Текст книги "Грузия. Перекресток империй. История длиной в три тысячи лет"

В 1208 году в конфликт вдруг вмешались Айюбиды, с которыми Тамар подписала мирный договор: Айюбиды заняли Хлат и заставили непокорных хлатовцев принять айюбидского правителя, Малика Ахуада. Таким образом, между христианской Грузией и султанатами были установлены и граница, и мир, и Грузия больше не претендовала на территорию по ту сторону Аракса.

В 1207 году умер Давит Сослан, и в последующие семь лет имя Тамар почти не упоминается в грузинских летописях. Тем не менее Грузия продолжала агрессивную экспансию на юго-восток, и Элдигюзская империя страдала не только от внутренних конфликтов, но и от грузинского грабежа, пока Грузия не одолела соседнюю Центральную Армению. В то же время грузинская армия все ближе подходила к Ардабилу в Азербайджане. Однако ардабильский султан нанес удар первым: в 1209 году, пока Тамар и ее двор праздновали Пасху во дворце Гегути, султан вторгся в открытые ворота Ани, взял штурмом все церкви, перебил 12000 молящихся армян, разграбил город и отступил. Ответ из Гегути был таким же ужасным и кощунственным: в начале Рамадана грузины набросились на мечети Ардабила и тоже перебили не только тысячи людей, но и самого султана, взяв его семью в заложники.

Неистощимая энергия братьев Мхаргрдзели довела их войска до иранской глубинки: посоветовавшись с дарбази, Тамар в 1210 году разрешила наступление по южному берегу Каспийского моря и вторжение в Хорезм. Репутация Мхаргрдзели стала до такой степени грозной, что крупные города Тебриз, Мияне и Казвин просто открыли ворота захватчикам и заплатили дань, чтобы избежать боя. Иранские войска сопротивлялись изредка, и главной задачей для грузинской армии оказался перевоз добычи в Грузию. Обогатились феодалы, государственная казна и церковь, но Тамар умудрилась сделать так, чтобы и нищим досталась хоть часть добычи. Современников озадачивал захват их армией мест, «о которых никогда даже не слыхали». В конце концов Тамар и братья Мхаргрдзели поняли, что перебарщивать не стоит. Уже год назад Грузия получила предостережение. Подбивая армян на восстание против последних их мусульманских сузеренов, грузины опять осадили Хлат; Малик Ахуад вдруг побоялся, что его же люди сдадут город грузинам, и заперся в замке. Тогда Айюбидский султанат объявил, что дальнейшие нарушения договора не пройдут безнаказанно. Грузия смогла присоединить к себе лишь Северную Армению. После такого раздела в 1209 году установился прочный мир. Мхаргрдзели привели грузинских ремесленников и заново отстроили великолепные церкви и собор в Ани[90]90
   Марр Н.Я. Ани, книжная история города и раскопки. М., 1934.


[Закрыть].

В то же время возникла более выгодная, менее кровавая и неотложная возможность для расширения государства. После 1204 года Византия, благодаря коварным крестоносцам, сжалась и фактически целиком потеряла Анатолию. Пока румский султан Рукн ад-Дин обдумывал планы, Тамар пошла на решительный шаг. Она захватила длинную полосу Черноморского побережья от Синопа до Трабзона. Здесь жили не только греки, но и лазы, картвельский народ, говорящий на языке, близком к грузинскому. Таким образом Тамар создала подчиненное себе буферное государство. Предлогом для вмешательства в дела Византийской империи было ограбление в Константинополе двух грузинских монахов, везших подарки Тамар в иерусалимский монастырь Святого Креста. Для буферного государства уже подготовили марионеточного императора. Когда в 1185 году в Константинополе императора Андроника убили, а затем ослепили его сына и зятя Тамар, Мануэла Комнина, Тамар пригласила своих племянников, Алексия и Давида, сыновей Мануэла, в Грузию, где их воспитали при грузинском дворе. Эти послушные племянники могли даже считать себя наследниками византийского престола. В 1204 году вместо Константинополя, однако, Тамар подарила Алексию Трабзон, и Алексий I стал первым императором Трапезундской империи[91]91
   Toumanoff C. On the Relationship between the Founders of the Empire of Trebizond and the Georgian Queen Thamar // Speculum, 1940. Vol. 15. № 3. P. 299–312.


[Закрыть]. В том же году умер Рукн ад-Дин, и сельджуки были в таком смятении, что оказались неспособными раздавить это новое псевдовизантийское государство: грузинские гарнизоны заняли Трабзон, Самсун и другие черноморские города. Затем Тамар и Давит Сослан постарались не провоцировать новых войн и перестали вторгаться в чужие территории. Они настаивали, что просто помогали ссыльным византийцам утвердить свои права.

Внешние дела окончились. Для армии оставался только внутренний конфликт: в период с 1210 по 1213 год горцы – чеченцы, дагестанцы, грузинские пшавы – объединились, и в 1212 году, после смерти грозного генерала Закарэ Мхаргрдзели от неизлечимого недуга, до того разнуздались, что Иванэ Мхаргрдзели пришлось разобраться с ними. Сначала он выпросил у Тамар чин атабага Самцхе, новый наследственный ранг, который со временем станет фактически царским в Самцхе. Новый атабаг затем повел армию на вершины, отделяющие Европу от Азии, и окружил чеченцев, так что они бросили мятежников, и в три месяца беспощадно усмирил весь Северный Кавказ. После этого Иванэ смог с гордостью сказать Тамар: «По вашему приказу я разорил упрямые земли дидовцев и пшавов». Эти меры еще больше расширили территорию Грузии: от Синопа в Трапезундской империи до Каспийского моря было тысяча триста километров, столько, сколько от Туапсе (тогда Никопсии) до Нахичевани.

Когда Давит Сослан умер в 1207 году, Тамар венчала их пятнадцатилетнего сына Гиорги Лашу как сомонарха. Ее чувство изолированности и уныние усугубились после смерти ее самых доверенных министров, Антона Глонистависдзе и Закарэ Мхаргрдзели, и ее роль в жизни страны заметно уменьшилась. У нее остался всего один близкий советник, атабаг Иванэ Мхаргрдзели, которого она сделала амирспасалари. Тамар была озабочена своей болезнью, вероятно, раком, возможно, чахоткой. Она умерла в январе 1213 года. (Некоторые летописцы ошиблись в подсчетах или плохо переписывали и поэтому предпочитают 1207 год.) Однако точно известно, что Тамар умерла после подавления горцев, и монета 1210 года носит ее инициалы вместе с инициалами Гиорги Лаши[92]92
   Rapp Jr. S.H. The Coinage of T’amar… // Le Muséon, 1993. Vol. 106. № 3–4. P. 309–330.


[Закрыть]. В замке Начармагеви во время заседания она вдруг объявила министрам и духовным лицам, что «долгое время скрывала недуг, не поддающийся лечению, который оказался болезнью, не знающей пользы от лекарств, чтобы никого не беспокоить… при таких продолжительных военных делах… природная слабость женщины не могла позволить телу жить». На паланкине царицу помчали в летний дворец около Тбилиси. Несмотря на заботы врачей и священников, ей стало хуже. Последней отчаянной мерой был перевоз царицы в густой лес на вершину горы в зимний мороз (это наводит на мысль, что она страдала чахоткой), но она почти сразу умерла, поручив своим подданным обоих детей, Гиорги и Русудан, как наследников.

Могилу Тамар до сих пор ищут в Гелати, в Вардзии и в монастыре Святого Креста в Иерусалиме. Письмо (датированное 1204 или 1210 г.) от крестоносца Гильома де Буа к Амадеусу, епископу Безансона, говорит только, что «шестнадцатилетний сын» (Гиорги было шестнадцать лет в 1208 г.) надеялся привезти кости матери для захоронения в Иерусалим (но не говорит, что и в самом деле привез)[93]93
   Pahlitzsch J. Georgians and Greeks in Jerusalem (1099–1310) // East and West in the Crusader States / Eds. K. Ciggaar, H. Teule. Netherlands, 1996. P. 38. Note 17; Ватейшвили Д.Л. Грузия и Россия: В 4 кн. // Грузия и европейские страны: В 3 т. М., 2003–2006. Т. 3. Кн. 1. С. 135–140; Salia K. History of the Georgian Nation. P., 1983. P. 172.


[Закрыть]. В 1976 году два женских скелета нашли в подвале монастыря Святого Креста, но ДНК не брали. Гораздо убедительнее выглядит проверенный факт, что другая Тамар, жена царя Давита Нарына, приезжала в одну молельню Гелати между 1260 и 1293 годами, чтобы молиться у могилы царицы Тамар; с незапамятных времен в Гелати ежегодно 1 (14) мая служат панихиду за упокой души Тамар.

Ни один грузинский царь не вдохновлял столько поэтов и летописцев, при жизни и посмертно, сколько Тамар. Среди горцев она стала полубогиней: они поместили ее в пантеон, как богиню плодородия. Церковь канонизировала ее, а монахи, переписывающие Евангелие, называли ее «четвертым членом Троицы». Памятником ей является Витязь в барсовой шкуре Руставели[94]94
   Лучшие переводы Руставели на русский язык сделаны Константином Бальмонтом и Шалвой Нуцубидзе.


[Закрыть], героини которого так же решительны и великодушны, как герои, и где рыцарская культура уже выходит за пределы национальные, даже персидские. В этой культуре сливаются неоплатонизм, христианство и здравый смысл совершенно в новом кодексе ценностей. Поэма Руставели не только дань идеализированной даме: она открывает собой свободомыслящее Возрождение, которому в Грузии, к сожалению, суждено было оказаться мертворожденным.

9
Монгольское нашествие

С самого начала своего царствования Гиорги IV Лаша проявил удивительную военную доблесть и широкий круг интересов. Но двор, и в особенности воспитателя царя атабага Иванэ Мхаргрдзели, тревожили высокомерная самоуверенность и порывистый характер молодого наследника. Как только к престолу пришел новичок, возникла срочная необходимость заново убедить вассалов Грузии, что новый царь с той же решительностью будет продолжать имперскую политику. Азербайджанский атабаг Узбек первый прозондировал почву, задержав выплату ежегодной дани. В ответ Иванэ Мхаргрдзели сразу направил войска в Гянджу, которую он осадил, но не штурмовал, в надежде просто утвердить грузинский суверенитет. Гиорги был недоволен решением своего генерала, отвел 4000 человек из осадных сил и повел их на другую сторону города, чтобы напасть сзади. Гянджинский гарнизон увидел, что отделившийся отряд Гиорги был защищен плохо, вышел из крепости и напал на грузин. Хотя грузины в конце концов одержали победу, потери оказались тяжелыми. (Осажденные горожане так сильно голодали, что в любом случае Узбек был готов мириться.) Дань Гянджа заплатила, но за необузданность Гиорги получил строгий выговор.

Вслед за армией поведением царя возмутилась церковь. Пока Гиорги отдыхал и охотился в Кахетии в деревне Велисцихе, он приметил молодую красавицу недворянского происхождения: Гиорги ее соблазнил и, несмотря на то что она была уже замужем, поселил у себя. В 1215 году она родила ему сына (будущего Давита VII Улу); ребенка Гиорги отдал на воспитание сестре Русудан. Католикос вместе с епископами и с министрами пришли к Гиорги с увещеванием: женщина была замужняя и незнатная. В IX веке игумен Григол заставил Ашота Великого отдать свою наложницу в монастырь; теперь Гиорги Лашу заставляли отдать свою возлюбленную монахиням, которые бы отвезли ее к мужу. Но Гиорги твердо объявил красавицу из Велисцихе своей женой и отказывался от всех браков, предложенных его дарбази. Он допустил самую серьезную для царя ошибку: не обеспечил государство законным престолонаследником мужского пола. С тех пор Гиорги продолжал сердить придворных и возмущать летописцев тем, что пренебрегал мудрыми советниками матери, а общался «только с ровесниками».

Гиорги искал утешения на бранном поле. Как в Гяндже, так и во всем Азербайджане, Грузия одерживала верх с большим трудом. За последнее десятилетие на востоке от Каспийского моря образовалось новое агрессивное государство – Хорезм. Хорезмские цари задались целью завоевать и объединить Иран, и достижению этой цели мешали не только азербайджанский атабаг Узбек, но и Грузия. В 1215 году хорезмшах Мухаммад II вторгся в Азербайджан и превратил Узбека и Гянджу в своих вассалов. Гиорги IV в ответ вступил в Южный Азербайджан, так что Узбеку пришлось пожаловаться хоремзшаху, который предупредил Гиорги, что весь Азербайджан уже подчиняется Хорезму. В Гяндже с каждого минарета громко восхваляли хорезмшаха и на всех монетах чеканили его изображение. Хорезм смог собрать армию в 50000 человек: если бы в 1218 году в Хорезм не вторглись монголы Чингисхана, все Закавказье было бы завоевано.

В те годы в странах, подчиненных Грузии, бушевала страшная инфляция. Есть в развалинах церкви в Ани каменная глыба: высеченные на ней девятнадцать строк описывают, как глава грузинской церкви католикос Эпипанэ освятил церковь и примирил враждебных мирян-диофизитов с духовенством. Конфликт возник оттого, что цены на крещение, брак и похороны стали втрое дороже (100 тбилисских драхм), и к тому же священники требовали для себя банкет или целую воловью шкуру. Уступать духовенство не хотело, и миряне перестали ходить в церковь. Эпипанэ приказал, чтобы цены понизили на две трети, а остальное – в зависимости от средств прихожан. Судя по всему, инфляция касалась всех товаров и услуг, и неудивительно, что армянские города больше не хотели платить тбилисским властям налоги. В отличие от востока, где агрессивно настроенный Хорезм обессилил грузинскую армию, на юге Гиорги IV еще мог взыскивать с подчиненных и в 1219 году заставил подвластные ему Нахичевань и Карну-Калак (Эрзурум) платить ежегодную дань. Только Хлат на озере Ван воспротивился и сдался после вторичного завоевания.

К 1220 году Гиорги, по-видимому, восстановил положение Грузии как наиболее значительного государства между Анатолией и Ираном. Он стал известен крестоносцам: папа Гонорий III, который надеялся затеять Пятый крестовый поход, несмотря на промедление императора Священной Римской империи Фридриха II, направил через прелата Пелагия в Дамиетте письмо к Гиорги и просил его помочь латинцам освободить Иерусалим от мусульман. Гиорги Лаша уже собирался уехать в Палестину, как вдруг Грузия очутилась совершенно в непредвиденной опасности.

Анонимный летописец вспоминает:

«В стране Солнечной на Востоке, которую именуют Чинмачин, явились некие люди из местности дивной, именуемой Каракорум, чуждые ликом, нравами и внешностью. <…> Они чужды по языку, чужды обличьем, чужды бытом; не знали вкуса хлебного, но мясом и молоком бессловесных питались. Однако были телом совершенны, плотью дородны и мощны ногами, прекрасны и белолицы, с глазами узкими и карими, удлиненными и яркими; большеглавые, с волосами темными и частыми, плосколобые, с носами настолько низкими, что щеки возвышались над носами и видны были лишь маленькие ноздри; губы малые, зубы ровные и белые; совершенно безбородые. <…> Вместе с тем обрели они мужество и были лучниками избранными, безупречно стреляющими из своих тугих луков тяжелыми стрелами, удара которых не выдерживали никакие доспехи. Особенно ловки они были на лошадях, ибо на лошадях они вырастали, не знали доспехов, кроме лука и стрел.

Так были дивны эти люди, что, глядя на них, можно было признать их безумными. Но всякая мудрость обреталась среди них, и обладали они разумом полным, малоречивые, и слова лживого не было промеж них нигде. Не было у них подобострастия пред лицом человека: ни пред великим, ни пред малым даже на совете, ибо владели добрым порядком, сотворенным Чингискаеном»[95]95
   [Kartlis cxovreba (zhamtaaghmc’ereli)] / Ed. R. Met’reveli. Tbilisi, 2008. P. 527–528 (на груз. яз.); русский перевод см.: Грузинская книжная легенда о Чингисхане // Советская этнография. № 5. 1973.


[Закрыть].

Если бы монапире стерегли границы как следует, опасность не была бы такой неожиданной: в 1218 году Чингисхан приказал своим генералам Джэбе и Субэдэю завоевать Хорезм и соседние государства. К 1220 году задание было выполнено, и Хорезм, как и вся Средняя Азия, находился в руках монголов. Изгнанный Мухаммад II умер от плеврита на острове в Каспийском море. Оказалось, что монголы были не только опытными лучниками на лошадях неслыханной быстроты и выдержки: они привезли с собой китайские осадные орудия (катапульты и тараны) с китайскими саперами; они сровняли города с землей, грабя и предавая смерти все население. К концу 1220 года 20000 монголов вторглись в Грузию и Армению: очевидно, они пока не интересовались завоеванием – Чингисхан велел генералу Субэдэю, во-первых, схватить хорезмшаха Мухаммада вместе с сыном, грозным Джелалом ад-Дином, а во-вторых, разыскать в долинах Аракса и Куры зимние пастбища для монгольских табунов. Монголы напали из Нахичевани, загнав атабага Узбека из Гянджи в Тебриз. В Северо-Восточной Армении Гиорги IV с Иванэ Мхаргрдзели второпях собрали 10000 человек, но монголы учинили им кровавый разгром. Зверское поведение монголов, распарывавших женщинам животы и вырывавших неродившихся еще младенцев, привело грузин в смятение. Гиорги пытался объединиться с азербайджанским атабагом Узбеком (братом ненавистного покойного Абу-Бакра) и с хлатским правителем Маликом Ашрафом: последней их надеждой было то, что монголы не вернутся до следующей весны.

Хотя завоевание Закавказья не входило в задачи Субэдэя, монгольская разведка случайно перехватила военные планы Грузии, Армении и их вассалов: поэтому монголы пошли в атаку в январе 1221 года по якобы непроходимым из-за снега и лютых морозов перевалам, когда и где их меньше всего ожидали. Монголы завербовали курдов и туркмен, руководимых Акушем, коварным подопечным атабага Узбека. В таком составе они подошли к Тбилиси, где сразились с грузинскими войсками. Грузины одержали победу над туркменами Акуша, но монгольский арьергард перебил всех победоносных грузин. Весной, разорив Юго-Восточную Грузию, монголы отступили в Карабах, а потом в Тебриз: губернатор Тебриза Шамс ад-Дин заплатил огромные деньги, чтобы его город пощадили. В августе 1221 года, истребив население Хамадана, монголы повернули на север и обезлюдили Ардабил и Гянджу. Именно тогда они пересекли Восточную Грузию, где их подстерегал Гиорги с 70-тысячной армией: две армии столкнулись в Хунани на берегу Куры. Монголы использовали свою типичную тактику: главная армия напала, сделав потом вид, что отступает, после чего вторая монгольская армия спустилась с гор, чтобы окружить и уничтожить врага. Ошеломленная такой тактикой грузинская армия потеряла половину своих людей. Сам Гиорги был тяжело ранен в грудь: 18 января 1223 года он умер от ран.

Победоносные монголы на время покинули Закавказье: они проехали Дербент, кипчакские пастбища и южный берег Каспийского моря, чтобы выполнить задание Чингисхана: изгнать нового хорезмшаха Джелала ад-Дина через Афганистан до индийских границ. Но Джелал ад-Дин выжил, вернулся из Индии и, несмотря на значительные потери, сумел нанести Субэдэю неслыханный, хотя не окончательный удар. Грузины надеялись, что захватчики, смертельно ранив Гиорги IV, больше не вернутся. Они не обратили внимания на известия о катастрофическом поражении Хорезма и битве на реке Калке, где монголы разгромили русско-кипчакскую армию.

Смертельно раненный Гиорги постарался сделать так, чтобы сестра Русудан унаследовала престол: сначала он ее сосватал с шахом Ширвана. Затем отправился в Багаван у озера Ван, чтобы устроить бракосочетание в одной из самых прекрасных армянских церквей. В Багаване он и умер, так что пришлось отложить свадьбу Русудан до 1224 года, уже после ее коронации.

На самом деле монголы причинили Грузии меньше вреда, чем те народы и армии, которых они переместили. В 1222 году северокавказские кипчаки, разоренные проходом монгольских сил через их территории, направились на юг: когда грузины и армяне отказались принять беженцев, они начали грабить и истреблять народ, пока гянджинский атабаг не поселил их у себя. Несмотря на нападения Иванэ Мхаргрдзели по приказу царицы Русудан, кипчакам удалось отстоять свои права в Азербайджане, но к концу года грузины их разбили, лишили награбленного и отогнали за Кавказский хребет.

В 1223 году дарбази некогда было обсуждать вопрос престолонаследия: младшая сестра представлялась им меньшим злом, чем незаконнорожденный ребенок, и Русудан венчали на власть единогласно. В отличие от покойного брата все свое царствование она почтительно слушала своих министров и генералов и проявляла политическую волю только тогда, когда впоследствии подстраховывала наследование трона собственным сыном. К несчастью, Русудан унаследовала материнскую красоту, но не обаяние и мудрость: она постоянно колебалась, и ее нерешительность давала волю бунтующим вассалам и феодалам Грузии. Слабость самодержицы оказалась губительной для страны, которой угрожало не только второе нашествие монголов, но и хорезмские войска Джелала ад-Дина. Брак Русудан с традиционным союзником, ширванским шахом, не состоялся: единственным приемлемым женихом оказался Могис ед-Дин Торгул, сын эрзурумского султана, который так увлекся красотой Русудан, что отрекся от мусульманства и обратился в христианство. Русудан вскоре родила дочь Тамар, а потом сына-наследника Давита (будущего Давита VI Нарына).

Так как Гиорги IV умер, не установив контакта с Западной Европой и с крестоносцами, Русудан, по совету католикоса Арсен III, заново обратилась к папе Гонорию III[96]96
   Tamarati M. L’église géorgienne des origines jusqu’а nos jours. Rome, 1910. P. 414–430.


[Закрыть]. Письма от царицы и атабага Иванэ Мхаргрдзели вручили Давиду, епископу Ани, который передал их папе. Русудан объясняла, что сначала она приняла монголов за христиан, а белого сокола на их знаменах – за крест, что она была уверена, что истребители мусульман должны быть христианами. Она утверждала, что она уже изгнала монгольских захватчиков, убив 25000 и потеряв всего 6000 своих, и спрашивала, могла ли Грузия сочетать свою борьбу с Крестовым походом Фридриха II в Сирию. Атабаг Мхаргрдзели прибавил, что Грузия может поставить 40000 солдат[97]97
   Ватейшвили Д.Л. Грузия и Россия: В 4 кн. // Грузия и европейские страны: В 3 т. М., 2003–2006. Т. 3. Кн. 1. С. 47–49.


[Закрыть].

Но Русудан не знала, что Фридриху II было не до Крестового похода: как многие европейские правители, он был больше озабочен другой восходящей звездой, оттоманами. Ни Русудан, ни Мхаргрдзели не понимали, что папе и некоторым западным королям Чингисхан показался спасителем: хотя монголы равно истребляли православных и мусульман, они снисходительно относились к христианству (среди монголов были несторианцы-христиане) и искали торговых и дипломатических отношений с католической Европой. Папа отложил свою первую миссию в Монголию до 1245 года, но до этого мало кого на Западе волновала монгольская угроза. Гонорий III поэтому вежливо и уклончиво ответил грузинам в мае 1224 года: он благословил их за то, что они сохранили христианство, не порвав с Римом; он уведомил Русудан, что уже отправил письмо на Сицилию к Фридриху II и что, если грузины хотят участвовать в борьбе за Сирию, все расходы им придется взять на себя.

Через год Джелал ад-Дин разрушил все мечты о Крестовом походе. Он доказал, что был не только неистово хитер и жесток, но и непоколебим: проведя ядро своей армии из Индии через весь Иран, Джелал ад-Дин заставил или уговорил бо2льшую часть правителей Ирана и Ирака признать его суверенитет и образовать антимонгольскую коалицию. В 1225 году монгольские силы вдруг ушли в Монголию, где в 1227 году умер Чингисхан. В 1229 году, после того как курултай решил, кто унаследует верховную власть и какие земли они завоюют, они вернулись на запад. За это «мирное время» Джелал ад-Дин решил обезоружить Грузию и таким образом устранить последнего соперника в борьбе за власть в Иране и Азербайджане. Хорезмшах направился на север и захватил весь Азербайджан, кроме Ширвана. Атабаг Узбек выслал семью из Гянджи в Тебриз, но скоро умер, и его вдова попала к Джелалу ад-Дину. К августу 1225 года Джелал ад-Дин с 40000-тысячным войском разбил лагерь под Двином. Русудан была не способна принимать решения, поскольку именно в тот момент рожала наследника Давита, а муж ее Могис не пользовался доверием грузинских вельмож. Поэтому во имя царицы атабаг Иванэ Мхаргрдзели повел 30000 человек в бой. Престарелый воевода придумал странный, губительный план: грузинский авангард сначала будет сражаться один; остальная армия присоединится при счастливом исходе первой битвы, а при несчастном исходе убежит. Таким образом, в битве при Гарниси Джелал ад-Дин победил: хотя грузинский авангард устоял, остальная армия отступила без боя. В этом отступлении одного генерала, Иванэ из Ахалцихе, убила лавина. Гарниси стал легендарным фиаско: Шалва из Ахалцихе, брат Иванэ, боролся с хорезмийцами и попал в плен: его прославили в народной балладе: «тот, кто убил двухсот турок, а потом жаловался, что никто не хочет сражаться». Ан-Насави, авторитетный историк, ученый секретарь и летописец Джелала ад-Дина[98]98
   Amad Nasaw M. ibn. Histoire du Sultan Djelal ed-Din Mankobirti, Prince de Kharezm / Trad. O. Houdas. P., 1973.


[Закрыть], пишет, что грузины потеряли всего 4000 человек и что Джелал ад-Дин решил не преследовать отступающих грузин. Но Грузия впервые за сто с лишним лет потерпела тяжелое поражение и была совершенно обескуражена, если не обессилена. Русудан оставалось всего несколько месяцев, чтобы составить решительный план дипломатических и военных действий.

Есть мнение, что Джелал ад-Дин пощадил грузин потому, что ему пришлось повернуть на юго-восток, чтобы подавить только что вспыхнувшее восстание в Тебризе. Но грузинские и хорезмийские источники более правдоподобно объясняют, что Джелал ад-Дин надеялся превратить Грузию в союзника, чтобы преодолеть вторую волну монгольских завоеваний. С этой целью он намеревался послать Шалву из Ахалцихе посредником в Тбилиси, но после того, как он перехватил письма Шалвы, передававшие грузинским властям распоряжения хорезмийской армии, Джелал ад-Дин отрубил своему пленнику голову. Тем не менее хорезмшах послал Русудан примирительные предложения, но разъяренная царица оборвала переговоры, когда узнала, что хорезмийцы грабят пограничные зоны Грузии. В конце концов обе стороны согласились на мирный договор и назначили временной границей между Грузией и Хорезмом реку Раздан в Армении. На берегах Раздана учредили демилитаризованную полосу, и на мосту над рекой Джелал ад-Дин встретился с атабагом Авагом Мхаргрдзели (сыном опозоренного Иванэ). Но в мирных предложениях Джелала ад-Дина, для заключения антимонгольского союза, были два совершенно неприемлемых условия: Русудан должна развестись с Могисом и выйти за Джелала ад-Дина; если она не примет все хорезмийские условия, то хорезмшах вторгнется в Грузию[99]99
   Samushia J. Bijnisis shekhvedra… / Ed. B. K’udava // Ist’oriani. Tbilisi, 2009. P. 232–249.


[Закрыть]. Аваг признал, что ни Грузия, ни Хорезм не способны без союзника отбиться от монголов, и вернулся в Тбилиси. Грузинский двор возмутило требование Джелала ад-Дина о разводе Русудан. Ответ был уничтожающим: «Вы с отцом убежали от врага, и враг завоевал твою страну; мы же с презрением отнеслись к врагу, и враг раздумал и оставил нас в покое». Авагу сказали, чтоб он прекратил переговоры. Грузины обманывали себя, полагая, что Джелал ад-Дин – потухший снаряд. В конце 1225 года хорезмшах подавлял восстания в Нахичевани и по всему Северному Ирану, и Грузия не собиралась помогать ему вернуть потерянные территории. Но Джелал ад-Дин о Грузии не забыл.

Хорезмшах преспокойно провел свою армию на Черноморское побережье. Там в дебрях и ущельях его войска, по некоторым источникам, вопреки приказам забавлялись охотой на беженцев, которых продавали в рабство с таким успехом, что цена на раба понизилась на два-три денария. Между тем грузинский двор предполагал, что битва в Гарниси была всего лишь незначительной оплошностью. Феодалы по отдельности запирались у себя в замках со своей частью армии. Джелал ад-Дин так же делил и рассеивал свои вооруженные силы, но с толком, чтобы потом быстро объединить их в одну сплоченную армию. 1 марта 1226 года эта армия направилась к Тбилиси. Русудан впала в отчаяние и открыла перевалы, призвав в Тбилиси наемных осетин, чеченцев и лезгин. Сама царица с придворными бежала в Кутаиси.

Джелал ад-Дин вывел всего 3000 из своих солдат, чтобы выманить грузинский гарнизон из цитадели. Тактика сработала, и грузинскую армию истребила хорошо замаскированная главная хорезмийская армия. В деморализованном городе грузинский генерал Мемна Боцосдзе был убит мусульманином; брат генерала, Боцо, повел уцелевших защитников в замок Исани, но, поняв безвыходность ситуации, они покинули замок. Тбилиси подвергся такой резне, какой город не знал даже при Марване Глухом в 744 году: десятки тысяч убивали с невыразимой жестокостью, по улицам текли реки крови, мозгов и человеческих волос. Награблено было столько, что чиновники Джелала ад-Дина перестали составлять описи. Бойня продолжалась даже после того, как сам Джелал ад-Дин уехал в Ирак, услышав, что его вассалы ведут тайные переговоры с монголами: теперь Шараф ал-Мулк, визирь хорезмшаха, надзирал за грабежами и массовыми убийствами от Картли до Тао.

Облегчение наступило только в сентябре, когда Джелал ад-Дин вернулся, чтобы наказать мятежные армянские города: ему удалось захватить Ани, но Карс отбился от одной хорезмийской армии, а Хлат – от второй. Джелал уже не казался непобедимым владыкой: население Тбилиси, как ему стало известно, обратилось к Русудан с просьбой освободить город от хорезмийского гарнизона, и союзник Хорезма, правитель Эрзурума, обратился в христианство и передал грузинам данные о хорезмийских силах, полученные разведкой. К февралю 1227 года даже мусульмане в Тбилиси сопротивлялись хорезмийцам: грузинским солдатам ничего не стоило сокрушить гарнизон и захватить город. Джелал ад-Дин нанес ответный удар – поджег бо2льшую часть города (отступающие грузины сделали вид, что подожгли сами), сгорели библиотеки грузинских рукописей, включая литературные шедевры грузинского золотого века, из которых уцелели лишь немногие.

В конце 1228 года монгольская конница постоянно нападала на иранские территории Джелала ад-Дина, и хорезмийским силам пришлось отступить. Джелал ад-Дин умолил багдадского халифа и даже осажденного правителя Хлата помочь ему: разочарованные произвольным насилием хорезмшаха, даже единоверцы отреклись от Джелала ад-Дина. Несомненно злорадствуя по поводу хорезмийской беды, Грузия собрала собственную коалицию против Джелала ад-Дина: грузины «с обеих сторон горы Лихи», осетины и чеченцы сошлись в замке Начармагеви: 40000 человек, в спешке подготовленные к бою, направились на юг, в Болниси, где стояли силы хорезмшаха. Джелал ад-Дин увидел в грузинских рядах кипчакские знамена и пригласил своих тюркских соплеменников перейти на сторону Хорезма. Так далеко кипчаки не пошли, но взамен льгот воздержались от рукопашной. Таким образом, Болнисская битва 1228 года оказалась для Грузии очередной катастрофой, и огромные территории были разорены. Воодушевленный победой Джелал ад-Дин в 1230 году отомстил за свое поражение в Хлате: он сжег город.

Хорезму пришел конец, и на короткое время грузины смогли перевести дух. Султан Рума и правитель Дамаска Малик Ашраф решили уничтожить не по чину мощного Джелала ад-Дина. В то же время монгольский вождь Угэдэй перешел реку Амударья и вторгся в Иран. Власть Джелала ад-Дина закончилась. Зимой 1230/31 года он попытался бежать инкогнито в Византию, но застрял в Азербайджане и спился. Монголы чуть не поймали его в Диярбакыре, но, несмотря на опьянение, ему удалось сбежать в горы; там его узнали, и какой-то курд, чей брат погиб по вине Джелала ад-Дина в осаде Хлата, копьем прикончил хорезмшаха.

В 1230 году в Кутаиси, чтобы упрочить наследование своего пятилетнего сына Давита (будущего Нарына), Русудан венчала мальчика как соправителя на царствование. Некоторые феодалы предпочитали племянника Русудан, пятнадцатилетнего Давита (будущего Улу), несмотря на то что он был незаконнорожденный. Через пять лет Русудан удалось избавиться от опасного племянника: она сосватала десятилетнюю дочь Тамар своему двоюродному брату Каихосрову: тот в 1237 году стал султаном Рума и в 1240 году женился на Тамар. В обмен на невесту Каихосров схватил Давита, сына Гиорги IV, и заточил его в сельджукской столице Конья на семь лет. Таким образом Русудан не только проложила сыну дорогу к престолу, отстранив соперника, но и заключила стратегический союз с сельджуками.