Текст книги "Парадоксы футурологии. Мир глазами политолога"

Roma и Джульетто

Памяти Эдички[2]2
  Имеется в виду выдающийся российский писатель Эдуард Лимонов, автор известного романа «Это я – Эдичка» (1976), скончавшийся, как и Д. Кьеза, в 2020 году. – Прим. ред.


[Закрыть] я смог посвятить несколько слов, мыслей, смыслов. На Джульетто тогда сил не осталось. Эх, что ж так несутся, мчатся, торопятся «кони»? Последний раз мы виделись с Кьезой ровно год назад – как раз накануне Дня Победы. Говорили о том, что ни человек, ни народ не может полноценно жить, не имея в своей истории Победы. И чем она значительнее, тем значительнее вся жизнь человека или народа. Говорили о том, что былая Победа для судьбы России важнее сегодняшней нефти и даже газа. Мудрым человеком был мой собеседник…

Вообще, Джульетто был подлинным римлянином. По масштабу личности, достоинству, привычкам и темпераменту. Поэтому познакомиться с ним я мог только в римском ресторанчике. Что и произошло лет пятнадцать назад в небольшой траттории около здания Парламента. У меня было небольшое выступление для нескольких депутатов, и Джульетто любезно согласился помочь мне с переводом. Но сначала было ледяное белое вино за знакомство и пара тостов, которые переросли в долгий и совсем не дежурный разговор.

Мой собеседник с ходу обескуражил меня даже не трезвостью, а немыслимой в толерантной (тогда) Италии резкостью оценок. «В Италии будет политический кризис. Старый мир умирает. Капитализм как система исчерпал себя. Экологическая ситуация в тупике. Интеллектуальная элита выродилась. Она не способна адекватно ответить на грядущие глобальные вызовы. Её надежды на брюссельских бюрократов абсолютно тщетны…»

Был теплый осенний вечер, легкое вино лилось Тибром… Хотелось умиротворения, неги и уверений, что всё будет хорошо. Оказалось, что это не формат Джульетто. Он убедительно доказывал, что всё будет плохо. И количество вина совсем не смягчало алармизм его выводов. Я был обескуражен. Думал расслабиться, а тут…

Но на следующий день я воздал должное и его бескомпромиссности, и его уму, и его иронии. Вице-спикер парламента ошарашил меня вопросом: «А нельзя ли “очень недорого” купить завод “Южмаш”?» Я как смог объяснял, что это самое большое в мире ракетное производство и вряд ли это будет стоить дешево. Да и зачем? Парламентарий объяснил, что завод всё равно умрет. А если он его приобретет, то наладит там производство ошейников для собак, так как очень их любит. Вот тогда Джульетто и расхохотался первый раз. А второй, когда я объяснил вице-спикеру, что завод, наверное, не справится с таким ребрендингом, так как его работники имеют в этом плане мизерный опыт: сделали за свою историю всего два собачьих ошейника – Белке и Стрелке. Джульетто был единственным из итальянцев, кто прыснул при этих словах. Я понял – наш человек.

И вот с тех пор мы иногда встречались, переписывались, пересекались на лекциях и конференциях. Проговаривали его программу, когда он формировал команду единомышленников на последние парламентские выборы. Обсуждали концепцию его телевизионного YouTube-канала. Но больше всего говорили о его научном объекте исследований – замечательном философе Антонио Грамши. Я и раньше слышал это знаковое в левой философской мысли имя. Но Грамши был для меня абстрактной фигурой довоенного прошлого.

Одним из многих ярких мыслителей того бурного времени, чьи предупреждения о цепкости, живучести, заразности идей фашизма и нацизма не были в своё время услышаны (да и сегодня не оценены в полной мере).

Джульетто превратил в моём сознании итальянского «буревестника справедливости» в осязаемую, живую фигуру. Это как узнать, что любимый писатель прошлой эпохи был ещё и твоим предком и родственником. Именно это заставило меня поехать в крохотный сардинский городок Алее, чтобы посидеть у аббатства, куда его ребенком водили на мессы; полистать книги в городской библиотеке, где горожане до сих пор проводят в честь его памяти читательские уютные вечера. Там я осознал всю трагичность бытия гения – когда предвидишь вселенскую беду, но не можешь её предотвратить.

Грамши, наверное, первый в мире сказал, что будущее должны определять не те, кто умеют потреблять, а те, кто умеют мыслить… Спасибо, Джульетто! Он подарил мне громадный пласт культуры, переживаний, причастности к незаурядному интеллектуальному прошлому. Ещё написал предисловие к моей книге. Научил меня не бояться возраста и самого времени. Я бывал на его лекциях и помню, с каким восторгом и обожанием на него смотрели юные студентки и элегантные аспирантки. Как тут не понять, что секрет вечной молодости мужчины в мощи его ума, а не избытке тестостерона. А сила ума прямо зависит от миссии мужчины. Тот, кто думает только о себе, не создаст семью. Тот, кто думает только о семье, не поднимет страну. Тот, кто думает только о стране, не изменит мир. А мир принадлежит тем, кто принадлежит миру. Как Джульетто Кьеза…

Ну и, конечно, царским подарком мне было его исчерпывающее объяснение сегодняшних реалий итальянской политической жизни. От него я узнал о предстоящем правительственном кризисе в стране, когда всё ещё верили в нерушимость «оси» Маттео Сальвини – Джузеппе Конти. Он предсказал отдаление Сальвини от патриарха Сильвио Берлускони. Он описал механизм будущего превращения знаковых итальянских популистов типа могучего клоуна Грилло в «новых народников». Жаль, не читал его президент Зе. Тогда бы знал, что клоун, который служит народу, всегда сильнее клоуна, который служит олигархам…

Много чего мысленно предвосхитил проницательный Джульетто в плане персональных судеб ведущих итальянских политиков. Но главное даже не это. Он всегда остро чувствовал не только личностные, но и глобальные грядущие перемены. То, что его любимые левые утратят роль борцов против синдрома потребительства, исчерпают главную, по мнению Грамши, миссию эмиссии новых идей, превратятся в часть финансового Молоха глобализации любой ценой.

Я, честно говоря, тогда в это не верил, пока не столкнулся с неопровержимыми фактами оптовой скупки Соросом европейских левых движений. Или пока не увидел воочию, как сегодняшним венгерским левым движением манипулируют глобальные финансовые воротилы. (Прости, Грамши!) И новую доминирующую роль Китая в геополитике Кьеза обозначил задолго до других экспертов. И возможность сближения Китая и России, а потом ещё России и США, вопреки европейским иллюзиям. И превращение миграции в судьбоносную европейскую тему. И всё большее геополитическое значение спецслужб, даже из, казалось бы, второстепенных стран…

Всё чаще в моём сознании облик моего современника – язвительного и проницательного аналитика Кьезы сливается с его кумиром из прошлого – утонченным и трагичным философом Грамши. Они оба неистово ненавидели фашизм, оба создавали новые яркие смыслы, оба предупреждали о реальных угрозах стране, обществу, миру. И обоих их часто не слышали. Хотя… Век новых коммуникаций дает сильные шансы ярким идеям. Джульетто читают (и, надеюсь, почитают) многие яркие восходящие мировые лидеры, типа того же Сальвини. Его ненавидят тусклые бюрократы уходящей когорты, типа Туска. А это уже немало. Для журналиста. А Джульетто ещё был и писатель, философ. Помните – что достаточно для мушкетера Атоса, маловато для герцога…

Короче, подлинное интеллектуальное влияние Джульетто и на своих земляков, и на мировое экспертное сообщество явно впереди. И когда я советовал организовать российскую помощь Италии по борьбе с заразой, «держал в уме» это, а не какие-то там санкции… А ещё Джульетто Кьеза давно и искренне любил Россию. К счастью, разделенною любовью. Любил не в поверхностном – конъюнктурно политическом плане, а глубинной культурной страстью. Он не прощал российской элите её ошибки и промахи, но смаковал как подлинный знаток культурное наследие нашей страны, словно изысканное итальянское вино. Повторюсь – настоящий римлянин!

И духовные приключения его итальянских идей в нашей стране далеко не закончились… Как-то глубокой ночью я решил выпить «ночной колпак» – завершающий бокал в круглосуточном баре. (Тогда они ещё работали в Риме.) На стенке заведения была надпись о том, что Гоголь заканчивал в нём «своё главное произведение». Я спросил у заспанного бармена: «Так это здесь Николай Васильевич завершал “Мертвые души?”». Бармен встрепенулся и назидательно поднял палец: «Сеньор, души бессмертны!» Джульетто, я помню об этом.

Повелители мух. Дробная жизнь Запада и роль России

Один известный политик как-то сказал, что после смерти Махатмы Ганди и поговорить не с кем. Признаюсь, я сначала посчитал это высказывание завуалированной формой снобизма, утонченным высокомерием. Но вот сейчас, глядя на реакцию многих мировых лидеров, их команд на глобальный вызов пандемии, я готов согласиться – поговорить там почти не с кем.

Вспомнилось, как по одной из литературных версий прогуливались по Ялтинской набережной Толстой и Чехов. На щеку Льва Николаевича сел комар, которого тот мимоходом прихлопнул. Антон Павлович с наигранным ужасом воскликнул: «Коллега, вы погубили живое существо! А как же ваша теория защиты всего живого?» На что гений раздраженно ответил: «Уважаемый, не надо жить дробно».

Пандемия среди прочего показала, что в мире катастрофически мало масштабных лидеров, полномочных людей с широким, концептуальным, панорамным углом зрения. Дробно, дробно живут, мыслят, действуют руководители стран, ведомств, социальных институтов. С кем-то из них можно было бы подробно поговорить о масках, вентиляторах, кроватях, «вертолетных деньгах». Но вот перекинуться парой слов о посткапиталистической эпохе, поствирусной геополитике, предательстве и дружбе, любви и ненависти в державных делах. Нет, дробно у них всё.

Одиноким в этом плане выглядит российский лидер. Его критикуют слева, когда он говорит о новых балансах между страхами власти и надеждами общества. Его критикуют справа, когда он говорит о помощи другим странам при нерешённых проблемах собственной. А его версия новых взаимоотношений государства и бизнеса? А предложения по изменению внутренней и внешней логистики – воздушной, трубопроводной, водной, полярной? А переживания за сохранение наукоемких отраслей? А масштабный проект нового Авиапрома? А стремления к объединению субъектов федерации? И всё это в стране, прикованной ещё к карантину с его тысячей дробных проблем. Хотя не будем гиперболизировать масштабность русского лидера. Надо признать, что ему в этом сильно помогли. Помогли санкциями. Санкции всегда заставляют вспомнить о суверенитете своей державы. А чем полнее суверенитет, тем выше объективный запрос на масштаб, силу, крутость лидера. Тут даже не поймешь первичность: сильный правитель обеспечивает суверенность своей страны или её шаги к самодостаточности возносят на вершину власти достойную фигуру…

Но не будем сейчас о единичном, поговорим о типичном. Типичным является то, что в мире значительно чаще сейчас говорят о смене кроватей в новых лечебных центрах, а не о смене центров эмиссии новых смыслов. Типично и то, что мировые лидеры договорились до мышей. Летучих. И как жить в мире мелких политических существ, которые этим миром и правят? Как не потерять себя в тотальном навале мелких сущностей и дробных ситуаций?

Мне довелось много лет работать с политиками. И с «пред-политиками» тоже – то есть теми, кто мечтает просочиться в политический класс. Дело было в разных государствах и на различных континентах. Видел, как они на глазах мельчали. Причём и в крохотных странах, и в громадных. Причин здесь не мало. Главная, наверное, слом противостояния двух глобальных систем. Тот накал страстей, ярость взаимной ненависти, неистовая конкуренция, порожденные противоборством, не могли не порождать характеры особого масштаба. Помню, как мне рассказывал бывший охранник Джона Кеннеди о бессонной ночи президента перед встречей с советским лидером. Он должен был по результатам диалога принять для себя решение – начинать мировую войну или не начинать. Такая тогда была цена вопроса. Потом возник пресловутый «однополюсный мир», и всё устаканилось (в прямом и переносном смысле).

Миру стали нужны не харизматичные вожди, не могучие правители, а рутинные, заурядные, тусклые персоны (Туск, наверное, не зря такую фамилию носит). Такое впечатление, что некие высшие силы ставили издевательские эксперименты. Вот Франция: убираем крупного политика и ставим помельче, ещё мельче, совсем мелкого – Макрона-микрона. И ничего – работает. А вот Украина: берем сразу предельно мелкого и меняем до самого крохотного, а потом ещё и пародию на того. Работает! Только это уже не украинский президент, а чеширский. А если всё же ошибочка вышла с масштабом и качеством личности? Какая цена? Да практически никакой. Ну, может, локальная войнушка в далекой Ливии. Или задержка кредита МВФ на пару месяцев. Это раньше политики в отличие от минера могли ошибаться только полраза. Сейчас и президенты якобы «имеют право на ошибку»…

Хотя я, наверное, погорячился, когда привел некорректный пример с современным украинским президентом. Тут как раз тот редкий случай, когда президент вообще не при делах. Его и винить не в чем. В стране «всё было украдено», включая модель развития, до него. Ему досталась даже не околокапиталистическая модель, которая хоть как-то придает значение фактору личности. Особенно в подформате гос-капитализма. Ему передали уникальную украинскую конструкцию гос-феодализма. Где даже если государство что-то имеет (как формально имеет государство Украина национализированную банковскую систему), то всё равно управляет этим феодал.

Феодализм уникален тем, что в отличие от предыдущих и последующих общественно-исторических формаций, не центробежен, а центростремителен. Своего рода «шагреневая кожа», сжимающаяся в руках хозяев. И не важно, какие это руки – чистые или грязные, сильные или слабые, щедрые или жадные. Хотя какая щедрость в условиях феодализма-атавизма. Когда Зеленский «щедро» предлагает личный миллион долларов за вакцину от «короны», наверное, он себя ощущает и богатым, и щедрым. Откуда ему, в его кустарной системе, знать, что разработка подобной вакцины стоит миллиарды. Правда, еще Остап Ибрагимович предупреждал, что на этой территории и десять тысяч будут считаться громадными деньгами…

Ещё забавнее с МВФ. Этот институт – говоря в современных аналогиях, прибор для искусственной (финансовой) вентиляции легких. Присоединение к нему означает, что руководство страны-реципиента не только самостоятельно не может ходить, но уже и дышать. Это фактически искусственная кома. И здесь совсем не важны качества субъекта, который лежит на одре.

Поэтому вернемся к более корректным примерам. Коллективный современный Запад и создавался как принципиально обезличенный конгломерат. Здесь процедуры должны были заменить личные качества политиков. Недаром самая популярная фраза на этом геополитическом пространстве: «демократия – это процедура». Не тип личности, не уровень прав, не глубина культуры, а голимая процедура. Откуда здесь появиться титанам мысли, антеям смыслов. Поэтому и запускаются фейки о том, что в «нормальном обществе» граждане не должны даже знать имена своих руководителей. Прям не общества, а сообщества анонимных алкоголиков. (А что, учитывая, как любят «принять на грудь» руководители того же Евросоюза, может, это и есть желаемый идеал? Я уже не говорю о НАТО, где средний чек каждого участника их конференций за гостиничный минибар обычно больше 25 тысяч евро.)

Одна моя знакомая, психолог, делая психологический портрет членов команды предыдущего американского президента, назвала их «повелители мух». Может, за умение обаятельного темнокожего былого хозяина Белого дома ловить двумя пальцами мух в Овальном кабинете. Или, скорее, за масштаб личностей той команды, где мелкие интриги, подставы, гешефты и подлянки составляли суть политического нарратива. Кстати, эти «повелители мух» сейчас пытаются стать «повелителями вируса», въехав под его короной снова в президентскую обитель на грядущих выборах. Практически вся критика президента Трампа строится на обвинениях Байдена в неправильных антипандемических действиях нынешней администрации. Мыши, мухи, вирусы. Где же предел обмельчания их политики?

Хотя всё же с иронией здесь надо поосторожнее. Да, на фоне подобной мелкотравчатости оппонентов у России прорисовывается шанс занять совсем другое место в глобальной «шахматной игре». Если, конечно, пандемию расценивать не только как напасть, но и мастер-класс. Ещё надо помнить, что и муха, если она муха цеце, может доставить кучу неприятностей. Кроме того, один субъект «за лужей» явно претендует быть не повелителем мух, а погонщиком слонов. В ближайшее время он докажет это, сбросив два козыря (надо ж оправдывать свою фамилию), способных убить если не слона, то осла точно. И это серьезно. Как серьезны и дрессировщики драконов.

Но в любом случае Россия уже не фигура в этой игре, а игрок. Да, пока не достаточно циничный, да, не всегда умелый, да ещё не вполне самодостаточный. Но следующий ход за ней.

Край территории. В России пришло время мыслить глобально

Когда в былинные уже времена мне посчастливилось прочитать роман Олега Куваева «Территория», сказать, что я был потрясен – не сказать ничего. Текст просто оглушил меня мощью и масштабом его героев, пространственным мышлением автора, нереализованными возможностями моей страны. Я тогда даже завербовался рабочим в геологическую партию и провел пару зим в тех краях. Героев, потрясающих шаблоны жизни, правда, не нашел. Розовую чайку, которая гнездится в устье Индигирки, не увидел. Может, не там искал. Хотел спросить об этом самого автора. Узнал, что Олег покупал кофе в зернах (тогда Москва ещё не умела готовить и пить настоящий кофе) в гастрономчике на Старом Арбате. (Его вроде переоборудовали потом под магазин украинских сувениров.) Ловил его там, но тоже не сложилось. Потом «перестройка», «священные девяностые». Стало не до кофе, розовых чаек, полярного томления – выжить бы…

Вспомнил об этих своих метаниях уже после «нулевых». Тогда, кажется, под влиянием встречи с Джином Шарпом – отцом теории «мягкой силы» и прочих технологий госпереворотов, я изучал предпосылки и угрозы «цветных революций» на постсоветском пространстве. Среди прочих выводов был и такой, что те, кто имитируют демократию и свободу (да хоть близкий к ним оргазм), никогда не победят тех, кто эмитирует деньги и мечту. Поэтому и советовал грузинским товарищам заваливать фасадную демократию гиперактивного Майкла не «коктейлями Молотова», а коктейлем из олигархических денег и «грузинской мечтой» (типа, смешать водку с чачей). А другого у них ничего под рукой и не было… А вот у украинского президента было! Помню, обратился тогда к Януковичу с просьбой не сворачивать в стране полярные исследования. Тот изумился, типа, на кой х… р надо.

Я, как мог, рассказывал. Говорил об истории. О том, что «русский характер» закладывался в Поморье, Сибири, Арктике. Как, кстати, «американский» не столько на «диком Западе», сколько в холодной Аляске. Клондайк, Доусон, Сороковая миля со Смоком Беллью дали для архетипов американских Рэмбо больше, чем калифорнийские пляжи со спасателями Малибу. (Русские, отдав Штатам Аляску, помогли создать в социометрическом смысле Америку. Но это отдельная история.) Я же напоминал президенту, что у каждой уважающей себя страны должен быть свой «Север» – территория, объективно тестирующая, испытывающая, затачивающая людей на мужество, выживаемость, терпение, трудолюбие и волю. Хотя бы для этого надо было ему сохранить полярные исследования…

Говорил ему, как воцерковленному прихожанину, о сакральной близости аллегорического «Севера» к православию. Арктика – это природный храм, где человек, как в церкви, думает о главном. Где личность понимает, что испытание – это удовольствие, а удовольствие – испытание. Где всё чисто, а не загажено, где всё по-честному и по заслугам. Где душа расширяется до просторов северного сияния, а не скукоживается до размеров майдана…

Говорил, конечно, и о политике. О том, что те же майданы возникают там, где исчезает высокая мечта. Теми, кто мечтает стать полярниками и «зимовщиками», намного сложнее

манипулировать, чем теми, кто мечтает быть брокерами и коучерами..

Не услышал. И мне оставалось только перелистывать дневники Руаля Амундсена и Роберта Скотта, перечитывать романы Виктора Конецкого и Олега Куваева, смотреть любительские кадры Артура Чилингарова и Федора Конюхова, восхищаться полузабытой отважной пятеркой советских путешественников, пешком прошедших от Уэлена до Мурманска… Я думал, что тема Великого Севера закрыта навсегда. И вдруг два-три года назад появились сюжеты о наших военных в Арктике. О русских погранцах, более стильных и крутых в отечественных антиморозных приблудах, чем понтоватые «морские котики» и «блэквотеры», вместе взятые…

Я ещё не верил, что это тенденция. Мейнстрим, как сейчас принято говорить. Но вот пошла информация об объединении Ненецкой автономии с Архангельской областью. И о создании на этой платформе громадного приполярного хаба. (По территории больше Украины.) Сейчас как раз идут дискуссии, как назвать новый субъект федерации – областью или краем. Один мой давний южный друг Муса, который с детства искренне любит Арктику, безвариантно считает лучшим названием «Северный край». Край – это нечто личностное, эмоциональное, многозначное.

«Люблю свой край» – звучит. А вот «люблю свою область» отдает дежурным формализмом. России как раз не хватает такого сплава громадных территорий с сильными человеческими эмоциями. Вот об этом бы делать ток-шоу. Вот сюда бы перебросить силы неумолкающих и всезнающих экспертов, которые то про майдан, то про реактор, то про любимый лунный трактор, а сейчас всё больше про вакцины…

Вообще Россия переходит в стадию громадных территорий. Ибо только на большом пространстве можно «разместить» большие кластеры – экономические, энергетические, культурологические, экологические, оборонные и пр.

Вирус среди прочего показал, что «мелкая» биологическая зараза, прежде всего, убивает мелкие экономические формы. Гигантские проекты требуют гигантских административных пространств. Уже очевидно, что хоть проект «змея Горыныча» поморской мифологии, в виде экраноплана, для охраны Северного морского пути, хоть план извлечения миллионов кубов горячих термальных вод Приполярья – это прерогатива безбрежных пространств, а не хуторов. (Хотя бы для того, чтобы юг Белого моря не завидовал северу Черного.) «Объединяйтесь!» – говорил старина Ной, создавая свою цивилизационную платформу. Или он чего-то другое говорил? Ну, не важно…

Важно то, что даже теоретическую базу подобного объединения в своё время фундаментально обосновал основоположник русской, а может, и мировой геополитики Николай Янович Данилевский. Важно то, что, по его гениальному мнению, многие судьбоносные для России процессы будут происходить в треугольнике с вершинами Белое, Черное и Каспийское море. Он мечтал, чтобы просвещённые российские люди оформили их концептуально, распространили на другие свои бескрайние земли и территории…

Кстати говоря, предыдущий прецедент похожего объединения в Прибайкалье был во многом заглумлен, выхолощен, нивелирован как раз силами российских экспертов. Тогда был создан пул грантоедов, которые честно отработали зарубежные деньги (редкий случай), извратив и высмеяв ту попытку. Мол, власть узурпирует все новые политические горизонты и социальные инструменты. Тогда у них это почти получилось. Но не должно получиться сейчас.

В России впервые за много лет учатся извлекать энергию не распада, а объединения, не безразличия, а мечты. Впервые Россия открыто и не стыдливо пробует на вкус свое цивилизационное предназначение. Да даже скромный модератор этого процесса – региональный чиновник Александр Цыбульский должен был бы уже стать популярнее, чем польский национальный кумир Збигнев Цыбульский в своё время! То время территорий прошло. Пора строить Край мечты.