Текст книги "Рядом с любящим сердцем"

Глава 5

Ларкин проснулся утром в довольно паршивом настроении. Он немного повеселел, узнав, что Уинни нет дома. Экономка, приятная женщина, сообщила ему, что мисс Уинни уехала в город по делам.

Ларкин энергично принялся за работу. Он беспокоился о своей новой клиентке с непослушными волосами и заостренным подбородком. Его смущало то, что волнение за Уинни казалось личным, почти интимным. Он напомнил себе, что она взрослая женщина. Он делал все возможное, чтобы не думать о ней и сосредоточиться на защите ее имущества. Довольно скоро незамеченным на ее территорию не проникнет даже комар. Ларкин приказал своим сотрудникам держаться подальше от кирпичного здания, где проживали подопечные Уинни.

К пяти часам она еще не вернулась. Миссис Кросс ушла готовить ужин. Люди Ларкина, отработавшие дневную смену, отправились восвояси. На территории осталась только охрана. Ларкин работал без перерыва несколько часов. Он взмок, устал и был раздражен.

Погода не слишком подходила для купания, но на заднем дворе Ларкин обнаружил маленький бассейн. Когда он снял с него защитный чехол, то увидел чистую искрящуюся воду. Бассейн уже почистили и подготовили к сезону.

Соблазн искупаться был слишком велик. Ларкин быстро разделся до трусов и нырнул. Он с наслаждением плавал в холодной воде, желая прояснить мысли и чувства.

Когда он наконец вылез из бассейна, то понял, что не взял полотенце. Солнце было еще высоко, поэтому он растянулся в шезлонге лицом на запад и закрыл глаза. Солнечные лучи высушивали его кожу, и он ощущал непривычное удовлетворение.

Ларкин не заметил, как уснул под птичий щебет.

Уинни злилась. Мало того что она полдня промоталась по Нэшвиллу в неудобном парике и солнцезащитных очках, так теперь еще боится возвращаться домой. В городе она встречалась с социальными работниками, потом зашла в мебельный магазин, чтобы присмотреть двухъярусные кровати для детей. После она отправилась за одеждой в любимый магазин.

Одежду Уинни покупала нечасто. Она редко выходила в свет, потому чаще всего носила джинсы и топы. Но в Волфф-Маунтин ей придется одеваться должным образом. Не стоит позориться самой и смущать Ларкина.

Продавщица узнала Уинни по подписи на чеке и спросила ее о статье в журнале. Женщина была приятной, и у Уинни не создалось впечатления, что она тотчас побежит к телефону вызывать прессу. Может, Ларкин прав, и история с «богатейшими женщинами Америки» вскоре утихнет.

Загрузив багажник покупками, Уинни отправилась домой. По дороге она размышляла о том, как себя вести с Ларкином. Можно притвориться, что вчера вечером ничего не произошло. Ларкин наверняка с ней согласится.

Избегать его не следует. Можно, наоборот, подойти к Ларкину, откровенно поцеловать в губы и пригласить в свою постель. Такое нахальное предложение было бы оправданно, если бы Ларкин вскоре с ней расстался. Но он повезет ее в Волфф-Маунтин, где они проведут вместе несколько дней.

Вернувшись в поместье и поставив машину в гараж, Уинни осторожно пробралась в поразительно тихий дом. Из кухни доносились вкусные запахи – миссис Кросс приготовила ужин. Ларкина нигде не было.

Уинни поднялась по черной лестнице и подошла к его спальне. Заглянув туда, она увидела аккуратно застеленную постель. Где Ларкин?

У нее засосало под ложечкой, когда она подумала, что он ушел. Но нет. Он не оставит ее в беде.

Решив поужинать, Уинни вышла на веранду, собравшись накрыть там стол. И тут она увидела Ларкина. Он лежал в шезлонге у бассейна. Должно быть, он не слышал приближения Уинни, потому что на его теле не дрогнул ни один мускул.

Во что он одет? С такого расстояния сказать трудно. Возможно, он обнажен.

Что же ей делать? Ужинать в одиночестве? Сбежать в свою комнату и прятаться там до утра?

Прикусив губу, Уинни приняла решение. Она взрослая женщина и сама за себя отвечает. Она не боится Ларкина Волффа. Кстати, она может набраться смелости и соблазнить его, когда появится такая возможность. Нечасто в ее жизни появляются мужчины, тем более такие привлекательные, как Ларкин.

К сожалению, однажды она неверно истолковала поведение одного мужчины, о чем горько пожалела. Если она бросится на шею Ларкину, чтобы утолить взаимную страсть, весьма вероятно, что он ее оттолкнет. Он откровенно заявил, что не смешивает деловые и личные отношения. Но ведь он ее поцеловал. Зачем?

Обратное также опасно. А вдруг он ей уступит и они займутся страстным сексом? Что делать, если Уинни в него влюбится? В ее жизни было достаточно трагедий. Потеряв голову от привлекательного и харизматичного Ларкина Волффа, она совершит большую ошибку.

Жаль, что ей не удастся соблазнить Ларкина, не беспокоясь о последствиях. Поэтому следует держать эмоции в узде.

Уинни вышла к бассейну на дрожащих ногах и остановилась в нескольких ярдах от шезлонга, в котором лежал Ларкин. Увидев груду сброшенной одежды, она поняла, что на Ларкине нет ничего, кроме трусов. Уинни покраснела.

Движимая любопытством, она осторожно подошла ближе. Ларкин работал почти всю ночь. Неудивительно, что он очень устал. Его широкая грудь поднималась и опускалась от глубоких, размеренных вдохов. Темные ресницы касались щек. У него были красивые ноги и ступни.

Уинни жаждала прикоснуться к нему, чтобы разбудить, но решила отступить.

Когда она тихо отошла от Ларкина, он вдруг сел, положил руки на колени и повернул голову:

– Вам понравилось то, что вы видели?

Его губы изогнулись в насмешливой улыбке. Их взгляды встретились. Уинни первая опустила голову. Глубоко вдохнув, она повернулась к Ларкину и решительно улыбнулась:

– Ужин готов. Я думала, вы проголодались.

– Где вы были весь день? – спросил он.

– В городе.

– Мне казалось, вы беспокоитесь о своих постояльцах.

Уинни пожала плечами:

– Я знаю, что вы их охраняете.

– А как насчет вашей безопасности?

– Я маскируюсь. Кроме того, во многих местах меня просто не узнают. Я стала популярной здесь, где живу.

Поднявшись, он непринужденно надел брюки:

– По-моему, вы меня избегаете.

Ее лицо зарделось от его намека на прошлую ночь и оттого, что при виде его обнаженной груди у нее кружилась голова.

– Какая глупость!

Ларкин не стал надевать рубашку. Возможно, он знает, что в таком виде получил над Уинни преимущество.

– Значит, вы будете игнорировать, – произнес он.

– Игнорировать что?

Ларкин недоверчиво фыркнул в ответ на ее намеренно глупый вопрос:

– Наш поцелуй.

– Я так решила.

– Вот уж не думал, что вы трусливы.

Ее задело его обвинение. Но она не поддастся на его провокации. Сохраняя самообладание, она повернулась к нему спиной и пошла к дому.

– Я приглашаю вас поужинать со мной на веранде, – бросила она через плечо, не глядя, пойдет ли он за ней. – Но наденьте рубашку, потому что у нас принято переодеваться к ужину.

Ларкин усмехнулся. Уинни Беллами была крепким орешком, как назвал бы ее дядя Виктор. По правде говоря, Уинни отлично вписалась бы в клан откровенных и высокомерных Волффов. Она была мягкой по внешнему виду, манерам и разговору, но в душе оставалась страстной и порывистой женщиной. Повезет тому мужчине, который отважится стать ее мужем. Жаль, что им будет не он.

Ларкин неторопливо обулся и застегнул рубашку. Когда он подошел к веранде, Уинни вынесла две тарелки с дымящейся лазаньей и миску с салатом. Пока Ларкин поднимался по ступенькам, у него урчало в животе.

– Вкусно пахнет, – сказал он, открывая дверь с противомоскитной сеткой и оглядывая уютный стол.

Только сейчас он понял, что Уинни переоделась. На ней было серо-коричневое хлопчатобумажное платье. Она надела цепочку с бусинами и соответствующие серьги-гвоздики, а волосы собрала в пучок на затылке. Сегодня она выглядела настоящей богатой наследницей.

Однако она была босой. Ларкин улыбнулся.

Сев за стол, она махнула рукой:

– Давайте поедим, пока не остыло.

Они ужинали в молчании. Возможно, Уинни устраивала тишина, но Ларкина распирало от любопытства. Он откинулся на спинку стула, потягивая кьянти.

– Я все-таки не понимаю, зачем вы этим занимаетесь, Уинни. У вас было несчастливое детство? Вы сравниваете себя с детьми из вашего приюта?

Казалось, она была шокирована его вопросом.

– Боже мой, нет. У меня были прекрасные родители. Даже если бы я разрисовала карандашом старинные фрески или танцевала голышом на их вечеринке, они не подняли бы на меня руку. Они по-своему не чаяли во мне души. Но они просто не знали, как вести себя с ребенком. Они ведь могли отдать меня в другую семью, но не сделали этого. Моя мать могла сделать аборт. Я всегда была благодарна им за то, что они меня родили, хотя я разрушила их упорядоченную жизнь.

Ларкин знал, что она не лжет. И он был в курсе, что она никогда не выходила замуж. Но почему она опекает женщин и детей, подвергшихся насилию? У каждого человека есть определенные мотивы поведения. Ларкин решил выяснить мотивы Уинни. Почему ему нужно было это сделать, он не понимал.

Когда почти совсем стемнело, Уинни тихо промолвила:

– Завтра мне понадобится ваша помощь. Я должна сообщить своим подопечным, что уеду в четверг. Я хочу, чтобы вы поговорили с ними и объяснили им, что они в безопасности. И что после моего отъезда их перестанут беспокоить вертолеты и странные люди.

– Я думал, там меня считают персоной нон грата.

– Я войду первой, а вы следом. Все будет в порядке. Вы располагаете к себе людей. Вы физически сильный и опытный человек, но никогда не обидите беззащитного.

– Откуда такая уверенность? – Ему действительно стало любопытно.

– Я не знаю точно и могу ошибаться. Но мне кажется, вы прирожденный защитник.

Ларкин подумал о том, как часто ночами прятал маленькую Анну-Лизу в своей постели. Малышка дрожала, пока они прятались от криков разгневанной матери. Ларкин всегда разрывался между братом и сестрой. Его брат Девлин был старше и крепче. Ларкин слышал, как мать бьет его, но брат ни разу не заплакал. Ларкину хотелось выбежать в коридор и колотить мать до тех пор, пока она не отступит. Но кто-то должен был защищать Анну-Лизу.

Поэтому Девлин в одиночку терпел припадки озверевшей алкоголички, а Ларкин умирал от стыда.

Он беспокойно поерзал на стуле. Он редко предавался воспоминаниям, но бесхитростная оценка Уинни вернула его в прошлое.

– Вы правы. Я никогда не наврежу слабому. Но не делайте из меня героя, Уинни. Я бываю эгоистичен, как любой другой человек.

Он помог ей отнести посуду на кухню. Свет в доме казался резким и неприветливым после уютной полутьмы веранды. Уинни наклонилась, загружая посуду в посудомоечную машину. Он знал, что миссис Кросс не скажет ни слова, если они оставят в раковине грязные тарелки и бокалы. Но он также знал, что Уинни по-особенному заботлива.

Ларкин прислонился к кухонному столу, пока она возилась с посудой. Когда Уинни наконец повернулась к нему, он протянул ей руку:

– Прогуляемся? Мы плотно поужинали.

Секунды молчания растянулись в минуты. Уинни выглядела встревоженной.

– Я не знаю, что случилось прошлой ночью, – сказала она, растягивая слова. – Но я не сплю с мужчинами, с которыми только что познакомилась. Даже если они из семьи Волфф.

– Мы просто прогуляемся, Уинни.

Она едва заметно улыбнулась:

– Прогулка не повредит.

– Вы обуетесь?

Она покачала головой:

– Я люблю ходить по траве босиком. В прошлом году я потратила на обустройство лужайки больше денег, чем на дом.

– Тогда я присоединюсь к вам.

Она округлила глаза, когда он скинул ботинки и снял носки, но ничего не сказала.

Когда они вышли из дома через парадный вход, Ларкин нарочно повел Уинни к главным воротам. Большая часть его сотрудников располагалась вокруг двух домов, а Ларкину хотелось уединения. Они шли рядом с озером, слушая тихий плеск от прыгающих в воде лягушек.

Трава была бархатистой, теплой и гладкой. Ларкин шел в ногу с Уинни. Он понимал, что играет с огнем. Умный человек пожелал бы ей спокойной ночи и отправился спать. Ларкину нравилось одиночество. И он не сделает исключения ни для одной женщины. Поэтому его отношения с Уинни обречены. Но при воспоминании о поцелуях в заброшенном сарае ему захотелось овладеть Уинни прямо на мягкой траве.

Образ и желание оказались настолько сильны, что ему пришлось судорожно глотнуть воздух.

Казалось, Уинни не замечает его волнения. Она напевала отрывки из песен, слегка фальшивя. Он вдруг подумал, что их невинная прогулка, словно повторяет прогулку Элизабет и мистера Дарси. Когда Анне-Лизе было четырнадцать и она заболела гриппом, Ларкин был вынужден сидеть с ней и дважды смотреть фильм «Гордость и предубеждение».

Отвлечь от болезни сестру ему удалось только так, поэтому Ларкин смирился. Однажды вечером этот фильм с ними смотрел даже Девлин. Братья очень оберегали сестру, пока она не повзрослела. Теперь она замужем и родила ребенка. При мысли о ней у Ларкина заныло сердце.

Жизнь изменчива. Братья, сестра и кузены устроили свою личную жизнь. Но Ларкин останется один. Он не желает страдать и не готов нести ответственность за любимого человека.

Глава 6

Когда они добрались до конца дороги длиной в четверть мили, Уинни отошла от Ларкина в сторону.

Он остро почувствовал, как она от него отстранилась.

Близость к Уинни утешала его, успокаивала и дарила умиротворение.

Соединив руки за спиной, Уинни посмотрела на звезды.

– Вот поэтому я не живу в городе, – сказала она. – Я люблю пространство, небо, уединение.

– Вам нравится одиночество?

Она повернулась к нему, ее лицо было бледно.

– Почему вы спросили?

– Возможно, вы используете свою преданность жителям приюта, чтобы спрятаться от реальной жизни.

В воздухе повисло напряжение. Его обвинение было непростительным.

– Вы не имеете права. – Она сжала кулаки, держа руки по швам.

Ларкин схватил Уинни за запястье, ощущая ее учащенный пульс:

– Я задел вас за живое?

– Я не собираюсь говорить об этом с вами. – Она рывком высвободила руку.

Ларкина переполняло желание и разочарование. К черту осмотрительность! Он должен знать, о чем она думает, что чувствует.

– Вы поцеловали меня потому, что ужасно одиноки, или есть иной повод? – Он взял ее за плечи и осторожно встряхнул. – Скажите мне правду. – Он сокрушался, что на небе нет луны и он не видит выражения лица Уинни.

Она стояла неподвижно, учащенно дыша. Желая успокоить девушку, Ларкин погладил ее от плеча до запястья и обратно.

– Ответьте мне, Уинни.

Она шагнула назад, чтобы стоять вне его досягаемости.

– Я одна потому, что так решила, – едва слышно ответила она. – Я поцеловала вас оттого, что вы красивый мужчина. Вот и все.

– Ладно. Я могу сказать о вас то же самое, Уинни. Вы олицетворяете сексуальность, но мне кажется, вы этого даже не понимаете.

Она не ответила на его комментарий, но он услышал, как она тихонько ахнула.

– Было бы глупо начинать отношения, – прошептала она, – тем более что скоро мы окажемся в окружении вашей семьи.

Голос Уинни дрожал. Ларкин почувствовал себя виноватым. Он повел себя как эгоистичный наглец. Его рассуждения о чести и благородстве – пустые слова. Он обычный мужчина, движимый плотским желанием. Он теряет разум, вдыхая тонкий аромат тела Уинни и стараясь добиться своего, не обращая внимания на зияющую пропасть под ногами.

– Может, и не стоит ничего начинать? По сути, мы двое одиночек, которые наслаждаются моментом.

– И, по-вашему, это нормально? – В ее голосе слышалось больше любопытства, чем гнева.

– Конечно. Вы самая привлекательная женщина, какую я встречал за долгое время. Я очень хочу вас, хотя знаю, что рискую. Это опасная идея. – Ларкин быстро подошел к ней. – Но если вы не уверены, давайте экспериментировать. Может, вчерашнее происшествие – обычная случайность?

Когда он притянул Уинни к себе, она сопротивлялась только мгновение, потом глубоко вздохнула и прижалась к нему, подставляя губы для поцелуя. Ларкин опешил от ее тихой уязвимости и задался вопросом, имеет ли право начинать отношения с Уинни, зная, что они быстро закончатся.

Он коснулся губами ее рта мягко и благоговейно. Вокруг царила тишина. Уинни простонала, и Ларкин приложил все силы, чтобы не наброситься на нее как перевозбужденный подросток.

Их языки переплетались, Уинни гладила его по спине. Когда они отстранились друг от друга, она коснулась рукой его щеки.

– Это была не случайность, – сказала она.

Как только Ларкин отвел волосы с ее лица, их ослепила яркая световая вспышка. Он сразу понял, что происходит, и кинулся к воротам за фотографом, который имел наглость заснять самый интимный момент.

Вероятно, у фотографа был сообщник, потому что вскоре послышался рев двигателя. Ларкин увидел исчезающий в ночи автомобиль.

Уинни ждала его на дороге.

– Ты запомнил номер машины?

Ларкин покачал головой:

– Слишком темно. Черт побери, мне очень жаль.

Он либо не касался забора, либо не сработали датчики. Он стоял за пределами частной собственности и не нарушал никаких законов.

– Не расстраивайся. Это продолжается многие недели. Теперь ты понимаешь, почему я хочу уехать? Рано или поздно кто-нибудь обнаружит мой приют. Я думала, твои охранники повсюду. Почему твои люди не отреагировали, когда я открыла ворота, чтобы пойти за тобой?

– У меня в кармане пульт дистанционного управления. Я отправил сообщение «Все чисто», чтобы защитить твою частную жизнь. По-моему, ты не захочешь, чтобы кто-то знал, что мы здесь вместе с тобой.

– Ну, кораблик уплыл, – полушутливо произнесла она.

– Фото появится в завтрашних газетах?

– Да. И в Интернете. И в любом другом месте, куда этот слизняк продаст снимок.

– Я стоял к нему спиной. Вряд ли меня опознают.

– Все равно. Они в любом случае придумают историю.

Ларкин обнял Уинни:

– Извини. Мне кажется, я не до конца понимал, как тебе нелегко. Журналисты преследовали мою семью годами. Я знаю, что чувствуешь, когда нарушают границы твоей частной жизни.

К его удивлению, она вырвалась из его рук:

– Было ужасно, когда умерли твои мать и тетя? Я читала об этом в старой статье, когда решала, стоит ли тебя нанимать.

– Ужаснее некуда. Я был маленьким, поэтому всего не помню. Мой двоюродный брат Гарет был единственным достаточно взрослым парнем, кто читал прессу. Я думаю, из-за этого он долго страдал. Но потом он познакомился со своей будущей женой, Грейси. Она помогла ему снова научиться радоваться жизни и стать счастливым.

– Похоже, вы все очень дружны.

– Иначе нельзя. Нам не разрешили ходить в школу, поэтому до университета мы все вместе играли, учились и ссорились из-за пустяков.

– Тебе не нравится, когда кто-то из твоей родни женится и вводит в семью незнакомцев?

Ларкин ответил не сразу. Он медленно шел рядом с Уинни, касаясь плечом ее плеча. Ревновал ли он? Чувствовал ли, что его предали? Возможно.

– Я испытываю определенные чувства, – тихо произнес он. – Но, скорее всего, это тоска по прошлому, когда мы были маленькими, не ревность. Я рад за всех моих братьев и сестру. Искренне рад. Но все они слишком быстро создали семьи и застигли меня врасплох.

– Это не заразно. Не бойся. – В ее тоне слышалась обида.

– Я никогда не говорил, что боюсь.

Уинни открыла входную дверь и повернулась к нему:

– Не надо спасать меня от меня самой, Ларкин Волфф. Между нами возможна короткая связь ради удовольствия. Я люблю свободу, как и ты.

Обхватив ее подбородок, он провел большим пальцем по нижней губе. Она была розовой и припухшей от недавнего поцелуя. Боль в груди чуть не лишила его рассудка.

– Я эгоистичный, упрямый и несговорчивый. Кому нужен такой подарочек?

Уинни уставилась на него удивительными кошачьими глазами, не мигая:

– Как хорошо, что я не ищу мужа. Спокойной ночи, мистер Волфф.

Уинни начала подниматься по лестнице. Ларкину ужасно хотелось ее остановить, но чувство самосохранения взяло верх. Увлечение Уинни может изменить его жизненные принципы. После встречи с ней он нарушил несколько правил, которые соблюдал как в бизнесе, так и в личной жизни. Он резко вдохнул, игнорируя желание рискнуть.

– Завтра тебе нужно собрать вещи. А я закончу работу с системой безопасности. Мы опробуем ее вместе после обеда. Если все будет в порядке, то мы уедем в четверг утром.

Уинни помолчала и посмотрела на него через плечо:

– Ты уверен, что мне нужно ехать в Волфф-Маунтин?

– Уверен.

Она кивнула:

– Тогда спокойной ночи.

Ларкин пристально смотрел вслед Уинни, любуясь ее стройными ногами. Понравится ли Уинфред Беллами у его родни? Она богата, поэтому богатством Волффов ее не удивить. Но она ведет уединенную жизнь, а члены клана Волфф многочисленны и шумливы.

Проверив работу охранников, он принял душ. Ларкин был по-прежнему сильно возбужден и жаждал затащить Уинни в свою постель. Или в ее постель. Черт, местоположение кровати не имеет значения. Он сходил с ума, задаваясь вопросом, когда они станут близки. Он не сомневался, что они станут любовниками.

Весь следующий день шел дождь. Унылая погода соответствовала настроению Уинни. Ночью она так и не смогла заснуть, нервничая из-за предстоящей поездки в Волфф-Маунтин. Однако встреча с фотографом прошлой ночью напомнила ей о причине отъезда.

В первой половине дня Уинни работала в столовой, составляя списки жителей приюта. Она пригласила надежную подругу, которая должна была приехать и пожить в ее доме, играя роль заботливой наседки в отсутствие Уинни. Люди Ларкина охраняли бы территорию от злоумышленников, но кто-то должен был заниматься ежедневными делами в поместье.

Когда Ларкин прервал ее ближе к одиннадцати часам, Уинни убедила себя, что раздражена. Но с его появлением ее сердце екнуло и забилось чаще.

– Что-нибудь нужно? – намеренно холодно спросила она.

Ларкин лениво и расслабленно стоял в дверях, привлекательный, мускулистый, способный свести с ума любую женщину.

Он кивнул:

– Я хотел бы встретиться с женщинами, и как можно скорее. Я считаю, нужно сказать им перед твоим отъездом, что они под надежной защитой. Я сообщу им об охранниках и о том, как работает система безопасности.

– Давай сразу после обеда. Я пойду к ним и скажу, почему ты должен с ними поговорить. Потом я позвоню тебе, и ты придешь.

– Договорились. – Он указал на стол, заваленный папками. – Ты так и не объяснила мне, как у тебя все устроено. Семья остается в приюте на определенное время? Как они от тебя уходят?

Уинни сложила папки в стопку, сожалея о том, что не может притвориться, будто Ларкин обыкновенный человек. В его присутствии она нервничала и была сама не своя.

– По-разному. После суда, когда муж или бой-френд садится за решетку, женщины иногда возвращаются домой.

– А если нет?

– Многие женщины никогда не обратятся в суд. Они надеются просто исчезнуть. Им помогают уехать отсюда подальше. Они переезжают в другой город под новым именем. Они навсегда расстаются с друзьями и родственниками. Мне их очень жаль. – Уинни глубоко вздохнула. Она старалась держать со своими подопечными эмоциональную дистанцию, хотя это было легче сказать, чем сделать. Но Уинни могла просто сгореть, если бы все принимала близко к сердцу.

Ларкин смотрел на нее так, что она почувствовала себя обнаженной.

– Должно быть, очень трудно с ними расставаться, – тихо сказал он.

Ее горло саднило от жгучих слез.

– Если бы я могла, то оставила бы их всех в приюте навечно. Но тогда мне не удавалось бы принимать новых постоялиц.

– Уинни? – Он выпрямился и засунул руки в карманы.

– Да?

– Однажды, когда ты научишься мне доверять… ты расскажешь, почему эти женщины так много для тебя значат?

При воспоминании о прошлом Уинни стало не по себе.

– Разве я не могу просто исполнять свой гражданский долг?

– По твоим глазам видно, что это дело личное. Я почту за честь, если ты поведаешь мне свою историю. Когда будешь готова.

Под его добрым и сочувствующим взглядом Уинни могла в любой момент расплакаться.

– Мне нужно позвонить, – сказала она, проносясь мимо него. – Я спущусь к обеду в полдень.