Текст книги "Парадоксы футурологии. Мир глазами политолога"

Выживет стильнейший

Один из проницательных белорусских экспертов метко заметил, что у Батьки с хипстерской отечественной молодежью конфликт не столько политический, сколько стилистический.

Верное замечание! Да, именно Батька породил многотысячный белорусский компьютерный кластер. Как он сам сказал: выкормил его своей левой грудью (или правой? точно не помню).

Короче, он их породил – налоговыми и административными льготами программистам, господдержкой высоких технологий, приличным уровнем образования в республике, демпингом на российском программном рынке. А они его чуть не убили. Политически.

Ну не нравится он этой продвинутой молодежи. Причем, не нравится всем своим обликом: кондовой манерой одеваться, номенклатурным словарным запасом, фамильярным общением, архаичной назидательностью…

Так зачастую воспринимаются родители: всю жизнь «пахали», экономя на собственном развитии, но чтобы деток «вывести в люди», а потом стали для них символом унылости и безнадеги. Хотя бы Пелевина полистали, что ли. Хотя Пелевин и Батька – как гений и злодейство…

Эстетика – не тетка. Это этику можно обмануть речами. А в эстетике – все налицо. Всё сразу видно и очевидно. Так, по крайней мере, кажется.

Я много раз вглядывался в образы политиков, актеров, других публичных персон, пытаясь понять: почему одни выглядят обаятельно-стильными, а другие – заурядноунылыми.

Вот стильный вождь Чавес и блеклый Мадуро. Вот суперстильный Че. И отстойный Пиночет. Вот былинная леди Тэтчер и вот посткомсомольская функционерша Меркель. А сравнить озорного Кеннеди с унылым Джонсоном?

Или как так получается, что страшненький Бельмондо был во сто крат стильнее красавца Делона? Так же как и клошар из-под моста Нотр-Дама перебивает своим небрежным шарфиком нашего навороченного бомжару с Рублевки…

В чём же суть этого неуловимого дара – высокого стиля? Если мы этого не поймем, то в ближайшее время какая-нибудь стильная розовая флейтистка из Штутгарта, оттеснив по ходу местную кухарку Свету, будет иметь больше шансов править той же Белоруссией, чем коренной красношеий «крепкий хозяин» с унылыми планами развития страны. Причём, так будет везде.

Ильич мечтал, чтобы государствами правили всё же кухарки[6]6
  В статье «Удержат ли большщевики государственную власть» (октябрь 1917 года) В. И. Ленин указывал: «Мы знаем, что любой чернорабочий и любая кухарка не способны сейчас же вступить в управление государством. <.. > Но мы… требуем немедленного разрыва с тем предрассудком, будто управлять государством, нести будничную, ежедневную работу управления в состоянии только богатые или из богатых семей взятые чиновники. Мы требуем, чтобы обучение делу государственного управления велось сознательными рабочими и солдатами и чтобы начато было оно немедленно, то есть к обучению этому немедленно начали привлекать всех трудящихся, всю бедноту». – Прим. ред.


[Закрыть]. А оно вон как получается – пришла мода на флейтисток. Играющих реквием своему государству на флейте водосточных труб. И ведь могут…

Интуитивно понятно значение визуальной формы. В широком смысле слова – как комплекса и внешнего вида, и внешнего поведения. Ну как это представляли наши «стиляги» шестидесятых во главе с неподражаемым Васей Аксеновым.

Основатели Рейха ограничились узким пониманием, сведя форму в философском смысле к военной форме, стилистику которой визуализировал сам Хьюго Босс. Хотя и с этого сняли на первых порах геополитические сливки.

Интуитивно понятны некоторые ограничения. Понятно, например, что даже глупость может быть стильной. Но вот бездарность – нет. Криминал может быть стильным, а номенклатура – никогда. Так же, как стильной может быть бедность, но не может – нищета.

Стиль вызывает подспудное желание подражать, копировать, примерять. И тут как бы сами собой возникают предпочтения – ограничения. Как непостижимо хотелось в советское время носить потёртую джинсу, а не наглаженный бостон.

Понятно также влияние на стиль искусства и медиа. Один удачный фильм может на десять лет сделать стильным искусственный танец сиртаки или натуральную шкуру дубленки. Одна медийная кампания способна черное превратить в более стильное, чем белое.

Понятно и влияние на стиль, пусть и ограниченное, национальных особенностей. Поэтому украинский майдан – конгломерация раскрепощенных быдловатых мужчин и страшноватых женщин, – выглядел более стильно, чем их холеные региональные технократические оппоненты.

В стране, которая деиндустриализируется, это нормально. Село, «рагульстан» стилистически рулит…

Как нормально и то, что на белорусском протесте рулят не свинофермы, а «майнинг-фермы», а стильными выглядят городские чистенькие ботаны и их прикинутые подружки-дауншифтерки. В стране – какая-никакая технологическая революция. Здесь даже шины не жгут, потому что они символ прогресса.

Если что и будут жечь, то колеса от подвод. Ну и оппонентов, которые этот прогресс и обеспечили. Но выглядят дико архаично.

Наконец, понятно и то, что стиль – явление постмодерна. То есть он не может быть натужен и чванлив. Он лёгкость, экспромт, апофигизм. Он близок к цинизму и вульгарности, но балансирует на самом краю.

Поэтому Тимошенко или Собчак, как бы ни пыжились, не станут Агузаровой. И Шевчук, как бы ни тужился, не станет Шнуром или Сукачевым. Как тракторист не станет программистом. При всем уважении к первому…

В общем, тут работы – непочатый край: свести вместе все нюансы, факторы, гипотезы. Уяснить, что «западное» уже не является синонимом «стильного». Может, потому, что содержание возвращается – уже имеет право на жизнь. А мы всегда были сильнее по части содержания, чем по части формы.

Поэтому призадумаемся – а есть ли уже «русский стиль»? Собственный стиль русского мира, русской цивилизации. И если есть, то в чем его особенность? А если нет, то не является ли сегодняшняя раздухарившаяся Белая Русь прологом к завтрашним проблемам Великой Руси?

Когда-то я посмел утверждать, что глубинная суть нашего стиля – синтез патриотизма, героики и мечтательности. Да, я знал, что для настоящего либерала само слово «патриотизм» – ругательное и антистильное.

Сказать в «приличном» обществе: «Я патриот» – это такой же унылый моветон, как проронить: «Я сплю со своею женой». (Только представьте – не с секретаршей, не с помощником, а с голимой супругой!)

Правда, я пытался смягчить подобную «жесть» тем, что в моём представлении в России патриотизм, как правило, никогда не был ни приторной роскошью (как в Штатах), ни способом ненависти (как на Украине), но был способом выживания. Удержать в единой стилистике – под своим стягом, под своей мечтой и под своим словом безмерную по территории и бездонную по истории страну – можно было лишь вплавляя личный интерес в государственный.

И карьеры делали в основном те, кто владел мистическим секретом такой «сварки».

Поэтому так прагматичен, прост и понятен беспонтовый русский патриотизм. Да, сплю с женой, а не помощником; да, люблю свою страну, а не чужую.

Скучно? Неловко? Нестильно? Зато жена не предаст, а родина не продаст. Если, конечно, дерзкий, порой зашкаливающий личный патриотизм не подавляют казенным чиновничьим. Тогда – какой стиль? Казенное стильным не бывает…

Кстати, в Штатах всегда было дико стильным работать пожарником. Но только на волонтерских началах. Мои многие американские знакомые – известные интеллектуалы, богатые люди мечтают записаться в местную общественную пожарную дружину. На их длинноногих гёрл блестящая каска производит более сильное впечатление, чем спортивная тачка.

А мы не замечаем надписей на русских пожарках: «Предотвращение. Спасение. Помощь». Думаете, это русская пропаганда? А вот вам! Это русский стиль, где личная героика, драйв и безрассудство, с одной стороны, и державный интерес – с другой, взаимно растворяются в православной максиме «Спаси и сохрани».

Без стильной героики на упомянутых бескрайних просторах империи и создать толком ничего нельзя. Это я вам говорю, как бывший лесоруб на БАМе.

Это на том же Западе героизм – десерт, редкий орешек. А в России он – черствый хлебушек. Это у них героизм намазывают иногда тонким, как кленовый сироп, слоем на быт и рутину жизни. А у нас сама рутина жизни веками ткалась из крутой героики.

Помню, как в Берлине хрупкие белесые немки прятались от расшалившихся под Новый год горячих арабских парней в русском ресторане, а не в полицейском околотке. А потом охранник ресторана полквартала гнал с русскими матюками громадную толпу любителей гурий.

А чё? Это ж русский стиль. У него это в генах до седьмого поколения. Русский стиль! Не шаолиньский…

В той же Америке сегодня черных демократов, которые врываются в чужие дома, славят. А белого парнишку, который с оружием защищает свой дом, себя и друзей, судят за превышение самообороны. Не дай Бог дожить у себя до их стиля. Гори она ясным огнем такая новая стилистика!

Ещё немного о стильности нашей мечтательности. Обидно, конечно, бывает за отечественную непрактичность, несистемность, нетехнологичность. Но, блин, когда мечта овладевает духом…

КПД¹ задумчивой мечтательности – на порядки выше КПД самой жесткой прагматики. Потому что прагматика – это шлифовка трёх базовых человеческих инстинктов, а мечтательность – их преодоление. На Великой Отечественной в одном из её бесчисленных трагических измерений сошлись в смертельной схватке дотошный технолог Штольц и мечтательный фантазер Обломов. И решительный Штольц обломался по полной.

Россия – пожалуй, сегодня единственная страна в мире, где ещё есть дети, для которых полярники стильнее, чем брокеры, а космонавты – чем менеджеры…

Хотя смотрю вот последний опрос: кем мечтают быть русские подростки? На первом месте – продавцы-консультанты. Стильные чуваки! Удавка чужого стиля сжимается. Хотя отступать некуда. Как-то не по-русски это. Выживет стильнейший.

¹ Коэффициент полезного действия. – Прим. ред.

Комариный писк и иерихонские трубы геополитических баталий

В энный раз пересмотрел «Убить Билла». Всё пытаюсь понять тайну Квентина Тарантино. Как он за издевательским калейдоскопом потешных драк, тривиальных страстей и прочего нарочитого китча прячет неуловимые смыслы, тайные важные знаки и универсальные коды и кодексы бытия. Он, блин, как сама жизнь. Не поймешь, где ирония, издевка, троллинг, а где великие сакральные подсказки. Советы на все времена и любые повороты судьбы.

Вот и сейчас заметил, расшифровал очередной намек на тайные пружины бытия. Тонкий намек, очень тонкий – как комариный хоботок. Собственно, это хоботок и был. Вспомнили? А я раньше как-то не обращал внимание. Совершенное долговязое тело Умы Турман после четырехлетней естественной (сегодня это надо уточнять) комы разбудил кто?

Нет, не медицинский персонал с навороченной аппаратурой. Не храпящие три соседки. Не циничный баритон главврача. Не воспоминания о расстрелянном счастливом прошлом, оскверненном венчании и нерожденной дочурке.

По классике, её должен был разбудить горячий поцелуй. Но этих слюнявых прикосновений было, очевидно, масса. Тот же санитар-реаниматор-беспределыцик сдавал окрестным труженикам полей неподвижное, но теплое тело почасово. И мощные ковбои своими бычьими телами могли бы, наверное, пробить брешь даже в коме. Но разбудил комарик! Членистоногий Герцен, ты наш! Так его за хоботок…

Меня это открытие просто потрясло. Дело в том, что мне доводилось гулять по набережной Ялты. Когда проходил мимо бронзовой дамы с собачкой, всегда вспоминал мимолетную пикировку двух гениев на этом самом месте. Лев Николаевич Толстой, споря с Антоном Павловичем о судьбах человечества после короновируса, рефлекторно прихлопнул у себя на щеке маленького кровососа. Чехов притворно возмутился: «Как же так, Лев Николаевич, вы ратуете за самоценность любой живой твари, а сами её погубили. А ведь жизнь комара имеет значение!» На что патриарх величественно и брезгливо ответил: «Не надо, Антоша, жить дробно».

Раньше я всегда был на стороне Толстого. Если уж мыслить, то его глобальными категориями – «война», «мир»… И Чехонте, который всегда аппелировал к дробным мелочам – то к шведской спичке, то к ржавой гайке, – казался мне не крупнее комара, раздавленного могучей дланью. А вот сейчас не знаю. Не знаю, не знаю. Закрадываются даже какие-то крамольные мысли о том, что, если б чеховский злоумышленник свернул рельсовую гайку по ходу толстовского паровозного монстра, судьба Анны Карениной сложилась бы иначе…

Но сейчас не об этом. Не будем пока спорить о том, что лучше – Анна на шее или Анна на рельсах. Актуальнее об оппозиции. Я не плохо лично знал почти всю постсоветскую оппозицию. Признаюсь, но до упомянутого пересмотра и переосмысления «Билла» относился к ней излишне пренебрежительно. Да, разные люди – получше и похуже, поумнее и поглупее… Но в принципе все по масштабу и жизни – мелкие кровососы. После контактов с ними всегда возникало легкое недоумение – как при таком скромном масштабе личности они умудрились наколотить, «насосать» столько личных удобств, общественного внимания и забугорной поддержки. Были, конечно, исключения, типа моего кумира и приятеля Эдички Лимонова, но он как раз себя к оппозиции не причислял.

Так вот, ещё раз признаюсь, что сильно их недооценивал. Может, зависть мешала. Например, когда участвовал в одном медийном проекте с девушкой, как сказал бы тот же Чехов, «с лошадиной фамилией», поражался, как можно с таким скромным даром харизмы и обаяния, с таким уровнем вульгарности и бездарности иметь такой уровень оплаты. Завидовал, конечно.

Может, мешало дикое удивление. Как удивился некогда полной геополитической неграмотности одного опполидера, с кем вместе выступали на конференции. Он утверждал, что под санкциями Запада российская власть падет в течение года. Ха-ха. Но был же он и каноническим вожаком, и успешным блефистом, и беспредельным мажором, и «миллионщиком», наконец, судя по дележу его наследства… Хотя и на платформе комариного писка. Как так получается? Впрочем, об ушедших нельзя плохо…

Ещё сильно мешало умиление. Да-да эти вполне оборотистые ершистые персонажи иногда выглядят наивно, как дети. Может, переборщили в детстве с «Мухой-цокотухой»? Помните, там про ключевую роль маленького комарика? Именно как дети, они всё понимают буквально. Когда мой давний знакомец и оппонент Збигнев Бжезинский написал о геостратегии свой труд «Великая шахматная доска», мы потеряли известного шахматиста. Он сразу ушел в большую политику. Думал, что главный инструмент оппозиции – это мат. Как дети, право: «Дочка, говорят, что ты в садике ругаешься матом», – «Мамочка, они пи… дят».

Умиляет, конечно, когда дети играют с матом. Или когда они вечно ожидают сюрпризов. Комарики наши. Им всё кажется, что вот-вот придет Годо, хотя приходит конь в пальто, а то и в короне. Под хорошее настроение я ласково называю оппозиционеров «португальцами». Там в бесчисленных фаду[7]7
  Португальский музыкальный жанр; основная тематика песен, исполняемых под гитару – безропотное принятие человеком своей горькой судьбы. – Прим. ред.


[Закрыть] все тоже ожидают прихода – в обеих смыслах. В том числе мифического дона Солидона. Никто не знает о нём ничего, но все уверены, что он придет и всё порешает.

Умиляет даже детский лексикон этого роя. Когда-то, будучи романтичным аспирантом, я позвонил академику Сахарову и предложил ему свою помощь. Он ответил: «Ваша жертва мне не нужна». Я удивился – ведь жертву я и не предлагал. Потом только понял – в комариной логике все жертвы. Просто других слов и нет в дошкольном лексиконе. Дети, право, дети…

Но вот сейчас вокруг жертвенного Навального разворачивается взрослая драма. Это уже не шутки. Его как раз не знал лично. Крепкий блогер. Читал. Хотя возникали вопросы. Блогерство – это, конечно, не моё. Но чувствую, что и здесь сложились уже некие правила. Например, надо избегать «ошибки коннотации». А криз блогера Навального, дай Бог ему здоровья, для исправления ошибок как раз и заключался в «коннотационном переборе» – чрезмерных эмоциях в анализе и глухом отсутствии выводов. Комариный писк, Леха…

Жаль, не успел ещё познакомиться и с новыми лидерками белорусской оппозиции. Знаю только, что одна делает приличные драники, другая прилично может на флейте, третья зажигает на дискотеках… Ещё они умело изображают ловкими пальчиками сердечко. Ловкие какие пальчики… Эх, если б я был султан… Хотя им ближе горячие парни из украинской власти. Может, масштаб личностей одинаков. Может, права американская пословица о том, что птицы одной масти собираются в стаю. А комарики, наверное, в рой. Они и летят туда на огонек…

Повторюсь, раньше б я продолжал сетовать на обмельчание, дробность оппозиции в видимой вселенной. Хотя мельчает в мире всё. Но сейчас я уже догадываюсь, что былые думы мои – из эпохи модерна, которую осмыслил и окуклил Лев Николаевич. А наступает-то время коронного постмодерна, зафиксированного в рецептах врача Чехова. Это в модерне сражаются тяжелые сущности. Это в модерне Европу объединяет Союз угля и стали. А в постмодерне действительно каждый комар имеет право на жизнь. Так как именно его писк может добавить недостающий микрон децибелов в иерихонские трубы геополитических сражений. Это по Толстому, «Северный поток – 2» можно остановить только откровенной войной или специфическим миром. А по Чехову, достаточно одного маргинала со спичкой или новичка с гайкой.

Конечно, жаль некогда прекрасную Европу, которая живет ещё как бы по Толстому, но воюет уже по Чехову. А скоро там вообще будут писать в объявлениях «классику не предлагать». И жаль, конечно, что озорной дворянский стеб доктора Чехова они превратили в комсомольский нарратив фрау Меркель…

А что же Россия? Она пока в зоне равновесия. Запад разучился работать с тяжелыми сущностями, а Россия ещё не научилась работать с тонкими. Ячейки её смыслового невода слишком велики, чтобы улавливать тонкие «комариные» смыслы. Комариный писк легко просачивается сквозь них, превращаясь на чужой стороне в функциональную ложь, дерзкий троллинг, едкую иронию, смехачество и прочий дизайн постмодерна.

Наивная Россия пока немеет, когда Запад в дискурсе нового формата с серьезной уверенностью говорит: «Ложь – это правда. Слабость – это сила…» Ей бы вспомнить, что оба формата порождены на её территории и она имеет на них полное первоочередное право. Да, в политике уже не бывает мелочей. Это надо учесть и запомнить. Но политика не сводится к сумме дробных мелочей. Не только комары имеют право на жизнь, но и люди.

Все пытаюсь понять тайну Квентина Тарантино. Как он за издевательским калейдоскопом потешных драк, тривиальных страстей и прочего нарочитого китча прячет неуловимые смыслы, тайные важные знаки и универсальные коды и кодексы бытия. Он, блин, как сама жизнь. Не поймешь, где ирония, издевка, троллинг, а где великие сакральные подсказки. Советы на все времена и любые повороты судьбы.

А Саня с нами. Или военная разведка в России против барыг и чиновников

Делал доверенность в славном городе-курорте Сочи. Обратил внимание на памятку «Мои главные правила», которая висела над столом нотариуса, среди иконостаса дипломов, почетных грамот и благодарностей.

Пункт первый памятки гласил: «Уважай своё министерство». Потом шли пункты, детализирующие механизм работы этого важного юридического органа в условиях коронавируса. Завершал всё это благолепие десятый пункт – «Помогай людям». Я восхитился. Нотариус одной строчкой решил все мои сомнения и бесконечные споры о том, по какому пути пошла матушка-Россия.

Кто-то говорит о её американском пути. Мол, в России сегодня, как и в ненавистной для многих Америке, главное деньги. Но тогда бы первый пункт гласил – почитай деньги. Ну, как это принято в Штатах, которые давно уже превратились из державы в чисто бизнес. Или бы с украинским акцентом написали «Обожай олигархов», поскольку в этой стране они главная ценность как главные держатели денег. А Украина гипертрофированно копирует всё американское.

Как более скромная Белоруссия копирует всё польское. Благо, белорусы хуже знают польские клубничные угодья, чем украинские батраки. А обожать неизвестное, легче, чем привычное…

Если б мы вдруг свернули на Великий шелковый путь, красовались бы слова «Уважай традицию». И какая-нибудь конфуцианская или даосская заморочка вдогонку про важность фен-шуя.

Ну, а если б страна сделала левый поворот, о котором ныне пишут все модные эксперты, тогда бы первый и десятый пункт поменялись местами.

Хотя такой поворот уже может называться ленским. Поскольку требования современного рабочего люда, скажем, с Норникеля почти полностью совпадают с требованиями расстрелянных трудяг с некогда знаменитых Ленских приисков. И выбор будет такой же: или сажать бузотёров-рабочих или менять форму собственности, а заодно отправлять на поселение владельцев-барыг и крышующих их чиновников.

Но второе маловероятно. У русского нотариуса, как самого осязаемого символа государственного выбора, в первых строках – бюрократия. А значит мы пока европейцы. Только в современной Европе чиновник превыше всего. Только в ЕС тусклые туски и лукавые херманы правят социумом. Только оттуда идет нам сигнал, что процедура важнее смысла, ведомство главнее общества, порядок круче достоинства, дисциплина предпочтительнее инициативы, лояльность выгоднее творчества, преданность ценнее ума, циркуляр выше правды. И, конечно, высокие чиновники достойны уважения больше, чем простые людишки.

Как там пела наивная Глюкога, которую не пускают за её геополитическую тупость даже на Украину: «…плачь, Европа, а у меня самая красивая ОПА». Детка, это Европа на нас давно положила свою ОПУ. Мы это завизировали у наших нотариусов первым пунктом. Поэтому уже не вопрос – где мы. Вопрос – выберемся ли мы оттуда. Красивая такая европейская ОПА!

Я, честно говоря, не верил уже, что выберемся. Нашим чиновникам такая модель нравится. Кому не понравится быть уважаемыми персонами в евроавторитете. Даже их дети давно работают помощниками европейских чиновников и мечтают не вернуться на родину, а забрать к себе престарелых родителей. С деньгами, конечно, накопленными теми непосильным трудом в отечестве. Всем хорошо. А людям? Так их номер – десятый… Но что-то начало сбоить…

Мы ехали на машине в Сочи на двадцать четвертый традиционный журналистский форум «Вся Россия». Проехали через индустриально-провинциальный Туапсе. На выезде из городка остановились поздним вечером в микроскопическом кафе с теплым названием «У Сани». Три столика. Кофемашина. И почему-то большой банер с рубленым ликом Василия Филипповича Маргелова и флаг российской военной разведки. Под его летучей мышью нам и налили ночной кофеек. Усталая барменша объяснила, что Саня из племени летучих мышей – боец спецназа ГРУ. А в кафе иногда собираются его коллеги. Посидеть за чайком (лицензии на спиртное у кафе нет), вспомнить былое, поспорить о будущем. И вот всё чаще туда подтягиваются молодые. Салагам интересно всё – от специальной техники ножевого боя до географии тайных операций.

Матерые волкодавы рассказывают наивным щенкам как сложно иногда родину любить и как трудно всегда отечество защищать. И всё больше их сюда приходит. Хоть ночные клубы закрывай. И столики приходится ставить во дворе под мосластыми вязами.

А дело-то в том, что разведка в России – часть национальной идеи. Здесь любая престижная деятельность связана с разведкой. Все наши великие путешественники от Миклухо-Маклая до Пржевальского, от Рязанова до Рериха были разведчиками и в прямом и в аллегорическом смысле.

Да и великие наши писатели были, по сути, разведчиками, только не географических и военных секретов, а сумрачных глубин сознания и подсознания. А в самой армии удалые пластуны, матерые егеря, а потом и грушники всегда были элитой войск.

Кстати, об элитах. В тех же Штатах ядром политического класса, вплоть до президентов, являются выходцы из крупного бизнеса. Чаще энергетического, финансового или строительного. В старушке Европе, как мы отметили, во власть кооптировали всегда махровых чиновников. Чаще функционеров партий и номенклатуру присутственных мест. В России же, особенно современной, колоссальную часть высших управленцев, руководителей, лидеров составляют кадровые разведчики. Включая первое лицо страны.

Стоит попутно добавить, что элиты не воспаряют на госолимп по теории случайных чисел. Их течением времени и истории туда целенаправленно втягивают базовые вызовы своей державы. Если вызовы в основном связаны с безопасностью страны, то на первых её ролях неизбежно материализуются профи из этой сферы. Помните, Саид из «Белого солнца пустыни» приходит туда, где стреляют. А вокруг России стреляют везде: Украина, Белоруссия, Азербайджан, Армения…

Если разобраться, разведка у нас всегда удаль, лихость, героизм. Помните наш культовый фильм «Подвиг разведчика»?

У партнеров же эту нишу занимают «шпионы». О них говорят как-то стыдливо. С акцентом на их хитрость, коварство, хитроопость… Короче, Шпион, выйди вон. Шпионские игры, Шпион, который меня кинул… Представители элиты, которые начинали свою деятельность со шпионажа, часто скрывают этот факт как неприличную болезнь, до конца жизни. Тот же Черчилль меньше плена своего стыдился, чем сотрудничества с джеймсами бондами. Или пример посвежее: нынешний посол Штатов на Украине Кид Дейтон – усиленно делает вид, что до карьеры дипломата не был матерым шпионищем. Нет, с ними бы Саня в разведку не пошел. Да и в своё кафе не пригласил бы…

А на журналистском форуме мне посчастливилось познакомиться с самым зрелым из восьмисот участников – главой журналистской делегации из Республики Тыва. Борис Кондулеевич. Оказывается, тоже с детства был разведчиком. Ещё ребенком разведывал, по каким маршрутам пойдут караваны из Монголии с грузом для фронтов Великой Отечественной. Выяснял, где их верблюды будут переходить замершие ручьи и речки. Верблюжьи нескладные и больше привыкшие к пустыням конечности разъезжалась, как у коров на льду. Они падали, брыкались, тормозили.

А везли на фронт тюки с редкостным кашемиром, из которого вязались сверхлегкие и сверхтеплые свитера для фронтовых разведчиков и снайперов. Поэтому шустрый Боря собирал ватагу мелких, чтобы посыпать разведанные маршруты пеплом. Чтобы ускорить караваны. Это в Европе пеплом посыпают головы. А в Тыве – верблюжьи тропы разведчиков.

Ещё мальчик Боря мечтал жить в белой юрте. У кочевников Монголии в редких белоснежных юртах живут только настоящие воины. А даже самые важные чиновники квартируют в обычных серых юртах. Белая юрта, серая юрта. Кустурица…

Вообще, разведка сильная штука. Посильнее Фауста. Почти как любовь. Только любовь – это победа желания над санкциями. А разведка – победа над санкциями долга. Мы могли бы служить в разведке… Помните?

Я хорошо отношусь к Европе. Преподавал в Америке. Но не нотариус я. Поэтому, как Саня, не люблю барыг, не уважаю чиновников. Мне, как Сане, нравятся простые люди и обыкновенные герои. И белые юрты.