Текст книги "Ловушка для вексари"

Книга вторая
Имоджин

Со временем те, что прибегают к магии, становятся чудовищами. Этой участи не избежать ни одной ведьме.

«Путь»

Лист 182, жилка 45

7

Она проспала двое суток.

За это время её посетил ещё один сон об отце. Начался он так же, как и первый: папа в поле, бросает семена в землю, а потом отступает и ждёт, как будто они тут же возьмут и прорастут.

И они проросли.

Зелёные побеги рванулись к небу, развернулись в стебли, и вот уже прямо на глазах зацвела кукуруза. Всё это происходило безумно быстро, но папа всё равно нетерпеливо притоптывал ногой. Не прошло и нескольких минут, как вокруг стояло кукурузное поле. Папа сорвал початок с ближайшего стебля, развернул его своим особенным способом, снизу вверх. Початок был отличный, на рынке за него дали бы не меньше коричневой.

Папа откусил краешек початка и задумчиво принялся жевать. За спиной у него завял и засох первый стебель.

Жук-гуделка бегал по Кариной ладони, щекоча ей пальцы усиками.

– Мне сегодня снова папа приснился, – сказала Кара.

– Опять в поле? – спросила Мэри. Сегодня она была маленькая, меньше Таффа, и её каштановые волосы были заплетены в две косички.

– Да. Только на этот раз кукурузные стебли вокруг него сохли. Это что значит?

– Может, и ничего, – ответила Мэри.

Однако же от Кары не укрылась лёгкая дрожь, скользнувшая по лицу Мэри.

– А может, и значит, – сказала Кара. – Что вам об этом известно?

Мэри вздохнула.

– Думаю, это значит, что отец твой до сих пор жив. Настоящий отец, я имею в виду. Место, которое ты видишь, – это то, где его держат сейчас, пока его тело занято Тимофом Клэном.

– Поле? – спросила Кара.

– А что может быть лучше? Для твоего отца это просто ещё один рабочий день, повторяющийся снова и снова. Блестящее заклинание, на самом-то деле. Холодное, но блестящее. Он в тюрьме, но думает, будто просто живёт своей обычной жизнью.

Кара просияла.

– Так значит, я могу его вернуть! Значит, ещё не поздно! Надо будет найти способ передать ему весточку и дать ему знать, что нужно бежать…

– Нет! – воскликнула Мэри. – Ничего такого ты не сделаешь!

– Но ведь он же в ловушке!

– Да. И пока что для него это самое безопасное место. Со временем он сам по себе поймёт, что происходит, и это начнёт сводить его с ума. Ни к чему торопить дело. Вот выберешься из Чащобы, тогда и успеешь придумать способ разрушить чары. А пока что давай-ка сосредоточимся на твоём обучении.

Она кивнула в сторону гуделки.

– Уже легче пошло, верно?

– Ну да, немножко, – сказала Кара. Несмотря на то, что она была ещё слаба после стычки с волокуном, выстроить мысленный мостик к жуку-гуделке не составило труда; она просто вспомнила день, который провела, шлёпая по лужам. Гуделке хотелось всего лишь поиграть, и как только Кара выстроила мостик из этого простенького воспоминания, насекомое охотно им воспользовалось.

– Мосты, которые я строю, чтобы взаимодействовать с этими существами, – сказала Кара, – созданы из воспоминаний. Из образов. По-моему, раз построив такой мост, я могу воспользоваться им снова. Так что отныне, когда я увижу жука-гуделку – любого гуделку, – мне не потребуется создавать новый мост. Он уже будет готов.

– А ты быстро учишься, – заметила Мэри. Однако мрачное выражение её лица противоречило похвале, как будто Мэри знала, что будет дальше.

– Но теперь, когда я вспоминаю прошлое, – сказала Кара, – я не могу найти в нём воспоминаний, которые я использовала, чтобы построить мост! Даже вот для этого жучка. Ведь я построила ему мостик всего пару минут назад. Но когда я думаю о том воспоминании, которое я использовала… там ничего нет!

Мэри печально кивнула.

– Это потому, что оно исчезло, Кара. Не можешь же ты взять кирпич, построить из него дом, а потом рассчитывать, что кирпич останется у тебя? Ты использовала это воспоминание, и всё, его больше нет.

– То есть каждый раз, как я строю мысленный мостик, я теряю какое-нибудь воспоминание? – спросила Кара. Она подумала о том мосте, который она выстроила к волокуну. Она не могла вспомнить конкретных образов, которые использовала, но понимала, что это должно было быть нечто жуткое. – Что ж, возможно, отчасти оно и к лучшему. У меня точно имеются воспоминания, которые я предпочла бы забыть.

– Нет! – воскликнула Мэри. – Не смей так думать! Именно воспоминания – и в первую очередь плохие воспоминания! – делают нас теми, кто мы есть. Так что будь осторожнее. Будешь слишком часто прибегать к магии – забудешь всё, что делает тебя Карой Вестфолл.

Рука у Кары задрожала, и жучок, который мирно задремал у неё на ладони, переселился на более надёжную почву – к ней на плечо.

– Магия никогда не даётся даром, – сказала Мэри, – но тебе это и так было известно, лучше, чем многим.

Она откашлялась.

– Ну, а теперь давай займёмся твоим уроком. Давай что-нибудь простенькое. Вот это насекомое – отправь его ко мне.

Кара отыскала то место в своём разуме, куда пришёл погостить жук-гуделка, и вежливо спросила: «Извини, ты не против оказать честь моей подруге, перелетев к ней?»

Жучок не шелохнулся. Ему и на плече у Кары было очень уютно.

– Он не хочет от меня улетать, – сказала Кара. – А мне не хочется его заставлять. Я боюсь нечаянно ему навредить.

– Ну это же просто жук!

– Он живой, – ответила Кара.

Однако она не видела, чем жучку повредит, если он поползает по ладони у Мэри, поэтому она вторглась в разум насекомого более решительно. Она ощутила слабый, чуть заметный толчок, но никакого особого сопротивления жук ей не оказал. Он доверял ей целиком и полностью.

«Эта двуногая – такая же, как я, – мысленно сказала Кара, передавая ему образ стоящей рядом Мэри вместе с другими образами надёжности и безопасности (прутик, земля, листик), чтобы помочь жучку установить связь. – Давай, поползай у неё по руке».

Жук переполз на ладонь к Мэри.

– Это получилось… на удивление легко, – сказала Мэри. Кара постаралась спрятать улыбку: очень уж забавно малышка скривилась от отвращения. Она тряхнула рукой, пытаясь избавиться от жучка, но тот вместо этого пополз выше, к локтю. – Кара, будь так любезна, не могла бы ты?..

Кара оборвала связь с жучком, зная, что мысленный мостик в любой момент можно будет восстановить снова. Насекомое расправило сапфировые крылышки и взмыло в утренний воздух.

– Молодец, вексари, – сказала Мэри. – А знаешь, на Забытом наречии это слово значит «создательница». Прочие ведьмы нуждаются в гримуаре, чтобы направлять свою магию. Но ты – ты можешь создавать магию из ничего.

Мэри негромко рассмеялась.

– Это гримуар нуждается в тебе.

Кара вспомнила, как у неё книга заклинаний вела себя совершенно иначе, как заклинания появлялись в книге только после того, как она их сотворила, а не наоборот. И то, как страницы отрастили крылья и исчезли после того, как она сотворила Последнее Заклинание.

«О нет!» – подумала Кара.

– То есть я питала его магией, да? – спросила она. – Я делала его сильнее!

Мэри-Котелок улыбнулась. У неё недоставало переднего зубика, и выглядела она очаровательно.

– Я смотрю, ты не только даровитая, а ещё и смышлёная. Могучее сочетание.

– Гримуар получил всё, что я ему давала. Все эти заклинания. А потом, когда я закончила, гримуар отправил их…

– В другие гримуары, – кивнула Мэри.

У Кары засосало под ложечкой: она представила себе всё, что из этого вытекает.

– То есть вы хотите сказать, что где-то другая наделённая даром девочка может соблазниться гримуаром из-за заклинания, которое создала я? – тихо спросила она.

– Ну, я полагаю, что это не выходит за пределы возможного, хотя такое было бы куда вероятнее несколько столетий назад. Теперь девочке придётся для начала раздобыть гримуар, а это не так-то просто.

– А что, это такая редкость? – спросила Кара. – Даже в Мире?

– Редкостью они были во времена расцвета магии. А сейчас я бы сказала, что они исчезающе редки. Когда Тимоф Клэн объявил ведьмам войну, почти все гримуары были захвачены его солдатами и зарыты глубоко в землю, где они больше не могут причинить вреда.

– Но есть ведь и хорошие гримуары, – сказала Кара. – Верно?

Мэри покачала головой.

– Все гримуары по сути своей зло. Все до единого.

– Но мамин гримуар помог мне спасти Таффа. Он был…

– …Быть может, меньшим злом, чем прочие, но только благодаря тому, что его на протяжении многих лет держала в узде из ряда вон выходящая воля твоей матери. Только и всего.

– Такая, как моя мама, – сказала Кара.

Мэри кивнула.

– Но она скорее исключение, чем правило.

– То есть вы хотите сказать, что гримуары зло, а поскольку я вексари, то каждый раз, как я колдую, я помогаю им соблазнять всё новых ведьм?

– Ты же больше не пользуешься гримуаром. Значит, ты помогала, но теперь не помогаешь. Да и помощь-то твоя была невелика. Всё равно что подкинуть одно поленце в огромный костёр.

– Однако без дров и огня не будет!

– Да, но без огня дрова безобидны.

Кара представила себе девочку, свою ровесницу из каких-нибудь дальних земель, которая, ничего не подозревая, открывает книгу – и видит там одно из Кариных заклинаний, для начала наверняка что-нибудь простенькое, «как заворожить крысу», и незнакомые слова сами собой срываются у девочки с губ, так, что она этого даже не замечает. Первый шаг по тёмному, дурному пути…

– А почему Последнее Заклинание не убило меня, как других ведьм? – спросила Кара.

– Потому что ты вексари, ты слишком важна. Он понадеялся, что ты возьмёшь ещё один гримуар и начнёшь всё заново, добавишь в библиотеку ещё больше заклинаний. Будь ты обычной тай-лом, такой, как я, тебя уволокло бы в Фадин, Колодец Ведьм. И там бы ты страдала до скончания времен, а твои жизненные силы снабжали бы гримуары тем могуществом, которое необходимо им, чтобы завлекать новые души.

Мэри задумчиво подёргала себя за косички.

– На самом деле, интересное слово «тай-лом». Его частенько переводят неправильно. Большинство исследователей полагают, будто оно означает «пользовательница» или «орудие», но это не совсем так. Настоящее его значение ближе к «топливу». Мне это напоминает сказку про жадных детей пекаря, которые слопали все ягоды в лесу, а потом вдруг узнали, что лес на самом деле был Рат-нувом, который старался их откормить. Так и гримуар поступает с тай-лом. Переполняет их магией, чтобы они потом дольше горели.

Кара представила себе Грейс Стоун, прикованную где-то в тёмном колодце, кричащую от невообразимых мучений…

«Моей вины тут нет, – сказала себе Кара. – Она сама выбрала свой путь».

Но такие мысли особо не утешали.

– Видишь чёрную зарянку там, на дереве? – сказала Мэри, указывая на ближайшее дерево. – Попробуй заставить её прилететь к нам. Они славятся своим упрямством, так что это будет неплохое упражнение.

Кара потянулась навстречу разуму прелестного создания и выпустила наружу свою вину, пытаясь построить из неё мост. Но вина – не то чувство, которое понятно животным, поэтому мост обрушился. Тогда вместо этого Кара протянула наружу страх, ведь однажды, хоть она и вексари, тоже окажется в Колодце Ведьм, где ждёт её Грейс. Она представила себе беловолосую девчонку, как та стоит над Карой и впервые раскрывает гримуар…

Не прошло и минуты, чёрная зарянка опустилась на протянутую ладонь Кары. Выстроенный Карой мостик оказался прочным.

Страх – это то, что понятно любому животному.

* * *

Шли они по ночам, чтобы использовать свечение листьев лесного полога. Кара выучила, какими растениями безопасно питаться и какие ягоды тут в самом деле ягоды, а не замаскировавшийся лахид, паразитический червь, который дожидается, когда жертва возьмёт его в рот, чтобы проскользнуть прямо в глотку.

Она скучала по папе, хотя больше он ей не снился. Она скучала по Лукасу и гадала, скучает ли и он по ней тоже.

Она скучала по своей постели. Скучала по монотонной де-норанской жизни.

Несколько дней Мэри пыталась научить Кару стрелять из своей рогатки, но вскоре махнула рукой, сказав, что Кара «настолько безнадёжна, что даже удивительно». Тафф, однако, по-прежнему тренировался с мечом, когда возраст Мэри это позволял, хотя она и уверяла, что ему не судьба сделаться фехтовальщиком.

Сордуса было не видно, не слышно. Это означало, что Наблюдатель успешно сумел сбить Лесного Демона со следа. Кара знала, что птица умна и хитра, но всё равно тревожилась о своём друге.

«Если Сордус проведает, что Наблюдатель нам помогает…»

Однажды утром, незадолго до того, как они разбили лагерь, Кара заметила краем глаза лежащего рыжеватого зверька, чьи бока вздымались и опадали во сне. Каре сделалось любопытно, каково будет построить мысленный мост к спящему животному. Она зажмурилась и стала прислушиваться, стараясь расслышать его истинный голос. Сперва она ничего не услышала. «Может быть, он порченый», – подумала она. С существами, поражёнными Сордусовыми растениями, связь устанавливать было трудно, иной раз и вовсе невозможно. Она прислушалась ещё внимательней и различила слабый шёпот, не похожий ни на что из того, что она слышала прежде…

Мэри схватила Кару за плечи и встряхнула.

– Ты что делаешь?! – воскликнула она. Голос у неё был отчаянный.

– Упражняюсь я!

Мэри, не отпуская Карину руку, подтащила её к зверьку. Сперва Кара почувствовала вонь. А потом она присмотрелась и увидела, что, хотя бока у зверька в самом деле шевелятся, это отнюдь не потому, что он дышит во сне. Под шкурой у него копошилась целая куча пирующих червей.

– Не смей применять своё могущество к мёртвым! – воскликнула Мэри. – Никогда! Поняла? Есть же правила!

– А почему? – спросила Кара. – Он что, причинит мне зло?

– Он – нет. Другие – да.

Мэри отпустила её руку и больше ничего не сказала.

И вот наконец лес расступился, и перед ними до самого горизонта простёрлось море валунов. Кроны леса больше не нависали над ними, и Кара впервые за несколько недель увидела небо. По великолепному голубому своду плыло одно-единственное белое облачко. «Неужели оно всегда было таким красивым?» – изумилась Кара. Солнце ласково пригревало лицо и спину. И хотя Каре ужасно хотелось полюбоваться его дружелюбным золотистым светом, она вынуждена была прикрыть глаза, которые давным-давно привыкли к тьме.

– Пошли! – воскликнул Тафф и вскочил на ближайший валун, но Мэри, сегодня одарённая проворством молодой женщины немного за двадцать, немедленно ухватила его за руку и стянула обратно.

– Постой, – сказала она. – Сперва нужно подготовиться. Путешествие через Драйе-варг сопряжено с определёнными опасностями.

– А что там? – спросила Кара. – Ещё одно чудовище?

– Увы, всё не так просто. Пожалуй, будет лучше, если я покажу.

Мэри наклонилась, подобрала прутик, переломила его пополам, одну половинку отбросила прочь и оставила другую, размером с мизинчик.

– Смотрите! – сказала она.

Мэри наклонилась, положила прутик на ближайший валун, потом слегка подтолкнула его, чтобы он свалился в щель между камнями.

– О Драйе-варге ходит немало легенд, – сказала Мэри. – Многие пытаются объяснить, откуда он взялся. Некоторые думают, будто эти валуны, что вы видите вокруг, – осколки каменного бога, что упал с неба. Другие говорят, что это площадка для игр, устроенная придворным волшебником для некоего особенно капризного принца. Ну и, разумеется, немало таких, кто утверждает, что это дело рук Сордуса.

Кара услышала, как под валуном нечто начало процарапывать себе путь на поверхность.

– Но я лично ничему из этого не верю, – сказала Мэри. – По-моему, это место просто есть, и всё.

Из щели между валунами выползло насекомое. Его усики и членистый экзоскелет были в точности того же цвета, как сломанный прутик.

– Оно превратило палочку в насекомое! – воскликнул Тафф.

– Да, – кивнула Мэри.

Кара протянула было руку к палочковому насекомому, потом передумала, вспомнив, как Грейс использовала гримуар, чтобы вернуть к жизни Саймона – точнее, не к жизни, а к чему-то иному, что на самом деле не было жизнью.

– Это неправильно, – пробормотала Кара.

Мэри кивнула.

– И что, оно что угодно оживить может? – спросил Тафф.

– Что угодно, – сказала Мэри. – И живое, и мёртвое. Вот почему следует быть осторожными.

– А из камушка насекомое сделать можно? – спросил Тафф и схватил с земли приличных размеров каменюку. – Интересно же, как будет выглядеть каменное насекомое!

– Это не обязательно будет насекомое, – сказала ему Мэри. – Может выйти что-нибудь совсем другое. Так что, – и она отобрала у него камень, – давай не будем играться с чёрной магией.

Она сжала Карино плечо.

– Вслушайся в голос ветки-насекомого, вексари.

Кара прислушалась. Она не стала зажмуривать глаза – это ей было уже не нужно, – а просто предоставила своим врождённым инстинктам увести её прочь от неестественно-тихого утра навстречу потаённым звукам, которые она так хорошо научилась различать. Она слышала «ПОЛЗТИ! ПОЛЗТИ!» от червей под ногами, «СТРОИТЬ! СТРОИТЬ!» от птички с серповидным хвостом, которая плела гнездо у неё над головой. Но хотя она всецело сосредоточилась на насекомом из прутика, никакого голоса она не слышала. Пустота и молчание.

– Я ничего не слышу, – сказала Кара. – Как будто его вообще нет.

– Когда ты применяешь свой дар, ты слышишь самую суть существа.

– Ты имеешь в виду, его душу?

Мэри поморщилась.

– Ну, если хочешь, то да, – ответила она.

– Но как же существо может жить без души? – спросила Кара. – Такого просто не должно быть.

– Вот именно, – сказала Мэри-Котелок и раздавила башмаком насекомое, которое пыталось прошмыгнуть мимо.

8

Как выяснилось, Мэри волновалась не из-за того, что Драйе– варг может вырастить симулякры (так она называла этих существ) из прутиков или камушков. Она боялась, что он вырастит симулякры из них самих.

– Спешить нельзя, – говорила она. – От одного края Драйе– варга до другого всего несколько часов пути, но нельзя рисковать тем, что кто-нибудь споткнётся и упадёт. Даже одной капли крови достаточно, чтобы возник симулякр.

Кара с Таффом тщательно упаковали свои скудные пожитки в полосы ткани и длинные плети лиан, хотя Кара не понимала, чего может быть страшного в существе, возникшем из ложки или там кофейника. Пока они этим занимались, Мэри растолкла в ступке несколько разных шишек. Вышла густая масса. Мэри намазала им ногти этой пастой, и она в несколько минут затвердела.

– Придётся много карабкаться, – объяснила она, – за камни нужно будет хвататься руками. Кусочек ногтя запросто может обломиться.

– И что, тогда он будет сделан из ногтей? – спросил Тафф. И добавил (Кара подозревала, что ему просто нравится произносить это слово вслух): – Ну этот, симулякр?

– Нет, – ответила Мэри. – С виду он будет точь-в-точь как ты.

После этого Тафф прекратил повторять слово «симулякр».

Больше всего Мэри-Котелок тревожилась из-за Кариных волос.

– Ну вот зачем тебе такие длинные волосы? У тебя небось сотня волосков в день выпадает, а ты этого даже не замечаешь!

Она предложила Каре просто постричься наголо. Тафф счёл это очень забавным, но Кара отказалась. В конце концов она собрала волосы в тугой узел и повязала сверху платок. Мэри с Таффом сделали то же самое.

Под конец Мэри провела целый час, внимательно осматривая каждый дюйм своего мешка, чтобы убедиться, что на нём нет ни дыр, ни мест, нуждающихся в починке.

– Нельзя, чтобы там что-то вывалилось и превратилось в симулякр, – сказала Мэри.

– А что? – спросил Тафф. – Что случится-то?

– Понятия не имею, – ответила Мэри. – Но точно что-то плохое.

* * *

В течение первого часа путешествия через Драйе-варг ничего примечательного не случилось, и хотя у Кары разнылись ноги оттого, что всё время приходилось подниматься наверх, зато она наконец-то могла погреться на солнышке. Валуны, серые и безликие, были похожи один на другой как две капли воды. Кара не раз поскальзывалась на поверхности, отполированной сотнями, если не тысячами лет дождей и ветров.

На севере и на юге деревья Чащобы, идущей параллельно Драйе-варгу, сперва сделались низенькими, будто ивняк, а потом и совсем исчезли из виду. Вскоре вокруг Кары во все стороны, сколько хватало глаз, простиралась сплошная пустыня из валунов.

Солнце, которому она поначалу так радовалась, теперь палило не на шутку.

Но хуже всего была тишина. Кара привыкла к постоянному неумолчному шуму Чащобы: кто-то блеет, кто-то рычит, кто-то шуршит, кто-то клацает зубами в ночи. И сейчас она, к своему изумлению, обнаружила, что ей недостаёт обитателей Чащобы. Им так тяжело живётся, и если бы она сумела им помочь…

«А ну, прекрати! – велела себе Кара. – Да, присутствие Сордуса ужасно, но за страдания, которые он причиняет, ты отвечать не можешь. Это приведёт лишь к тому, что ты погибнешь, и кто тогда станет заботиться о Таффе?»

И всё же Кара потянулась разумом вовне, чтобы услышать хоть кого-то из них, просто ради собственного успокоения – и, возможно, успокоить в ответ, – однако даже ближайший из голосов превратился в отдалённый шёпот.

Чем дальше они уходили от деревьев, тем чаще им попадались кости самых разных форм и размеров. Косточки такие мелкие, что вся зверушка запросто уместилась бы на ладошке у Таффа, и кости таких громадных зверей, что одна-единственная кость лежала поперёк пяти валунов.

– Стремление выжить очень сильно, – сказала Мэри. – Умирающие животные инстинктивно приходят сюда, не понимая, что такое Драйе-варг, думая, будто он может их спасти. В особенности это касается существ, так или иначе затронутых магией.

Она чуть-чуть отхлебнула из фляжки и передала её Каре.

– Магия тянется к магии.

– Отчего же мы тогда до сих пор не встретили ни одного симулякра? – спросил Тафф. – Если сюда приходит столько животных, уж наверно, что-то должно было провалиться между камней.

Мэри сбросила с плеч свой мешок и аккуратно распустила лианы, которыми была завязана горловина. Солнце спряталось; на серо-штормовом небе росли и клубились тучи.

– Несомненно, кости, которые мы до сих пор находили, породили немало симулякров, – сказала Мэри, – и все они с виду выглядели точно так же, как изначальные плоть и кровь. Но сформировавшийся симулякр – вещь проклятая, он существует лишь затем, чтобы отыскать своего создателя и уничтожить его. Понимаете, они очень злые, потому что чувствуют, что их существование – лишь тень подлинной жизни. В их существовании нет смысла, и это делает их агрессивными, поэтому они отыскивают своих создателей и карают их. Ходит немало историй о путниках, которые прошли через Драйе-варг и оставили тут частицу себя, сами того не заметив, – лишь затем, чтобы год спустя пробудиться и увидеть перед собой собственное зеркальное отображение, вонзающее кинжал тебе в глотку.

Кара содрогнулась.

– Но с костями же всё должно быть иначе, – возразил Тафф. – Их создатели уже мертвы. Так если они станут симулякрами, что они будут делать?

– Большинство просто скитаются по Драйе-варгу, точно призраки, пока не погибнут от голода и жажды. Без создателя, которого можно уничтожить, их фальшивое бытие теряет всякий смысл… поэтому они просто перестают быть.

– А как же тот жук, которого ты сделала из веточки? – спросил Тафф. – Если бы ты его не задавила, он бы сейчас ползал по лесу, нападая на деревья?

Мэри по самое плечо сунула руку в мешок, что-то нащупывая.

– Простые симулякры умирают в течение нескольких часов, – ответила она под бряканье перебираемого содержимого, под лязг металла о металл, звон стекла о стекло, под шорох чего-то, что звучало, как песок, пересыпающийся внутри трубочки. Я подозреваю, что эти симулякры вбирают часть… Ага! Вот он ты где!

И она достала из мешка фарфорового кролика. Кролик широко улыбался, но трещины у него на мордочке портили улыбку. Размером он был не больше яблока. Кролик сидел на велосипеде, сделанном из нескольких кусочков проволоки. Одна из проволочек, вся проржавевшая, отцепилась от прочих и торчала куда-то в пространство.

– А это зачем? – спросил Тафф и потянулся за кроликом. Но Мэри увернулась, прежде чем мальчик успел дотронуться до фигурки, и надула губы – прямо как ребёнок, который не желает делиться игрушкой. Кара чуть не рассмеялась.

Мэри, наклонившись, пристроила кролика на валун и, достав из складок плаща кусочек мела, аккуратно поставила крестик слева от переднего колеса велосипеда.

А потом подалась поближе и что-то шепнула кролику на ухо.

– Ну ладно, – сказал Тафф, растянувшись на валуне, так что его глаза были на одном уровне с игрушечным кроликом, – я ни о чём спрашивать не стану. Просто посмотрю, что будет дальше.

Он помолчал.

– А что ты шептала ему на ухо?

– Попросила указать нам дорогу к Имоджин.

– А вы сами не знаете? – спросила Кара.

Мэри жестом обвела валуны, которые окружали их со всех сторон.

– Надо сознаться, я несколько дезориентирована.

Все трое уставились на кролика. Видя, что ничего не происходит, Мэри шёпотом повторила свою просьбу и ласково погладила фигурку по голове, как будто послушную собаку.

Прошла минута. Игрушечный кролик сидел, где сидел. Неподвижно.

На валун упали первые капли дождя.

У Мэри сделался такой вид, как будто она вот-вот изо всех сил врежет кулаком по валуну, но потом она всё-таки сдержалась.

– Ах ты гадкая, бесполезная безделушка! – вскричала она. – Ну да, иной раз бывает такое. Иногда они вообще ничего не делают. Причём в последнее время такое бывает всё чаще и чаще.

– А можно я попробую? – спросил Тафф. И прежде чем Мэри успела ему помешать, он наклонился к кролику и что-то прошептал ему на ухо.

Кролик немедленно ожил.

Его крохотные ножки, обутые в красные башмачки, принялись крутить педали велосипеда. Слегка поворачивая руль, кролик начал выписывать небольшие круги по валуну. Колёсики велосипеда тихонько поскрипывали.

– Он движется! – воскликнул Тафф. – Он меня послушался!

Мэри, похоже, не находила в этом ничего забавного.

И вот наконец кролик поехал по прямой. Он набрал скорость, и Кара встала на краю валуна, чтобы он не свалился вниз.

«Вот уж чего не хватало, так это симулякра игрушечного кролика!» – думала она. Идея живого, дышащего кролика на велосипеде должна была казаться смешной, но нет – ничего смешного тут не было.

Однако когда Кара уже примеривалась схватить кролика, он остановился у самых её ног. Мэри наклонилась и прочертила меловую линию от первоначального крестика до нового местоположения велосипеда на краю валуна, потом промерила расстояние растопыренными пальцами.

– Не больше трёх дней пути, – сказала она, – хотя Драйе-варг закончится намного раньше.

Она стёрла дождевую каплю, упавшую ей на глаза, и указала в ту сторону, куда ехал велосипедист.

– Лес вон там, ещё немного, и его станет видно. Мы уже почти дошли.

Мэри подобрала игрушечного кролика и бережно уложила его обратно в мешок.

– Тафф, как ты заставил его тебя послушаться? – спросила Мэри.

Мальчик пожал плечами.

– Ну, я просто попросил его указать нам дорогу к Имоджин. Ничего такого особенного я не делал.

– Хм, – сказала Мэри-Котелок.

– А это что значит, что я волшебный? – спросил Тафф. Кара не могла понять, отчего у него дрожит голос, от волнения или от страха.

– Вовсе нет, – ответила Мэри. – Для того чтобы использовать зачарованные предметы, магией владеть совершенно не обязательно. Но способен на это не всякий. Это дар, который, возможно…

Тафф завопил.

В ногу ему впилась сороконожка размером с крысу. Вот только сороконожка эта была не из плоти и крови.

Она была водяная.

Мэри подбросила извивающуюся тварь в воздух. Сороконожка ударилась о соседний валун и разлетелась на тысячу капель. Большинство из них сбежали по камню и ушли в невидимую землю под валунами.

– Дура я, дура, – сказала Мэри. – Дождь! Как же я про дождь-то не подумала?

Повсюду вокруг них, сколько хватало глаз, выползали из щелей между камнями водяные создания. Некоторые были похожи на ту сороконожку, которая напала на Таффа; другие походили на пауков с длинными суставчатыми лапами. Были и существа, вовсе не имеющие формы: они ползли на Кару, будто зубастые лужи.

Полыхнула молния и сделалось видно, что в небе кружат водяные нетопыри и прозрачные вороны, готовые наброситься на добычу.

Кара махнула рукой на предупреждения Мэри, что тут надо ходить осторожненько, и запрыгала с валуна на валун. Дождь ливанул стеной, и впереди сделалось ничего не видно дальше, чем на несколько футов, но даже сквозь шум ливня Каре было слышно позвякивание Мэриного мешка – на него она и ориентировалась.

Водяные твари нападали со всех сторон – и сверху, и снизу тоже. С каждым укусом Кара ощущала слабый удар тока, от которого она вздрагивала всем телом: этот дождь, рождённый из грозовой тучи, унаследовал часть её свойств. Девочка упорно шла вперёд, по мере сил уворачиваясь от юрких тварей, кишащих на камнях. Отбиваться от них было бесполезно: на месте каждой, которую она давила ногой или прихлопывала ладонью, появлялось бессчётное множество новых. Щели между камней забивались всё новыми тварями, которым не терпелось вырваться и присоединиться к охоте.

А дождь всё лил и лил.

Кара споткнулась и упала на коленку, скривившись от боли. Впереди, меньше чем на расстоянии протянутой руки от её лица, раскинула по валуну десятки щупалец прозрачная медуза. Существо слабо светилось изнутри, и в его светящемся нутре шевелились, плавали и свирепо пожирали друг друга океанские твари. Кара инстинктивно потянулась к разуму медузы, надеясь выстроить мысленный мостик, но медуза была симулякром, и связь устанавливать было не с чем.

Одно из щупалец поднялось в воздух, напружинилось, как питон, но прежде чем оно успело нанести удар, Тафф перемахнул через Карину голову, обеими ногами приземлился на медузу и растоптал её.

Он помог сестре подняться и крикнул:

– Уже почти дошли!

И в самом деле: сквозь рваную пелену дождя Кара увидела впереди кроны и чёрные стволы Чащобы, знакомое зрелище, которого она боялась всё детство, но которое теперь казалось желанным маяком, сулящим убежище и безопасность. Колено пульсировало болью, но Кара знала, что останавливаться нельзя.

«Ну, ещё немножко…»

Они приближались к краю Драйе-варга, и твари совсем рассвирепели. Ворон с крыльями, струящимися, как водопады, сел на плечи Таффу и повалил его наземь. Кара ударила ворона раскрытой ладонью. Это было всё равно, что сунуть руку под сильную струю ледяной воды. На ладони остался багровый след.

Оглянувшись, Кара увидела, что они окружены.

Симулякры собрались кучей и сомкнули кольцо вокруг детей, так что выхода не было. Валуны бугрились волнами ложной жизни, неживых существ, слишком многочисленных, чтобы от них увернуться, повсюду сверкали клыки, зубы и жвалы. А над головами детей кружили водяные птицы, и крохотные молнии сверкали в их раззявленных клювах.

Кара опустилась на колени рядом с братом. Разбитое колено зловеще хрустнуло. Белокурые волосы Таффа прилипли ко лбу и свисали жидкими прядями.