Текст книги "Алая летопись Средиземья (перевод древних рукописей)"

Искушение Фарамира

CDXXV

 
Вошёл предводитель отряда, Фродо аж дрожь пробрала.
«Это же брат Боромира!» – догадка внезапно пришла.
Воины с ним вошли, рядом молча стояли,
Хоббитов, пленных своих, опасались и уважали.
 
 
Долго смотрел человек и, видно, был сам удивлён,
Хоть и скрывал свои чувства умело под маской он.
Наконец он прервал молчанье: «Меня Фарамир зовут,
Я князь следопытов Итиля, мы край охраняем тут.
Теперь же представьтесь вы и расскажите всё:
Кто вы? Откуда? Зачем? Куда идёте ещё…
Чужаки на землях Гондора во время войны враги,
Суров закон в грозную пору, в эти ужасные дни.
Оставить ли вас в живых – будет моё решенье,
От ваших правдивых ответов зависит ваше спасенье».
Фродо начал рассказ про Торбу и Хоббитанию,
Про эльфов, Совет, Раздол, про Лориэн и Ристанию…
Только про тайну Кольца хоббит не говорил,
Сказал лишь, что артефакт у них на хранении был.
Фарамир:
«Так вы пробирались в Гондор, и был у вас артефакт,
Да только твои слова как то звучат невпопад.
Братство ваше распалось, вы разошлись кто куда,
Вы то как здесь оказались? Ну это совсем ерунда.
Ещё ты советуешь мне не лезть в чужие дела,
Вас отпустить восвояси прямо в тылу врага.
То, что вы не шпионы, в общем, и так мне понятно,
Про Светлый Совет Элронда речь, в общем, звучала внятно…
Но почему не мой брат, лучший витязь Гондора,
Не вёл в Гондор ваш отряд, в эту грозную пору?»
Бледным стал Фарамир, накручивать стал сам себя:
«Гибельнее всего, когда предают друзья!
Доверие не возвратить, его легко потерять,
А правду легко исказить, можно всё оболгать…
Сказал ты, что маг пропал, что в Мории сгинул он,
А выжил, значит, кто слаб и выбрался здесь на кордон…»
 
 
Сэм слушал и так рассердился, терпение потерял.
«Не смейте так говорить!» – внезапно громко вскричал.
Маленький грузный хоббит до пояса был человека,
Стоял, уперев руки в боки, и громко сопел при этом.
 
 
Воины ухмыльнулись, сценка была ещё та,
Грозный сердитый хоббит, руки вросли в бока.
«Не знаете вы ни про что, про то, сквозь что мы прошли.
Проклятие Исильдура, погибель для всей земли…
Принял Совет решенье, я говорю про то,
Про то, что сквозь тьмы теченье несём мы страшное зло».
Охнув, Сэм рот прикрыл: «Про то не могу я сказать,
Клятву ведь дали мы, а слово надо держать».
Тут Фарамир приказал: «Всем выйти! Оставьте нас!»
Воины скрылись в тени, ушли, не мозоля глаз.
 
 
А Фродо опять слова вспомнил, звуки в ночной тишине:
«Открывайся и доверяй, не замыкайся в себе!»
Фродо:
«Мы в Мордор искали пути, чтоб… бросить Кольцо в огонь.
Великий Совет так решил, и Гэндальф пошёл со мной».
И Фродо всё рассказал, с болью свой путь вспоминая
Ещё раз, как Гэндальф пал, собою их прикрывая…
Про эльфов Кветлориэна, и лишь об одном умолчал —
О слабости Боромира, когда тот не устоял…
Фарамир:
«Проклятие Исильдура, конечно же, это Кольцо,
Тут бы любой догадался про это страшное зло.
Заброшенная страна, два невысоклика здесь.
Дружина крепка и верна. И вот Кольцо из Колец.
Так что же прикажете делать мне, воеводе Гондора,
Быть может, проверить судьбу во имя победы народа?»
 
 
Хоббиты онемели от речи яростной, страстной,
У воина очи горели, облик суровый и властный.
 
 
Но тут Фарамир улыбнулся и молвил печально затем:
«Не бойтесь, я смог вернуться, – сказал и вновь помрачнел. —
Бедный мой брат Боромир, какой же твой жребий
                                                                          страшный, —
Вслух прошептал Фарамир, – зло власти рок преужасный».
 
 
К хоббитам он подошёл: «Не бойся же, Фродо из Шира,
И знай, что не всех людей пленяет власть сего мира.
Ещё тебе вот что скажу: был общий у нас учитель,
Твой Гэндальф, мой Митрандир, огня Анора хранитель.
Я понял вас наконец и, думаю, вы меня тоже.
Да, тайну Кольца из Колец вам раскрывать негоже.
Конец порочному кругу, непонимание – прочь,
Мы знаем теперь друг друга, а значит, уйдёт сна-ночь…»
 
 
Фродо сказал лишь «да», а Сэм до земли поклонился:
«Вы показали себя, вами можно гордиться».
 
 
Фарамир внезапно сказал: «Но как вам в Мордор
                                                                         пробраться?
Там впереди враги, туда вам нельзя казаться.
Понятно, что вы решили в обход Чёрных Врат попасть,
Но к югу Моргул лежит, во вражью сунетесь пасть».
 
 
Фродо всё рассказал про Бильбо и Горлума
И то, что Гэндальф сказал: «Есть искра, хоть тьма сильна…»
 

* * *

 
Ночью пришёл Фарамир: «Важные вести есть.
Ваш проводник объявился, он возле озера, здесь».
 
 
Озеро у водопада очень красивым было,
Хрустальные струи воды текли меж камней бурливо.
В древности, в лучшие годы здесь маги людей лечили,
Заповедные блики воды живыми, целебными слыли.
 
 
Нахмурился Фарамир: «Ваш проводник, сякой,
В священные воды залез, запрет то древний такой».
Лучники наготове – слушались Фарамира,
Сдержались, чтоб не стрелять, таков был приказ командира.
Фродо:
«Не убивайте его! Это же он по незнанью,
Я дал ему слово защиты, и он поможет заданью.
Он ищет его и нас, жалкий, мокрый, голодный,
Дайте ему лишь шанс, Горлум бедный, бездомный».
Всплески и бормотанье: «Рыбка вкус-ссна, нежна,
Плыви с-сюда, моя прелес-ссть, ты мне очень нужна».
 
 
Следопыты его окружили, люди в том знали толк,
Бесшумно и быстро взяли, надели пыльный мешок.
 

* * *

 
Вместе они остались, вёл Фарамир допрос,
Горлума взором пронзая, задал прямой вопрос:
«Ты вёл их в Кирит-Унгол, но там же нету прохода,
Жуть поселилась средь гор, аж в древние очень годы».
Горлум:
«С-скажи ему, моя прел-лес-сть, хозяину нужно пройти,
А через Врата нет хода, туда невозможно зайти…
Я проходил через Унгол, там лестница есть среди скал,
А дальше есть ход сквозь пещеры, я с-сам пути там искал».
Фарамир:
«О лестнице Нуменора я слышал сказанья, друзья,
Их строили тёмные гномы, зачем уж, не знаю я.
Но как же безмолвный ужас, ведь что-то внутри там есть.
Быть может, задался ты в засаду их всех завлечь?»
Фродо:
«Носил он тяжкую ношу, я знаю, как тяжело,
Я слово дал и не брошу, мы вместе потащим его.
Есть шанс, как искра в ночи, в сердце огонь пробудить.
Вы согласитесь со мной, мы путь будем вместе вершить».
 

* * *

 
Провизией их снабдили, фляги полны водой,
Путлибы ещё оставались на крайний случай какой.
 

CDXXVI

Фарамир:

 
«Последняя застава, а дальше путь тяжёл.
Пусть сохранят валары от разных бед и зол!
Хоть вы не люди боя, но силы вы огромной,
Ведь свет добра в душе – мощь вашей обороны».
С таким напутствием последним их проводил брат
                                                                      Боромира,
И навсегда остались в сердце слова и образ Фарамира.
 

Кирит-Унгол. Выбор Сэма

CDXXVII

 
На башне Минас-Моргула лунный камень светился,
Раньше чудным сияньем он миру когда-то лучился.
Теперь же – оплот назгулов, чёрная сила текла,
Ангмарский король-колдун в ней силы готовил зла.
 
 
Бледно-мертвенный свет осветил всё кругом,
                                                       сине-холодный свет.
Казалось, враги за каждым углом, ничто не укроет, нет.
Жуткий раздался вой, страшный призыв назгула,
А Фродо вдруг сам не свой пошёл на зов этого гула.
Вместе Горлум и Сэм бросились, оттащили
И, за скалой укрывшись, прижались и Фродо укрыли.
 
 
Вспышка огромной силы, в небо взметнулся луч
Мертвенно-хладно-бледный – выше всех горных круч.
Луч в Гондоре виден был, всех ужас и страх объял,
Мир будто на миг застыл, казалось, уже он пал.
То был моргульский призыв, к нашествию отдан сигнал,
Тьма пошла на прорыв, готовя грозный финал.
 
 
Внезапно врата распахнулись и страшный
                                                               раздался клич…
То силы зла встрепенулись и чёрной змеёю лились.
Ещё бы чуть-чуть – и конец. Первым на чёрном коне
Ехал король-мертвец в тёмно-стальной броне.
 
 
Проезжая в шаге от них, он бросил взгляд ледяной
Остановив своих, взор кинул мертвенный свой.
Казалось, что камни пронзал, силы его велики,
Фродо бился, дрожал, пальцы по камню скребли.
Горлум и Сэм, как могли, крепко его держали,
С двух сторон на него налегли, руки к бокам прижали.
 
 
Хоббиты вместе сжались, как и в лесном углу,
Как мышки, утихли и скрылись, не слышно их, ни гу гу.
 
 
Час за часом орки и люди, всё не кончаясь, шли,
Ехали колесницы, звери повозки везли.
Враг всё поставил на кон, всё, что готовил, сбылось.
На Гондор армады шли, нашествие началось.
 
 
Но всё ж наступило время, и злу бывает предел,
Скрылось в ночи вражье племя, Минас-Моргул опустел.
 

* * *

 
Хоббиты так и остались – нахлынула боль и тоска,
Отчаянье нарастало, в глазах одна чернота.
То от мМоргульского взгляда, взора царя-назгула,
Воля вся исчезала, тьма к смерти от мира тянула.
Горлум:
«Глупыши, дурыши, малы-шши, надо дальше идти,
Кто-то хотел в Мордор, чтоб там чего-то найти».
 

CDXXVIII

 
Вот лестница среди скал, забытый проход средь гор,
Рядом лежал перевал, ведший в страшный Мордор.
 
 
Хмарь над горами клубилась, под ногами был
                                                            каменный пол…
Казалось, что зло сочилось сквозь весь Кирит-Унгол.
Мрачные своды пещер, лазы вели в глубину,
Хоббиты переглянулись и углубились во тьму.
 

* * *

 
Вначале проход был ровный, ступеньки порой
                                                                 попадались,
Обтёсанный путь просторный, штыри для огней
                                                                      оставались.
Видно, что в давности древней кто-то проделал сей путь,
Теперь же, тёмной порой, здесь запустенье и жуть.
Они в полной тьме, как слепые, за Горлумом плелись.
Запахи шли дурные, сочилась какая-то слизь.
Походка его изменилась, казалось, он гибче стал.
Глаза Горлума светились, всё видел и тропки знал.
 

CDXXIX

 
Совсем замедлили ход, шли, спотыкаясь о камни,
Испортился дальше проход, слышался хруст под ногами.
Сделалось очень жутко, хотя куда уж страшней,
Почти как в могильниках страшно, как средь
                                                               умертвий-теней.
 
 
Потом началась паутина, сначала как бахрома,
Потом же навроде тины, клеистой стала она.
Клочьями нити свисали паучьи, подобно сетям,
Но коли они разбросали, каким нужно быть паукам?
Ужаснейший смрад отовсюду, вроде бы кости
                                                                     крошились,
Вонища, мусора груды, и слизь, казалось, сочилась.
 
 
Точно, то кости хрустят, рядом истлевшие тряпки,
Орочьи сапоги, ржавые шлемы и латы.
 
 
Фродо:
«Смеагорл! Смеагорл! Ты где?» – голос таял во мгле.
Горлум куда-то исчез, пропал в беспросветной тьме.
 

CDXXХ

 
Исстари здесь жила, из древних времён сохранилась,
Детище Унголиант – злобой и ядом гноилась.
Шелоб её прозвали, а почему – неизвестно,
Саги молчат об этом, не сложены были и песни.
Прозвали Кирит-Унгол тот перевал в Мордор,
Ужас сюда вошёл и воцарился с тех пор.
 
 
Горлум ей поклонился, поклялся вовеки служить
И обещал возвратиться и к ней еду приводить.
Она же изголодалась, лишь крысы в пещерах да орки,
В долине одни мертвецы, нет ни гнезда, ни корки.
 
 
Горлум готовил свой план: «Их ссъ-ест, а тряпьё нам
                                                                          ос-ставит,
Мы свою прел-лес-ссть возьмём, подарочек нам подарят.
Всем мы потом отомстим, ей тоже покажем такой,
А прел-ллессть опять пойдёт в пещеру обратно домой».
 

CDXXXI

 
Страх внезапно исчез, Фродо достал фиал,
И вспыхнул он наконец, светом во мгле засиял.
 
 
Открылась картина смерти, ужасней которой нет,
Повсюду свисали сети, в одной был виден скелет.
Жестокостью, злобой сочилась и к ним тянула клешни
Громадная чёрная туша, сверкали глаза-угольки.
Фродо:
«Разгорись звездою яркой! Явь свой чистый свет!
Тьма исчезнет без оглядки! Не пройдёт навь! Нет!»
 
 
Тварь стала во тьму скрываться, издав преужаснейший
визг.
А камни стали срываться, сыпаться грудами вниз.
Хоббиты поспешили, стараясь убраться скорей,
Бежали средь паутины и меж завалов камней.
 
 
Внезапно чуть не прилипли, рубашки на них порвались,
Проход был свету незримый, липучие нити сплелись.
Прочные, больше верёвки, опутали плотно проход,
Здесь, видимо, главная тропка, на выход вёл дальше ход.
 
 
Волшебный клинок эльфийский Фродо из ножен достал,
И сталь его стала лучистой – светом клинок заблистал.
И накалился меч, и нити жёг и кромсал.
Фродо рубить стал сеть, Сэму отдав фиал.
Вскоре проход был открыт, и ветер повеял оттуда,
Здесь выход наружу был, то было подобно чуду.
 

* * *

 
Подальше убраться решили, хоббит спрятал фиал,
Быстро вперёд поспешили, Сэм, запыхавшись, отстал.
 
 
Едва лишь Сэм спрятал светильник, как показалась она,
Огромная паучиха, навь из страшного сна.
Глаза её тлели углями, в них бешенство, злоба и месть,
Жестокость и беспощадность, готова весь мир она съесть.
На ноздреватой шее – рогатая голова,
Крупнее быка, волосата и ядовита она.
 
 
Чёрно-синее тело с отливом, лапы-суставы, клешни,
Белёсое брюхо со слизью, глаза же – на стеблях пучки.
Скрипнув суставами лап, к Фродо исчадье спешило,
Сначала начать с него, видно, она решила.
 
 
От ужаса Сэм поперхнулся и предупредить не смог,
И тут же липкие руки зажали горло и рот.
«Попал-лл-сся, мерзкий толстяк!» – Горлум злорадно
                                                                                 шипел,
А Сэм на миг растерялся, силы теряя, хрипел.
«Хоббит-сс скверный, попался, мерзкий, противный
                                                                                мухляк,
Прел-лессть, мне ты достался, жирный, гадкий мозгляк».
 
 
Сэм дёрнул тело назад, об острый выступ скалы,
Горлум, попав под удар, с руганью стёк со спины.
А хоббит же меч подхватил, от ярости был вне себя,
Горлум зашипел, заныл: «Прел-ллесть, это не я».
Плюхнулся он на карачки, как перепуганный пёс,
Прыгнул, подобно лягушке, за почерневший утёс.
Сэм побежал за ним в неистовой жажде убить,
Но тут ядовитый смрад заставил о мести забыть.
 
 
Шелоб гигантским скачком к Фродо уже подскочила
И страшное жало своё в спину ему вонзила.
 

* * *

 
Фродо лежал на камнях ничком, совсем недвижим,
А страшная гнусная тварь уже склонилась над ним.
Опутывала его своей паутиной густой,
Потом чтоб наесться едой, мягкой и вкусной такой.
 
 
Панцирь окаменелый, слоями, из нечистот,
Глыбина в шкуре-броне, пасть – как с наростами грот.
Броня же её была почти как шкура драконья,
И крепла, и снова росла средь нечистот и зловонья.
Жёлто-зелёной слизью яд из пасти сочился,
Из пор омерзительной твари пар ядовитый клубился.
 
 
Сэм «Шершень» поднял с камней, с двумя клинками
                                                                           в руках
Смело направился к ней, отбросив липучий страх.
И, подбежав вплотную, ударил клинком по ней, —
Удар пришёлся впустую, будто по груде камней.
 
 
Шелоб к нему обернулась, капнул зловонный яд,
Сэм назад отшатнулся, вновь ощутив страх и смрад.
 
 
Без опаски она ползла, Сэм для неё шмыкозявка,
В сумраке туша росла, чтоб раздавить малявку.
Взмахнув наугад клинками, Сэм поразил пучок глаз
И отрубил клешню вовремя прям, в самый раз.
Несколько глаз померкли, но Шелоб была сильна,
Другие вновь вырастали, могла обновляться она.
 
 
Споткнувшись, как было не раз, на спину хоббит упал,
Но выставил меч-кинжал и крепко «Шершень» зажал.
 
 
В этот же самый момент туша над ним склонилась,
Клинок же в брюхо вошёл, жало в неё вонзилось.
Огромный ужасный визг, казалось, Мордор пошатнулся,
От неживых логовин до гор он весь содрогнулся.
 
 
Сама напоролась на меч по самую рукоять,
От дрожи выпал клинок, оставшись на камне лежать.
 
 
А Сэм, повинуясь чутью достал Лориэнский фиал,
В нём пробудилась сила, он ярко во мгле засиял.
 

* * *

 
Вспыхнул эльфийский фиал и разгорелся звездою,
Резал и жёг глаза, ярчайшей прошёл волною.
 
 
Жёлто-зелёная слизь, что вместо крови была,
Сочилась каплями вниз, густела, но всё ж текла.
 
 
В глазах-пучках резь набавлялась, луч её яркий слепил,
Вспучилась рана слизью, а свет всё сильнее бил.
 
 
Впервые за время её Шелоб сама испугалась
И, пятя тело своё, в щель втиснуться попыталась.
 
 
Фиал же всё разгорался, а смелый и храбрый малыш
На Шелоб сам надвигался и грозно крикнул ей: «Кыш!
Прочь пшла, мерзкая тварь, в бездонную тень убирайся!
Сдохни! Сотрись в пыль, мразь, во тьме всегда оставайся!»
 
 
И скрылась Шелоб во тьме, протиснувшись в узкий
                                                                                проход,
А что было дальше с ней, нет записи в письменный свод.
 

CDXXXII

 
Сэм бережно путы разрезал и ухо к груди приложил,
Фродо лежал без дыханья и мертвенно-бледным был.
Сердце, казалось, не билось, губы его отвердели,
Сэм пошатнулся, вспомнив зеркало Галадриэли.
«Что делать? – Сэм вслух шептал. – Надо ведь дальше идти.
Но как же без Фродо я… смогу туда доползти?
Но повернуть нельзя, назад возвратиться домой,
Обратного нет пути… Друзей нет рядом со мной…»
 
 
Сэм стал последний Хранитель, последний из девяти,
Братство Кольца распалось, а нужно дальше идти.
Словом, хочешь не хочешь, всё надо решать самому,
Судьбу всего Средиземья решать довелось ему.
 
 
Решимости не хватало, он всё собраться не мог,
Похоронить ведь надо, братский выполнить долг.
 
 
«Нужно найти Горлума, – мысль внезапно пришла,
Всё это из-за него, склизкая гадость зла…
 
 
Нет, – сказал Сэм себе, – убийством его не вернуть.
А Фродо сказал бы мне, что нужно продолжить путь».
 
 
В волнении взял Сэм Кольцо, тяжесть его ощутил,
Красным стало лицо, хоббит в волнении был.
 
 
Вздохнул Сэм: «Себя не обманешь, какой из меня
                                                                        Хранитель,
Сильней всё равно не станешь, я же совсем не воитель».
 
 
Внезапно послышался шум, крики, орочий ор,
Учуяли гады поживу, вылезли, видно, из нор.
Хоббит всмотрелся в даль и там, где был перевал,
Заметил дозорную башню, крепость средь серых скал.
 
 
Вот показались орки с двух различных сторон.
Голые камни, нет щели, неужто попался он?
 
 
Сэм быстро надел Кольцо, и вмиг обострился слух,
Перевернулся мир и всё иным стало вдруг.
Всё стало призрачно-серым, усилились звуки кругом,
Мимо спешили орки, камень кроша – хром-хром.
Сэму всё слышно стало, стенания Шелоб во тьме,
Звуки Моргульской долины, мертвенный шелест во мгле.
Сэму казалось, что он прям на виду стоит,
И ощутил, что Око на эти скалы глядит.
От факелов блики плясали, казалось, всё в дымке тает,
А Сэм удивился, что орков он хорошо понимает.
 
 
Видно, Кольцо Всевластья знание это давало,
Мощь возросла его, сильнее, чем раньше, стала.
 
 
Тут было два орочьих клана, они охраняли кордон,
В старой дозорной башне вражий стоял заслон.
Символы на доспехах разные были у них —
У первых с Багровым Оком, и с бледной Луной, у других.
 

CDXXXIII

 
Два орочьих вожака, Горбаг и Шаграт их звали,
Ругались между собой, хрипло и страшно рычали.
Шаргат:
«Чего ты попёрся сюда, задницу приволок,
Своих зачем прихватил, моргульский склизкий
                                                                 сморчок?»
Горбаг:
«Ты свою пасть-то закрой, не то я прикрою сам.
И не воняй, Шаргат, тебе я не по клыкам.
Знаю я, гад, тебя, в морду тебе бы дать,
Нашу удачу здесь ты хочешь себе приписать».
Шаргат:
«Ну-ну, не крысься, Горбаг, обоим нам повезло,
Лазутчик попался, снаг, так что уже хорошо.
Тот самый шпион недомерок, как приказал Назгул,
Коли найдём такого, сразу дать знать в Моргул».
 
 
У Сэма сердце стучало: «Что орки сделают с Фродо?
Они ж мертвячину едят… как же их всё-таки много…»
Шаргат:
«Эй, взяли и понесли, давайте быстрее, ублюдки.
Не то я по рылам пройдусь и вскрою ножом ваши
                                                                        шкурки».
Горбаг:
«Моими, урод, не командуй! А ну, давайте пошли,
Шелоб коль приползёт, вас некому будет нести».
 

* * *

 
Орки схватили Фродо, к туннелю его потащили,
Как видно, знали дорогу, все тропки известны им были.
Сэм проскользнул за ними, тьма охватила его,
И хоть было жутко и страшно, но с пальца он
                                                                сдёрнул Кольцо.
 
 
Туннелей вокруг было много, и Шелоб и орки рыли,
Бегали мимо неё, хоть в страхе с ней рядом жили.
Здесь в древности шёл перевал, хоть он был завален давно,
Назгул приказ отдал: «Стеречь его всем всё равно».
В Моргуле знали про Шелоб, подкармливали её.
А орков чего жалеть? Можно нагнать ещё.
 
 
Орки шли и ругались, галдели между собой,
Всё меж собой препирались, чуть не затеяв бой.
Шаргат:
«Эй, не галдите вы, унял бы своих долбаков,
А то госпожа вернётся, съест нас и твоих хорьков».
Горбаг:
«Дай подурачиться им, твои-то не меньше галдят,
Так что же, прирезать их, как мерзких ушастых крольчат?
Она нас много не съест, да даже пяток-другой,
Мы всё равно пройдём не этой, так той тропой.
Что будем со жмуриком делать? Хоть надо его отдать,
Но можно раздеть, обыскать и тушку его потерзать»
Шаргат:
«Мы с ним забавляться не будем, я ж говорю, что у нас
По этому недомерку с Моргула чёткий приказ:
Раздеть его донага, всё, что с ним есть изъять,
Кольца какие, браслеты, всё это в Лугбурз отдать.
Шпионов не трогать никак, ни мучить, ни грызть,
                                                                          ни терзать,
По возможности так невредимых с рук на руки Назгулу
                                                                                 сдать».
Горбаг:
«Ну, это я понял, конечно, но я не о том веду речь,
Дохлятину эту к чему нам-то теперь беречь?
Жмуриков, что ли, там мало, Лугбурзу он нужен зачем?
На ужин его б сварили, и никаких проблем».
Шаргат:
«Ну, ты совсем обалдел, многое ты понимаешь,
Да ты про неё саму, пожалуй, совсем не знаешь.
Помнишь, Уфтхак пропал, мы думали, всё – погиб,
А он в паутине торчал, глазками мырг да мырг.
Наверно она его оставила на потом,
А может, просто забыла, вот и очнулся он.
Мы долго над ним хохотали, вот обалдуй – ей попался,
Потом мы дальше пошли, а он висеть там остался.
Этот задохлик жив, скоро уже очнётся,
От ужаса запищит и на свободу рванётся.
Она в него вспрыснула свой парализующий яд,
Ей нравится свежее мясо, она питается так».
 
 
Сэм как услышал всё это, как смысл дошёл до него,
От вскрика не смог удержаться, дрожь охватила всего.
«Какой же я дуралей, – Сэм стал корить сам себя,
Поддался, поддался, позор! Вот так предают друзья!
Жив, ну конечно жив, Фродо не мог умереть.
Нужно его вернуть, надо только суметь».
 
 
А орки всё отдалялись, исчезли факелов блики,
Сэм со всех ног побежал на вражьи оры и крики.
 
 
Но вот орки вышли из мрака к крепости древней,
                                                                            горной,
Мимо завалов и шлака тропа вела к башне дозорной.
 
 
Хоббит у всех на виду стоял одинёшенек он,
А Фродо был жив и в плену, попал во вражий полон.