Текст книги "Миры Пон Джун-хо. Культовый режиссер и его работы"

Пон:

Такого опасения не было. Скорее, я был очень взбудоражен и хотел поскорее перейти к повороту сюжета. Хотелось быстрее привести Мун-кван в дом, чтобы звонок в дверь наполнил его хаосом. Ведь она входит и с криком: «Дорогой!» бежит в подвал, и тут открывается портал в ад. Трек, который звучит в этот момент, называется The Hellgate[77]77
  The Hellgate («Ворота в ад») композитора Чон Джэ-иля.


[Закрыть]. На самом деле, сами названия треков оригинального саундтрека – уже спойлер. Я не мог скрыть своего возбуждения, мне хотелось поскорее открыть врата в ад и спуститься вниз, мне совсем не было страшно. Наоборот, казалось, что чем более оторванной от первой части будет вторая, тем лучше. С той секунды, как Мун-кван звонит в дверь, начинается бешеная гонка: рамдон, ребенок ставит тент, затем Ки-тхэк ползет, потом окунается в грязную воду. Ошеломляющее зрелище! Представьте себе дирижера. По мере наращивания темпа фильма его рука с палочкой начинает двигаться все быстрее и быстрее. Но все это нужно было держать в тайне, о чем до премьеры я настоятельно просил команду маркетологов. Нельзя проспойлерить, что отец Ки-тхэк становится водителем, а мама Чун-сок – экономкой, в трейлере можно показать только, что брат с сестрой входят в особняк, став репетиторами. Маркетологи были в шоке и панике. Они были в ужасе: как тогда сделать трейлер?! И все из-за моего упрямства. Но мне кажется, что это было правильно. Все равно в фильме покажут, как четыре члена семьи один за другим проникают в особняк. Если зрители придут в кинотеатр, уже зная об этом, их восприятие времени в первой половине фильма будет не таким, каким мы рассчитываем. Именно поэтому первый трейлер заканчивается на моменте, где Чхве У-щик идет на собеседование на должность высокооплачиваемого репетитора. Сегодня роль пиара огромна, реклама стала стартовой точкой коммуникации со зрителями, началом истории. Маркетинг – это часть сторителлинга. Поэтому, если заранее не обсудить сроки и содержание информации, будет нарушено восприятие ритма начала, да и первой половины фильма.

Ли:

Во время просмотра я отметил нечто весьма увлекательное и удивительное. Изначально казалось, что это история о том, как семья из четырех человек заменяет собой другую семью, то есть, по сути, история о двух семьях. Однако во второй половине мы узнаем, что на самом деле это история о трех семьях. С этой точки зрения очень любопытным показалось такое блюдо, как «рамдон»[78]78
  Если слово «рамдон» состоит из двух – «рамен» и «удон», то в оригинале «тяппагури» состоит из «тяппагетти» (лапша быстрого приготовления в черном бобовом соусе) и «ногури» (известная лапша быстрого приготовления). Обе лапши являются продуктом популярного брэнда Nongshim.


[Закрыть]. Фактически это же микс двух видов лапши быстрого приготовления – «тяппагетти» и «ногури» – из одной ценовой категории и схожих вкусовых качеств. Однако туда добавляется такой изысканный продукт, как мраморная говядина. При смешивании трех ингредиентов рождается блюдо этого фильма – «тяппагури», что, по сути, напоминает историю трех семей.

Пон:

Как интересно! Почему я, придумавший сюжет, не знал об этом? С завтрашнего дня я буду всем это рассказывать (смеется). Если честно, я рассуждал очень просто. Даже у детей из богатых семей вкусовые предпочтения примерно одинаковые, все дети любят лапшу быстрого приготовления. Просто родители не хотят, чтобы их ребенок питался такой едой. Поэтому самоним[79]79
  Госпожа, жена высокопоставленного и/или уважаемого человека.


[Закрыть] Ён-гё просто обязана положить туда кусочек мраморной говядины, прожарка медиум велл. Так родилась эта идея. В этой сцене мне больше всего понравилось то, как Чун-сок посреди хаоса сосредоточена только на приготовлении лапши. В экстренной ситуации она не помогает никому, а фокусируется на готовке. Выглядит странно, но как же мне это нравится! Госпожа Чжан Хе-джин, сыгравшая Чун-сок, спросила меня: «Мне действительно никому не нужно помогать? Только готовить?» – и я ей ответил: «Да, пожалуйста, сфокусируйтесь на лапше». Мне казалось, что в этом вся Чун-сок. Она же была легкоатлеткой, метавшей диск, и как профессиональная спортсменка сосредоточилась только на одном деле. Правда, я отошел от темы разговора… (Смеется).

Ли:

А я задам вам встречный вопрос (смеется). В этой картине столько любопытного, но прежде всего хочется услышать ваше мнение. Фильм построен очень детально и четко, и кажется, что большая часть замыслов принадлежит именно вам. Есть один вопрос по поводу рамдона, любимого блюда Да-сонга. Ён-гё звонит и говорит приготовить его, но, когда семья возвращается домой, Да-сонг не ест рамдон. Тогда Ён-гё говорит: «Пускай муж поест!» – но директор Пак также отказывается. В итоге лапшу съедает сама Ён-гё, но она же не спросила у Да-хэ? Потом Да-хэ приходит и жалуется, почему у нее одной не спросили, будет ли она рамдон, ведь она его тоже любит? Почему Ён-гё не подумала тогда о Да-хэ?

Пон:

Отчего-то мне кажется, что таково положение этой девочки в этом доме. Можно допустить, что Ён-гё так печется о младшем сыне из-за его детской травмы, но зачастую папы обожают своих дочек и всячески о них заботятся. Как ни странно, супруги заинтересованы лишь в младшем сыне, Да-сонге. Несмотря на то что директор Пак выглядит очень стильно, приятно, у него изысканные манеры и хороший вкус, на деле он очень патриархален. Мы видим это в отношениях с Ён-гё. Она же откровенно боится его!

Ли:

Да, была же реплика, что, если муж узнает, ей конец.

Пон:

Да, она говорит, что будет «четвертована и повешена»[80]80
  В русском переводе – «он меня точно убьет».


[Закрыть]. Поэтому умоляет сохранить в секрете, что Мун-кван больна туберкулезом. Директор Пак – удивительный персонаж. Мне очень нравятся нюансы его игры. Например, когда сын бежит под дождем собирать тент, он резко кричит: «Пак Да-сонг!», а сам расплывается в улыбке. Чувствуется нюанс: «Ну да, парень же должен быть именно таким». Судя по последующей любовной сцене на диване, где он, лаская жену, будто изображает мачо, намеренно используя вульгарные слова, можно предположить, что у него есть скрытая сторона. Актеру Ли Сон-гюну удалось здорово передать двойственность и многослойность персонажа.

Ли:

Когда они с супругой обсуждают трусики, из-за которых был уволен водитель Юн, мы видим его извращенную сторону. Он с увлечением представляет ту ситуацию и смакует ее.

Пон:

Да, он как будто бы наслаждается ей, а еще ведет себя как детектив, а потом внезапно загоняет жену в угол, словно собирается наказать: «Разве ты не платишь ему достаточно?» Подразумевая, что она плохо справляется с ведением хозяйства. Даже дома он ведет себя как начальник. Все это пронизано стилем, чувственностью и резкостью, характерными для актера Ли Сон-гюна.

Ли:

Говоря о социальных классах, обычно мы подразумеваем классовую борьбу между низшими и высшими, как это было в картине «Сквозь снег». Сначала «Паразиты» тоже кажутся фильмом о противостоянии семьи из четырех человек, представляющей высший класс, и семьи из четырех человек из низшего класса. Но со второй половины фильма и вплоть до трагического финала основной конфликт разворачивается между семьями Мун-кван и Ки-тхэка.

Пон:

Верно, слабые против слабых.

Ли:

Даже во время напряженной борьбы друг с другом представители низшего класса говорят о высшем: «Великий директор Пак!» или кричат: «Респект!»[81]81
  «Уважаю!»


[Закрыть] Это выглядит гротескно и вызывает недоумение у зрителя. Несмотря на то что история – о межклассовом конфликте, поле боя формируется только между представителями низшего класса.

Пон:

Кын-сэ кричит: «Респект!», Ки-тхэк говорит: «Если директор Пак и госпожа увидят это видео, как же они перепугаются! Эти замечательные люди!» И они продолжают драться между собой. А когда Мун-кван говорит: «Сестра, поддержи своих собратьев по нужде!», Чун-сок резко отвечает: «Я не в нужде». Взаимоотношения между семьей из полуподвала и подвальной семьей очень интересные. Они то свирепо дерутся, то соболезнуют друг другу, то издеваются и испытывают презрение. Помните такой диалог? Ки-тхэк спрашивает: «Не понимаю, как ты тут можешь жить?», на что Кын-сэ отвечает ему: «Куча народу живет под землей, включая полуподвалы». Очень странное слово – «полуподвал». Если перевернуть это слово, получится «полуземля», то есть это помещение, где ты все же над уровнем земли. Но при этом ты живешь в страхе оказаться внизу, если ситуация станет хуже, как это стало с Кын-сэ. Но двадцать минут в день солнце освещает и полуподвальное жилище, и тогда ты радуешься свету, пусть и совсем недолго. Очень пограничное положение. Все пространства в этом фильме связаны с социальной иерархией, и это очень печальная борьба. Помните, на следующее утро ведь был момент, когда казалось, что конфликт можно решить. Ки-чжон спрашивает, была ли Чун-сок внизу, на что мама отвечает, что нет. Они хотели решить проблему через разговор. Чун-сок, пнувшая Мун-кван, говорит, что предыдущей ночью все были не в себе. Она протягивает дочери тарелку с котлетой, чтобы она отнесла еду вниз. Если бы тогда им удалось аккуратно спуститься и смягчить сердце Кын-сэ, удалось ли избежать кровопролития на солнечной поляне? Может, и не удалось бы. Возможно, в таком случае Ки-чжон раньше, чем Ки-у, угодила бы в железную петлю. Оставалась маленькая вероятность хорошего исхода, но происходит еще один роковой поворот. Приходит Ён-гё и зовет Ки-чжон на церемонию вручения торта для преодоления травмы. Эти жестокие повороты судьбы продолжаются до тех пор, пока не наступает финал трагикомедии.

Ли:

На протяжении первой половины фильма есть ощущение, что семья Ки-тхэка наслаждается своими фантазиями о социальном подъеме. Кульминацией становится сцена в гостиной, где они устраивают пирушку, пользуясь отсутствием семьи директора Пак. Они даже воображают, что в будущем Паки могут стать их сватами. Но во второй половине настроение кардинально меняется. Если в первой части их действия связаны с желанием подняться, то во второй, после встречи с семьей Мун-кван, находящейся в еще более бедственном положении, их действия теперь продиктованы страхом оказаться там же. Это первобытный страх скатиться из полуподвала в подвал. Кажется, что мотивы семьи Ки-тхэка в первой и второй половине фильма совершенно разные.

Пон:

Все они сумели успешно внедриться в особняк, празднуют, принимают ванну, даже бросают диск и устраивают пирушку. А в итоге оказывается, что до них уже были паразиты-предшественники! Наверное, это было шокирующе, самый настоящий кошмар! Более того, они скатились в подвал, и их личности были раскрыты. Уж лучше бы эти две семьи объединились и вели себя хладнокровнее. Но то ли из-за выпитого алкоголя или из-за того, что ситуация была неразрешимой, в этот момент начинает формироваться ведущая к катастрофе лестница. Все выглядит ужасно нелепо, но, если посмотреть со стороны, каждая сцена полна печали. На самом деле было много возможностей избежать трагедии на празднике в солнечном саду. Но они упорно, ступеньку за ступенькой, выстраивали путь к погибели. Вы упоминали «Сквозь снег», но там структура более линейна, было ясно, кто является врагом. Были люди, стремившиеся вперед, и те, кто им хотел помешать. «Сквозь снег» – научная фантастика, в которой не было окольных путей, а «Паразиты» отличаются. Эта история из реальной жизни, где нам бывает очень сложно определить, кто наш враг, который делает нам тяжело и больно, из-за чего мы должны страдать, в чем суть нашей борьбы? Именно поэтому в кульминации острие ножа Кын-сэ обращено в сторону бедных. Оно ищет Чун-сок и пронзает Ки-чжон. В конце концов нож в руках Ки-тхэка пронзает сердце директора Пак. Эта шокирующая сцена не однолинейна, траекторию драки невозможно спрогнозировать и определить. И это так напоминает нашу современную жизнь.

Ли:

Просмотр «Паразитов» причиняет нам дискомфорт. Этот фильм заставляет печалиться и задуматься о многих вещах. Кажется, что понятие «класса» является темой ленты «Сквозь снег», но лично мне кажется, что из всех ваших работ именно «Паразиты» максимально прямо и сфокусированно раскрывают эту тему. Будем честны, в этом фильме нет однозначного злодея. Директор Пак умирает от удара ножом, но ведь и он не был особенно злым человеком.

Пон:

Конечно. Разве директор Пак в чем-то виноват? Конечно, он говорит о таких унизительных вещах, как запах людей в метро, но он же не говорит об этом на официальном мероприятии, чтобы его за это ругать. Он же был уверен, что находится только с женой. По сути, этот фильм выглядит как тесное внедрение и внимательное наблюдение за частной жизнью. Именно в этот момент семья Ки-тхэка находилась под столом, что и делает ситуацию дискомфортной. Директор Пак не поступал так из злых побуждений, он не притеснял открыто своих сотрудников и, конечно же, имел право обсуждать такие вещи, лежа дома на диване. Конечно, он говорит совершенно отвратительные вещи, но я не считаю, что он заслуживал быть убитым. Помните, даже Ки-тхэк потом в подвале держит в руках фотографию директора Пак и со слезами на глазах просит прощения? Вы говорите, в этом фильме нет однозначного злодея, но также нет и однозначного протагониста. Нет однозначной справедливости, абсолютно все находится на серой полосе. В меру злые, в меру добрые, в меру трусливые и в меру честные люди, смешавшись, приходят к катастрофической погибели. Когда в мире что-то происходит, мы видим лишь результат в новостях, как это изображено в новостях на канале JTBC в этом фильме. «Что-то случилось. Кто-то умер». Но за любым немотивированным убийством или умышленным преступлением находится обширный поток контекстов и обстоятельств, которые мы не можем с легкостью уловить. Включая телевизор, смотря новости, мы видим лишь результат события, которое произошло на поляне в саду. Конечно, благодаря такому инструменту, как кинофильм, на протяжении двух часов мы можем следить за тончайшими контекстами, которые в конечном итоге приводят к такому результату. В этом и заключается магия кино.

Ли:

Мне кажется, это и есть ваш взгляд на проблему. Несмотря на то что позиции семьи директора Пак и семьи Ки-тхэка совершенно разные, их манера речи удивительно похожа. Желая кого-то раскритиковать, они тут же это делают, но потом, видимо, чувствуя себя неловко из-за сказанного и желая загладить вину, тут же добавляют что-то хорошее. Например, директор Пак говорит: «Наша экономка всегда ела за двоих» и тут же добавляет: «Но учитывая всю работу, которую она выполняла…» Вспомните, в процессе захвата семьей Ки-тхэка рабочих мест каждый раз они говорили похожим образом.

Пон:

Ки-у говорит, что его документ – не подделка, ведь «он обязательно поступит в этот университет в следующем году». Его логика равносильна чуду, но, если прислушаться к нему, она кажется вполне правдоподобной (смеется). «Я обязательно поступлю в университет в следующем году. Просто заранее получил документы». Удивительная логика, но он сумел подать ее весьма убедительно. По поводу «ест за двоих» – вы же поняли, что это была подсказка? Что она относила еду Кын-сэ.

Ли:

А, точно. Только сейчас понял.

Пон:

При повторном просмотре вы будете замечать такие вещи. Когда директор Пак впервые появляется в кадре, за его спиной мигает лампа. Это Кын-сэ, который находится в подвале и кричит: «Респект!»

Ли:

Тогда вот какой у меня вопрос. Несмотря на то что в фильме нет ангелов или злодеев, все эти люди пересекаются и приходят к ужасной трагедии. По сути, обе семьи не сильно отличаются друг от друга по характеру и индивидуальным особенностям. Все происходит не по той причине, что кто-то слишком плохой или слишком странный, не из-за личностных характеристик, но в связи с принадлежностью к определенному классу. С этой точки зрения кажется, что этот фильм максимально сфокусирован на классовом вопросе.

Пон:

Вы абсолютно верно заметили. Вы только что отметили фундаментальный мотив этой ленты. Здесь нет однозначных злодеев и антагонистов, как нет стражей порядка или ангелов. Заурядные люди живут в рамках своей повседневности. И тут возникает вопрос, почему в таком случае они приходят к такой трагической катастрофе? Даже если здесь имела бы место цепочка роковых случайностей? В основе системы и законов лежат истерия и страх, и, когда они накладываются друг на друга в наихудшем виде, происходит воспаление, и далее – взрыв: немотивированные убийства, убийства, которые сложно проанализировать и все прочие ужасные события, новости о которых мы перелистываем, сидя за обеденным столом. Именно эти моменты сподвигли написать сценарий и создать этот фильм. Мы живем во времени, когда все это неизбежно, мы ничего не можем с этим поделать. Но фильм не заканчивается на этом. Ведь остается переписка между отцом и сыном. А мы к тому времени уже находимся на другой эмоциональной ступени.

Ли:

Мне кажется, что в былые времена очень богатым и очень бедным людям нечасто доводилось сталкиваться друг с другом. Представьте себе эпоху Чосон[82]82
  Чосон – корейское государство, существовавшее с 1392 до 1897 года. (Прим. науч. ред.)


[Закрыть], откуда жителям горных деревень знать, как живут члены королевской семьи, аристократы? Но сегодня благодаря телевидению, интернету, социальным сетям и другим источникам мы можем знать мельчайшие подробности жизни богачей, грань между нами исчезла. Если бы они не делили рабочие и жизненные пространства, если бы не ездили в одной машине и не жили в одном доме, возможно, трагедии в «Паразитах» удалось бы избежать.

Пон:

Профессии, представленные в «Паразитах», – репетитор, личный водитель, экономка – вынуждают богатых и бедных находиться настолько близко, чтобы чувствовать запах друг друга. Весь фильм сфокусирован на этом, поэтому неизбежно возникает мотив «запаха». Словно через микроскоп подглядывая за чужой жизнью, камера следует за всеми моментами жизни героев, фиксируя их вплоть до самой трагедии. На самом деле обеспечить такую дистанцию, чтобы чувствовать запах собеседника, совсем непросто. Нам всем известна история про семью чеболей[83]83
  Чеболь – южнокорейская форма финансово-промышленных групп, конгломерат, представляющий собой группу формально самостоятельных фирм, находящихся в собственности определенных семей и под единым административным и финансовым контролем. Чеболи возникли в Южной Корее в конце Корейской войны и существуют до сих пор. (Прим. науч. ред.)


[Закрыть], которые изрыгают на водителя рев тираннозавра. И ведь все это происходит именно на таком близком расстоянии. Все это очень страшно.

Ли:

Запах – очень деликатная вещь, говорить о которой непросто даже в рамках семьи.

Пон:

Даже супругам непросто.

Ли:

Представьте себе, вы скажете: «У тебя изо рта воняет!» Это вызовет катастрофу!

Пон:

Да, это очень грубо. Сложно говорить о таких вещах.

Ли:

Директор Пак не хотел своими словами унизить водителя. Но вышло так, что его фразы задели гордость и прозвучали, как самое страшное оскорбление.

Пон:

Более того, он унизил не только своего наемного сотрудника, его слова расширяются до «специфического запаха людей в метро». Скажи он такие слова на официальном мероприятии, у него были бы большие неприятности. Будь он государственным служащим, его бы уволили. Это похоже на сравнение простых людей с «собаками» и «свиньями». Но он же произносит эти слова в приватном месте, по крайней мере, он в этом уверен. Но, к несчастью, там присутствовали сторонние слушатели, и это стало моментом зарождения трагедии.

Ли:

Важно не только то, кто говорит или слышит, но то, как эти слова преподносятся. Фильм начинается и завершается мотивом коммуникации. Представители высшего класса не знают, что говорят и о чем думают люди из низшего. В противовес этому, представители низшего класса слышат случайно оброненные высшими слова, потому что оказываются поблизости или подслушивают то, что не предназначено для их ушей, потому что в этот момент прячутся под столом. Так или иначе, они слышат и знают, о чем думают люди из высшего класса. Эти слова накапливаются без возможности высказаться в ответ, и в тот момент, когда задевают за живое классовую гордость, происходит трагический инцидент, как это было во время праздника в саду.

Пон:

В итоге происходит взрыв. В сцене разговора на диване, который подслушивают под ним, наиболее важен кадр с Ки-тхэком. Расстояние камеры, атмосфера, которую создает музыка. В этой сцене любопытно обратить внимание, в какие моменты громкость музыки увеличивается. Музыкальный поток фокусируется на психологическом состоянии Ки-тхэка, на напряжении, которое тот испытывает. Такие вещи постепенно накапливаются. Ён-гё, сидящая сзади и запрокинувшая босые ноги на спинку переднего кресла, вдруг зажимает нос и открывает окно, всем своим видом показывая, что в машине воняет. Когда Ки-тхэк и Тон-ик были в индейских роучах, Тон-ик впервые позволяет себе более-менее открытое злоупотребление властью: «Вам же все равно заплатят сверхурочные?» Прежде чем происходит взрыв, увеличивается давление. И этот процесс имеет место в фильме, а музыка Чон Джэ-иля помогает его ощутить.

Ли:

В ночь до инцидента был сильнейший дождь, который две семьи пережили совершенно по-разному. Богатая радовалась ливню. Ён-гё даже говорит, что благодаря дождю небо ясное, а воздух чистейший.

Пон:

Проклятие сменилось благодатью.

Ли:

Представители высшего класса, живущие наверху, рады дождю. Чего не скажешь о низшем классе из низины. Они потеряли свои дома и вынуждены ночевать в спортивном зале.

Пон:

Ведь и у Ён-гё не было злого умысла. Она просто радуется своему празднику. Более того, в ее доме качественная водосточная система. На газоне не накапливаются лужи, а маленький сынишка радуется дождю, капающему на тент. Он ведь беззаботный ребенок. Но приглядитесь к сцене в машине, камера сфокусирована не на Ён-гё, оживленно болтающей по телефону, а на лице Ки-тхэка. Этот кадр был построен именно таким образом, потому что Сон Кан-хо сонбэ умеет удивительно тонко работать с мимикой. Я сегодня уже упоминал истерию и страх, которые лежат в основе общества, и в этих эпизодах мы можем увидеть их материальный облик. Ни у Ён-гё, сидевшей на заднем сидении, ни у Тон-ика, с высоты дивана обсуждавшего людей в метро, нет злого умысла. Но тем не менее своими словами, острыми как лезвие бритвы, они продолжали наносить раны и причинять невыносимую боль сердцу слушающего. И это самое страшное.

Ли:

Хочу задать еще вопрос о Тон-ике. Директор Пак, то есть Тон-ик, терпеть не может, когда люди не знают свое место, и здесь он подразумевает границу между классами. Тон-ик говорит, что Ки-тхэк будто вот-вот перейдет эту черту, но в итоге не переходит. Но затем добавляет: «Зато его запах переходит все границы». Его возмущение по поводу нарушенных границ наиболее ярко проявляется, когда Ки-тхэк дважды спрашивает у него: «Но вы ведь любите свою жену?» Почему именно эти слова так задевают Тон-ика?

Пон:

Потому что это абсолютное нарушение границ. Обязательно ли в тот момент Ки-тхэку нужно было, как бы поддразнивая, спрашивать: «Но вы же все равно любите ее?» В этот момент Ки-тхэк явно переусердствовал. План по внедрению в особняк сработал, и он слегка на подъеме. И в этот момент камера впервые оборачивается на девяносто градусов. До этого кадры были четко отделены, но в этот момент она делает панорамирование и появляется моя любимая левая сторона лица Ли Сон-гюна. Реакция директора Пак очень любопытная. Он говорит: «Да, будем считать, что это любовь»[84]84
  В русском официальном переводе – «Да, несмотря ни на что».


[Закрыть]. Когда они были в индейских головных уборах, Ки-тхэк язвительно задирает его: «Но что поделаешь. Вы же любите свою жену»[85]85
  В русском дубляже – «Наверное, вы все-таки ее любите». (Прим. науч. ред.)


[Закрыть]. На что директор Пак отвечает откровенным злоупотреблением властью. Мол, ты сейчас находишься здесь и за деньги выполняешь работу, поэтому заткнись и сконцентрируйся на деле. Их диалог, когда они, в индейских роучах, смотрят друг другу в глаза – последний момент перед финальным взрывом. Оба актера были очень сосредоточены во время съемок той сцены. Наблюдать вживую ансамблевую игру, когда Ки-тхэк спрашивает о любви, сперва в машине, несущейся сквозь дождь, затем в индейских головных уборах, было потрясающе.

Ли:

У меня есть еще один вопрос относительно класса. Сюжет первой половины фильма строится вокруг процесса, когда один занимает место другого. Не считая того, что рабочее место Ки-у досталось ему от Мин-хёка, складывается ощущение, что место одного представителя низшего класса занимает другой, получается игра с нулевой суммой. Даже работа по складыванию коробок для пиццы в самом начале досталась семье благодаря тому, что студент, подрабатывавший там, ушел.

Пон:

А помните, как они ругают того студента? Говорят: «Он вообще-то очень странный». Они создают слух и тут же распространяют его, и Ки-у сразу напрашивается на собеседование. В этой секвенции – все подсказки о том, что будет происходить дальше.

Ли:

Так они по очереди заполучают рабочие места, заменив водителя Юна и Мун-кван, и единственным человеком, который устраивается на работу в доме директора Пак, никого собой не заменив, является Ки-чжон. Она никого не заменяет. Но она единственная из семьи Ки-тхэка умирает в конце. На самом деле поднявшийся из подвала Кын-сэ планировал убить не ее, а Чун-сок, ведь это она пнула Мун-кван, в результате чего та скатилась с лестницы и получила травму головы. Но почему тогда Кын-сэ сначала нападает на Ки-чжон? Правда, до этого он жестоко ударяет Ки-у по голове, но умирает Ки-чжон. Почему не Ки-у, Чун-сок или Ки-тхэк, а именно Ки-чжон должна умереть?

Пон:

В процессе съемок мы много говорили об этом с актерами. Акт насилия посредством удара камнем выглядит жутко! В особенности потому, что второй удар снят длинным кадром. Это настолько ужасающе, что вызывает содрогание. После жестокого нападения на Ки-у Кын-сэ закалывает Ки-чжон, но она продолжает говорить: «Больно, перестань давить, так мне еще больнее». Казалось бы, Ки-чжон должна выжить, а Ки-у – умереть, но все оборачивается совершенно неожиданным образом. Не думаю, что смерть Ки-чжон была неизбежна. Это цена, которую должна заплатить семья, проявившаяся в самой страшной форме. Затем Ки-тхэк выбирает социальную смерть. Я рассматриваю уход Ки-тхэка в подвал как своего рода self punishment[86]86
  Самонаказание (англ.).


[Закрыть]. Возможно, сначала он, услышав полицейские сирены, бежал туда, где мог идеально скрыться, но ведь он мог выйти, когда дом пустовал или когда семья директора Пак съехала из особняка. Но я чувствую, что он остался там по своей воле. Полиция не оставалась в особняке на месяц или два, после сбора доказательств и снятия полицейской ленты дом пустовал, но он предпочел запереть себя. Мы объяснили это следующим образом: несмотря на то что семья Ки-тхэка не была совершенными злодеями и они не планировали ужасное преступление, в конце концов они все равно поступили неправильно. Директор Пак оказался жертвой, его семья очень сильно пострадала. Поэтому семье Ки-тхэка пришлось понести наказание, а расплата проявилась в самой ужасной и страшной форме. Поэтому должна была умереть Ки-чжон, а Ки-тхэк чувствовал на себе вину за произошедшее. Он пишет в письме: «Я часто пла́чу, думая о Ки-чжон». Кровь на руках Ки-тхэка была скорее не кровью директора Пак, но Ки-чжон. Тот бежит в подвал со слезами на глазах и несет это наказание. Им повезло, что они получили лишь условные сроки, но их главное наказание связано именно со смертью Ки-чжон.

Ли:

В «Паразитах» классовый конфликт представлен в двух пространствах, причем это сделано настолько мастерски, что я бы предложил начинающим кинематографистам использовать эту работу как учебное пособие для изучения художественной выразительности и работы с пространством. Возможно, кому-то вспомнится фильм «Служанка»[87]87
  Скорее всего, имеется в виду фильм «Служанка», 2016, Южная Корея, реж. Пак Чхан-ук, где героиня-воровка выдает себя за горничную богатой госпожи, а ее коллега-мошенник выдает себя за графа. (Прим. науч. ред.)


[Закрыть]. Если представить, что особняк директора Пак – человеческий организм, то метафора, представленная в фильме, становится реальностью. Кын-сэ становится самым настоящим паразитом, ведь он живет на самом дне дома, а особняк даже не подозревает, что внутри него такое существо. А в конце, когда Кын-сэ выходит на свет, реакция людей подобна той, что возникает при обнаружении настоящего паразита: страх, отвращение, стремление уничтожить. «Паразиты» – совершенно безжалостный фильм. Именно эти детали максимально раскрывают основную идею картины.

Пон:

Именно по этой причине в момент, когда Кын-сэ выходит наружу, свет солнца самый ослепительный и яркий. Этот кадр был для меня наиболее значимым. Когда Кын-сэ выходит наружу с ножом в руках, лица людей обращены вперед, к тенту, к виновнику торжества, все хлопают в ладоши. В этот момент, хоть и ненадолго, Кын-сэ испытывает смущение из-за яркого света. Он провел так много времени под землей, поэтому кадр, где он с ножом в руке стоит под ослепительными лучами солнца, был просто необходим. Смущенный убийца, так сказать. Этот момент одновременно странный и печальный. А уже в следующем кадре вспыхивает неконтролируемая агрессия и начинается насилие. Помню, что во время съемок той сцены я испытывал очень необычные чувства.

Ли:

Вы очень смело и едко изобразили такое отношение к паразитам. В тот момент, когда разразился страшный ливень, вода хлынула, затопив все, что было внизу. И вот трое героев, бегущих из особняка, начинают спуск вниз до бесконечности. Подобные сцены можно встретить в других ваших фильмах, например, во «Вторжении динозавра» Пак Хэ-иль спускается из здания корпорации SK, или в «Окче». Однако ни одна из них не кажется столь гениальной. Если бы вы показали два-три кадра со спуском, зрителю бы ясно передалось ощущение этого нисхождения. Но в этом фильме они словно проваливаются сквозь подвал, их спуск ощущается бесконечным, словно нисхождение в ад. Это действительно шедевральная сцена!

Пон:

Хотелось изобразить, будто вся вода этого мира собралась в этой сцене. Как вы сказали, вода не может течь снизу вверх. С точки зрения вертикальной структуры этой картины, вода течет от богатых к бедным. Это и смешно, и грустно одновременно. 90 % локаций фильма являются съемочными павильонами, включая богатый особняк, и дома бедняков, и весь их переулок. Павильон был установлен в огромном бассейне, и в последний день, после завершения съемок, мы залили бассейн грязной водой, чтобы снять эту сцену. Мне хотелось создать последовательность, в которой вместе с тремя членами семьи, покинувшими особняк и направляющимися в переулок, туда же устремилась вся вода этого мира. И я, и оператор Хон Гён-пхё обожаем съемки на локациях, но, так как в этом фильме большая их часть проходила в павильонах, в этой сцене нам попросту снесло голову от счастья. Помните, как они сначала выбегают из гаража директора Пак? Это был район Сонбукдон[88]88
  Здесь и далее – перечисление районов Сеула.


[Закрыть]. Их побег снят экстремально длинным планом, поэтому они кажутся точками вдали, если приглядеться, вокруг – крыши богатых домов. Далее появляется лестница, и они спускаются вдоль стены тоннеля Чахамун, затем проходят через него. Далее – район Хуамдон. Здесь Ки-чжон кричит, что с Мин-хёком бы никогда не приключилось ничего подобного. Затем они подбодряют Ки-чжон и идут дальше. Мол, придем домой, помоемся и согреемся. Далее вертикальная съемка с крана сцены с проводами – Чансиндон. После они направляются в какой-то переулок в Пук-Ахёндон. Мы с оператором Хоном выбрали все локации, которые хотели, затем соединили их. Компания-производитель позволила нам снять все это. Обычно предполагается, что съемки подобных сцен должны пройти преимущественно в одном районе и за один день. Можно сказать, мы сполна насладились роскошью продакшна, как безумные перемещаясь по всем локациям. Более того, впервые за десять лет я снимал под дождем. В фильме «Сквозь снег» ни о каком дожде не было речи. В «Окче», к сожалению, его тоже не было. Поэтому впервые за десять лет мы разбрызгивали сумасшедший дождь и носились как безумные по всем этим локациям. Во время съемок мы с оператором Хоном были так счастливы! (Смеется.) Я обожаю нуарный шедевр Абрахама Полонски «Сила зла»[89]89
  «Сила зла», 1948, США, реж. Абрахам Полонски. (Прим. науч. ред.)


[Закрыть], и та сцена была вдохновлена этой картиной. В том фильме тоже есть фрагмент, в котором главный герой бежит вниз по лестнице вдоль моста.