Текст книги "Потерянные девушки Рима"

9:56

Маркус рассеянно скользил взглядом по панораме Рима, которая открывалась с террасы замка. За его спиной высился архангел Михаил: развернув крылья и занеся меч, он взирал на человеческие существа и их бесконечные бедствия. Слева от бронзовой скульптуры – колокол милосердия, звон которого возвещал о смертном приговоре в те мрачные времена, когда замок Святого Ангела был папской тюрьмой.

Это место страданий и отчаяния стало приманкой для туристов. Они фотографировались на память, пользуясь тем, что солнечный луч пробился сквозь тучи и город внизу засиял, омытый дождем.

Клементе подошел к Маркусу и встал рядом, не отрывая взгляда от панорамы:

– В чем проблема?

Они назначали встречи, используя голосовой почтовый ящик. Когда один из них хотел увидеться с другим, достаточно было оставить сообщение, обозначив место и время. Такими встречами никто никогда не пренебрегал.

– Убийство Валерии Альтьери.

Прежде чем продолжить беседу, Клементе вгляделся в распухшее лицо Маркуса:

– Кто тебя так отделал?

– Ночью я познакомился с ее сыном Раффаэле.

Клементе не стал допытываться, просто покачал головой:

– Скверная история. Преступление до сих пор не раскрыто.

Он сказал это так, будто хорошо знал дело, что показалось Маркусу довольно странным, если учесть, что в то время, когда произошло убийство, его другу было не больше десяти лет. Значит, существовало единственное объяснение: делом Альтьери занимались и они также.

– Есть что-нибудь в архиве?

Клементе не любил таких разговоров в людных местах.

– Веди себя осторожнее, – произнес он с укором.

– Это очень важно. Что тебе известно?

– Намечались две линии расследования. Обе – вокруг Гвидо Альтьери. При убийстве неверной жены первым подозреваемым всегда оказывается муж. А у адвоката были связи и средства, чтобы заказать эту бойню и выйти сухим из воды.

Если Гвидо Альтьери виновен, значит он сознательно на двое суток оставил сына одного с мертвыми телами, только чтобы усилить свое алиби. Маркус не мог в это поверить.

– А вторая линия?

– Альтьери был темной лошадкой, в то время находился в Лондоне, завершая важный процесс по слиянию компаний. В действительности довольно скользкое дело. Нефть, торговля оружием; были затронуты интересы на высочайшем уровне. Английское слово «EVIL» над постелью, где совершилась бойня, может быть воспринято как послание адвокату.

– Угроза.

– Да, но ведь убийцы пощадили его сына.

Детишки пробежали мимо Маркуса, и он проводил их взглядом, завидуя тому, как легко им живется на свете.

– Как же получилось, что обе линии расследования ни к чему не привели?

– Что касается первой, то Гвидо и Валерия Альтьери оформляли развод. Она вела себя чересчур необузданно, яхтсмен был всего лишь последним в длинном списке. Адвокат не слишком переживал утрату, через несколько месяцев он женился снова. Теперь у него другая семья, другие дети. И потом, говоря начистоту, если такой человек, как Альтьери, захотел бы избавиться от жены, он избрал бы не такой зверский способ.

– А Раффаэле?

– Много лет не разговаривает с отцом. Насколько мне известно, у юноши расстроена психика, он то и дело ложится в клиники. В случившемся винит отца.

– А версия международного заговора?

– Какое-то время держалась, но потом рассыпалась за отсутствием доказательств.

– Никаких отпечатков, никаких следов на месте преступления?

– Хотя это и была бойня, убийцы действовали четко и аккуратно.

Даже если и не так, Маркус подумал, что убийство произошло в то время, когда расследования велись по старой схеме. Анализ ДНК только начинал использоваться в судебно-медицинской экспертизе. Кроме того, место преступления было «загрязнено» присутствием там ребенка в течение двух суток, а потом и вовсе навсегда уничтожено. Маркус снова вспомнил о дубликате, который Раффаэле Альтьери воссоздал в надежде докопаться до правды. Девятнадцать лет назад невозможность сразу установить личность преступников неизбежно вела к тому, что следствие заходило в тупик. И установить мотив было много труднее, чем сейчас.

– Была и третья линия, так ведь?

Маркус об этом догадался: всплыл, наверное, в свое время какой-то мотив, из-за которого дело заинтересовало и их тоже. Он не понимал, почему друг молчит об этом. А Клементе действительно попытался сменить тему:

– Послушай, но как это связано с Джеремией Смитом и исчезновением Лары?

– Я пока не знаю. Раффаэле Альтьери был ночью в квартире девушки, кто-то вызвал его туда письмом.

– Кто-то? Кто именно?

– Понятия не имею, но в квартире Лары я нашел Библию на полке с кулинарными книгами. Я не уловил аномалию при первом осмотре. Иногда нужна темнота, чтобы лучше разглядеть окружающее: поэтому я вернулся в квартиру. Хотел восстановить те условия, в которых действовал Джеремия.

– Библия? – не понял Клементе.

– Там лежала закладка на Послании апостола Павла к фессалоникийцам: «День Господень так придет, как тать ночью…» Если бы это не звучало так абсурдно, я бы сказал, что кто-то оставил для нас послание именно затем, чтобы мы нашли Раффаэле Альтьери.

Клементе напрягся:

– Никто о нас не знает.

– Ну да, – отозвался Маркус. Никто, повторил про себя с горечью.

Клементе перешел в наступление:

– У нас мало времени, чтобы спасти Лару, и ты это знаешь.

– Ты сам сказал, что только я могу найти ее, следуя инстинкту. Именно этим я и занимаюсь. – Маркус не собирался отступать. – Скажи, какая была третья версия. На месте преступления вместе с надписью «EVIL» был обнаружен знак в виде трех точек, отмеченных кровью жертв и образующих треугольник.

Клементе обернулся к бронзовому архангелу, словно прося у него защиты:

– Это эзотерический символ.

Ничего удивительного, подумал Маркус, что полиция решила не разглашать эту подробность. Там работают реалисты, им не понравилось бы, что следствие углубилось в сферу оккультного. Такие аргументы трудно излагать в зале суда, да и обвиняемые могут избежать наказания, сославшись на психическую болезнь. И потом, при этом всегда рискуешь создать рекламу законченным негодяям.

И все-таки Клементе не сбрасывал со счетов эту версию:

– Некоторые считали, что в той спальне проводился обряд.

* * *

Ритуальные преступления входили в число аномалий, которыми они обычно занимались. Смесь гедонизма и секса. Дожидаясь, пока Клементе достанет для него из архива папку с делом Альтьери, Маркус решил немедля уяснить значение треугольного символа, для чего и отправился в единственное место, где мог найти ответ.

Ангелическая библиотека располагалась в бывшем монастыре августинцев на площади Сант-Агостино. Монахи занимались ею с семнадцатого века, они собрали, описали и сохранили около 200 000 драгоценных томов; собрание делится на фонд старинный и фонд современный. Это первая в Европе библиотека, открытая для широкой публики.

Маркус сидел за столом в читальном зале, который, по имени архитектора, перестроившего все здание в XVIII веке, назывался Ванвителлианским, и его окружали со всех сторон деревянные полки, забитые книгами. Туда попадали, проходя через вестибюль, украшенный картинами, изображавшими иллюзорные аркады; там, в вестибюле, располагались каталоги. Поблизости находилась и бронированная комната, где хранились самые ценные миниатюры.

На протяжении веков Ангелическая библиотека не раз подвергалась нападкам со стороны ортодоксов, поскольку содержала в себе многочисленные запрещенные книги. Именно они и интересовали Маркуса: он запросил некоторые тома по символогии.

Он переворачивал страницы, надев белую хлопчатобумажную перчатку, чтобы кислота, содержащаяся в кожных выделениях, не попала на бумагу и не повредила ее. В зале витал ни с чем не сравнимый звук, будто мотыльки шелестят крыльями. Во времена святой инквизиции Маркус заплатил бы жизнью только за то, что читает эти строки. После часа поисков ему удалось установить происхождение треугольного символа.

Появившийся как противоположность христианскому кресту, он скоро сделался эмблемой некоторых сатанистских культов. Его возникновение относилось ко времени обращения императора Константина. Христиан перестали преследовать, и они покинули катакомбы. Язычники, наоборот, укрылись там.

Маркус изумился, открыв для себя, что современный сатанизм происходит именно от того язычества. За многие века фигура Сатаны вытеснила другие божества, поскольку тот представлял собой главного антагониста христианскому Богу. Все адепты таких культов, без разбора, объявлялись вне закона. Они собирались в уединенных местах, обычно под открытым небом. Палкой очерчивали на земле стены своего храма: было легко затереть их в случае, если церемонию прерывали. Убийство невинных жертв скрепляло единоверцев кровью. Но, кроме ритуального смысла, существовал и чисто практический.

Если я заставлю тебя кого-то убить, ты останешься привязанным ко мне на всю жизнь, заключил Маркус. Покинувший секту рисковал тем, что его обвинят в убийстве.

В каталоге библиотеки Маркус нашел книги, в которых прослеживалась историческая эволюция этих практик вплоть до Нового времени. То были уже современные издания, поэтому он снял перчатку и погрузился в изучение труда по криминологии.

Сатанистская подоплека присутствует во многих преступлениях. Но в большинстве случаев это всего лишь предлог для того, чтобы дать волю извращенной сексуальной фантазии. Иные убийцы-психопаты убеждены, будто некая высшая сила пытается вступить с ними в контакт. Кровавый ритуал – способ ответить на зов. Убитые превращаются в посланцев.

Самый известный случай – Дэвид Ричард Берковиц, которого также называют Сыном Сэма, серийный убийца, наводивший страх на Нью-Йорк в конце семидесятых. Когда его схватили, он рассказал полиции, что убивать ему приказывал воплотившийся демон, который говорил с ним через собаку соседа.

В деле Валерии Альтьери Маркус исключил какую бы то ни было патологию. Действовали заодно несколько человек, что предполагало их полную дееспособность.

Но убийства, осуществленные группой, – непременная составляющая сатанизма. Ведь только действуя в толпе, отдельные люди могли найти в себе отвагу, чтобы совершить преступление, на которое иначе не были бы способны. Единение помогало преодолеть нормальные сдерживающие механизмы, а разделенная ответственность исключала чувство вины.

Существовал «кислотный» сатанизм, адепты которого обильно употребляли наркотики, а потому были легковнушаемы. Такие группы просто узнать по одежде, всегда черной, и по символам сатанистского происхождения. Кроме святотатственных текстов, они вдохновляются музыкой heavy metal.

Надпись «EVIL» на стене в спальне Валерии Альтьери могла иметь отношение к явлениям такого рода, подумал Маркус. Но подобные группы редко доходили до того, чтобы убивать людей, чаще ограничивались черными мессами и принесением в жертву каких-нибудь несчастных животных.

Настоящий сатанизм не столь очевиден, рассуждал Маркус. Он зиждется на абсолютной тайне. Нет никаких доказательств его существования, только обманчивые и противоречивые сведения. В самом деле, случается очень мало сатанистских преступлений, которые нельзя приписать фанатикам или душевнобольным. Самое знаменитое произошло как раз в Италии, его совершил так называемый Флорентийский Монстр.

Маркус внимательно прочитал краткое изложение дела. Поняв, что восемь двойных убийств, произошедших с 1974 по 1985 год, были совершены не одним человеком, но группой преступников, следователи произвели арест виновных, но дальше не пошли, хотя и догадывались о существовании подстрекателей, связанных с какой-то магической сектой, точно не установленной. Существовала версия, что все убийства были заказными, они совершались, чтобы добыть в качестве фетишей части человеческих тел и использовать их в каких-то неведомых обрядах.

Читая об этом, Маркус наткнулся на пассаж, который мог быть ему полезен. Речь шла о причинах, по которым Флорентийский Монстр всегда убивал молодые пары, уединявшиеся на природе. Самой благоприятной кончиной считалась смерть во время оргазма, которую называли также mors iusti. Верили, будто в этот самый момент вырывается наружу особая энергия, способная увеличить и усилить эффект зловещего ритуала.

В определенных случаях убийства происходили согласно календарю, накануне христианских праздников, предпочтительно в ночь новолуния.

Маркус проверил дату убийства Валерии Альтьери и ее любовника. Оно произошло в ночь на 24 марта, накануне Благовещения. Дня, когда, согласно Евангелиям, архангел Гавриил известил Деву Марию о непорочном зачатии Божьего Сына. И было новолуние.

Все составные части сатанистского преступления были налицо. Оставалось подтолкнуть в этом направлении следствие, заглохшее почти двадцать лет назад. Маркус был убежден: кто-то, кто знал немало о данном деле, предпочитал все эти годы молчать. Он порылся в кармане и нашел визитку Раньери, которую стащил со стола Раффаэле Альтьери.

Стоит, пожалуй, начать с частного сыщика.

* * *

Раньери держал офис на последнем этаже небольшого дома в районе Прати. Маркус видел, как он выходит из зеленого «субару». Он был гораздо старше, чем на фотографии, красовавшейся на рекламном сайте его агентства. Маркус считал неуместным для того, кто занимался ремеслом, основанным на соблюдении тайны, показывать всем и каждому собственное лицо. Но Раньери, по-видимому, это не заботило.

Прежде чем проникнуть вслед за сыщиком в дом, Маркус отметил, что припаркованная машина вся заляпана грязью. Несмотря на то что последние несколько часов дождь лил не переставая, маловероятно, чтобы она приобрела такой вид в Риме. Отсюда Маркус заключил, что сыщик ездил за город.

Консьерж сидел, уткнувшись в газету, и Маркус прошел мимо без всякого труда. Раньери не воспользовался лифтом: судя по тому, как быстро сыщик бежал по лестнице, он очень торопился.

Раньери вошел к себе в офис. Маркус же задержался на первом этаже, где заметил нишу: там можно было спрятаться и спокойно дождаться, пока сыщик снова выйдет, а потом проникнуть в контору и выяснить, к чему была такая спешка.

Пока он этим утром рылся в библиотеке, Клементе, как обещал, доставил ему папку с делом – код с. г. 796–74–8. Она содержала подробные досье на всех, кто был замешан в преступлении. Маркусу было велено забрать ее из почтового ящика в огромном многоквартирном доме. Этот ящик использовали, чтобы обмениваться документами; на самом деле он не принадлежал ни одному из жильцов.

Маркус, пока дожидался приезда Раньери, успел хорошо изучить материалы о нем.

Этот частный сыщик не пользовался доброй славой. Ничего удивительного. Он был вычеркнут из официального списка за некорректное поведение. Судя по всему, он занимался не только сыском: в прошлом попадался на мошенничестве, даже был осужден за махинации с фальшивыми чеками. Его лучшим клиентом был Раффаэле Альтьери, от которого он на протяжении многих лет получал различные суммы. Но их отношения резко прервались. Офис в районе Прати был всего лишь красивым фасадом, который служил для того, чтобы привлекать легковерных клиентов и вытягивать из них деньги. Там даже не было секретарши.

Как раз когда Маркус задумался над этой стороной дела, женский крик раскатился по лестничной клетке. Судя по всему, он доносился как раз с последнего этажа.

* * *

Его выучка не допускала сомнений: в подобных случаях он должен был без малейших колебаний уходить. Оказавшись в безопасном месте, мог оповестить силы правопорядка. Самое важное – анонимность, ее он должен был сохранять любой ценой.

Я не существую, напомнил он себе.

Он подождал, чтобы понять, слышал ли кто-нибудь в доме этот крик. Но ни на одной из площадок никто не появился. Маркус не мог оставаться на месте: вдруг женщина в самом деле в опасности… он никогда не простит себе, если не вмешается. Он уже собирался подняться на последний этаж, как вдруг дверь офиса отворилась и Раньери бегом побежал вниз по лестнице. Маркус забился в нишу, и сыщик пробежал мимо, не заметив его. Раньери нес кожаную сумку.

Убедившись, что сыщик покинул дом, Маркус бросился наверх, надеясь, что успеет вовремя.

Добежав до площадки, пинком распахнул дверь. Очутился в тесной прихожей. Единственная комната располагалась в конце коридора. Маркус ринулся в этом направлении. У порога помедлил. Услышал звук ударов. Осторожно пробрался внутрь и увидел, что это хлопает на ветру створка открытого окна.

Никакой женщины.

Но там была еще одна дверь, закрытая. Маркус неслышно подкрался к ней. Положил ладонь на ручку и открыл рывком, уверенный, что сейчас перед ним предстанет ужасное зрелище. Но там оказался крохотный туалет. Пустой.

Где женщина, крики которой он слышал?

Врачи предупреждали его о звуковых галлюцинациях. Побочный эффект амнезии. Такое уже случалось. Однажды ему почудилось, будто телефон звонит, не умолкая, в его мансарде на улице Деи Серпенти. Но там вообще не было телефона. В другой раз он слышал, как Девок зовет его по имени. Он не знал, в самом ли деле это голос Девока, не помнил, какой у него голос. Однако связал этот звук с лицом Девока, значит есть надежда, что воспоминания вернутся. Врачи заверяли, что нет, что амнезия, связанная с поражением мозга, всегда необратима, это не то что психологическая травма. Все же существовала возможность вспомнить что-то потаенное, доставшееся от предков.

Он глубоко вздохнул, стараясь изгнать из памяти женский крик. Он должен понять, что произошло в этой комнате.

Маркус подошел к открытому окну, глянул вниз: место, где Раньери припарковал зеленый «субару», опустело. Раз сыщик уехал на машине, значит вернется нескоро: время есть.

На асфальте осталось масляное пятно. Маркус прибавил эту деталь к потекам грязи, которые заметил раньше на корпусе автомобиля, и сделал вывод, что сыщик этим утром ездил по пересеченной местности, где испачкал и повредил «субару».

Маркус закрыл окно и принялся исследовать офис.

Раньери задержался здесь не более чем на десять минут. Зачем он приходил?

Существовал способ выяснить это: Маркус вспомнил один из уроков Клементе. Криминологи и профайлеры называют это «загадкой пустой комнаты». Исходим из того, что каждое событие, даже самое незначительное, оставляет следы, которые с каждой минутой теряют четкость.

Поэтому, даже если комната кажется пустой, это не так. Она содержит уйму информации. Но у Маркуса мало времени, чтобы обнаружить ее и с ее помощью восстановить произошедшее.

Первое приближение – зрительное. Он огляделся. Книжная полка, полупустая, журналы по баллистике и своды законов. Судя по покрывающей их пыли, книги здесь просто для декорации. Вытертый диван, пара кресел перед письменным столом с вращающимся стулом.

Он отметил странное сочетание телевизора с плазменным экраном и старого видеомагнитофона: настоящий анахронизм. Он полагал, что такие уже вышли из употребления. Но еще больше поразило его то, что в комнате не было видеокассет.

Маркус запомнил эту деталь и продолжил осмотр. На стенах – дипломы, свидетельствовавшие о том, что сыщик прошел ряд стажировок по различным методам расследования. Просроченная лицензия. Висит криво. Маркус отвел ее в сторону и обнаружил маленький сейф. Дверца всего лишь притворена. Маркус открыл ее. Сейф был пуст.

Он припомнил кожаную сумку, с которой Раньери вышел из офиса. Он вполне мог что-то забрать с собой. Деньги? Задумал бежать? От чего или от кого?

Теперь Маркус задумался о том, в каком состоянии обнаружил это место. Когда он вошел, окно было открыто. Зачем сыщик оставил окно нараспашку?

Чтобы проветрить комнату, сказал себе Маркус. И тут же приступил к изучению запахов. Принюхавшись, уловил слабый, но специфический душок: здесь что-то жгли. Скорее всего, что-то бумажное, подумал он. И направился к корзине для бумаг.

Там лежал единственный листок, покореженный, обгоревший.

Раньери не только забрал что-то из офиса: перед тем как уйти, он от чего-то избавился. Маркус вытащил из корзинки то, что оставалось от листка бумаги. Осторожно положил на стол. Снова зашел в туалет, посмотрел на этикетку жидкого мыла и захватил флакон с собой. Окунул туда палец, как мог разгладил бумагу и намазал мылом самую темную часть, где, по всей видимости, было что-то написано. Потом взял спичку из коробки, лежавшей на столе, – ею, вероятно, воспользовался и Раньери немного раньше – и быстрым движением снова поджег бумагу. Перед этим, однако, помедлил, сосредоточился. В его распоряжении только одна попытка, потом листок рассыплется навсегда.

Несмотря на мигрени, слуховые галлюцинации и чувство смятения, амнезия подарила ему по крайней мере одно преимущество: незаурядную способность к запоминанию. Маркус был убежден, что он так быстро все усваивает потому, что место в голове освободилось. Еще он обнаружил, что обладает совершенной фотографической памятью.

Надеюсь, это сработает, сказал он себе.

Чиркнул спичкой и провел ею с изнанки листка слева направо, как принято читать.

Чернила начали реагировать с глицерином, содержавшимся в мыле. Он горел медленнее, чем бумага, создавая некий контраст. На мгновение появились знаки, написанные от руки. Глаза Маркуса бегали по листку, фиксируя возникающие буквы и цифры. Эффект длился несколько секунд и завершился столбиком серого дыма. Маркус получил ответ. На листке был записан адрес: улица Делле Комете, 19. Но перед тем как все исчезло, он разглядел также и три точки, образующие символ треугольника.

Если не считать адреса, записка была точно такой, какую получил Раффаэле Альтьери.