 
 
Подгорные доспехи попробовав клыками.
Крепка у гномов сталь, и обломался клык.
Кусать подгорных гномов волчара не привык.
Второй раз не успел, хоть зарычал у уха.
Эльфийская стрела пронзила волку брюхо.
Поспел тут Леголас в последнюю секунду.
Эльф смелый гнома спас – помог подняться другу.
 
 
Маг образует круг – горят кусты огнём,
И ярко светит посох, и видно всё как днём.
Все встали в круг и вместе отбились от врагов
Вервольфов – Волколаков, ужаснейших волков.
Чёрный и гигантский умный Волколак
Собирает стаю, он у них вожак.
В темноте остался, лишь горят глаза
Угольками злобы (ненависть – гроза).
Но пропела песню меткая стрела.
Лучник-эльф из леса целился в глаза.
И провыл ужасно в смертном хрипе волк.
Прорычал он дико и на землю лёг.
 
 
Перебили стаю. Угольков глазищи,
Уносили в ночь волки единицы.
Арагорн:
«До прохода Врат Рохана, видно, не добраться.
Через перевал Карадрас надо пробиваться».
Гэндальф:
«Саруман закрыл проход в степи Мустангрима.
Может, затенён Рохан, то уже не зримо.
Да и оборотней чёрных волколаков стаи
Не дадут покоя нам, коль уже достали…
Также волчьи стаи Варгов, серых, страшных, злых,
Подбираются все ближе, силы не равны.
Враг нас ищет, наблюдает, хоть мы и таимся.
Тянет он к себе Кольцо, чует, что то близко.
Я веду вас к перевалу, мы идём к востоку.
Там нас не достанут Варги, да и враг жестокий».
 

Карадрас

ССLVII

 
И вот они в пути, сбираются на кручи.
Извилиста тропа, всё гуще снега тучи.
Идут они вперёд, а холод пробирает,
Но выше всё идут, и пони в ряд ступают.
А синь небес и солнышко, за тучами сокрылись,
Сгущаются они, и темнота спустилась.
 
 
Ели на ходу они, пони их дрожали.
Ближе к вечеру привал, очень все устали.
Разобрав палатки, вместе их связали.
От порывов ветра ткани защищали.
Под навесом скал жаркий огонёк.
И трещат дрова, греет костерок.
Боромир:
«Дрова кончаются у нас, а путь еще в два дня.
От холода и ветра нас не спасёт броня».
Леголас:
«В завываньях ветра слышу чей-то глас,
Сильный, волевой, властный в нём указ.
Звуки разрушенья слышу в ветре, вьюге,
Снеге, льде, буране ощущаю бурю…»
Гимли:
«Да, длинные руки себе отрастил Он,
Коль в кряж Карадрас чары тьмы запустил».
Гэндальф:
«Длиннее не бывает, но чары не его,
Возможно Сарумана. Скорее уж всего».
Мёрзнут хоббиты, друзья, замерзают ножки.
В сон их клонит – засыпают, нет для них дорожки.
 
 
А дул колючий ветер, и некуда укрыться.
А льдинок острый рой им нёсся прямо в лица.
Неистовствовал буран, и заметал всё снег.
Порывы ветра страшны, и звуки всё сильней.
 
 
И вздрогнула гора. И гул по ней прошёл.
Был в гневе Карадрас. В лавине снег сошёл.
 
 
С огромной скоростью неслась огромная лавина,
Накрыла краешком отряд и унеслась в долину.
 
 
Огромная лавина врасплох отряд застала.
Сверкнул лишь посох мага. Удар – и тьма настала.
 

ССLVIII

 
Хоббиту приснился дом и очаг родной,
Кресло и огонь в камине, с трубкой длинной он.
Но тут Бильбо: «Просыпайся! – говорит ему. —
Эй, вставай! Пора идти! Здесь не место сну».
Фродо отвечает: «Не гони меня!
Ведь на улице мороз, из-за туч нет дня».
«Просыпайся ты сейчас же! – грозно Бильбо рек… —
Просыпайся! Просыпайся! Ну, вставай, дружок!..»
 
 
Он очнулся. Гэндальф тормошил его:
«Ты замёрз, вставай скорее! Ну, проснись, дружок!»
 
 
Пони, бедные лошадки, выжили, дрожали.
Еле выгребли из снега, в путь их снаряжали.
Пин и Мери, Сэм и Фродо до костей прозябли,
Коченеют руки, ноги, в сон они впадают.
Арагорн:
«Еле откопали всех. Хорошо, спас Гэндальф.
Всё же зацепило нас и накрыло снегом».
Гэндальф:
«Отбить лавину я не мог, всего прикрыл слегка.
И выживем ли мы ещё, не знаю я пока».
Леголас:
«Вот эликсир, мои друзья, из нашего он рода.
Напиток чистый, светлых сил. В нём жизнь от всей
                                                                     природы!»
 

ССLIX

 
Здравур – эльфийский эликсир, живая в нём основа.
Целебный берегут рецепт, готовят его годы.
Цветы в нём, травы, корни древ, журчанье родника,
И солнца луч, и звёздный свет, и шёпот ветерка.
 

ССLX

 
Живой воды испили все, и радость в них втекла.
Ушёл и холод из души, отброшена тоска.
 

ССLXI

 
Эльф пошёл разведать местность мягким легкоступом,
Не проваливаясь в снег, скрылся за уступом.
 
 
Вернулся он с известием: «Дороги дальше нет.
Там только птица быстрая лишь может пролететь».
 

ССLXII

Пин

 
«Гэндальф, что это такое? Ты же маг могучий!
Почему ты не разгонишь чёрные все тучи?»
Гэндальф:
«Перегрин, ты помаши, в воздухе руками,
И уйдут все тучи, и мороз отстанет».
Мери:
«Друг мой Тук, скажи “тук-тук” – тучи сразу упорхнут».
Боромир:
«А снегопад ещё идёт, и дальше не пройти.
Нам надо срочно уходить, обратно вниз идти!»
Гэндальф:
«Да, придётся! Мы уходим, Снежный Карадрас!
Все уходим! Не сердись больше ты на нас!»
 
 
Гул прошёлся по горам, словно услыхали.
Затихал Баранзибар, и ветра стихали.
Пошли они назад, сжимая крепко зубы,
Согрел их эликсир живой воды Здравура.
Собрав всю волю, шли, но силы на пределе,
Дорога не видна, и пони все хрипели.
 
 
За шагом шаг ступали, и занесло всё снегом.
Но всё же вышли, вниз дошли, уж ночь кругом и темень.
 

Путь в Морию

ССLXIII

 
И был привал устроен у горного хребта,
Озябли все ужасно и грелись у костра.
Трещал огонь в поленьях, и стало всем тепло,
Здесь снежная лавина казалась страшным сном.
Серый Маг взял слово: «Что делать нам теперь?
Проход в горах завален, закрыта эта дверь.
Как видимо, придётся нам в Морию идти,
Ведь всё равно иначе нельзя никак пройти».
Но Арагорн бесстрашный как будто изменён,
И гневно и сурово глядит на мага он.
«Ах, Гэндальф, друг мой старый, мы были там с тобой
И чудом уцелели, туда я ни ногой.
Ты помнишь, как всё было, как трудно было нам,
И даже рати гномов давно пропали там».
Гэндальф:
«Идти назад на север (да лучше уж домой)
В обход не меньше года, и то мы не пройдём.
На юг идти нельзя нам, на юге Изенгард,
С Ортханка наблюдает предатель Тёмный Маг.
Хоть был он Магом Белым, теперь предался тьме,
Кольцо Всевластья жаждет, с ним сладит он вполне.
Он собирает войско, дороги перекрыл,
И горцев из Дунхарга себе он подчинил.
А также и лесами на запад не идти,
К Приморью путь опасен, Мордор не даст пройти.
Шпионы Саурона везде, и тут и там,
Поддерживает связи с ним тёмный Саруман.
Зверей и птиц различных себе он подчинил,
Вороны, что кружатся, те тоже вместе с ним.
Стервятники и волки в услугах у него,
И в тех лесах нет света, там затаилось зло.
Вы знаете всё это не хуже моего,
Мы медленно проходим, таимся здесь всего.
А ночью нечисть злая ползёт из-под земли.
Нет, по холмам лесистым никак нельзя идти.
Всевидящее Око глядит по всей земле,
Кольцо лишь не увидит в подгорной глубине.
На снежном перевале заметно было нас,
Когда мой жезл волшебный нас всех от смерти спас».
 
 
Был Боромир в сомненьях, и Арагорн сердит,
Для эльфа Леголаса был путь не знаменит.
Леголас:
«Послушай, Гэндальф Серый, великий добрый маг,
Ты знаешь души эльфов, меня ты понимал.
Ведь звук лесов, журчанье рек, зверей язык мы знаем,
Мы пение цветов и птиц через себя пускаем.
Звучание самой земли на музыку слагаем,
Природы голос знаем мы, и ей мы помогаем.
Не все враги, поверь мне, маг, и есть у нас друзья,
И здесь они помогут нам, нам вниз идти нельзя.
У нас ведь сердце говорит, мы чувствуем душой,
И вот тебе я говорю: не лезь туда, постой.
Предчувствую беду я там, коль мы туда пойдём,
Ты это тоже знаешь сам, но лезешь на огонь».
«Да знаю я, – ответил маг, укутываясь в плащ, —
Но Фродо наш в Мордор идёт, не мне – ему решать».
Боромир:
«Да, пусть решит хранитель Великого Кольца,
Ведь мы лишь охраняем путь такого молодца.
Что скажешь, невысоклик? Реши теперь наш путь,
А я готов на смерть идти, в лицо ей заглянуть».
 
 
А Фродо, хоббит маленький, не знал и сам, что делать,
У мага ведь спросить нельзя, сомнение заело.
Но встрепенулся Фродо, прикрикнул на себя,
Ведь коли взял груз, так вези, за всех и за себя.
Фродо:
«Не знаю, прав я или нет, мы в Морию пойдём.
Я верю магу, путь туда, и мы не пропадём».
 

ССLXIV

 
Вот вышли в дивный лес: сосновый бор, дубравы,
Здесь хорошо душе, и солнцу в небе рады.
Леголас:
«Остранна! Древняя страна. Хоть эльфов здесь и нет,
Но и сейчас я вижу природы ясный свет.
Лежит он на деревьях, остался на камнях,
И на цветах и травах, озёрах и ручьях.
Покинута давно она, уж сколько тысяч лет,
И раньше Нуменора сиял здесь дивный свет,
Великая Остранна, прекрасная страна,
Забытая веками в ушедших временах.
Природа всё ведь помнит: добро и созиданье,
Всё в памяти хранит с основы мирозданья…»
 

ССLXV

 
И долго ль, коротко ли шли, искали и нашли.
Старинный тракт из камня глыб – Морийские пути.
Замшелый тракт забытых лет от времени зарос.
И всё ж за тысячу он лет разрухи не понёс.
И поразились все тогда величию тех дней,
Стараньям чьих то древних рук и тоннам глыб камней.
 

ССLXVI

Сказ Гэндальфа о Мории

 
«Подгорные гномы – древнейшее племя.
Родам их известен подсчёт.
Союзы народов из гномьего мира
Сказать можно наперечет —
У кряжистых гор есть секреты и тайны.
У гномов «железных холмов» —
Могучее царство горы Одинокой
И царство у края снегов.
Есть и другие поменьше союзы,
Что входят в контакты с людьми.
Но малый народ исчезает из мира,
Тому есть немало причин.
Уж много родов свою гибель находят,
Прирост ведь у них небольшой.
Из недр появились и в недра уходят,
Уносят все тайны с собой.
Болезни глубин, неизвестные звери,
 
 
Нашествия каменных крыс.
Огромные черви, подземные реки.
Глубинная тайная жизнь.
Страдает земля за людские обиды,
Шевелятся корни у гор,
Землетрясения, грохот вулканов
Выносят им свой приговор.
 
 
Расцвет и могущество гномов тех древних
Весь мир признавал, уважал.
Морийское царство казалось счастливым,
Со всеми их край торговал.
Но катаклизм огромный и страшный,
Тогда изменил лик Земли.
А горы дрожали, и скалы горели.
Великие беды пошли.
И приняли гибель морийские гномы,
Нарушен их прежний уют.
Не многие выжили в дни потрясений.
Не зная, что делать уж тут.
 
 
Потом возрождалось Морийское царство.
Но время расцвета прошло.
Куда подевалось радушие гномов?
Оно безвозвратно ушло.
Прошло время дружбы с народами мира,
И были закрыты врата.
Немалую роль в этом Кольца сыграли,
Закрылся проход на века.
Жадность до золота и до наживы
В Морийские копи пришли.
А труд их кузнечный и ювелирный
Забылся. Те годы ушли.
В великой войне, что была в Средиземье,
У гномов гражданская шла.
Все царства, роды воевали друг с другом,
До золота жажда была.
 
 
Семь гномьих царей, семь родов знаменитых,
Имели семь Силы Колец.
Черствели их души от подозрений,
Чернели семь гномьих сердец.
Да жадность до золота, скупость, упрямство
Стали у гномов в быту.
Их подозрительность и скупердяйство,
Были у всех на слуху.
А горы пылали, летели драконы.
На золото нюх у них был.
И гибли в войне и драконы, и гномы.
А Кольца огонь истребил.
А в этой войне истреблялись драконы.
Последний недавно погиб.
И может быть, где-то они сохранились
Но путь в Средиземье закрыт.
Хоть это древнейшая, тёмная раса,
Не смог их постичь Саурон.
Мудры, хоть коварны, свобода – их выбор
И путь во вселенной иной.
 
 
Туманны те притчи, молчат все преданья.
Обрывки мы лишь узнаём.
Но вот что известно не понаслышке —
Имелся Мифрил, в царстве том.
Священный металл – не железо, не злато,
И чище был, чем серебро.
Но легче гораздо, почти что не весил,
И ржа была не про него.
Откуда он взялся? Известно не много.
Сверкал на свету как алмаз.
И крепче гранита, прочнее булата.
И цвет его радовал глаз».
 

ССLXVII

 
Здесь Гэндальф голосом другим, торжественным
                                                                       и строгим,
Продолжил дальше речь свою в лесной глуши
                                                                   безмолвной:
«Мифрил – легенда мира, есть тайна у него.
Святой металл, великий, боялось его зло.
Оружья блеск сребристый всю нечисть изводил,
А медальон мифрильный удачу приносил.
Есть притча – о Мифриле древней высоких гор,
Откуда знанье это, не помнит уж никто:.
Не минерал то горный, а кровь – самой земли.
Руда есть Арды вена, живой исток – родник.
И гномы древней расы не трогали Мифрил.
Хранили лишь крупицы, как оберег Земли.
Иль добывали только, где жила из земли
Сама давалась в руки, священен был Мифрил.
Златые самородки, алмазы и нефрит,
Ничто не шло в сравненье, бесценен тот родник.
 
 
И говорят сказанья, что Торин Дубощит
Кольчугу из мифрила от сердца подарил.
Подарок царский другу он лично сам вручил.
Великий царь подгорный, Торин Оукеншильд.
Но вот настало время эпохи чёрных войн.
Забылась притча древних, в забвение ушла.
А жадность до богатства затмила разум их.
Презрели гномы предков, традиции свои.
И углублялись копи всё дальше – в глубь Земли.
И жилы истощались, и исчезал мифрил.
Годами за годами из недр брали всё,
До магмы углубились, и высвободили – Зло.
 
 
И плач затем раздался, был стон живой земли.
И отомстила Арда, морийцам, за мифрил.
И многие погибли, последние ушли
Какое зло их гибель, что вышло из глубин?
Болезнь ли сгубила, какой то страх земли,
Но вот страна в руинах, оттуда все ушли.
И орки вдруг гурьбою пошли тогда войной.
И тролли, как ни странно, в союзе с той ордой.
И гремлины, и твари, которых не назвать,
Пробились в царство гномов, решили воевать.
 
 
Орда бы не пробилась, но было пусто в нём.
Ведь не пройти там просто ни ночью и не днём.
Остатки гномов прежних боролись, как могли.
Но не смогли держаться, последние ушли.
Что из глубин поднялось? Там в недрах, что нашли?
Ни витязи, ни маги, ответов не нашли».