Текст книги "Рядом с любящим сердцем"

Глава 14

– Оставь ее в покое, бессовестная.

Пройдя несколько миль по горам с Девлином и двоюродными братьями, Ларкин принял душ и отправился на поиски Уинни. Он нашел ее на кухне, где ее допрашивала его сестра.

Анна-Лиза умела запугивать. Хотя на самом деле Уинни не выглядела расстроенной или встревоженной. Он ожидал увидеть ее застенчивую улыбку, когда вошел на кухню. Уинни действительно улыбнулась, но взглянула на него настороженно. Не так должна смотреть женщина, которая большую часть ночи лежала в его объятиях.

Вспомнив, что они не обсуждали, следует ли сохранять их отношения в тайне, он коснулся рукой ее плеча и присел рядом:

– Доброе утро, Уинни. Хорошо спалось?

Она кивнула, ей удалось не покраснеть:

– Очень хорошо, спасибо. Я с наслаждением завтракаю в обществе троих прекрасных людей.

Сэм фыркнул:

– Вы очень вежливы. Анна-Лиза вас уже затравила.

– Никого я не травлю. – Его жена посмотрела на него. – Но по крайней мере, теперь я знаю, почему они здесь.

– Ты им рассказала? – Ларкин покосился на Уинни. Сказать, что он удивился, значило не сказать ничего.

Уинни слегка тряхнула головой:

– Я им объяснила, что статья сильно усложнила мне жизнь, а ты убедил меня затаиться в Волфф-Маунтин на некоторое время.

Значит, Уинни не сообщила всего. Но этого достаточно, чтобы сестра успокоилась. Когда на кухню вошла экономка, Ларкин указал на тарелку Сэма:

– Мне то же самое, что ему. Я умираю с голоду.

Уинни позавтракала и теперь с удовольствием пила кофе:

– Много сегодня прошли? – вежливо и сдержанно спросила она.

Кровь Ларкина забурлила. Одно дело скрывать их отношения от семьи, но совсем другое – относиться к нему как к незнакомцу.

– Понятия не имею, – спокойно сказал он, когда перед ним поставили тарелку с едой. – Мы походили по тропам, полазали по горам и прошли через заросли. Это скорее ритуал, чем прогулка или поход. Мы всегда его соблюдаем, приезжая домой.

– Когда возвращаешься домой ты, – произнесла его сестра. – Мы, например, гуляем регулярно.

Анна-Лиза снова над ним подшучивала. Но сегодня утром Ларкину хотелось остаться наедине с Уинни и выяснить, что с ней происходит.

Ларкин помолчал, его рука с вилкой застыла на полпути ко рту. Он хмуро посмотрел на Анну-Лизу:

– Но не Девлин.

– Девлин управляет компанией в Атланте. У него есть оправдание. Тебе оправдания нет.

Удивительно, но Уинни решила за него заступиться:

– Фирма Ларкина пользуется большим уважением в Нэшвилле. Мои знакомые отзываются о нем с восторгом. Он должен постоянно контролировать работу фирмы.

Сестра смотрела на Ларкина с плохо скрываемым недоверием. Мало того что он привез незнакомку в Волфф-Маунтин, так еще и позволяет ей ввязываться в спор, отстаивая его правоту.

Откашлявшись, он положил вилку:

– Анна-Лиза вечно пытается меня уколоть. Единственная причина, почему у нее здесь дом, – это то, что она вышла замуж за архитектора, а он исполняет ее прихоти. Большую часть времени они живут за пределами Шарлотсвилля.

Уинни усмехнулась:

– Я была единственным ребенком в семье, поэтому препирательство между братом и сестрой для меня в новинку. Продолжайте.

Сэм встал:

– Я пойду и искупаю этого карапуза. Оставайся, если хочешь, дорогая.

Анна-Лиза тоже поднялась:

– Я не останусь там, где мне не рады. – Улыбаясь, она обошла стол, встала позади брата, наклонилась и крепко его обняла. – В любом случае я рада, что ты приехал, Ларкин. Я скучаю по тебе. Мы все по тебе скучаем.

Троица ушла, и внезапно на кухне наступила тишина. Ларкин продолжил завтракать, Уинни уставилась на чашку кофе. На кухню вело несколько дверей, в которые в любой момент мог кто-нибудь войти. Кухня – не место для серьезного разговора.

Ларкин отодвинулся от стола, балансируя на двух ножках стула.

– Хочешь, я покажу тебе дом? – Он намеревался остаться с Уинни в укромном месте и выяснить, что, черт побери, происходит.

Она встала:

– Позже. Мне нужно позвонить домой и убедиться, что все в порядке.

– Я помогу тебе сэкономить время. – Он сунул руку в карман и протянул Уинни листок бумаги.

– Что это?

Ларкин понизил голос:

– Рабочая ссылка на сайт, где мои люди публикуют свои отчеты четыре раза в день. Женский персонал, работающий в приюте, также выдает информацию о каждой постоялице и детях. – Пауза. – Пароль – «Ф-Ф-Л-О-В». – Когда она тупо на него посмотрела, он хихикнул: – Это Волфф наоборот.

– О!

– Я подумал, ты захочешь быть в курсе дел, поэтому тебе не придется беспокоиться.

Уинни посмотрела на него сверху вниз:

– Ты очень предусмотрителен. Благодарю тебя. – Она вела себя так, словно они не лежали обнаженными в постели несколько часов назад.

– Я отрабатываю оплату. – Ларкин поднялся на ноги, злой и готовый спорить. Но Уинни не реагировала на его язвительный комментарий. Он не понимал, что происходит в ее голове.

Ларкин очень хотел поцеловать Уинни. Он был уверен, что физический контакт сломает возведенную между ними стену. Но нужно найти укромное местечко.

– Давай я покажу тебе дом. – Он старался говорить максимально мягко.

Она покачала головой:

– Я очень устала. Хочу побыть в своей комнате.

– Ты же только что встала. – Ему стало тошно от разочарования.

Уинни поморщилась:

– Твоя семья очаровательна, но я не привыкла к такому повышенному вниманию. Я спущусь обедать, обещаю.

Уинни вышла из комнаты. Ларкин пялился ей вслед с открытым ртом.

Уинни ушла, чтобы не расплакаться при Ларкине. Заперев дверь, она бросилась на кровать, уткнулась лицом в подушку и зарыдала.

«Я отрабатываю оплату». Как она могла забыть, что он на нее работает? Ларкин Волфф на службе. Он заботится о ней потому, что обеспечивает ее безопасность. Вероятно, вчерашний секс – обычный бонус.

Накопившиеся за месяц переживания доконали Уинни. Именно они виноваты в том, что у нее так тяжко на душе. Настолько опустошенной она чувствовала себя только после смерти родителей. Странно. Такое ощущение, будто она снова кого-то потеряла. Но ведь она не может потерять Ларкина. Он добрый и чертовски сексуальный, но очень дорожит свободой, о чем ей откровенно заявил. И она ему поверила. Однако прошедшая ночь перевернула ее мир с ног на голову. Ларкин был страстен и нежен. Невозможно так относиться к женщине, которая тебе безразлична.

Уинни не любила себя жалеть, поэтому, поплакав минут пятнадцать, она встала с опухшими глазами и покрытыми красными пятнами щеками. Умывшись, она решила составить план действий.

Когда становилось совсем тяжко, Уинни всегда составляла план на будущее, убеждая себя, что завтра будет лучше.

Ее глаза были по-прежнему на мокром месте, когда она подошла к компьютеру и прошлась по указанной Ларкином ссылке. Уинни повеселела, узнав, до чего хорошо идут дела в поместье. Она очень заботилась о каждой женщине и каждом ребенке в своем приюте. Малыш Эстебан особенно приглянулся Уинни, ей будет тяжело с ним расставаться. Но смысл ее работы в том, чтобы женщины в конечном счете начали жизнь заново, став счастливыми и чувствуя себя в безопасности.

Услышав шум автомобильного двигателя, она посмотрела в окно через занавески. Гарет и Ларкин уселись в джип и уехали. Уинни охватили противоречивые эмоции. Она радовалась, что какое-то время ей не придется встречаться с Ларкином лицом к лицу. Но в то же время ей было грустно, что он уехал.

Распаковав чемоданы, она решила осмотреть дом самостоятельно. Здание было огромным, но хорошо спланированным. Начиная с чердака, она обошла все этажи, запоминая расположение различных помещений вроде библиотеки и солярия. Двери незанятых комнат оставались открытыми, комнаты были готовы к приему гостей.

Спустившись на первый этаж, Уинни вдохнула ароматные запахи готовящегося обеда. Внезапно из своего кабинета вышел Винсент Волфф.

Когда-то он был очень красивым и видным мужчиной. Сейчас он ссутулился, его кожа приобрела землистый оттенок, что говорило о его нездоровье.

– Мисс Беллами? Какая приятная неожиданность! У вас есть время, чтобы поговорить?

Судя по тону, он не спрашивал, а приказывал ей с ним пообщаться.

Уинни поежилась:

– Конечно.

Усадив ее, он закрыл дверь:

– Хотите чего-нибудь выпить?

Она покачала головой:

– Нет, спасибо.

Старик налил себе порцию виски и сел в кожаное кресло напротив Уинни. Выпив бокал, он поставил его на стол и внимательно посмотрел на Уинни:

– Ларкин никогда не привозил сюда женщин. Вы, должно быть, особенная.

– Мы просто друзья.

Винсент Волфф недоверчиво покачал головой:

– Когда ему было за двадцать, мне пришлось откупиться как минимум от трех пустышек, которые охотились за его деньгами. Иногда у молодых мужчин отключается верхняя голова, а работает только нижняя.

Лицо Уинни вспыхнуло от смущения. Она сжала руки на коленях, потеряв дар речи.

Винсент усмехнулся:

– Боже мой, если от моего откровенного разговора вы краснеете как помидор, я должен пересмотреть свои слова. Простите.

– Спасибо, – пролепетала Уинни. Ей казалось, что помещение сжимается.

Винсент взял пустую трубку и пожевал край мундштука.

– Я знаю, вы очень богаты.

Она сглотнула:

– Это правда.

– Вероятно, вы влюблены в моего мальчика.

– Мы с Ларкином недавно познакомились.

– Не важно. Мы с его матерью познакомились на Рождество, а поженились на День святого Валентина.

Уинни пожалела, что не согласилась выпить.

– Тем не менее, – спокойно произнесла она, – между мной и Ларкином ничего нет.

– Вы с ним спите?

– Простите, но вас это не касается. – Уинни пришла в ярость. Встав, она направилась к двери. Она не намерена обсуждать интимные темы даже с отцом Ларкина.

Она коснулась дверной ручки, когда слова Винсента заставили ее замереть на месте.

– Ларкин сложный человек. А вы милая девушка. Вам следует знать.

Уинни повернулась к нему, ее переполняли злость и разочарование.

– Если Ларкин сочтет нужным, он обо всем мне скажет.

– Предупрежден – значит, вооружен.

– Я пробуду здесь недолго. О вашем сыне мне известно все что нужно.

– Сомневаюсь, что он на вас женится.

У нее похолодело в груди. Винсент не пытался причинить ей боль. Он казался искренне обеспокоенным.

Она не ответила. Уинни не могла говорить и была не в состоянии сдвинуться с места.

Винсент уставился на пустой камин, сжимая подлокотники кресла узловатыми пальцами.

– Все остальные, будучи безумно счастливыми в браке, считают, что Ларкин последует их примеру. Но они заблуждаются. У него много проблем, которые держат его в стороне от стаи. Мы редко его видим. Поэтому не позволяйте ему разбить ваше сердце, мисс Беллами.

Уинни рывком открыла дверь и выбежала. Обедать ей уже не хотелось. Пробежав по главному коридору, она направилась к лестнице, ведущей в ее комнату. Но внезапно из-за угла появился Ларкин.

– Где ты была? – Его тон был резким и подозрительным.

Она порывисто вдохнула и честно ответила:

– Твой отец пригласил меня к себе в кабинет, чтобы познакомиться поближе.

– Насчет знакомства я сомневаюсь. Старик любит создавать проблемы.

– Ну, никаких проблем он не создал.

– Что он тебе сказал?

– Ничего, Ларкин. Он удивился, что ты привез меня сюда, и я сказала, что мы просто друзья.

– И ты заявила об этом с каменным лицом после того, что произошло прошлой ночью?

– Прошлой ночью мы просто позабавились.

Ларкин стиснул зубы, его глаза сверкнули.

– Пойдем со мной.

Глава 15

Взяв Уинни за руку, Ларкин потащил ее в библиотеку. Он закрыл дверь и на всякий случай запер ее.

– Что он тебе сказал? – Отец уже давно не имеет права вмешиваться в его дела. И он не должен допекать Уинни.

Она повернулась к нему, скрестив руки на груди:

– Между тем, что произошло ночью, и разговором с твоим отцом нет никакой связи.

Ларкин быстро подошел к ней и уже собирался врезать кулаком по стене или столу, как Уинни попятилась.

– Поверь мне, Уинни, – прорычал он, – вчерашняя ночь только начало. – Даже споря с ней, он так возбудился, что был готов овладеть ею на столе.

Ее подбородок дрожал, на глаза навернулись слезы.

– Вчера я очень старалась. И тебе вроде бы понравилось. Но я не могу дать тебе больше. Я неопытна в сексе. У меня нет природных способностей, я не знаю, как удержать мужчину. Кроме того, я пробуду здесь совсем недолго, и мы расстанемся. Зря мы занимались сексом.

Он уставился на нее:

– Ты говоришь такую ерунду, что я даже не знаю, как ответить.

– Тогда молчи. Ты знаешь, что я права.

– Черта с два ты права! – заорал он.

Уинни побледнела. Она казалась хрупкой и очень уязвимой.

Сжав кулаки и понизив голос, Ларкин произнес:

– Не знаю, с чего ты взяла, что плоха в сексе, но это самое глупое, что я от тебя слышал. Ты не должна знать тридцать одну позу или практиковать тантрический секс, чтобы сделать меня счастливым. Черт побери, чтобы сделать счастливым любого мужчину. Ты классная, заводная и невероятно щедрая. У меня ноги подкашиваются, когда я вижу твою улыбку.

– Спасибо за комплимент.

– Это не комплимент! – закричал он. – Я говорю правду. И мы не зря занимались сексом.

Раздался стук в дверь.

– У вас все в порядке? Обед подадут через десять минут, – послышался низкий голос Девлина.

– Все хорошо. – Ларкин откашлялся. – Сейчас придем.

Девлин ушел.

Ларкин уставился на Уинни:

– Мы еще не закончили. – Он стиснул зубы, понимая, что сможет остаться наедине с ней лишь через несколько часов. Анна-Лиза потребовала, чтобы все пришли украшать шатер, который разбили по ее указанию под деревьями для завтрашнего праздника по случаю дня рождения Сэма.

Уинни пожала плечами:

– Разговоры ни к чему не приведут. И почему тебе это так важно? Мы не пара.

– Люди наслаждаются сексом, не подписывая контрактов, – настаивал Ларкин. – Если нам нравится спать друг с другом, то так и должно быть.

– Мы с тобой просто усложняем себе жизнь. Ты на меня работаешь. Теперь, когда мы переспали, твоя семья что-нибудь заподозрит. А если говорить начистоту, то сейчас мне неловко смотреть в глаза твоему брату, сестре и кузенам.

– Мы любовники, Уинни.

– Мы были любовниками, – уточнила она. – Один раз. Больше такое не повторится.

Ларкин решил действовать. Он застал Уинни врасплох, притянув ее к себе и нежно поцеловав, хотя хотел ее раздеть и утолить страсть.

– Одного раза мне недостаточно, Уинни. Вчера ночью я вошел во вкус в буквальном смысле. И я не могу об этом не думать.

Уинни попыталась его оттолкнуть, но довольно вяло:

– Я не хочу к тебе привязываться, Ларкин.

– Не привязывайся. Используй меня как игрушку для забавы.

Уинни рассмеялась, и он почувствовал, что она немного расслабилась.

– Ты будешь говорить все что угодно, чтобы добиться своего, – сказала она, вздыхая.

– Упорство – одно из моих лучших качеств. – Он запустил руку под ее блузку. Кожа Уинни была мягкой и теплой. Простонав, он коснулся лбом ее лба. – Ты даже не представляешь, что со мной делаешь.

– У тебя сильное либидо, – строго произнесла она. – А я просто оказалась рядом.

– Мое желание утолит не каждая женщина, Уинни. И не надо меня злить, говоря такое. Ты понятия не имеешь, до чего ты привлекательна. Я хочу съесть тебя, как мороженое в жаркий летний день. – Он жадно поцеловал ее в губы, стараясь без слов доказать свое желание. Их языки переплелись, и Ларкин застонал.

Уинни принялась расстегивать ремень на его брюках. Но Ларкин поборол искушение заняться с ней любовью второпях. Он хотел доказать ей, что она особенная. Он шагнул назад, чтобы отдышаться.

Уинни вздохнула:

– Я сбита с толку, и мне очень не нравится, как я себя чувствую. Здесь замечательно, но я предпочла бы оказаться дома, в своей постели.

Сдвинув чашечку ее бюстгальтера в сторону, Ларкин погладил большим пальцем ее сосок:

– Ты измучила меня, Уинни.

Она закрыла глаза, ее лицо напряглось от нахлынувшего желания.

– Ларкин… – прошептала она.

– Мы должны идти, – пробормотал он.

– Я знаю, – едва слышно ответила она.

– Сегодня ночью опробуем мою кровать.

Он ждал, когда она начнет возражать и протестовать. Но Уинни просто тоскливо улыбнулась и покачала головой. Ее реакция могла означать что угодно.

В дверь снова постучали. На этот раз это была Анна-Лиза.

– Эй, вы двое! Дядя Виктор говорит, что мы не начнем обедать, пока за стол не сядут все. Я уже готова сожрать салфетку.

Ларкин распахнул дверь, одаривая сестру убийственным взглядом:

– Твое поведение оставляет желать лучшего.

Она ущипнула его за щеку:

– Если не хочешь, чтобы мы совали нос в твои дела, зачем ты сюда приехал?

Уинни улыбнулась, но не стала встревать в спор.

К счастью для Ларкина и Уинни, за обедом было меньше народу. Семьи Гарета и Кирана обедали дома, но должны были приехать на ужин.

На обед подали большие порции чили и домашний кукурузный хлеб. Ариэль, жена Джейкоба, нахально разглядывала Уинни. Наконец ее муж вмешался.

– Она испачкала едой подбородок или ты хочешь написать с нее картину? – спросил он.

Все засмеялись, кроме Ариэль.

– Я не хотела вас обидеть, – сказала она, обаятельно улыбаясь. – Но у вас, Уинни, чрезвычайно изящные черты лица. Камера бы вас полюбила.

Уинни посмотрела на нее настороженно, почти с опаской. Даже Ларкин, который давно знал жену своего двоюродного брата, должен был признать, что Ариэль Дейн совершенна.

– Без ложной скромности скажу, что я обыкновенная, – произнесла Уинни.

Ариэль улыбнулась, по-прежнему пристально глядя на Уинни:

– У вас замечательные глаза и форма подбородка. У вас идеальная кожа. Кто-нибудь говорил вам, что вы похожи на молодую Мерил Стрип?

Вмешался Ларкин:

– Я тоже об этом подумал, когда впервые ее увидел.

Уинни была в ужасе от их похвал.

– Вы так любезны.

Ариэль резко тряхнула головой:

– Вероятно, вы этого не замечаете, когда смотритесь в зеркало. Но у вас очень выразительное лицо, когда вы говорите. И у вас чувственный хрипловатый голос.

Ларкин решил, что должен спасти Уинни до того, как она умрет от смущения.

– Хватит, Ариэль. – Он рассмеялся. – Уинни слишком застенчива для Голливуда.

– Но…

Джейкоб прижал руку ко рту жены:

– Уверен, Уинни оценила твой комплимент. А теперь предлагаю сменить тему.

Вскоре разговор переключился на менее личные темы. Уинни молчала.

Ларкин наклонился и прошептал ей на ухо:

– Если ты закончила, давай отсюда смотаемся и погуляем. На этот раз ты хорошо разглядишь окрестности.

– Я согласна, – быстро ответила она.

Неудивительно, что женщине, которая привыкла к уединению, шумное общество родственников Ларкина казалось утомительным.

Пока Уинни переодевалась, Ларкин проверил электронную почту. В Нэшвилле все шло хорошо. Он правильно сделал, что решил вернуться в офис в понедельник. Работы прибавлялось, и хотя у Ларкина был первоклассный персонал, босс не должен оставлять компанию без надзора надолго. С другой стороны, при мысли о том, что придется оставить Уинни в Волфф-Маунтин, у него заныло в груди.

Когда Уинни вернулась, он усмехнулся:

– Люблю женщин, которые недолго прихорашиваются.

Уинни округлила глаза и не стала отвечать. Она надела темно-синие шорты, желтый топ и новые белые теннисные туфли.

Ларкин повел ее в направлении противоположном тому, по какому они прогуливались вчера.

– У Кирана и Оливии есть дом в лесу.

Уинни остановилась:

– Я не хочу заходить к ним без предупреждения.

– Не волнуйся. Мы к ним не пойдем.

Уинни шла за Ларкином по извилистой дорожке, наслаждаясь теплым весенним днем, покоем и уединением. Она обожала тишину, в которой можно предаваться размышлениям. Рядом с Ларкином Волффом она должна продумывать каждое свое действие.

Они оба хотят близости, но Уинни уверена, что последствия для нее будут нелегкими. После того как Ларкин вернется в привычное окружение, Уинни останется просто его клиенткой. Она посмотрела на него. Он легко вышагивал впереди, мускулы его широких плеч напрягались под голубой трикотажной рубашкой под цвет глаз. Какой бы странной ни была ситуация, Уинни оставалось верить, что он ее хочет. Не навсегда. И все же удивительно, что Ларкину Волффу понравилось заниматься с ней любовью.

Но у нее явно не хватает силы воли. Сегодня утром она была на сто процентов уверена, что больше никогда не займется с Ларкином сексом. Но ему было достаточно к ней прикоснуться, и она растаяла.

Вскоре Уинни увидела дом посреди леса. Ларкин указал на огромный дуб, вздымающийся к небу:

– Мой двоюродный брат Киран большую часть времени строил здания по всему миру. Теперь, когда он женился, ему нужно как-то реализовывать свои творческие идеи. Он сделал для Камми самый крутой в мире дом на дереве. Она не будет против, если мы туда заглянем.

Они вскарабкались вверх по узкой лестнице. Уинни округлила глаза, оглядываясь:

– Невероятно!

Отец Камми построил дом на дереве на четырех уровнях, которые соединялись лестницами или дорожками. В доме стояла детская мебель, были разложены игрушки и одежда.

Ларкин взял Уинни за руку:

– Пошли. Мы поднимемся наверх. Родители не пускают сюда Камми одну.

Последняя лестница была особенно узкой и почти вертикальной.

У Уинни задрожали колени и слегка закружилась голова, когда она посмотрела вниз. Из кроны дерева земля казалась очень далекой. Наверху гулял прохладный ветерок. Уровень был огорожен металлическими перилами, рядом стоял маленький диван, обтянутый разноцветным ситцем.

Ларкин улыбнулся Уинни:

– Я подозреваю, мой двоюродный брат и его жена время от времени устраивают здесь романтические свидания.

Он прислонился спиной к стволу дерева, улыбаясь.

Уинни сняла туфли и присела.

– У тебя был такой домик?

– Нет. У моих родителей не было таких причуд.

– Жаль. – Он заметил тень на ее лице. То ли листья деревьев отбросили эту тень, то ли Уинни помрачнела от болезненных воспоминаний.

Видимо, второе.

Ларкин засунул руки в карманы:

– Я решил, что должен объяснить тебе ситуацию с моим отцом.

– Не должен. Правда, не должен. – У нее полно своих секретов. Если Ларкин разоткровенничается, ей придется сделать то же самое. Мысль об этом страшила Уинни.

Проигнорировав ее слова, он сказал:

– Ты спросила о моих отношениях с отцом. Они сложные. Ты сразу это поняла. Девлин, Анна-Лиза и я – мы уважаем нашего отца, и, думаю, ты могла бы сказать, что мы его любим. Но отношения напряженные.

Уинни молчала, но Ларкин и не ждал от нее комментариев.

Он продолжал, не догадываясь о том, как сильно сжал руками перила.

– До переезда в Волфф-Маунтин обе наши семьи жили в Шарлотсвилле в огромных домах по соседству. Папа и дядя Виктор были почти на двадцать лет старше своих жен. По-моему, их жены подружились. Я был слишком маленьким, чтобы грамотно оценивать ситуацию. Но в тот день, когда их похитили, они вместе ходили по магазинам.

Уинни много читала о похищении жен Волффов, но ей было важно выслушать Ларкина.

– Несмотря на то что мой отец и дядя заплатили выкуп, обеих женщин застрелили. Сейчас, спустя почти тридцать лет, думая об этом, я прихожу к выводу, что даже если бы вмешалась полиция, конечный результат был бы аналогичным. Мою мать и тетю убили. Их убийц так и не поймали.

– Поэтому вы все переехали в горы.

– Ну, не сразу. Волфф-Маунтин строился девять месяцев. До этого времени мы передвигались с личными охранниками, время от времени приезжая на новое место жительства. Дядя и отец хотели, чтобы мы постепенно привыкли к нашему новому дому. Они правильно поступили, потому что, окончательно здесь поселившись, мы, по существу, стали заключенными.

– Они боялись, что вас тоже похитят.

– Да. – Ларкин мрачно посмотрел на нее. – Мы все ужасно переживали. Удивительно, что мы вообще выжили и выросли и стали полноценными людьми. Мой отец и дядя несколько лет жили словно в оцепенении. Детьми занимались няни и воспитатели.

– Значит, вы обвиняете отца в том, что он вами не занимался?

Он грустно улыбнулся:

– Не занимайся психоанализом, Уинни. Правда гораздо страшнее. Девлин, Анна-Лиза и я были в восторге от переезда в горы. И еще мы чувствовали себя очень виноватыми, потому что возродились к жизни. Наша мать была истеричной алкоголичкой, которая нас била… – Он сглотнул и отвернулся на мгновение, делая вид, что смахивает сверчка, приземлившегося на руку.

Когда он снова посмотрел на нее, Уинни увидела в его взгляде столько горя, что ей захотелось плакать.

– Ты не должен говорить мне об этом, – прошептала она.

Он пожал плечами:

– Это было очень давно. Наша тетя Лора казалась нам святой. Когда мать напивалась, мы шли к тетке, которая жила по соседству, и она с нами нянчилась. В то время Анна-Лиза была еще совсем малышкой, а я еще не ходил в детский сад. Сильнее всего от матери доставалось Девлину.

– Но почему?! – воскликнула она, у нее заныло в груди. – Почему ваша тетя не вмешалась?

– Она была молода. Вероятно, она побаивалась мужа, который был намного старше ее. А может, тогда люди просто предпочитали закрывать глаза на чужие проблемы. Не знаю. Я знаю только одно: мне не удалось помочь моему брату и сестре, и я страдал от этого даже в детстве. Однажды ночью я проскользнул в спальню Девлина после того, как на него набросилась мать. Он прятался под одеялом, плакал и пытался заклеить пластырем ожоги от ее сигарет.

– О боже! – От ужаса у Уинни скрутило живот.

– Когда я заговорил с ним, он просто прогнал меня. Мы никогда не говорили о том, что происходило. Я должен был следить, чтобы Анна-Лиза не попадалась матери на глаза. И у меня получалось.

– Тогда почему ты считаешь, что не смог ей помочь?

– Маленькой девочке нужна мать. Я подгадывал время, когда мать была трезвой. Я причесывал Анну-Лизу и помогал ей надеть красивое платье. Я думал, что наша трезвая мать захочет поиграть с маленькой дочкой. Но она была слишком погружена в себя, чтобы вообще ее заметить. Анна-Лиза почувствовала, что ее отвергают. Она говорит, что многого не помнит, но я знаю, как сильно на нее повлияло отношение матери. Ей потребовалось очень много времени, чтобы научиться доверять людям.

– А твой отец не вмешивался?

– Недавно он сказал Девлину, что ни о чем не догадывался. Он много работал и редко бывал дома. Он просил у Девлина прощения. И мы вроде бы его простили. Но эмоциональный ущерб, который был нанесен нам троим, компенсируется не сразу. Мы уважаем нашего отца. Но между нами нет теплых дружеских чувств.

– Мне очень жаль. – Уинни не знала, что еще сказать. Ей хотелось плакать от сочувствия малышу Ларкину. Но не в присутствии взрослого Ларкина Волффа.