Текст книги "Крылья воробья"

Глава двадцать пятая

Роб пробовал стоять, потом решил походить взад и вперед. Он находился в том идиотском состоянии, когда не знаешь, что делать, но понимаешь, что делать что-то необходимо. Нужно делать что угодно, лишь бы излить ту беспокойную энергию, которая клокотала сейчас в его крови, накачивая артериальное давление. Если остаться неподвижным, есть риск схлопотать полноценный инфаркт. Или Роб, того и глядишь, взорвется и заляпает кишками стены их нового шикарного холла.

Уже в стотысячный раз Роб посмотрел на часы и мог бы поклясться, что почувствовал, как лопнула вена внутри его измученного организма.

– Да поторопись же! – крикнул он и в отчаянии воздел руки к потолку.

Роб забегал по холлу с удвоенной скоростью, бормоча ругательства, проклятья и угрозы. Каждый слог был направлен на его жену.

Наступило утро, которого он так боялся – то самое, когда после словесных перепалок и бравады ему придется встать лицом к лицу ко всем и вся: к прессе, фанатам и особенно к футболу, который и лежал в основе всего процесса. Да, на самом деле все зависело только от одиннадцати человек, которых Гэри Роджерс собирался выпустить на поле через несколько часов. Если они не захотят или не смогут показать хороший футбол, Робу крышка. Ирония состояла в том, что он впервые в жизни хотел, чтобы «Сити» выиграл, и от этого Куперу было особенно плохо.

Его настроение отнюдь не улучшалось от колких, а то и просто оскорбительных сообщений, которые слали ему один за одним приятели, оказавшиеся теперь по другую линию фронта. Но зато в послании от Чарли кроме пожелания неудачи была и пара добрых слов, отчего Роб немного воспрянул духом.

– Ну, как я выгляжу?

Роб посмотрел туда, откуда раздался голос жены, и с облегчением выдохнул. Он страшился, что она переборщит с нарядом и наденет что-нибудь, уместное только на приеме в Букингемском дворце, и даже впервые за все время их супружества заранее поинтересовался у Джейн, что она выберет из одежды. К счастью, супруга верно оценила уровень мероприятия, и хотя красное платье до колена и черные туфли на каблуке могли показаться излишними в коридорах администрации – в конференц-зале и президентской ложе они будут смотреться идеально.

– Ты выглядишь великолепно, – от всего сердца сказал Роб. – Только… ты не боишься за наряд? Там всякое может случиться.

– Не боюсь, – ответила Джейн. – Я жена президента и должна одеваться соответствующим образом. Но у меня все же есть один вопрос.

– Какой?

– Если ты президент, а я одета как положено президентской жене, то какого черта ты нацепил на себя эти тряпки?

Роб оглядел себя: его любимая рубашка от «Лакост», лучшие джинсы и пара почти новых кроссовок «адидас».

– Это не тряпки. Я всегда так одеваюсь на футбол. Что тебе не нравится?

Пятнадцатью минутами позднее, облаченный в костюм и невыразительный галстук вместо галстука с логотипом «Юнайтед», который он хотел повязать, Роб приблизился к «бентли», возле пассажирской дверцы которого его терпеливо ждала Джейн. Нажав на кнопку электронного замка, он полез было на свое место за рулем, но замер, как только поймал взгляд жены, говоривший: «Немедленно иди сюда и открой мне дверь, чурбан». Роб обежал вокруг машины, с насмешливым поклоном распахнул перед Джейн дверцу и подсадил ее в роскошный салон.

– Возможно, мадам предпочтет ехать на заднем сиденье? – спросил Роб, устраиваясь на водительском сиденье. – Оттуда ей будет удобно махать беднякам.

– Мадам предпочтет, чтобы ты перестал паясничать, а вел бы себя как джентльмен.

– Разумеется, мадам, – буркнул Роб. – Три полных мешка, мадам[1]1
  Цитата из детской английской песенки «Черная овца…» (первая половина XVIII в.):
Бэ-бэ, черная овца,Найдется ли у тебя немного шерсти?Да, господин, да, господин,Три полных мешка.  Фраза используется для шутливого (пародийного) выражения подобострастия.


[Закрыть]. Я так и не понял, зачем ты вообще едешь. На матчи «Юнайтед» ты никогда не хотела смотреть.

– Произошли кое-какие перемены, – фыркнула Джейн.

В сотый раз за утро Роб вздохнул и, включив зажигание, с наслаждением прислушался к мягкому механическому урчанию, а потом включил передачу. «Кое-какие перемены». Да, можно и так выразиться.

Через тридцать минут Робу опять пришлось затормозить, не доезжая до стадиона. Прямо кошмар какой-то: осталось ехать всего полмили, но они застряли в неподвижной пробке. Хорошо, что все-таки было в запасе время. Роб хоть и сказал Джейн, что ему нужно быть на стадионе к половине первого, на самом деле это было нехитрой уловкой, чтобы несмотря на долгие сборы прибыть к часу.

Роб огляделся. Невзрачные магазинчики, невзрачные люди, а посреди всего этого отраженный в пыльной витрине комиссионного магазина бытовой техники блестит черной краской его красавец «бентли». Более неподходящего места для такой машины и нарочно не найти, и Роб вдруг почувствовал себя очень уязвимым. Он уже замечал косые взгляды прохожих, пока они медленно, но двигались, однако теперь движение совсем застопорилось. Черт.

Бабочки в животе запорхали с удвоенной силой, и Роб стал глубоко дышать, чтобы успокоиться.

– Что с тобой? – спросила Джейн. – Ты выглядишь так, будто от страха в штаны наделал.

– Вот спасибо! – застонал Роб. – Мне так нужно было чье-то доброе слово.

– Я только хотела сказать… – начала Джейн и потянулась вперед, чтобы включить радио.

Но не успела, потому что Роб, который вовсе не желал сейчас слушать рассуждения о себе и своих поступках, схватил ее за руку.

– О, ну наконец-то! – выдохнул он, так как машина перед ним стронулась с места.

Им удалось проехать не больше сотни ярдов, но и этого было достаточно, чтобы тревожное возбуждение немного улеглось. Когда они опять встали, Роб уже не так нервничал – по крайней мере, до тех пор, пока к ним не подъехал полицейский на мотоцикле.

Служитель закона жестом попросил Роба опустить стекло.

– Мистер Купер, – сказал полицейский, – учтите, пожалуйста, на будущее: вам лучше подъезжать к стадиону с другой стороны – так же, как тренерам гостевых команд.

– Уж простите меня за незнание. – Бедные нервы Роба опять начали сдавать.

– Прошу вас следовать за мной, сэр, и держитесь как можно ближе.

Полицейский выпрямился в седле мотоцикла, нажал на кнопку на руле, и Роб поехал вслед за ним по коридору, как по волшебству прорезавшему пробку, – это чудо свершили обычная сирена и проблесковый маячок.

Всего через несколько минут их небольшой кортеж вывернул на дорогу, ведущую к «Джордж-парку», которая в дни игр была закрыта для движения. С замиранием сердца Роб увидел, что впереди ждут неприятности. Помимо неизбежных фургонов со съемочной аппаратурой перед стадионом скопилась приличная толпа людей с самодельными плакатами.

– О, только этого не хватало! – зажмурился Купер.

– Это все из-за тебя?

Роб скосил глаза на обеспокоенную Джейн и затем положил ей на руку ладонь, чтобы успокоить. Она впервые с таким сталкивалась.

– Не волнуйся и смотри прямо вперед.

Вскоре «бентли» оказался достаточно близко к стадиону, чтобы и пресса, и толпа догадались, кто скрывается за тонированными стеклами, и крики сразу стали интенсивнее и злее. Сирена полицейского мотоцикла здесь совсем не помогала, скорее наоборот – вызывала еще большую ярость тех, кто собрался.

К счастью, несколько полицейских, стоявших тут же, сумели расчистить проход, и Роб, заботясь более о сохранности «бентли», чем о наезде на того или другого вражеского болельщика, добрался до стоянки без серьезных происшествий.

– Ты в порядке? – спросил Роб, не скрывая облегчения.

Джейн кивнула.

– Я сейчас выйду, открою тебе дверь и проведу ко входу. Не останавливайся и не оглядывайся, хорошо?

Побледневшая Джейн опять только кивнула и судорожно сглотнула, когда Роб открыл дверцу и вышел наружу. Едва его заметили, как концентрация яда, посылаемая в его адрес, возросла. Джейн предполагала, что обстановка у стадиона будет напряженной, но чтобы настолько! Впервые она начала догадываться о том, как трудно приходится мужу, ведь он сталкивается с этим каждый день.

И вот ее дверца распахнулась, Роб помог Джейн выйти из машины и повел в направлении входа. Они были почти у цели, когда за их спинами разорвалось яйцо с таким громким хрустом, что Джейн вздрогнула.

Роб втолкнул жену внутрь, туда, где она будет в безопасности, закрыл за Джейн двери, а сам обернулся лицом к толпе. Он внезапно пришел в ярость и обводил собравшихся взглядом, полным ненависти. В ответ они увеличили и громкость, и интенсивность злобы, но Роб лишь усмехнулся и, игнорируя просьбы полицейского зайти в помещение, выбросил в воздух пальцы, сложенные латинской буквой «V». Достаточно невинный жест, но толпу чуть не хватил коллективный апоплексический удар.

В вестибюле Джейн немного пришла в себя и, дожидаясь мужа, прислушивалась к воплям, доносившимся снаружи. Внезапно двери распахнулись, и Роба чуть не на руках внес полицейский. Его плоская фуражка и погоны свидетельствовали о более высоком ранге, чем у остальных копов.

– Вряд ли ваши действия можно назвать разумными, – упрекнул Роба раскрасневшийся от борьбы полицейский. – Тут и так неспокойно, не нужно провоцировать людей.

– А пошли они, – кипятился Роб. – Он швырнули в меня яйцо. Что вы собираетесь с этим делать?

– Ответ – ничего, сэр. Если только вы не хотите вернуться туда и попытаться идентифицировать того, кто его бросил.

Роб подумал мгновение и метнул в полицейского сердитый взгляд. Он никогда не был горячим поклонником защитников правопорядка, но не мог не признать, что раздраженный человек в форме, стоявший напротив него, был прав.

Недовольно хмыкнув, Роб отвернулся. В вестибюле было довольно много народу, и все как один смотрели на него. Купер сделал вид, что ничего не замечает, и быстро приблизился к жене. Она выглядела одновременно испуганной и скучающей.

– Все хорошо, дорогая?

Она кивнула, но промолчала. Роб сжал ее ладонь и улыбнулся.

– Пойдем выпьем кофе, а потом я организую для тебя небольшую экскурсию.

– Мистер президент?

Роб оглянулся и увидел Джоан, которая стояла позади него с листом бумаги.

– Джоан, это моя жена Джейн. Джейн…

– Я секретарь вашего мужа, – сказал Джоан, протягивая с улыбкой руку. – И мне нравится, когда меня зовут Джо. Это список людей, которые хотят поговорить с вами, – добавила она, вручая лист Робу.

– А мистер Мэйс уже здесь? – спросил он, пробегая глазами список имен.

– Да, он в конференц-зале.

– Тогда пусть он займется этим, – сказал Роб и вернул листок секретарше. – Я вернусь через минуту. Вы не могли бы сделать моей жене чашку кофе?

С этими словами Роб удалился в сторону своего кабинета, оставив женщин стоять в неловком молчании. Джейн все еще нервничала и смущалась, а Джоан кипела негодованием.

– Ваш муж…

– Мой муж скотина, – закончила фразу Джейн. – Не беспокойтесь, Джоан, я знаю.

После этого они улыбнулись друг другу, и Джоан повела Джейн к двойным дверям в глубине вестибюля. Следуя за секретаршей мужа, Джейн не могла отделаться от ощущения, будто с Джоан что-то не так, но что именно – ей никак не удавалось уловить. Проходя в дверь, которую придержала для нее Джоан, Джейн одарила секретаршу теплой улыбкой и поклялась самой себе быть настороже каждую секунду, пока они вместе.

Пока две главные женщины в теперешней жизни Роба оценивали друг друга, он бежал вниз по лестнице, и ритмичное эхо его тяжелых шагов совпадало с биением в груди. Купер отрепетировал предстоящую встречу в голове не одну сотню раз, но теперь его вдруг затрясло. То ли от радостного возбуждения, то ли от страха.

Добравшись до нижней ступеньки, Роб остановился, сделал пару глубоких вдохов, чтобы собраться, и затем целеустремленно зашагал к своей цели.

Больше он не останавливался, через несколько секунд толкнул тяжелую дверь и оказался в самом сердце империи зла: в раздевалке домашней команды.

Она была точно такой, как Роб ее представлял: разбросанные вещи, полуодетые игроки и густой запах разгоряченных тел.

Если Купер ожидал какой-то мгновенной реакции на свое появление, то ее не последовало. Она распространялась медленно, исподволь, гася разговоры среди тех, кто уже увидел его, и заставляя обернуться тех, кто еще ничего не заметил.

Роб неподвижно стоял и впитывал подробности обстановки. Даже несмотря на новые футболки, висевшие в раскрытых шкафчиках, он не мог побороть презрение, растущее в нем с каждой секундой, с каждым враждебным взглядом, с каждым словом, произнесенным шепотом. Но прежде чем Купер заговорил, из двери в глубине раздевалки появился Гэри Роджерс, подтягивающий на ходу штаны.

– Мистер президент, – сказал он, вытирая об себя ладони и пробираясь мимо игроков к Робу. – Вы позволите мне представить вас нашим парням?

– В другой раз, а сейчас я хотел бы сказать им пару слов, – сухо ответил Роб.

Он огляделся, убеждаясь, что все внимательно его слушают, и достал из кармана пиджака свернутый листок бумаги.

– Итак. Вы все знаете, кто я такой и как здесь оказался. Также вам известно, какая передо мной стоит задача на этот сезон.

– Ага, – раздался голос из задних рядов. – Задача поцеловать меня в задницу.

– И мы ничего не слышим, – произнес кто-то еще, и все прыснули смехом.

«Услышите, когда я продам вас всех в „Сен-миррен“, дерьмо собачье», – подумал Роб, а вслух сказал, повысив голос:

– Вот здесь список ваших зарплат. По-моему, ни один из вас ее не заслуживает, но я ничего с этим поделать не могу, к сожалению.

– Со всем уважением, мистер президент…

Роб сразу узнал этот голос, и едва прикрытое отвращение, которое в нем звучало, было истинным наслаждением для его ушей. Пит Макдональд, капитан команды, не раз фигурировал в разных выпусках «Крыльев воробья», в немалой степени из-за того инцидента на матче дерби несколько лет назад, когда он выхватил из рук фаната шарф с логотипом «Юнайтед» и сделал вид, будто подтирает им свой тыл.

– Я не закончил, – оборвал его Роб, не соизволив даже повернуть головы. – Как я говорил перед тем, как мне помешали, в конце сезона произойдет одно из двух: либо я не справлюсь и потеряю свои деньги, либо вы проиграете и потеряете свои деньги.

В раздевалке загомонили.

– С чего вы взяли, будто мы что-то потеряем? – спросил Макдональд. – У нас заключены контракты с клубом.

– Да, контракты заключены, – сказал Роб и посмотрел наконец на капитана команды. – Но так как в прошлом году вы чуть не вылетели из лиги, то в этом сезоне, сыграв еще хуже, вы вылетите наверняка. И в таком случае вас ожидают штрафные санкции в виде сокращения денежных выплат. Я проверял.

Игроки снова стали переговариваться, на этот раз громче. Роб дал им несколько секунд на усвоение услышанного и затем продолжил:

– Так что в конце концов все зависит от вас. А если быть точнее, – сказал он, оборачиваясь к Гэри Роджерсу и Питу Макдональду, – все зависит от вас двоих. Это ваша команда, а не моя.

Как Роб и ожидал, эти слова были встречены возбужденными возгласами, которые его вовсе не интересовали, и он ушел.

Только когда Купер преодолел половину лестницы и отголоски шумного обсуждения, доносившиеся из-за двери в раздевалку, стали тише, Роб позволил себе остановиться и сделать глубокий вдох. Выдохнуть он не успел, поскольку его окликнули. Повернувшись, Купер увидел, что вслед за ним по ступенькам бежит Гэри Роджерс.

– В чем дело, Гэри?

– Послушайте, – начал менеджер команды, – вы, конечно, президент и все такое, и у вас непростая ситуация…

– Если у вас есть что сказать, говорите.

Гэри Роджерс замолчал на полуслове и поднялся еще на одну ступеньку, чтобы их глаза оказались примерно на одном уровне.

– Ладно. Я знаю, что оказался здесь только благодаря вам, и ценю предоставленную мне возможность. Но если вы еще раз зайдете в раздевалку и расстроите перед матчем моих игроков, я вышибу из вас последние мозги.

Двое мужчин смерили друг друга взглядом, и потом Роб усмехнулся:

– Не волнуйтесь, больше этого не повторится.

Они еще несколько секунд не сводили друг с друга глаз. Затем Гэри Роджерс кивнул в знак того, что ответ принят, и отправился обратно вниз по лестнице в святую святых команды – в раздевалку. Роб смотрел вслед Роджерсу, пока тот не скрылся, а затем утер вспотевший лоб. Все прошло как нельзя лучше. Он не только удовлетворил свое горячее желание высказать игрокам свое отношение к ним, но и дал им возможность увидеть, что менеджер на их стороне, а не просто марионетка президента.

Может, Роб не сильно разбирался в тонкостях ведения мяча, но он твердо знал одну вещь: если игроки не уважают своего менеджера, они не будут играть для него. А как бы ни были противны Куперу эти конкретные одиннадцать игроков, ему нужно было, чтобы команда играла.

Роб бросил взгляд на часы: до начала матча оставался всего час. Он продолжил долгий подъем по лестнице на пути к себе в кабинет, думая о ближайшем будущем. Стадион будет набит под завязку людьми, жаждущими его крови. Роб отлично осознавал, что если хочет сделать публичное заявление, то у него будет только один шанс.

Он не собирался этот шанс упускать.

Глава двадцать шестая

Джиллингхем – 4 – 12

Порт Вейл – 4 – 12

Челтнем – 4 – 11

Флитвуд – 4 – 11

Брэдфорд – 4 – 10

Ротерем – 4 – 10

Торки – 4 – 9

Бертон Альбион – 4 – 9

Рочдейл – 4 – 9

Йорк – 4 – 9

Уиком – 3 – 9

Аккрингтон – 4 – 8

Саутенд – 4 – 7

Нортгемптон – 4 – 7

Оксфорд – 4 – 7

Честерфилд – 4 – 6

Моркам – 3 – 6

Плимут – 4 – 5

Дагенем энд Редбридж – 3 – 5

Бристоль Роверс – 4 – 4

Сити – 4 – 4

Эксетер – 3 – 3

Олдершот – 3 – 2

Барнет – 3 – 1

«Джордж-парк» гудел. Атмосфера была накалена так, что даже старейшие болельщики не могли припомнить ничего подобного.

Джейн сидела в президентской ложе и старалась изо всех сил игнорировать взгляды неизвестных ей людей и фалангу объективов, нацеленных на пустое кресло справа от нее. Ей, окруженной враждебно настроенной толпой, жаждущей мести и крови, все это напоминало сцену из «Гладиатора».

– Миссис Купер, если не ошибаюсь? Все ли в порядке?

Она оглянулась и оказалась лицом к лицу с улыбающимся Китом Мэйсом. Он приглянулся ей с первой секунды, когда их только представили друг другу, и Джейн сразу же поместила его в разряд красавцев соблазнителей. Также она понимала, что от недостатка в поклонницах Мэйс не страдал.

– Просто Джейн, – ответила она с нервной улыбкой. – Да, все хорошо, честно. Только я не знаю, куда запропастился мой муж.

– Не сомневаюсь, что скоро он будет здесь. С минуты на минуту на поле выйдут команды.

Конец его фразы заглушила новая, выбранная Робом музыка, возвещающая выход домашней команды, а музыку, в свою очередь, заглушили свист и вопли толпы, дающей выход своему неудовольствию сменой мелодии. Тем не менее крики быстро сменили тональность, как только на поле показались игроки и официальные лица: их встретил уже одобрительный рев, в котором никто не обратил внимания на смущение команды из-за новой формы.

Неожиданно взгляды всех зрителей и команды направились в сторону, где сидела Джейн, а громкость воплей подскочила на добрый десяток делений. Очевидно, прибыл ее муж.

Джейн обернулась и увидела, что Роб стоит в верхней точке прохода между секторами, как какой-то муссолини современности, и обозревает лежащую у его ног сцену. Судя по самодовольной ухмылке, Роб наслаждался ненавистью, посылаемой в его сторону из каждого угла стадиона с такой интенсивностью, что она ощущалась почти на физическом уровне. Синхронно с подавляющим большинством людей вокруг, Джейн подумала: «Ну и придурок».

Однако Роб был невосприимчив к подобным мыслям. Он получил то, чего хотел, сбылось то, на что он надеялся, и потому Купер был намерен прочувствовать каждую секунду. Оказалось, что в реальности ощущения даже круче, чем ему мечталось, и Роб с удовлетворением отметил, что даже горстка болельщиков гостей освистывает его. Он – легенда.

Через минуту Роб спустился по проходу туда, где сидела Джейн. Не обращая внимания на непрестанные выкрики от многочисленного собрания прессы, он наконец уселся рядом с женой – как раз когда рефери подозвал к себе капитанов команд.

– Где ты, черт возьми, был? – прошипела ему в ухо Джейн. – Как ты мог оставить меня здесь одну?

– Я тебя предупреждал, – сказал Роб, с трудом разбирая ее слова в оглушительном крике. – Ты же сама хотела прийти. А теперь улыбнись, умоляю, нас снимают.

Джейн метнула на мужа свирепый взгляд, но тем не менее повернулась вперед и растянула губы в улыбке. Не хотела бы она увидеть свое нахмуренное лицо во всю газетную страницу.

Роб тем временем разыгрывал лучший спектакль своей жизни. Он был футбольным фанатом всю сознательную жизнь и знал, как завести трибуны, так что теперь применил весь арсенал приемов, дабы убедиться, что на него направлено больше глаз, чем на поле.

Через несколько секунд, когда капитаны возвращались каждый к своей команде, Роб подскочил и приложил к уху руку. Домашний сектор взорвался негодованием и быстро отреагировал, скандируя «Проваливай, иуда!» и «Ты съел все пирожки»[2]2
  Кричалка британских футбольных фанатов; нередко адресуется футболистам с избыточным весом.


[Закрыть]. Роб засмеялся и помахал всем секторам по очереди. Потом развернулся и поприветствовал тех болельщиков, которые сидели у него за спиной. При виде Кита Мэйса, укоризненно качающего головой, его улыбка стала только шире.

Роб подмигнул Мэйсу и сел. Затем он какое-то время просто таращился в пустоту, а когда раздался свисток, сигнализирующий о начале матча, Роб сунул руку во внутренний карман пиджака, достал свернутый трубкой номер «Сан» и изобразил глубочайший интерес к тому, что там было напечатано – к великому недовольству тех, кто сидел вокруг. Последовал очередной залп оскорбительных выкриков.

Джейн была в ужасе. Но если ей казалось, что дела обстоят плохо, то всего через несколько минут все стало еще хуже: не отрывая глаз от газеты, Роб поднял правую руку вверх и потер большим пальцем указательный и средний, намекая на кучу денег, которые он получит. Брань, которой его поливали, превратилась в чистый яд.

– Да веди же себя нормально! – прикрикнула на Роба взбешенная Джейн. – Зачем ты заводишь их?

– Это весело. Разве ты не…

Прежде чем Роб успел закончить предложение, из задних рядов в его сторону швырнули сигаретную зажигалку, и она попала прямо ему в голову. Она еще не упала на землю, а он уже подскочил и нашел взглядом виновного.

– Ну ладно же, недоумки проклятые, – завопил Роб и вытянул руки в стороны, призывая врагов на открытый бой.

– Сядь, толстая задница! – обрушилось на него сверху, и следом полетели новые снаряды.

– Мистер президент! – рявкнул Кит Мэйс, в то же время отчаянно махая рукой полицейским, которые молча наблюдали за тем, как разворачивается драма. – Мистер президент, да сядьте же вы!

– Роб! – взвизгнула Джейн яростно и, схватив мужа за пиджак, рывком заставила его сесть. – Ради бога, хватит, Роб!

В этот самый момент примерно в двадцати милях от домашнего стадиона «Сити» Мик и Чарли сидели дома и смотрели спортивные новости по спутниковому телевидению. Когда речь зашла о «Сити», оба они вытянули шеи.

– Да, похоже, что в «Джордж-парке» происходит нечто невероятное, – восторженно затараторил Джефф Стеллинг. – Что вы можете рассказать нам, Крис?

Кадр на экране разделился на две части: в одной были студия и Стеллинг, во второй репортер Крис Камара. За спиной корреспондента, казалось, разверзся ад. Несмотря на плотно прижатый к губам микрофон, журналисту приходилось изо всех сил напрягать голосовые связки, чтобы его расслышали.

– Ну, счет пока не открыли, Джефф, но игра уже идет. Фанаты были возбуждены еще до начала матча, однако на первых же минутах новый президент «Сити» стал спорить с болельщиками, сидящими неподалеку.

– Вряд ли это было приятное зрелище, – покачал головой Джефф Стеллинг. – Сейчас ситуация нормализовалась?

– Нет! – кричал Камара. – Она накалилась еще сильнее, пришлось вмешаться полиции, но потом в президента из толпы бросили пирожок.

– Он не пострадал? – спросил Стеллинг, не в силах сдержать смех.

– Кажется, нет, – хохоча, отвечал Камара. – Он сел на свое место и стал есть этот пирог!

В левой половине оператор поместил в кадр всех гостей студии, которые как один покатились со смеху. А вот за спиной Криса Камары хаос набирал обороты: бегали полицейские, фанаты орали во всю глотку. Внезапно один из них оттолкнул Камару от микрофона, на экране телевизора появился человек с ожесточенным лицом. Но что он хотел сказать, осталось неизвестным, так как прямой репортаж на этом прервали.

– Похоже, у нас возникли некоторые м-м… технические сложности, – замялся Джефф Стеллинг, вынужденный импровизировать. – Мы продолжим репортаж Криса Камары, как только будет возможно. Фил, – продолжил он, обращаясь к бывшей звезде «Ливерпуля» Филу Томпсону, сидевшему рядом с ним, – нельзя не восхищаться тем, как предан Роб Купер своим принципам, вы согласны?

– Принципам? – переспросил Томпсон с недоумением.

– Именно. Проще простого было бы так или иначе угодить фанатам «Сити», но он не пошел на это. Нет никаких сомнений в том, что он ненавидит их, как и прежде, а они ненавидят его.

– Ну, это свойство, по-моему, в природе всех президентов, – заметил Брайан Мерсон, ранее игравший в «Арсенале».

– То, что он делает, неправильно, – ответил Томпсон. – Это… аморально.

– Аморально? – рассмеялся Мерсон. – Значит, если бы вам в наследство достался «Эвертон», вы бы все сделали по-другому.

– Хм… ну… – забормотал Томпсон, ерзая на стуле. – Надо подумать…

– Ага, вот мы и узнали страшную правду! – шутливо воскликнул Стеллинг. – Легенда «Ливерпуля» Фил Томпсон в секрете от всех болеет за «Эвертон»?

– Чушь!

– А я скажу, что парень честно играет, – продолжал Мерсон. – Если бы мне достался «Хотспур», я бы от души поиздевался над их фанатами.

– Я бы тоже, – согласился Мэтт Летиссьер, легендарный нападающий «Саутгемптона» и сборной Англии. – Если бы кто-то предложил мне шесть миллионов за то, чтобы третировать «Портсмут», вот бы я им головы пооткусывал! Чертово вражье.

– Кстати, о «Портсмуте», – оживленно подхватил Джефф Стеллинг. – Предлагаю вернуться на их матч, там как там был гол…

В тишине и покое своей гостиной Мик Купер повернул голову к внуку, чей взгляд был накрепко прикован к экрану, а на лице смешались примерно в равных пропорциях ужас, смущение и восхищение.

– Одно могу сказать о твоем отце: он на полпути не останавливается.