Текст книги "Как написать прорывной роман. Секреты мастерства от знаменитого литературного агента"

Соберите свой прорывной замысел по кирпичику

Итак, отвечает ли ваш нынешний замысел моим требованиям? Присутствуют ли в нем правдоподобность, неизбежный конфликт, оригинальность и обращение к эмоциям? Не так выраженно, как хотелось бы? Не волнуйтесь. Немного усилий, и даже бесперспективную историю можно превратить в прорывной замысел.

Давайте разберемся на примерах: допустим, вы хотите написать роман о проблемах расизма в Америке. Это уже неоригинально. Теперь выберите для своего протагониста скучную профессию и поместите его в среду, совершенно лишенную конфликтов: как насчет «инспектора по работе лифтов»? Ну и замысел – кошмар!

Однако именно так выглядит отправная точка в расхваленном дебютном романе Колсона Уайтхеда «Интуиционист» (The Intuitionist, 1999). Его полностью проработанный замысел отвечает всем моим критериям для прорыва. Конфликт неизбежен, потому что департамент по надзору за работой лифтов разделен на два противоборствующих лагеря – «интуиционистов» и «эмпиристов». Обращение к эмоциям происходит в момент главного события в сюжете: разбивается лифт, надзор за работой которого осуществляла протагонистка Уайтхеда, Лайла Мэй Уотсон – интуиционистка. Несмотря на то что авария происходит не только по ее вине, значительное бремя ответственности ложится именно на нее. Кому незнакомы такие ситуации? История Лайлы задевает нас за живое.

Правдоподобен ли сюжет Уайтхеда? Аварии с лифтами случаются довольно редко, но все мы их боимся. Оригинален ли сюжет? Расовый вопрос – тема не новая, но угол, под которым смотрит на нее Уайтхед – с точки зрения инспекторов по работе лифтов, – оказывается новым и неожиданным. Понимаете? Вот как из унылой идеи вырастает прорывной замысел. Главное – тщательно его развить.

Перейдем к другому примеру: как насчет романа о жизни карлицы – привлекает ли вас эта идея? А что, если место действия этой истории – нацистская Германия? Кто-нибудь вообще о таком писал? У этой идеи оригинальность с двумя знаками минус. Но, когда выясняется, что карлица – это Труди Монтаг, которая прячет в своем подвале евреев по время нацистской эпохи, вы понимаете, что перед вами роман Урсулы Хеги «Камни из реки» (Stones from the River, 1994) – безумно популярное произведение, выбор книжного клуба Опры и весьма оригинальная история с грандиозной эмоциональной составляющей.

Вот еще пример – будучи в аэропорту, вы когда-нибудь ловили себя на мысли: «А я ведь могу прямо сейчас сесть на любой рейс, никому не сказать, куда лечу, и начать новую жизнь»? Доводилось ли вам фантазировать о том, чтобы сбежать из отеля, не заплатив за номер? Побег от привычной жизни – это вневременная и весьма привлекательная фантазия. Готов поспорить, все мы однажды ей предавались, и порталами для побега чаще всего оказывались аэропорты или гостиницы.

Такой довольно реалистичный сценарий использовала в своем романе «Пересадка» (Layover, 1999) Лиза Зайднер, преподаватель литературного мастерства в Ратгерском университете и поэт. Три предыдущих ее романа получили хорошие отзывы, но продавались неважно. В интервью Publishers Weekly Зайднер сказала: «Я знала, что шансов преуспеть в нынешнем издательском климате у меня немного». Она работала над «Пересадкой» пять лет, изо всех сил стараясь создать портрет, по ее собственным словам, «разумной взрослой женщины средних лет», коммивояжера по имени Клэр Ньюболд, которая сталкивается с жизненными неурядицами, которые могут выпасть на чью угодно долю: ее маленький сын погибает, а муж признается в измене. Клэр решает не выписываться из своего номера и пускается в приключения сексуального характера, которые хоть и ведут ее к безумию, но демонстрируют живущие в ней противоречащие друг другу желания отдаваться и держать контроль в своих руках.

Зайднер докопалась до сути своей героини, и в результате Клэр Ньюболд вышла воплощением женской силы и власти. Обращение к эмоциям, редкое, но объяснимое желание вырваться из рамок привычной жизни и конфликт, неизбежный для замужней женщины, которая ныряет в отупляющие, освобождающие от тягостных мыслей сексуальные эскапады, – все эти элементы, смешиваясь, превращаются в прорывной замысел. Лиричное и искреннее повествование превращает этот замысел в прорывной роман. Успеху «Пересадки» также поспособствовали притягивающая взгляд обложка (расфокусированное изображение женщины в гостиничном номере, на заднем плане стоит телефон со снятой трубкой), отличные рецензии и некоторые усилия по продвижению со стороны Random House. Но успех в СМИ и пятизначную минимальную ставку за права на переиздание в мягкой обложке книге принесли вовсе не эти маркетинговые уловки.

А то, что читатели обнаружили в постели… вернее, в книге о Клэр. Как вскоре после выхода романа сказал Дэниел Менакер, редактор Зайднер: «Это прекрасный пример того, что книге все еще можно “сделать имя” старыми добрыми способами – с помощью хороших отзывов и сарафанного радио».

Как найти идею для прорывного замысла

Давайте разберем еще один пример, но на этот раз придумаем его сами. Начнем с зауряднейшей идеи, какая только может взбрести в голову, – например с истории о мальчике, который мечтает отбить финальную подачу в решающем матче по бейсболу. Нет, слишком драматично. Пусть он занимается легкой атлетикой, бегом.

Погодите, это тоже не самый скучный вариант. Давайте-ка еще подпортим этот и без того невыразительный замысел. Например, посадим мальчика… в инвалидное кресло. Фу, скажете вы. Это же сценарий для сопливого телефильма. Сентиментальная чушь. Верно. Давайте применим к этой истории принципы создания прорывного замысла и посмотрим, что у нас выйдет. Обратите внимание, как по ходу процесса мы во имя оригинальности будем отказываться от очевидных решений в плане места действия, выбора персонажей и сюжета. Думаю, с правдоподобностью у нас все хорошо, но неизбежный конфликт и обращение к эмоциям придется где-то поискать.

Также обратите внимание, как часто будет всплывать вопрос: «А что, если?» Это проверенный временем инструмент для того, чтобы поднять ставки, добавить в сюжет глубины, сделать персонажей объемными и найти в истории новые подтексты.

Где происходит действие нашей истории? В начальной школе в гетто? Слишком банально. Давайте поступим иначе: наделим нашего протагониста привилегиями, которые, увы, никак не помогают ему приблизиться к своей цели. Пусть он будет белым и учится в престижной частной школе, где его окружают прекраснодушные учителя, поддерживающие друзья и спортивные тренеры, которые нацелены помочь ему достичь пика своего потенциала. Но и этого мало. Чего-то ему не хватает – чего именно?

Никто не знает – в первую очередь он сам. Он лишь знает, что показывает хорошие результаты в забегах на колясках, но выигрывает их крайне редко. Хорошо. Вот у нас уже появился интересный и незаурядный центральный конфликт. Вместо простой цепочки «цель – препятствие» мы придумали психологическую загадку.

А что дальше? Усложним проблему. Как? Что, если у нашего героя есть собственный герой? Старший брат? Слишком просто. Давайте пойдем в другую сторону и сделаем его героем кого-то незнакомого и недостижимого: профессионального марафонца. Взрослого человека.

Нигерийца! Чернокожего мужчину. Да, похоже на правду. Так что за персонаж этот нигериец? Профессиональный спортсмен? Само собой. Уверенный в себе? Нет, давайте сделаем наоборот: наш нигериец бегает как антилопа, но во время состязаний на его лице явно читается страх. Может быть, поэтому наш герой так им очарован. Наш атлет в инвалидном кресле смотрит на него в телевизоре и видит, что его кумиру страшно, но не находит этому объяснения.

Пока что выглядит неплохо. Но американец и нигериец должны как-то встретиться, согласны? Как? Пусть школа нашего героя будет в Массачусетсе. Пусть наш нигериец приедет на Бостонский марафон. Нашего героя выбрали для вручения награды победителю. Значит, они должны встретиться у пьедестала почета?

Слишком предсказуемо. Допустим, нигериец займет на марафоне второе место. Наш герой находит нигерийца после церемонии награждения – тот, завернувшись в серебристую накидку из фольги, смотрит в никуда.

Наш герой незаметно подъезжает к нему. Он выпаливает: «Чего вы боитесь? Когда бежите?»

Давайте еще разок отклонимся от предсказуемого курса. Нигериец не может ответить на этот вопрос – скорее даже не хочет на него отвечать, чувствуя себя оскорбленным. Первое впечатление для обоих оказывается неудачным.

И все-таки… Что, если на предварительном забеге Специальной Олимпиады, который состоится неделей позже, нигериец подходит к нашему герою на парковке? Они беседуют. Наш парень забрасывает его вопросами о технических моментах, но нигериец говорит, что тот забивает себе голову лишним. Они проникаются симпатией друг к другу. И из нее вырастают отношения. Но простые ли?

Давайте их усложним. Связь кумира и его поклонника не может быть одномерной. Готов поспорить, кумиру нравится, что его почитают, но в то же время его это бесит. С чужими ожиданиями справляться нелегко. Поклонник, возможно, тоже чувствует отторжение. А что, если наш герой завидует страху, который придает нигерийцу скорости? Наш герой таким ускорителем обделен. Наш герой – нормальный и уравновешенный, но не слишком успешный спортсмен. Привилегии лишают его большего, чем собственные ноги, не способные ходить.

Замысел улучшается на глазах? Похоже на то, но для того, чтобы вырваться за рамки заурядности, ему нужно больше подтекстов и сюжетных пластов.

Чем мы располагаем? У нас есть двое приятелей разного этнического происхождения. Один существенно отличается от другого: вот вам и неизбежный конфликт. Но у них есть нечто общее – оба состязаются в забегах. Плюс они нужны друг другу. Мы знаем, почему наш герой нуждается в своем нигерийском кумире – тот поможет нашему герою добиться лучших результатов, – но на что нигерийцу сдался наш школьник?

Ответ на этот вопрос может завести наш роман в довольно интересные степи. Нигериец точно должен побывать в роскошном доме нашего героя, ну, скажем, в Гринвиче, штат Коннектикут, – раз уж мы тут обсуждаем жизнь в пригороде. Должен ли наш герой побывать в доме у нигерийца в Африке? Может быть. Это будет очень контрастный опыт. Поместить двух главных персонажей в непривычные им культуры – верный путь к усилению конфликта.

Вот теперь-то процесс пошел.

Внутренняя история у нас работает, но что там с внешними конфликтами и препятствиями? Придумайте свой набор второстепенных персонажей: родителей, тренеров, подружку, организаторов забегов, журналиста… Что вам по душе? На этот странный дуэт героя и поклонника можно наслать любые интересные внешние силы. Культурные различия, расизм и обратный расизм, психология спорта – что угодно может осложнить эту зарождающуюся дружбу, которая играет ключевую роль не только в исполнении мальчишеской мечты, но и в процессе обретения внутренней свободы для марафонца.

Для меня главный вопрос нашей истории – это чего боится наш марафонец. Придумайте ответ на него сами. Я склоняюсь к душераздирающему варианту: отец нигерийца умирает, и он бежит для того, чтобы у отца оставалась причина жить. Вы можете предпочесть причину с политической подоплекой или какую-то еще, более мрачную и имеющую отношение к психологии.

На данном этапе это не столь важно. Наш приторный замысел обретает глубину, о которой поначалу и речи не шло. Он превращается в историю о поклонении кумиру, о беге, о расизме и, возможно, не о преодолении внутреннего страха, а о принятии его. У нас появились новые уровни для сюжета. Принципы создания прорывного замысла помогли нам придать четкую форму изначально вялой истории.

Изначальный замысел: Школьник мечтает победить в забеге. В чем проблема? Он инвалид.

Прорывной замысел: Парнишка из частной школы, прикованный к инвалидной коляске, использует все свои возможности для того, чтобы добиться успеха в легкой атлетике. Но достигать побед ему не удается. Привилегии мешают ему не меньше, чем бесполезные ноги. Однако жизнь его меняется, когда он знакомится со своим кумиром – чемпионом мира из Нигерии. Страх, который придает нигерийцу скорости, поможет школьнику преодолеть собственный психологический ступор, но на пути к достижению мечты им обоим придется преодолеть препятствия в виде культурных, расовых и личных различий.

Похоже на правду? Да, такое вполне могло бы случиться. Выглядит оригинально? Да. По крайней мере, не помню, чтобы читал нечто подобное. Есть неизбежный конфликт? Да, и мы работаем над тем, чтобы его усилить. И в конце концов, есть ли обращение к эмоциям? В замысле есть для него благодатная почва.

Чтобы превратить этот замысел в настоящий прорывной роман, потребуется большое мастерство. И все же у нас с вами есть для него фундамент. Заложив прочную основу для собственного романа, вы можете с уверенностью приступать к его созданию. Вы выстроили собственный прорывной замысел.

Чек-лист бестселлера:
Замысел

✓ Прорывной замысел можно выстроить по кирпичику.

✓ Ваши любимые романы увлекают вас, знакомят с незабываемыми персонажами и изобилуют драматичными и значимыми событиями.

✓ Прорывной замысел правдоподобен и оригинален, в нем есть неизбежный конфликт и обращение к эмоциям.

✓ Правдоподобность означает, что нечто похожее может случиться с любым из нас.

✓ Неизбежный конфликт означает, что в вашем «мире» есть проблемы.

✓ Оригинальность может проявляться как новый взгляд на старый сюжет, как разрыв шаблона или как неожиданные сочетания элементов истории.

✓ Прилив эмоций вызывают ситуации, которые волнуют нас и в реальной жизни.

✓ Даже сомнительную изначальную идею можно превратить в прорывной замысел.

✓ Чтобы развить идею для прорывного замысла, избегайте предсказуемых решений, ищите неизбежный конфликт, апеллируйте к эмоциям и спрашивайте себя: «А что, если?..»

3
Ставки

Единственный безотказный способ сделать историю мощнее звучит так: поднимите ставки.

Ага, конечно, думаете вы. Как и любой полезный совет, этот выглядит настолько затертым, что вы едва заметили его на странице, правда? Я – так уж точно. Всем известно, что высокие ставки – это важно. Это такой же краеугольный принцип прозы, как и постановка точки в конце предложения. Но почему же тогда так мало писателей следует ему на практике?

Вы ведь этим не грешите, а? Конечно нет. Но позвольте спросить: если вы начинающий писатель, принесла ли вам ваша рукопись шквал обращений от агентов, желающих вас представлять? Если вы опытный автор, скажите-ка, стал ли прорывом ваш последний роман? Публикуют ли СМИ отрывки из него? Ваш рекламный агент присылает вам подшивки с положительными отзывами о нем? Звонил ли уже ваш редактор вашему литературному агенту с подозрительно поспешным предложением о продаже прав на экранизацию? Нет? Простите за назойливость, но на этом нужно сделать акцент: чем выше ставки – тем больше успех.

Задумайтесь хорошенько. Будьте с собой честны. В вашей нынешней рукописи ставки выкручены на максимум? Можете с ходу сказать, в чем они заключаются? Можете точно назвать страницы, на которых ставки повышаются настолько, что ваш протагонист оказывается загнан в обстоятельства, из-за которых надежда на его успех тает на глазах?

В работах начинающих романистов низкие ставки бросаются в глаза. Во время встреч тет-а-тет на писательских конференциях я обычно сбиваю автора с толку, прервав его презентацию идеи своего романа вопросом: «Погодите-ка, ваш протагонист хочет [вставьте цель протагониста], но позвольте спросить – если его миссия не увенчается успехом, что тогда?» Этот вопрос обычно вызывает полный непонимания взгляд или, если повезет, неловкое заикание. «Что тогда? Ну, если он облажается, тогда… тогда…»

И что тогда? Вот это и есть цена ставки. Что он потеряет? Время? Работу? Любовь? Жизнь? Начинающие авторы триллеров обожают ставить под угрозу жизнь своих протагонистов. Как-то раз один неопытный романист спросил меня: «Разве ставки могут быть выше?» Правда в том, что в индустрии развлечений спасение собственной жизни превратилось в общее место. Когда телевидение десятки раз в день показывает людей, которые пытаются скрыться от опасности, вопросы жизни и смерти вызывают едва ли не зевоту.

Тем не менее есть масса романов, в которых главные герои бегут наперегонки со смертью и мы не находим себе места от волнения. Почему? Мы переживаем за жизнь персонажа по той простой причине, что мы неравнодушны к самому персонажу, и точка. В его жизни заключается смысл, цель или ценность. Вопросы жизни и смерти не имеют смысла, если они не связаны с ценностью конкретного человека.

Иными словами, первый шаг к повышению ставок вне зависимости от того, грозит вашему протагонисту смерть или нет, – это наделить его личной ценностью.

Как наделить человека ценностью

Давайте придумаем пример: кто бежит, спасая свою жизнь? Коп? Избито. Солдат? Сойдет. Бухгалтер? Хм. Адвокат? Уже лучше. Адвокаты образованны, компетентны, сдержанны, иногда агрессивны. Для того, кто большую часть времени демонстрирует завидное самообладание, вынужденно спасаться бегством – по определению событие из ряда вон. Любопытная ситуация. Но не такая уж захватывающая.

Почему? Потому что жизнь нашего адвоката пока еще не имеет для нас никакой ценности. Можно было бы отговориться, что все еще впереди, но мы просто двинемся дальше. Допустим, нашему адвокату необходимо выжить, чтобы выиграть дело. Не впечатляет. Тогда давайте предположим, что он, отец-одиночка, должен выжить, чтобы позаботиться о дочери. Либо он оказался подходящим донором костного мозга. Или его жажда правосудия – это единственное, что отделяет невиновного человека от смертной казни.

Ни один из этих примеров не отличается особой оригинальностью, но все они иллюстрируют мою мысль: для того, чтобы чья-то жизнь стоила спасения (в художественной литературе), она должна иметь определенную ценность. И на шкале ценности нет ничего весомее, чем высокие принципы и кодекс чести. Мы восхищаемся принципиальными людьми. Мы стараемся им подражать. Именно они – те образцовые граждане, без которых наше общество не было бы цивилизованным.

Подвергнуть принципиального человека риску – значит ощутимо повысить ставки в вашей истории. Еще лучше – устроить принципам этого человека серьезную проверку на прочность. Есть нечто увлекательное во внутренней борьбе за сохранение верности своим идеалам. Да, мы радуемся в тот момент, когда герой побеждает негодяя, но куда сильнее нас впечатляет, когда тот самый герой отказывается идти легким путем и придерживается собственного кодекса чести.

Честность, принципиальность, верность, доброта, отвага, уважение, доверие и любовь – все это мерила личной ценности человека. А еще благодаря им вопросы жизни и смерти становятся по-настоящему значимыми – да и любые другие вопросы, если уж на то пошло.

Одним из главных авторов бестселлеров в XX веке был Эрл Стенли Гарднер, придумавший судебного адвоката Перри Мейсона. В 1960-х, на пике карьеры Гарднера, в час продавалось около семи тысяч книг его авторства. Телесериал «Перри Мейсон» (Perry Mason), конечно, подстегнул продажи, но популярность непобедимый адвокат Гарднера обрел задолго до его выхода.

За что его так полюбили? Разумеется, Мейсон умен, но привлекательность его заключается в иной, более глубокой причине. В начале каждого детектива Мейсон встречается с клиентом, которого обвинили (или вот-вот обвинят) в убийстве. Приятель Мейсона, сыщик Пол Дрейк, обычно пытается его отговорить от дела. Ведь дело-то дрянь. У клиента явно «виноватый вид». Но Мейсон не сдается. Инстинкт подсказывает ему, что клиент невиновен, и он держится этого убеждения несмотря на все осложнения. Более того, у Гарднера больше всего проблем зачастую приносит сама клиентка (в основном это женщины). Она только ухудшает свое положение, благодаря чему у окружного прокурора в руках оказывается все больше изобличающих ее улик. Однако Мейсон продолжает стоять на своем. Его вера непоколебима.

Именно преданность собственным клиентам вопреки тому, что все складывается против него, делает Перри Мейсона героем, и эти высокие ставки придают романам Эрла Стенли Гарднера солидный вес. У Гарднера не было нужды подвергать угрозе жизнь Мейсона, хотя иногда он делал и это. Большую часть времени проверкам на прочность подвергались лишь высокие принципы и личный кодекс чести Мейсона – и этого было достаточно.

Теперь, когда мы выяснили, для чего нужны ставки, давайте разберемся, какими они бывают. В любом романе ставки работают на двух уровнях – на общественном и личном. Как поднять ставки на обоих уровнях вне зависимости жанра, которому принадлежит ваша история?

Хороший вопрос. Отвечая на него, мы увидим, что комбинация высоких ставок как на личном, так и на общественном фронте – это самый мощный двигатель сюжета, какой вообще может быть в прорывном романе.