Текст книги "Каратели"

Я глубоко вздохнул и медленно выпустил воздух. Особого выбора у меня не было. Оставалось только посмотреть, кого же мне предложили в качестве мишени. Почти целый час у меня ушел на то, чтобы совершенно беззвучно – во всяком случае я на это надеялся – преодолеть расстояние в сто пятьдесят ярдов. Последние пятьдесят ярдов я проделал, сжимая в руке свой маленький нож. И увидел его. Мужчина сидел, слегка склонившись вперед и опираясь на сжимаемое обеими руками оружие.

Очертания автомата отчетливо вырисовывались в свете звезд. Это был русский аналог почтенного немецкого Sturmgewehr или винтовки штурмовика. Именуемый АК в честь своего создателя Калашникова, автомат этот находится на вооружении большинства коммунистических стран и их союзников. Он производится даже в Финляндии, где его назвали М60. В Китае он известен под названием Модель 56. Это строгое, без прикрас, автоматическое оружие, с изгибающимся вперед магазином, стреляет специальными патронами 7,62 мм или тридцатого калибра, которые занимают промежуточное место между малыми пистолетными патронами, используемыми в автоматах ближнего боя вроде РАМ Рамона и боеприпасами крупнокалиберных пулеметов.

Времени для обдумывания этих технических тонкостей у меня было предостаточно. Мужчина не шевелился. Этот человек просто неподвижно сидел на своем месте, опираясь на оружие. У меня уже успело промелькнуть опасение, что мне подсунули куклу, когда призрачный силуэт вздрогнул. И я понял, что он просто спал. Тем не менее, повел он себя как настоящий профессионал. Никаких резких испуганных оглядываний по сторонам, чтобы убедиться, что никто не воспользовался его дремой и подкрался к нему. Голова его осторожно, очень медленно повернулась...

Это был не Эрниман.

Глава 24

В этом не было ни малейших сомнений. Правда, я никогда не встречал Эрнимана и знал его только заочно, по досье. Однако достаточно было и того, что этот человек успешно изобразил меня в двух банках. Заведения эти я посещаю достаточно редко, но учитывая, что все мои предки были европейцами, представлялось маловероятным, чтобы даже Эндрю Юлер с его фанатичной устремленностью, поверил подлогу, основанному на описании кассиром некоего господина азиатской внешности, выдающего себя за Мэттью Хелма.

Нет, сидящий впереди китаец не был Эрниманом. Молодой и стройный, он не походил и на упитанного, круглолицего господина, иногда именующего себя мистером Су. Собственно, мистер Су и не мог оказаться на этом месте. Он никоим образом не относился к числу расходного материала, а этого молодого человека поместили сюда явно с целью привлечь на себя мой огонь – когда дело того стоило, мистер Су без особых колебаний рисковал низкоквалифицированной живой силой. По-видимому, он снабдил Эрнимана своего рода живой приманкой, предназначавшейся для отвлечения моего внимания, пока настоящий специалист спокойно избавится от меня с совершенно неожиданной стороны. Но вот что связывало Эрнимана и Су...

Вопрос не ко времени. Я и так слишком долго предавался теоретическим рассуждениям. И чуть было не поплатился за это жизнью. Сейчас предстояло ответить на более практический вопрос: оставить приманку живой или воспользоваться зажатым в руке ножом. Я склонялся к последнему варианту. Мысль о том, что мне, возможно, придется иметь дело одновременно с двумя противниками, вооруженными автоматическим оружием типа АК, представлялась достаточно малопривлекательной, особенно учитывая, что в моем распоряжении имелась только винтовка – оружие далеко не скорострельное.

С другой стороны, отныне этот человек становился такой же приманкой для Эрнимана, как и для меня. Пока он ведет себя так, как предполагалось, моя настоящая жертва будет чувствовать себя в безопасности, полагаясь на собственную хитрость. Уверенность в том, что я попался на его трюк, лишит его бдительности. Возможно, лишит.

Еще один час ушел у меня на то, чтобы беззвучно удалиться и заново обдумать радикально изменившуюся ситуацию. Все мои прежние заботы отошли на второй план: выбора у меня не оставалось. Мне было поручено заняться Эрниманом, а не подставным китайским стрелком, а следовательно, сей молодой человек со своим автоматом не представлял для меня интереса. Если ему удастся добраться до Диаса, когда тот выйдет из самолета, генерал погибнет. Это автоматически влекло за собой гибель Нормы. «Я профессионал и так же, как и ты, выполняю задание», – заявила она. Что ж, ничего не поделаешь.

Пора было сделать то, что я должен был сделать с самого начала: поставить себя на место Эрнимана и продумать ситуацию с его точки зрения. Как и у меня, у него имелась определенная цель, – в данном случае – Диас. Я представлял собой просто препятствие, которое предстояло устранить для успешного выполнения задания. Стало быть, как человек, ответственно относящийся к своей работе, Эрниман не позволит китайскому юнцу сделать дело, за которое заплатили ему, Эрниману. Он займет место, с которого сможет управиться со мной, в случае, если я объявлюсь, и в то же время не слишком удаленное от самолета, чтобы поддержать своего молодого помощника в случае необходимости.

Следовательно, все сводилось к простой баллистической задаче. Если он располагает еще одним АК-47 или его аналогом – приходилось действовать, исходя из предположения, что это именно так – ручное автоматическое оружие среднего радиуса действия обеспечит ему только ограниченный радиус уверенного попадания, где-то около двух сотен ярдов. Возможно, в действительности я слишком завысил возможности его оружия – повторяю, тут я не специалист – но нельзя было забывать, что использовать его будет профессионал.

Выбор и правда был невелик. Ему следовало выбрать позицию где-то на низком гребне, неподалеку от места посадки, возможно, прямо над ним, либо в тридцати-сорока футах в сторону, в зависимости от того, как выглядит оттуда сектор обстрела. Так он сможет держать под прицелом весь склон и уложить меня сразу, как только я появлюсь внизу. В то же время позиция обеспечивала возможность стрелять через голову китайского стрелка, а стало быть довести дело до конца, если он промахнется или я ликвидирую его раньше, чем он успеет воспользоваться своим оружием.

Моя баллистическая задача представлялась не менее простой. Дальнобойное ружье с телескопическим прицелом позволяло стрелять с расстояния три или четыре сотни ярдов, если только мне удастся найти для этого достаточно твердую опору. Как заметил полковник Хантингтон, однажды я проделал работу с расстояния пятьсот метров, но в тот раз в моем распоряжении имелась мощная винтовка точного боя с сильным телескопическим прицелом, а к заданию я готовился несколько недель. Для легкого охотничьего ружья, из которого я к тому же почти не стрелял, максимальное расстояние ограничивалось четырьмя сотнями ярдов, а еще лучше было бы свести их к тремстам. Однако и здесь выбора почти не было. В противоположной морю стороне гребень переходил в небольшой каменистый холм. Оттуда я мог отыскать своего подопечного в любом месте, где бы он ни укрылся. В случае удачи, стрелять придется с расстояния двести пятьдесят ярдов. Невезение добавит еще шестьдесят-восемьдесят.

Взобравшись на холм, я утвердился в мысли, что место это вполне подходящее. Меня прикрывали кусты, а плоская скала идеально подходила в качестве опоры для локтей. Я воспользовался ножом и беззвучно убрал несколько ветвей, которые могли мне помешать. Затем сел и стал ждать. Даже после моих маневров впереди предстояла долгая ночь. На этот раз я не стал предаваться размышлениям, припомнив слова проводника-индейца, услугами которого мне некогда приходилось пользоваться. Индеец этот не сомневался, что из белого человека никогда не получится хорошего охотника, потому что мысли его постоянно заняты деньгами, делами или женщинами, тогда как настоящий охотник должен думать об олене или лосе.

Внизу, у взлетной полосы не было заметно ни малейшего движения. Возможно, мой китайский друг вновь задремал. Я задумался, знает ли он об отведенной ему роли и пришел к выводу, что не знает: обычно в этом случае человек лучше играет свою роль. Из одного из строений у края полосы доносилось однообразное гудение работающей машины. Я еще раньше определил, что там располагаются генераторы, снабжающие гостиницу электричеством. Время от времени по шоссе проезжала машина, но со своего места я мог видеть только отсвет ее фар. Небо на востоке постепенно начало светлеть, и звезды светили уже не так ярко. Некоторое время спустя появилось солнце.

Самолет начал заходить на посадку, когда уже совсем рассвело. Молодой китаец поудобнее перехватил автомат и солнце блеснуло на стволе его оружия. Не слишком осторожное поведение с его стороны.

Вдоль гребня по-прежнему не было заметно ни малейших признаков чьего-либо присутствия. Небольшой одномоторный самолет выполнил заход со стороны моря, проехал примерно две трети взлетной полосы, развернулся и подкатил к месту в пределах досягаемости притаившегося в кустах обладателя русского автомата. Из дверцы появился один человек, а пилот спустил вниз несколько чемоданов и длинный чехол с удочками. Со стороны гостиницы появился ободранный старый пикап. Водитель вылез из кабины, погрузил в машину багаж и отбыл вместе с вновь прибывшим. Самолет откатился в сторону уходящего к океану конца взлетной полосы, развернулся и взлетел, исчезая над протянувшейся к северу пустыней. Я отметил, что по крайней мере выдержкой молодой китаец обладал и не стал стрелять в первую попавшуюся мишень, несмотря на очевидное искушение.

Прошло еще какое-то время. Вдоль гребня царило полное спокойствие, даже птицы и грызуны спокойно разгуливали повсюду. В небе на северо-востоке вновь послышался гул. Мои часы показывали 8:30. На этот раз я не стал смотреть на самолет. Не стал смотреть и на китайского парнишку с его опасной игрушкой. Не мигая – настолько, насколько выдерживали веки, – я всматривался в гребень. Звук свидетельствовал, что самолет развернулся в сторону моря, и краем глаза я заметил его в той стороне – большой аппарат с двумя моторами. Не сводя глаз с холма, я слышал, как он прикоснулся к земле, закончил пробежку и вернулся назад.

На мгновение он показался так близко, как будто взбирался ко мне по поросшему кустарником склону. Затем звук мотора стих, и я услышал, как открывается дверца. Я продолжал следить за гребнем, но звуки разговора долетали до меня удивительно отчетливо, несмотря на разделяющее нас расстояние. Кто-то вышел из самолета. Человек этот говорил по-английски плохо, с сильным испанским акцентом. Диас? Вскоре к нему присоединился второй голос, явно принадлежащий американцу. О’Херн?

Голос О’Херн, если он действительно принадлежал ему, громко произнес:

– Давайте, давайте, ленивые мерзавцы, забирайте эти удочки, генерал собирается отправиться на рыбалку, черт бы вас побрал! Краковски, хватит возиться со своим паршивым самолетом, иди помоги нам...

Я рискнул бросить взгляд. На земле стояли двое. Оба крупные мужчины в легких брюках и ярких спортивных рубашках, но на этом сходство заканчивалось. Не трудно было отличить краснолицего американского миллионера от смуглого и усатого мексиканского генерала. Третий мужчина, тоже мексиканец, вылез из самолета и начал принимать багаж, который ему подавал еще один американец в кепке пилота. Краковски, любовник по найму. Пока никто не стрелял.

Я вновь перевел взгляд на гребень. Новый американский голос, предположительно принадлежащий пилоту, произнес какую-то неразборчивую фразу. По всей видимости, он сообщал, что разгрузка окончена.

Трубный голос мужа Клариссы разнесся на весь полуостров.

– Ладно, Фил, мальчик мой, оставь свою развалину, смотай в гостиницу и найди нам какое-нибудь средство передвижения. Похоже, они здесь все уснули.

Краковски принялся выполнять распоряжение. Я услышал, как за ним захлопнулась дверца, а в следующее мгновение заговорил АК.

Звук работающего двигателя громко раздавался в утренней тишине, но грохот очередей заглушал его. Казалось, ему не будет конца. Юный китаец не знал меры в своем рвении, он просто нажал на спуск и не отпускал его до тех пор, пока магазин не опустел. Учитывая, что метил он всего в одного человека, пуль было выпущено более чем достаточно. Я наблюдал за гребнем. Ни малейшего движения. Я вновь рискнул на мгновение отвести взгляд: такое зрелище увидишь не часто.

Все четверо лежали на земле, и все вокруг было забрызгано кровью. Затем одно из тел пошевелилось. Оскар О’Херн с трудом поднялся на ноги и поплелся к строениям, из которых начали появляться люди. Вид его настолько приковал мой взгляд, что я чуть было не упустил то, зачем, собственно, и приехал в эти края. Внезапно на склоне, в трех сотнях ярдов ниже меня появилась моя мишень. Эрниман поднялся из-за кустов, за которыми, казалось, не спрятаться и кролику. Он припал на колено, прижимая к плечу еще один русский, а может быть китайский автомат и наводя его на покачивающегося мужчину. Оружие заговорило.

Я направил на него свой «ремингтон», навел прицел в нужное место и плавно нажал на спуск. Грохот автомата прекратился и Эрниман осел назад в кусты. Я перевел взгляд на полосу и увидел распростертого на ней О’Херна, по-видимому, мертвого.

– Превосходно, – раздался голос у меня за спиной. – Теперь азиата, амиго. Пожалуйста.

Я оглянулся через плечо. Ствол маленького аргентинского автомата Рамона смотрел мне прямо в спину. Рядом с Рамоном возвышался Амадо с точно таким же оружием. Видимо, им как-то удалось освободиться и пройти по моему следу к месту, где я оставил оружие. В воздухе послышался новый звук. Еще один самолет заходил на посадку. Я увидел, что китаец покинул свое укрытие и со всех ног бежит к нему навстречу.

– Por favor, – очень вежливо обратился ко мне Рамон. – Из нас троих только ты сможешь дотянуться до него. Пожалуйста, застрели его прежде, чем он добежит до самолета.

Я выполнил его просьбу. Самолет-спасатель, не обнаружив живых пассажиров, на ходу развернулся и взвился в воздух. Рамон произносил какие-то поздравления, но я отвернулся и пошел взглянуть на мертвого мужчину, который якобы был отдаленно похож на меня. Лично я не нашел ни малейшего сходства.

Глава 25

Все были чрезвычайно опечалены. Ходили слухи о предполагаемом покушении на жизнь некоего влиятельного американского бизнесмена, находившегося в Баха, но подробности стали известны слишком поздно. Тесно сотрудничающие агенты Мексики и Соединенных Штатов, прибыв на место преступления, смогли лишь не дать уйти преступникам, совершившим это кровавое злодеяние. В силу трагического стечения обстоятельств в том же самолете находился известный мексиканский патриот и гений военной мысли генерал Эрнандо Диас, который также стал жертвой убийц. Весь мексиканский народ тяжело переживает смерть одного из своих выдающихся сограждан...

– Превосходно, – отметил я. – Итак, преступники покушались на О’Херна, а смерть Диаса явилась результатом случайного совпадения, никак не связанного с политикой.

– Совершенно верно, – подтвердил Рамон. – Дело закончилось весьма удовлетворительно, амиго.

Мы сидели за чашками кофе в роскошном зале отеля «Кабо Сан Лукас», стеклянная стена которого выходила на крошечный уютный дворик, окруженный высокой поросшей виноградом стеной. Разумеется, присутствие в вышеупомянутом дворике крепко сбитого господина по имени Амадо только подчеркивало предупредительность хозяев. До сих пор оставалось неясным, куда подевался мистер Су и каковы его дальнейшие планы. Могла дать о себе знать и «Сенктуэри корпорейшн». Поэтому мне вовсе ни к чему было считать себя пленником, за которым наблюдают; все делалось исключительно для того, чтобы спасти мою драгоценную жизнь.

– Что ж, я рад, что по крайней мере кто-то доволен, – сказал я. – Твой человек справился со своей задачей. Все пошло так, как ты предполагал?

– Кажется, да, – ответил Рамон. – Корабли, за которыми мы наблюдали, развернулись, по-видимому, чтобы выгрузить свой смертоносный груз где-нибудь в другом месте. Учебный лагерь в пустыне опустел, наемники распущены.

– И все благодаря смерти одного человека. Невероятно простое решение.

Рамон покачал головой.

– Как я уже говорил, друг мой, одно дело – это доморощенное восстание под предводительством известного в стране лидера, которого поддерживают перешедшие на его сторону вооруженные силы – а он такими располагал. В здешних местах это не редкость. И совсем другое – открытое вторжение, организованное и финансируемое группой состоятельных иностранцев. – Рамон поморщился. – Конечно, в свое время все мы ступили на эту землю, как богатые иностранцы, вторгшиеся на родину аборигенов того времени. Обычно карта мира меняется именно так. И метод этот по-прежнему действенен. Но в настоящее время приняты более вежливые нормы поведения на международном уровне, так что данный раунд «Сенктуэри корпорейшн» скорее всего проиграла. Однако нет никакой гарантии, что она не предпримет новую попытку.

Я поколебался.

– А что с французом?

Голос Рамона прозвучал отстраненно:

– Маркиз де Бюпрэ совершил приятный круиз по морю Кортеса и теперь на предоставленной ему яхте вернулся в Акапулько. – Рамон помолчал. – Отвечаю на твой не заданный вопрос: не было обнаружено никаких женских тел. Но море Кортеса очень глубоко.

– Разумеется. – Я холодно посмотрел на него. – Что же касается другой дамы, то ты просто блефовал, не так ли?

По губам его пробежала мимолетная улыбка.

– Скажем, мне просто не пришло в голову оставить столь подробные распоряжения в отношении сеньоры О’Херн. – Он виновато пожал плечами. – Я должен был попытаться, Мэттью.

– Разумеется. – Я немного помолчал и спросил: – Так ты с самого начала намеревался перехитрить Эрнимана?

– Ты имеешь в виду пристрелить его после того, как он выполнит мое задание? – Рамон покачал головой. – Если бы все пошло так, как предполагалось, я бы выполнил условия нашего с ним договора. Он получил бы всю причитающуюся ему сумму и спокойно покинул страну. Конечно, если бы кроме генерала никто не пострадал, было бы затруднительно утверждать, что настоящей мишенью являлся не он. Но заверяю тебя, Мэттью, я не отдавал приказа убить трех невинных людей только для того, чтобы заполучить правдоподобную историю для прессы. Просто воспользовался представившейся возможностью. – Он нахмурился. – Я и сейчас не понимаю, чем вызвано все это кровопролитие.

– От мальчишки с автоматом в руках можно ожидать чего угодно, – заметил я. – Этим ребятам только дай добраться до оружия.

– Да, но... – Рамон передернул плечами. – Ладно, на какое-то время все позади. Твоя машина стоит снаружи. Пожалуйста, не сочти меня негостеприимным, но мне кажется, тебе стоит уехать как можно быстрее. Поезжай на север. Переночуешь в отеле «Муледже», он находится на холме, напротив известного тебе «Серенидада». Там к тебе присоединится сеньора О’Херн. Хорошенько выспавшись, ты прихватишь ее с собой и продолжишь свой путь на север. Следующую ночь можешь провести в Энсенаде, в отеле «Бахиа», раз уж тебе знакомо это заведение. Там к тебе присоединятся два господина. Ты вернешь им их бумажники и оружие, которые я тебе передам. Скажи, чтобы на будущее они ограничивали зону своей деятельности районом к северу от границы, в следующий раз мы можем проявить меньшую снисходительность. Утром поедешь по небольшой дороге на северо-восток до Текатэ, затем по шоссе номер два мимо Мексикали к городку Сан-Луис. Тут ты пересечешь границу и избавишься от своих пассажиров-мужчин, а так же от дамы, если она того пожелает. Не спеша направишься в сторону Юмы. Я передал одному человеку, чтобы он связался с тобой по дороге.

– Ты имеешь в виду арестовать меня, – сухо поправил я. – Ведь официально я все еще числюсь изменником.

– Данный вопрос не попадает под мою юрисдикцию, но в результате нескольких телефонных разговоров у меня сложилось впечатление, что ситуация несколько изменилась. Меня попросили посоветовать тебе по пересечении границы не предпринимать поспешных действий. – Он помолчал. – Мэттью.

– Да?

– Помни, что это может случиться с любым.

Я посмотрел на него и понял, что теперь речь идет о других вещах.

– Разумеется, – подтвердил я. – Я знаю.

Рамон несколько виновато произнес:

– Мне предложили важный административный пост – в награду за незаметную и успешную операцию. Я конечно же соглашусь.

Он отставил в сторону свою чашку, встал и протянул руку.

– Adios, amigo.

– Adios.

Вставая и пожимая его руку, я сознавал, что на этот раз мы прощаемся навсегда. Нам не суждено встретиться вновь, во всяком случае, по долгу службы. Он променял настоящую, протекающую на грани жизни и смерти жизнь тайного агента на нереальное, спокойное и искусственное существование, которое люди именуют цивилизованным и которое держится только благодаря усилиям таких нецивилизованных парней, как мы...

Два дня спустя я подъезжал к пропускному пункту в Сан-Луисе, чувствуя себя скорее водителем экскурсионного автобуса, чем секретным агентом. Несмотря на свои габариты, фургон с четырьмя пассажирами казался набитым до предела. У нас с Клариссой был день и две ночи для выяснения отношений, но мы не достигли особого успеха. Что ни говори, теперь она превратилась в состоятельную вдову О’Херн, а я – в человека, который хладнокровно пожертвовал помощницей для выполнения задания. Что-то изменилось в наших взаимоотношениях. Нельзя сказать, что нас полностью занимало погребение наших мертвецов, но теперь все стало иначе.

Поэтому нам не слишком мешало присутствие посторонних. Хуже было то, что присоединившиеся к нам в Энсенаде сотрудники БВБ оказались эдакими бравыми самоуверенными парнями, которые никак не могли прийти в себя от возмущения, что болтающий по-испански чиновник осмелился вспомнить о существовании границы. Реакция естественная для лишенных юмора людей, которых застукали на краже фруктов из сада соседа, но это сделало и без того не слишком приятное их общество еще более тягостным. Я с удовольствием избавился от них сразу, как только миновал таможню, несмотря на то, что оба тут же бросились к ближайшему телефону.

– Хоть Рамон и упоминал о каких-то переменах, – заметил я, – бьюсь об заклад, что сейчас они обсуждают, как лучше меня арестовать. Наверное рассчитывают, что это зачтется им после провала в Мексике. – Я посмотрел на сидящую рядом девушку. – Если хотите, вы тоже можете сойти здесь.

Она ответила мне слабой нервной улыбкой.

– Я присутствовала при начале, Мэтт. И, если не возражаешь, останусь до конца.

– Поступай, как знаешь.

Мы направились на север в сторону Юма. Вскоре нас догнал большой белый пикап. Когда я оглянулся в его сторону, водитель, в котором я узнал Грегори Коутиса, сделал мне знак следовать за ним. Он поехал впереди и вскоре свернул с главного шоссе на небольшую грязную дорогу, уходящую в глубь ландшафта Аризоны. Мы проехали около пятнадцати миль, когда впереди показались ничем не примечательные, обшарпанные постройки ранчо. Коутис остановил свою машину возле амбара, который оказался чуть больше, чем можно было ожидать – в этих пустынных местах редко встречаются амбары пенсильванских габаритов. Я припарковал фургон рядом. Коутис вышел и приблизился к моему окну.

– Добрый день, миссис О’Херн, – вежливо сказал он. – Я чрезвычайно огорчен тем, что случилось с вашим мужем... Я не собираюсь вас арестовывать, Хелм, так что, пожалуйста, не надо насилия. Ваша взрывоопасная организация уже стоила нам нескольких человек, и мы не хотим дальнейших жертв. – Не дождавшись моей реакции, он продолжал: – Я подумал, что вас заинтересует наш секретный объект, тот самый, о котором вы так усердно расспрашивали. Тот, где... умер ваш коллега. Если хотите, вы тоже можете войти, миссис О’Херн.

В больших воротах амбара имелась маленькая дверца, которая открылась при нашем приближении. Охранник с револьвером сорок пятого калибра в кобуре отошел в сторону, пропуская нас внутрь.

Внутри нам отрылся длинный коридор с несколькими открытыми дверями по обе стороны. Все помещения, в которые я заглядывал, были пусты.

– Слева камеры заключения, – сказал Коутис. – Справа – комната для допросов, медицинское помещение и кабинеты. Жилые помещения персонала вы уже видели: здания снаружи.

– Но что это такое на самом деле? – озадаченно спросила Кларисса.

На лице Коутиса отразилось смущение. Когда он заговорил, глаза его смотрели в сторону.

– Когда вам слишком часто и слишком убедительно внушают, что под угрозу поставлена безопасность страны, ты соглашаешься с методами, которые не вполне... Нет, я не ищу себе оправдания. Я предпочел беспрекословно выполнять приказы – это ведь значительно проще, чем ставить их под сомнение. Наверное, так же, как Эйхманн. Новый директор Бюро приказал ликвидировать этот и два других аналогичных объекта, расположенных в других местах.

– Новый директор? – спросил я.

– Да. Назначение еще официально не утверждено, поэтому я лучше не стану называть имя... Вы, конечно, оказались правы, Хелм.

– Прав в чем?

– Пуля, убившая охранника, вылетела не из оружия охранника, револьвера сорок пятого калибра. Отчеты специально перепутали и мне было непросто их отыскать, но, в конце концов, они нашлись... Из них следовало, что в этого человека попала пуля тридцать восьмого калибра. Оружием такого калибра пользуются все наши агенты, в том числе и Эндрю Юлер. Сюда, пожалуйста.

Комната, в которую мы вошли, явно предназначалась для медицинских целей. Ее занимали металлические шкафы со стеклянными дверцами вдоль стены, стол из нержавеющей стали, стерилизатор, кислородная аппаратура и обычно присутствующие в таких местах осветительные устройства и принадлежности. В комнате находилось трое мужчин. Двое из них были в белых халатах. Один худощавый в больших роговых очках, другой – внушительного вида здоровяк. Третьим мужчиной, облаченным в больничную пижаму, был Эндрю Юлер. Побледневший, сжавшийся и растрепанный, он сидел на стуле. Взгляд его глаз показался мне еще более несобранным и неуверенным, чем при предыдущей встрече.

– Нам приходится держать его под наблюдением, – тихо произнес Коутис. – Он все время пытается покончить с собой. Говорит, что не в силах жить с сознанием собственной вины.

– Сейчас мы ввели ему сильную дозу транквилизаторов, – сказал мужчина в очках.

– Я чувствую себя в некоторой степени виноватым, – проговорил Коутис. – Я не мог забыть того, что вы мне сказали, Хелм. И тайно провел небольшое расследование. Когда же мне наконец удалось узнать об оружии, мистер Юлер принял большую дозу снотворного, оставив смутное признание, которое мы так и не поняли до конца. – Он поколебался. – Зря вы меня остерегали. Никто не пытался причинить мне вреда.

Я перевел взгляд на человека, сидящего на стуле.

– Я предполагал, что он остановится на этом убийстве. Но уверенности у меня не было, поэтому я вас и предостерег.

Кларисса беспокойно пошевелилась.

– Я не поняла этой истории с оружием.

– Расскажите ей, Хелм, – сказал Коутис.

– Роджер... Джек, твой брат, предположительно выхватил револьвер из кобуры охранника и, прежде чем его убили, застрелил четверых, включая самого охранника, попавшего в больницу с пулей в голове.

– Он умер два дня назад, – сказал Коутис.

– Мне это показалось неправдоподобным. Если человек выхватывает револьвер из кобуры охранника и нажимает на спуск, пуля может попасть в живот, возможно, в грудь, но вряд ли – в голову. Подобное могло случиться разве что, если имела место борьба за оружие. Но учитывая, что охранник был не один, ни о какой борьбе не могло было быть и речи. Мне подумалось, что Роджер просто выхватил у охранника оружие и отшвырнул того в сторону, чтобы заняться более интересующими его делами. Ведь если бы он первым делом избавился от охранника, то сделал бы это его собственным оружием, не правда ли?

– Ну да, – сказала Кларисса. – Но тогда кто... почему...

– На самом деле все это очень просто. Представь себе характеры двух участвующих в этой истории людей. Начнем с мистера Юлера. Эдакий наивный человек, который черпает свои представления о нормах человеческого поведения, главным образом, похоже, с экрана телевизора. Он допросил Роджера и ничего не добился, потому что тот был ни в чем не виноват. Доказательства против него ограничивались деньгами на его счету в банке, которые мог положить туда любой, кому заблагорассудится, и весьма ненадежным свидетельством информатора с грязной репутацией...

– Гроэнинг отказался от своего заявления, – сказал Коутис.

– Разумеется. Но не забывайте, Роджер представлял организацию, которую мистер Юлер почитал пятном на здоровом теле нации. Пятном, от которого следует избавиться во что бы то ни стало. Мистер Юлер, подобно большинству фанатиков, считал себя вправе применить недозволенные методы, дабы избавиться от большего зла. Вы только посмотрите на эти явно недемократические объекты, созданные им для спасения демократии. В случае с Роджером Юлер нуждался в доказательстве его вины и решил, что таким доказательством вполне может стать попытка бегства. С наивной точки зрения Юлера все представлялось как нельзя более простым – не забывайте, этот человек понятия не имел, что такое убийство. Знал он лишь то, что оно ужасно. Поэтому посчитал, что достаточно устроить дело так, чтобы в руки к Роджеру попало оружие. Роджер, как разумный человек, наведет его на всех присутствующих, возможно свяжет их и попытается бежать. Тут-то его и перехватят люди Юлера, расставленные у всех выходов. Логика телегероев показывала, что при этом никто не должен пострадать. Столкнувшись с превосходящими силами, Роджер послушно отдаст похищенное оружие и опять попадет к Юлеру, но теперь уже с отягощающим его поступком.

– Сумасшедший! – голос принадлежал Юлеру. – Он был сумасшедший! Мог ли я предположить, что он просто убьет...

– Проблема заключалась в том, – продолжал я, – что Роджер не смотрел телевизор. И не знал, как ему предлагается себя вести. Знал он лишь то, что его довели до бешенства и гнев разгорается в нем все сильнее. Оружие ему нужно было лишь с одной целью – уничтожить мерзавцев, которые унижали и мучали его... Кто, кроме охранника, погиб, Коутис?

– Два сотрудника, которые вели допрос, и врач.

– Иными словами, специалисты по выбиванию признаний и парень с дозой скополамина, не так ли? – Коутис поколебался.

– Положим, скополамином теперь не пользуются...

– Представьте себя на месте Роджера. Иногда нам приходится терпеть такое от врагов. Все мы проходили через эту мясорубку. Но сносить подобное обращение от самоуверенных псевдопатриотов, которые лучше нас самих знают, что нам надо... Какое-то время Роджер крепился, но его упрямо подталкивали к критической точке. Наконец кто-то подсунул ему оружие, и это все решило. Он не надеялся сбежать. Он прекрасно понимал, зачем ему дали оружие – это трюк с бородой. Знал, что его поджидают в коридоре. Но те, кто его интересовал, находились здесь, рядом, и хотел он только одного: прихватить их с собой. Что он и сделал.