Текст книги "Чистилище. Амазонки Янычара"

Мутанты двигались со стороны плодородной зоны очень широкой толпой, растянувшись на два километра с севера на юг. Но кто-то из них был быстрее, кто-то медлительнее, что неизбежно растянуло толпу в клин, направленный острием на выезд с моста. Хотя острие, конечно, было весьма относительным, его ширина составляла от тридцати до пятидесяти метров, но именно этот участок являлся активной линией фронта, и именно там вели опустошающий бой собаки.

Однако по мере продвижения масс противника на восток, острие клина становилось все толще, так как мутанты стремились обогнуть возникшую свалку с флангов. К счастью, к этому моменту на мосту остался всего один буер, и можно было резко менять тактику.

Погонщики отозвали собак свистом, и когда пять псов, вырвавшись из устроенного ими кровавого месива, устремились вдогонку за буерами, они открыли весь фронт и южный фланг противника для орудийного залпа. К нему уже все были готовы.

Первым шарахнуло направленное вперед орудие последнего, выезжающего с моста буера. Несколько килограммов шрапнели, разогнанной почти до скорости звука, ударили в живую стену наступающих тварей, круша, ломая и терзая все на своем пути. Каждый кусок рубленного металла обладал столь внушительной кинетической энергией, что пробивал, почти без потери скорости, больше пяти попавшихся на траектории тел, вырывая куски плоти из животов, разнося наполненные воздухом и кровью легкие, вместе с грудными клетками, оставляя страшные, ощерившиеся сломанными костями раны. Столь масштабные повреждения оказывались смертельными даже для мутантов, отличавшихся отменной живучестью.

Но первый же выстрел выявил отсутствие боевого опыта у большей части оставшихся. Орудие хоть и было установлено на мощном лафете и крепко привинченных к корпусу направляющих, но оно было приспособлено для стрельбы в ту же сторону, что и движение. Когда орудие направлено назад, а буер едет вперед, отдача просто дает ему пинка, добавляя скорости. Но в данном случае буер двигался вперед, а вся мощь отдачи оказалась приложенной в обратном направлении, что создало на крепление запредельную нагрузку. Орудие сорвало вместе с направляющими и частью кормы, попутно повредив рулевую систему буера.

Ситуация создалась критическая. Буер оставался повернутым носом на запад, он не успел сделать поворот, но с помощью штурвала он его теперь и не мог завершить. Экипажу, состоящему из одних женщин, за исключением капитана, оставалось лишь прыгать за борт и разворачивать тележку вручную.

– Если развернут, выживут, – произнес Денис. – Дальше нам на юг, и никаких поворотов делать уже не придется.

– Всем орудиям огонь! – выкрикнула Дарья в рупор, свернутый из тонкого металлического листа.

Она очень рисковала, отдавая такую команду, так как люди находились слишком близко от напирающих мутантов. Их могло задеть шрапнелью, но все понимали, что если не дать залп, у отставшего экипажа вообще не останется шансов на выживание.

Грохнули орудия, выплевывая из стволов метры пламени, килограммы металла и тучи белого порохового дыма. На несколько секунд плотная завеса скрыла поврежденный буер от глаз остальных, но когда дым снесло на восток, стало ясно, что девчонки успели – тележка, влекомая туго надутым парусом, набирала ход, а последняя девушка, перевалившись через борт, забиралась на палубу. Ей помогли подруги.

– Продуть стволы! – выхватив у Дарьи рупор, Денис отдал команду, о которой девушка представления не имела.

Дело в том, что кустарно изготовленный черный порох, имея довольно крупное зерно, прогорал в стволах не так быстро, как хотелось. Из-за этого слишком быстрая перезарядка могла привести к катастрофе – картуз с порохом мог рвануть от оставшегося раскаленного уголька раньше, чем заряжающий закроет казенник. Чтобы этого избежать, люди Клана использовали прием продувки стволов ветром, быстро поворачивая орудие на лафете поперек курса и давая напору воздуха за секунду выдуть наружу догорающие частицы пороха.

– Перезарядка!

Денис ждал, когда последний буер наберет скорость.

– Курс бейдевинд! – выкрикнула Дарья, уже сообразив, что собирается делать Денис.

Без рупора ее услышали лишь на двух ближайших буерах, но остальные быстро сориентировались в обстановке и повторили маневр, не мешая друг другу. Клин из шести буеров, забрав круче к ветру, стал смещаться на запад, навстречу напирающим мутантам. Это было опасно, но зато отставший экипаж оказывался к востоку от линии огня орудий и давал возможность сделать еще один залп.

Результат двух залпов оказался сокрушительным, Дарья подумала, что это точно не хуже, чем последствия работы огнеметов в Крепости, а в чем-то и лучше, так как пушки били не в пример дальше, чем струя горючей жидкости из трубы под давлением. Шрапнель, разлетаясь из ствола расширяющимся конусом, выбивала в толпе тварей огромную брешь. А когда, почти одновременно, били сразу шесть орудий, зрелище поражало воображение. Самих попаданий видно не было, так как на несколько секунд все застилало густым белым дымом. Зато, когда он рассеивался, еще можно было застать падающие, как от взрыва, фрагменты тел.

– Курс бакштаг! – отдал команду Денис.

Буеры начали уваливаться под ветер, на юго-восток, удаляясь от мутантов и приближаясь к каналу. Последний буер влился в общий строй в крайнюю левую позицию, так как двигаться мог только прямо. Но большего от него и не требовалось. Парусные тележки набирали ход, твари начали отставать. Их общая масса, как это всегда бывает при столь масштабных нападениях, двигалась подобно воде. Стоило буерам проскочить узкое место между каналом и асфальтовой дорогой, вся толпа бездумно устремилась за ними, сломав подобие порядка в собственных рядах. Причем скорость буеров уже превышала скорость, которую способны были развить твари, но они отступать не собирались. Дарья знала, что они будут гнаться за добычей, пока не окажутся от воды на расстоянии, доставляющем им крайний дискомфорт. Тогда остановятся и со злости начнут жрать друг друга – сильные слабых, самцы самок, старшие младших.

– Неужели оторвались… – негромко произнесла Дарья.

– От основной массы да, оторвались, – подправляя штурвал, ответил Денис. – Но ты глянь туда.

Он указал на юго-запад, где на удалении порядка трех километров торчали из песка опоры высоковольтной линии. Расстояние между опорами было километра два, а в высоту каждая из них имела не меньше ста метров. Чем ближе они становились, тем внушительнее казались. Но Денис хотел обратить внимание девушки не на их красоту.

Сначала Дарья не поняла, в чем дело, хотя некую странность ее глаз сразу уловил. Создавалось ощущение, что ажурные конструкции ближайшей к плодородной зоне опоры выглядят толще, чем должно быть на таком расстоянии, и воспринимаются как-то зыбко. Но стоило подъехать поближе, как стало ясно, что и сами вышки и провода, протянутые между ними, густо облеплены мутантами. Твари карабкались по стальным фермам, казалось, без всякого труда. Их были сотни, а то и тысячи. Зрелище было завораживающим и жутким одновременно. Поражало, что человекоподобные существа могут двигаться, совершенно как насекомые. Чем восточнее, тем тоньше казались провода, потому что мутанты еще не продвинулись по ним на достаточное расстояние от опоры. Но прикладывали к этому все силы.

– Вот сволочи… – Таня своим острым глазом разглядела происходящее лучше всех. – Собираются прыгать на нас.

Дарью всегда поражала прыгучесть мутантов. Ну, те, что были из породы прыгунов, вроде как и должны хорошо прыгать, но их было меньшинство в любой орде тварей. Остальные, как правило, – хрипуны. Но и они могли прыгать со стометровой высоты на землю, и после этого не только оставаться живыми, но и довольно долго после этого сохранять боеспособность. Если в распоряжении мутантов имелась какая-то высокая точка, например мост, какие-то мачты, опоры, они обязательно на нее забирались огромной толпой, делая опору похожей на виноградную гроздь, а потом рушились вниз, буквально заваливая цель телами и не давая ей возможности двигаться. Мама рассказывала, что в первые годы после заражения они так останавливали даже автомобили, оснащенные мощными двигателями внутреннего сгорания. У буера, приводимого в движение лишь силой ветра, не было вообще никаких шансов – он остановится, даже если на него спрыгнет с проводов всего десяток мутантов.

– Надо забирать как можно ближе к каналу, – уверенно произнесла Дарья. – Мы движемся быстрее чем они ползут по проводам. Пока они доберутся до береговой опоры, мы проскочим по кромке канала.

– Возможно, – без особой уверенности согласился Денис.

Он передал штурвал Эду, а сам поднес к губам рупор и принялся командовать, подправляя курс общего клина. Сложность состояла в том, что один из буеров не мог маневрировать из-за повреждения рулевого механизма. Поэтому, чтобы не оторваться от строя, девушкам пришлось остановить тележку посредством ручного тормоза, вручную подправить ее на более крутой бакштаг, затем снова забраться на палубу и пустить буер в разгон. Это неизбежно привело к отставанию, но другого выхода вообще не было.

– Нельзя ломать строй! – нахмурившись, произнесла Дарья. – Нужно сбавить ход, чтобы они догнали остальных.

– У нас каждая секунда на счету! – заметил Эд, сжав штурвал так, что костяшки пальцев побелели.

– А у них? – Дарья глянула на него в упор.

Она взяла рупор и приказала вытравить гротовые шкоты так, чтобы убавить скорость основной шестерки примерно на треть. Отставшие девушки быстро догоняли, что могло бы спасти ситуацию. Точнее, могло спасти их.

Денис был почти уверен в том, что если бы звено сохранило прежнюю скорость, у него был бы шанс проскочить под проводами ЛЭП раньше, чем мутанты доберутся по ним до береговой опоры. А так… Получалось, что шесть экипажей рисковали ради спасения одного. Впрочем, когда Кланом руководил Кир, он ввел строжайшее правило – ни при каких обстоятельствах никто никого не бросает. Если нужно, то семеро ждут одного, и никак иначе. Многим это казалось абсурдным и нерациональным, но, как ни странно, выполнение этого правила, вопреки тактической логике, зачастую спасало всю экспедицию, давай ей вернуться в поселение без потерь. Денис в который уж раз подумал, что Дарья нередко поступает именно так, как в той же ситуации поступил бы Кир. Наверное долгожители, или, как Дарья говорит, иммунные, действительно имели что-то общее в генетическом коде, что как-то по-особому настраивало им мозги. И не важно, сама Дарья переняла от матери гены или одно лишь воспитание, но оно ее в любом случае сформировало в огромной степени.

Мутанты продолжали ползти по проводам. Из-за этого натянутые между опорами стальные тросы, казалось, становятся толще с каждой секундой. И эта волна утолщения приближалась с такой же неотвратимостью, с какой приближается убийца в кошмарном сне. Дарья вдруг отчетливо осознала, что ее реальность и реальность окружающих ее молодых людей, не доживающих даже до тридцатилетия, вообще мало чем отличалась от кошмарного сна. Она и скоротечной была, как сон, и населена чудовищами, как самый жуткий кошмар, и вынырнуть из него можно было лишь погибнув. Не эту ли аналогию со сном имел в виду неведомый автор стиха из трех строк, написанного на полях путевого журнала? Может быть, реальность – это просто другой уровень сна? Ведь бывает же, что ты спишь во сне, просыпаешься внутри сна, что-то делаешь, а потом просыпаешься снова. Может быть, и с реальностью так? Может, нам лишь кажется, что мы умираем, а на самом деле просто просыпаемся в реальности более высокого уровня? Может быть, реинкарнации, в которые верили на Востоке, это просто череда разных снов?

Обстановка для подобных философских мыслей была до крайности неподходящей, но очевидность аналогии взбудоражила ее воображение. Когда мы спим, мы ведь уверены, что вся та чертовщина, которая с нами творится во сне, не нарушает никаких законов и, в рамках сна, вполне логична. Мы не осознаем, что спим, когда спим. Так, может, и с реальностью так же? Во сне мы как бы создаем себе виртуальное тело – персонаж сна, с которым себя ассоциируем. Что если и наше тело в реальности, это не более чем иллюзия, просто персонаж сна? А потом мы проснемся, думая, что умираем, и снова уснем, и будет другой сон и другая жизнь. В обычном сне спит разум. Это понятно? А если реальность – это тоже сон, то чей? Может быть, сон души?

И вдруг, словно по волшебству, ветер начал заметно усиливаться. Такелаж затрещал, зазвенел от натяжения. Правые колеса буера едва не отрывались от песка. Скорость тоже заметно увеличилась. За буерами теперь взмывали шлейфы песка и пыли, надолго оставаясь в воздухе рыжими следами.

– Ну и ну! – радостно воскликнул Денис. – Если хотя бы минуту так будет дуть, точно проскочим!

И действительно, карабкающимся по проводам мутантам до берега канала было еще далеко. При таком ветре люди проскочат. Гарантированно. Все воспрянули духом.

– Не расслабляться! – прикрикнула на них Дарья, сама не в силах сдержать улыбку.

Во сне так тоже иногда бывает. Бежишь от какого-то чудища, попадаешь в тупик, и, кажется, нет никакого выхода, а потом вдруг раз, и появляется за углом спасительная лестница. Ощущение было очень похожим.

Но тут реальность дрогнула, словно рябь пошла по воде. Дарья даже несколько раз моргнула, пытаясь отогнать наваждение. Но оно не пропало.

– Смотрите! – выкрикнула она, показывая на облепленную мутантами опору ЛЭП.

Все вытаращились в указанном направлении, тоже с трудом веря глазам. Опора рушилась. Медленно, как в дурном сне, словно падала не в воздухе, а в остывшем сахарном сиропе. Не выдержав веса тысяч мутантов, поржавевший и подточенный песчаными бурями металл в нескольких местах треснул, ослабив всю конструкцию. Какое-то время она еще держалась, но распределение нагрузки происходило не в пользу всей опоры. Стальные растяжки с протяжным звоном лопались, как струны в руках неумелого музыканта, после чего изгибались, вибрировали, скручивались в причудливые спирали, скидывая с себя изуродованных ударом мутантов. Тела сыпались вниз, заклевывая черными точками почти белый песок, но, упав со стометровой высоты, не оставались неподвижными, а как по волшебству начинали стекаться в общую массу, стремящуюся на восток, к несущимся вдоль канала буерам.

Но это было не самым страшным. Толпа мутантов не успела бы догнать разогнавшиеся буеры, если бы не провода. Стальные нити, увешанные мутантами, словно бисером, медленно, но неотвратимо проседали, грозя преградить путь. Стоило им упасть, они бы неизбежно скрутились петлями, образовав непроходимую для буеров запутанную преграду.

Тут уже думать было некогда. Дарья схватила рупор и приказала подтянуть гротовые шкоты до предела, чтобы с максимальной эффективностью использовать силу ветра.

– Опрокинемся! – с ужасом воскликнул Денис. – Всем на правый борт!

Приказ прозвучал вовремя – под усилившимся давлением ветра на парус, мачта, имевшая центр давления намного выше центра тяжести тележки, начала кренить буер на левый борт. Дарья и Таня бросились к правому борту, стараясь весом тел предотвратить опрокидывание, но правые колеса все равно оторвались от грунта. Не раздумывая, Денис бросился на нос и прыгнул прямо на ось переднего колеса, чтобы занять крайне правое положение из возможных. Это помогло – буер коснулся песка правыми колесами и стремительно набирал ход. А вот Денису приходилось несладко – вибрации на осевой штанге были чудовищными.

Глянув на остальные буера, Дарья убедилась что все они приняли меры против опрокидывания, заранее разместив экипаж по правому борту. Видимо, неудачный пример флагманского буера послужил им наукой.

Провода продолжали рушиться. Получив слабину, они уже начали со свистом, лязгом и скрежетом свиваться в петли, сбрасывая на песок сотни мутантов. Попав на грунт, твари уже не представляли той опасности, что наверху, так как, двигаясь по проводам, они были недоступны для орудий, а внизу их можно было издалека остановить несколькими точными залпами. Одно было плохо – для стрельбы вбок буеры были совершенно не приспособлены, так как мощная орудийная отдача могла запросто перевернуть легкое сухопутное суденышко на бок, а то и сломать колесные оси. Если придется стрелять, потребуется не только остановка, но и разворот всего звена кормой к ветру, что в значительной степени, и надолго, собьет темп движения.

Между тем отставший буер, лишившийся пушки и руля, не только догнал звено, но и начал уверенно обгонять остальных. Пушка имела значительную массу и, лишившись ее, отставший буер получил весомое преимущество в скорости. И это было хорошо, так как он не мог принять участия в залпе, а потому, чем дальше вперед он уйдет, тем лучше. Пока он обогнал три буера, и догонял четвертый.

Провода провисли, казалось, до самой земли. Они жутко извивались, свивались петлями, выли и скрежетали. Мутантов на них вообще не осталось – все попадали на песок. Наконец, первый буер проскочил под ними, затем второй, за ним буер Дарьи, следом буер Вари и Лиса, уже едва не зацепив провода мачтой. Но следующий за ним, как раз лишившийся руля и орудия, не прошел – он зацепился за провод мачтой, резко остановился, выкинув вперед экипаж, затем сделал кульбит в воздухе и рухнул кормой в песок. Обшивка по бортам треснула, передняя ось отвалилась вместе с гидравлическими амортизаторами, снятыми со старого автомобиля, куски обшивки и обломки рассыпались по песку на несколько метров.

У Дарьи замерло сердце. Она поняла, что та же участь ждет и три оставшихся буера. Но она ошиблась. Заметив аварию, капитаны последних двух буеров резко потянули стояночные тормоза и отпустили гротовые шкоты, заставив паруса полоскаться по ветру. Буеры остановились перед самыми проводами, чудом уцелев. Но теперь звено оказалось разделенным надвое. Три буера из семи оказались по одну сторону проводов, уже не имея преград на пути к поселению, три, с другой стороны проводов, не могли двигаться дальше, и один потерпел крушение.

Ситуация сложилась критическая, и она требовала немедленного решения. Толпа мутантов, рухнувших вместе с опорой, стремительно приближалась с запада. Их можно будет на короткое время сдержать несколькими залпами, но если отставшие буера не преодолеют преграду из проводов, любая стрельба бессмысленна. После нескольких залпов все равно кончатся заряды, и что тогда?

Сложность ситуации усугублялась еще и тем, что три буера могли бы двигаться дальше, могли бы легко оторваться от мутантов и уйти в пустыню, где им бы не угрожало уже ничего до самого поселения. Могли бы, если бы не три буера, застрявших за проводами. Дарья отдавала себе отчет, что скорее сама погибнет со всеми, чем сама спасется, оставив три экипажа на растерзание мутантам.

– Что будем делать? – спросил Денис.

– Не знаю… – едва слышно ответила Дарья.

Лис выбрался из своего буера и жестом подозвал Дарью.

– Ты только не кипятись, – сразу попросил он. – Но времени нет, мутанты приближаются, так что я предложу выход.

– Нам уйти, а три экипажа оставить? – девушка презрительно скривила губы. – Фиги две! Не прокатит.

– Говорю же, не кипятись. Я хочу… Я хочу предложить остаться мужчинам.

– Что?! – Дарья вытаращилась на друга.

– Ну, смотри. У нас семь парней. Это два экипажа для двух буеров. Всех девушек пересадим в три проскочивших буера. Их восемнадцать – значит, получится по шесть в каждый буер. Это многовато, но тележки пойдут, если оставить все орудийные боеприпасы и собак. Нам тут понадобится и то, и другое. Вы пойдете первыми. А мы попробуем разрубить провода, хотя бы частично, и пробить себе дорогу. Может, получится, может, нет. Но мы мужчины. Мы должны собой жертвовать ради рода. Времени нет, решай!

– Что решать? – Дарья находилась на грани истерики.

– Могу я это предложить? Неволить никого не будем.

Закрыв глаза, Дарья ответила согласием. Ее трясло от напряжения, но Лис, как ни крути, предложил единственно возможное решение. Парни не приносили себя в жертву. Они лишь взяли на себя самое трудное. Может, так и должно быть?

Стоило Лису озвучить свой план, тут же все парни согласились не раздумывая. Быстро выгрузили все орудийные заряды, оставив лишь по одному в пушках для финального залпа. Собак тоже высадили. Все девушки забрались в три прорвавшихся буера и, не теряя времени, сняли их со стояночных тормозов и натянули гротовые шкоты.

– Отходите километров на двадцать в пустыню и там ждите нас. Если через три часа не прибудем, значит, поворачивайте на запад. Девушки знают, где поселение. Не заблудитесь.

Дарья не смогла сдержать слез. В который раз Лис спасал ее… А она так и не ответила на его чувства взаимностью. Она вдруг отчетливо поняла, что все это время просто не знала, что такое любовь. Ей казалось, что ее парень должен быть каким-то ярким, завораживающим, дарующим эйфорию. Лис таким не был. Но Лис был надежным и верным. Не это ли главное? Почему же это становится понятным лишь тогда, когда уже слишком поздно?

Тяжело нагруженные тележки разгонялись с трудом, но очевидно было, что они успеют набрать недостижимую для мутантов скорость раньше, чем толпа тварей преодолеет оставшийся километр.

Лис и Эд, тоже крепкий парень, начали рубить провод при помощи мачете. К их радости, оказалось, что он не весь стальной, а имел лишь не очень толстый сердечник из стальных жил, обмотанный алюминиевыми жилами. Разрубить его удалось без особого труда, но вот оттащить обрубки в сторону, оказалось невозможным – слишком тяжелые.

Остальные парни бросились к орудиям. Погонщик осмотрел панцири собак, готовя их к бою.

Прорвавшиеся буера разгонялись. Оставшиеся готовились к обороне. Слезы текли по щекам Дарьи, но это не должно было влиять на ее решения.

– Так, девочки! Приготовились к залпу!

Когда между мутантами и оставшимися было не более трехсот метров, ударили орудия, сразу выкосив первые редкие ряды тварей. Отдача дала дополнительный импульс, и вскоре буеры набрали хороший ход, все больше удаляясь от места предстоящей трагедии.

– Оттащить провода не получится, – спокойно и уверенно произнес Лис. – А рубятся они легко. Надо рубить их в тех местах, где они свиты в петли. Они упадут в песок, и мы без труда по ним проедем.

Он едва успел договорить, когда ударили три пушки на оставшихся буерах. Собаки тут же ринулись в бой.