Текст книги "Пандемониум"

Картина 14
Водопад с замком и коттеджем или сон о затоплении Джонстауна

(ФРИК бредет в грозу. Четыре женщины появляются из темноты. АДДИ в беседке справа, Элен и РОЗИ на балконе по центру, ЭММА – на башне замка слева. Мы слышим гром, видим молнии, позже добавляется рев воды, прорвавшей дамбу, стоны и крики, а музыкальным фоном проходит мелодия «Малышки Энни Руни», исполняемая на шарманке).

ФРИК. В моем сне бушует жуткая гроза. Люди празднуют. Оркестр играет патриотические песни.

(Слышен марш Джона Филипа Сусы).

ЭММА. Красное небо. Вороны на надгробьях.

ЭДДИ. Шепот скорбящих голубей.

ЭЛЕН. Раздувшееся оранжевое солнце, спускающееся за почерневшие деревья, которые растут вдоль реки.

РОЗИ. Ели стонут.

ЭММА. Переполненные водой речушки вливаются в озеро.

ЭЛЕН. Год тыквенных потопов. Море тыкв плывет через город, как армада подпрыгивающих голов.

АДДИ. Сильный дождь, под который мой ребенок спит.

ЭММА. Дождь – это холодный туман.

РОЗИ. После дождя воздух такой сладкий.

ЭЛЕН. Туман везде.

АДДИ. Вода поднимается над городом.

ЭММА. Они срубили все деревья. Поверхностные стоки переполняют озеро.

ЭЛЕН. И этот ужасный треск, когда дамба начала разрушаться.

РОЗИ. Папа?

ЭММА. Вода из переполненного озера устремилась в ущелье.

АДДИ. Воду опережал ветер, ломающий здания.

РОЗИ. Гордыня предшествует падению.

ЭЛЕН. Вода с диким ревом несется по ущелью, пожирая деревья, дома, железнодорожные вагоны, мосты, людей, животных, склоны холмов, вперед и вниз, словно Бог, пожирающий мир в конце времен.

РОЗИ. Папа?

ЭММА. Волна высотой восемьдесят футов, девяносто футов, вырывающая деревья с корнем, отбрасывая скалы, таща с собой вагоны и локомотивы, уничтожая текстильные фабрики, на которых работали женщины и дети.

АДДИ. У нее были такие красивые внуки.

РОЗИ. Папа?

ЭММА. Когда волна добралась до домен, прогремели взрывы, и двести тысяч фунтов колючей проволоки засосало в ревущую стену воды.

ЭЛЕН. Голоса проклятых.

ЭММА. Сотни домов, ржущих от ужаса лошадей, пятьдесят миль железнодорожных путей.

ЭЛЕН. А потом волна ударила по Джонстауну.

РОЗИ. Я – дорога в город скорби.

ЭММА. За десять минут город превратился в груду обломков, наваленных у каменного железнодорожного моста.

РОЗИ. Ад горит. Все горит.

ЭММА. Цистерны с нефтью в этой груде обломков загорелись. Вскоре горело всё.

ЭЛЕН. Пятьсот женщин и детей оказались в горящем аду.

АДДИ. Всю ночь из груды обломков у железнодорожного моста доносились крики.

ЭММА. Женщины и дети кричали, сгорая заживо, погибло больше двух тысяч человек.

РОЗИ. Папа?

ЭЛЕН. Руки торчали из дымящихся руин. Трупы висели на деревьях.

АДДИ. Я шла по долине смерти.

ЭММА. Трупы укладывали штабелями, давая каждому номер.

РОЗИ. Я стояла на краю пропасти.

ЭЛЕН. Головы лошадей и обезглавленные человеческие тела в грязи. Мертвая женщина в кресле-качалке. Могильщики, перекусывающие ветчиной в мертвецкой.

ЭММА. После потопа безумец появился на улицах, в красных кальсонах.

РОЗИ. Вот тебе на! Опля! Мы все в супе. Кто прав? Бог – это свет.

АДДИ. И Бог посмотрел на землю, и она была грязная.

ЭЛЕН. И Бог сказал, смерть всей плоти вижу я.

ЭММА. Таково крушение Бога и его гнев.

РОЗИ. Он играет на шарманке в аду.

ФРИК. Информационное сообщение членам ««Клуба охоты и рыболовства Саут-Форка». Конфиденциально. Срочно. При вопросах, касающихся инцидента в Джонстауне, отрицайте все, чтобы избежать будущих судебных исков. Вода, должно быть, появилась откуда-то еще. Она не могла пробить нашу дамбу. Нам требовалось лишь место для рыбалки.

АДДИ. Рыбалка на людей.

ЭЛЕН. Рыбак на озере тьмы.

ФРИК. Посылайте помощь, но достаточно скромную, потому что слишком высокая активность будет расценена признанием вины, что, в итоге, обойдется нам в большие деньги.

РОЗИ (поет, когда падающий на женщин свет меркнет. ФРИК остается в освещенной зоне):

 
Скоро мы поженимся
И больше не расстанемся.
Малышка Энни Руни,
Любимая моя.
 

Картина 15
Восстание темных ангелов или тигры, пьющие из заводи с лотосами

КАРНЕГИ (подходит сзади, кладет руку на плечо ФРИКУ). Генри.

ФРИК (подпрыгивает, оглядывается). А-А-А-А-А-А! Что?

КАРНЕГИ. Опять спишь на работе? Совсем на тебя не похоже. Дурные сны? Мне тут приснилось, что я потерялся в огромной, пустынной библиотеке, напоминающей лабиринт. Я слышу, что где-то играет духовой оркестр, но не могу к нему выйти. Потом до меня дошло: вся моя жизнь – сон. Я по-прежнему маленький шотландский мальчик, дрожащий в своей кровати. Ничего не было реальным, кроме этого путешествия в темноте по бесконечным лестницам, комнатам и коридорам, продолжающееся вечно, ведущее в никуда.

ФРИК. Тебе надо перестать есть на ночь суп из бараньих желудков.

КАРНЕГИ. Но он такой вкусный.

ФРИК. В моих снах люди тонут, и идет суд, и ты там присутствуешь, и проститутка, и мужчина без головы, и кто-то в бумажном пакете, и, я думаю, кенгуру.

КАРНЕГИ. Генри, ты слишком много работаешь. Это просто каторга какая-то. Почему бы тебе не поехать в отпуск?

ФРИК. Я не могу поехать в отпуск. Всякий раз, когда я отворачиваюсь, ты что-то делаешь за моей спиной.

КАРНЕГИ. Я никогда не делаю ничего такого за твоей спиной, что не сделал перед твоей спиной, если бы твоя спина не была повернута в другую сторону.

ФРИК. Ты принимаешь решения, ничего мне не говоря.

КАРНЕГИ. Когда я в последний раз заглядывал в учредительные документы, компания была на мое имя.

ФРИК. Ты принижаешь мою власть.

КАРНЕГИ. Я просто пытаюсь, время от времени, добавить в бизнес толику человеческого сострадания. Не много, лишь толику.

ФРИК. Ты хочешь просчитать мне лекцию о сострадании? Когда умер твой брат, ты бы обобрал его вдову до последней акции, если бы я не остановил тебя.

КАРНЕГИ. Это то, что мы делаем, Генри. Покупай дешево и продавай дорого. Но иногда цена слишком высока. Нам следовало достигнуть соглашения в Хомстеде до того, как ситуация вышла из-под контроля. Никакое сталеплавильное производство не стоит капли человеческой крови. Я хотел, чтобы пинкертоны их охраняли. Я знаю, каково это, быть бедным рабочим.

ФРИК. Только не рассказывай мне об этих бобинах. Из меня слезу выжимать не нужно.

КАРНЕГИ. Надеюсь, ты не сердишься на меня, Генри?

ФРИК. Я редко сержусь, Эндрю. И когда я рассержусь, поверь мне, ты это почувствуешь.

КАРНЕГИ. Мы были добрыми друзьями и хорошими партнерами. Я надеюсь, так будет всегда.

ФРИК. А мне нравится думать, что люди любят меня за мои человеческие достоинства.

КАРНЕГИ. Генри, люди не любят тебя даже за твои деньги.

ФРИК. Да плевать мне на то, что люди думают обо мне. Это ты хочешь, чтобы тебя любили. Я просто хочу посмотреть в зеркало в конце рабочего дня и не блевануть от увиденного. Я не лицемер, как некоторые.

КАРНЕГИ. Я – не лицемер. Я филантроп.

ФРИК. Не получается у меня найти различие, на которое ты пытаешься указать. Нет более мерзкого зрелища, чем наблюдать, как богатый старый капиталист отчаянно пытается протащить верблюда через игольное ушко.

КАРНЕГИ. Я лишь говорю, что твоему бизнесу не повредит, если придать ему человеческое лицо. Помни, что другой человек…

ФРИК. К черту другого человека. Не желаю я больше якшаться с этими паршивыми профсоюзами.

КАРНЕГИ. Разумеется, ты должен делать то, что считаешь лучшим для бизнеса, но убийства людей бросают тень и на меня.

ФРИК. Не такую и большую. Дерьмо скатывается с тебя, как вода – с утки. Я делаю всю грязную работу, тогда как ты удираешь в Шотландию, чтобы поиграть в гольф. Потом осуждаешь меня в газетах, но при этом кладешь деньги, которые я для тебя зарабатываю, в банк. Так, Энди?

КАРНЕГИ. Это неправда. Часть я зарываю в подвале. Я остальное пускаю на благотворительность.

ФРИК. Да тебе глубоко насрать на благотворительность. Просто ты любишь участвовать в парадах, произносить речи и видеть свое имя, выбитое на лестничных ступенях пустых библиотек.

КАРНЕГИ. На благотворительность я отдаю гораздо больше, чем ты. И почему ты считаешь это лицемерием?

ФРИК. Когда я трачу деньги на благотворительность, я делаю это анонимно. Ты созываешь пресс-конференцию.

КАРНЕГИ. Я люблю пресс-конференции. Я люблю людей. Ты их ненавидишь.

ФРИК. Я люблю людей. Ну, некоторых людей. Я люблю маленьких детей. Большинство взрослых следовало пристрелить в детстве. Ты хотел вернуть на работу забастовщиков, которые убивали пинкертонов. Я бы не поссал на этих людей, даже если бы они горели. Если они хотят ненавидеть меня, это их личное дело. Я не пытаюсь изображать святого.

КАРНЕГИ. Если я хочу подарить Сведенборгу орган, или принять участие в параде, или присвоить свое имя нескольких библиотекам, если мое имя в газетах подвигнет Джея-Пи Моргана пожертвовать несколько тысяч какому-нибудь госпиталю, что тебе до этого? Тебе нужно больше отдыхать, Генри. Рекомендую рыбалку.

ФРИК. Речь не о рыбалке. Речь о том, могу я доверять тебе или нет. Или ты перестанешь плести интриги за моей спиной, или я ухожу.

КАРНЕГИ. Я управляю моей компанией, как считаю нужным, и плету то, что хочу. Этот вопрос более не обсуждается.

ФРИК. Отлично. Утром на твоем столе будет лежать мое заявление об отставке.

КАРНЕГИ. Послушай, не нужно так заводиться. Мы все можем обговорить.

ФРИК. Ты никогда не говоришь то, что имеешь в виду. Пытаться понять, что у тебя на уме, все равно, что обмениваться рукопожатием с осьминогом. Ладно, с меня достаточно. Я ухожу.

КАРНЕГИ. Я не приму твою отставку.

ФРИК. У тебя нет выбора.

КАРНЕГИ. Я – Эндрю Карнеги. У меня всегда есть выбор. А теперь послушай меня, Генри. Я всегда мечтал о том, что ты станешь моим преемником. Ты для меня, как сын: хладнокровный, безжалостный, тот самый сын, которого у меня не было. Возьми отпуск, но не пиши заявления об отставке. Съезди в Египет.

ФРИК. Не поеду я в Египет. И перестань вешать мне лапшу на уши. Или ты думаешь, что я слабоумный?

КАРНЕГИ. Ты злишься не на меня, Генри. Ты злишься на себя.

ФРИК. Нет, я злюсь на тебя.

КАРНЕГИ. Генри, как все великие капиталисты, мы – пуритане. Если у нас возникает какое-то сильное чувство, мы заталкиваем его обратно, как и положено добропорядочным американцам, но оно всегда где-то вылезает, рано или поздно. Когда дамба не может удерживать воду, она рушится.

ФРИК. Что за мистическую чушь ты читаешь теперь? Ты вообще читаешь слишком много, Энди. Это не американский путь.

КАРНЕГИ. Ты чувствуешь вину перед своей маленькой девочкой, потому что разгонял забастовщиков, когда тебе следовало быть с ней, вот ты и обращаешь свою злость на меня.

ФРИК. Не смей втягивать ее в это. Не смей!

КАРНЕГИ. Почему бы тебе не поехать в Шотландию и не расслабиться в моем замке?

ФРИК. Твой замок сырой, как болото, и полон летучих мышей. И я не знаю, как человек может расслабиться, если ты на заре начинаешь дуть в эту чертову волынку. Звуки такие, словно паровой каток давит гусей. И перестань делать вид, будто ты – моей друг. Ты – не мой друг.

КАРНЕГИ. Я – лучший друг, который у тебя когда-нибудь был.

ФРИК. Ты только что украл депозит в миллион долларов, внесенный мною за опцион, который ты обещал обновить, но так этого и не сделал. Тот еще друг.

КАРНЕГИ. Ты многие годы обдирал меня ценами на кокс. Это называется свободным предпринимательством. То ты говоришь людям, что я – старый маразматик, а минутой позже обвиняешь меня в том, что я ограбил тебя. Правда в том, что у меня серьезные сомнения по части твоего душевного состояния.

ФРИК. Да что не так с моим душевным состоянием?

КАРНЕГИ. Во-первых, ты говоришь сам с собой.

ФРИК. Я никогда не говорю сам с собой.

КАРНЕГИ. Ладно, ты говоришь с кем-то, но рядом никого нет.

ФРИК. Если рядом никого нет, как я могу говорить с кем-то?

КАРНЕГИ. Вот это я и хочу знать. На прошлой неделе я видел, как ты говорил сам с собой в беседке.

ФРИК. Нет у меня беседки.

КАРНЕГИ. А как ты называешь то уродливое сооружение в твоем дворе?

ФРИК. Я называю его Питтсбург. Но Питтсбург не такой черный, как нутро твоего маленького сердца. Ты самый бесчестный человек из всех, сотворенных Богом. Ты улыбаешься, и шутить, кажешься кротким, и при этом грабишь меня, грабишь своих акционеров, грабишь партнеров. Ты злобный, злобный сукин сын.

КАРНЕГИ. Всему, что ты знаешь, ты научился у меня. И теперь я собираюсь поступить благородно и не воспринимать твои слова, как оскорбление. Потому что, поверь мне, Генри, это мост, который ты не хочешь сжигать.

ФРИК. Убирайся из моего кабинета.

КАРНЕГИ. Не горячись, а не то мне придется заморозить твои активы.

ФРИК. Держи свои маленькие наманикюренные обезьяньи пальцы подальше от моих активов. Я подам на тебя в суд за мошенничество и преступные намерения.

КАРНЕГИ. Генри, нет у меня никаких преступных намерений, а если ты пойдешь в суд, я вычерпаю твои внутренности столовой ложкой.

ФРИК. Надоело мне быть твоим наемным убийцей, двуличный, шотландский клептоман. Мир наконец-то увидит, какой ты мерзкий вонючий таракан. Я уверен, многие из твоих поклонников с интересом узнают, что большой друг простых людей Эндрю Карнеги получает двести процентов прибыли, понизив рабочим часовое жалование до пятнадцати центов.

КАРНЕГИ. А что ты сделал для рабочих, кроме как выставил их матерей из квартир в разгаре зимы или прислал баржу пинкертонов, чтобы расстрелять их жен и детей? Я рад, что этот анархистский псих оказался отвратительным стрелком, потому что благодаря ему я смогу получить несказанное удовольствие, оторвав тебе яйца моими маленькими наманикюренными обезьяньими пальцами.

ФРИК. Не угрожай мне, жалкий сатанинский хорек. Я заключу договор с Морганом. И «Ю-Эс Стил» проглотит тебя, как кит – креветку.

КАРНЕГИ. Если этот большеносый толстозадый Джей-Пи Морган хочет выкупить мои акции, прекрасно. Я стану самым богатым в мире маленьким шотландским сукиным сыном. И кем останешься ты? Паршивым, сосущим палец Фриком.

ФРИК. По мне лучше быть паршивым, сосущим палец Фриком, чем трусливым, малодушным маленьким подтиральщиком жоп, как ты.

КАРНЕГИ. Не смей ставить под сомнение мою храбрость, садистское ничтожество.

ФРИК. Храбрость? Да где ты был, когда меня распинали из-за Хомстеда? По другую сторону океана, дул в свою чертову волынку.

КАРНЕГИ. Я хотел вернуться и взять управление на себя. Ты настоял на том, чтобы я остался в Шотландии.

ФРИК. Ты – старший партнер, Энди. Ты можешь делать все, что захочешь, и ты захотел сидеть на двуколке, сунув руку под платье своей уродливой жены да расстреливая беззащитных птиц, тогда как на мне топтались все газеты Америки.

КАРНЕГИ. Ты это любишь, Генри. Ради этого ты и живешь.

ФРИК. Я это люблю? Меня обвинили в убийстве. Я мог сесть в тюрьму.

КАРНЕГИ. Чушь. Богатые люди в тюрьму не садятся. Они уезжают во Францию. Ты не хотел, чтобы я вернулся и помешал тебе реализовать свои угрозы. Ты обожаешь вызывать ненавидеть, обожаешь выигрывать, обожаешь мстить, обожаешь вдавливать каблуки сапог в лица твоих врагов. От этого ты получаешь большее наслаждение, чем от двенадцатичасового оргазма с четырьмя проститутками. Ты счастлив от того, что считаешься самым ненавидимым человеком страны. Для тебя это победоносный кровавый крестовый поход, и каждая его минуту тебе в радость.

ФРИК. Разумеется, я люблю побеждать. Это Америка. А на чем, по-твоему, стоит Америка? На таких, как мы, Эндрю. На тех, кто побеждает и пожирает. Мы – самые большие гребаные динозавры болота. А теперь убирайся отсюда, а не то я оторву твои маленькие ручонки и ножонки и засуну в твой маленький, волосатый, красный, срущий монетами зад. Вон отсюда. Вон.

(Выталкивает КАРНЕГИ за дверь).

КАРНЕГИ (всовываясь обратно). И волынка – благородный инструмент. Вперед и вверх!

(ФРИК бросается к двери. КАРНЕГИ исчезает).

ФРИК. Вперед и вверх в мой зад. Думаешь, я боюсь тебя, несчастный маленький троглодит? Ты первым окажешься в аду. Есть возмездие в этом мире, или в следующем. Если бы я только мог уснуть. Напомнить мне о моем бедном ребенке. Бог пожрал моего ребенка. У меня на руке остались следу от ее зубов. Она зовет меня по ночам.

РОЗИ. Папа?

ФРИК. Жалеть этих чертовых забастовщиков. Залить их дождем. Они разожгли костры на берегу реки. Фейерверки. Везде флаги Дождь, как из ведра. Картинки из Данте. Сера, и дождь экскрементов. В моем сне я играю в покер около котла в круге обжорства. Они готовят маленького ребенка. Крестьяне все еще надеются, что великий бог Карнеги, дующий в волынку, восседая на троне в далеком далеке, облегчит им жизнь. У меня болит голова. Восстание темных ангелов на небесах. Их всех сбросили в ад. Я лежу, пылая, на озере тьмы. Ради Бога, дайте мне что-нибудь, чтобы помочь мне заснуть. Я вижу в темноте, ставшей зримой. Зримая темнота.

(Он садится на скамью на авансцене справа, обхватывает голову руками).

Картина 16
Зловредная девочка или средство, которое поможет уснуть

(ФРИК размышляет. РОЗИ играет с куклой, напевая детскую песенку. Появляются АДДИ, ЭЛЕН и ЭММА, садятся на скамью слева, у авансцены, вяжут, как три МОЙРЫ).

РОЗИ (поет).

 
Круг как роза,
Пахнет травкой,
Пепел, пепел,
Нас уж нет[11]11
Ring around the rosie,a pocket full of posies,ashes, ashes,  all fall down. – Песенка, появившаяся в разгар эпидемии бубонной чумы чумные бубоны ярко-красного цвета, больные носили мешочки с сильно пахнущей травой, по которым их определяли, далее – смерть. Театр может предложить свой вариант перевода.


[Закрыть].
 

ФРИК. Посмотрите на них. Все женщины, которых я люблю. Рози, Адди, Элен… Но что здесь делает Эмма? Рози, подойди ко мне и посиди у меня на коленях.

РОЗИ (садится к нему на колени и говорит кукле). Здесь, в замке Пандемониум, грачи кружат над темной башней. Грач еще и замок, как Форт Фрик. Пандемониум – обиталище демонов, построен Сатаной, как столица ада. Место дикого беспорядка и суеты. Потерянный рай. Я знаю секрет.

ФРИК. Что за секрет, милая?

РОЗИ. Кто-то целовал Элен на лодочной станции.

ФРИК. Кто? Тот солдат?

РОЗИ. Кто-то держал Элен на коленях.

ФРИК. Назови мне его имя. Этого грязного сукиного сына арестуют.

РОЗИ. Это ты, папа.

ФРИК. Я? Что ж, конечно, это я. Она – моя дочь. Я могу держать ее на коленях, если хочу. Я могу делать все, что хочу. Я – Генри Клей Фрик.

РОЗИ. Но что хочет Элен, папа?

ФРИК. Элен хочет, чтобы я был счастлив, естественно. Это единственное, чего она действительно хотела. Разве не так? Скажи ей, Элен. Элен любит своего папочку, так, Элен? Элен? (Три женщины продолжают вязать, не реагируя). Почему она не отвечает?

РОЗИ. Потому что Элен ненавидит тебя, папа.

ФРИК. Нет у Элен ненависти ко мне. Она меня любит.

РОЗИ. Разумеется, она тебя любит. Поэтому так сильно ненавидит. Нужно очень сильно любить, чтобы ненавидеть, как Элен ненавидит тебя. И поэтому она дала тебе яд.

ФРИК. Какой яд?

РОЗИ. Яд, который убил тебя, папа.

ФРИК. Яд?

РОЗИ (спрыгивает с колен, танцует с куклой и поет):

 
Круг как роза,
Пахнет травкой…
 

ФРИК. Элен никогда не давала мне яд. Это было обезболивающее. Лекарство, предназначенное для того, чтобы убивать боль.

РОЗИ. И оно убило боль, папа?

ФРИК. Разумеется, нет. Боль убивает только смерть.

РОЗИ. Именно так.

ФРИК. Оно помогло мне заснуть. Я попросил Элен дать мне лекарство, которое поможет мне заснуть.

РОЗИ. И она в этом преуспела. Лекарство усыпило тебя навсегда, как нашу старую собаку Брауни.

ФРИК. Рози, почему ты такое говоришь? Элен никогда бы не отравила своего отца. Элен – хорошая девочка. Она всегда была хорошей девочкой.

РОЗИ. Элен – хорошая девочка, и она зловредная девочка, а хорошая девочка всегда убивает своего отца, если возникает такая возможность. Таков закон джунглей. Слабаки остаются на обочине. Вперед и вверх.

ФРИК. Но почему Элен захотела отравить меня?

РОЗИ. Иногда самое лучшее, что мы можем сделать для людей, которых любим, это убить их и избавить от страданий.

ФРИК. Это неправда. Я не верю тебе. Элен, скажи ей, что это ложь. Ты никогда не отравила бы меня. Ты меня любишь. Элен? Нет у тебя ко мне ненависти, так?

ЭЛЕН. У тебя кровит шея, папа.

ФРИК. Моя дочь не убивала меня.

РОЗИ. Все нормально, папа. Элен проведет остаток жизни, пытаясь загладить вину перед тобой. Будет усердно работать, сделает много добрых дел, позаботится о твоих прекрасных картинах, и о всех твоих вещах, и твоих деньгах, и никогда не выйдет замуж, и будет жить в большом, пустом доме, одна, в полном одиночестве, до скончания века.

ФРИК. Моя дочь меня не убивала. Моя дочь меня не убивала.

РОЗИ (поет):

 
Пепел, пепел,
Нас уж нет.
 

(Молния, гром, на мгновение темнота, потом…)

Картина 17
Пруд с гадюками или покер в аду

(Туман, красноватая подсветка, КАРНЕГИ, РОКФЕЛЛЕР, МОРГАН и скелет КОМАНДОРА ВАНДЕРБИЛЬТА выходят на сцену, чтобы сыграть за столом в покер. КОМАНДОРА, как и прежде, несет МУЖЧИНА-БЕЗ-ГОЛОВЫ, который двигает его руками и челюстью и говорит за него. Вступительные «привет» они произносят нараспев).

КАРНЕГИ. Привет.

РОКФЕЛЛЕР. Привет.

МОРГАН. Привет.

КОМАНДОР ВАНДЕРБИЛЬТ. Привет.

ВСЕ ЧЕТВЕРО (поют в стиле «барбершоп»):

 
Красивая походка, приятная улыбка,
Одета аккуратно, по моде, как всегда,
И голосок веселый раскидывает сети,
Малышка Энни Руни, я речь веду о ней.
Пусть солнце или дождик, на как наступит вечер
Я в гости забегаю, с восьми до девяти,
К той самой, что моею так скоро стать должна.
Малышка Энни Руни, я речь веду о ней[12]12
A winning way, a pleasant smile,dressed so neat but quite in style,merry chaff поболтать your time to wile, уловкиhas little Annie Rooney.Every evening, rain or shine,I make a call twixt eight and nine,on her who shortly will be mine,Little Annie Rooney. –  Театр может предложить своей вариант перевода.


[Закрыть].
Она – моя любимая,
А я – ее красавчик.
Она – моя Энни,
А я – ее Джонни.
Скоро мы поженимся
И больше не расстанемся.
Малышка Энни Руни,
Любимая моя.
Мы с ней обручены, как год,
Счастливый миг все ближе,
Женюсь на той, кого люблю,
Малышке Энни Руни.
Друзья смеются надо мной,
Все говорят, не знаю я покоя,
И да, хочу я мужем стать
Малышки Энни Руни[13]13
We’ve been engaged close on a year,the happy time is drawing near,I’ll wed the one I love so dear,Little Annie Rooney,my friends declare I’m in a jest,until the time comes, will not rest,but one who knows its value best,is little Annie Rooney. –  Театр может предложить свой перевод.


[Закрыть].
Она – моя любимая,
А я – ее красавчик.
Она – моя Энни,
А я – ее Джонни.
Скоро мы поженимся
И больше не расстанемся.
Малышка Энни Руни,
Любимая моя.
 

(Максимально громко).

 
Малышка Энни Руни,
Любимая моя.
 

(Все четверо уже сидят за столом, играют в покер и курят сигары. Один стул у стола пустует. Женщины вяжут. РОЗИ играет с куклой. ФРИК сидит на скамье справа у авансцены, обхватив голову руками. МОРГАН сдает. Они играют в свою версию покера, и все жульничают).

МОРГАН. Господа, это игра – убийственный висковый покер, пятикарточный стад, краснособачий блинчик, железнодорожный юкер. Двойки и одноглазые валеты – джокеры по вторникам, четверка треф – кровать дьявола, эллинг рамми бьет обезьяний флеш, и Синий Питер – святая карта.

КАРНЕГИ. Не следовало нам позволять Моргану сдавать. Все равно, что брать волка в няньки.

МОРГАН. Сколько карт, командор? (КОМАНДОР показывает два костяных пальца). Две карты командору Вандербильту.

КАРНЕГИ. Фрик. Подходи, составь нам компанию, почему нет? Мы играем на булавки. Или ты все еще ненавидишь меня? Время здесь какое-то запутанное. Марк Твен мне благоволит. Я посылаю ему хороший шотландский виски. Всегда можно купить писателя хорошим виски.

МОРГАН. Джином.

РОКФЕЛЛЕР. Это не джин. Это покер.

МОРГАН. Я предпочитаю джин – виски.

РОКФЕЛЛЕР. Еще ты жульничаешь.

МОРГАН. Конечно, жульничаю. Выживает самый приспособленный.

РОКФЕЛЛЕР. О каком выживании речь? Ты давно уже мертв.

МОРГАН. И все-таки я выживаю. Я – восьмое чудо света. Сдающий берет четыре карты. Плевок в океан.

КАРНЕГИ. Конкуренция – основа человеческого существования. Герберт Спенсер.

РОКФЕЛЛЕР. Нассать на Герберта Спенсера. Я ненавижу конкуренцию. Она вульгарная и грязная, а главное, расточительна. Объединение – моя цель. Я создаю порядок из хаоса, и, проделывая это, просто имитирую действия и волю Господа нашего. Это христианский путь.

МОРГАН. Джонни говорит, что закончить войну можно, лишь сдавшись ему.

РОКФЕЛЛЕР. Не мне. Необходимости.

МОРГАН. А необходимость – это ты.

РОКФЕЛЛЕР. Необходимость – это Бог. Я – его представитель.

МОРГАН. Ты – сын бродячего торговца змеиным маслом, вот кто ты, Джонни.

РОКФЕЛЛЕР. Змеиное масло, «Стандарт ойл[14]14
  Английское слово oil переводится как масло, и нефть, и ойл.


[Закрыть]». Я просто сделал открытие, что «масло» более прибыльно, если его сжигать, а не пить.

КАРНЕГИ. Не спорь с Морганом. Как сказал мой герой, великий пустозвон и выдающийся профессиональный лгун, командор Корнелиус Вандербильт: «Здешний бизнес научил меня только одному: никогда не пинай скунса».

РОКФЕЛЛЕР. Нассать на командора Вандербильта. Он тоже жульничает. (Командор поднимает средний палец). Взаимно, Корнелиус.

МОРГАН. Я хочу поднять твою ставку, Джонни, но у меня закончились булавки. Дай мне десятицентиовик.

РОКФЕЛЛЕР. Поцелуй мне зад.

МОРГАН. Это обойдется тебе дороже.

БЕРКМАН (бродит в красном тумане, заблудившийся). Где я? Что это за место? И что это за жуткое пение? (Видит ФРИКА) Опять вы? Никуда мне от вас не деться? Где я? (Видит олигархов). И что они здесь делают?

МОРГАН. Играем в покер. Ты должен как-нибудь попробовать. Возможно, тебя это успокоит. Никто не доверяет нервному человеку. Китайский безик.

РОКФЕЛЛЕР. Хрень какая-то.

КАРНЕГИ. Бери карту.

БЕРКМАН. Это же Джей-Пи Морган. Он умер. И Эндрю Карнеги. Тоже умер. А кто этот тип в капитанской фуражке?

МОРГАН. Это командор Вандербильт. Он совсем умер.

БЕРКМАН. Что я делаю в этом странном месте с человеком, которого я никак не застрелю, и мертвыми капиталистами? Я не умер. Я во Франции. Я вышел из тюрьмы, меня депортировали, и я уехал во Францию.

МОРГАН. Признай это, парень. Ты мертв.

БЕРКМАН. А почему здесь Рокфеллер? Он не умер.

КАРНЕГИ. Самые выдающиеся грешники попадают в ад раньше. Такая здесь политика.

БЕРКМАН. Но мое место не в аду. Это неправильно.

МАРГАН. Правильность значения не имеет. Все зависит от того, кто в итоге остается на ногах. Выжившие пишут книги по истории. Это Америка.

БЕРКМАН. Не рассказывайте мне об Америке. Я все знаю об Америке. Америка управляется богачами, которые подкупают политиков, чтобы делать все, что им вздумается.

МОРГАН. Если бы я мог делать все, что мне вздумается, я бы избавился от этого чертова носа.

БЕРКМАН. Я знаю таких, как вы. Я знаю, как все устроено. Правительство выделяет миллионы акров железным дорогам, их менеджеры создают собственные компании, чтобы строить эти самые дороги, назначают себе заобчное жалование, забирают всю прибыль. Сдают в аренду общественные земли за сущие гроши горнодобывающим лесозаготовительным компаниям, чтобы уничтожать все вокруг, и наживаются вместе с политиками, тогда как земля подвергается разграблению, а люди умирают от голода. Вы вернули рабство, организовав обязательный призыв в армию, а бедняки погибают в глупых войнах, чтобы вы богатели, продавая орудия и бомбы. Богатые становятся только богаче, а бедные возвращаются в гробах. Я знаю вас. Я знаю, какие вы. Это Америка.

МОРГАН. Это всего лишь бизнес.

БЕРКМАН. Вы – не бизнесмены. Вы – преступники.

МОРГАН. Два пары, тузы старшие.

КАРНЕГИ. Дикая вдова.

РОКФЕЛЛЕР. Пять дам. Вы должны мне семьдесят пять центов.

МОРГАН. И сколько дам, черт побери, в одной колоде?

КАРНЕГИ. У меня три. Хочешь прикупить одну?

МОРГАН. У этой усы.

БЕРКМАН. Рокфеллер подкупал железные дороги. Вандербильт продавал флоту дырявые корабли Морган покупал грошовые винтовки из армейских запасов, а потом продавал их армии втридорога. Будь вы бедняками, вас давно бы упрятали в тюрьму.

РОКФЕЛЛЕР. Эволюция неизбежно ведет к большему совершенству и всеобщему счастью.

МОРГАН. Сильные идут вперед, слабаки валятся на обочину.

КАРНЕГИ. Вперед и вверх.

БЕРКМАН. Эмма? Эмма, что ты здесь делаешь? Я знаю, почему здесь эти чертовски богатые люди, но почему ты? Мы даже не верим в Бога.

КАРНЕГИ. Приехали.

ЭММА. Что есть ад? Когда ты смотришь в зеркало и видишь лицо твоего врага, которое смотрит на тебя.

РОЗИ (поет):

 
Круг как роза,
Пахнет травкой.
 

БЕРКМАН. О чем ты? Какое зеркало?

КАРНЕГИ. В чем дело, Генри? Какой-то ты подавленный. Разумеется, иной раз депрессия – возможность прибрать к рукам конкурентов. Кто такое насдавал?

ФРИК. Я никогда не поверю, что моя дочь отравила меня. А если и отравила, то из милосердия. Она любит меня. Элен любит меня. Элен, пожалуйста, скажи им, что любишь меня.

ЭЛЕН. Иногда мне снится, что я брожу по большому, пустому особняку, полному картин. Подхожу к гробу, который стоит посреди комнаты. Гроб открывается, мой отец садится. Гроб наполнен монетами. Он наклоняется ко мне, как вампир. Я чувствую его зловонное дыхание на моей шее. Сейчас я тебя поцелую, говорит он. Но я ненавижу целоваться.

БЕРКМАН. Это неправильно. Я не понимаю. Здесь мне не место. (Хватает ФРИКА за лацканы и трясет). Почему я здесь? Скажите мне, почему я здесь?

ФРИК (хватает БЕРКМАНА и трясет его даже сильнее). Когда ты отстанешь от меня, глупый маленький человечек? Ты позволяешь себе эти идиотские суждения о нас, обо мне, но вся твоя болтовня насчет человеческого братства и зла общественных институтов на самом деле собачья чушь. Мир построен на конфликте. Борьбе. Убийстве. Люди конкурируют за территории, еду, власть, женщин, даже когда у них уже есть женщины, даже когда они особо не хотят женщин, за которых конкурируют, только для того, чтобы эти женщины не достались другим мужчинам. Таким создан мир. Если ты приспособился, если научился улыбаться мужчине в тот момент, когда перерезаешь ему горло, ты выживаешь. Если нет, тебя съедают. Или ты их ешь, или они едят тебя. Только эти два полюса, и ничего посередине. А в конце, после того, как Бог убил твоих детей и все твои надежды, порушил твои тело и душу, ты умираешь и просыпаешься в аду, в компании этих грязных людоедов, таких же, как ты. Вот она, вся правда. А теперь уйди и оставь меня в покое.

БЕРКМАН. Это совсем не правда. Я знаю, что есть правда. Эмма, скажи им. Скажи им, какие они монстры.

ЭММА. Я думаю, Саша, мы ошибались.

БЕРКМАН. Ошибались? Мы не ошибались.

ЭММА. Мы позволяли их насилию просачиваться в наши души, как яд, и теперь мы стали такими же, как они.

БЕРКМАН. Как они? Я – не один из них. Как ты можешь говорить мне такое?

РОЗИ. Померкнул свет, и ворон в туманный лес направил свой полет[15]15
  «Макбет» Уильяма Шекспира, Акт 3 сцена 2.


[Закрыть].

ЭММА. Посмотри в зеркало, Саша.

(Протягивает ему карманное зеркало).

БЕРКМАН. Зеркало? Посмотреть в зеркало?

ЭММА. Посмотри в зеркало и скажи, кого ты видишь.

(БЕРКМАН смотрит в зеркало).

ФРИК. Я даже не думаю, что это ад. Если это ад, почему он не отличается от моей жизни? В чем мое наказание?

КАРНЕГИ. Это оно и есть.

ФРИК. Оно?

КАРНЕГИ. Генри, я не говорю, что ты в чем-то ошибался насчет мира, но тебе точно не удалось заглянуть глубже, познать настоящий секрет жизни. Ты знаешь, каков он, настоящий секрет жизни?

ФРИК. Есть способ помешать тебе озвучить настоящий секрет жизни?

КАРНЕГИ. Думаю, что нет.

МОРГАН. Оставь надежду, всяк сюда входящий.

КАРНЕГИ. Секрет жизни в том, что Бог на нашей стороне.

ФРИК. Чьей стороне?

КАРНЕГИ. Нашей стороне, Генри. Секрет жизни в том, что Бог – один из нас. Не один из них. Он – один из нас. Бог – член ««Клуба охоты и рыболовства Саут-Форка», который был очень респектабельным заведением. Бог – один из нас, богатых, власть имущих, выживающих при любых обстоятельствах. Ты платишь деньги и делаешь свой выбор, и ты можешь играть в игру или нет, но игра все равно продолжается, и мы, Генри, настоящие игроки. Все остальные всего лишь фишки. А теперь сядь и сыграй с нами.