Текст книги "Грузия. Перекресток империй. История длиной в три тысячи лет"

3
Обращение

Айет: «Я считал бы наилучшим покоряться более разумным, которые сохраняют дружбу к своим и верность договорам… Когда об этом от нас услышат и в этом разберутся персы, они, по справедливости, будут обходиться с нами дружественно».

Агафий Миринейский (Схоластик). О царствовании Юстиниана

Первые тридцать лет царствования Мириана III прошли спокойно: иберийский монарх ограничивал права местных аристократов-губернаторов, которые еще не стали удельными князьями, их все еще назначал царь. Прошла воинствующая эпоха Шапура I: империи Римская и Иранская подверглись нашествиям степных кочевников, а на Грузию внешние силы уже не давили, как раньше. Вплоть до Нисибисского мира 298 года Мириан вел себя в течение сасанидско-римских войн как вассал и принимал сторону персов. А после Нисибиса он стал клиентом Рима. Судя по Табуле Пеутингериане, карте IV века для римских торговцев[22]22
   Tabula Peutingeriana / Ed. L.M. Surhone et al. Betascript Publishing, 2010.


[Закрыть], Грузию пересекали международные торговые пути, от Колхиды до Иберии, от Себастополя (раньше Диоскурия, теперь Сухум) до Каспи, Мцхеты и дальше, в Армению и в Иран. В Колхиду и, может быть, уже в Иберии, проникала христианская религия (Прокопий утверждает, что «церковь у лазов давно существует»). К 300 году христианство, несомненно, уже нашло себе опорный пукт в прибрежных городах Колхиды: первое послание Петра было адресовано христианам в Понте, и в 325 году Питиус (Пицунда) отправил своего епископа Стратофила на Никейский собор. (Именно в Питиус императрица Евдокия сослала святого Иоанна Златоуста в 404 году.)

Объявление христианства государственной религией было не делом совести, а политическим решением. Благодаря Нисибисскому мирному договору 298 года Иберия вместе с Колхидой перешли в римскую сферу влияния: торжество императора Константина Великого, который в 313 году издал Миланский эдикт о веротерпимости, восстанавливающий права христиан на собственность, привел к военным победам и к объявлению Константинополя, бывшей Византии, новой столицей империи, на полторы тысячи километров ближе к Грузии. Армения первая, затем Иберия и, наконец, Кавказская Албания оставили язычество или персидский зороастризм и приняли христианство.

Летопись этой большой перемены, Обращение Грузии, можно считать самым богатым творческим достижением средневековой грузинской литературы. Ученые большею частью считают, что Обращение было составлено в XI веке (некоторые настаивают на VIII)[23]23
   Напр., Aleksidze Z. New Recensions of The Conversion of Georgia and 13 Syrian Fathers recently discovered on Mt Sinai // Il Caucaso: Cerniera fra culture dal Mediterraneo all Persia. Spoleto, 1996. P. 409–426.


[Закрыть] из более раннего материала, впервые записанного уже в VI веке[24]24
   Rapp Jr. S.H. Georgian Sources. Proceedings of the British Academy. Т. 132. 2007. P. 183–220.


[Закрыть]. Сегодня уже стало невозможно распутывать сложную ткань из легенд и фольклора. Грузинские источники рассказывают, что Нино, рабыня (слово ткве тогда означало еще и пленного, и чужеземного человека) и монахиня, бежала из Каппадокии, что ее заметили, когда она проповедовала христианство в еврейской общине, и что она прославилась тем, что вылечила царицу Нану (жену Мириана) от смертельно опасной болезни. Потом, когда Мириан отправился на охоту, произошло затмение солнца, которое засветило опять только после того, как Мириан помолился Богу. Он понял, что Бог его предупреждал, что надо искать просвещения у Нино, и приказал построить в Мцхете собор Животворящего Столпа (по-грузински свети цховели), так называемый потому, что ангелы воздвигли за ночь столп, слишком тяжелый для работников. (Только следы этой первой церкви остались в фундаменте средневековой церкви, которая заменила ее.) По традиции Мириан III обратился в православие в 334 году, но солнечное затмение в этом году было видно не ближе, чем в Александрии Египетской[25]25
   www.eclipse.gsfc.nasa.gov/solar.html (показывает исторические карты солнечных затмений).


[Закрыть]. Единственный год в IV веке, когда затмение солнца произошло над Мцхетой, – 317-й. Кажется, решение обратиться в христианство было преждевременно, до Никейского собора 325 года, когда и Рим и Византия объявят христианство государственной религией, но эта ранняя датировка соответствует хронологии обращения армянского царя Трдата в 301 году. Армянские летописи описывают, как Трдат бросил своего секретаря-христианина святого Григория Просветителя в яму и как в 288 году в Армению пришли в поисках убежища монахини родом из Рима, скрываясь от преследований императора Диоклетиана. Царь Трдат потребовал, чтобы самая красивая из них, Рипсиме, вышла за него замуж, а когда она отказалась нарушить клятву целомудрия, Трдат замучил 37 монахинь. Только через тринадцать лет, когда Трдат превратился, хоть и в переносном смысле, в кабана, святого Григория вытащили из ямы, чтобы вылечить царя и обратить его в православие. Григорий Просветитель стал первым католикосом Армении: тогда спасшаяся монахиня по имени Нунуа переехала в Иберию, чтобы проповедовать веру грузинским торговцам. (По средневековому преданию, первым христианским царем Иберии был Бакур, двоюродный дед по матери Петра Иберийца, которого часто отождествляют с богословом Псевдо-Дионисием Ареопагитом (411–491). В одной грузинской летописи есть вставка, которую поддерживают интересные, но скудные археологические данные[26]26
   Licheli V. St. Andrew in Samtskhe – Archaeological Proof? / Ed. T. Mgaloblishvili // Ancient Christianity in the Caucasus. Curzon, 1998. P. 25–37; что касается интерполяции, см: Thomson R.W. Rewriting Caucasian History. Oxford, 1996. P. 355–359.


[Закрыть], утверждающая, что апостол Андрей в 37 году обратил в христианство тех лазов, которые проживали около перевала в Хуло, и что он потом обосновался в Ацкури. В 402 году римский историк Руфин Аквилейский, переводя Историю церкви Евсевия Кесарийского, подтверждает два пункта в грузинской летописи: пленная женщина вылечила царицу и затмение солнца обратило царя в христианство[27]27
   Outtier B. La christianisation du Caucase // Il Caucaso: Cerniera fra culture dal Mediterraneo all Persia. Spoleto, 1996. P. 553–570.


[Закрыть]. По летописи Грузинской православной церкви, первый архиепископ Картли, Иованэ, служил с 335 по 363 год, положив начало череде католикосов и патриархов, нарушенной впервые в 1811 году, когда Зусская православная церковь отменила грузинскую автокефалию[28]28
   Salia K. History of the Georgian Nation / tr. Katharine Vivian. P., 1983. P. 74–76; Rapp Jr. S.H. Studies in medieval Georgian Historiography: Early Texts and Eurasian Contexts. Louvain, 2003. P. 299 (список грузинских патриархов-католикосов).


[Закрыть].

Трдата III убили в 330 году армянские аристократы-язычники. Мириану III повезло: он безнаказанно разбил старые идолы и обратил в христианство если не горцев, то жителей долины. (Нино заболела и умерла, когда собиралась пойти в горы.) Может быть, иберийцам тем легче было принять христианство, что при Шапуре I в середине III века многие уже стали манихеями, и пророк манихейства Мани, хотя обожествлял свет и огонь, сам был «крестителем», признавал Христа Мессией и осуждал плотские пороки. К тому же христианство уже пустило корни в Колхиде (для римлян Лазика, для иберийцев Эгриси), где церковь в Археополе-Нокалакеви была построена уже в IV веке. Именно тогда, по византийским источникам, обратились и лазы, и апшилы (сегодняшние абхазы), хотя в VI веке цари Лазики иногда поддавались иранскому давлению и отступали от веры. С 487 года церковь в Иберии объявила автокефалию, подтвержденную Синодом 681 года в Константинополе. А лазские епископы еще шестьсот лет подчинялись патриархату в Константинополе, хотя к VII веку Поти уже имел своего митрополита, а Сухум – архиепископа.

Западные и восточные грузинские церкви поэтому остались отдельными. В Иберии, как дар за обращение в христианство, несомненно осуществленный византийскими лингвистами и миссионерами, появилась собственная азбука, великолепная асомтаврули, литургия и Новый Завет на грузинском. В Лазике греческий остался единственным церковным и письменным языком. Церковная служба на грузинском способствовала объединению картвельских племен в Иберии, но цари и племена Лазики, как и ее церковный язык, не обладали силой, которая могла бы объединить государство. Тем не менее христианство сблизило два картвельских государства, и грузинские христиане из Лазики и из Иберии скоро прославились за рубежом: Евагрий Понтийский, который приехал в Египет с Черноморского побережья, был известным аскетом IV века[29]29
   Gabashvili N. La Georgia e Roma. Vatican, 2003. P. 452.


[Закрыть], а в V и VI веках Петр Ибериец (он же, возможно, Псевдо-Дионисий Ареопагит), внучатый племянник князя Вараза-Бакура Иберийского, основал в Иерусалиме монастырь. С 400 года грузинские монахи вместе с монахами других народов в иерусалимском монастыре Святого Креста (где найдена грузинская мозаическая надпись 430 года) отправляли церковные службы на своем родном языке. Скриптории, где грузинские монахи переводили с греческого, сирийского и армянского, появились в начале V века: в Палестине – Мар Саба, в Сирии – Антиохия, в Египте – Фивы.

В 338 году христианская Иберия подверглась испытанию: Мириан объявил войну северным кавказцам, которые без предупреждения перестали поддерживать Иберию наемными силами и совершали набеги с гор, разоряя страну. Годом раньше умер император Константин, который всем внушал страх; тогда персидсий шах Шапур II (309–379) затеял двадцатипятилетнюю войну, чтобы восстановить древнюю персидскую гегемонию в Анатолии и Закавказье. Армяне, как и Мириан III, старались угождать и Шапуру, и Риму. К 360 году армянские и иберийские цари получали субсидии и подарки от римлян, поощряющих сопротивление персам.

В 361 году Мириан умер. Хотя, судя по всему, в последние шестнадцать лет царствования он делил власть с сыном Ревом II, престол унаследовал не Рев, а Саурмаг, который был чужим и, судя по имени, осетином. Саурмаг II начал свое царствование с того, что вместе с Римом объявил войну Ирану. Император Юлиан осадил персидскую столицу Ктесифон, но атаку отбили, и Юлиан умер от ран два года спустя. Следующий император уступил Персии всю Армению, и в мирном договоре 363 года Иберия даже не упоминалась. Саурмагу II не осталось иного пути, кроме союза с армянским царем Аршаком II (ц. 345–367). Оба царя боролись против персидского нашествия. Аршака взяли в плен и казнили, а в следующем году персы вступили в Иберию, свергли Саурмага II и возвели на трон второго сына Мириана III, Вараза-Бакура (известного Западу как Аспакур).

Император Валенс считал, что этот переворот нарушил мирный договор 363 года. В 370 году он послал генерала Терентия с двенадцатитысячным войском в Иберию. Вараз-Бакур согласился на компромисс: раскол Иберийского царства на две части. Саурмаг II управлял правым берегом Куры вместе с территорией, граничащей с Лазикой и Арменией, а Вараз-Бакур и его наследник Михрдат III, который тоже считался вассалом Персии, управлял левым берегом Куры, то есть Северо-Западной Иберией. Раздел продлился восемь лет: 9 августа 378 года в городе Адрианополе римлян сокрушили готы и аланы: Рим уже не был в состоянии защищать Иберию. В 384 и 387 годах, подписав Акилисенский мирный договор, римляне отказались от Иберии и от большей части Армении, которая раскололась на Малую Армению (римский протекторат) и на большую Персармению (которая в 428 году, когда царя Арташира IV свергли, стала персидской провинцией).

К 378 году Вараз-Бакур окончательно прогнал Саурмага II: Иберия стала полностью сасанидским княжеским уделом. После смерти Вараза-Бакура недолго царствовал Михрдат III, который завещал престол Варазу-Бакуру (Аспакур) II. Вараз-Бакур II, довел до конца дело Мириана III. От византийских императоров и патриархов Иберия получала епископов, священников и архитекторов. Строились церкви, в которых, по византийскому обычаю, отправляли службу и читали тексты (сначала Новый Завет, псалмы и литургию) на родном, то есть грузинском, языке. Даже по современным понятиям византийцы оказались блестящими лингвистами и каллиграфами: они создали для иберийцев, как уже создали для армян и создадут для кавказских албанцев, уникальную, идеальную азбуку, не только вдохновленную греческой и финикийской азбуками, но и хорошо приспособленную к своебразным согласным грузинского языка: каждому звуку соответствовала одна буква. Единственный недостаток был в том, что эти буквы легче резать в камне, чем писать на бумаге[30]30
   Gamqrelidze T. Alphabetic Writing & The Old Georgian Script. Tbilisi, 1989 (по-грузински с резюме на русском).


[Закрыть]. Хотя первая грузинская надпись датируется 430 годом, вероятно, азбука была создана на несколько десятилетий раньше. Грамотность станет таким же важным двигателем политического объединения и религиозного обращения в государственную монотеистическую веру, каким являлся и союз с Римом-Византией. Как только Иберия приняла христианство, она начала распространять его. Недавно обнаруженный церковный язык Кавказской Албании – староудинский язык – заимствовал некоторые ключевые термины из грузинского: старогрузинский агвсеба, «пасха», – староудинский ахсиба; мадли, «благодать», – мадил; савардзели, «трон», – са’оврзел; сахе, «образ», то же по-староудински. Через грузинский язык в староудинский вошли и греческие слова. Кавказско-албанские цари славились набожностью: в 463 году царь Вачэ II отрекся от престола и принял монашество (хотя тремя годами раньше иранцы заставили его стать апостатом); в 489 году царь Вачаган II воздвиг памятник Григорию Просветителю. После кавказских албанцев очередь была за осетинами, которых еще пятьсот лет иберийцы старались с византийской помощью обратить в христианство.

Несмотря на Акилисенский договор 387 года, по которому Армения делилась между Римом и Персией, и преобладающее влияние Сасанидов, Вараз-Бакур II не прекращал строительства церквей. Персия колебалась, решая, подавлять или терпеть христианство и другие незороастрийские религии. Сам Шапур II мечом заставил армянских христиан почитать Зороастра, а его внук Шапур III (ц. 383–388) назначил христианина губернатором Персармении. После Акилисенского договора мир долго не нарушался; тем не менее Персия все это время могла подчинять Иберию своей воле, как уже подчинила Армению. Только на западе римляне удерживались: тайком они осваивали Кларджети, из юго-западных провинций Иберии самую близкую к Понту и к Черному морю.

В 394 году царем Иберии стал Трдат, брат жены Вараза-Бакура II; через двенадцать лет сын Вараза-Бакура Парсман IV взошел на престол. По сирийским источникам, Парсман служил, пока он был наследником, при константинопольском дворе, но ему пришлось вернуться домой, когда разоблачили его связь с императрицей Евдокией. Парсман IV царствовал всего три года, но успел утвердить независимость страны, отказываясь платить персам налоги и в то же время натравливая белых гуннов на римлян. Михрдат IV, младший брат Вараза-Бакура II, унаследовал престол и продолжил борьбу на двух фронтах. Ему удалось отнять у римлян Кларджети, но на восточном фронте его взяли в плен: он умер в плену у персов (точно неизвестно когда – не раньше 411-го, не позже 425 года). Сын Михрдата, Арчил I, царствовал около двадцати лет, а к концу своего царствования оказался лицом к лицу с гораздо более страшным врагом, сасанидским шахом Йездигердом II (ц. 438–457), который твердо решил навсегда отменить независимость и царства Кавказской Албании, и Иберии. Йездигерд вызвал знать всех трех закавказских стран в Персию и приказал их принять зороастризм: когда они возвращались домой, их сопровождала группа зороастрийских священников. Народные мятежи были подавлены, но один храм (атеш-га) V века, недавно раскопанный в Тбилиси, свидетельствует, что религиозная кампания Йездигерда прошла не без успеха. Следующий шах Пероз (ц. 459–484) формально аннулировал Кавказско-Албанское царство, но позволил сыну Арчила, Михрдату V, царствовать дальше в Иберии. По словам Жизни Картли, Арчил вел себя довольно дерзко, даже нападая на соседнюю Кавказскую Албанию. Возможно, из-за того, что Михрдат IV был женат на Сагдухте, дочери персидского князя Барзабода, враждебно настроенные сасанидские власти его щадили.

Весь IV век, пока Иберия отбивалась от травящих ее Западной и Восточной империй, Лазика извлекала пользу из сложного положения и сплачивала собственный народ, от пригородов Трабзона до Питиуса-Пицунды, от Черного моря до горы Лихи. К 395 году, когда император Феодосий умер, знать Лазики властвовала над смешанным населением – лазами, мингрелами, сванами и абхазами. Лазика даже отняла у Иберии пограничную провинцию Аргвети и ключевые торговые пункты Шорапани и Сканду. Лазское хозяйство расцветало: тогда река Риони была судоходна от самого моря до Шорапани, и лазские зерно, лен, лес, ремесленные изделия и сами ремесленники вывозились в Византию. Византия считала Лазику стратегически необходимой для своей безопасности. После нападений готов предгорьем Северного Кавказа владели хунны, и сванские, и абхазские перевалы, которые принадлежали лазам, служили воротами в Римскую империю: их надо было стеречь. Тем не менее в 395 году хунны проникли через Каспийские ворота и угрожали спокойствию всего Закавказья, пока через сто лет они не стали наемниками Византии.

В отличие от Иберии у Лазики не было независимости: для византийской казны она была источником доходов и поэтому должна была получать одобрение от Константинополя при восхождении нового царя на престол. К V веку, сообщает Прокопий Кесарийский, Лазика перестала платить налоги и поставлять рекрутов, а византийское утверждение нового лазского царя стало проформой. Лазский царь сам назначал людей из своей знати, чтобы править абхазами и сванами, и себастопольский (сухумский) гарнизон был уже не византийским, а лазским. Но у Лазики и Византии еще были общие интересы: надо было защищаться от нашествий хуннов, осетин и персов. В 456 году царь Губаз (или Гумбаз) I (его имя означает по-осетински «передняя нога быка») объявил независимость Лазики; византийские войска, которых отправили через море, чтобы расправиться с царем, не смогли устоять и отступили. Теперь обе стороны просили у Ирана поддержки, но зря, так как Иран тогда боролся с тюркскими эфталитами (белыми гуннами). Борьба была такой отчаянной, что на время Иран и Византия забыли взаимную ненависть и стали союзниками, пока тюркских кочевников не изгнали в Среднюю Азию. Губаз отправил уполномоченных в Константинополь и, чтобы умиротворить императора, передал лазский престол своему сыну (который уже был соправителем Лазики). В 465 году Губаз получил личную гарантию неприкосновенности и сам приехал в Константинополь, в персидской одежде и с «мидийской» свитой. Губаз очаровал императора Льва I остроумием и яркой христианской набожностью[31]31
   Carile A. Il Caucaso e l’Impero Bizantino (sec. VI–XI) // Il Caucaso: Cerniera fra culture dal Mediterraneo all Persia. Spoleto, 1996. P. 9–84.


[Закрыть]: Лазика поплатилась за свой мятеж только тем, что она уступила Византии гражданскую власть на побережье от Трабзона до Батума. Следующие шестьдесят лет Лазика провела в мире и согласии с Византией. Единственный конфликт у Губаза возник со сванами, которые хотели завладеть собственными крепостями и тщетно искали поддержки у Ирана.

К середине V века в Иберии произошло возрождение: на престол вступил молодой Вахтанг I Горгасали (волчья голова). Он оказался таким же обаятельным и сильным царем, как Парнаваз I или Мириан III. Подобно Парнавазу, он объединил, пусть на короткое время и не полностью, западных и восточных картвелов в одно государство; ему тоже удалось сбросить персидское ярмо. Жизнеописание Вахтанга I, как и жизнь Парнаваза I или Мириана III, – путаница из мифов, фактов и выдумок: Жизнь Вахтанга, написанная Джуаншером, может быть, в VIII веке и включенная в Жизнь Картли, оказывается нашим главным источником. По-видимому, Вахтанг был сыном Михрдата V и персиянки Сагдухт; он унаследовал престол в семь лет, под регентством своей матери. Царица Сагдухт, как послушная дочь, съездила к своему отцу Барзабоду, тогда иранскому питиахшу (генерал-губернатору) в кавказско-албанской столице Бардави, и уговорила его хлопотать перед шахом, чтобы Вахтангу разрешили остаться христианином. Барзабод и шах благородно ответили, что отныне и христианство, и зороастризм являются государственными религиями: они отправили в Мцхету верховного мага, который занял место рядом с христианским архиепископом. С 410 года Персидская христианская церковь пользовалась доверием иранских властей, так как ее несторианская и потом монофизитская доктрина отчуждала ее от враждебного Ирану византийского православия.

Семидесятипятилетнее царствование Вахтанга кажется сказочным: его смерть на поле битвы от стрелы, выпущенной бывшим рабом, который знал, где щели в панцире царя, будто бы случилась в 522 году. Получается, что Вахтанг погиб, когда ему было 82 года (с чем можно сравнить лишь хорошо засвидетельствованное участие в бою, тоже с персами и на лошади, семидесятипятилетнего царя Эреклэ II в 1795 г.). Не исключено, что иберийский царь Гурген, который, по словам Прокопия, помогал Юстину в 520 году бороться с персами, был не Вахтангом Горгасали, а его наследником, не упомянутым грузинским летописцем.

Как и прославленные предшественники, Вахтанг сблизил Иберию с обеими соседними империями, заключая династические браки. В девятнадцать лет он женился на Балендухт, возможно, дочери шаха Хормизда III (ц. 457–459). Она умерла, рожая царевича Дачи, и Вахтанг женился на Елене, родственнице, хотя и не дочери, императора Зенона (у Зенона были две дочери с другими именами, и вообще византийский закон запрещал императору отдавать своих дочерей чужеземцам). Джуаншер утверждает, что целью Вахтанга было сохранение политического равновесия: он являлся председателем закрытого совета, в котором вторым лицом был спаспети (главный командир), но в который входили и христианский епископ, и зороастрийский маг.

Прежде всего, однако, Вахтанг был бойцом. Он всю жизнь сражался против одной из двух империй или за нее, в зависимости от интересов Картли. Уже в 16 лет он отличился доблестью, нападая (как союзник персов) на осетин и гуннов, спасая свою сестру Мирандухт от гуннского плена и делясь добычей с кавказско-албанскими и персидскими союзниками. Потом осетины и гунны перешли на сторону иберийцев (их оружие найдено в общих братских могилах). Из-за этой войны Вахтанг мог надолго ограничивать или давать доступ осетинам, чеченцам и дагестанцам через перевалы Кавказского хребта. Без сомнения, именно за доблесть шах отдал ему свою дочь Балендухт.

Уверенный в поддержке шаха и даже персидской армии, в конце 460-х годов Вахтанг боролся за объединение Лазики-Эгриси с Картли. Он уже расширил свои владения на восток и на север, присоединив к царству и современную Кахетию, и Сванетию: следующей задачей было отвоевать у Лазики пограничную провинцию Аргвети. До этого он уже забрал у Византии свою юго-западную провинцию Кларджети, назначив Артаваза, своего молочного брата (в кавказских культурах молочный брат считается близким родственником), губернатором Кларджети и приказав ему строить церкви, монастыри и укрепленные города, из которых главным будет столица Артануджи. Несмотря на свою христианскую и прогреческую идеологию, Вахтанг все-таки дорожил персидским наследством: артануджские камни расписаны типичными сасанидскими мотивами – лани пьют у источника жизни, и латинские кресты переплетаются с зороастрийскими мотивами. Горный ландшафт Кларджети стал для грузин убежищем, недоступным персидским войскам, даже если им удалось преодолеть Центральное Картли; к тому же дороги и перевалы, ведущие к Черному морю и к реке Чорох, шли через Кларджети. В то же время Вахтанг укрепил летний дворец Уджарму на дороге от Тбилиси в Кахетию, чтобы защищать Картли от Персии, Армении или Кавказской Албании. Эрети, крайняя восточная провинция, на границе Кавказской Албании, стала княжеством, управляемым царевичем.

Иберия была уже большой страной: власть надо было перераспределить. Столицами Мцхета и Тбилиси с окрестностями управлял спаспети с титулом великого князя; по Джуаншеру, назначили еще девять правителей провинций, которые властвовали над всеми недавно завоеванными Вахтангом территориями, включая Эгриси и Сванетию (правитель – князь Самнагир). Абхазия сохраняла автономию, и большая часть Лазики осталась под византийской опекой.

Как и византийцы, Вахтанг короткое время поддерживал шаха Пероза в борьбе против эфталитов, которые угрожали границам Северо-Восточного Ирана; в 472 году он даже принял сторону Персии против Византии, получив в награду власть над всей Лазикой. За пять лет до этой смены политики, в 467 году, когда Иран еще не воевал с Византией, Вахтанг попросил императора признать автокефалию иберийской церкви: он хотел, чтобы епископов назначал не патриарх в Константинополе, а царь в Мцхете. В результате епископы Иберии и потом Лазики теперь подчинялись царю, который часто назначал епископами своих родственников, тем самым объединяя церковь и государство. Утверждение автокефалии грузинской церкви можно считать неизбежным последствием Энотикона императора Зенона, который таким объявлением церковного единства хотел положить конец расколу между православными диофизитами и теми монофизитами, которые управляли армянской и другими восточными церквами. В 467 году Вахтанг поссорился со своим архиепископом Микаэлом: Микаэл ударом ноги сломал царю зуб; царь отправил его в Константинополь, чтобы Микаэла наказали за оскорбление царского величества. (Микаэла заточили в диофизитский монастырь.) В Антиохии, а потом в Константинополе помазали католикосом Иберии Петрэ, более гибкого церковника. Византийский патриарх по просьбе Вахтанга помазал Самоэла I (467–502) архиепископом и назначил еще двенадцать епископов, угодных царю. На долгое время иберийская церковь перестала быть яблоком раздора между константинопольским и антиохийским патриархатами. (Что касается грузинской литургии, например включения слов «который был распят» в Трисагион (Трисвятое) (Свят, свят, свят), грузины предпочли константинопольским обычаям обычаи Антиохии и епископов Амасии.) Почему Вахтанг поссорился с Микаэлом, трудно сказать: может быть, потому, что царь осудил монофизитство (армянский историк Парбеци порицает Вахтанга за то, что тот «бросил армян на произвол судьбы»); может быть, царь решил подчиниться не Константинополю, а Антиоху; вероятнее всего, архиепископ противился царю, захватившему власть у церкви.

Чтобы удалиться от буйных епископов в Мцхете, Вахтанг назначил столицей Иберии Тбилиси, в тридцати километрах на восток, а в Мцхете построил новый собор, чтобы город оставался духовной столицей страны. (Летопись рассказывает стереотипическую легенду о том, как во время охоты Вахтанг спустил сокола, который сбил фазана над горячим источником («Тбилиси» значит «теплый (источник)»). Вахтанг построил еще один великолепный собор в Болниси (473–495), где, как в Артануджи, христианские мальтийские кресты переплетаются с пальмовыми ветками и изысканными зороастрийскими золотыми узорами.

Стратегически важные пограничные провинции, Кахетия и Эрети, тоже стали новыми епархиями. Там, где образовывали новые епархии, распространялись православная вера и грузинский язык, даже у национальных меньшинств, говорящих на чеченском или осетинском. Тем не менее лазские епископы все еще подчинялись не Самоэлу в Мцхете, а патриарху в Константинополе.

В 470-х годах царь Вахтанг Горгасали чувствовал себя вне опасности с политической, военной и экономической точки зрения, тем более что он был родственником императора: теперь ему казалось, что можно смело отмежеваться от Персии. К концу этого десятилетия он изгнал зороастрийских магов из Картли, попросив военное подкрепление у Византии. Константинополь молчал целых четыре месяца, а за это время персидские войска успели прорваться в Центральное Картли: когда посол приехал из Константинополя, единственная помощь, которую он предлагал, – это посредничество в составлении мирного договора между Вахтангом и шахом Перозом. Иберии пришлось заплатить дань и предоставить Персии вооруженные силы; единственной уступкой Пероза было обещание больше не распространять в Грузии зороастрийскую веру.

В 482 году, однако, и иберийцы, и персы потерпели поражение в войне против эфталитов: это стало для Вахтанга предлогом отказаться от мирного договора. В Тбилиси он задержал и казнил персидского питиахша (генерал-губернатора), который давно принял зороастризм и стал скорее персидским наместником, чем чиновником Вахтанга. (В первом шедевре грузинской прозы Мученичество Шушаник, будто написанном епископом Иакобом Цуртавели, духовным отцом мученицы, Варскен предстает как неисправимый злодей, замучивший свою армянскую жену Шушаник за то, что она не захотела отречься от христианства.) Армяне восприняли казнь Варскена как благородную месть, а шах Пероз – как смертельное оскорбление: шах только что назначил Варскена питиахшем Кавказской Албании, где власти уже не смотрели дружелюбно на иберийского царя, с тех пор как его дядя Барзабод и двоюродный брат Вараз-Бакур умерли. Вахтангу казалось, что именно теперь настало время для конфронтации: шах Пероз только что отозвал армию из Армении, чтобы подавить восстание в Кавказской Албании; отец мученицы Шушаник, армянский князь Вардан II, поддерживал Вахтанга. Но армянский командир Вахан Мамиконян не доверял собственным войскам и говорил: «Я знаю силу и бесстрашие иранцев и слабость и коварность византийцев». Мамиконян все-таки послал Вахтангу подкрепления, и, с помощью отряда провизантийских гуннов, иберийцам сначала повезло на поле битвы: им удалось изгнать целую персидскую армию. Иранская месть была страшна: в 483 году армии Михрана и Атрнерсе полностью сокрушили силы Иберии и Армении. Вахтанг убежал в горы, умоляя армян помочь ему: сначала армяне одержали победу над иранцами, но гунны в этот раз дезертировали, и армянская знать разочаровалась. Когда готовились к бою на низких берегах Куры, армянская знать подослала к иранцам послов, предлагающих перейти на иранскую сторону. Покинутая на поле битвы, кавказская армия была полностью деморализована. Армяне отступили в Тао; Центральную Армению разорил персидский генерал Хазаравухт, который потом отправился в Иберию, чтобы задержать, выгнать или убить Вахтанга, а потом вернуться в Северно-Восточный Иран и напасть на эфталитов. Вахтанг оказался в отчаянном положении: собственная знать бросила его, и Византия, озабоченная борьбой в Италии с остготами, отказывала ему в помощи. Царь сбежал в Лазику. Он вернулся в Иберию, кажется, в 484 году, после того как шах Пероз погиб в бою с эфталитами. Генерал Хазаравухт уже вернулся в Персию, а следующий шах, Балаш, еще неуверенный в прочности его престола, добивался перемирия на северо-западном фронте.

Мир длился всего семь лет: в 491 году новый шах Кавад I затеял семнадцатилетнюю войну против Византии, после того как император Анастасий, потесненный на всех фронтах, отказался платить дань. Вахтанг не захотел присоединиться к Каваду, который сразу напал на Иберию. В этот раз Вахтанг отправил семью вверх по Куре в неприступное убежище, а сам собрал силы в Мцхете и в Уджарме. Персы выжгли всю Восточную Иберию. В конце концов (в 502 или в 522 г.) в Уджарме состоялась решительная битва: Вахтанг отбросил персов на восток, до Рустави, сам въехал в персидский лагерь и лично убил Бартама, сына шаха, но позже умер в Уджарме от ран. Смерть Вахтанга воодушевила персов: они взяли и Тбилиси, и Мцхету. В 520-х годах Византия и Иран наконец подписали мирный договор, по которому все старые границы восстанавливались. Уже в 518 году Тбилиси управлял персидский марзпан (губернатор, как правило, из местного этноса), Пиран Гушнасп из знатного рода Михранов. Пиран только что обратился в христианство и вскоре стал мучеником.