Текст книги "Рядом с любящим сердцем"

Глава 11

Сначала Ларкину показалось, что Уинни начнет откровенничать. Но, по-видимому, она слишком привыкла держать эмоции при себе.

Опустив глаза, она стояла и молчала.

Ларкин признал, что на этот раз проиграл.

– Давай прогуляемся, – предложил он.

Уинни подняла голову:

– В темноте?

– Я хорошо знаю эту гору. Мы не заблудимся. Но если хочешь пойти со мной, надень жакет и удобную обувь.

Немного успокоившись, она улыбнулась:

– Я бы прогулялась.

Через пятнадцать минут они отправились на прогулку.

На месте элегантной женщины, с которой он ужинал, появилась знакомая и простая, но не менее привлекательная Уинни. Она была в бесформенной рубашке, старых джинсах и туристических ботинках. Ее волосы немного растрепались, но были по-прежнему уложены в пучок.

Ларкин воодушевился, когда она улыбнулась. Пропустив ее вперед на лестницу и в боковую дверь, он разволновался от возможности показать Уинни место, где вырос.

– Завтра мы обойдем дом, – пообещал он. – А сегодня я хочу показать тебе горы.

Ночь была темной, черное небо усеяно звездами. Они медленно шли под сенью больших деревьев. Ларкин захватил фонарик, но знал, что Уинни предпочитает гулять в темноте.

Он не держал ее за руку – слишком большое искушение, но поддерживал за локоть на неровной тропинке. Несмотря на маленький рост, Уинни шагала широко, поэтому Ларкину не пришлось замедлять шаги, чтобы под нее подстроиться.

Тишину нарушали только крик совы и шорохи в кустах. Чем дольше они гуляли, тем больше воспоминаний воскресало в голове Ларкина. Он был очень маленьким, когда семья сюда переехала. Скорее всего, ему не было еще пяти лет. Тогда он, Девлин и Анна-Лиза были ошеломлены смертью матери.

– Теперь я спрашиваю, – приглушенно произнесла Уинни, – о чем ты думаешь?

Ларкин никогда не говорил о прошлом даже с братом и сестрой. Они соблюдали негласный договор, пытаясь забыть тяжелые годы. Но, вероятно, Уинни поверит ему только тогда, когда он скажет ей правду.

Но сейчас он не готов об этом говорить.

– Я думал о том, какая прекрасная сегодня ночь.

Его откровенная ложь была встречена молчанием.

Ночь была действительно прекрасной, но Уинни достаточно хорошо знала Ларкина, чтобы заметить его беспокойство. Тихо выругавшись себе под нос, он остановился и повернулся к ней:

– Возможно, нам с тобой лучше оставить свои секреты при себе. Я уже говорил, что не ищу серьезных отношений. Наверное, мы должны наслаждаться друг другом, не рассказывая о прошлом.

Уинни взглянула на него, но он не видел выражения ее лица.

– До чего цинично и холодно, – сказала она.

– Поверь мне, Уинни, я не холоден.

Ларкин вдруг принялся жадно целовать Уинни в губы. Она прильнула к нему и отвечала на поцелуи. Но он должен был держать себя в руках. Не нужно предаваться страсти на холодной твердой земле. Тяжело дыша, он отстранился от нее на расстояние вытянутой руки.

– Пойдем, – произнес Ларкин. – Я кое-что тебе покажу.

С учащенно колотящимся сердцем и дрожащими коленями Уинни пошла следом за Ларкином. Она жаждала его прикосновений. Когда Ларкин ее целовал, она оживала. Ей казалось, она возрождается. Ларкин предлагает ей физическую близость, удовольствие без эмоциональной привязанности. Ее сердце болело от тоски, хотя напряженное тело чувствовало, что развязка неизбежна. Уинни желала, чтобы Ларкин в нее влюбился и сказал, что не может без нее жить. Она так одинока. Ей не к кому обратиться, когда становится совсем тяжко. Но Ларкин не станет ее опорой. Так зачем же становиться его любовницей, если ей нужен мужчина, который предложит долгосрочные отношения?

Они шли по довольно ухабистой тропе. Внезапно Уинни ударилась ногой о корень и вскрикнула.

Ларкин обернулся:

– Тебе больно?

– Не очень. Но мне нужна помощь.

Он взял ее за руку:

– Мы почти пришли.

Она старалась держаться вплотную к нему. Наконец деревья закончились, и Ларкин остановился. Уинни врезалась в него сзади.

Он привлек ее к себе:

– Осторожно.

Они стояли на обрыве. У них под ногами лежала бесконечная долина, усеянная то тут, то там световыми точками. Звезды в небе над их головой словно отражали искусственные огоньки в долине.

Уинни разволновалась.

– Мне страшно, – прошептала она, не желая нарушать ночную тишину.

Ларкин обнял ее за талию:

– Тебе страшно держаться со мной за руки?

Улыбаясь в темноте, она положила голову ему на плечо:

– Да. Я именно это имела в виду.

Ларкин поставил ее перед собой:

– Нам очень нравилось приходить сюда детьми.

Однажды Девлин надумал спуститься в долину по откосу скалы, но, к счастью, мы его отговорили.

– Значит, ты не смельчак?

Ларкин тихонько рассмеялся:

– Я могу рисковать. Но я всегда старался отговорить своего старшего брата от глупых затей и защитить младшую сестру.

– Должно быть, это утомительно.

– Ты не представляешь насколько. Теперь, когда оба счастливы в браке, я впервые в жизни чувствую себя свободным. Я передал эстафету Джиллиан и Сэму.

Несмотря на ироничный тон, Ларкин говорил искренне. И это многое объясняло. Ему не нужны осложнения в жизни. Его бизнес процветает, а личная жизнь напоминает парусник в спокойном море. Никаких штормов. Никакого риска. И такая жизнь его устраивает.

Уинни понимала, что ее жизнь отнюдь не безоблачна. Она встала на путь, который всегда будет требовать от нее личной жертвы. И она не сможет повернуться спиной к женщинам и детям, нашедшим у нее приют. Во всяком случае, она планировала построить еще один приют для потерянных и обиженных женщин.

С такими грандиозными планами у нее остается немного времени на личную жизнь. И несправедливо просить какого-то мужчину разделить с ней ее жизненный путь. В детстве Ларкин пережил ужасную трагедию. Но он выжил, стал честным человеком, послушным сыном и заботливым братом. Несомненно, он заслуживает покоя и счастья.

Уинни тоже заслуживает счастья. Она допустила непозволительную ошибку в молодости, которая повлияла на ее жизнь гораздо сильнее, чем следовало. Как и Ларкин, она сталкивалась в детстве с определенными проблемами, но стала достойной и чуткой женщиной.

Она сознательно выбрала жизнь монашки. Но рядом с Ларкином она поняла, чего ей недостает. Уинни не считает себя сексуальной. Она не уверена, что сможет понравиться такому мужчине, как Ларкин Волфф. Но он хочет ее, а она не желает упускать возможности окунуться в омут страсти.

Уинни долго молчала, потом тихо произнесла:

– Спасибо, что привел меня сюда. Впечатляющий вид.

– Но не красивый?

– Больше чем красивый. Такое чувство, будто я вижу всю Вселенную и понимаю свое место в ней.

– Большинство людей говорят, что такие пейзажи заставляют их чувствовать себя маленькими или незначительными.

– Это не про меня. Мне хочется верить, что маленький огонек моей души, сияющий в долине или в небе, кому-то приносит пользу. Мне важно знать, что я могу что-то изменить к лучшему.

– То, что я сказал тебе о нежелании нести ответственность в браке, звучит мелко и эгоистично.

Она погладила его по руке:

– Вовсе нет. Ты создал компанию, которая помогает людям. И ты часть любящей семьи. Но ты решил обезопасить свое сердце. В этом нет ничего плохого. Особенно после пережитой тобой трагедии.

– Ты всегда видишь в людях только хорошее?

От жгучего сожаления и смущения у нее сдавило грудь.

– Не всегда, – прошептала Уинни.

Ларкин без предупреждения запустил руку под ее рубашку. Он вздрогнул от удивления, обнаружив, что Уинни не надела бюстгальтер.

– Какая же ты нежная, – простонал он.

У нее задрожали колени, она потеряла дар речи.

Подняв ее рубашку, Ларкин принялся расстегивать ее джинсы. Она вздрогнула, когда разгоряченной кожи коснулся прохладный ночной воздух. Уинни застонала.

Ларкин жадно поцеловал ее в шею:

– Я хочу тебя, Уинни. Пожалуйста. Ты убьешь меня, если сейчас откажешь. – Он запустил руку в ее джинсы и коснулся пальцами ее между ног.

– Да, – выдохнула Уинни. – Я хочу тебя. Сейчас.

Глава 12

Ларкин не сразу понял, что ответила Уинни.

– Что ты сказала? – Он был озадачен, раздираемый невыносимым желанием.

Уинни повернулась к нему, прижавшись пышной грудью к его груди и отклонив голову назад. Ее белые зубы сверкнули, когда она улыбнулась.

– Я сказала, что хочу тебя, Ларкин. Никто не пробуждал во мне такого желания. Рассудок говорит мне, что я совершаю ошибку, но мне наплевать. Покажи мне, какой бывает настоящая страсть.

Они не помнили, как вернулись в дом и поднялись в спальню Уинни.

Ларкин с трудом сглотнул:

– Тебе что-нибудь нужно?

Раскрасневшаяся Уинни смотрела на него широко раскрытыми глазами:

– Я хотела бы освежиться. Я купила новое… Ну на всякий случай. – Она смущенно умолкла.

Ларкин заскрипел зубами, но заставил себя улыбнуться.

– Тебе хватит пятнадцати минут? Я вернусь к себе и приму душ.

– Замечательно. Не стучи, когда вернешься… Просто входи. Ну ты понимаешь… – Ее щеки стали пунцовыми.

Ларкин отступил к двери, боясь, что, если потеряет с Уинни визуальный контакт, она растает как дым.

– Я скоро вернусь.

Кивнув, она наклонилась к чемодану:

– Я жду.

Ларкин принял душ за три минуты, почистил зубы и надел темно-синий шелковый халат, который подарил ему дядя на Рождество. Он оставил подарок в Волфф-Маунтин, поэтому ни разу его не надевал.

Что-то подсказывало ему, что, если он вернется в спальню без халата, решимость Уинни-любовницы улетучится.

Уинни оказалась верна своему слову. Она ждала Ларкина. В спальне царил полумрак. Горела только лампа на низком столике возле окна. Уинни задернула драпировку массивной кровати с трех сторон.

Она сидела в центре кровати, скрестив ноги и сложив руки на коленях. На ней было красивое и дорогое нижнее белье цвета аквамарина. Ее белая кожа светилась в мягком свете, но глаза были испуганными.

Ларкин откашлялся:

– Ты красавица, Уинни. Ты сводишь меня с ума.

Она покусывала нижнюю губу.

– Ты тоже. – Сглотнув, она опустила глаза. – Ларкин…

Быстро раздевшись, он уже приготовился забраться на кровать, но Уинни подняла руку:

– Подожди!

– Что случилось?

– Я боюсь, Ларкин. Мне страшно, что я не сумею подарить тебе удовольствие.

От облегчения у него закружилась голова.

– Об этом я позабочусь сам, моя сладкая. – Ларкин стремительно залез на кровать и улегся на бок, подперев голову рукой. Он осторожно провел пальцем по краю ее трусиков.

Уинни вздрогнула и закрыла глаза.

Он тихо рассмеялся:

– Не прячься от меня, дорогая. Я хочу, чтобы наши тела соприкасались.

Она открыла глаза и настороженно на него посмотрела:

– Ты выключишь свет?

– О нет, моя маленькая скромница. Ни за что на свете. – Он улыбнулся. – Распусти волосы, Уинни.

– Не хочу. Они торчат в разные стороны.

– Пожалуйста. Ради меня.

Уинни с неохотой начала вынимать шпильки из волос. Ее бесхитростный жест показался Ларкину очень чувственным.

– Теперь доволен?

– Иди сюда, – пробормотал он.

Уложив Уинни на спину, он стал неторопливо поглаживать ее тело. Ее сердце бешено колотилось, она извивалась и с трудом дышала.

Когда Ларкин коснулся ее между ног, она напряглась и зажмурилась.

– Расслабься, Уинни, – сказал он. – Я не причиню тебе вреда. – Лаская ее, он спросил: – Сколько у тебя было мужчин?

Она подняла длинные ресницы и вдруг рассердилась:

– Один. Ты доволен?

– Как давно?

Она перевернулась на живот и закрыла лицо руками:

– Девять или десять лет назад.

Ларкин с трудом сдержал проклятия. Ее неопытность – настоящее сокровище. Но нельзя ее торопить. Он заправил прядь волос ей за ухо, открывая розовую щеку:

– Спасибо, что призналась мне. Я не хочу, чтобы тебе было неудобно.

Уинни легла на спину, ее грудь резко вздымалась. На ее глаза навернулись слезы.

– Прости, я так неопытна.

– Боже мой, Уинни. – Он посмотрел на нее в ужасе. – Почему ты считаешь, что это так важно?

– Я не хочу, чтобы ты во мне разочаровался.

– Ты прекрасна. – Ларкин передвинулся, нависая над ней, и опустил голову, чтобы поцеловать ее в губы. Он обрадовался, почувствовав, как она обняла его за шею.

Уинни застенчиво отвечала на его поцелуи. Опустившись на нее, он раздвинул ее ноги. Уинни сжала рукой простыню, но не протестовала. Он принялся медленно ласкать ее между ног. Содрогнувшись всем телом, Уинни сдавленно зарыдала от удовольствия.

Спустя время он прижал ее к себе, она уткнулась лицом в его грудь. Он чувствовал ее сердцебиение, вдыхал теплый аромат ее влажной кожи. Тело Уинни стало вялым и отяжелевшим.

– Как ты себя чувствуешь?

Она посмотрела на него одновременно застенчиво и озорно:

– Мне невероятно хорошо. Ты настоящий знаток слабых мест у женщины.

– Все ради тебя, дорогая.

Она резко села, отводя растрепанные волосы от лица:

– Я хочу доставить тебе удовольствие, но боюсь показаться неуклюжей или глупой.

Ларкин нахмурился, снова видя ее неуверенность.

– Делай что хочешь. Мне понравится. – Он заложил руки за голову, передавая Уинни инициативу.

Она с тревогой вгляделась в его лицо:

– Я хочу тебя ласкать. Но мне стыдно. Давай выключим свет.

– Мне нужно тебя видеть, Уинни.

– Пожалуйста.

– Ладно. Когда встанешь, чтобы выключить лампу, разденься.

Сначала Уинни побледнела, потом покраснела и опустила глаза:

– Хорошо.

Уинни снимала нижнее белье очень медленно, не глядя на Ларкина. Эта невинная сцена завела его сильнее, чем профессиональный стриптиз в Лас-Вегасе. Оставшись полностью обнаженной, Уинни замерла и глубоко вздохнула. Смело посмотрев на Ларкина, она старалась не встречаться с ним взглядом.

Ее изящное тело имело идеальные пропорции, только грудь была очень пышной. Но Ларкину это нравилось. Напряженные малиновые соски. Тонкая талия. Кожа цвета сливок.

– Иди ко мне, Уинни, – хрипло произнес он.

Отрывисто кивнув, она выключила лампу, и комната погрузилась в темноту. Через несколько мгновений Ларкин почувствовал, как прогнулся матрас – Уинни забралась на кровать. Потом он услышал скрежет колец по металлическому стержню – она задернула драпировку вокруг кровати.

– Не прикасайся ко мне, пока не скажу, – прошептала она. – Иначе мне не сосредоточиться.

– Я постараюсь.

Когда она прикоснулась к нему, он вздрогнул так сильно, что Уинни тихо рассмеялась:

– Расслабься, Ларкин. Ты можешь мне доверять.

Он резко вдохнул и простонал, когда Уинни стала осторожно и нежно его ласкать. Она поглаживала его ступни и лодыжки и целовала пальцы его ног. Ларкин чуть не сошел с ума от такого чувственного массажа. Он сжал кулаки, чтобы сохранить остатки самообладания.

Наконец она поднялась вверх и провела руками от его плеч до пояса.

– Ты такой сильный, – прошептала она. – Ты мне нравишься.

Он почувствовал ее груди у своего лица. Когда она наклонилась вперед чуть ниже, он обхватил ее сосок губами, заставляя свою соблазнительницу вскрикнуть.

– Включи свет, – прохрипел он.

Уинни провела ногтем по его плоскому животу:

– Нет. Еще рано.

Ларкин уступил ее застенчивому энтузиазму, который превращал ночь в безумную фантазию. Уинни продолжала осыпать ласками его тело.

– Ну вот, – сказала она с придыханием. – Теперь ты можешь это сделать.

– Сделать что? – В нынешнем состоянии он едва соображал, о чем она говорит.

– Заняться со мной любовью, – смущенно ответила Уинни.

Хрипло хохотнув, Ларкин произнес:

– О нет, детка. Пока ты все делала правильно. А теперь залезай на меня и закончи то, что начала.

Глава 13

Уинни не двигалась. Молчание затягивалось. На занавешенной кровати становилось душно.

– Где презервативы? – отважилась спросить Уинни, радуясь, что ее голос не дрожит.

– На тумбочке.

Просунув руку сквозь драпировку, она взяла презерватив и положила его Ларкину на грудь:

– Надень. А потом снова положи руки за голову.

Слушая, как он надевает презерватив, она покраснела.

Уинни уселась на него верхом, а потом наклонилась вперед и страстно поцеловала в губы. Ларкин запустил пальцы в ее волосы.

– Почему ты плачешь, детка? – нежно спросил он.

– Мне так хорошо. Почему я не знала, что так бывает?

– Потому что ты встретила меня только сейчас.

Уинни слегка ударила его по щеке, желая наказать за высокомерие.

– Так покажи мне, что такое настоящая страсть, – тихо произнесла она.

Ларкин осторожно перевернулся и опустился на Уинни. Схватив ее за запястья, он поднял их над ее головой.

– Ты удивляешь меня, Уинфред Беллами. Ты ведешь себя очень естественно.

Уинни затаила дыхание, когда он вошел в нее. Он стал поглаживать рукой ее грудь и соски, провоцируя на громкий стон. Обхватив его ногами за талию, она взмолилась, чтобы он поторопился.

Ларкин словно ждал ее просьбу. Он начал входить в нее снова и снова, сотрясая кровать и хрипло вскрикивая. Из-за недостатка освещения оба потеряли чувство реальности.

Уинни страшили испытываемые ощущения. Близость с прежним мужчиной была иной, она радовалась, когда все закончилось, и испытывала облегчение. С Ларкином накал страстей был ярче, мощнее, с непредсказуемым финалом.

Вонзив ногти в его спину, она закричала и стала погружаться в забытье. Она смутно слышала рычащий крик Ларкина и чувствовала его движения. Потом все вокруг померкло, и на нее навалилась жуткая усталость.

Ларкин проснулся через несколько часов. Сквозь драпировки вокруг кровати проникал слабый свет зари. Он потрясенно восстановил в памяти события прошедшей ночи. Уинни лежала, распластавшись рядом с ним, лицом вниз, ее ягодицы были наполовину прикрыты простыней. Ларкин снова возбудился. Он опять хотел Уинни. Но он не желал ее смущать. Не нужно, чтобы кто-то обнаружил, что они спали вместе.

Ларкин поднял руку, желая коснуться волос Уинни, но побоялся разбудить ее. Нехотя он вылез из их уютного гнездышка, взяв халат, чуть приоткрыл дверь спальни и выглянул в коридор. Никого.

Облегченно вздохнув, Ларкин проскользнул в свою комнату незамеченным. В доме существовал обычай: когда собирались все братья, сестра и кузены, по утрам они все вместе ходили на прогулку. Анна-Лиза кормит ребенка, поэтому гулять не пойдет. Но братья будут ждать Ларкина. Возможно, погуляв по холмам, он избавится от желания оставаться с Уинфред Беллами в постели весь день.

* * *

Уинни снился чудесный сон, в котором Ларкин Волфф занимался с ней любовью. Его глаза говорили ей, что она самая красивая и желанная женщина в мире.

Зазвонил будильник. Простонав, Уинни потянулась за телефоном и поняла, что лежит не в своей спальне у себя дома. Она с трудом просунула руку через драпировки, нашла телефон и отключила сигнал, который забыла выключить вчера, когда пошла спать.

Наконец она полностью осознала, где находится. Нахлынули воспоминания о прошедшей ночи. Уинни резко повернула голову. Другая сторона кровати была пуста. Подушка измята, но Ларкина нет.

Почувствовав себя униженной, она вздрогнула, но поборола негативные эмоции. У Ларкина может найтись миллион причин, чтобы не остаться с ней и не пожелать доброго утра.

Прижимая руку ко рту и тяжело дыша, она вспомнила ненавистные слова из прошлого.

«Ты наивная дура, Уинфред. Ни один мужчина никогда не захочет на тебе жениться. Ты смехотворно неуклюжа в постели. Ты выглядишь как ворона. В тебе нет ни капли женской привлекательности. Ты никому не нужна. Самое лучшее, что ты можешь для себя сделать, – это отправиться в ближайший монастырь, потому что ты ходячая катастрофа, а не женщина».

Уинни знала, что сказанное – неправда. Несколько лет она лечилась в дорогих клиниках и в конце концов оправилась от физических и психических травм после первого сексуального опыта. Если она согласилась переспать с Ларкином, значит, она исцелилась.

Однако душевные шрамы не исцелить никогда. Уинни эмоционально отгородилась от мира. Деньги всегда заставляли ее держать дистанцию с людьми. Порочный и аморальный мужчина, уничтоживший ее уверенность в себе, заставил ее замкнуться. После расставания с ним Уинни начала создавать свою жизнь с нуля. В двадцать три года ей вдруг захотелось работать в сфере социальных услуг, и она сразу поняла, что в этом ее призвание.

Уинни верила, что достигнет любой цели. Но, несмотря на успехи в делах, она превратилась в практически бесполое существо.

Встреча с Ларкином Волффом полностью ее изменила. На самом деле то, что произошло в этой комнате вчера вечером, можно назвать чудом. Но он ушел от нее, не разбудив, а это о многом говорит. Уинни не глупа. Она подарила ему удовольствие. Но такой человек, как Ларкин, привык к тому, что женщины вешаются ему на шею.

Уинни была благодарна Ларкину за то, что он позволил ей понять: она может предложить мужчине больше, чем предполагала. Теперь только от нее зависит сохранение нормальных отношений между ними. Одна ночь с изумительным сексом – настоящий подарок, она никогда ее не забудет. Но ни за что на свете Уинни не позволит Ларкину догадаться, что ей не хочется с ним расставаться.

Они приехали в Волфф-Маунтин, чтобы отвлечь внимание от ее дома. И чтобы Ларкин насладился общением со своей большой семьей. Обе цели достигнуты.

Уинни не станет плакать, но ничто не поможет ей избавиться от боли в груди, от которой перехватывает дыхание. Выбирая, что надеть, она бесконечно радовалась, что заставила себя пройтись по магазинам до отъезда из Нэшвилла. В семье Волфф одевались изящно и элегантно. По крайней мере, именно так было на вчерашнем ужине. Если Уинни оденется соответственно, это прибавит ей уверенности.

Она решила выбрать бежевые льняные брюки и тонкий сиреневый кашемировый свитер с короткими рукавами и V-образным вырезом. Уинни дополнила наряд жемчужными серьгами-гвоздиками и платиновой цепочкой с одной жемчужиной. Посмотрев на себя в зеркало, она увидела безмятежную и достойную женщину.

Расчесав волосы, она заплела их во французскую косу. Надев балетки из телячьей кожи, Уинни отправилась завтракать.

На кухне сидела Анна-Лиза. Одной рукой она держала свежую газету, а другой – малыша, сидящего на ее коленях. Когда вошла Уинни, она подняла глаза.

– Доброе утро, мисс Беллами.

– Называйте меня Уинни, пожалуйста. – Уинни уселась за стол напротив Анны-Лизы.

Полная женщина в форменном сером платье и фартуке тут же принесла горячий кофе.

Анна-Лиза махнула рукой:

– Кофе из Южной Америки. Я бы вводила его себе внутривенно, если бы могла. Наслаждайтесь!

Пожилая женщина отправилась готовить Уинни яйца и тост.

Пристальный взгляд Анны-Лизы слегка беспокоил Уинни, хотя сестра Ларкина смотрела на нее с любопытством, а не с осуждением. Анна-Лиза была невероятной красавицей с черными волосами и высокими скулами. Уинни знала, что Анна-Лиза выросла среди мужчин, но с ребенком на коленях была воплощением умиротворенной Мадонны.

Пока Уинни пила утренний кофе, Анна-Лиза говорила:

– Ларкин с парнями рано ушел в горы гулять. Обычно я тоже хожу, но сейчас кормлю грудью и не могу надолго оставить ребенка.

– Как его зовут?

– Мы с Сэмом долго препирались, но потом остановились на имени Феникс. Знаю, имя претенциозное, но наша семья восстала из пепла как птица феникс, так что имя подходящее.

– Я читала о вашей трагедии. Я тоже потеряла мать, но была намного старше вас. Наверное, вы очень переживали.

Анна-Лиза пожала плечами:

– Я была совсем маленькой и почти ее не помню. Поэтому можно сказать, что мне повезло.

В тот момент на кухню вошел Сэм Эли.

– А я думаю, куда ты запропастилась? – Высокий заспанный мужчина с каштановыми волосами уселся за стол рядом с женой.

Она наклонилась, подставляя ему губы для поцелуя. При виде единения родителей и ребенка у Уинни заныло сердце.

Анна-Лиза передала малыша мужу и намазала маслом булочку:

– Я думала, ребята пригласят тебя погулять.

Он зевнул:

– Они приглашали. Но в шесть часов у меня началось селекторное совещание по лондонскому проекту, и мы только сейчас закончили.

– Лондон? – Уинни хорошо знала этот город.

Лицо Анны-Лизы вспыхнуло от волнения.

– Мы поедем туда на три месяца. Не могу дождаться.

Служанка принесла завтрак Уинни, потом вручила Сэму огромную тарелку с едой. Очевидно, его предпочтения были хорошо известны.

Анна-Лиза нахмурилась:

– Меня просто бесит, что он ест все подряд и нисколько не полнеет.

Сэм усмехнулся:

– Полней, если хочешь, дорогая. Я буду только сильнее тебя любить.

Анна-Лиза насмешливо присвистнула, но в ее глазах Уинни заметила непреложное понимание, что ее любят. Уинни позавидовала ей, зная, что зависть плохое чувство.

Она задалась вопросом, почему Анна-Лиза и Сэм здесь, если их собственный дом расположен недалеко, на вершине горы. Ларкин рассказал ей о домах своих двоюродных братьев. Постоянной обители на горе не было только у Девлина и Ларкина.

Анна-Лиза промокнула губы салфеткой и облокотилась на стол, подперев подбородок рукой.

– Мой брат никогда не привозил сюда женщин на выходные. В чем дело?

– Анна-Лиза! – предупреждающе произнес Сэм.

– Но я хочу знать, черт побери!

Сэм сурово посмотрел на жену и руками закрыл уши ребенка.

Анна-Лиза поморщилась, глядя на Уинни:

– Извините. Я поклялась не ругаться два года назад, но никак не получается.

Уинни улыбнулась, очарованная напористостью сестры Ларкина:

– Ну, я…

– Вы не должны отвечать, Уинни. – Сэм поднял руку, осуждающе глядя на жену.

– Все в порядке. Никакого секрета тут нет, – сказала Уинни. – Ларкин уже сказал вам, что у меня проблемы с прессой. Он решил, мне лучше спрятаться здесь, пока все не утихнет.

– Это из-за статьи о богатейших женщинах Америки? – Анна-Лиза нахмурилась.

– К сожалению, да.

Сэм вытер подбородок сына:

– Моя жена завидует, что ее не включили в этот перечень. Когда мы поженились, она вложила большую часть своего состояния в трастовый фонд для наших детей. А мне нравится, когда она босая и беременная.

– Ну и поросенок же ты! – Анна-Лиза, смеясь, бросила в него клубнику, потом повернулась к Уинни: – Но я не задала самый важный вопрос: что происходит между вами и моим братом?

Уинни замерла:

– Ну, я…