Текст книги "Преисподняя"

– «Гелиос»? – спросила Али. – Корпорация «Гелиос»?

– Это международный картель, включающий около десятка различных предприятий, причем в совершенно разных отраслях, – сказала Дженьюэри. – Оружие, ватные тампоны, компьютеры. Потом детское питание, недвижимость, автомобилестроение, переработка пластиков, издательское дело, теле– и кинопродукция, авиалинии. Они буквально неприкосновенны. Теперь благодаря основателю, К. К. Куперу, их курс резко переменился. Вниз, в недра планеты.

– Он баллотировался в президенты, – вспомнила Али. – Ты работала с ним в Сенате.

– В основном – против него, – сказала Дженьюэри. – Блестящий человек. Настоящий мечтатель. Тайный приверженец фашизма. А теперь неудачник и несчастный параноик. Его собственная партия обвиняет его в провале на выборах. Верховный совет в конце концов снял обвинение в фальсификации, но Купер сохранил искреннюю веру в то, что на него ополчился весь мир.

– После его поражения я ничего о нем не слышала, – призналась Али.

– Из Сената он ушел, вернулся в «Гелиос», – сообщила Дженьюэри. – Мы полагали, с ним покончено, но Купер спокойненько продолжал делать деньги. Причем даже те, кто за этим наблюдает, не сразу заметили, что именно он делает. Купер использовал посредников, несуществующие и подставные фирмы, скупал права на разработку и оборудование для проходки туннелей и соответствующие технологии. Он договорился с правительствами девяти стран Тихоокеанского бассейна о совместном бурении и обеспечении рабочей силой. Пока мы восстанавливаем порядок внизу, под нашими городами и континентами, «Гелиос» наложил лапу на все субокеанские исследования и разработку океанических недр.

– Я думала, колонизация находится в ведении международных организаций, – заметила Али.

– Так и есть, – ответила Дженьюэри. – Под юрисдикцией международного законодательства. Но ему некогда контролировать нейтральные территории, едва хватает времени разобраться с подземными открытиями.

– Я вот чего не понимаю, – сказал Томас. – Получается, что подземные территории океана теперь, словно Дикий Запад, принадлежат тому, кто первый открыл. Вспомните британские чайные компании в Индии, торговлю мехами в Северной Америке, земельные компании Техаса. В случае освоения тихоокеанского дна это будет огромная экспансия вне досягаемости международных законов.

– Что практически означает безграничные возможности для людей вроде Купера, – продолжила Дженьюэри. – Сегодня у «Гелиоса» больше подводных скважин, чем у любой другой организации, государственной или коммерческой. «Гелиос» лидирует в отрасли гидропоники. У них новейшие технологии в области подземных телекоммуникаций. В их лабораториях созданы таблетки, помогающие преодолевать подземные пространства. «Гелиос» подходит к освоению субтерры так же, как сорок лет назад Америка подходила к своей лунной программе, – как к миссии, требующей разработки систем жизнеобеспечения, транспортных средств, материального обеспечения. Пока остальной мир пытался мелкими шажками исследовать глубины, «Гелиос» потратил миллиарды на исследования и развитие и готов штурмовать фронтир.

– Другими словами, – произнес Томас, – «Гелиос» отправляет вниз экспедицию не по доброте душевной. В ней представлены в основном науки о земле и биология. Цель экспедиции – обогатить наши знания о литосфере, узнать больше о ее формах жизни и ресурсах – особенно пригодных для коммерческого использования в энергетике, металлургии, медицине и прочих отраслях. «Гелиос» вовсе не заинтересован в очеловечивании нашего восприятия хейдлов, и потому антропологов в экспедиции почти нет.

При упоминании об антропологах Али вздрогнула:

– Вы хотите, чтобы я поехала? Туда, вниз?

– Сами мы слишком старые, – объяснила Дженьюэри.

Али была ошеломлена. Как они могут о таком просить? У нее есть планы, обязательства, желания…

– Вам следует знать, – обратился к ней Томас, – что это не сенатор вас выбрала, а я. Я много лет за вами наблюдаю, слежу за вашей работой. Ваши способности – как раз то, что нам нужно.

– Но там, внизу… – Али о подобном путешествии никогда не думала. Она не выносит темноту. Целый год без солнца?

– Вы не пожалеете, – сказал Томас.

– Значит, вы там были, – поняла Али.

Он говорил весьма уверенно.

– Нет, – ответил Томас, – но я, можно сказать, побывал у хейдлов, изучая подземные руины, изучая в музеях их искусство. Мою задачу осложняли века человеческого суеверия и невежества. Но если заглянуть в анналы нашей истории достаточно глубоко, можно найти рассуждения о том, что хейдлы представляли собой тысячи лет назад. Когда-то они были совсем не те деградировавшие, выродившиеся существа, которых мы встречаем сегодня.

У Али бешено стучал пульс. Она старалась не волноваться.

– Вы хотите, чтобы я нашла их предводителя?

– Никоим образом.

– А что же тогда?

– Для нас важнее всего язык.

– Расшифровать их письмена? Но ведь существуют только отдельные фрагменты!

– Как мне сообщили, там, внизу, огромное количество иероглифов. Каждый день шахтеры взрывают целые галереи, покрытые письменами.

Письменность хейдлов! Куда это ее заведет?

– Многие полагают, что хейдлы вымерли, – сказала Дженьюэри, – но это не важно. Даже исчезнувшие, они – факт, с которым нам жить дальше. А если хейдлы просто спрятались, нужно узнать, на что они способны, – я не только про их свирепость, но и про величие, к которому они когда-то стремились. Ясно, что некогда у хейдлов была цивилизация. И если легенды не лгут, они впали в грех. Почему? Не ждет ли такое падение и людей?

– Восстановите для нас их древнюю память, – попросил Томас. – Решите задачу, и мы узнаем Сатану.

Опять они вернулись к нему, царю преисподней.

– Их письменность пока не удалось расшифровать, – продолжал Томас. – Это утраченный язык, и вероятно – возможно, – потерянный даже для этих несчастных созданий. Они забыли о былом величии своей расы. Думаю, кроме вас, никто не способен проникнуть в язык, скрытый за иероглифами и пиктограммами хейдлов. Разгадайте его, и, быть может, вы разгадаете секрет праязыка.

– Я хочу, чтобы ты поняла одно. – Дженьюэри смотрела Али в глаза. – Ты всегда можешь отказаться.

Но Али, конечно, не могла.

Книга вторая
Поиск

8
В глубь камня

Можешь ли пронзить кожу Левиафана копьем и голову его рыбачьею острогою?

Книга Иова 40:26

Галапагосские острова

8 июня

Казалось, вертолет вечно будет лететь на запад над кобальтово-синими водами, подсвеченными красным закатом. По просторам Тихого океана за ним гналась ночь.

Али по-детски хотелось убежать от этой тьмы.

Острова почти полностью были покрыты замысловатыми сооружениями – строительными лесами, настилами, тянувшимися на целые мили и местами насчитывавшими десять этажей. Ожидая увидеть бесформенные нагромождения лавы, Али была оскорблена безупречной геометрией. Здесь даром времени не теряли.

Станция Наска, названная по тектонической плите Наска и служившая базой для ее исследования, представляла собой не что иное, как огромный ангар, закрепленный на опорах. Вокруг ходили гигантские танкеры, принимая на борт небольшие прессованные штабеля руды, перетянутые ремнями. Грузовики развозили контейнеры с одного уровня на другой.

Вертолет скользнул между скелетами башен и ненадолго – только выпустить Али – приземлился. Выйдя наружу, она буквально отшатнулась от зловония клубящихся туманом газов. Ее предупреждали. Станция Наска – промышленная зона. Бараки для рабочих и ничего лишнего; никаких коттеджей, даже автоматов с кока-колой для пассажиров. Неожиданно среди машин и грохота возник пешеход.

– Простите! – обратилась к нему Ал и, стараясь перекричать шум вертолета. – Как попасть в Найн-Бэй?

Скользнув глазами по длинным ногам Али, мужчина равнодушно показал дорогу. Она побежала сквозь дым между каких-то столбов, спустилась вниз на три пролета и оказалась у дверей грузового подъемника, которые открывались вверх и вниз, словно челюсти. Какой-то остряк написал наверху: «Lasciate ogni speranza, voi ch'entrate». «Оставь надежду, всяк сюда входящий» – приветствие над вратами Дантова Ада.

Али вошла в кабину и набрала на пульте свой номер. Она вдруг почувствовала странную, необъяснимую грусть.

Из кабины она попала в переход, наполненный пассажирами. Тут были сотни человек, в основном мужчины, и все двигались в одном направлении. Хотя сюда долетал морской бриз, воздух пропитался запахом людей. В Израиле, Эфиопии, африканском буше Али не раз приходилось идти среди солдат или рабочих, и во всем мире они пахли одинаково. То был запах агрессии.

Загремели динамики, требуя выстроиться в очередь, предъявить билеты и паспорта. Али втянуло в людской водоворот. «Запрещается проносить заряженное оружие. Нарушители разоружаются, оружие подлежит конфискации». Никаких угроз задержания или наказания. Значит, достаточно уже того, что нарушители отправятся вниз безоружными.

Толпа протащила Али мимо многометровой доски объявлений. Тысячи объявлений в алфавитном порядке – продажа оборудования, трудоустройство, сообщения о месте и времени встречи, электронные адреса, брань. Предупреждение Красного Креста: «Беременным женщинам настоятельно рекомендуется воздержаться от спуска. Опасность, могущая повлечь смерть плода вследствие…»

Плакат Департамента здравоохранения представил настоящий хит-парад лучшей двадцатки «пещерных пилюль» и их побочных эффектов. Али вовсе не обрадовалась, увидев в этом списке два лекарства из своей личной аптечки. Последние шесть недель прошли в суматохе сборов – прививки, оформление множества бумаг в «Гелиосе», тренировки – ни часа свободного. День за днем Али узнавала, как мало известно среднему человеку о жизни в подземье.

– Необходимо задекларировать провозимые взрывчатые вещества, – бубнил динамик, – все они должны иметь маркировку. Все взрывчатые вещества надлежит отправлять в туннель К. Нарушителей ждет…

Толпа двигалась волнообразно, рывки чередовались с остановками. Казалось, одна Али захватила с собой только ручную кладь; все остальные волокли металлические ящики, маркированные с помощью трафарета солдатские сундучки, стофунтовые вещевые мешки с пуленепробиваемыми застежками. Али никогда не видела столько чехлов с оружием. Похоже на съезд гидов сафари – все виды камуфляжа, бронежилетов, патронташей, кобур и футляров.

Волосатые руки, жилистые шеи, суровый вид. Али была рада, что народу много, потому что некоторые мужские взгляды ее просто пугали.

В действительности она сама себя пугала. Али утратила равновесие. Разумеется, путешествие – добровольное. Все, что нужно сделать, – остановиться, и путешествию конец. Но начало уже положено.

Пройдя через службу безопасности, паспортный и билетный контроль, Али приблизилась к большому сверкающему сооружению. Стоящие на твердом черном камне огромные ворота из стали, титана и платины казались неподвижными. Это была одна из пяти лифтовых шахт станции Наска, ведущих в верхний подземный уровень, на глубину три мили. Бурение комплекса подъемников и вентиляционных систем обошлось в четыре миллиарда долларов и несколько сот жизней. Как проект общественного транспорта, он не отличался от какого-нибудь нового аэропорта или американской железнодорожной системы полуторавековой давности. Предназначались лифты для обслуживания колонистов в грядущие десятилетия.

Здесь солдаты, поселенцы, рабочие, бродяги, осужденные, нищие, наркоманы, фанатики, мечтатели и прочие поневоле утихомирились и стали почти вежливыми – они поняли, что места хватит всем. Али приблизилась к стальным дверям. Три уже были закрыты, четвертая закрылась, когда Али подошла. Последняя была открыта.

Али устремилась к крайнему, наименее переполненному входу. Внутри помещение напоминало маленький амфитеатр с концентрическими рядами пластиковых сидений, спускающимися к пустому центру. Было темно, холодно и – после горячей давки – свободно. Али поспешила к дальнему сиденью, прямо напротив двери. Через минуту глаза ее привыкли к слабому освещению, и она отыскала место. Пока что, если не считать человека в конце ряда, она была одна. Али поставила вещи на пол, глубоко вздохнула и расслабилась.

Сиденье было эргономичное, с изогнутой спинкой, ремнями, которые пересекали грудь; их уровень регулировался. У каждого сиденья имелся откидной столик, кармашек для разных мелочей и кислородная маска. В спинках – жидкокристаллические экраны. На экране перед Али было изображение альтиметра с показанием 0 футов. Часы показывали время, а также обратный отсчет оставшихся до отбытия минут. Старт – через двадцать четыре минуты. Приятно успокаивала тихая музыка.

Изогнутое кривое окно сбоку от прохода напоминало стекло аквариума. У верха плескалась вода. Али хотела подойти и посмотреть, но ее внимание привлек иллюстрированный журнал, торчавший из кармашка сбоку сиденья. Он назывался «Наска ньюс». На обложке был впечатляющий рисунок тонкой трубы, поднимающейся из подводного горного хребта, – представление автора о лифтовой шахте станции Наска. Шахта выглядела какой-то хрупкой.

Али попыталась читать, но ей так и не удалось сосредоточиться. В голове перемешались ускорение, скорость компрессии, температурные зоны. «Океанская вода достигает самой холодной точки – + 1 градус – на глубине двенадцать тысяч футов. Ниже этой отметки вода постепенно становится теплее. Температура воды у самого дна – около 2,5 градуса». «Добро пожаловать в Мохо!»[12]12
  Поверхность Мохоровичича, граница раздела между земной корой и мантией Земли.


[Закрыть] – гласил соседний заголовок. «Расположенная на гребне Восточно-Тихоокеанского поднятия, база Наска открывает вход в недра земли на глубину 3 тысячи фатомов».[13]13
  Фатом – морская сажень, равняется 182 см.


[Закрыть]

Страницы пестрят заголовками и объявлениями. Вот цитата из Эйнштейна: «За обычными предметами всегда таится нечто, глубоко спрятанное». Таблица содержащихся внизу газов и описание их воздействия на различные ткани человеческого организма. Еще одна статья – про сейсмический томограф, который способен отслеживать геологические аномалии на расстоянии в сотни футов. Али закрыла журнал.

На последней странице обложки помещался логотип «Гелиоса» – черная капля, а в ней солнце с крыльями.

Али обратила внимание на соседа. Он сидел всего через несколько мест, но в слабом свете она едва видела его силуэт.

Он, казалось, не смотрел на нее, однако Али чувствовала его взгляд. На нем были темные очки, вроде тех, что надевают сварщики. Наверное, рабочий, решила Али, потом обратила внимание, что на нем камуфляжные штаны. Значит, солдат. Выдающаяся нижняя челюсть, прическа – явно собственного производства – совершенно жуткая.

Али вдруг заметила, как незнакомец осторожно поводит носом. Он явно вдыхал ее запах.

У входа возникло еще несколько фигур; присутствие других людей ободрило Али.

– Вы что-то хотели? – пошла она в атаку.

Сосед полностью развернулся к ней. Стекла очков были темные и все исцарапанные; Али не понимала, как он вообще что-то видит. В следующий момент она разглядела узоры у него на лице. Даже в таком слабом свете Али заметила, что это не просто введенные под кожу чернила. Тот, кто делал татуировку, пользовался ножом. Высокие скулы были в глубоких шрамах. Такое варварство ее потрясло.

– Вы позволите? – спросил он, пересаживаясь поближе.

Чтобы лучше чувствовать запах? Али бросила взгляд на двери. Пассажиры продолжали входить.

– Слушаю вас, – выпалила она.

Невероятно – очки уставились на ее грудь. Он нагнулся, чтобы лучше разглядеть. Наверное, ему даже пришлось скосить глаза.

– Что вы делаете? – возмутилась Али.

– Когда-то давно… – сказал незнакомец, – когда-то я знал такие вещи…

Али поразила такая наглость. Еще немного, и придется его оттолкнуть.

– Как это называется? – Незнакомец показывал на ее грудь.

– Вы что, смеетесь? – прошептала Али.

Он не отреагировал, словно и не слышал. Он продолжал указывать пальцем:

– Колокольчики?

Али подобралась. Выходит, он разглядывал платье.

– Барвинки, – сказала она.

И снова испугалась. Слишком страшное у него было лицо. И он к ней пристает. Или нет? Али решила, что следует быть дружелюбнее.

– Точно, барвинки, – сказал он сам себе, вернулся на свое место и откинулся назад.

Али вспомнила, что у нее есть кофта с длинными рукавами, и поспешила ее надеть. Помещение быстро заполнялось. Несколько человек уселось между Али и ее собеседником.

Когда все места заполнились, двери, тихо чмокнув, закрылись. До отправления оставалось семь минут.

В салоне не было ни других женщин, ни детей. Али порадовалась, что взяла кофту. Многие учащенно дышали и поглядывали на дверь, как будто раскаивались, что поехали. Другие расслабленно обмякли и казались совершенно спокойными. Кто сложил руки на груди, кто открыл ноутбук, кто уткнулся в кроссворд, кто склонился к соседу, обсуждая какие-то дела.

Сосед Али слева опустил откидной столик и достал два пластиковых шприца. У одного была игла с голубой головкой, у другого – с розовой. Он поднял первый, показывая его Али.

– Силобан, – пояснил он. – Стимулирует палочки сетчатки. Говоря попросту, вызывает сверхчувствительность к свету. Создает способность ночного видения. Одна беда – если начал принимать, прекращать нельзя. Полно солдат с катарактой – не принимали вовремя.

– А другой шприц?

– Стероид, для акклиматизации. Изобрели в России. Русские пичкали таким своих солдат в Афганистане. И совсем не больно.

Он поднял белую таблетку:

– А эти малютки – чтобы я мог уснуть, – и проглотил.

Али снова охватила грусть, и она вдруг вспомнила: солнце! Она забыла в последний раз посмотреть на солнце. А теперь уже поздно. Кто-то слегка толкнул ее справа.

– Это вам.

Худой мужчина протянул ей апельсин. Поблагодарив, Али нерешительно взяла подарок.

– От него. – Сосед указал на незнакомца с разрисованным лицом.

Али нагнулась вперед, чтобы кивнуть ему, но он смотрел в другую сторону. Али нахмурилась, глядя на апельсин. Что это – извинение или аванс на будущее? Очистить его и съесть или приберечь на потом?

Али была сиротой и с детства привыкла придавать подаркам большое значение, особенно вот таким простым. Но чем больше она размышляла, тем меньше понимала, как следует поступить.

– Не знаю даже, что с ним делать, – пожаловалась она соседу, который передал ей апельсин.

Он оторвался от толстого учебника по программированию и, на секунду задумавшись, сказал:

– Это апельсин.

Справедливое замечание ее только уязвило, равно как и равнодушие, с каким оно было произнесено; ее раздражал и факт подарка, и сам апельсин. Али была взвинчена, и сама это осознавала. Она испугалась. Последние недели ее сны были наполнены страшными видениями ада. Она боялась собственных предрассудков. На каждом этапе путешествия она не сомневалась, что страхи скоро рассеются. Ах, если бы все вернуть! Искушение уступить, позволить себе слабость, было громадным. А молитва уже не поддерживала ее, как прежде. Это тоже смущало.

Нервничала не только Али. В салоне чувствовалось напряжение. Люди искоса переглядывались, облизывали губы, терли виски, жевали челюстями. Али примечала все их жесты, тоже по-своему проявляя волнение.

Ей хотелось положить апельсин, но тогда бы он укатился. Пол слишком грязный. Фрукт превратился в обузу. Он лежал у нее на коленях и, казалось, начинал приобретать какое-то интимное значение. Следуя инструкциям на экране, Али пристегнула ремень. Пальцы у нее дрожали. Она снова взяла апельсин в руки, и дрожь прекратилась.

До отправления оставалось три минуты. Словно по сигналу, пассажиры начали выполнять привычные ритуалы. Несколько человек, перетянув руку резиновой трубочкой, аккуратно вводили в вену иглу. Те, кто принимал таблетки, заглатывали их, словно птенцы червячков. Послышалось легкое шипение – некоторые прильнули губами к тюбикам с аэрозолями. Другие глотали препараты из небольших пузырьков.

Словом, каждый совершал свой обряд перед погружением в бездну. А у Али был только апельсин. В темноте между ее пальцев поблескивала его кожица. Али сконцентрировалась на нем. Он вдруг стал своеобразной точкой опоры.

Раздался тихий звон. Али подняла глаза – экран показывал ноль минут. В салоне воцарилась тишина. Али почувствовала легкое движение. Лифт слегка опустился и снова встал. Под ногами раздался металлический стук. Лифт опустился еще футов на десять, снова остановился. Снова лязг, на этот раз сверху. Снова вниз, снова остановка.

Али видела схему лифтов в «Наска ньюс». Они шли один за другим, словно грузовые вагоны. Вся конструкция опускалась на воздушной подушке, без всяких кабелей. Как она потом поднимается на поверхность, Али понятия не имела. Впрочем, с обнаружением огромных запасов нефти в сверхглубоких недрах планеты энергия сделалась почти даровой.

Али вытянула шею, чтобы посмотреть через большое окно. По мере того как череда лифтов опускалась, в окне появлялся некий вид. Альтиметр показывал глубину двадцать футов. Подсвеченная прожекторами вода стала темно-бирюзовой. Потом Али увидела луну. Полная белая луна виднелась сквозь толщу воды. Изумительной красоты зрелище.

Лифт опустился еще на двадцать футов. Луна покосилась, потом пропала из виду. Али держала в руках апельсин.

Еще двадцать футов. Вода потемнела. Али смотрела в окно. Там что-то двигалось. Вокруг шахты кружили огромные морские черти, скользили на своих удивительных сильных крыльях.

Еще двадцать футов – и плексиглас сменился прочным металлом. Окно превратилось в темное кривое зеркало. Али взглянула на свои руки и выдохнула. Страх вдруг испарился. Центр притяжения здесь – у нее в руках. Может, ей для того и подарили апельсин? Она посмотрела вдоль ряда. Незнакомец откинулся и положил голову на спинку. Очки поднял на лоб и удовлетворенно улыбался. Почувствовав взгляд Али, повернул голову. И подмигнул.

Лифт вздрогнул и полетел вниз.

Резкое ускорение заставило Али схватиться за подлокотники. Она откинула голову на спинку кресла. Организм протестовал против неожиданной потери веса. Ее моментально затошнило и заболела голова.

Согласно показаниям экрана скорость была постоянной – неизменные тысяча восемьсот пятьдесят фунтов в минуту. Неприятные ощущения постепенно проходили. Али чувствовала, что движется вниз. Она вытянула ноги, отпустила подлокотники и осмотрелась. Головная боль начала проходить. Тошнота стала вполне терпимой. Многие пассажиры дремали или погрузились в полузабытье, вызванное лекарствами. Головы опустились. Тела обвисли на ремнях. Почти все вокруг были бледны, словно в обмороке или состоянии шока. Татуированный солдат, казалось, задумался или молится.

Али сделала в уме подсчет. Она не складывала, а умножала. Тысяча восемьсот пятьдесят фунтов в минуту, глубина три и четыре десятых мили – получается десять или одиннадцать минут пути. Но в путеводителе говорилось о семичасовом «приземлении». Терпеть такое семь часов?

Альтиметр показывал уже тысячи футов, затем скорость уменьшилась. На отметке 14 347 лифт затормозил и остановился. Али ждала, что к пассажирам обратятся по внутренней связи, но никто ничего не говорил. Она окинула взглядом своих полусонных попутчиков и решила, что объяснять нечего – и так все ясно: прибыли.

Окно ожило. За плексигласовой стеной темноту пронзали прожектора. К пущему трепету Али, они освещали дно океана. Все равно что попасть на Луну.

Свет прорезал вечную тьму. Гор не было. Плоское дно, белое, исчерченное странными узорами – работа глубоководных обитателей. Али увидела странное создание, которое двигалось, осторожно перебирая ногами-ходулями. Существо оставляло следы – словно точки на листе бумаги.

Дальше виднелась еще одна вереница огней. Повсюду на подводной равнине тускло сверкали небольшие шарики. Из путеводителя Али знала, что это марганцовые желваки – их тут огромное количество, однако человек пренебрег марганцем, устремившись к еще большим богатствам, сокрытым в глубине.

Вид открывался фантастический. Али стало все труднее осознавать, что она действительно находится в таком несвойственном для человека месте. За окном было пустынно, только проплыла какая-то ужасающего вида рыба с клыками и зеленым светящимся пятном на голове – приманкой для жертв.

Али держала в руках апельсин.

Через час лифт снова двинулся вниз, на этот раз медленнее. Он опускался, а дно океана поднималось – сначала до уровня глаз, потом до потолка и наконец исчезло из виду. Ненадолго показались стены из губчатой породы, затем за стеклом опять стало темно, и Али снова видела лишь свое отражение.

«Ну вот и началось, – подумала Али. – Вот он – край земли…»

Оказаться здесь – все равно что проникнуть вглубь себя.