Текст книги "Тайнознатицы Муирвуда"

– Я не заяц, – запальчиво фыркнул Додд.

Положение складывалось неловкое. Майе очень хотелось разрядить обстановку и избавить Сюзенну и Додда от этой сцены, однако она решила воздержаться. Они впервые заговорили друг с другом с тех пор, как родители Сюзенны приказали девушке расстаться с юношей, а идти против их воли Сюзенне было нелегко.

– Я не хотела тебя обидеть, – сказала Сюзенна; голос ее дрожал. – Я только хотела сказать, что шериф хочет вынудить тебя делать то, что выгодно ему. Но страх – плохой советчик. Страх не позволяет идти по пути Истока.

– Теперь ты будешь рассказывать мне про путь Истока? – задохнулся он. Майя догадалась, о чем он думает – он боролся с желанием сказать, что он, в отличие от Сюзенны, уже прошел мастонские испытания. Но Додд промолчал.

– Я просто хотела тебе об этом напомнить, – жалобно проговорила Сюзенна.

– Благодарю за напоминание, – без выражения сказал он. – Майя, так ты мне поможешь?

– Я с ним поговорю, – самым нейтральным тоном ответила Майя. В глубине души она понимала, что Сюзенна права и что Додду не следует сломя голову бежать из аббатства. – Приходи завтра после уроков к прачечной. Я постараюсь все устроить.

– Спасибо, – поблагодарил он гораздо теплее и, бросив неуверенный взгляд на Сюзенну, вновь исчез в темноте, бормоча себе под нос что-то, не предназначенное для постороннего слуха.

Сюзенна расслабила судорожно сжатые пальцы. Майя подумала, что у нее останутся синяки.

– Что я не так сказала? – горько произнесла Сюзенна. – Теперь все стало еще хуже…

Чувствуя, как оживает кровоток, Майя похлопала ее по руке.

– Ты тоже приходи. По-моему, вам надо серьезно поговорить, – сказала она.

Полный боли взгляд Сюзенны явственно показал, что она была права.

Глава десятая

Встреча

После уроков Майя с Сюзенной вышли из класса, и налетевший ветер растрепал им волосы. Он нес терпкий запах прелых листьев и мокрой травы. Сырая земля мягко подавалась под ногами. Прикрываясь рукой от резкого холодного ветра, девушки двинулись в сторону прачечной.

– Если прежде я еще питала какие-то иллюзии, сегодня им пришел конец, – негромко сказала Сюзенна. – Мейг будет мстить. То, что было сегодня – только начало.

– Мне так жаль, – сочувственно сказала Майя.

– Не извиняйся, – ответила Сюзенна. – Я видела, до чего она может дойти в своем стремлении унизить человека. Просто раньше она никогда не издевалась надо мной. А ты видела, как быстро Клара заняла мое место? Я подозреваю, что она и раньше меня терпеть не могла.

Майя похлопала ее по руке и отвела от лица пряди растрепавшихся волос. Совсем недавно прошел дождь, однако, к счастью, он прекратился незадолго до окончания занятий.

– У моих сводных сестер тот же нрав, – заметила Майя. – Лучше всего не обращать на них внимания. Хотя, конечно, все равно неприятно, когда тебя пытаются унизить.

– Я все равно не жалею о том, что сказала. По правде говоря, мне сейчас ужасно не по себе, в животе будто улей гудит, но это не из-за Мейг и не из-за Клары, – Сюзенна судорожно вздохнула. – Что я ему скажу?

– Джон Тейт славный малый. С ним легко говорить.

Сюзенна легонько ткнула ее локтем в бок.

– Ты ведь знаешь, что я не Джона имела в виду.

– Ах, ты про Додда? Это не он там нас высматривает?

– Ой, это он. Ах, Майя, ну почему я так волнуюсь?

В голосе девушки звучал страх.

Юноша вышел из-под раскидистого дуба и пошел к ним по раскисшей траве, с которой срывались капли воды. Он и впрямь был хорош собой, только непокорная шевелюра успела чуть промокнуть под дождем. Боль на его лице мешалась с радостью, из чего Майя заключила, что юноше тоже не по себе.

– Здравствуй, Додд, – сказала Майя.

Он кивнул ей, но глаза его были прикованы к лицу Сюзенны.

– Доброго дня, – сказал он. – Тебе плохо?

– Мне хорошо, – ответила Сюзенна, залившись краской.

– Ты хотел повидать Джона Тейта, – напомнила Майя и повела их за собой к жилищу охотника. – Судя по облакам, дождь может снова начаться в любой момент. Давайте-ка поторопимся.

– Разумеется, – отозвался Додд и пошел рядом с ними, но так, чтобы оказаться ближе к Сюзенне.

Повисла тишина, полная невысказанных слов.

– Как поживает твое Семейство? – спросил наконец Додд у Сюзенны. – Ведь твоя сестра собиралась приехать учиться?

– Так ты помнишь? – бросила на него быстрый взгляд Сюзенна.

– Я помню, что она младше тебя. Она тоже будет учиться в Муирвуде?

– Да, – ответила Сюзенна. – Я люблю Муирвуд. Он стал мне домом. Мне будет жаль уезжать отсюда… после Духова дня.

Эти слова лишь усилили повисшее между ними напряжение.

– Я и сам могу отсюда уехать очень скоро, – гневно заметил Додд. – Может быть, даже в цепях.

Сюзенна прикусила губу.

– Прости. Я не хотела…

– Я понимаю, – перебил он ее. – Я полагаю, что мне следует покинуть аббатство прежде, чем меня к тому вынудят. Для меня Муирвуд не дом, а тюрьма.

Он запустил пальцы в спутанные волосы.

– На болотах на меня находит уныние, но, пожалуй, я привыкну. В прошлом, когда королевская армия была разбита при Зимнепутье, солдаты месяцами скитались по Бирден Муиру. Я, пожалуй, и сам так поступлю, если только Джон Тейт меня научит. Буду охотиться, собирать коренья… – он издал тихий горький смешок.

Сюзенна нахмурилась.

– Неужели ты и вправду веришь, что аббатство лишится права даровать убежище? Великая Провидица этого не допустит!

– А что она может поделать? – возразил Додд. – Не в обиду тебе будь сказано, Майя, но у нее ведь нет ни армии, ни солдат.

– Для того чтобы что-то изменить, необязательно иметь армию, – тихо ответила Майя.

– С армией все равно надежнее, – отрезал Додд. – Разве битва армий при Зимнепутье не изменила судьбу людей и королей? Мастоны не пожелали умирать как овцы, они собрались под знаменами Гэрена Демонта, и ни один человек из сражавшихся на их стороне не был убит. Вот бы мне быть там с ними!

Майя чувствовала снедающее его беспокойство. Он устал жить в ожидании, устал подчиняться событиям, диктующим ход его жизни, и всей своей беспокойной душой жаждал действий.

Слушая его взволнованные речи, ощущая его желание сражаться, Сюзенна смотрела все тревожнее. Руки ее беспокойно двигались, переплетая и заламывая пальцы.

Майя испытующе посмотрела на Додда.

– Ты учился военному делу? – спросила она.

– Я занимался фехтованием, – ершисто ответил юноша. – Со старшими братьями.

– Но что ты знаешь о тактике и стратегии? О снабжении армии? Голодные солдаты не могут сражаться.

– Этому я не учился. Но я много читал в мастонских книгах о ведении войн. Если я выеду из Муирвуда в Форши, за мной многие пойдут, как когда-то за Гэреном Демонтом.

Майя покачала головой.

– Гэрен Демонт был опытным военачальником, верно? Он сражался со своим отцом при Мейзиви. Во время изгнания он воевал в чужих странах. Люди шли за ним, потому что он знал, что делает.

– Ты хочешь сказать, что я глупец? – обидчиво спросил Додд.

– Вовсе нет. Просто я вижу, что сейчас ты подчиняешься велениям сердца, а не разума. Вести людей на смерть можно лишь тогда, когда исчерпаны все иные возможности. Война – это последнее, крайнее решение.

Она видела, что слова ее вовсе не успокоили Додда, однако не сказать этого не могла.

– Так ты имеешь в виду, – заговорил он сквозь сжатые зубы, – что мы должны и впредь покоряться воле твоего отца, пусть даже он нарушил все клятвы и обеты?

Дом охотника был уже совсем рядом – скромное, но уютное жилище, расположившееся в дубовой роще и имевшее при себе конюшню. Подойдя ближе, гости услышали стук топора и треск раскалываемых чурок. Из трубы на островерхой крыше поднимался и таял в воздухе прозрачный дымок.

– Ты совсем не веришь в мои силы, – горько сказал Додд, когда они уже почти совсем подошли к дому.

Майя остановилась и встала перед ним лицом к лицу.

– Не говори так, – сказала она, коснувшись его руки. – Я тебе очень сочувствую, Додд. Я ведь все понимаю. Не забывай, что я своими ушами слышала все, сказанное твоим отцом моему. Да, в его словах не было ни капли лжи, но быть может, твой отец сейчас сожалеет о поспешности своих действий. Если ты хочешь выйти против короля с его армией, казной и властью, ты должен действовать с позиции силы. Во времена Гэрена Демонта король созвал армию почти мгновенно – сам Демонт был немало удивлен такой его прытью. Будь мудр, посоветуйся прежде с теми, кто на твоей стороне. Не думай, будто ты обязан действовать в одиночку.

Додд молча кивнул, словно лишившись слов, и вслед за Майей пошел вокруг домишки. Они нашли Джона Тейта стоящим посреди кучи наколотых поленьев. Лицо охотника блестело от пота. Топор вновь обрушился вниз, могучий удар расколол чурку пополам, и поленья полетели в разные стороны.

Аргус лежал у дома. Завидев Майю и ее спутников, пес вскочил и, молотя хвостом, бросился к Майе. Она опустилась на колени и обняла собаку, одновременно пытаясь увернуться от ее розового языка.

– Пошел вон, Аргус! – шутливо рыкнул Джон Тейт. – Кто тебе хозяин, я или она?

Он слегка шевельнул толстым запястьем, и топор словно бы сам собой вонзился в пень.

– Клянусь Чишу! Совсем собаку мне испортила! Сама-то ее натреплешь, нагладишь и пойдешь себе, а я потом бей его смертным боем, чтоб он меня уважал да за тобой не удирал. Вот же скотина неблагодарная, а!

Майя встала и обняла охотника, не обращая внимания на запах пота. В бороде у него застряли кусочки коры, а редеющие рыжие волосы слиплись. Длинной красной тряпкой он вытер лоб, после чего затолкал тряпку обратно за пояс.

– Получил я твое сообщение; ну, кому тут нужен мой совет? – спросил он Майю, встав рядом с нею и оглядев Додда и Сюзенну. – Э, что-то не похожи вы на пару голубков, ох, не похожи. Druwy un glust ab druwy relall. Чем совет тебе нужней, тем о нем молчишь сильней – так в Прай-Ри говорят.

Додд и Сюзенна жарко покраснели от смущения.

– Да будет вам, шучу я, – ухмыльнулся Джон Тейт. – Сам вижу, что не за тем советом вы ко мне явились. Да и холостяк я, откуда мне знать про любовь и всякое такое. Ты хотела, чтоб я с парнем поговорил, да, леди Майя?

– Да, – ответила она, почесывая за ухом Аргуса, который с готовностью уселся рядом и поскуливал от удовольствия.

– Вот за работой и поговорим, – порешил Джон Тейт, выдернул из пня топор и бросил Додду. Додд удивился, но топор поймал. Джон Тейт фыркнул, сходил к груде дерева, принес очередную чурку и установил ее на пень.

– Ну, давай. Коли.

Додд непонимающе уставился на охотника. Топор нерешительно подрагивал у него в руках.

– Вы хотите, чтобы я рубил дрова?

– Клянусь Чишу, у тебя что, воском уши залепило? Дрова на зиму нужны? Нужны! Вот и работай. Да не тяни ты, парень, дрова сами не нарубятся.

На глазах у охотника, который стоял, сунув большие пальцы за широкий пояс, Додд подошел к пню. Покрепче взявшись за топор, он обошел пень, затем остановился, расставил ноги и занес колун над головой.

– Это еще что такое? – махнул рукой Джон Тейт. – Жить надоело, что ли? Ноги расставляешь вот так, одну чуть вперед. Работать надо всем телом – ногами, бедрами, плечами, а уж потом руками. Заднюю ногу сюда давай.

С этими словами охотник подошел к Додду и чуть развернул его, показывая, как правильно держать топор. Вид у Додда при этом был недовольный – он явно не привык к такого рода работе, – но юноша послушно подвинулся.

– Целься сюда, понял? – сказал Джон Тейт, указывая на основание чурки. – Сверху лупить незачем. Тебе надо, чтоб топор ее расколол до самого донышка. Вверх пошел, так, теперь над головой. Чтоб все мышцы на этот топор работали. Размахнись, и-и… Давай!

Джон Тейт сделал шаг назад и одновременно жестом велел Майе и Сюзенне расступиться.

Додд собрался, нахмурился, покрепче сжал в руках топор и рывком занес его над головой. Топор вырвался у него из рук и со стуком улетел в груду дров.

Джон Тейт только скривился да с силой провел ладонью по лицу.

– А держать кто будет?

– Да держал я! – вспыхнул Додд, сходил к дровам и подобрал топор. Уши у парня покраснели от смущения. Вернувшись, он вновь встал над колодой, сделал замах, и топор пошел вниз. С громовым треском лезвие раскололо чурку на две части. Майя чуть вздрогнула.

– Неплохой замах. Теперь тащи половины, по одной.

Сердито и нетерпеливо хмурясь, Додд поспешно водрузил на колоду половину чурки. Отступив, он тщательно принял правильную позу и развалил полчурки на две части, которые брызнули в стороны, словно испуганные кролики.

– Давай еще мельче, – посоветовал Джон Тейт. Додд последовал совету, и вскоре чурка превратилась в небольшую груду аккуратных полешек.

– А вы что встали? – обернулся Джон Тейт к девушкам. – Не видите, что ли, дрова разбросаны, не пройти! Видали у стенки поленницу? Туда таскайте!

Начав собирать поленья, Майя поймала смущенный и удивленный взгляд Сюзенны. Поленья товарка поднимала двумя пальчиками – видно было, что к физическому труду она совершенно непривычна. Что до Майи, то она успела пожить в служанках, а платье безродной к тому же имело удобные широкие проймы и рукава и оттого не стесняло движений. Майя легко и быстро собрала охапку поленьев и отнесла ее к поленнице, намного опередив Сюзенну.

На нос Майе упала капля дождя. Девушка подняла голову и посмотрела в темнеющее небо. Не прошло и нескольких мгновений, как дождь разгулялся вовсю – не легкая осенняя морось, но самый настоящий ливень. В деревьях зашумел ветер. Аргус приник к траве; шерсть его была мокра насквозь.

– Я что, велел тебе остановиться? – сердито сказал Джон Тейт. – Подумаешь, дождик пошел! Дудки, дело-то не сделано. А ну, не спать!

Додд с решительным видом вытер глаза; наблюдавшая за этим Майя улыбнулась и вновь пошла к поленнице. Додд втянулся в работу, сильными уверенными движениями раскалывал новые и новые чурки, а Майя с Сюзенной уносили их к поленнице и укладывали ровными рядами.

– Пропали наши платья, – пожаловалась Сюзенна, поглядев на промокшие рукава и пришедшую в полный беспорядок прическу. Майя промокла ничуть не меньше, однако работа взбодрила ее. Отсыревшие волосы, свежесть дождя – это, пожалуй, было даже приятно.

– Это же просто вода, – ответила она Сюзенне и запрокинула лицо, чувствуя, как по носу и щекам текут капли дождя.

Сюзенна посмотрела на нее с сомнением, однако спустя некоторое время втянулась в работу. Джон Тейт, большой специалист по всему на свете, показал девушкам, как правильно складывать поленницу. Пес его, успевший промокнуть насквозь, вел себя совершенно спокойно и только не переставая вилял хвостом. Поленница уже достигла изрядных размеров, когда Майя нечаянно перехватила взгляд Сюзенны, устремленный на Додда. За работой юноша сбросил куртку, а рукава промокшей насквозь складчатой рубахи закатал до локтя. Волосы его липли к шее, но вид у него был совершенно счастливый.

– Бегите-ка вы сушиться, – сказал Майе на ухо Джон Тейт. – А парень пусть еще поработает. Честная работа душе на пользу. А уж потом я с ним поговорю, глядишь, и послушает. А вы бегите, бегите.

– Спасибо, – сказала Майя и похлопала его по плечу. Потом она помахала Сюзенне и поманила ее за собой. Сюзенна явно разрывалась между желанием остаться и поговорить с Доддом и стремлением переодеться в сухое, однако после недолгого колебания все же кивнула и взяла Майю за руку.

День шел к вечеру, подул холодный ветер, и девушки, совсем озябнув и стараясь держаться поближе друг к другу, побрели в дом альдермастона. Дождь загнал всех обитателей аббатства под крышу, и Майя с Сюзенной в одиночестве шлепали по траве и грязи, упорно пробираясь к своему обиталищу.

– Никогда мне еще не было так холодно и мокро, – сказала Сюзенна, стуча зубами. – Но все равно было… замечательно, правда?

– Мне тоже понравилось, – сказала Майя. – И знаешь, по сравнению с метелью это так, мелочи.

– Какая ты храбрая, – сказала Сюзенна, качнув промокшими косами. – Я только не поняла, зачем охотник заставил нас работать под дождем?

Майя похлопала ее по руке.

– Но мы же ведь заставляем наших слуг работать в любую погоду, – сказала она. – Как будто их страдания – мелочь по сравнению с нашими.

– Надо будет вспомнить об этом в следующий раз, когда я попрошу Селию постирать мне, – сказала Сюзенна. – Как ты думаешь, может быть, заглянем сначала на кухню? Но там Колетт… что-то она скажет, когда мы явимся в таком виде?

– Зато Тьюлисс уж точно ничего не скажет, – шутливо заметила Майя.

– О да, просто промолчит, как всегда, – рассмеялась Сюзенна. – А это там кто? – вдруг спросила она, бросив взгляд вперед.

Из сумерек вышел человек – высокий мужчина в мокром плаще, укрывавшем его с головы до пят. Он шел к ним со стороны кухни.

– Ты его знаешь? – спросила Майя, и в животе у нее похолодело.

Человек подошел ближе, и тут Майя узнала в нем шерифа Менденхолла. Девушка нахмурилась.

Шериф заступил подругам дорогу. Хитрые глаза цепко оглядели девушек. Изжелта-серое лицо шерифа было украшено козлиной бородкой и длинным крючковатым носом. Майя вспомнила, как в самый первый день ей рассказали, что Мейг – дочь этого самого человека. При мысли об этом Майе стало не по себе.

– Вы совсем промокли, девицы, – укоризненно сказал шериф. – Леди Клареньсе, я едва узнал вас.

– Нас застигло ливнем, – пояснила Сюзенна, безуспешно пытаясь придать голосу твердость, но изможденное лицо выдавало девушку с головой.

– Идите же скорее в дом, – посоветовал шериф. – Должно быть, вы ушли слишком далеко, иначе успели бы вернуться.

Голос его был ровен и внушителен.

– Я не советовал бы вам покидать земли аббатства. В противном случае вы можете… заблудиться.

– Благодарю за совет, мой господин, – покраснев, ответила Сюзенна.

Шериф кивнул и хотел уже было удалиться, но тут его взгляд упал на Майю.

– Я полагал, что вы с моей дочерью товарки, леди Кларенсье. Произошли какие-то изменения?

Онемев от ужаса, Майя ждала ответа Сюзенны. С самой Майей шериф не счел нужным даже заговаривать – что ему какая-то безродная.

– Да, мы поменялись по приказу альдермастона, – сказала Сюзенна. – Доброго вам вечера.

И, взяв Майю за руку, потащила подругу к двери кухни.

Последствия гнева стократ прискорбнее причин, его породивших. Слово, сказанное в гневе, может нанести раны, которые не заживают всю жизнь.

Ричард Сейон, альдермастон аббатства Муирвуд

Глава одиннадцатая

Виселицы

– У тебя даже сорочка промокла, – сказала Сюзенна, кивнув на мокрую одежду Майи, развешанную по крючкам рядом с огненным яр-камнем. – Ты уже согрелась? Когда будешь вылезать из ванны, надень вот это. И ночью в ней спи.

В руках у Сюзенны была длинная рубашка тончайшей ткани – из ее собственного гардероба.

Товарка Майи уже вымылась и расчесала волосы, однако высохнуть они еще не успели. В очаге бились жадные языки огня, теплая и уютная комната пахла душистым мылом и солями для ванны, которые тоже достала из своих запасов Сюзенна. Майя давно уже не знала такой роскоши, однако, наслаждаясь ею, нет-нет да и вынуждена была сдерживать уколы зависти в сердце. Родители Сюзенны заботились о дочери. Платьев, тапочек и туфелек у нее было столько, что они едва помещались в шкафу, а на столе неизменно стояла запертая на замочек шкатулка с драгоценностями.

– Спасибо, ты очень добра, – задумчиво сказала Майя. – Передай мне, пожалуйста, одеяло. Я хочу вытереться.

Дождавшись, пока Майя встанет и перешагнет через край ванны, Сюзенна накинула ей на плечи одеяло. Тростник на полу пропитался водой и отсырел. Запахнув одеяло, Майя повернулась к Сюзенне, чтобы поблагодарить подругу, но увидела, что глаза у той широко открыты, а ноздри трепещут от ужаса. Сюзенна увидела клеймо со змеей. Вспыхнув от стыда, Майя потуже завернулась в одеяло, без единого слова приняла предложенную рубашку и исчезла за ширмой, чтобы переодеться.

Пока она переодевалась, в дверь постучали. Сюзенна открыла. В комнату ворвались девочки с кухни и затрещали наперебой.

– У вас тут тепло, как в печке, где хлеб пекут, – зачирикала Алойя. – А давайте положим у огня тесто, и получится хлеб. Вот, мы вам ужин принесли.

– Спасибо, – поблагодарила Сюзенна.

– Я сама донесу, моя госпожа, не утруждайтесь. На стол, да? Ну же, Дави, неси сюда сидр!

– Да несу я! – ответила Дави, но, судя по звукам, остановилась и отдернула руку. В кувшине хлюпнул сидр. – Ну что ты стоишь в дверях! Я чуть не пролила!

– Ой, ну какая ты неуклюжая, – сказала Алойя, придерживая открытую дверь.

– А ты вечно ползаешь как сонная муха! Проходи давай!

Комнату наполнил запах свежего хлеба и жаркого. У Майи потекли слюнки. Справившись с завязками сорочки, она вышла из-за ширмы. Девочки переругивались над подносом и кувшином сидра, однако, увидев Майю, просияли.

– А ты нам расскажешь сказку? – умоляюще спросила Алойя.

– Она еще не поела! – топнула ногой Дави. – Завтра расскажет. Потерпи.

– Я плохо умею терпеть, – призналась Алойя. – Завтра расскажешь, да?

Майя кивнула.

– Спасибо за ужин, – сказала она и кивнула на мокрые пятна, украшавшие плащи девочек. – И как только вы его принесли в такой дождь.

– Подумаешь, дождь! – отмахнулась Дави. Девочки торопливо сделали реверанс и выскочили из комнаты. Сюзенна закрыла за ними дверь.

Майе ужасно хотелось горячего жаркого, однако прежде следовало расчесать спутанные мокрые волосы. Девушка подошла к столику, на котором Сюзенна держала щетки для волос.

– Позволь мне помочь, – предложила Сюзенна. – Так будет быстрее. А потом поужинаем вместе.

Ее дружеская забота тронула Майю – а ведь она видела, как напугана была Сюзенна, увидев клеймо хэтары.

– Спасибо.

Девушки взяли по щетке и принялись распутывать темные кудри Майи. В памяти всплыло непрошеное воспоминание о других теплых руках, державших щетку. Скрип корабельных переборок. Его запах, и человек стоит у нее за спиной, пропуская сквозь пальцы темные локоны. Память нарисовала его лицо, шрам на щеке, темные волосы и голубые глаза. Кольер. С воспоминаниями нахлынули чувства – смутные, болезненные и все же пробуждавшие в душе странную теплоту. Словно огонь, тлевший где-то в глубине ее существа.

– О чем ты думаешь? – спросила Сюзенна, расчесывая очередную прядь.

Только тут Майя заметила, что щетка замерла у нее в руках и что Сюзенне досталась вся работа, в то время как она, Майя, сидит неподвижно и смотрит в пространство.

– Прости, пожалуйста, – опомнилась Майя и быстро принялась чесать волосы. – Я задумалась.

– О чем?

Майя помедлила, не зная, до какой степени она может довериться товарке. Дружба их была еще слишком хрупка, а воспоминание так драгоценно… Неразделенное, оно принадлежало одной Майе и только ей.

– В Нессе мне предложили весь мир, если я… отдам чужой силе свой разум. Но вместе с разумом я отдала бы и тело, и мои поступки были бы чужими, и я уже была бы не я, – она вздохнула. – Ах, какое это было искушение, Сюзенна! Я столько лет ходила в лохмотьях, и вот мне предложили стать императрицей и повелевать королями.

Майя опустила взгляд.

– Стыдно вспоминать, но я чуть было не поддалась. Я оставила себе только сережки – чтобы помнить, от чего я бежала.

По правде говоря, сережки были скорее памятью о другом… о другом человеке, – но говорить об этом Майя все еще не могла.

Сюзенна задумчиво молчала. Под ее ловкими пальцами волосы Майи ложились гладкими прядями.

– Да, я заметила твои сережки – очень красивые, – и, помнится, удивилась. Власть и красота имеют над людьми огромную, постыдную силу. Помнишь, в мастонских книгах говорится, что Бесчисленные соблазняют нас своими мыслями? Что Бесчисленные открываются перед нами и влекут нас к себе? Но ведь Исток мастоны тоже описывают теми же словами. Исток открывается пред нами и влечет нас к себе… только исход у этого иной.

– Да, верно, – произнесла Майя и энергичнее заработала щеткой.

– Я так за тебя горжусь, – искренне произнесла Сюзенна. – Тобой и тем, что ты сумела сделать правильный выбор. Стыдиться соблазна – не страшно, главное – не стыдиться выбора, который мы совершаем. Выбор – это особая сила, – она умолкла, распутывая упрямый узел. – Когда я восстала против Мейг, я изменилась. Пусть я тот же человек, но внутри я чувствую себя совсем другой.

– Ты боишься ее мести?

– Напротив – я чувствую, что теперь я чего-то стою. Я знаю, что Мейг еще заставит меня страдать. Такова ее природа. Она не может изменить свою природу, как Селия не может отказаться от своего доброго сердца. Или как ты, Майя, не можешь отказаться от мудрости. Если бы ты знала, как я тебя уважаю!

Слышать это было приятно, однако никакие признания не могли заглушить голоса вины, поселившейся в душе у Майи. Она знала, что не заслуживает похвалы. Повернись все иначе, она стала бы чудовищем, кошмаром для всего живого. При одной мысли об этом она содрогнулась.

– Тебе холодно?

– Нет, – тихо ответила Майя, повернулась и посмотрела в глаза Сюзенне. – Скажи, ты… ты боишься меня?

Сюзенна прикусила губу:

– Ты заметила, как я на тебя смотрела.

Майя кивнула.

– Скажи правду. Я не буду сердиться.

– Я знаю, – сказала Сюзенна, кладя руку на плечо Майи. На правое плечо. – Я просто не хочу ранить твои чувства.

Майя улыбнулась:

– Поверь, Сюзенна, я не раз и не два видела женщин злонамеренных и помню, как они старались меня уязвить. Что там твой пристальный взгляд. Ты не такая. Говори как есть.

– Мне немножко страшно, – призналась Сюзенна. – Сначала я думала, что альдермастон выбрал меня тебе в товарки затем, чтобы я за тобой следила. Ну, предупредила его, если ты… не выдержишь. Но я видела, как ты себя ведешь, я знаю теперь, что ты умна, смиренна и многое знаешь и умеешь. Я знаю, что многому могу у тебя научиться… хотя мысль об этом ранит мою гордость. Совсем чуть-чуть, – лукаво добавила она. – Я почти забыла, что ты… – Губы ее исказились, словно от боли. – Я забыла, что этого нельзя произносить. Мои уста запечатаны сигилом тайны. Когда я увидела знак у тебя на плече, меня охватило какое-то странное чувство. Не знаю, как его назвать. Нечто нехорошее. Недостойное. Я… я тебе почти завидовала. Это ведь знак великой силы, Майя.

– О да, – ответила Майя, и на душе у нее стало тяжело. – Если бы только можно было от него избавиться… – она вздохнула. – Но альдермастон и бабушка говорят, что пути назад нет.

– В аббатстве ты свободна от проклятия, – напомнила Сюзенна. – Но значит ли это, что тебе предстоит прожить здесь всю жизнь? Есть ли иной способ защитить тебя?

Майя покачала головой.

– Если я пройду мастонские испытания, то получу право носить кольчужницу, и она послужит мне защитой от Бесчисленных. Если же я уйду из аббатства без кольчужницы, защиты у меня не будет. Альдермастон хочет, чтобы я обрела силы и вновь открыла Сокровенную завесу, но мастонские испытания нужны мне не только за этим. Я должна пройти их, чтобы спасти себя.

– Но как скоро ты будешь готова? Я понимаю, что надо успеть до Духова дня, и все же – когда?

– Это будет нескоро, – ответила Майя. – Я много занимаюсь с альдермастоном. Исток поведал ему, что мне предстоит долгая подготовка. Слишком мало времени прошло с тех пор, как я была игрушкой в руках Бесчисленных. Прежде всего мне необходимо… отделиться от них, как физически, так и духовно. Альдермастон сказал, что они еще попытаются завладеть мною. Бесчисленные никогда не отпускают жертву без борьбы.

– Альдермастон мудрый человек, – задумчиво проговорила Сюзенна. – Я слышала, некоторые даже боятся с ним заговорить. У него такой взгляд… он как будто проникает прямо в душу. Когда он со мной говорит, мне все время кажется, будто я в чем-то провинилась.

– Он вовсе так не думает, – сказала Майя, сжав руку Сюзенны. – Альдермастон – самый деликатный, самый искренний человек из всех, кого я знаю. Он не дрогнул, даже когда граф Форши изо всех сил его провоцировал. Даже голос не повысил! Кажется, альдермастон просто не умеет гневаться.

– Ой, жаркое остывает! – спохватилась Сюзенна и положила щетку.

Они сели вдвоем за один столик и отдали должное густому жаркому, заедая его теплым свежевыпеченным хлебом. Возня с поленницей не прошла даром, и Майя была голодна. Девушки ели молча, наслаждаясь прекрасной пищей и теплом, исходящим от очага. Майя смотрела, как быстро, буквально на глазах просыхали волосы Сюзенны, и думала о том, что Сюзенна красавица, однако истинный источник ее прелести – доброе сердце и умение сострадать другим. Как ее красота была непохожа на красоту Мейг!

– Расскажи мне о Мейг, – попросила Майя, отломив кусочек хлеба. – Она дочь шерифа Менденхолла, так ведь? Жена альдермастона познакомила нас в самый первый день, но больше, кажется, ничего мне о ней не рассказывала.

– Да, она дочь шерифа, – ответила Сюзенна. – И шериф не знает, что его дочь – тайнознатица.

– Правда?

– Чистая правда, – уверенно подтвердила Сюзенна. – Шерифы Менденхолла много веков были верны альдермастонам. Однако отец Мейг был назначен на этот пост уже после того, как король изгнал твою матушку. Шериф должен был исполнять роль ее, как бы это сказать, тюремщика и часто наведывался в аббатство, чтобы убедиться, что она не бежала и не сеет мятеж.

– Откуда ты знаешь, что Мейг ему ничего не сказала? – спросила Майя.

Сюзенна улыбнулась.

– Она этим часто хвасталась, – сказала она. – Ее готовят для жизни при дворе. Точнее, и ее, и меня. Потому-то нас и назначили товарками. О том, что мы умеем читать и гравировать, знают только наши матери. Они тоже были тайнознатицами.

Майя кивнула.

– Значит, у вас настоящая династия. Это хорошо. Но я боюсь, что она может все рассказать отцу лишь для того, чтобы насолить тебе.

Сюзенна покачала головой.

– Она не посмеет. В нашей стране дочь, которая умеет читать, должна быть казнена на месте. Мне говорили, что я должна буду хранить это в тайне даже от мужа.

– То есть от Додда? – хитренько спросила Майя.

Сюзенна покраснела до корней волос.

– Я… я еще не знаю, за кого я выйду, – и она опустила взгляд.

– Ты его любишь? – тихо спросила Майя.

– Я не могу сказать, – прошептала Сюзенна.

– Почему?

– Потому что родители… запретили…

Майя покачала головой.

– Я же не спрашиваю, что они тебе приказали делать. Я спрашиваю о том, что ты чувствуешь. А для того чтобы это понять, не требуется особого ума или воображения, Сюзенна. Ты его любишь.

Боль, исказившая лицо Сюзенны, подтвердила правоту этих слов. Когда девушка заговорила, голос ее дрожал от душевной муки:

– Я все равно не скажу этого вслух. Произнесенные слова обладают великой силой. Я никому, никогда не говорила о том, что я чувствую.

Майя потянулась и взяла Сюзенну за руку. На ум ей пришли слова, вычитанные недавно в какой-то книге: «Зачастую мы хотим одного, а в молитвах просим совсем другого, ибо не говорим правды даже самим себе».

– Не скажу, – твердо повторила Сюзенна.