Текст книги "Ловушка для вексари"

– Не отходи от меня, – велела Кара.

И прислушалась.

Они были уже достаточно близко к лесу, чтобы она могла слышать голоса, бормочущие «ЕСТЬ!», «БЕЖАТЬ!» и прочие привычные мысли. Кара пробивалась сквозь эту бурю звуков, разыскивая не какое-то определённое животное, а определённую потребность. И когда наконец нашла, она стиснула кулаки и мысленно сообщила: «Сюда! У меня есть то, что вам нужно! Скорей! Скорей!»

Правая нога дёрнулась от слабого удара током. Кара сорвала с ноги водяного червя и раздавила его. Капли воды брызнули на десяток других созданий, которые тут же ринулись ей под ноги.

– А ну, отвяжитесь от нас! – заорал Тафф, хлопая себя по рукам, по ногам, по плечам. На затылок ему села какая-то бесформенная штуковина с четырьмя крылышками, и у Таффа задрожали губы: его тряхнуло особенно сильным разрядом. Кара, не обращая внимания на уколы боли, вспыхивающие по всему телу, скользнула по валуну в его сторону и сорвала тварь, выкрутив её двумя руками, будто мокрое полотенце. Она обняла Таффа и прикрыла его собой: на них ринулся ещё десяток клякс с водяными крыльями.

Симулякры не долетели.

Что-то большое и синее пронеслось по небу и поймало водяных тварей своим чаячьим клювом. Кара видела не меньше десятка этих пришельцев: с голой кожей, растянутой меж длинных, жилистых крыльев. Они выхватывали оставшиеся симулякры из воздуха, а бескрылых слизывали с поверхности валунов длинными конусовидными языками.

Кара же не знала, что за животные откликнутся на её зов.

Ей нужно было всего лишь, чтобы они очень хотели пить.

Одно из существ грациозно опустилось на валун рядом с Карой. Оно представляло собой нечто среднее между птицей и рептилией, с добрыми глазами и длиннющим хвостом, который лежал позади существа, свернувшись, будто моток верёвки. Бок существа был изуродован неровным шрамом, и слегка высунутый язык вспух от чёрной плесени. Порча ещё не охватила его полностью, но животному явно осталось недолго.

Зверюга вытянула шею, и Кара, лишь секунду поколебавшись, погладила её по голове.

– Спасибо, – сказала она.

«Тебя надо беречь, – услышала Кара в голове её голос. – Спаси нас, Девочка-Ведьма!»

– Не могу, – сказала она. – И хотела бы, но не могу.

Существо посмотрело на неё искоса. Его старческие глаза лучились мудростью, и ещё немного лукавством.

«Сможешь!»

И существо поднялось в воздух с таким оглушительным воплем, что Тафф зажал уши. Довольные соплеменники последовали за ним. Животы у них раздулись от воды. Кара провожала их взглядом, пока они не исчезли в кронах Чащобы.

Девочка взяла Таффа за руку, и они зашагали с валуна на валун, пока не добрались до чёрной земли, где ждала их Мэри-Котелок.

– Почему же ты нам не помогла? – спросила Кара.

– Тебе пора учиться сражаться самой.

– Мы же погибнуть могли!

– Кара! – сказал Тафф.

– Но не погибли же. Как ты думаешь, что такое Имоджин? Волокун какой-нибудь? Как ты рассчитываешь сделаться достаточно сильной, чтобы её одолеть, если я стану помогать тебе на каждом шагу?

– Так вот что это было? Испытание, да?

– Кара… – сказал Тафф.

– Нет. Это было обучение.

Голос Мэри смягчился.

– Если бы стало в самом деле опасно, разумеется, я бы тебе помогла. Но в этом не было необходимости. У тебя всё…

– Ну Кара же! – заорал Тафф.

Мэри с Карой обернулись к мальчику. Лицо у него посерело. Из ссадины на левой ладони текла кровь.

– Ты ранен! – вскричала Кара.

– Да нет. Не в этом дело, – ответил Тафф. Он поднял здоровую руку и указал в сторону Драйе-варга.

Вдали виднелась маленькая фигурка. Она была слишком далеко, чтобы разглядеть детали, но Каре показалось, что она узнаёт эти растрёпанные белобрысые волосы…

– Это всё кровь… наверно, накапала между валунов, – сказал Тафф. – Извините…

Кара покачала головой.

– Это не твоя вина.

– Его нельзя оставлять в живых, – сказала Мэри. – Он станет преследовать нас. Охотиться за Таффом.

Кара судорожно сглотнула и протянула руку.

– Дай мне твой кинжал, – сказала она. – Я с ним управлюсь.

Мэри достала клинок. Она протянула его Каре рукояткой вперёд, но когда девочка потянулась за ним, Мэри убрала руку.

– Нет, – сказала она. Ведьма выглядела несколько растерянной, как будто удивлялась своему собственному решению. – Так нельзя. Нельзя это сваливать на тебя. Ты же его сестра.

И с решительным видом шагнула на ближайший валун.

– Давайте лучше я.

Кара перевела взгляд с Мэри на симулякр. Фигурка подошла ближе. Она уже почти различала зелёные глаза, такие знакомые…

– Спасибо большое, – сказала Кара.

Она увела Таффа под деревья и перевязала ему рану. Через несколько минут они услышали знакомый крик. Кара прижала братишку к себе, радуясь, что не ей пришлось нанести этот удар.

9

На следующий день вечером, после ужина, Мэри-Котелок расстелила колючее старое одеяло на пятачке земли, который как-то ухитрился просохнуть под скудными лучами солнца.

– Пора тебе узнать всё как есть, – сказала она, глядя на Кару в упор. – Хватит секретов.

Мэри развязала мешок и вывалила наружу всё его содержимое.

По земле раскатилась куча более или менее поломанных игрушек: розовые шарики, треснутая деревянная лодочка, пара потрёпанных бумажных змеев, одноглазый плюшевый мишка, какая-то дудочка с пятью дырочками, маленькая лошадка-качалка с облупленной краской и множество кукол всех форм и видов.

– Ух ты, сколько всего! – воскликнул Тафф, раскрасневшись от возбуждения. Он схватил деревянный волчок, разукрашенный аккуратными звёздочками, нарисованными по трафарету, но Мэри отобрала игрушку.

– Ничего не трогай! – велела она. – Может, магия в них и слабая, но большинство этих игрушек до сих пор опасны.

– А что он умеет? – спросил Тафф, указав на волчок.

– Он вращается, – сказала Мэри, – до тех пор, пока у тебя перед глазами не начнут проплывать целые созвездия. И ты будешь на них смотреть, не сможешь не смотреть. И пока ты будешь смотреть, ты станешь забывать. Сегодняшний день. Вчерашний. Где ты был. Кто ты такой…

Воцарилось молчание. Слышался только треск костра.

– Что-то мне больше не хочется играть с этим волчком, – сказал Тафф.

Сегодня Мэри была старухой, но когда она принялась рассказывать о содержимом мешка, её старческие глаза сделались весёлыми, как у ребенка. Некоторые игрушки по-прежнему сохраняли свои магические свойства, хотя Мэри и не всегда могла поручиться, что они работают как следует, из других же все чары выветрились начисто. В конце концов Мэри перестала говорить о магии и всецело сосредоточилась на образчиках мастерства, которыми особенно гордилась: на кораблике, который поднимал паруса, если нажать махонький рычажок, деревянной головоломке, в которой нужно было расположить цветные квадратики в определённом порядке…

– Вы, видимо, были потрясающим игрушечных дел мастером! – сказала Кара.

– Ну да, – сказала Мэри, глядя в никуда. – Люди приезжали за несколько дней пути, чтобы побывать в моей лавке. Это было дело всей моей жизни. Ну, до того, как я нашла гримуар…

– А это что такое? – спросил Тафф, держа в руке крохотную металлическую штучку. – Их тут много!

– А это шестерёнка, – ответила Мэри. Она наклонилась, хрустнув стариковской поясницей. – Ты часы когда-нибудь видел?

Тафф поглядел на неё непонимающе, но Кара вспомнила то, что как-то раз рассказывал Лукас.

– Это такая штука, которая говорит, какое сейчас время дня – ну, если ты не умеешь определять это по солнцу и по звёздам. Бесполезная безделушка для людей, у которых слишком много лишних семечек.

Мэри сказала:

– Как-то раз один непростой человек подарил мне часы – но это другая история для другого раза, – и я зачаровала их с помощью гримуара. Надо сказать, то было одно из самых хитроумных моих заклинаний. Если я перед сном ставила стрелку на час раньше, то просыпалась на годы моложе, а если поставить стрелку на час вперёд, то снова становилась такой, как была на самом деле. Могла и старше сделаться, если захочу – хотя мне этого, конечно же, не хотелось. Поймите меня правильно: я открыла в себе новые способности, когда у меня только-только проступила седина в волосах, и мысль о том, чтобы сделаться старухой, когда я только-только жить начинаю…

– А когда ты бросила заниматься магией, – сказал Тафф, – сила игрушек начала иссякать. А часы совсем сломались, да? И ты теперь не можешь этим управлять.

Мэри кивнула.

– Последняя месть гримуара.

– Да, кстати, а где ваш гримуар? – спросила Кара.

– Далеко-далеко, – сказала Мэри. – Там, где у меня точно не будет соблазна им воспользоваться.

Мэри отвернулась, но Кара успела заметить тоску, мелькнувшую у неё в глазах.

«Отчасти ей его до сих пор не хватает».

– Я ещё одну нашёл! – воскликнул Тафф и показал вторую шестерёнку. – Помогите мне собрать остальные!

Кара заметила, что Мэри растерялась, и сказала:

– У моего братишки талант, он чинит всё что угодно.

– Хм… – сказала Мэри. – Возможно, именно поэтому мой кролик тебя и послушался. Дар почуял. Магия стремится к тому, чтобы её использовали – это единственное правило, которое действует всегда, неважно, о какой магии идёт речь. Понятно, отчего мои игрушки тянутся к даровитому мастеру. Они думают, что ты сумеешь их исправить.

Тафф ничего не ответил. Он был занят: деловито раскладывал горку деталек на кучки поменьше, сортируя предметы согласно ему одному понятным критериям. Кара уже не раз видела, как он впадал в подобное забытье дома, когда увлечётся каким-нибудь из своих замыслов.

– Тафф! – окликнула Мэри, тронув его за плечо.

Мальчик поднял голову.

– Я очень ценю, что ты хочешь мне помочь. Но для того, чтобы сделать часы, надо учиться с рождения – это сложнейшее ремесло, которое передаётся от отца к сыну. Эта крохотная шестерёнка – всего одна из десятков, скрытых в этой куче, и там ещё сотни других деталей. Это работа для мастера-часовщика.

– То есть ты хочешь сказать, что это невозможно?

– Да.

Тафф усмехнулся.

– Потрясающе!

И ещё прилежнее принялся разыскивать в общей куче детальки от часов.

– Так даже интереснее! А потом, ты так много для нас сделала – мне тоже хочется что-нибудь сделать взамен.

Мэри-Котелок некоторое время смотрела на Таффа. Постепенно выражение растерянности сменилось неуверенной улыбкой. Она рассеянно дотронулась до глаз и с изумлением обнаружила слезу. Мэри щелчком пальцев отбросила слезу прочь и немедленно насупилась.

– А что не так? – спросила Кара.

Старуха развернулась к детям спиной и, ссутулившись, принялась запихивать вещи обратно в мешок.

– Не надо было вам всё это показывать! – бросила она, отбирая у Таффа щестерёнки от часов. – И я совершенно точно не хочу, чтобы ты это чинил. Не трогай моих вещей, ясно? Ты хоть представляешь, как все эти предметы обрели свою силу? Представляешь?

Тафф покачал головой, не в силах встретиться глазами с Мэри.

– Вы были так добры к нам… Я забыл.

– Ну, замечательно! – сказала Мэри. – Просто великолепно! Только вот мне-то этого не забыть нипочём.

– Мэри… – сказала было Кара, но старуха как будто не слышала. Её внимание было сосредоточено на Таффе.

– Такая магия требует ингредиентов. Ты понимаешь, что я говорю, а, мальчик?

– Вы использовали детей, – пробормотал Тафф. – Да, я слышал, нам рассказывали.

Он сморгнул слёзы и всё-таки посмотрел ей в глаза.

– Но гримуар управлял вами, так же, как и Карой. Это была не ваша вина.

Серые глаза Мэри сверкнули в отсветах костра. Она уже не походила на ту женщину, которую Кара начала считать другом. Она походила на женщину, которая может прятаться в тёмном углу или под кроватью неосторожного малыша…

– Я заманивала их к себе в хижину, посулив конфетку или монетку, а потом варила в котелке, пока их души не переходили в тот предмет, который мне пришло в голову заколдовать.

Кара обхватила Таффа за плечи.

– Пожалуйста, не надо, хватит! – сказала она.

Но Мэри ещё не закончила. Она говорила, и её верхняя губа приподымалась в зверином оскале.

– Это всё равно как варить курицу на бульон. Знаешь, как это бывает, да? Весь смак выходит прочь, а у тебя остаётся кусок безвкусного мяса. Но мясо я не выкидывала и не скармливала домашней скотине. То, что оставалось от этих ребятишек, я отправляла домой, мамочкам и папочкам. Хотя их души выходили вон и от них оставалась лишь безжизненная оболочка, я всё равно отправляла их домой. Меня это забавляло.

Она стиснула в ладонях лицо Таффа.

– А теперь повтори это ещё раз, мальчик. Скажи, что это не я, что это всё гримуар виноват!

– Прекратите! – воскликнула Кара и оттолкнула Мэри. – Зачем вы его пугаете?

Мэри угрюмо крякнула и ушла на другой конец стоянки, волоча свой мешок поломанной магии.

Тафф хватал воздух ртом и весь трясся.

– Пошли, пошли, – сказала Кара, прижимая его к себе. – Тебе надо поспать.

Но Тафф вырвался из её рук и крикнул:

– И всё равно, ты теперь не такая! Я знаю! Настоящая ты! Ты нам помогала! Ты хорошая! А ведьмы, которая творила все эти ужасы, – её больше нет, она исчезла навсегда!

Надолго воцарилось молчание. А потом, откуда-то из темноты, хриплый голос ответил:

– Ты уверен?

10

На следующее утро Кара проснулась и обнаружила, что Мэри, женщина средних лет, с «гусиными лапками» возле глаз, чистит на завтрак какие-то мохнатые клубни.

– А это что? – спросила Кара.

– Джибы, – ответила Мэри. – Вроде петрушки, только…

Она помолчала, словно прикидывала, как лучше объяснить разницу.

– Только что? – спросила Кара.

– Только не петрушка. Твой братишка что-то заспался сегодня.

– Да он вчера всё никак заснуть не мог.

– Оттого что я его напугала?

– Оттого что вы его задели. Он вас любит.

Мэри соскребла зеленоватый пух и положила сцепленные руки на колени.

– Он что, не знает, кто я такая?

– Знает, конечно, – ответила Кара. – Вы – женщина, которая спасла нас от ветвеволков и научила его сестру владеть своим могуществом. Благодаря вам мы до сих пор живы.

– Но…

– То, кем вы были, и то, кто вы есть, – разные вещи.

Мэри принялась сноровисто чистить джиб. Кожура упала на землю одним куском.

– Я бы что угодно дала, лишь бы сделать небывшим всё, что я творила, – сказала она. – И всё-таки, знаешь, мне его по-прежнему недостаёт. Гримуара. Он так глубоко в меня вгрызся, что я даже теперь ощущаю пустоту на его месте.

Она ножом очертила в воздухе силуэт книги.

– Он был красный, цвета обожжённой глины, с замысловатым узором, выложенным золотой нитью. Красный – мой любимый цвет. Наверно, книга это знала.

Мэри смотрела в никуда, словно застыв во времени, смотрела – и вспоминала.

Через некоторое время Кара аккуратно забрала нож у неё из руки.

– Давайте помогу, – сказала она и принялась чистить клубни. Дома, в Де-Норане, Кара всегда недолюбливала эту работу, но сейчас монотонный труд успокаивал.

– До Имоджин осталось всего несколько дней пути, – сказала наконец Мэри. Она достала второй нож и принялась крошить очищенный джиб в кипящую похлёбку. – Тебе надо продолжать заниматься. Возможно, кто-то из этих зверей не захочет тебе помогать, но это неважно. Ты их хозяйка. Ты должна подчинить их своей воле.

– Нет, – сказала Кара. – Я буду просить их о помощи, но я никогда не стану принуждать живое существо к тому, чтобы…

– Быть твоим рабом?

Кара кивнула.

– Это как-то неправильно. Возможно, именно к этому толкал меня гримуар.

– Но это же просто животные.

– Вы бы не стали так говорить, если могли бы общаться с ними, как я.

– Да, ты права. И именно это позволяет мне смотреть на вещи с другой точки зрения. Ты же на ферме выросла, Кара. Что, твой папа никогда свиней не резал, чтобы вашей семье было что есть? Чтобы вы могли выжить? Вот и здесь то же самое. Если хочешь вырваться из Чащобы, без жертв не обойтись.

Кара представила себе, как она выстроит мысленный мостик, чтобы завоевать доверие животного, а потом заставит его делать нечто против его воли… Ей сделалось дурно от одной мысли об этом.

– А если я не смогу, что тогда? – спросила Кара.

– Тогда Имоджин убьёт и тебя, и твоего брата, – ответила Мэри. Она зачерпнула ложкой похлёбку и попробовала варево на вкус. – Только и всего.

* * *

На следующий день они пришли в деревню.

Просторная поляна была окружена деревянным частоколом, прочно переплетённым лианами. За частоколом стоял ряд чёрных домов с островерхими крышами и трубами из жёлтого кирпича. Среди домов – всего их было штук тридцать, – находилась небольшая детская площадка с парой качалок и деревянной опорой, на которой болталось несколько верёвочных качелей.

Однако детей тут не было. Да и взрослых тоже.

– А где же все? – спросила Кара.

– Пропали, – ответила Мэри. Мешок у неё на плечах лязгал как бешеный: она торопливо шагала к домам. – В подробности лучше не вдаваться. Тут, в Чащобе, их десятки, таких деревень-призраков. Некогда, много лет назад, это место было таким же, как и ваш Де-Норан. Они каждый день вырубали сорняки на Опушке, пока те не вымахали в полноценные деревья, надеясь одолеть Чащобу. Но вечно это длиться не может. Рано или поздно Сордус берёт верх.

– А зачем вообще было строить тут деревню? – спросил Тафф.

Мэри попыталась отворить дверь ближайшего домика, но дверь не поддавалась.

– Ну, может, это были изгнанники и у них просто не было выбора, – ответила она. – А может, они так же, как Дети Лона, лишились своего места в Мире. Наверно, мы этого никогда не узнаем. Но, возможно, сегодня мы будем спать на кроватях.

– А вы тут никогда не бывали? – спросила Кара.

– Нет. Чащоба обманчиво огромна, – ответила Мэри. – Иной раз я спрашиваю себя, а видел ли её всю сам Сордус.

– Поглядите на окна! – сказал Тафф. – Они все заколочены.

– Да, я уже видела такое в других деревнях-призраках, – ответила Мэри. – Когда деревню захватила Чащоба, её жители – по крайней мере, те, кто остался, – стали делать всё, что могли, чтобы защититься. Они же были наслышаны. Они знали, что, если протянут достаточно долго, придёт Сордус и спасёт их.

– Спасёт?! – переспросил Тафф.

– Ну, по-своему, – ответила Мэри. – Сордус пощадит выживших, но за это они должны будут выбирать: либо дать ему клятву вечной верности, либо отправиться в скитания по Чащобе на свой страх и риск. Сами понимаете, что выбирали большинство из них.

– И что с ними было потом?

– Их отводили в Калу-Мальту. Это селение на краю Чащобы.

– Но зачем они ему? – спросила Кара.

– Не знаю, – ответила Мэри, не глядя ей в глаза.

Кара расслышала ложь так же отчётливо, как сами слова. Но прежде чем она принялась расспрашивать старую ведьму более придирчиво, в глаза ей бросилось нечто занятное.

– А это что такое? – спросила Кара, подойдя к следующему дому. Она провела пальцем вдоль узкого, белого, как кость, предмета, приколоченного к двери. Предмет был длиной с Карино предплечье, заострённый с одной стороны.

– Зуб Нирсука, – ответила Мэри. – Люди, которые тут жили, верили, что, если выточить из звериной кости такой зуб, это поможет отвести беду.

Она с отвращением покачала головой.

– Что за суеверный бред!

– А кто такой Нирсук? – спросила Кара.

– Зверь такой… – Мэри помолчала. – Да ты что, правда, что ли, не знаешь?

Кара покачала головой.

Мэри присвистнула.

– Ну ладно, расскажу короткую версию. Жила-была вексари по имени Риготт, которая обладала властью над всеми животными, что только есть на свете.

– Совсем как Кара! – воскликнул Тафф.

– Ну да, отчасти. Но Риготт – злейший враг Сордуса, – могла и сама создавать животных. И вот создала она зверя по имени Нирсук и наделила его могуществом отнять у Лесного Демона всю его магию. Но только Сордус убил его первым. И несмотря на то, что Нирсук потерпел жалкое поражение, люди по-прежнему его чтят, вырезают из кости зубы и воображают, будто зубы эти обладают некими защитными свойствами.

Мэри презрительно фыркнула. Но Кара не видела тут ничего странного: дома, в Де-Норане, многие соседи вешали над дверью ветви фенрута с той же самой целью.

«Детали могут меняться, но всем людям хочется чувствовать себя в безопасности».

– А что случилось с Риготт? – спросила Кара.

– Сордус её убил, – ответила Мэри, – но она всё же успела наложить заклятие, что приковало его к острову. Если бы не Риготт, Сордус сейчас владел бы всем Миром – это если бы Мир по-прежнему существовал после того, как Сордус сделал бы с ним всё, что хотел.

– Да она настоящая героиня! – сказал Тафф.

Мэри пожала плечами.

– Ну, если ты веришь в такие вещи…

Они перешли через проулок к соседнему дому, который выглядел точно так же, как и остальные, если не считать того, что перед ним на деревянном столбике висела декоративная корзиночка. Кара подумала, что, наверно, когда-то в корзиночке росли цветы – или то, что сходило за цветы в этих местах, – но теперь она забилась тошнотворно-серыми сорняками, которые свисали наружу, будто волосы старейшины. В тени корзинки росла купа жёлтой травы. Девочка присела на корточки, потянулась к ней…

«Не трогай!»

Голос донёсся из крон деревьев у неё над головой. Животное – видимо, какая-нибудь птица, судя по тому, что слова прозвучали как пение, – было слишком пугливым, чтобы показаться на глаза.

Оно просто хотело её предупредить.

Кара потянулась вовне, отыскала это животное, почувствовала, как отчаянно колотится сердце у него в груди. Строить мысленный мостик нужды не было. Это животное обратилось к ней первым, а значит, уже доверилось ей.

«Почему?» – спросила Кара.

«Темноеды. Ступай, Девочка-Ведьма, пока не взошли несолнца. Они делают темноедов».

Кара не знала, что такое «темноеды» и «несолнца», но в голосе невидимого существа звучал отчётливый страх. Она поднялась на ноги, собираясь предупредить своих спутников, и тут наконец впервые окинула взглядом всё пятно травы целиком.

– О нет! – воскликнула она.

Пятно выглядело как силуэт мужчины.

– Тафф! – воскликнула она. – Мэри! Идите сюда, поглядите, что тут такое!

Девочка попятилась и нечаянно наступила на другое пятно травы – это выглядело как фигура ребёнка. Кара окинула взглядом деревню, не обращая внимания на дома и прочие признаки жизни, которыми до сих пор было поглощено её внимание, и глядя только на землю.

Повсюду были эти пятна в виде человеческих фигур.

– Что такое? – спросила Мэри.

«Несолнца всходят! Уходи! Немедленно!»

– Надо уходить, – сказала Кара.

– И что, лишиться возможности заночевать по-людски? Почему, собственно?

Но прежде чем Кара успела ответить, Тафф крикнул:

– Глядите!

По стволу огромного дерева, стоящего напротив, ползла зелёная лиана, поднимаясь всё выше и выше прямо у них на глазах.

– И там тоже! – сказал Тафф, указывая на другой конец деревни, где по другому дереву ползла такая же лиана. – И там!

«Поздно, Девочка-Ведьма! Прячьтесь внутри!»

– Нам нужно попасть в один из домов, – сказала Кара. – Срочно.

Кара подбежала к ближайшей двери и яростно загремела засовом. Видя, что это не помогает, она ударила в дверь плечом. Дверь не шелохнулась.

Кара оглянулась на ближайшую лиану. На конце у неё набухал огромный бутон. Бутон сделался размером с волокуна, потом развернулся. Лепестки были ярко-жёлтые, в центре торчал оранжевый пестик.

– И все остальные так же, – сказал Тафф. – Красивые какие!

– Это-то меня и тревожит, – сказала Мэри. – Тут нет места красоте.

– Качалка! – воскликнул Тафф. – А давайте возьмём сиденье от качалки и используем его как таран, чтобы открыть дверь…

«Поздно!» – услышала Кара голос у себя в голове.

Пестик гигантского цветка засветился. Из оранжевого он сделался огненно-красным и принялся посылать в их сторону волны обжигающего жара. У Кары уже поползли по шее капли пота. Она была уверена, что цветок вот-вот вспыхнет. Но он не вспыхнул. Вместо этого из пестика вытекло озеро багрового света, и из всех прочих цветов тоже. Вся деревня озарилась странным сиянием.

«Несолнца», – подумала Кара.

Тафф водил ладошкой из стороны в сторону, глядя, как свет играет на коже.

– А оно, похоже, не причиняет нам вреда, – сказал он. – Может быть, оно просто хочет нас согреть?

Кара бросила на него недоверчивый взгляд.

– Да нет, – сказал Тафф. – Я тоже так не думаю.

«Я ГОЛОДЕН».

Этот новый голос отдавался слабым эхом, как будто исходил из тёмного конца тоннеля. «ГОЛОДЕН», – повторил он. В этом слове не было чувств, не было никаких потребностей, лишь холодная констатация факта, и Кара поняла, что тот, кому принадлежит голос – кто бы это ни был, – убьёт их быстро и безо всяких угрызений совести. «ГОЛОДЕН». Девочка зажала уши, пытаясь избавиться от этого голоса, но, разумеется, это не помогло – ведь слышала она его не ушами.

– Там что-то есть, – сказала Кара. Она указала вдаль, за цветы, туда, где чернел лес, нетронутый этим странным светом. – Надо выбираться из этой деревни, как можно быстрее. Я думаю, мы очутимся в безопасности, как только…

За спиной у Мэри поднялись в воздух тонкие струйки дыма.

Одно из пятен на траве вспыхнуло. Пламя было такое слабое, что Кара без труда могла бы затоптать его каблуком, и стремительно догорело.

На месте пламени остался обугленный силуэт мужчины, который вытянул руки в воздух и встал с земли.

«Я ГОЛОДЕН», – услышала Кара.

Она почувствовала, что бежит. Тафф схватил её за руку и тащил прочь. Пятна на траве вспыхивали стремительно затухающим пламенем, оставляющим после себя плоские тёмные силуэты, которые один за другим поднимались с земли.

«ГОЛОДЕН, ГОЛОДЕН, ГОЛОДЕН».

– Туда! – сказал Тафф.

Он вёл её к дому, который был намного больше прочих. «Может быть, тут жил их фен-де», – подумала Кара. Тафф даже не пытался тыкаться во входную дверь – она наверняка была заколочена наглухо. Вместо этого мальчик отпер деревянную дверку, встроенную сбоку в высокое крыльцо, и юркнул под ступеньки.

– Давай сюда! – шепнул он и потянул за собой Кару. – Скорее!

Кара была слишком рослая, чтобы просто пригнуться и войти, ей пришлось встать на четвереньки. Левая коленка, которая до сих пор не зажила после того безумного перехода через Драйе– варг, отозвалась резкой болью. Последней под крыльцо втиснулась Мэри, которая захлопнула за собой дверцу.

– Если они нас тут отыщут, деваться будет некуда, – шёпотом сказала Кара Таффу. – Ты уверен, что это хорошая идея?

– Нет, не уверен, – ответил он, – но всё равно, это намного лучше, чем таскаться по улице, когда там эти твари. По крайней мере, тут мы не на виду.

– Как вы думаете, они видели, как мы сюда спрятались? – спросила Кара.

Мэри покачала головой.

– Погляди, как они двигаются. Медленно. Неуверенно. Как будто только что пробудились от долгого-долгого сна. Они ещё не очухались.

– А тогда, может, нам лучше выбраться отсюда и пуститься бежать куда глаза глядят? – предложил Тафф.

– Нет, – отрезала Мэри. – Если и была такая возможность, мы её упустили.

Сквозь щели в обшивке крыльца Каре было видно, как чёрные фигуры бродят по деревне. Она пыталась отключиться от нарастающего гула у себя в голове («ГОЛОДЕН, ГОЛОДЕН, ГОЛОДЕН»).

– Я их слышу, – сказала Кара, – так же, как обычных живых существ.

– А управлять ими можешь? – спросила Мэри.

Кара покачала головой.

– Их голоса – будто эхо чего-то, что некогда было живым.

– Темноеды… – сказала Мэри. – А я-то думала – даже здесь, – что это всего лишь страшная сказка.

– Ну, это же просто монстры, – возразил Тафф, делая вид, будто ему не страшно. – С монстрами мы дело уже имели…

Мэри вздохнула.

– Так ты не видел, да?

– Чего я не видел?

Она ласково взяла Таффа за руку, и на секунду взгляд у неё сделался заботливым, как у любящей матери.

– Поглядите на их тени! – шёпотом велела она. – Оба поглядите!

Один из темноедов – высокий и долговязый, с руками почти до колен, – забрёл во двор дома. Кара подалась вперёд настолько, насколько хватило храбрости. Поначалу его тени было не видно – он стоял не под тем углом, – но потом багровый свет сместился, и темноед развернулся к нему, словно грелся в его лучах.

Рядом тихонько всхлипнул Тафф.

– Ой, нет… – бормотал он, – нет…

Тень темноеда была вовсе не тенью. Это был человек, мужчина под пятьдесят, с коротко подстриженной бородкой и карими глазами. Он был совершенно плоский, словно не человек, а кусок зеркала с отражением. Когда темноед двигался, мужчина повторял каждое его движение. Лицо у него было отсутствующим и равнодушным.

– Вот что случилось с жителями деревни, – сказала Мэри. – И то же самое будет с нами, если мы не придумаем, как отсюда выбраться.