Текст книги "Алая летопись Средиземья (перевод древних рукописей)"

ХРАНИТЕЛИ

Раздол

CCVI

 
Сгущались свинцовые тучи над тёмной, мрачной равниной,
Серая пелена, вокруг ничего не видно.
И вдруг развеялся мрак ярким солнечным светом,
Трава проросла сквозь шлак, повеяло свежим ветром.
Светящаяся фигура открыла дверной проём,
И мир открылся зелёный, уходящий за окоём.
Фродо дрожь пробрала, он попытался подняться,
Но голова закружилась, пришлось на кровати остаться.
 

CCVII

 
Большие окна в комнате мозаики цветной,
А стены изукрашены узорчатой резьбой.
«Где же я? – вслух спросил. – Что же случилось со мной?»
И тихий голос в ответ: «Ты в доме Элронда, друг мой».
«Гэндальф!» – воскликнул Фродо и попытался сесть,
Но вновь тяжело ему стало, снова пришлось прилечь.
 
 
У большого окошка раскрытого на кресле сидел Серый Маг.
«Да это я, – отозвался, и видеть тебя я рад».
«А где же Сэм, и другие, Фродо ожил немного, —
И как оказался я в эльфийских чертогах Элронда?»
«Ты пролежал три дня и четыре тяжкие ночи,
Элронд лечил тебя и вылечил, между прочим,
А Сэм всё время дежурил, пока я его не прогнал,
Чтобы твой верный друг хотя бы немного поспал…
 
 
В мире есть разные силы, не только добро и зло,
В источнике мироздания являлось много всего.
Порой даже я отступаю, иные силы не знаю,
Много на свете вещей, которых я не понимаю.
А ты молодец, дружок, честь тебе и хвала,
Жалко, лишь у Заверти поддался чарам врага.
Ты начал развоплощаться и очень бредил во сне,
Обследовал я твою память, много открылось мне.
Увидел и ужаснулся, из души утекала весна,
Хорошо, что тебя спасли, магия эльфов сильна.
Но если бы вражий осколок до сердца всё же добрался,
Стал бы ты призраком тёмным, навеки бы им остался.
Надев по зову Кольцо, ты вступил в призрачный мир,
На волосок от гибели ты тогда, Фродо, был…
Навечно слабою тенью под чёрным влиянием сильных
Стал бы ты их рабом, прислужником малосильным.
Сей закон Царства Теней – кто всех сильней, тот правит, —
Без всяких зазрений совести издевается и унижает».
 
 
«Гэндальф, ответь ещё, нам очень помог Арагорн,
И мы бы точно погибли, если б не выручил он.
Я раньше не знал людей… Не знал, что они такие…
Вроде простые, как Лавр, но есть среди них и другие…
Громадины бестолковые, так в Шире у нас считают,
Но то, что средь них есть герои, они совершенно не знают».
«Фродо, милый малыш, люди не так просты,
Наркисс так прибыль увидит сквозь три кирпичных
стены.
 
 
Присказка это такая, но речь совсем не о том,
А в том, что в людях есть Свет, и бьются они с врагом.
Арагорн, мой испытанный друг, таких как он, почти нет,
Ты позже узнаешь о нём, когда соберётся Совет.
Из рода он дунаданов, дан ему долгий век —
Больше, чем смертных срок, он непростой человек…»
 

CCVIII

 
Кровь вспыхнет ярким огнём,
Рука возьмёт сломанный меч,
Князь в битву пойдёт за народ,
Отправившись в смертную сечь.
Корона на ясном челе. Древо опять зацветёт.
Исчезнут чёрные тени, враг вековечный падёт…
 

CCIX

 
Дёрнулся Фродо: «Ответь! Тогда, средь зловещих теней,
Мне кажется, показалось, я видел белых коней.
Взлетев в могучем потоке, помчались кони вперёд,
Я думал, что эта стихия меня со всеми снесёт.
Потом ничего не помню. Но что это было там?
Что стало с Назгулами чёрными? Кто дал отпор врагам?»
 
 
«Белые кони – лики стихии, чары живой воды,
На страже природные силы, оберег эльфийской страны.
Река разгневалась страшно, ревущие волны неслись,
Грохочущий рёв и камни в едином порыве слились.
Но, не погибли Назгулы, лишь кони их потонули,
А всадники (в серой дымке) обратно в Мордор
                                                                      ускользнули.
Их просто не уничтожишь, оружьем простым
                                                                       не возьмёшь,
Но без коней колдовских убраться пришлось им прочь.
Надеюсь, теперь надолго о них не услышим мы,
Скрылись пока во мраке исчадья зловещей тьмы.
А враг набирает силу, многие служат ему,
Не только нечисть и Навьи подчиняются одному.
Царьки, короли, вожди диких бандитских племён
Жертвы приносят тьме ещё с далёких времён.
Души Морок извращает, склоняет к служенью ко злу,
И тень накрывает земли, весь мир вгоняя во тьму.
Лишь над эльфами враг не властен. Больше того —
                                                                            в Раздоле,
Есть те, кого он боится, сильнее врага их воля.
Эльфам – хранителям Арды – доступен незримый мир,
Им могут они управлять, преобразуя эфир.
Ясные эльфы Света из дальнего Валинора,
Хоть их немного осталось, преображают природу.
На призрачный, тонкий мир незримый, текущий,
                                                                             кипящий,
Эльфы воздействовать могут магией животворящей.
Видимый мир из граней, незримый из граней тоже,
Не всё даже маги знают, а всё там понять невозможно.
У эльфов судьбы другие, у них есть свой край прекрасный,
Но часть их осталась здесь, пока ещё жив враг ужасный.
Клятву дали они: до конца сражаться с врагом,
И людям в том помогать, бороться с извечным злом.
Жаждет Кольцо Саурон, коль души людей извратит,
Всемогущим почти что станет, миры сможет все
                                                                           исказить.
Растут его сила и мощь, но даже в маленьком Шире
Могут сказать злу нет, остался ещё Свет в мире.
А ты, холодея, таял, валялся сломанный меч,
Лишь конь эльфийский был рядом, вода добралась
                                                                                до плеч.
Тебя у реки нашли. Всеславур, войдя в призрачный мир,
На время тебя защитил, душевным теплом своим….»
 

CCX

 
«Я видел там Всеславура. Уверен, что это был он.
Но, Гэндальф, коль всё ты знаешь, ответь: а кто такой
                                                                                   Том?»
 
 
Тут Гэндальф, трубку выбив, покряхтел немного,
И смущённо произнёс: «Я… не знаю Тома.
Кто он, неизвестно мне, но в эльфийских песнях
Есть предание одно, в коем Том заметен…
Что задолго до исхода Эльфов в Средиземье
Олорин ходил в лесах, помогал растеньям.
Понимал язык камней и живого мира,
И казалось, был всегда, жизнь его любила.
Олорин встречал рассвет с Лекарями Древ,
В жёны взял красу-царевну из эльфийских дев.
Много у него имён ото всех народов:
Йарвен, Оральд, Орий, Верес – всех и не упомнить…
Охранитель правды рода, зелени лесов,
Заповедных всех земель и древовиков…
И само Кольцо над ним власти не имеет…
Потому что славит Правду и о ней радеет…
Над Кольцом не властен Том, то не по нему,
Да ему на самом деле это ни к чему…
Может, к нам попал чудак из другого мира,
В том, где музыка творенья лишь любовь явила…»
 

CCXI

 
У Фродо глаза слипались, и Гэндальф сказал: «Поспи.
Тебе надо сил набраться… рядом друзья твои».
Фродо уснул безмятежно, спокойным, здоровым сном,
На щёки вернулся румянец, казался счастливым он.
Но Гэндальф смотрел тревожно, Маг видел то, что
                                                                             незримо,
Последствия страшной раны ощущались слишком уж
                                                                               сильно.
«Этого не избежать, – маг прошептал про себя, —
А хоббит в начале пути… неужто всё это зря?
Он может стать полупрозрачным, как хрупкий
                                                             хрустальный сосуд,
Светящимся лишь изнутри, как самоцветы средь руд.
И видимый только тому, кто видит истинный свет,
От ложного отличит, стирая накипи след.
Но надеяться будем на лучшее, никто из мудрейших
                                                                           не скажет,
Что с Фродо может случиться, и руны о том
                                                                    не расскажут…»
 

CCXII

 
Вскоре поправился Фродо… С друзьями пел песни Шира.
Но самый счастливый момент был миг его встречи
                                                                          с Бильбо.
Бильбо после скитаний дошёл наконец до Раздола,
С момента ухода из Шира он прожил здесь долгие годы.
В межгорной долине эльфов текла небольшая река,
Тихая и спокойная, пологие берега…
На севере дивной равнины кедры стояли большие,
А также такие деревья, которых не было в мире.
Много ручьёв и речек струились средь гордых гор,
Множество родничков, чистых хрустальных озёр…
А возле эльфийских селений раскинулся чудный сад,
Вечнозелёный, волшебный – в нём слышался музыки лад.
В этом прекрасном саду цветут, Ацэлас душистый,
Мириэль (радужный цвет) и красный Арус лучистый.
Много волшебных деревьев цветущих зелёной весной,
Фонтаны всегда полны чистой хрустальной водой…
Вода у эльфов живая, изгоняет грусть и усталость,
Лечит от всех болезней, в сердце приносит радость…
 

CCXIII

 
Кажутся земли эльфов на карте совсем небольшими,
Но вот пространство и время совсем в этих землях
                                                                              другие.
 

CCXIV

 
Земли Раздола лечат, у эльфов жить хорошо,
Бильбо писал свою книгу, здесь ему было легко.
Эльфы его любили, в нём они видели свет,
И часто Бильбо просили пропеть им новый куплет.
 
 
Эльфы – народ музыкальный, дети природы живой,
Того, кто жил в созиданье, они принимали с душой.
Сэм, как попал в Раздол и лишь поправился Фродо,
Мог слушать эльфийские песни часами сидя подолгу.
Пин с Мери в лесах пропадали иль за бутылкой вина,
Песни вдвоём распевали, вместе, как было всегда…
 

CCXV

 
Порядок у эльфов не так, как у всех, ценят они по заслугам.
Того, кто в душе чистоту сохранил, того назовут они другом.
В ком свет и любовь, кто верит в мечту тот будет у эльфов
                                                                                      в почёте,
А это спокойно вы в сердце своём, коль будет желанье,
                                                                                      прочтёте.
Кто светел душой, кто желает добра, кто трудится и познаёт,
И тот, кто с природой в согласье живёт, у эльфов приют
                                                                                          найдёт.
Не главное – знатность, богатство и власть, а главное —
                                                                            совесть и честь,
Кто слабому в горе не даст пропасть, в ком сострадание есть…
Насильно у эльфов не держат, уйти и прийти можешь к ним,
Главное правило только – не мешай быть счастливым
                                                                                     другим….
 

CCXVI

 
Элронд пресветлый был мастер мечей, а также искусный
                                                                                    целитель,
Великий учёный, поэт, чародей – мудрый и древний учитель.
Он выглядел крепким, с лицом молодым, таким же,
                                                                           как раньше был,
Но в серых печальных глубоких глазах опыт веков застыл.
Мифрильный венец – корона на пепельных волосах,
Добрая и открытая улыбка была на устах.
 
 
С ним рядом сидела любимая дочь Арвен – вечерний свет,
Гордая, нежная, стройная, крови эльфийской цвет…
Миндалевидные очи, мягкий, чарующий взор,
Звонкий журчащий голос, как ручеёк средь гор.
На светлом прекрасном челе средь тёмных волнистых
                                                                                   волос —
Витой серебряный обруч, с огранкой топазов звёзд,
В центре мерцал сапфир далёким небесным светом.
В синее платье с жемчужной каймой Арвен была одета.
 
 
А Фродо заметил, что Арагорн с Арвен быть рядом старался,
Она же всегда улыбалась ему и не спешила расстаться.
И как-то заметил он взгляд, в нём образ души возник,
Как солнышко в синеве, светлый и ясный лик…
 

Совет Светлых Сил

CCXVII

 
Прошла зима трескучая, за ней пришла весна,
Природа пробуждалась от длительного сна.
Рождала жизнь ростки от солнечного света,
Жизнь расцветала в красках, и наступило лето.
 
 
Яркий костёр, неземные цветы, плыли венки по реке,
Блески воды, серебристой волны, шум родничков вдалеке…
Юные парни и девушки эльфов в радостных танцах
                                                                                кружились,
Счастье и радость, смех и веселье; лица любовью светились…
 

CCXVIII

 
На главный летний праздник воды, огня и света
Был установлен общий сбор для тайного Совета.
Представители народов мира Средиземья
Съехались заранее в назначенное время.
Эльфы, люди, гномы, свободные народы
Собирались в должный час в чертогах у Элронда.
 

CCXIX

 
Эльф Гэлдар статный и гордый, покинул свой светлый
                                                                                  удел,
Прибыл из Белой Гавани, где княжил Кэрдан Корабел.
Присутствовал эльф Леголас, сын Трандуила Лесного,
Стройный, со взглядом живым, смелый, отважный и добрый.
Был Боромир Гондорский, сын наместника Дэнетора,
Могучий и храбрый воин, достойный славы народа.
От витязей-дунаданов – эльф Всеславур с Арагорном,
А также советники-эльфы светлого князя Элронда.
 

CСXX

 
Старейшины приехали из дальних царств подгорных,
Средь них был очень важный гном – отважный, славный
                                                                                     Глоин,
Одетый в бежевый камзол, расшитый серебром,
На колпаке сияла брошь большим златым пером.
Седая борода его, по гномьему обычаю,
В косички забрана была, как знак его отличия.
Пояс, тканный золотом, с оправой из рубинов,
А на застёжке древней – герб родовой, старинный…
Гном Глоин с Бильбо Торбинсом старейшие друзья,
Обнявшись, лбами стукнулись (без этого нельзя)…
Все гномы поклонились не эльфам из Совета,
А маленькому хоббиту, представившись при этом…
Хоббит небольшой – славный Бильбо Торбинс,
Был герой сраженья – битвы Пяти Воинств.
Вместе с Глоином приехал его старший сын,
Гимли-оружейник был в поездках с ним.
 

CСXXI

Рассказ Глоина

 
«Легенда гномов – Казад-Дум, заветная мечта,
Стояла в запустении Морийская страна.
И тридцать лет тому назад решил Совет Подгорный,
Отбить у орков Казад-Дум, родное царство гномов.
Балин, Ори, Нори дружины возглавляли,
А Даин и старейшины их тайно провожали.
Сначала гномам-смельчакам сопутствовал успех,
Пробились в Морию они и в битвах взяли вверх.
Отправили посланцев победы отмечать
И семьями хотели туда переезжать.
Но тут Багровый Ужас поднялся из глубин,
Никто из храбрых воинов не мог сразиться с ним.
А нечисть Средиземья на битву собиралась
И в Казад-Дум великий из Мордора стекалась.
И мгла текла на долы – завеса Чёрной Тьмы,
И содрогнулись горы в преддверии войны.
Совет подгорных гномов решил: «Конец походу»
И отозвал все силы назад в родные горы.
Но Балин, гном упрямый, решил не подчиниться,
Сказав, что верит в то, что царство возродится.
Посланцев Балин посылал, ко всем большим родам,
Он собирал всех гномов, чтоб дали бой врагам.
И вот уже пять долгих лет нет от него вестей,
Мы думаем, что в Мории никто не ждёт гостей…»
 
 
Гномы продолжали: гнев земли растёт,
Содрогается она, глубину трясёт.
Пути на восток неспокойны, много разбойных шаек,
Нечисть в лесах расплодилась, завеса тьмы нарастает…
Гоблины на волках всё ближе уже подступают,
А по ночам волколаки, тролли опять вылезают…
Таковы были вести от гномов, тревожные дни настали,
Всё ближе и ближе война… и гнев Земли нарастает…
 

CСXXII

 
Но были и светлые вести, все также узнали о том:
Жива ещё кровь Элендила – её нёс в себе Арагорн.
 
 
Княжеский род не был прерван, не смог его враг пресечь,
А накануне Совета был скован сломанный меч.
 
 
Вынул клинок Арагорн – и меч засверкал на свету,
И новое светлое имя сказал он Совету всему.
Андрил – «Возрожденная Молния» – так назван
                                                              прославленный меч,
Великий витязь у горна поклялся славу сберечь.
Меч в солнечном свете – сиял, в лунном – льдисто
                                                                                 мерцал,
Древняя сила Анора дала ему прочный закал.
 

CСXXIII

 
Великий сказочный меч был заново перекован,
В эльфийском горне ветров новый клинок был скован.
 

CСXXIV

 
После гибели Исильдура прервался гондорский род,
Наследников вскоре не стало, остался без князя народ.
Но, чтя традиции предков, гондорцы не унывали,
Избрали они наместника, князя обратно ждали.
Хоть не было Исильдура, пустым стоял трон Гондора,
Но живы были потомки князя Анариона.
 

CСXXV

 
Младший сын Элендила – статный Анарион —
Погиб в том бою у горы (род вёл от него Арагорн).
 

CСXXVI

 
Хоть Арнор был в войну разрушен, наследники Элендила
На севере оставались, преданья о том ходили.
 
 
Гордо стоял человек – следопыт и отважный воин,
И славы древнего рода он был по праву достоин.
 

CСXXVII

 
Встал Боромир Гондорский и подошёл к столу:
«Не нужен король Гондору! Он ему ни к чему!
Веками Гондорскую землю наместники возглавляют,
По совести и по чести великой страной управляют…»
Арагорн:
«А я не хочу такой чести: взять на себя бремя власти,
Оно тяжело для меня, власть разжигает страсти.
Но я понимаю свой ДОЛГ, и я его принимаю,
И на защиту встаю, меч за народ подымаю…
Поеду я в час роковой, не на трон, не за трон – за Гондор,
Чтоб не угас древний род потомков людей Нуменора.
Меня прозвали Бродяжник, и к прозвищу я привык,
Много их было: Странник, Скиталец и Следопыт.
Мы пограничная стража – нас осталось не много,
Воины-дунаданы, мы служим простому народу.
Родина – Эриадор, бескрайный, прекрасный,
                                                                       раздольный,
Зелень лесов и полей, край милый, славный и вольный.
Но миру дано меняться, зло продолжает расти,
И нужно поставить плотину на чёрном его пути.
Сломанный меч перекован, и я отправлюсь с тобой,
Коли решит Совет, я буду товарищ твой…»
 

CСXXVIII

 
И Боромир стоял, смотрел, и Арагорн стоял,
А славный и великий меч в руке его мерцал.
Спокойный, хоть настороже, и волевой был взгляд,
Большие серые глаза, и взор его сиял.
И был нахмурен Боромир, и был рассержен он,
Но короля признал он всё ж, могуч был Арагорн,
Потомок древних королей Арнора и Гондора.
Ох, как извилист крови путь с паденья Нуменора.
Боромир:
«Ну что же, меч, да такой, нам будет только в подмогу,
Действительно, час роковой, а выбор… Доверим народу».
Арагорн:
«Коль примет народ, я останусь – то долг, а нет, с лёгким
                                                                          сердцем уйду
в светлый Арнор – Эриадор. Родину я люблю!
За правое дело я в битву иду, и рок Исильдура —
                                                             клянусь – искуплю!»
 
 
«Но значит Кольцо твоё!» – Фродо вскричал
                                                                       с удивленьем,
И толи с лёгким испугом, толи с большим облегченьем.
Арагорн улыбнувшись, сказал: «Тебя избрала Судьба.
Оно ни моё, ни твоё. Ты Хранитель Кольца»
Боромир всё не мог отойти, изумленное было лицо,
И шепнул про себя еле слышно: «Меч, невысоклик,
                                                                                Кольцо».
 

CСXXIX

 
Дальше выступил Элронд, и начал рассказывать он,
И приоткрылось эра: тех грозовых времён.
 
 
Поведал вкратце Элронд о светлом Гиль-Гэладе,
Союзе Эльфов и Людей, о доблести и славе.
В жестокой жаркой сечи у Роковой Горы
Низвергли Саурона, разбили силы тьмы.
 
 
«И мне напомнили они ту первую эпоху,
Как в Битве Гнева пало зло ужасного Моргота.
И Чёрный град Тонгородрим разрушен был тогда,
Мы думали, что всё теперь, что в мире нет врага…»
 
 
Задумался эльф на мгновенье, и Фродо внезапно спросил:
«Напомнили это тебе? Ты был там? Ты сам там был?
Ведь то всё давно прошло, – проговорил он с заминкой, —
«Века и эпохи ушли, затмило всё время дымкой».
 

CСXXХ

Эрлонд

 
«Правитель Гондолина был князь Эарендил,
Взял в жёны дочь Диора, прекрасную Элвин.
Из Дориафа светлого, страны лесов волшебных,
Из края ясных эльфов, земель их заповедных.
Я сын Эарендила, участник всех сражений,
По материнской линии потомок Лучиэни».
 

CСXXXI

 
И дальше он речь продолжал, быль о Второй Эпохе,
Долго он говорил, все слушали речь на вздохе.
 
 
«Много героев погибло… мы были пещере втроём.
Я, Кэрдан Корабел и Исильдур с Кольцом.
Нас Исильдур не послушал, не справился с искушеньем,
Не бросил Кольцо в огонь, и зло сохранило время.
Многие пали в бою, Анарион тоже пал,
Был сын у него в Арноре (он маленьким князем стал).
 
 
И ехал в Арнор Исильдур, как орки внезапно напали,
У брега Великой реки врасплох всю дружину застали.
Вернулось три человека: Ратмир, Велеяр и Олдар
(Он славный меч боевой князю в Арноре отдал).
 
 
Поглотили воды Кольцо, его унесло теченьем,
Казалось, исчезло оно, нет больше зла в Средиземье.
Но вот Саурон воспрял, и снова входит он в силу,
И Барад-Дур отстроен, и тени ползут по миру.
 

CСXXXII

 
Скажем о самом главном: ведь пробудилось зло
И не погибло совсем главное вражье Кольцо.
Живы легенды и мифы… Фродо… Настало время…
Покажи нам Кольцо Всевластья, чёрное, злобное семя….»
 
 
Фродо несмело, тихо подошёл к большому столу
И цепочку с Кольцом снял с себя, хоть трудно то стало ему.
На стол Кольцо положив, вздохнув, отошёл назад.
Вокруг тишина настала, лишь шелестел чудный сад…
 

CСXXXIII

 
«Достопочтенный Элронд, – вдруг Бильбо к нему
                                                                       обратился, —
Подходит время обеда, не пора ли нам угоститься?»
Улыбнулся правитель Раздола: «Тебя я прошу, мой друг,
Окажи Совету услугу и потерпи чуть-чуть.
Расскажи всю историю – честно, вспомни всё о походе
                                                                                   к горе,
А то, многим о том неизвестно, что известно друзьям и мне…»
 

CСXXXIV

 
Бильбо Торбинс начал рассказ, все подробности он
                                                                               описывал,
Сказ же этот для большинства был более чем удивительный.
Напоследок Бильбо сказал: «Ничего я не знал о Кольце,
А иначе бы Фродо не дал…» – так закончил хоббит в конце.
 
 
Эльф Гэлдар из Белой Гавани промолвил: «Не верится нам,
Что это – Кольцо Всевластья… Ведь всё разъяснял Саруман.
Различные Кольца на свете, не только известные всем,
В мире чудесного много, что неизвестно совсем…
И мне непонятно также, что мага нет среди нас,
Хотелось послушать его… Услышать его сейчас».
 

CСXXXV

Гэндальф:

 
«Обещал я Фродо и Сэму вывести их к Раздолу,
И теперь я готов объяснить, почему не сдержал я слово.
Не только Кольцо пробудилось и в силу вошёл Саурон,
Но нет уже Белого Мага, ибо тёмным уже стал он».
 
 
Гэндальф раскрыл, как в ловушку попал, про паденье
                                                                          Белого Мага
И о том, как сумел только чудом спастись из капкана врага
                                                                               Сарумана.
А с вершины Ортханка Маг много видал, как войну
                                                                замышлял Саруман,
Хоть хитрец и скрывал злодеянья свои под густой
                                                                 колдовской туман.
«Создал новых орков Саруман-злодей, не боятся солнца
                                                                      сыновья теней,
Даже я не знаю как он сделал так, зачернил он душу,
                                                              стал он миру враг».
 

CСXXXVI

 
Ростом те почти с людей (орки Сарумана) —
Урукхаи им названье – знамя с белой дланью.
 

CСXXXVII

 
Ветробой (Гвалдахир), повелитель Орлов, зорким взором
                                                                                    меня углядел.
И всё понял, увидел! В беде его друг, и на помощь ко мне
                                                                                          прилетел.
До Эдораса донёс он меня, тем избавив от тяжкого плена,
Я печальные вести принёс во дворец – в терем царя
                                                                                 Теодена…
Тяжкие слухи в народе текли: «на чёрных мордорских
                                                                                     конях
Назгулы на север промчались в ночи и затерялись в тенях…
А друг Саруман, что порядок держал и мир сохранял
                                                                                 на границе,
Вдруг ультиматум прислал в Эдорас: ему как царю
                                                                             поклониться.
Рассказ мой расставил всё по местам, последнюю точку
                                                                                     поставил,
Теперь, я надеюсь, на Изенгард ристания силы направит…
Но я там остаться не мог ни на миг помочь ристанийцам
                                                                                      сражаться,
Я был сам не свой и в отчаянье был, до смерти я испугался…
 
 
И выбрал коня из конюшен, это был царский дар,
Быстрый как ветер конь боевой, имя ему Светозар.
Надежда была, ведь заранее я Лавру письмо оставил,
На тот крайний случай, чтоб вам передал, в Раздол вас
                                                                            скорей направил.
И, вспомнив о том, то быстрее, как мог, помчался
                                                                             в Пригорье я.
Добравшись до места, ворвался в трактир с надеждой,
                                                                          что живы друзья.
А в Брыле, я знал, должен быть Арагорн, мой старый
                                                                             испытанный друг,
Ему я всегда доверял, как себе, и верил, он ждёт меня тут.
Лавр Наркисс, увидев меня, задрожал, а я же опять
                                                                                 испугался,
Всё ясно – отправить письмо тот забыл, я еле от чар
                                                                                  удержался…
Трактирщик-бедняга всё понял, заголосил протяжно,
«Что не хотел отпускать малышей, но всё ж их увёл
                                                                                Бродяжник».
«Лавр дорогой, – так сказал я ему, – впервые
                                                                         хорошая весть,
Теперь я минутку хоть отдохну и даже смогу поесть…»
Я знал, что учует опасность мой друг, что тайной тропой
                                                                                      пойдёт,
И то, что ваш путь к Амон-Сулу лежит, что к Заверти вас
                                                                                       поведёт.
Я торной дорогой тогда поскакал в надежде отвлечь
                                                                                  Назгулов.
И Заверти раньше достиг Светозар, а тени текли
                                                                          к Амон-Сулу…»
 
 
«Так это был ты, – Фродо привстал, – ночь озарилась огнём,
Сверкали зарницы, восток полыхал, стало светло, как днём»
«Да, это был я, – отозвался маг, – думал, что вам помогу
И коль не погибну на этой горе, то Навь за собой уведу…
История Бильбо и Фродо всё объяснила вам:
Горлум, шпионы у Шира, Назгулы и Саруман.
Всё воедино свяжите: враг на Гондор идёт,
А всех предводителей войска на север зачем-то шлёт…
Вся сила врага в этом самом Кольце, часть духа его в Одном.
И если Кольцо бы исчезло тогда, мы бы забыли о нём.
Но, может, Бильбо и Фродо не всё рассказали внятно,
Но я доскажу тогда то, что не очень приятно.
Эльфы услышали мысли врага, когда он ковал Кольцо,
Чар заклинанье злато таит, в огне лишь проглянет зло.
Однажды я бросил его в камин, жарко пылал огонь,
И надпись врага проявилась тогда, ядом пылая в нём.
Тогда на горе прозвучали слова, потрясшие дольний мир,
И вздрогнули скалы, и лава текла, и содрогнулся эфир.
 

CСXXXVIII

 
Эш назг дурбатулук. Эш назг гимбатул.
Эш назг тхратулук. Агх вырзым-иши кримпатул!
 
 
Оно – источник тьмы!
Даёт всю власть над миром!
Навеки и вовек!
Огонь – хранитель силы!
 

CСXXXIX

 
Голос мага был зловещим, сам весь потускнел,
Тень накрыла сад прекрасный, он весь потемнел.
Содрогнулись стены дома, скрылось в дымке солнце,
Ветер вдребезги разнёс прочные оконца…
 
 
Элронд передёрнулся: «Это в первый раз
Прозвучал в Раздоле чёрный вражий глас».
«Я не прошу прощения, – тихо ответил маг, —
Правду извлечь на свет я должен был именно так».
 
 
Поднялся эльф Леголас: «Горлум – мерзкая тварь.
Ведь всё началось с него. Простите, мне очень жаль.
У нас нехорошие вести, Горлум сумел убежать.
Но мы до Совета не знали, кого нам дали держать.
В плен взяли его следопыты и нам его передали,
По просьбе Серого Мага, мы глаз с него не спускали.
Но, конечно, пленника мы не держали в сыром
                                                                        подземелье,
Чтобы воздухом мог подышать, его выводили на время».
 
 
Глоин, сверкнув глазами, на эльфа смотрел возмущённо:
«К нам относились вы, я помню, совсем по-другому».
 

ССXL

 
Гном вспомнил своё заточенье, как эльфы их захватили,
Из тёмного подземелья на воздух не выводили.
 

ССXLI

 
Гэндальф сказал: «Успокойся, не нужно злиться, мой друг,
Улаженные обиды пускай быльём зарастут».
 
 
Поклонился Глоин Совету, а Леголас продолжал:
«В тот летний безлунный вечер враг внезапно напал.
Степные орки Загорья норы свои оставили
И, тайно пройдя вдоль леса, на нас свой удар направили.
Мы орочью свору разбили, почти что никто не ушёл,
Но я до сих пор не пойму, кто их направил на то.
Не на деревни людей, и малые поселенья,
Напасть решили на нас, на лучших стрелков Средиземья.
В суматохе наш пленник скрылся, в сумраке леса пропал,
Мы не нашли его… А впрочем, никто не искал»
 

ССXLII

 
Боромир:
«После Великой Битвы наша страна расцветала,
Строились города, казалось, земля воспряла.
Звёздная цитадель в излучине Андуина
Столицей нашей была, известная во всём мире.
У моря крепкие гавани, прославлен гондорский флот,
А также приморский город – известный торговый порт.
Крепость Захода Луны – замок Минас Итиль, —
В тёмных Изгарных горах южной границей был.
А к северу, в Белых горах (средь леса из бука и сосен),
Город Минас-Анор – крепость Захода Солнца.
Казалось, что всё хорошо, мы многие тайны познали,
И в отдалённых землях реяло гордое знамя.
Но дыханье времён неизбежно, я говорю без прикрас,
Болезни прокрались в Гондор, род нуменорцев угас.
Неожиданно выступил враг на крепость Минас-Итиль,
Коварным и подлым ударом ночью её захватил.
Теперь он Минас-Моргул – Чёрный замок у скал,
Крепость зловещих сил – призраков чёрных оскал.
И началась война, Осгилиат в запустенье
(Остался лишь там гарнизон), тень накрывает земли.
Город Минас-Анор смелых и честных людей
Был назван Минас-Тирит – Белый град королей.
Ородруин дымится – Огненная гора,
Мордор сбирает силы, но держат гондорцы врага».
 

ССXLIII

Элронд

 
«Союз последний» – назван так не с красного словца,
Мы слишком дорогой ценой разбили зло Кольца…
Перерожденье Мага – сильный удар по нам,
Все наши замыслы ведал белый злодей Саруман.
А Радагаст – волхв могучий, покровитель зверей и растений,
Хоть знают о нём сейчас не многие в Средиземье.
Когда-то он жил в Русколани, в восточном Зеленолесье,
Сейчас же куда-то исчез, и что с ним теперь, неизвестно.
Какую избрал из дорог? Куда забрёл в земли иные?
Наверно, ушёл на восток, как до него другие…
И это прекрасно всегда, когда встретишь помощь друга,
Как будто в природе живой вновь происходит чудо…
Но что всего удивительней, когда средь боли войны,
Кто-то скажет злу «нет», отринет лживый зов тьмы…
Я о храбрости малышей, о смелости их и отваге,
О дружбе, о свете сердец, что миру они показали…
 
 
Но главный вопрос сейчас: что же нам делать с Кольцом?
Ключ к миру в наших руках, нужно покончить со злом!»
 

ССXLIV

Сон Гэндальфа

 
«Приснился мне один уж очень странный сон», —
Сказал Гэндальф совету.
И, покряхтев слегка, в молчании большом,
Своим виденьем странным здесь поделился он:
Приснился магу сон: он в круге сил стоит.
И на холме крутом Волхв древний говорит:
«Ну, здравствуй, Серый Маг, всё ходишь по земле.
Всё ищешь правду ты, что б ты сказать хотел?»
 
 
А Гэндальф маг стоял на том холме крутом
И говорил он речь в безвременье большом.
«Я людям рад помочь, я истребляю зло.
Кто ищет, познаёт, тем я творю добро.
Иду я по земле и радуюсь всему.
Смотрю на солнце я, на звёзды и луну.
Смотрю, как корабли по волнам вдаль плывут,
Как птицы из ветвей щебечут, и поют.
И эльфов я люблю, в них нет ни капли зла.
А нечисть не терплю, не жди от ней добра.
Влюблённых я храню, их радуюсь любви.
И мир я берегу, есть у него враги.
И если где не так, готов я в бой пойти,
Чтоб уничтожить зло, что станет на пути».
 
 
Тут речь прервал тот волхв и молвил:
«Что ж тогда, что есть Добро и Зло, узнаешь ты всегда.
А если где не так и мир враги гнетут,
Возьми себе Кольцо, тебе вся власть мой – друг».
 
 
Но содрогнулся маг и молвил: «А зачем?»
Тут заволок всё дым, холм превратился в тлен.
 
 
Проснулся весь в поту, был искушеньем сон.
Хотя давно он знал, что хочет Саурон.
И дело ведь не в том, чтоб власть вокруг держать.
Исходит из того, чтоб волей управлять.
Что бисером играть, что судьбами людей
По извращенной прихоти, по чёрности своей.
И не порядок дать, а души извратить.,
Чтоб волю навязать и всех поработить.
Но даже он не властен, Он миру не король.
И здесь Кольцо Всевластья свою играет роль.
Ведь искушенье силой страшнее мира бед.
И сладостнее власти для многих просто нет.
Ох, неспроста и к месту навеян был тот сон.
Страшнее искушенье, чем просто Саурон.
Ох и сильна, зловеща та магия кольца.
Могуча и коварна, и нету ей конца».
 

ССXLV

 
В зале тишина, молчат витязи и маги,
А кольцо лежит тишком, златом власти манит.
Боромир:
«Почему не можем мы, коль у нас Кольцо,
Уничтожить Саурона, совершить добро?»
Элронд:
«Зло не уничтожить, злом славный Боромир,
Знаю, воин ты великий, борешься за мир.
В твоём сердце злобы нет, эльфы чуют зло,
Ты болеешь всей душой за родной Гондор.
Хочешь, чтоб расцвёл опять твой Минас-Тирит
И народ в стране родной счастливо зажил.
 
 
Ты бы сильною рукой их не подавлял,
Мудро, твёрдо, справедливо царством управлял.
Только это всё туман, иллюзорность, миф,
Ты, порядок свой творя, всех бы подчинил.
Выбил дурь из головы, в мир неся добро,
Но невольно этим вновь сотворил бы зло.
Сила знаний и порядок, строгие законы;
Словно в зеркале судеб эхо Нуменора.
Отражение времён, искушенье силой,
Царство магов в блеске славы в бездне вод погибло.
 
 
Невозможно и нельзя, в том не будет толку,
Взять и подогнать людей под одну гребёнку.
Люди разные везде – мысли, чувства, взгляды,
И таков закон природы, постиженье яви.
Чтобы познавать, творить, постигать, стремиться,
Чистота души нужна и свобода – птица.
Заставлять любить нельзя, навязать добро.
Так насилием над волей расцветает зло.
Жизнь – Любовь, цветок прекрасный, музыка души,
А в основе выбор дан своего пути.
 
 
Взяв Кольцо – и даже если свергнешь Саурона, —
Душу исказишь свою и судьбу Гондора.
Неужели думаешь, победив в войне,
Сможешь мощь Кольца Всевластья растворить в огне?
А со временем опять, ядом лжи питаясь,
Возродится снова мрак, в душах расползаясь.
Воплотится Саурон, встанет из-за тьмы,
Заклубятся по земле ужасы войны.
Словно из гнилой могилы неживой водой,
Страх по Арде потечёт, мёртвою волной».
Гэндальф:
«Что же делать нам, друзья, вольные народы?
Не сгорит Кольцо в печи, нет теперь драконов.
Выползет из недр Земли лишь своею волей,
Выплывет из глубины, не утонет в море)
Оставлять его нельзя, так не сохраним.
Злу нет места в доме эльфов, он добром храним.
Нужно дружно нам сейчас в этом светлом месте,
Как с Кольцом Всевластья быть, думать надо вместе.
Чтоб избавить Средиземье раз и навсегда
От пороков древней тьмы и от власти зла».
 

ССXLVI

 
И снова тишина кругом, вновь слово взял Элронд,
Глава Совета, вышний эльф, что помнил скорбь времён:
«Из прекрасной музыки, Света и Добра появилась Арда,
                                                                        и её судьба.
Но коль власть себе возьмёт ученик Моргота,
Диссонанс погубит мир, превратит в болото.
Хоть Валары, души света, встанут на борьбу,
Гнев стихий погубит Арду, завершив войну.
Вы поверьте мне, друзья, после Нуменора
Мир не выдержит уже нового раздора.
Катаклизм всё сметёт, мир перевернётся.
Жёлтой зеленью болота хаос разольётся.
Тьма опустится тогда, Саурон воспрянет,
Может, Моргота тогда из-за тьмы притянет.
И тогда погибнет всё, и придёт беда,
И прервётся света нить раз и навсегда».
 

ССXLVII

Всеславур

 
«К сожалению, теперь даже без Кольца
Саурон собрал в Мордоре мощные войска.
Много обманул народов, весь Харад пленил.
Дикарей и орды орков – всех объединил.
Здесь нельзя Кольцо оставить, покорив Гондор,
Армии сюда направит, как давно в Арнор».
Гэндальф:
«Есть надежда (лучик сей – как огонь в ночи),
Не заметет враг к себе тихие шажки.
Лишь в огне Ородруина, где ковалась сила,
Там начало и конец страшного кумира.
Там расплавится Одно – и падут заклятья,
И избавиться наш мир от Кольца Всевластья.
Саурон из глубины собственной гордыни,
Не помыслит никогда от отказа силой.
В голове такого нет, чтобы добровольно
Кто-то взял Кольцо-Всевластья и отверг свободно.
Уничтожим же Кольцо – Саурон погибнет,
Дух развеется его и исчезнет в мире.
Много дум вложил в металл, черноту души,
Знаний, магии, заклятий, чары мощных сил.
Он развоплотится вмиг, раз и навсегда,
И вздохнёт Земля свободно, отдохнет от зла».
 

ССXLVIII

 
Бильбо встал, ворча под нос: «Ох уж эти маги;
Знаю, клоните куда мудрыми словами.
Кашу нужно расхлебать, коли заварил,
Исправлять мне нужно всё, что я натворил.
Как в поход какой смертельный – на дракона Смога,
Или в Мордор, к Саурону – в Огненную гору.
Хоббита, конечно, нужно им призвать:
Где Бильбо? Спасай, любезный! Надо воевать!
Коли начал и нашёл прелести Колечко —
Не сидеть спокойно мне на своём крылечке.
И придётся мне опять на закате лет,
Взяв свой меч лезть на рожон, к магу, на омлет.
Но готов я».
Так сказал. Сразу распрямился.
«Уничтожу я Кольцо, пусть в огне дымится!»
Слово в слово передали Алые преданья.
Весь Совет затих и слушал, затаив дыханье.
Гэндальф:
«Бильбо, узнаю тебя, старый мой хоббит.
Но уж ноша тяжела, не тебе носить.
Милый маленький дружок, ты сыграл игру.
И судьба кольца теперь не в твоём кругу.
И другой хранитель есть у него сейчас.
А в Мордор идти кому? Мы решим тотчас».
 

ССXLIX

Элронд:

 
«Но кто проберётся туда и справится кто с искушеньем?
Кто сможет нести власть Кольца, судьбы спасёт
                                                                   Средиземья?»
 
 
Все молчат, лежит Кольцо, золото блестит,
Думы навевает, власть оно сулит.
Все молчат, все понимают: бремя тяжело.
Тяжесть мыслей, искушенье – Главное! Одно!
Мощь Всевластья над всем миром, мысли тяжелы,
Золото Кольца дурманит (колдовские сны).
 
 
Фродо встал и посмотрел робко и несмело.
«В Мордор я готов пойти, но в другом тут дело.
Мне не страшно… Нет… Совсем… Я пойду вперёд!
Не страшны мне испытанья, хладной смерти лёд.
Только вот не знаю я… к той горе дорогу…
Путь сей кто подскажет мне, карту даст в подмогу?»
Гэндальф:
«Фродо, дорогой малыш, добрый молодец.
Не пойдёшь туда один, маленький храбрец.
Неужели думаешь, что твои друзья
Одного тебя отпустят? Мыслить так нельзя.
Голову готов сложить, в Мордоре погибнуть
И прикрыть тебя собой, сам в горе той сгинуть.
Лишь бы защитить тебя, оберечь, помочь,
Я пойду с тобой туда, отгоню зло прочь».
Элронд:
«Кто ещё готов идти с хоббитом сим смелым.
До Мордора с ним идти и беречь от скверны?»
Боромир:
«Меч Гондора я с тобой и в огонь и воду.
Я клянусь, что жизнь отдам, буду я подмогой!»
Арагорн:
«Фродо, дал уже я слово, моя жизнь и меч с тобой!
Дружба наша нерушима, вместе справимся с бедой!
Время битвы – скован меч роковой судьбы,
Пусть Андрил защитой будет друга от беды!»
Глоин:
«Подгорный совет – от наших народов,
Пошлёт Гимли – в Мордор, из царственных гномов».
 
 
Вдруг почти что с ниоткуда (спрятаться ведь негде)
Вылез новый невысоклик и предстал пред всеми.
Сэм, откуда только взялся (тайный ведь Совет),
Но стоит уж вместе с Фродо (держит он ответ).
«Не пойдёт без друга в Мордор! Без меня он пропадёт!
С Фродо я в огонь и воду, с ним пройдём огонь и лёд!»
Не успел никто ответить, непонятно, как и где
Пин и Мери на Совете, прятались они, но где?
Леголас:
«Вы достойны уваженья, маленький народ.
Очень ловкий, благородный ваш отважный род.
Предлагаю дружбу я и свою защиту.
Наш же дом лесной всегда будет вам открытым».
Элронд:
«Решено: от гномов – Гимли, Леголас от эльфов,
Серый Маг пойдет в поход от всего Совета.
Арагорн и Боромир (следопыт и воин),
Сэм, Пин, Мери – вашей дружбе отказать не волен».
Дружба светлая у вас, всех благословляю,
И удачи вам в пути от души желаю.
Знать, судьба решила так, не теряйте время.
Собирайтесь в путь, друзья, лучше нам не медлить.
Если весь Совет не против, то исход Кольца,
Доверяем в ваши руки мир спасти от зла».
 
 
«Волим! Волим! Да, свершится! – слышны голоса, —
Пусть оно в огне исчезнет! Братству “да” Кольца!»
Эльфы, люди, гномы – вольные народы.
Одним голосом сказали: «Да! Добро!» Элронду.
Тем закончился тайный Совет, собираться решили
                                                                              немедля.
На Хранителях – братстве Кольца, завязалась судьба
                                                                         Средиземья.