Текст книги "Грузия. Перекресток империй. История длиной в три тысячи лет"

Русудан ожидала решительного нападения со стороны монголов, которые теперь шли с намерением поселиться в Закавказье с женами и детьми. Эти известия ошеломили феодалов и епископов: Русудан еще раз написала папе римскому и попросила, чтоб он помог Грузии защититься от монголов. В апреле 1233 года она получила ответ от Григория IX: он пришлет ей миссионера, Жака де Руссана, который обратит любых неверных, угрожающих Грузии, а пока он прощает грузинам любой раскол. В следующие два года монголы захватили весь Иран и весь Азербайджан.

Из городов, занятых грузинами, первым, который захватили монголы, оказался Шамкор в Ширване. Губернатор, Варам из Гаги, сбежал ночью в Кутаиси (потом Варам с сыном Агбугой вернулись и служили под монгольским игом). Вслед за Шамкором монголы завоевали Гянджу, предав население смерти либо обратив в рабство. Русудан, которая только что вернулась в Тбилиси и начала заново строить город, отступила, как Варам из Гаги, в Кутаиси; она приказала тбилисскому губернатору Мухасдзе поджечь город, если монголы подойдут ближе чем на шестьдесят километров. Таким образом Тбилиси еще раз сгорел дотла. Феодалы разбежались по замкам. Шаншэ Мхаргрдзели, мандатуртухуцеси (министр внутренних дел), спасся бегством: покинул свой удел в Лоре и вместе с семьей переехал в Аджарию, но оставил в Лоре своего тестя, который должен был сражаться с армией Чагатая, второго сына Чингисхана (Лоре считался южной оборонительной полосой Тбилиси). Амирспасалари, атабаг Аваг, уберегся, сдавшись монголам, как только кончился запас воды в его замке Каэни. Аваг уже оставил город Ани на растерзание монголам; в Ани наступила полная анархия; охваченный паникой народ убил монгольских послов, из-за чего монголы разграбили город и перебили всех горожан. В Грузии мало кто сопротивлялся монгольской коннице, и генерал Чормаган смог захватить всю страну, за исключением Кахетии, Имеретии, Абхазии и высоких гор. В самой южной провинции, Самцхе, где крепость Самшвилде считалась недоступной, храбрый князь Иванэ-Кваркварэ Цихисджварели-Джакели держался дольше всех, но и ему пришлось сдаться, когда почти все его воины были убиты или взяты в плен и все офицеры, кроме него, бежали на запад.

Удостоверившись в победе, монголы рассеялись шайками по всей Восточной Грузии, чтобы охотиться на население и истреблять его, даже женщин и детей, скрывающихся в глубоких пещерах и котлованах. Русудан в отчаянии еще раз написала папе Григорию IX: она намекнула, что присоединит грузинскую церковь к римской. Через год они с сыном Давитом получили пространный ответ: папа римский жалел, что не может помочь, так как сарацины беспокоят Испанию и Сирию, так что монгольское иго придется считать ниспосланным свыше испытанием. «Не удивляйся, дражайший мой сын, что армия церкви не пришла помочь тебе против татар… Из-за расстояния Нам трудно даже узнать о твоей беде… Защита религии в Италии, Сирии и Испании требует всех Наших сил. Итак, будучи не в состоянии предоставить тебе иную помощь, Мы решили прислать Тебе хотя бы это письмо». Папа приветствовал просьбу Русудан о присоединении грузинской церкви к римской: он пришлет своих братьев-проповедников в Тбилиси, чтобы указать путь к спасению. В результате этой переписки в 1240 году Тбилиси получил свой первый доминиканский монастырь, который монголы спокойно терпели.

Другого выхода не представлялось: Русудан посоветовалась с Иванэ Джакели и отправила четырех послов (главнокомандующего, атабага Авага Мхаргрдзели, его брата Шаншэ (мандатуртухуцеси), Варага из Гаги и Шалву Купри), чтобы договориться с Чагатаем об условиях капитуляции. Монгольский вождь очень благосклонно принял послов и даже освободил грузинских военнопленных. Затем сама царица отправилась в мучительное путешествие на Волгу в столицу хана Батыя: она взяла с собой своего главного министра, Арсена, епископа Чкондиди. Пока Русудан была в пути, монголы заняли Восточную Грузию: по своему кочевничьему обычаю они сторонились городов и поселков, предпочитая разбивать лагеря в открытом поле и всегда держаться настороже там, где легче было пасти лошадей и рогатый скот. Только когда Русудан вернулась от Батыя, был заключен мирный договор: монголы будут владеть Восточной Грузией, а Русудан Западной. В 1242 году, однако, монголы разрешили царице жить в Тбилиси, как в столице; они даже признали грузинских феодалов наравне с монгольскими нойонами и Грузии предоставили ее христианские, то есть армянские, территории, хотя лишили царицу таких мусульманских вассалов, как Ширван. Вдобавок монголы будут взимать с Грузии ежегодно 50000 иперпирои (около 250 кг золотом) и другие налоги, а главное, Грузия будет поставлять солдат для монгольской армии. Монголы в принципе признали сына Русудан Давита наследником престола, но предварительно он должен был поехать на Волгу. Там он ждал вместе с суздальским князем Ярославом, пока Батый-хан громил Центральную Европу. Посовещавшись с Батыем, Давит и великий князь исчезли в степях Средней Азии: им пришлось направиться в Каракорум, чтобы договор утвердил великий хан Угэдэй и его наследник Гуюк.

Русудан осталось чуть больше трети ее бывшего царства; уже два года не было известий о сыне. Последней ее надеждой и опорой был зять, султан Каихосров II, который все еще отказывался искать утверждения у монголов в Каракоруме. Вместо того Каихосров создал мусульмано-христианскую коалицию против монголов и сразился с ними в Кёше-Даг, в горах над Эрзинджаном. Но Каихосров проиграл битву и стал монгольским вассалом: ему разрешили остаться султаном, а его жену, дочь Русудан Тамар, понизили в статусе: с тех пор она стала просто гюрджю хатун, «грузинской дамой».

Русудан затосковала и заболела: в 1245 году она умерла. Всем казалось, что наследника нет: предполагали, что Давит умер на пути в Монголию. Хотя племянник Русудан Давит (сын Гиорги IV) освободился в 1242 году от сельджукского плена, он исключался из престолонаследия по своему внебрачному рождению. Вымершее царство взял в руки Аргун-ага, монгольский хан Закавказья и персидского Ирака: он превратил Грузию в вилайет из восьми провинций (думна): на каждую думну, которая кормила не меньше 10000 монгольских солдат, назначили губернатором по одному грузинскому феодалу, вне зависимости от того, сопротивлялся он монголам или нет. Первая думна состояла из Эрети, Кахетии и Камбечана: ею владел Эгарслан Бакурцихели, который стал фактически предводителем грузинского дворянства; вторая думна, Восточная Картли и Курская долина вплоть до Шамкора, попала к Вараму из Гаги, который сохранил свой пост казначея; третью думну составляла христианская Армения, которую монголы отдали в руки Шаншэ Мхаргрдзели, мандатуртухуцеси; четвертая думна стала уделом великого князя Григола из Сурами; пятая, Джавахети, досталась Иванэ Гамрекели-Торели; Иванэ-Кваркварэ Цихисджварели-Джакели получил самую большую думну от Самцхе до Эрзурума и таким образом обеспечил наследственное владение семьей Джакели в Самцхе; седьмая, Абхазия и Мингрелия, перешла к Цотнэ Дадиани, что положило начало полукняжеской независимости Дадиани в Мингрелии, а восьмая думна, Рача и Имеретия, стала уделом князя Рачи. Западные думны, седьмая и восьмая, были свободны от монгольских оккупантов и платили меньше налогов, остальные шесть быстро разорились из-за изощренного монгольского налогообложения.

Раздосадованные феодалы немедля собрались в Кохтастави в Джавахети, чтобы обсудить, как избавиться от монгольского гнета. Больше всего их огорчала обязательная военная служба: почти сразу монголы призвали 20 % взрослого мужского населения на бесконечные войны против исмаилитов Аламута в Иране. Поредевшее и обнищавшее от налогов крестьянство уже не могло платить оброка и других феодальных сборов. К тому же страна стала до того беззащитной, что пастбища в Тао и Кларджети были нагло заняты 60000 тюркских кочевников. Оккупация стала невыносимым унижением. Из восьми правителей думн в заговоре участвовали шестеро (только князь Сурами и Шаншэ Мхаргрдзели не нарушали клятву, данную монголам). Монгольская разведка, однако, работала с телеграфической скоростью. Заговорщики еще не успели уехать из Кохтастави, чтобы собрать армию бунтовщиков, как весть дошла до Каракорума: даже папский посол Плано Карпини получил уведомление о заговоре. Аргун-ага арестовал всех заговорщиков, кроме Цотнэ Дадиани и князя Рачинского, которые раньше, чем положено, уехали домой. К августу 1246 года мятежники уже подвергались пыткам в Ани. Но они упорствовали и не признавались, настаивая, что собрались только для того, чтобы распределить налоговые обязанности. Монголы раздели всех догола, связали руки и ноги и оставили под жарким армянским солнцем, смазанных от головы до ног медом, чтобы их съели муравьи.

Цотнэ Дадиани уже возвращался с дружиной из своей вотчины-думны и переходил перевал Гадо, когда узнал, что заговор провалился; с двумя спутниками он смело отправился в Ани, чтобы сдаться монголам, а когда увидел своих осужденных товарищей, разделся и стал в их ряды. На допросе он отвечал монголам так же, как другие, и требовал, чтоб его казнили, если таков будет приговор. Это произвело такое впечатление, что монголы освободили всех заговорщиков и восстановили их в должности.

Восстановленные феодалы опасались, что Эгарслан Бакурцихели, правитель Кахетии и предводитель грузинского дворянства, накопив столько власти, может захватить пустующий престол. Поэтому феодалы решили опустить факт незаконного рождения и вызвали Давита, сына Гиорги Лаши, чтобы венчать его на престол. Монголы настаивали на том, чтобы и этого Давита послали в Каракорум на утверждение. В 1247 году два Давита встретились в Монголии, и каждый доказывал монголам, что он истинный наследник. Какой-то грузинский посланник уведомил Гуюк-хана, что грузинские законы не могли определить, кто лучше и кто хуже: наследник по отцу, но незаконнорожденный или законнорожденный наследник, но только по матери и по бабушке. Грузины попросили Гуюка, чтоб он решил по монгольским законам. Полигамным монголам тонкости были неинтересны: такие вопросы они решали только по старшинству. Поэтому сын Гиорги Лаша станет царем Давитом Улу (старшим), а двадцатидвухлетний сын Русудан – Давитом Нарыном (младшим). Следующее решение смутило грузин своей соломоновой изобретательностью: оба Давита должны царствовать в Тбилиси, но младший будет подчиняться старшему. (Несмотря на старшинство, летописцы решили, что Давит Нарын – VI, а Давит Улу – VII.)

К концу 1248 года оба царя уже вернулись (несчастный владимирский князь Ярослав II умер в Каракоруме от отравления), и монголы отменили думны. Короткое время оба царя Давита сотрудничали и оба подписывали наказы и декреты. Сообща они наказали тех феодалов, которые попытались захватить власть, пока цари дожидались утверждения в Монголии. Торгуа, князь Панкисского ущелья, даже захватил всю Кахетию: Давит Улу его казнил, хотя монголы мешали новым царям обуздывать мятежных феодалов. Но Саргиса Джакели в Самцхе, предпочитавшего монгольский суверенитет власти новых царей, Давит тронуть не мог: монголы наградили Джакели за поддержку, назначив его атабагом всей Южной Грузии и пожаловав его почти полной независимостью. Не прошло и года, однако, как триумвират двух грузинских царей и одного монгольского ильхана дал трещину. За обедом Давит Улу начал обсуждать возможности антимонгольского восстания. Монгольская контрразведка сразу приняла меры, и всех заговорщиков вместе с царем Давитом Улу заковали в кандалы. Однако монголы решили, что заговорщики занимались только болтовней, и освободили их в обмен на большой выкуп (за лошадей и за деньги).

Чуть ли не до конца 1250 года совмещались два царя и монгольское управление. Но внешнее давление на страну росло. Хотя монголы уже завоевали все, что могли, их армия еще сражалась от Ирана до Египта. Армия и безудержная бюрократия ненасытно поглощали солдат и деньги, по мере того как монгольские ханы основывали свои собственные государства. В 1254 году Мангу-хан приказал переписать не только население, но и все его имущество. В истории мира такой переписи еще не было. В Грузии и Армении все мужчины от пятнадцати до шестидесяти лет, каждый вол, пруд, каждая мельница, каждый виноградник были учтены: исключили пока только женщин, детей и священников любой религии вместе с церквами и церковной собственностью. Налогообложение стало гораздо сложнее. Кое-какие налоги были разумные: тамгу, налог на добавленную стоимость, определили в 3 %; дзгвени, зарплата чиновников, равнялась одному ягненку с каждой тысячи очагов и одному барану с каждых десяти тысяч; капчери было налогом на рогатый скот и составляло один процент от всего стада в год. Некоторые налоги были полезны: саламе оплачивало караван-сараи и ремонт дорог; бажи, пошлина на товары, перевозимые через мосты и дороги, мешала разбойникам и помогала монголам следить за любыми передвижениями по стране; улако поддерживало систему почтовых лошадей (никогда, до или после монгольского нашествия, не было в Грузии таких хороших путей сообщения). Но вместе взятые налоги на землю, скот, дома (кроме обязательного труда бегара) превратили крестьян в голодающих нищих: по некоторым расчетам 30 % крестьянских доходов или урожая уходили к монголам, еще 30 – к грузинским феодалам, а 10 % взимали монгольские чиновники. К тому же были одноразовые налоги, например во время голода, и тузгу (или сатузгуе), разные сборы с богатых феодалов и купцов; монгольская армия требовала фуража и питания; в Армении домовладельцы каждый год должны были сдавать, кроме 60 серебряных тетри налогами, пуды зерна, амфоры вина, сыры, бечеву, скот на убой, даже стрелы и подковы. Все эти налоги росли, так как бессовестные чиновники хапали больше, чем положено, и откупщики, которые платили в казну определенную сумму, выжимали из населения последние капли. Хуже всего для людей оказалась кулани (обязательная военная служба): после переписи в 1254 году каждого девятого домовладельца обязали поставлять по одному солдату. (Грузинская армия поставляла тогда 90000 человек, из чего можно заключить, что население Грузии и христианской Армении было тогда около двух с половиной миллионов.) Грузинские военные славились своей репутацией, поэтому они сражались в авангарде, но монгольские командиры чаще всего не давали грузинам участвовать в грабеже. Войны были утомительны: семилетняя война за Аламут окончилась в 1256 году, но затем монголы воевали два года с Багдадским халифатом, прежде чем напасть на египетского султана.

Церковь освободилась от налогов и отдалилась от народа, так как бесстыдно разбогатела, задешево скупая землю у обнищавших крестьян и феодалов. При монгольском иге в Грузии строили только церкви и монастыри; ремесленники, которые обрабатывали серебро, золото и камень, работали исключительно для церкви. Когда монголы после 1300 года приняли мусульманство, они опять ввели джизию (налог на неверующих), но скоро отменили ее, чтобы не было всенародного бунта.

Бунты все-таки начали вспыхивать с 1259 года, прежде всего в Азербайджане. Затем Давит VI Нарын поднял собственное восстание. Хулагу-хан приказал Аргун-аге в Тебризе собрать армию, которая перебила и взяла в плен много грузин, но тем не менее страну не усмирила. Пока Аргун возвращался в Тебриз за подкреплениями, Давит Нарын бежал на запад. В Кутаиси феодалы провозгласили Давита VI Нарына царем абхазов (тогда термин «Абхазия» подразумевал Имеретию и всю Западную Грузию). Страна еще не раскололась, ибо в следующем году Давит VII Улу также восстал против воинской повинности и налогов Хулагу-хана и в особенности против тех монгольских чиновников, которые кормились в царских кухнях и брали царский скот взамен налогов. Для Давита Улу последней каплей оказалось требование монголов, чтоб он заплатил недоимки Давита Нарына. Давит Улу поехал в Джавахети и там посоветовался со знатью. В этот раз его поддержал Саргис Джакели, и царь решил не сдаваться монголам. Давит Улу завербовал бо2льшую часть своих феодалов, но допустил ошибку, предоставив картлийским феодалам свободу выбора. В результате некоторые старшие феодалы, включая Иванэ Мхаргрдзели и Каху Торели-Гамрекели, государственного казначея, решили остаться верными монголам. Эти последние вернулись в крепость Сурами и приняли участие в походе Аргун-аги, который с 20000 солдат отправился в карательную экспедицию против обоих мятежных царей Давитов. На всякий случай Аргун арестовал царицу Гванцу, жену Давита Улу, и ее сына, будущего царя Димитри II: царицу и царевича отправили в Тебриз в штаб монгольской орды.

У Давита Улу было всего 8000 воинов; вряд ли они могли бы поразить монгольскую армию. По советам Саргиса Джакели, царь вывел свою армию из безопасных ущелий на армянской границе и набросился на монголов под Гори. Монголам советами помогал Каха Торели-Гамрекели, так что в декабре 1260 года Давита Улу разбили. Аргун повторно съездил в Тебриз за подкреплениями; когда он вернулся, монголы двадцать дней подряд жгли и грабили всю Самцхе. Целая группа грузинских феодалов перебежала к монголам. Тем не менее Аргун не смог взять главную крепость Цихисджвари: ему пришлось прекратить поход. Зато, чтобы наказать Давита Улу, Аргун казнил царицу Гванцу вместе с амирспасалари Закарэ Мхаргрдзели, который согрешил только тем, что стал зятем Саргиса Джакели. (Гванца была третья, и единственная, грузинская жена Давита Улу: его первая жена Джигда-ханум умерла в 1252 году, и он расторг свое двоебрачие с осетинкой Алдун; в 1268 году он женится на монгольской княжне Эсукни Чорбалон.)

Жестоко наказанные Давит Улу и Саргис Джакели поняли, что борьба безнадежна, и поехали к Давиту Нарыну в Кутаиси. Несмотря на свободу от монгольского гнета, два царя быстро перессорились, как и вся западногрузинская знать. Цари нашли самый нелепый выход из разлада: они решили делить все на две части: Кутаиси, Тбилиси, казну, феодалов. Дележка помогла ненадолго: через два года Давит VI Нарын сказал, что он останется единственным царем Западной Грузии, и в 1262 году Давит VII Улу с Саргисом Джакели направились в Тбилиси в надежде, что смогут договориться с монголами.

Несмотря на накопившуюся обиду на Давита Улу, монголы проявили неожиданную милость. За последние годы Восточная Грузия пусть даже и без марионеточного грузинского царя казалась им неуправляемой. Казна опустела, так как купцы, особенно тбилисские евреи, как сам Марко Поло заметил в 1272 году, переселились на запад, где жизнь была относительно благополучной (к XIV веку Иосеф из Тбилиси стал старшиной крупной еврейской общины в Гаграх, уже известных своим раввином Иегудой бен Яковом). Другие тбилисские евреи уехали в Тебриз[100]100
   Mamistvalishvili E. [Kartvel ebraelta ist’oria: ant’ik’uri da peodalizmis khana]. Tbilisi, 1995.


[Закрыть]. Пока Давит Улу жил в ссылке, власть в Тбилиси перешла в руки самого богатого купца, Шадина, который, по мнению монголов, зазнался. Аргун-ага допрашивал обоих кающихся грузин, и Саргис Джакели взял на себя ответственность за неподчинение царя, объяснив, что от монгольского налогообложения жить стало тяжело. У грузин был талантливый переводчик, Садун Манкабердели, человек низкого происхождения (монголы доверяли грузинам-недворянам): переводя слова Давита Улу, Садун подслащивал царские извинения. Но не подхалимство, а неожиданное совпадение спасло Давита Улу. Допрос прервался, когда появился вестник и Аргун узнал, что огромная армия Берке-хана из Золотой Орды переходит Кавказский хребет, чтобы сокрушить Южную Орду. Начинался развал западной монгольской империи: Хулагу-хану и Аргун-аге необходима была такая Грузия, которая помогла бы им на поле брани. В 1263 году Давита Улу послали в Западный Азербайджан, где он сразился с Золотой Ордой. В 1264 году ему разрешили царствовать в Тбилиси. Но Грузия уже раскололась на два царства и могла расколоться на еще более мелкие части.

10
Расколотое государство

Как только Давит VI Нарын начал царствовать, Западная Грузия (уже известная как Имеретия, буквально «та страна») почувствовала облегчение от бремени монгольских налогов и воинской повинности. Давит Нарын царствовал так долго, с 1258 по 1293 год, что население впервые за сорок лет могло быть уверено в будущем. Внешняя политика царя была направлена против монгольских ильханов: Давит дружил с кровным врагом ильхана, Северной Золотой Ордой: он приютил монгольского мятежника Тегудера и беженца Галгура, которые воевали с ильханом Абагой[101]101
   Bedrosian R.G. The Turco-Mongol Invasions and the Lords of Armenia in the 13–14th Centuries (докторская диссертация). Columbia University, 1979. http://rbedrosian.com/dissert.html.


[Закрыть]. Давиту Нарыну удалось заключить союз с антимонгольскими мусульманами в Анатолии и в Египте, так как его сестра Тамар (гюрджю хатун), после смерти первого мужа султана Каихосрова II в 1246 году, вышла за сына султанского визиря, Сулеймана первана Муин ад-дина, признанного самым хитрым и могучим политиком в султанате. К тому же Давит в 1264 и в 1268 годах послал уполномоченных в Каир к султану Бейбару. Царь поставил политику выше семейного счастья: он расторг брак с Тамар Аманелисдзе, матерью трех наследников, Константинэ, Микела и Вахтанга, и женился на Феодоре, дочери византийского императора Михаила VIII Палеолога. Таким образом он упрочил союз с Византией и получил еще одного наследника, Александрэ. Немудрено, что Давит получил прозвище Ловкий. Чтобы независимость царства была неприкосновенна, Давит реформировал и церковную иерархию. Католикос в Тбилиси оставался патриархом всей Грузии, а церковь Западной Грузии теперь подчинялась абхазскому католикосу.

И все-таки иностранная политика Давита Нарына имела свои недостатки. Дружины Тегудера стоили дорого: они требовали в год 500 коров, 600 лошадей, 2000 баранов и огромное количество вина; монгольские дружины сеяли страх в восточных пограничных территориях Имеретии. Тегудера пришлось обуздать. В 1276 году беженец Галгур решил помириться с ильханом Абагой и, вместе с рачинским князем Кахой Кахабером, поймать Давита Нарына и отдать его монгольской орде на казнь. Абага предоставил заговорщикам 30000 воинов, которые перешли гору Лихи и напали на Кутаиси. В это время Давит мылся: он выбежал из дворца, не успев одеться. Следующее покушение на жизнь царя тоже провалилось, но Давит все-таки простил Каху Кахабера и восстановил его княжеские права. В 1278 году мятежники наняли монгольского ноина, который должен был задержать Давита: этот третий заговор был вовремя раскрыт. Давит казнил всех заговорщиков, включая Каху Кахабера (родственников Кахабера Давит сослал в Константинополь).

Трапезундская империя тогда еще считалась вассалом Западной Грузии, но Давит Нарын уже терял свою власть над трапезундскими императорами. Уже в 1244 году Трабзон пригласил не грузин, а монголов, чтобы отразить захватчиков из Сельджукского султаната. Византия тоже вытесняла Грузию с трапезундского двора: Иоанн I Трапезундский (ц. 1282–1297) женился на дочери византийского императора. В 1282 году Давит Нарын вторгся в Трабзон, но он не смог ни взять город, ни помешать Иоанну вернуться из Константинополя на свой престол.

Новые силы уже боролись за доступ к Черному морю, ослабляя хватку Давита на Трабзоне: расширилось княжество Самцхе, забрав лазские территории у Трапезундской империи в обмен на вооруженную помощь. В 1266 году, как только Грузия раскололась на две части, Саргис Джакели уговорил ильхан-монголов, с которыми дружил, что можно считать Самцхе (тогда всю землю от Аджарии на Черном море до Западной Джавахети на юге от Тбилиси) инджу («казенными землями»), а его, Саргиса, наследственным князем. Таким образом, Самцхе стала третьим грузинским государством, платившим монголам только умеренные налоги. Хотя Самцхе пострадала от нашествия Золотой Орды, когда в начале 1260-х годов ее хан Ала Темур преследовал ильханов по Южной Грузии, к концу десятилетия она уже преуспевала. Относительная свобода от налогов и воинской повинности привлекала тут беглых крестьян и ремесленников из Картли; во второй половине XIII века только в Самцхе строили церкви, монастыри и города и вводили в действие новые законы. Такая свобода устраивала монголов: при Саргисе Джакели и его сыне Беке Самцхе располагала армией в 12000 воинов, защищавших границы страны и пастбища Тао от набегов турецких кочевников, отбиваться от которых местный феодал Заза Панаскертели был не в силах.

В Картли и Кахетии жизнь под властью монгольского вассала Давита VII Улу была суровой. Ильханы постоянно сражались с Золотой Ордой за пастбища в Азербайджане и торговые пути между Европой и Азией. Грузинских солдат заставляли участвовать в бесконечных междоусобных войнах состязающихся друг с другом ильханов. Разорив Самцхе, Ала Темур попытался перейти Грузию с юга на север, но его заставили выбрать другое направление, и он прошел вместе с армией и сопровождавшими ее женщинами по Куре до Кахетии: многие турки и монголы в этой армии Золотой Орды осели в долине реки Куры. Когда две орды столкнулись в Дербенте на Каспийском побережье, царь Давит Улу и атабаг Саргис Джакели повели армию ильхана Хулагу в бой против Берке-хана, который недавно принял мусульманство и считал войну против Хулагу джихадом. Наибольшие потери понесли Давит Улу и Саргис Джакели, но Берке отступил. В 1263 году Хулагу начал строить могучую систему валов и окопов («сибу») по реке Тетрисцкали, границе между Ширваном и Грузией. Грузинского царя вместе с армией заставили трудиться на этих валах и окопах, и стройка унесла больше жизней, чем битвы с Берке-ханом. Тысячи крестьян стали каторжанами и больше не пахали: в 1263 и 1264 годах были неурожаи; к тому же Грузия была отрезана от богатого соседа Ширвана. Монгольские междоусобицы обострялись. Берке-хан вторгся во второй раз и разорил левый берег Куры от Ширвана до Тбилиси, в то время как Давит Улу и Абага-хан разоряли правый берег, так что пашни остались на двадцать лет неплодородными и годились только как зимние пастбища или охотничьи заповедники. Ирригационные каналы были непоправимо разрушены. На Пасху 1264 года Берке-хан сровнял Рустави с землей, включая собор и епископский дворец в Марткопи, и перебил население: тысячи изрубленных скелетов, раскопанные в испепеленном городище, свидетельствуют о свирепости Берке-хана. Не только Рустави, но и другие процветающие центры, например Хорнабуджи и Хунани, были преданы уничтожению.

Тегудер-хан, который объявил свою независимость от Золотой Орды, сделал передышку в Нахичевани, но вскоре предпринял новую попытку свергнуть ильхана Абагу и соединиться с остальной Золотой Ордой на Каспийском побережье. Тегудер воевал с 1265 по 1270 год и проиграл: с остатками своей армии он просил убежища у Давита Нарына, поставив по генералу с кланом верных ему людей на каждом из трех перевалов через Лихи и Гадо, ведущих из Имеретии в Картли. Конфликт между Тегудером и Абагой плачевно сказался на Западной Картли. Наконец, Давит отказал Тегудеру в убежище и блокировал его отступление. Самого Тегудера взял в плен Абага, а его последняя тысяча воинов направилась к Черному морю с 300 верблюдами и 150 телегами, нагруженными добычей: все погибли в Аджарии под лавинами, так часто уносившими людей и обозы.

Ильханы не выказали благодарности ни Давиту Нарыну, ни Давиту Улу за помощь в подавлении Тегудера и Золотой Орды. Наоборот, монголы пригласили в Грузию целые колонии осетин. В 1260 году Хулагу нанял осетинских солдат, чтобы подкрепить Давита Улу. Теперь же осетины потоком шли в грузинские города, в Тбилиси и Дманиси. Среди них была Лымаен-цав, вдова последнего осетинского царя, с молодыми наследниками Пареджаном и Баегатыром[102]102
   Абаев В.И. Историко-этимологический словарь осетинского языка. М.; Л., 1958 (реконструирует по грузинской транскрипции осетинские имена, напр. Лымаен-цав, «приятная походка»).


[Закрыть], которым монголы подарили за заслуги хорошие земли и большие деньги. Вторжение осетин расстроило этническое равновесие Картли и Кахетии. Тем временем скот и лошади ильхана два раза в год пересекали Грузию по пути с армянских зимних пастбищ к летним горным пастбищам и назад, уничтожая посевы и хлеба, лишая Картли продуктов. Монголов в грузинских городах не было видно: Тебриз, Марага, Казвин и Бардави стали столицами Орды. Но монгольская конница, объезжая страну вместе с семьями, скотом и барахлом, истощала деревню.

От этого истощения, от налогов, воинской повинности и голода картлийские крестьяне бежали за границу. Церквам и монастырям приходилось освобождать крестьян и даже феодалов от всяких оброков. Прихожанам стало не по карману платить священнику за крещение, венчание или похороны. Феодалы дарили монастырям крепостных в надежде, что церковь сможет их прокормить и защитить. Трудно было нанимать работников или взимать с крестьян достаточно, чтобы платить монгольские налоги. Даже феодалы стали безземельными, и земля, если была обложена налогом, обесценилась: не было покупателей, не было денег. Только у церкви было достаточно доходов, чтобы скупить поместья обанкротившихся феодалов. «Золото дорого, деревня дешевле», – гласит один церковный документ. Купчие крепости XIII века показывают, до какой степени обнищало царство Давита Улу. Купцы нашли выход из этого тупика, создав кредитные общества: член общества, ортаги, ездил в Багдад, тогда центр монгольской коммерции, и скупал по дешевке драгоценные камни и металл. Например, некий Каха Торнели, выгодно продав багдадские товары, купил поселок Хохле, раньше проданный грузином Агбугой консорциуму, состоящему из еврея, мусульманина и армянина (в конце концов поселок перешел в руки церкви).

Обедневшие феодалы боролись, чтобы вернуть земли, отнятые у них церковью. Церковь упиралась и на соборе 1263 года оспаривала попытки Давита Улу затребовать обратно потерянные казенные земли. Царя поддерживал даже Басилэ, епископ Чкондидский и мцигнобартухуцеси, который определил, какие земли, ранее пожалованные царем, надо вернуть казне. Церковь грозила царю анафемой, но Давит все-таки объявил, что права на все дарованные царем земли утрачивают законную силу, если новый царь при вступлении на престол не подтвердит дарственную грамоту: Давит считал, что ему, как Богом помазанному царю, принадлежит вся земля и что именно он будет платить монголам налоги. Поэтому простой народ и те феодалы, которые не имели церковных должностей, поддерживали царя; но церковь вела подрывную работу против царского двора. Она даже свергла Басилэ Чкондидского и вытянула из царя компенсацию за те поместья, которые он потребовал обратно. В результате легче не стало ни казне, ни крестьянству. Церковь не давала монголам забыть, что освобождена от налогов на собственность и на крепостных, так как Чингисхан приказал, «чтобы монголы боялись всех богов и оказывали им всем почтение». (Немудрено, что православные духовные лица в Грузии, как и в России, иногда смотрели на монгольское иго как на Божью благодать, а не только как наказание за грехи и полагали, что монголов прислал сам Бог.)