Текст книги "Крестный путь Петра Столыпина"

Председатель. – Веригин жив или нет?

Спиридович. – Жив. Он был тогда чиновником Департамента полиции. Когда я ушел оттуда, выслушавши это, я предложил ему несколько вопросов, и потом на этом разговоре сенатором Трусевичем было построено целое обвинение меня в допуске Богрова в театр.

Председатель. – Зачем Кулябко позвал Вас в кабинет?

Спиридович. – Может быть, он волновался.

Председатель. – Отчего же он волновался?

Спиридович. – Может быть оттого, что это было за несколько дней до приезда государя и самих торжеств. Я не знаю, зачем он меня позвал.

Председатель. – Вы обсудили с Кулябко заявление молодого человека?

Спиридович. – При Богрове я с ним ничего не говорил.

Председатель. – Но Вы обсудили с ним эти вопросы?

Спиридович. – Тут ничего не было.

Председатель. – Вы подчеркиваете – тут, но мне важно знать не где это было, а что было.

Спиридович. – Потом, должно быть, были и обсуждения, не помню. Богров должен был, несколько времени спустя, ещё нечто сообщить. Кто-то должен был, по его рассказам, приехать, он должен был сообщить, в какой дом приедут. Вопрос

об установлении наблюдения меня не интересовал.

Председатель. – Понятно, что Кулябко волнуется: он начальник охраны, приезжает царь, приезжают министры, а молодой человек говорит ему, что есть предположение убить министра. Он естественно волнуется и приглашает вас, своего родственника; при Богрове Вы ничего, конечно, не говорите, только слушаете рассказ. Но когда он ушёл? Ведь то, что Вы сейчас сказали, – это не жизненно. Жизнь не допустила бы такого спокойного отношения к делу.

Спиридович. – Да, но Богров говорил о том, что будет.

Председатель. – Я так и понял и, вероятно, каждый понял бы, что Ваш родственник и начальник охраны позвал Вас, чтобы посоветоваться с Вами.

Спиридович. – Потом, вероятно, это и было. Но я хочу остановиться на одном разговоре с Богровым.

Председатель. – Что говорил Вам о Богрове Кулябко до того, как позвал Вас в кабинет?

Спиридович. – Помню, Кулябко говорил мне, что этому человеку можно верить, потому что он с ним давно работает и вполне ему доверяет.

Председатель. – Богров был осведомителем по какой части?

Спиридович. – По партии социал-революционеров. Но помню, он говорил, что с ним можно вполне спокойно работать. Это была аттестация Кулябко…

Председатель. – Вы говорите, что это было за сутки до театрального представления?

Спиридович. – Может быть. Я не помню, когда это было, но, во всяком случае, до приезда государя.

Председатель. – Вы говорите, что Вы никакого участия в выработке плана, – как быть с этим, не принимали?

Спиридович. – Не помню. Разговоры, безусловно, были, потому что тут был товарищ министра внутренних дел Курлов с чинами Департамента полиции.

Председатель. – Очевидно, был разговор с Курловым и с Веригиным по этому поводу?

Спиридович. – Веригин был чин Департамента полиции…

Председатель. – Этим Ваше участие и ограничилось? Потом Вы были в театре и присутствовали при том, как Богров стрелял?

Спиридович. – Нет, виноват. Подходит день посещения государем театра. В 6 часов утра я выехал на манёвры с бывшим государем вёрст за 50 и вернулся часа в два. Когда я прошёл в общую столовую, то услышал там, что организация, о которой предупредил Богров, приехала. Виноват, это было известно нам, кажется, ещё утром.

Председатель. – Утром в день спектакля?

Спиридович. – В день манёвров. Я взволновался тем, что организация приехала, и уже наметил себе некоторый план в смысле переброски наряда. Когда я уезжал с манёвров, я условился с дворцовым комендантом Дедюлиным, где я буду стоять при въезде в город и какой подал сигнал – куда государю ехать. Всё это есть в показании на следствии. Стоя в Святошино, я должен был в зависимости от того, что я узнаю, махнуть таким образом, и шофер должен был узнать, куда ехать. Цель была та, чтобы не везти государя императора по обставленным нарядами улицам.

Председатель. – Почему?

Спиридович. – Потому что, раз мы верили начальнику розыска в том, что прибыла террористическая организация, у меня не могло быть уверенности, что она будет оперировать именно против Столыпина, и я не мог подвергнуть этому риску государя.

Председатель. – Значит, Вы допускали возможность, что эта организация будет действовать против бывшего императора?

Спиридович. – На это есть документы. Я сговорился с дворцовым комендантом, что я ему махну. Когда я вернулся и застал Курлова, я настоял на том, чтобы Курлов на бумаге сообщил дворцовому коменданту, что та организация, о которой он предупреждал дворцового коменданта, уже прибыла, и хотя, по сведениям Киевского охранного отделения, она наметила в качестве объекта своих действий министра, но можно опасаться выступлений её и против государя. Вот смысл той бумаги, которая была послана коменданту.

Председатель. – Зачем нужно было писать такую бумагу?

Спиридович. – Чтобы дать почувствовать дворцовому коменданту, что они должны встрепенуться.

Председатель. – Зачем же бумага? Для этого достаточно было устного осведомления.

Спиридович. – Слишком верили серьёзности этого. Во всяком случае, это было сделано.

Председатель. – Вы хотели освободить себя от ответственности?

Спиридович. – Ответственность ни с кого этим не снималась.

Председатель. – Что же предпринималось, ввиду серьёзности положения, чтобы арестовать эту организацию?

Спиридович. – Этого я не знаю, потому что я всё время был в разъездах, делом розыска и наблюдением за этой организацией я совершенно не мог интересоваться.

Председатель. – Но нельзя же допустить, чтобы Вы этим не интересовались.

Спиридович. – Я очень интересовался, но не мог входить в это.

Председатель. – Но если Вы этим интересовались, то что же Вы сделали для расследования на предмет ваших распоряжений? Вы говорите, что направили царя по какой-то другой улице, – стало быть, Ваши собственные распоряжения стояли в зависимости от того, что Вам удавалось узнать об этой организации.

Спиридович. – Не помню, видел ли я Кулябко. Может быть, когда я приехал с манёвров, с ипподрома, Кулябко сказал, что допустить проезд государя можно.

Председатель. – Вы участвовали в составлении упомянутой бумаги, или Кулябко её писал?

Спиридович. – Писал не Кулябко, писали её я и Курлов. Кулябко тут не было.

Председатель. – Всё-таки на основной вопрос Вы не ответили. Положение вещей было такое: утром приехала организация, Вы заведуете охраной царя, Вы придавали этому серьёзное значение, допуская, что объект замышляемого покушения, Столыпин, может быть заменен другим объектом – царём. Что же Вы сделали, чтобы узнать, арестована эта организация или нет?

Спиридович. – Очевидно, я спрашивал Кулябко, и, должно быть, он ответил мне, что этой организации в действительности нет. Возможно было, что эта организация существует только в мыслях Богрова. Он говорил, что организация приехала, что все они сидят у него в комнате и их нельзя взять; кто-то придет вечером и будет что-то передавать.

Председатель. – Но когда Вам рассказывали, что приехала организация, что она сидит в комнате Богрова, не выходит и потому её нельзя взять, – как Вам, опытному лицу охраны, не показалось это бабьими сказками? Ведь Вы отлично знаете, что в тысячах случаев организацию брали в той комнате, где она сидит, что если организация не выходит на улицу, то это отнюдь не является в глазах охраны препятствием к тому, чтобы её арестовать, потому что на улице как раз может разбежаться, а тут её можно захватить наверняка.

Спиридович. – Извините, тогда я не мог судить обо всём этом. Я физически находился на улице, я делал своё дело и не мог…

Председатель. – Кроме физического дела, у Вас было умственное, которое заключалось в том, чтобы исполнить вашу непосредственную задачу – охранять кого нужно в Киеве. Вы получили сведения, что эта организация приехала, как же Вы не осведомились, арестована эта организация или нет?

Спиридович. – Моя работа заключалась в физической охране государя на улице при участии товарища министра внутренних дел и начальника охранного отделения с чиновниками.

Председатель. – Охрана царя от возможностей покушения на него – это дело физической охраны или какой-нибудь другой?

Спиридович. – Вся эта работа разделяется на два вида. Одной работой ведает охранное отделение, и я ею не ведал. Я теперь не помню, о чем говорил с Кулябко, но, во всяком случае, у меня не было времени вникать в это.

Председатель. – Председателей Совета министров России убивали не каждый день. Это был всё-таки исключительный случай. Вы стояли очень близко к этому делу. Вы, вероятно, очень волновались за участь вашего родственника Кулябко и за Вашу собственную. Как же все обстоятельства этого дела не врезались в вашу память? Вы должны ясно помнить, как Богров в нескольких шагах от бывшего императора убил Столыпина, причём мог убить царя.

Спиридович. – Я еще не дошёл до этого, я могу Вам описать весь день подробно.

Председатель. – Но Вы помните только одно, что Вы написали бумагу Дедюлину.

Спиридович. – Потому что утром всё делалось без меня. Я потом из разговоров узнал. Утро для них всех было интересное. С семи часов утра до двух у них было свидание с Богровым, вырабатывался план действий. Всё это делалось без меня.

Председатель. – У кого было свидание с Богровым?

Спиридович. – Всё это есть во всеподданнейшем докладе. Но всё это было без меня, потому что я в 7 часов уехал, вернулся с манёвров в 2–3 и что произошло за это время, я не знаю.

Председатель. – Но что Вы делали с двух часов дня? Вы приехали, сошлись с Курловым и написали бумагу Дедюлину.

Спиридович. – И моментально уехал на ипподром, куда должен был приехать государь. Кажется, это был ипподром. Потом поехали в Киевскую лавру, куда были направлены и мои наряды. Я метался, у меня не хватало внимания ни на что другое. Может быть, это было ошибочно, но я был слишком спокоен за Кулябку.