Текст книги "Белая ворона"

Глава 21

– Могли они так быстро завладеть канистрами? – спросил Гроуфилд.

– Нет, это невозможно. Канистры спрятаны, и почти никто не знает, где они. Я следила. На борт самолета поднялся только один человек, и у него в руках ничего не было.

– Надо обо всем сообщить, – решил Гроуфилд. – Садитесь назад. Там не очень удобно, но ничего лучшего предложить не могу.

– Что вы собираетесь делать?

– Убраться отсюда к чертям, пока этот самолет не настиг нас. На случай, если вы этого не заметили, сообщаю, что он движется в нашу сторону.

Свет стал ярче, потому что фара самолета была направлена на них, и Гроуфилд заметил испуг на лице девушки.

– Ой, да! – она вскарабкалась на груду пожитков, лежавших на заднем сиденье, и. вцепилась в плечи Гроуфилда, чтобы удержать равновесие.

– Уселись?

– Кажется, да.

Гроуфилд тронул снегоход, забирая влево, чтобы как можно быстрее выйти за пределы досягаемой фары самолета. Возможно, это ему удалось бы, не наткнись они на старый торос. Когда то лед тут треснул, и теперь на пути торчала острая глыба. Снегоход закачался, затрясся, и Вивьен сбросило с сиденья. Гроуфилд услышал ее вскрик, почувствовал, как руки девушки отрываются от его плеч. Когда он опять совладал со снегоходом и оглянулся, девушка лежала на льду, барахтаясь и пытаясь подняться.

Гроуфилд развернул снегоход по максимально узкой дуге и увидел за спиной Вивьен самолет, который с ревом приближался к ним. Он двигался пугающе быстро. А зеленые лыжные брюки девушки были прекрасно видны на фоне окружающего ее мрака. Слишком хорошо видны. Не успел Гроуфилд остановиться и помочь Вивьен опять забраться в машину, как самолет развернулся, и они попали в сноп света от фары.

– Извините! – закричала Вивьен.

– Обнимите меня за грудь! – крикнул Гроуфилд в ответ. Тогда вам придется захватить меня с собой, если опять соберетесь падать!

Не поймешь, то ли она сидела, то ли стояла на коленях на груде припасов позади Гроуфилда. Он развернул снегоход еще раз и бросился наутек от самолета.

Однако недостаточно быстро. Он видел, что свет становится все ярче, а его тень впереди – все короче. Он даже слышал рев самолета на фоне стрекота мотора снегохода. Поэтому, когда Вивьен крикнула: «Он над нами!», Гроуфилд уже и сам это знал. – Держитесь, Христа ради! – заорал он и резко вывернул руль влево. Краем глаза он увидел нависшее над ними крыло, похожее на крыло огромной хищной птицы. Оно было так близко, что Гроуфилд проскочил почти под ним. Несколько секунд он мчался во тьму, потом в спину ему опять ударил свет, но теперь самолет был подальше. Что ж, они равны: у самолета преимущество в скорости, зато снегоход увертливее, и все, возможно, сведется к вопросу о том, у кого раньше кончится горючее. Гроуфилд мрачно подумал, что, пожалуй, он знает ответ.

Мгновение спустя Вивьен сообщила ему, что не все так просто, все гораздо серьезнее. Она крикнула:

– Они стреляют в нас!

– Откуда вы знаете?

– Я вижу вспышки! Стреляют из пилотской кабины. Наверное, из пистолета.

– Сожмитесь в комочек, – предложил Гроуфилд, – и держитесь. Сейчас свернем направо.

– Я держусь.

Вивьен так навалилась на него, что он едва мог дышать, но устраиваться поудобнее было не время. Гроуфилд не стал делать ей замечаний. Он просто свернул вправо, получив в награду несколько секунд темноты. Потом луч опять уперся ему в спину. Черт возьми, эти гонки по льду озера не могли продолжаться вечно. Если самолет настигнет их, он попросту раздавит снегоход, оставив от них мокрое место. А если и не настигнет, так все равно в них могут попасть из пистолета. К тому же, рано или поздно кончится бензин. Значит, надо что – то делать.

Но что? Гроуфилд вспомнил о запасной канистре горючего и на мгновение подумал, не превратить ли ее в «молотовский коктейль», но это потребовало бы слишком искусной акробатики: пришлось бы вытаскивать канистру из – под Вивьен, а такая задача просто невыполнима, пока снегоход зигзагами мечется по льду озера. Гроуфилд неохотно расстался с этой мыслью, хотя взорвать проклятущий самолет было бы ох как здорово.

Нужно уйти от преследования. Если самолет поднимется в воздух и улетит – прекрасно, а если нет? Надо как – то добраться до берега озера. Тут, на льду, ровном, как баскетбольная площадка, самолет может гоняться за ними до скончания века, но в мягких сугробах на берегу он попросту увязнет. Значит, туда он не сунется, а сразу же взлетит.

Сейчас ночь, и заметить их с воздуха не смогут. Значит, цель игры – найти ближайший берег. Самолет снова нагонял их. Гроуфилд завопил: «Держитесь!» и опять отвернул вправо, но не так, как раньше. На этот раз он развернулся на сто восемьдесят градусов, зная, что вполне уложится в пределы радиуса поворота крылатого чудовища. Он увидел алое зарево над горящей усадьбой и крикнул Вивьен:

– Дайте мне знать, когда пожарище окажется точно у нас за спиной!

Гроуфилд заметил справа хвостовое оперение самолета. Тот был слишком неуклюж и не мог развернуться достаточно быстро. Гроуфилд стиснул зубы и начал описывать полный круг, стараясь при этом сохранить равновесие.

– Пожар за спиной!

Он резко кивнул и поехал по прямой. Самолет только начал разворачиваться.

– Отлично! Отлично! Отлично! – завопила Вивьен. – Они отстали! Ой, вы чудо, чудо, чудо!

– Перестаньте дубасить меня по голове! – гаркнул Гроуфилд. – Держитесь, а то опять вывалитесь!

Девица вцепилась в Гроуфилда, а он – в поручень. Фара снова осветила их, но теперь это был даже не свет, а далекий серый отблеск. Гроуфилд улыбнулся, вглядываясь в мчащуюся на них стену мрака. Теперь он знал, как совладать с этим Голиафом. Чем больше махина, тем она неповоротливее. Самолет может догнать их снова, но тогда Гроуфилд опять проделает тот же трюк и оставит преследователей с носом. А рано или поздно отыщет этот чертов берег. В конце концов, в мире нет ни одного озера без берегов. Даже океаны – и те не безбрежны.

– Он опять приближается! – заорала Вивьен.

– Знаю! Я вижу свет!

На этот раз Гроуфилд подпустил самолет совсем близко, настолько, что почувствовал затылком, как сотрясается воздух. Теперь он развернул снегоход так резко, что тот проскочил под закрылком самолета. Их даже не занесло. Гроуфилд понял, что перехитрил преследователей. И тут Вивьен крикнула:

– Они больше не гонятся за нами!

Гроуфилд рискнул оглянуться. При этом он едва не потерял равновесие. Девушка была права: самолет с ревом несся прочь. Он набирал скорость и теперь, казалось, сам пустился наутек. – Они сдались! – воскликнула Вивьен, колотя Гроуфилда кулаками по плечам.

– Нет! Хватит меня тузить, держитесь!

Он понял, что задумали эти подонки. Не умеют проигрывать, гады, так и норовят испортить удовольствие. Сейчас поверженный Голиаф поднимется, возьмет меч и копье и опять вступит в бой.

И что тогда?

На этот раз Гроуфилд развернулся так резко, что снегоход едва не опрокинулся. Он устремился следом за самолетом и увидел, как тот поднимается в воздух. Фара самолета так и не осветила берег озера. Черт возьми, не океан же здесь! Или, может, они мчатся в Исландию? Господи, положи этому конец. Гроуфилд пригнулся, словно хотел подтолкнуть снегоход, и Вивьен вцепилась в него. Так они и ехали, голова к голове. Меховая опушка ее шапки щекотала Гроуфилду щеку.

– Что они замышляют? – крикнула она.

– Сейчас увидите!

Самолет взмыл ввысь. Тяжеловесности, неуклюжести и неповоротливости как не бывало. Теперь он попал в родную стихию, а значит, стал проворным и смертельно опасным. Гроуфилд быстро посмотрел вверх, увидел, как самолет набирает высоту, описывая круги, и понял, что через несколько секунд начнется пикирование.

– Скажите мне, как только они пойдут вниз! – крикнул он.

– Они что, приземлятся прямо на нас?

– Только в том случае, если им нечего на нас сбросить, милая.

Вивьен не нашлась, что ответить на такое заявление. Но несколько секунд спустя прокричала:

– Они снижаются!

– Держитесь! – взревел Гроуфилд и пустил снегоход зигзагами.

– Они стреляют!

Взгляд Гроуфилда был устремлен вперед. Он снова увидел свою тень перед носом снегохода. Свет фары становился все ярче. Гроуфилд то и дело уворачивался от луча, но тот опять настигал его. Наконец Гроуфилд почувствовал, что медлить нельзя больше ни секунды, и круто свернул влево. Самолет промелькнул в каких – то двадцати футах над головой, и позади снегохода раздался взрыв. – Прекрасно! – закричал Гроуфилд. – У них ручные гранаты!

Он снова повернул направо и наддал ходу.

– Что мы можем сделать? – жалобно воскликнула Вивьен.

– Помолиться, чтобы берег оказался недалеко!

– Они заходят на второй круг! Дайте мне автомат, я их собью!

– И не вывалитесь при этом сами? Бросьте!

– Но они прикончат нас!

– Даже не верится!

– Вот они! Ой, вот же они!

Черная мгла впереди сделалась серой. Становилось все светлее, а четкие тени впереди быстро укорачивались. Гроуфилд резко затормозил, и Вивьен едва не перелетела через его голову. Он всем телом подался назад, чтобы не дать ей выпасть из снегохода. Самолет с ревом пронесся у них над головами, и раздались два взрыва. Впереди, слева и справа, взметнулись снежные смерчи. А если бы Гроуфилд повторил тот же маневр, что и в прошлый раз, одна из гранат наверняка угодила бы в снегоход.

– Предупредили бы, что тормозите! – проблеяла Вивьен.

– Не успел. Держитесь. – И он опять помчался вперед.

На этот раз, прежде чем самолет набрал высоту, Гроуфилд разглядел при свете его фары какую – то неровность на пути. Заснеженный склон. Берег. Долгожданный берег. Ну, наконец – то!

Самолет пошел вверх, отвалил в сторону, и свет исчез.

Гроуфилд заорал:

– Ради Бога, держитесь крепче! Через минуту мы врежемся в берег!

– Я держусь!

– Видите, там позади привязан автомат?

– Вижу ли я? Да он уже минут десять насилует меня своим дул ищем!

– Когда остановимся, хватайте его и отбегайте влево. Если самолет попрет на нас, изрешетите его пулями.

– С удовольствием!

– Попытайтесь добраться до…

Снегоход врезался в берег и высоко подпрыгнул. Гроуфилд выпустил поручень, руки Вивьен сорвало с его плеч. Голова, руки и туловище Гроуфилда полетели вперед, а ноги зацепились за снегоход. Он тяжело рухнул в сугроб, откатился вправо, а снегоход проехал по его ступням и отправился своей дорогой. Гроуфилд пытался сорвать с плеча автомат, и в конце концов ему это удалось. Опять стало светлее. Гроуфилд не знал, куда отлетела Вивьен. Он хотел крикнуть ей, чтобы стреляла по фаре, но не знал, удалось ли ей схватить второй автомат. Он даже не знал, лишилась она чувств или нет.

Ну, да делать нечего. Гроуфилд приподнялся и увидел ослепительно – белое пятно света в черном небе. Оно неслось прямо на него. Гроуфилд хоть и был актером, но сейчас не испытывал ни малейшего желания кланяться публике. Он прицелился и начал палить. Пятно света стремительно приближалось, но вдруг погасло.

Гроуфилд сжался в комочек, понимая, что возмездие не заставит себя ждать. Он постарался поглубже зарыться в снег, но граната бабахнула совсем рядом и сделала за Гроуфилда то, чего не смог сделать он сам. Взрыв вбил его в сугроб, и у Гроуфилда во второй раз за сегодняшний вечер перехватило дыхание. Прошло несколько ужасных секунд. Он лежал, разинув рот, но тот, как и нос, был забит снегом, и Гроуфилду никак не удавалось вздохнуть.

Наконец дыхание вернулось к нему, хотя при этом страшно заболела грудь. А вот самолет, похоже, возвращаться не собирался. Гроуфилд перевернулся на спину, смахнул с ресниц снег и посмотрел вверх. Сначала он ничего не видел, но потом разглядел высоко в небе удаляющийся красный хвостовой огонь. Самолет уносился прочь. Казалось, его больше не интересовало такое ничтожество, как Алан Гроуфилд.

Он сел, чувствуя боль и онемение в разбитом теле, и позвал:

– Вивьен!

Стон. Гроуфилд поднялся на четвереньки.

– Постенайте еще, – попросил он.

Вивьен снова застонала. Он сориентировался и пополз в ее сторону. Вскоре его руки наткнулись на ткань. Он провел по ней ладонью и сказал:

– Вивьен?

– Эй, руки… – послышался слабый голос.

– В чем дело? За что я держусь?

– Пока за ляжку.

Гроуфилд похлопал девицу по бедру.

– Похоже, с вами все в порядке, – сказал он. – Сможете подняться?

– Завтра или послезавтра.

– У нас нет двух дней в запасе.

– Вы правы, – буркнула Вивьен и вдруг ударила Гроуфилда плечом в челюсть. – Простите, я пыталась сесть.

– Ничего страшного. – Он положил ладонь на плечо Вивьен и провел по ее руке. Наконец Гроуфилд нащупал перчатку, неловко встал на ноги и помог девушке подняться. Она на миг прильнула к нему.

– Как я измучилась.

– Надо найти снегоход, – сказал Гроуфилд.

– Да, – согласилась Вивьен, отстраняясь от Гроуфилда, но по – прежнему держа его за руку. – У меня есть фонарик. Можно его зажечь?

– Разумеется, ведь они улетели.

– Мне так и не удалось пустить в ход автомат, – сказала Вивьен. – Очень жаль. Все произошло так быстро.

– Не огорчайтесь, все устроилось наилучшим образом. Тонкий луч фонарика зашарил по неровному снегу. Озеро начиналось в каких – то шести футах сзади, а впереди, футах в десяти, валялся на боку снегоход, окруженный грудами одеял и консервных банок.

Вивьен так и не отпустила руку Гроуфилда, и он видел, что она смотрит на него; ее глаза поблескивали, отражая свет фонарика.

– Идите же, – согласилась Вивьен, но, когда Гроуфилд шагнул вперед, она так и осталась на месте, держа его за руку. Он удивленно оглянулся.

– Спасибо вам, – сказала Вивьен.

– Я спасал не только вас, – ответил Гроуфилд.

– Но ведь вы могли и не взять пассажира. Благодарю вас.

– Всегда к вашим услугам, – радушно ответил Гроуфилд.

Глава 22

Гроуфилд вздохнул, как довольный зверь, и выбросил пустую консервную банку. Дочиста отмыв руки снегом, он вытер их об одеяло и натянул перчатки.

– Вкусная штука, – заметил он.

– М – м – м, – ответила Вивьен.

Было так темно, что Гроуфилд совсем не видел ее.

– Что вы сказали? – спросил он.

– У меня выв фовный вот, – сказала Вивьен с полным ртом.

– О, – Гроуфилд хмыкнул. – Когда кончите есть, дайте знать. Поговорим. – М – м – м.

Они сидели рядышком в темноте, завернувшись в одеяла и прижавшись спинами к снегоходу. Попросив Вивьен посветить, Гроуфилд проверил машину и обнаружил, что она в исправности, потом опять собрал припасы и пожитки, вскрыл несколько банок и уселся перекусить и отдохнуть. Вивьен последовала его примеру.

Звезд вроде поубавилось. В одной стороне небосвод был совсем черный, ни огонька, а с трех других звезды хоть и остались, но мало, и света они не давали.

Усадьба стояла на дальнем берегу озера, и несколько освещенных окон были похожи на тусклые крошечные звездочки. Пожар кончился, алые сполохи больше не скрашивали черноту ночи.

– Да, – вдруг сказала Вивьен. – Вкусно. Уф – ф – ф…

– Доели?

– У меня руки липкие.

– Ототрите в снегу.

После короткого молчания Вивьен произнесла:

– А теперь мокрые.

– Промокните одеялом.

Опять короткое молчание. Потом:

– Прекрасно, – Вивьен тронула Гроуфилда за плечо. – Можно положить голову вам на плечо?

– А вы сможете вести беседу?

– Конечно. Вы хотели поговорить?

– Несомненно.

Вивьен прильнула к его плечу.

– Ладно, о чем говорить будем? – спросила она.

– О том, что тут происходит, – ответил Гроуфилд.

– А что происходит? Я сижу себе, прижавшись к вам, и все. Гроуфилд ничего не сказал. Вивьен подняла голову, и он готов был поклясться, что она пытливо смотрит на него впотьмах.

– Что, не смешно? – спросила девушка.

– Не смешно, – согласился Гроуфилд. – В основном потому, что я не знаю, скоро ли вернется этот самолет. Если он отправился не дальше того озера, с которого мы взлетели по пути сюда, то обернется за каких – нибудь два часа.

– Ну что ж, – проговорила Вивьен, – я не знаю, где канистры, и не в силах вам помочь.

– Сейчас мне не до канистр, – ответил Гроуфилд. – Давайте начнем издалека. Что это за сборище? Расскажите мне о Нем. – Да рассказывать – то и нечего. Они съехались, чтобы поторговаться из – за этих канистр. Само собой разумеется, что…

– Погодите – ка. Так значит, канистры были предназначены на продажу? Выставлены на аукцион?

– Ну разумеется.

– И кто же продавец?

– Люди, которым принадлежат канистры.

– Не темните, Вивьен.

– Извините, но продавцы именно они. Раньше канистры были имуществом американской армии, их выкрали из какого – то военного хранилища. Это сделали четверо военнослужащих.

– Американских военнослужащих? – Разумеется.

– Где эти четверо парней?

– В усадьбе, если они еще живы.

– Я не видел там ни одного американца, – сказал Гроуфилд.

– Я был единственным.

– Вы меня просто умиляете, – ответила Вивьен. В голосе ее мало – помалу начинал сквозить прежний холодок. – Вы были там единственным белым американцем.

– Так эти четверо – негры? Чернокожие солдаты?

– Ну и что, если так?

– Я немного потрясен, – признался Гроуфилд.

– Не понимаю, о чем вы говорите.

– Нынче у нас черные ходят в героях, – объяснил Гроуфилд.

– Ну да ладно, договаривайте до конца.

– Это все. Они выкрали канистры, сняли на субботу и воскресенье эту усадьбу, наладили связь с девятью правительствами…

– Мне говорили о семи.

– Американская разведка не безупречна, – сухо сказала Вивьен. – Уверяю вас, было приглашено девять человек, и все девять приехали.

– Третий мир?

– Естественно. Причем не самые заметные его страны, а такие, главы которых вполне могут съехаться в Канаду под чужими именами.

– Но почему главы? Почему не специальные представители, наделенные правом покупки?

– За других говорить не берусь, но наш полковник Рагос никогда не осмелился бы прислать на такую встречу другого человека вместо себя. Представьте, что такой человек купит канистры, сведет дружбу с вождями других стран и вернется со всем этим багажом в Ундурву. Полковник Рагос пришел к власти путем военного переворота и приказал обезглавить бывшего президента. Большинство участников нынешней встречи шло той же дорогой, и они прекрасно знают, что представители могут впасть в соблазн и попробовать свергнуть их, возвратившись домой.

– Если, конечно, канистры достанутся именно мятежным представителям, – подчеркнул Гроуфилд.

– Что? Ах, это… Богатых покупателей было несколько.

Вожди собрались обсудить цену и решить, кому сколько этой дряни нужно, чтобы купить ее в складчину. Бактерий в канистрах хватит, чтобы сорок раз умертвить все население Земли.

– Очень мило, – проговорил Гроуфилд. – Прекрасная игрушка. – Все приняли приглашение без особой радости, – сказала Вивьен. – Никогда не знаешь, кто завтра будет твоим другом, а кто – врагом. Что, если бы полковник Рагос отказался приезжать, участвовать в торгах, покупать? Среди других возможных покупателей – Даба, а у нас с ней триста миль общей границы, большая часть которой толком не обозначена, и никто не знает, что можно найти в тех местах – руду, нефть или просто плодородные почвы, которые весьма пригодились бы нашему растущему населению. До сих пор территориальных споров с Дабой у нас не возникало, но всем известно, что рано или поздно до этого дойдет. Неужели мы можем допустить, чтобы Даба завладела оружием, равного которому нет у нас самих? Да еще оружием такой разрушительной силы.

– Хорошо, – сказал Гроуфилд. – Я понимаю, что к чему.

– Мы и сами предпочли бы потратить деньги на что – нибудь другое. Кто – на школы, кто – на яхты. Кому охота везти к себе домой запечатанную жестянку со смертью, которая стоит больше, чем рядовой гражданин способен заработать за тысячу лет? Да еще зная при этом, что она будет без всякой пользы стоять на полке. Но у нас нет выбора, мы вынуждены так поступить. Надо брать, пока дают.

– Вот молодцы, – похвалил Гроуфилд. – Но зачем тратить на это целых два дня? И снимать номера в Квебеке, когда главные события происходят здесь?

– Квебек был местом сбора. Потом нас должны были привезти сюда. Продавцы не слишком доверчивы, поэтому до нашего приезда в Канаду никто точно не знал, где состоится встреча. Сделку предполагалось заключить завтра утром. К вечеру почти все должны были вернуться в Квебек, а на воскресенье намечалось совещание. Вождям надо было многое обсудить – сферы влияния, временные союзы против других стран, отношения с великими державами и тому подобные вопросы. В понедельник все собирались разъехаться по домам, а до тех пор в усадьбе остались бы всего несколько человек, включая вас.

– Почему?

– Мы не могли отпустить вас до нашего отъезда.

– А зачем здесь должны были оставаться другие люди?

– Мы условились, что продавцы просидят тут до понедельника, потому что не хотели, чтобы они выдали нас, сообщив канадским или американским властям, что за груз мы увезли.

– Какое всеобщее взаимное доверие, – буркнул Гроуфилд.

– Да уж. Но все легковерные уже на том свете.

– Я вам верю. Ладно, дайте мне подумать несколько минут.

– Пожалуйста.

Услышанного от Вивьен оказалось достаточно, чтобы составить всеобъемлющую картину происходящих событий. Все эти торгаши и плутократы, Рагос, Позос и другие полковники и генералы, по большому счету не умеют хранить тайну. Они наследили, и на их следы наткнулся проходивший мимо сыщик. Американцы пронюхали, что творятся какие – то дела, и быстрехонько привезли сюда его, Гроуфилда, чтобы он раскопал для них подробности. Об этой возне узнал кто – то еще – Россия, Китай, Франция, Египет, Израиль, Аргентина? Поди разбери. Эта страна предпочла действовать более прямолинейно и, дабы получить сведения, устроила похищение Гроуфилда, которого едва не накачали эликсиром правды.

– Ваши все на месте? – спросил он. – Может, кто – то погиб, заблудился или был похищен?

– Насколько мне известно, нет, – ответила Вивьен. – На сегодняшний вечер, вы это имеете в виду?

– Нет, на день вашего приезда в усадьбу.

– Нет.

– Значит, другая делегация кого – то недосчиталась, сказал Гроуфилд. – Готов спорить, что эти незнакомые взяли в оборот кого – нибудь из свиты того или другого вождя, похитили его, как собирались похитить меня, выяснили, что происходит, а потом заявились сюда, чтобы завладеть товаром. – Но кто они?

– Я не знаю. Они говорят на незнакомом мне языке. Один из них подвизался в какой – то организации борцов за независимость Квебека, но для такой сделки, как эта, требуются безумцы более высокого уровня.

– Это они убили вашего друга?

– Едва ли он был моим другом. Но вы правы, это они убили его. Они свято верят в полезность прямолинейных действий. Но не знаю, сойдет ли им это с рук. Они что, попросту возьмут и прикончат президентов девяти стран?

– Почему бы и нет? В столицах любой из этих стран есть люди, которые спят и видят, что их президенты не вернутся из нынешней поездки. Ко вторнику произойдет девять бескровных государственных переворотов, девять президентов канут без вести, и мировая печать почти не уделит этому внимания.

– Жизнь становится все лучше и лучше, – сказал Гроуфилд. – Добыть эти канистры – наша забота, – решила Вивьен.

Гроуфилд попытался взглянуть на нее, хотя не было видно ни зги.

– Вы с ума сошли? Усадьба кишит вооруженными людьми. Вам известно, где спрятаны канистры?

– Нет, это знают только четверо американцев. – Прекрасно. Стало быть, мы должны отправиться в усадьбу, захватить одного из американцев и заставить его сказать, где канистры. Потом стащить их и увезти, чтобы не попасться никому на глаза и не угодить в лапы этих ребят с самолета. Откровенно говоря, Вивьен, я очень сомневаюсь в успехе.

– Но мы же не знаем, кто они! – с жаром воскликнула девушка. – Нам невдомек, зачем им эти канистры. Может, они пролетят над Нью – Йорком, Вашингтоном, Лондоном и Парижем и сбросят их там. Никто из наших не сделал бы такого, им это не нужно, да и желания нет. А будь желание, так нет средств. Мы бы хранили эти бактерии для самообороны, для острастки, чтобы иметь возможность предъявить ультиматумы. Американцы держат их для тех же целей. Но мы не знаем, кто эти люди и чего они хотят. Похоже, они слишком склонны к убийствам ближних.

– Не хотел бы я, чтобы они склонились к мысли убить меня, – рассудил Гроуфилд. – Если, конечно, вы не против того, чтобы я жил. Я согласен сыграть роль шута ради спасения мира, но только если у меня будет хоть один шанс выжить или принести кому – нибудь пользу.

– Но мы обязаны попытаться! Что еще делать?

– Я уже думал об этом, – ответил Гроуфилд, – и мне кажется, что разумнее всего было бы сесть в мой верный снегоход и с первыми лучами солнца отправиться на юг. Если самолет добирается сюда за час, мы сможем проделать тот же путь за четыре или пять часов. А возможно, наткнемся по дороге на какой – нибудь проселок или лагерь, где есть телефон. Сойдет и радио, я не привередлив. Оттуда позвоню в Квебек старому доброму Кену, все ему выложу и велю прислать в заснеженные северные леса морскую пехоту, чтобы сцапать этих бяк.

– К тому времени они уже смоются, – сердито возразила Вивьен. – Вы и сами это знаете. Ничего не выйдет.

– Знаю, что не выйдет, – угрюмо согласился Гроуфилд. – Но я намерен поступить именно так.

– Надо придумать что – нибудь еще. Гроуфилд вздохнул.

– Хорошо. Сколько человек знают, где канистры?

– Только четверо американцев. – И канистры где – то в усадьбе. В одной из построек?

– Не думаю, у меня сложилось впечатление, что их спрятали где – то неподалеку, хотя всякое может быть.

– Ладно. Вы знаете американцев в лицо?

– Да.

– Всех четверых? Можете показать их мне?

– Конечно.

– Прекрасно, – Гроуфилд неохотно встал. – Посветите – ка;

надо поудобнее уложить наши пожитки.

Щелкнув, зажегся фонарик, и в слабом свете Гроуфилд увидел, что Вивьен хмурится, глядя на него с надеждой и страхом.

– Вы что – то придумали?

– Можно сказать и так, – ответил Гроуфилд, свертывая свое одеяло.

– Что?

– Не скажу.

– Почему? – удивилась Вивьен.

– Потому что не знаю наверняка, одобрите вы это или нет, – заявил он.