Текст книги "Притворщица Вдова"

13

Лорд Тиндейл и его кузен встретились случайно у двери дома сестер Леонард.

Это было на следующий день, после того неприятного инцидента. Сестер, однако, не оказалось дома. Дворецкий сообщил, что леди сейчас гуляют в Гайд-парке вместе с леди Генри Элиот. Не желают ли джентльмены оставить свои визитные карточки?

Джентльмены желали – и оставили, вежливо улыбнувшись, после чего дверь закрылась.

– Наши заботы об этих леди, кажется, совершенно излишние, – заметил Тиндейл. – Они спокойно могут скрутить любого.

Филипп вполне нормально воспринял иронию своего кузена. Он улыбнулся совсем по-мальчишески, а затем ответил серьезно:

– Все равно это ужасный случай. А могло быть и хуже. Не хочу сказать, что мы вели себя как герои, но…

– Говори за себя, мальчик, – прервал его граф очень ловко. – Лично я вел себя как герой! Это точно.

– Но ситуация была чрезвычайно неприятной для миссис Робардс, – продолжал Филипп по-прежнему серьезным тоном. – Не окажись мы там в тот момент… Пруденс потому и расстроилась так сильно, что она переживала за свою сестру. Она всю дорогу прижималась к ней, дрожала и плакала. Так, что мне самому хотелось заплакать.

– Беру свои слова обратно. Потому что твоя роль была куда более героической в конце концов, – ответил Тиндейл. – Я с огромным удовольствием врезал как следует Лейтону, в то время как на твою долю выпало кое-что посложнее – утешать плачущую женщину. Надеюсь, миссис Робардс хоть не плакала?

– О, нет! Она очень смелая женщина! Миссис Робардс стала говорить сестре, что опасности вообще никакой не было… Это подействовало в самом деле, ты знаешь. Так что, моя роль была незначительной.

Тиндейл кашлянул слегка, услышав эту самокритику из уст своего кузена. Кажется, Филипп искренне полагал, что присутствие миссис Робардс главным образом влияло на чувства ее сестры. Но Тиндейл не стал больше дразнить Филиппа.

Таким образом разговаривая, мужчины спустились по ступенькам. День был чудесный и располагал к прогулке. Граф передал свою коляску груму, и кузены пошли пешком в направлении Оксфорд-стрит, ведя непринужденную светскую беседу.

Затем они, не сговариваясь, повернули к Гайд-парку. И здесь судьба им улыбнулась. Потому что, как только они вошли в парк, как тут же увидели сестер.

Чарити и Пруденс садились в карету леди Генри.

После теплых приветствий джентльмены убедили сестер продолжить прогулку в новой компании.

Пруденс и Филипп пошли впереди, в то время как Чарити ласково попрощалась со своей подругой.

Лорд Тиндейл стоял рядом и любовался красотой Чарити. У нее был спокойный вид, хотя прошлым вечером она пережила тяжелое испытание. И он сказал ей об этом.

– О, да, – согласилась она, улыбнувшись. – Впрочем, ничего страшного не случилось. Только Пруденс переволновалась. Но это пройдет. Все могло быть по-другому, если бы не вы и мистер Марш. Боюсь, что я недостаточно поблагодарила вас, имея в виду подобные обстоятельства. Действительно, я очень вам благодарна, сэр.

– Вы, однако, вовремя позаботились о своей сестре. И в любом случае ваша благодарность очаровательна. Вас не должно это слишком тревожить, а то я расстроюсь. Не благодарите меня. Я не привык быть в милости у вас, хотя это так приятно.

Она засмеялась.

– Что за ерунду вы говорите, сэр! Вам не привыкать быть в милости у женщин. Фактически вы удивительно испорченный в этом смысле человек.

– Я знал, что долго это не продлится, – сказал он, притворившись обиженным.

К его удивлению, она не ответила просто шуткой на шутку, но сразу же принесла свои извинения.

– Простите. Я напрасно вас критикую. Это меня совершенно не касается.

– Это может вас очень даже касаться, – ответил он.

– Должна заявить вам, сэр, что у меня нет желания флиртовать. Печально, разумеется, но так уж я устроена.

– Это даже трагично, а не печально. Но давайте договоримся, я прощу вас, если вы в свою очередь простите мне мои недостатки.

– С моей стороны, было бы по крайней мере глупо заключать подобный договор.

– О! Это ваше кредо – ни при каком случае не сдавать оружие?

– Абсолютно. Никогда не знаешь, в какой момент оно тебе понадобится.

– Что ж… Если хотите, я научу вас искусству флирта. Это пойдет вам только на пользу.

– Спасибо за щедрое предложение, милорд, но флирт это не то, чего мне хочется.

Он вздохнул.

– Большая дорога, верный конь и пистолет. В таком случае, Чарити, я готов заключить с вами сделку. – Он посмотрел в ее глаза, сверкавшие весело, воспринял это как одобрение и сказал: – Я обещаю не флиртовать с вами до тех пор, пока вы сами не захотите. А взамен… Он сделал драматическую паузу.

– Да?..

– Вы перестанете при каждом слове говорить мне «сэр» и «милорд». Если Кентон, или Кен, вам кажется слишком для начала, вы можете называть меня просто Тиндейл – как хорошего старого друга.

Он говорил несколько шутливо, но с серьезным выражением на лице, и Чарити ответила в тон:

– Я думаю о вас именно как о друге, Тиндейл. Затем он улыбнулся, и она вся затрепетала от этой его улыбки.

Удивившись сама себе, Чарити отвела глаза в сторону и сказала пару слов о том, как хорошо сегодня в парке. Она едва ли слышала его ответ, но через секунду успокоилась, и вскоре они горячо обсуждали проект нового закона о налогах.

Налетел ветерок, загнул поля шляпы Чарити и поднял в воздух какой-то клочок бумаги. Нервная лошадь испугалась этого препятствия и встала на дыбы, чуть не сбросив на землю молодую леди в темно-синем платье. К счастью, сопровождающий быстро среагировал, схватил лошадь под уздцы и спас всадницу от падения. Все вокруг облегченно вздохнули.

Тиндейл и Чарити остановились.

– Это, кажется, мисс Данстебл? – сказала Чарити. – Прекрасная кобыла у нее.

– И совершенно не для мисс Данстебл, которая даже не умеет правильно сидеть и держать поводья, – заметил Тиндейл и добавил: – Макалистер, наверное, влюбился, если дал ей лучшую кобылу своей матери.

– Я узнала ее! Кобылу, имею в виду. Миссис Макалистер ездила на ней неделю назад, когда мы катались с Присциллой. У нее отличный стиль.

– Да. И на охоте хороша. Вы любите охоту, Чарити?

– Я принимала раньше участие в охоте до того, как умер мой отец.

Ностальгическая нотка прозвучала в ее голосе, и лорд Тиндейл резко остановился.

– Послушайте, вы гуляете в парке только потому, что у вас нет костюма для верховой езды? Костюм – это пара пустяков. Что-нибудь зеленое, в охотничьем стиле, или светло-коричневое – в тон вашим волосам?

– Неужели вы всерьез думаете, что я могу принять такой подарок от мужчины?

Чарити сердилась на него и на себя – за то, что ее волнует загадочный блеск его настойчивых темных глаз. Она сказала:

– И вы нарушили свое обещание не флиртовать.

– Я думал, вы знаете, что я вовсе не флиртую, – ответил он серьезно.

Он подал ей руку, и, после секундного колебания, Чарити положила свои пальцы ему на локоть.

Но они не сделали и двух шагов. Какой-то всадник остановился перед ними и сказал учтиво:

– Хэлло, мисс… боюсь, я забыл ваше имя, но я не мог забыть эти волосы!

Чарити взглянула, не уверенная еще, что обращаются именно к ней.

Она замерла, узнав во всаднике джентльмена, который приезжал в Гринхилл, чтобы купить одну из лошадей отчима несколько лет назад.

Чарити ждала и боялась такого момента, но была к нему готова. Посмотрев спокойно на мужчину, она ответила:

– Прошу прощения, сэр. Вы это говорите мне?

– Да, конечно! Вы одна из девочек мистера Райана. Извините, что не помню ваше имя. Но, как я и сказал, ваши волосы невозможно забыть.

– Простите, но вы ошиблись. Всего хорошего, сэр. – Чарити повернулась к своему спутнику и сказала голосом вежливым и приятным: – Так мы идем?

– Разумеется, – ответил Тиндейл весьма куртуазно. И они пошли дальше.

Чарити пыталась найти какие-то слова, чтобы замять побыстрее этот случай. Идти в молчании было невыносимо. В это время к ним приблизились ее сестра и Филипп Марш.

– Кто этот джентльмен, с которым ты только что говорила, Чарити? – спросила Пруденс. – Кажется, я его не знаю.

– И я тоже, моя милая. Он принял меня за другую.

– Он все еще смотрит на тебя! – наивно сказала Пруденс. – Какой грубиян!

Чарити засмеялась весело и натурально, хотя чувствовала на себе взгляд этого мужчины.

– Он говорит, что узнал мои волосы. Наверное, он плохо различает цвета. Мне искренне жаль его подругу.

Филипп тоже засмеялся, но возразил:

– Нет-нет, мэм, он действительно ошибся. Ваши волосы совершенно изумительного цвета. Правда, Кен?

– Просто волшебные волосы, – согласился охотно Тиндейл. И добавил значительно: – Уникальные…

– Благодарю вас, джентльмены, – весело сказала Чарити. – А теперь, Пруденс, дорогая, нам пора домой. Не так ли?

– Да, у меня ноги уже устали после такой долгой ходьбы. Филипп остановил наемный экипаж, и леди уехали, тепло попрощавшись.

Как только кеб повернул за угол, Чарити закрыла глаза и судорожно вздохнула.

– Что случилось, Чарити? – спросила Пруденс. – Что-то не так?

Чарити открыла глаза и посмотрела на сестру.

– Этот человек в парке не ошибся. Не могу вспомнить его имя, но я видела его в Гринхилле несколько лет назад.

– Чарити! – воскликнула Пруденс. – Значит, мы разоблачены? Мы должны уехать из Лондона? Уедем же немедленно, пока он не сказал Брендану про нас!

Чарити пожалела о своей моментальной слабости, когда увидела панику в глазах сестры.

– Пожалуйста, Пруденс, успокойся. Я убеждена, что ничего страшного еще не произошло. Я потеряла контроль над собой, вот и все. Это из-за того случая в парке. Действительно, я убедила этого мужчину, что он ошибся. Ведь ты поверила мне? Ты ничего не заподозрила?

– Нет… я нет… ничего.

– Вот видишь! Значит, мистер Марш и лорд Тиндейл тоже ничего не поняли. Что касается этого вредного мужчины, то он забыл мое имя. Он не знает, где мы живем. Да и зачем он будет искать нас? Это абсурд! Он был один, так что никто не скажет ему про нас. Мы сразу же уехали. Это неприятный случай, разумеется, но все уже закончилось.

Чарити улыбнулась подбадривающе. Она почувствовала, как тревога уходит с души. К тому времени, когда они приехали на Верхнюю Уимпол-стрит, страх совсем исчез с лица Пруденс.

В целях безопасности Чарити посмотрела по сторонам, проверяя, не едет ли по улице случайный всадник или незнакомая карета. Но вокруг было пусто.

Кажется, Чарити удалось успокоить сестру. Пруденс больше не говорила на эту тему.

Труднее было успокоить себя и собственные страхи. Она вспомнила, как лорд Тиндейл сказал о ее волосах… «Уникальные…»

Только через несколько дней, когда ничего больше не произошло, она поверила, что они действительно счастливо избежали разоблачения.

– Да?

Чарити взглянула на дворецкого, и перо замерло в ее руке.

– Пришел мистер Марш, мэм. Он спрашивает, не можете ли вы его принять.

– Да, конечно. Проводите его сюда, Уилкинс.

Дворецкий вышел, а Чарити быстро достала из ящика стола маленькое зеркальце и осмотрела свое лицо. На шее было чернильное пятно. Она вытерла пятно платком и убрала зеркало обратно в стол. Затем поправила привычным жестом волосы и встала, чтобы поприветствовать молодого человека, который вошел в комнату.

– Доброе утро, мистер Марш. Боюсь, что Пруденс нет дома. Она вместе с Лили, нашей служанкой, ушла на какую-то таинственную раннюю прогулку.

– Да, она говорила мне вчера, – сказал он, тоже улыбаясь. – Собственно, я хотел поговорить с вами, миссис Робардс.

– Садитесь, пожалуйста, – сказала Чарити. И добавила, обращаясь к дворецкому, который все еще стоял в дверях: – Уилкинс, вы можете идти.

Дворецкий удалился, а Чарити внимательно посмотрела на своего гостя, его белоснежную рубашку, хорошего покроя серый костюм и простую, невычурную жилетку без цепей и прочих украшений.

Как и его старший кузен, Филипп Марш всегда выглядел безукоризненно. Он был настоящий джентльмен и не позволял себе разные экстравагантности в одежде, так полюбившиеся молодым щеголям. Чарити считала, что это еще один плюс в его пользу. Филипп всегда был одет со вкусом, но не придавал слишком большого значения своей внешности. Чарити не нравились самовлюбленные мужчины. Они сразу вызывали у нее ассоциации с ее отчимом.

Сегодня мистер Марш оказался несколько смущенным. В его красивых карих глазах читалось сомнение. Чарити улыбнулась ему подбадривающе. Она села на одно из кресел, жестом приглашая его занять второе.

– Вам, очевидно, известна причина моего визита, миссис Робардс. Вас, наверное, удивляет, почему я так долго решался, – начал он без преамбул. – Полагаю, что мои чувства давно для вас не секрет.

Он смотрел вопросительно на нее, и Чарити мягко сказала:

– Я знаю, что вам нравится моя сестра. Многие джентльмены к ней неравнодушны. За последнее время некоторые из них пытались познакомиться с ней поближе, а двое имели серьезные намерения. Конечно, она не давала им надежды. Однако вы ждали достаточно долго, чтобы увериться в собственных чувствах, и это внушает уважение.

Чарити замолчала, и Филипп сказал искренним тоном:

– Ожидание было для меня очень тяжелым. Тем более что я знал, сколько других мужчин готовы попытать свое счастье немедленно. Но у меня не было выбора. Я не мог представить свою жизнь без Пруденс. Я боялся отказа и ждал. Со временем я надеялся, она даст мне знак, что тоже не может жить без меня.

– Очевидно, ваше присутствие сегодня здесь указывает на то, что Пруденс дала вам такой знак? – ласково спросила Чарити.

Она заметила, что молодой человек совсем смутился. Филипп улыбнулся и покраснел.

– Да, – ответил он тихо. – Пруденс осчастливила меня.

– Могу сказать, что вы заслуживаете этого счастья.

– Спасибо. Я буду делать все, чтобы заслуживать и дальше. Вы должны знать, что меня привлекает не только ее красота. У Пруденс душа прекрасна, как и лицо.

Чарити слушала эту возвышенную рапсодию, посвященную ее сестре. Когда влюбленный юноша закончил свой панегирик, она сказала:

– Мне жаль вносить даже маленький диссонанс. Но у меня такое чувство, сэр, что ваша мать не желает объединяться с нашей семьей. Вы подумали об этом?

Внешностью Филипп Марш чем-то напоминал свою мать – такой же красивый и стройный. Но сейчас он был больше похож на своего кузена. Такая непреклонная решимость читалась в его лице.

– Поверьте, я хорошо отношусь к матери, но не разделяю ее точку зрения по поводу того, что считать блестящим браком. Я все еще надеюсь, что ей понравится Пруденс, когда она узнает ее поближе. Но я не собираюсь откладывать наш брак на долгое время.

– И когда это произойдет?

– С вашего разрешения, я бы хотел объявить о нашей помолвке сразу после моего совершеннолетия, и мы поженимся, как только вы сочтете возможным.

Чарити слушала его, а пульс ее учащенно бился. Все ее планы могли рухнуть в следующую секунду. Но дальше этот разговор продолжать было нельзя. Она должна сказать ему правду.

«Пруденс, пожалуйста, прости меня, если я сделаю тебе больно!»

– Извините, мистер Марш, – сказала Чарити. – Прежде чем мы продолжим, я должна вам кое-что сообщить. Вы еще не все знаете о нас… Нет! Пруденс тут ни при чем. Это касается только меня… Прежде чем принять решение…

Она замолчала, потому что у нее сжалось горло. Но Филипп Марш сказал спокойно:

– Если вы хотите сказать о втором браке вашей матери и о том, как вы притворялись вдовой, то я уже знаю. Пруденс мне все рассказала.

– Все?! – воскликнула Чарити и прижала ладони к губам.

Она смотрела на него широко открытыми глазами. Филипп наклонился вперед и взял ее за руку. Его пальцы были такие же теплые, как и его голос:

– Пруденс дала мне вчера ответ только после того, как рассказала всю эту историю. О смерти вашей матери в Ирландии, о попытке вашего отчима соблазнить ее, о вашем бегстве в Англию от него и о том, как вы решили притвориться вдовой, чтобы дать сестре шанс этой весной.

– Она сказала вам, что я украла восемьсот фунтов стерлингов и что меня могут посадить в тюрьму, если Брендан Райан поймает меня?

– У вас есть все права на эти деньги. И даже больше. Негодяй потратил ваше приданое, да еще хотел изнасиловать юную девушку, его падчерицу. Я сам отдам ему деньги, как только стану совершеннолетним – не потому что они его, а чтобы вы жили спокойно.

Впервые за все время после той ночи, когда умерла мать, Чарити заплакала, и слезы ручьем потекли по ее щекам. Но это были слезы радости и облегчения.

Она вытерла лицо платком, который дал ей Филипп. Чарити улыбнулась.

– Вы понимаете, что связь с нами может быть опасна для вас и вашей семьи? – сказала она.

– Мы с Пруденс собираемся сами строить наше счастье, и никто нам в этом не помешает, – заверил он ее.

Чарити сначала успокоилась, а потом расстроилась еще больше.

Было приятно, конечно, что все так сложилось. Мечты о счастье любимой сестры сбылись, ее будущее гарантировано. В то же время она испытывала какую-то непривычную пустоту. Пруденс уходила от нее. Теперь Филипп будет заботиться о ней. Чувство одиночества охватило Чарити еще до того, как Филипп тепло попрощался и ушел.

Они договорились называть друг друга впредь по именам.

Она поняла, что Пруденс сама сделала свой выбор, не сказав ничего сестре. Чарити спрятала обиду, сообщая о визите Филиппа, когда Пруденс вернулась домой с прогулки. Они вместе порадовались, но Чарити почти явственно видела, как Пруденс уплывает постепенно из ее жизни. Можно было прочитать себе лекцию на тему, как плохо быть эгоисткой…

А Пруденс все говорила без умолку о свадьбе и о том, что они с Филиппом хотят поехать в его имение. Надо навести там порядок… Имение было запущено, потому что мать Филиппа предпочитала жить все время в Лондоне.

Неминуемая разлука с сестрой мрачной тенью стояла впереди. Пусть даже причина была очень радостная. Но еще один призрак тревожил ее. Чарити все время думала, что в Лондоне их могут разоблачить. И вот теперь они должны оставаться здесь до конца лета.

Хотя денег им хватит благодаря выигрышу. Но она не могла избавиться от какого-то суеверного страха. Она прямо чувствовала, как течет песок времени неуклонно и обнажается ложь.

Два человека уже знают правду. Никто из них не раскроет тайну, но факт сам по себе убийственный, потому что они связаны с семьей Леонард.

Тяжелую ношу ответственности взвалила на свои плечи Чарити. Она не могла поэтому наслаждаться этой весной. Чарити вспомнила, как она радовалась первые недели их пребывания в Лондоне. Какая же она была наивная! Она не удивилась бы, обнаружив, что поседела за эти дни. Действительно, ведь должно быть и физическое подтверждение ее преждевременной душевной усталости.

Было одно бесспорное преимущество в тайной помолвке Пруденс, – и сестры уцепились за него с радостью, – это возможность умерить их слишком активную светскую жизнь.

Так что, два дня после сделанного Филиппом предложения, сестры никуда не выезжали, а просто отдыхали дома вечерами. Чарити сидела с книгой в руках, а Пруденс музицировала часами в свое удовольствие.

Они рано ложились спать, а просыпались такими свежими душой и телом, как никогда за все время своего пребывания в Лондоне.

Третий вечер они посвятили простым и приятным развлечениям. Несколько хороших друзей Пруденс собрались в гостиной, они забавлялись как дети разными играми – начиная от шарады и кончая бирюльками.

Чарити сидела спокойно с вышиванием в руках и смотрела благосклонно на молодых людей, забавляющихся так по-домашнему. Она чувствовала себя немного одиноко. Не потому, что молодежь игнорировала ее. Наоборот, они очень хотели, чтобы она присоединилась к ним. Чарити смеялась, но не принимала участия в их играх, хотя ее привлекали, чтобы рассудить возникший среди веселья какой-нибудь спор.

Это был очень веселый и приятный вечер, с чаем и милыми задушевными беседами.

Чарити делала стежок за стежком и думала, что единственное, чего ей хочется – это собственной компании, а точнее, друга, с которым она могла бы обменяться своими мыслями совершенно свободно, не заботясь о приличиях, репутации или достоинстве.

Образ лорда Тиндейла стоял перед ней, и его темные глаза сверкали на нее так, что она замирала, опуская руки на вышивание. Она удивилась. Ведь под словом «друг» она понимала, конечно, подругу. Как же иначе? Разве может быть дружба между мужчиной и женщиной? Тем более, если их не связывают кровные узы или продолжительное, с самого детства, знакомство.

Лорд Тиндейл никак не мог быть человеком, претендующим на подобную роль, если учесть сколько раз Чарити обманывала его.

Она отбросила от себя эту мысль, которую можно было объяснить лишь грустным настроением. Так, очевидно, действует на нее предстоящая разлука с сестрой. Чарити снова взялась за вышивание. Она занималась этой деликатной работой, пока не пришлось сказать гостям спокойной ночи.