Текст книги "Феномен колдовства в Средневековье"

Canon Episcopi важен еще тем, что дает нам представление о верованиях IX и X веков, а также из-за влияния, которое он оказал на позднее Средневековье. Он был воспроизведен сначала в «Исправителе», пенитенциарии X века, потом в «Декрете» епископа Бурхарда Вормсского, а затем получил признание у авторитетных представителей канонического права и теологов на протяжении всех Средних веков[148]148
  Включая Иво Шартрского, Грациана, Варфоломея Эксетерского, Аквината, Александра Гэльского и Хостиенса. Об остальных, а также комментарий см. в Lea H. Ch. Materials… Vol. I. P. 187–192.


[Закрыть]. Полагая, что канон восходит к почитаемому Анкирскому собору, средневековые богословы впоследствии должны были оправдывать признание ведовства, утверждая, что канон применим к старым языческим верованиям, но не к современным ведовским практикам. Либеральные историки утверждают, что необходимость такого изощренного объяснения демонстрирует, что в раннем Средневековье не верили в ведьм и что ведовства не существовало до того, как его изобрели инквизиторы; в противном случае те, кто сообщал об этом феномене, обогащали бы его новыми деталями, а не просто воспроизводили бы канон[149]149
  Против этого можно возразить, что древние каноны обычно воспроизводились в неискаженном виде, однако каноны, считавшиеся важными, могли комментироваться и обсуждаться. Canon Episcopi часто комментировался и выносился на обсуждение правоведов и богословов с XI по XIV век. – Прим. авт.


[Закрыть].

Напротив, то количество внимания, которое получил этот конкретный «канон», указывает на реальную озабоченность колдовством. Те, кто указывает на скептицизм, характерный для раннего Средневековья, упускают самый важный момент: усилия, которые Регино и Бурхард приложили, чтобы добиться осуждения веры в большую часть этих явлений, указывают на то, что многие люди действительно в них верили. Подобно тому, как осуждение языческого идолопоклонства в соборных определениях и пенитенциариях указывает на то, что идолопоклонство существовало, сам факт существования канона говорит о том, что были некоторые люди – хотя сам канон утверждает, что их было неисчислимое множество, – которые верили в то, что подвергалось в нем осуждению. Данный канон и сопровождающие его предписания отнюдь не демонстрируют скептицизма и являются доказательством того, что верования в ведьм были уже весьма сильны в раннем Средневековье.

При анализе верований, осужденных каноном, необходимо тщательно различать его редакции: краткую и пространную, составленные Регино, и новую редакцию, созданную Бурхардом из Вормса.

В краткой редакции[150]150
  Вероятно, хотя и не наверняка, что краткая версия представляет собой сокращенную и объединенную версию двух предыдущих капитуляриев, одной из которых была более длинная версия канона. – Прим. авт.


[Закрыть] Регино епископам было предложено выявлять определенные преступления во вверенных им епархиях – преступления, влекущие за собой наказания в виде изгнания из прихода. Во-первых, они должны были выявить тех женщин, которые занимаются приворотами, сеют вражду с помощью ворожбы или причиняют вред людям или имуществу. Во-вторых, они должны разыскивать женщин, утверждающих, что они скакали в ночи на некоем звере в сопровождении демонов, принявших женский облик. Первая часть руководства касается простого колдовства, но также она указывает на то, что Церковь уже начала приравнивать ведовство к более серьезным обвинениям в ереси. Вторая часть более важна: она содержит в себе идею оборотничества, а также более полную отсылку к дикой охоте и ночным выездам, пришедшим из народных традиций.

Здесь, на рубеже X века, мы видим слияние нескольких традиций. Самая древняя из них – это идея о стригах, ночных вампирах, которые пьют человеческую кровь. Вторая – это валькирии из североевропейского фольклора, из которого появилось эддическое представление о ведьмах, «ведущих в воздухе свою игру». Третья – это суеверный страх перед призраками, разгуливающими по ночам. Четвертым – и весьма влиятельным – элементом народной традиции была дикая охота, или дикий гон (wilde Jagd). Четыре традиции складываются в представление о женщине, которая по ночам поклоняется чужим богам. Если упоминаний о питье крови и каннибализме стриг в каноне мы еще не находим, то скоро они появятся, так же как идея полета на животных, изгородях или метлах. В самом каноне ведьмы ездят на животных и, очевидно, скорее по земле, чем по воздуху.

В этой краткой редакции канона женщинам уделяется особое внимание по двум основаниям. Мало того что демоны принимают женское обличие – очевидно, что именно женщины верят в то, что они могут присоединяться к их процессии.

Более пространная редакция канона в основном похожа на краткую. Епископы должны изгнать из вверенных им епархий тех, кто верит в дикую охоту и участвует в ней, и они должны усердно проповедовать прихожанам с двойным усердием, чтобы предотвратить распространение этих верований. Изгнание обосновывалось тем, что те, кто практикует подобные верования, отреклись от Бога и стали еретиками, слугами дьявола. Хотя этот приговор кажется легким по сравнению с жестокостью более поздних наказаний, он уже заключает в себе угрозу, поскольку содержит, во-первых, одну из самых ранних прямых ссылок на ведовство и ересь и, во-вторых, убежденное заявление о дьявольской природе ереси. Как и в краткой редакции, женщинам уделяется особое внимание: «бесчисленное множество» было обмануто этими женщинами, вынудившими других поверить, что все сказанное ими – правда. Таким образом, канон вводит запрет на двух уровнях: запрещено было верить, что ты сам принимаешь участие в ночных процессиях, а также запрещено верить, что это делает кто-то другой. Второе положение выглядит более скептическим, но даже оно не запрещает верить в то, что другие верят, что сами они совершают ночные полеты, ибо мнение самого автора канона допускает, что такое верование существует. Эта версия является не большим памятником средневековому скептицизму, чем предыдущая.

Пространная версия более подробно описывает ночные полеты. Демоны не только принимают облик женщин и ездят по ночам на зверях, но и являются последователями «Дианы, богини язычников». Мы уже отмечали, что поклонение Диане или связанным с ней богиням плодородия было одной из языческих практик, наиболее стойких к христианизации в VII и VIII веках. Теперь Диана появляется вновь как предводительница дикой охоты, как богиня и, что наиболее важно, как предводительница демонов, поскольку ее последователи наполовину люди, а на другую половину – демоны в облике женщин. Таким образом, канон прочно связывает между собой обряды плодородия и дикую охоту с демонизмом. Как предводительница демонов, Диана теперь может быть приравнена к Сатане, а ее последователи – к поклоняющимся Сатане. В этом отношении дальнейшие дополнения канона имеют большое значение. Женщины не только участвуют в процессии Дианы, но и повинуются ей как своей госпоже (domina), отрекаясь от своего истинного Господа (dominus), Иисуса Христа. И они тайно собираются в определенные ночи, чтобы поклоняться ей. Однако эти идеи все еще далеки от шабаша XV века, но теперь впервые многие из основных элементов, позднее составивших феномен ведовства, были собраны, объединены и названы ересью и дьявольщиной.

Наряду с Canon Episcopi Регино самым важным документом по ведовству X века является «Исправитель» Бурхарда, дьякона, который стал архиепископом Вормса и около 1008–1012 года написал свои «20 книг декретов» (Decretorum Libri XX), один из величайших сборников канонического права до Грациана[151]151
  Грациан (род. в XI в. – ум. в 1150 г.) – монах-правовед. Он был автором Decretum Gratiani – собрания положений светского и церковного права. – Прим. пер.


[Закрыть]. Книга XIX представляет собой одно из наиболее полезных руководств по верованиям X столетия, поскольку в ней представлена систематизация Бурхардом материалов пенитенциариев – некоторые из них очень старые, а некоторые датируются X веком[152]152
  Считалось, что «Исправитель», Corrector, был дословно скопирован с источника X в., но Фурнье доказал, что в систематической форме его изложил Бурхардт. См. McNeill J. T., Gamer H. M. Op. cit. P. 321. Вероятно, однако, что отрывки, посвященные колдовству, датируются концом X или началом XI в. Есть в нем и отрывки, рассказывающие о магии и язычестве, взятые из хорошо известных более ранних пенитенциариев, но фрагменты, посвященные непосредственно колдовству по более ранним источникам неизвестны. Текст «Исправителя» см. в MPL, CXL, 949–1014; Schmitz H. J. Op. cit. Bd. II. S. 407–467. Некоторые части переведены McNeill J. T., Gamer H. M. Op. cit. P. 323–325. Относящиеся к нашей теме отрывки приведены в Hansen J. Quellen… S. 40–42.


[Закрыть].

Наиболее важные тексты о ведовстве, приведенные в «Исправителе», – это версии канона Регино, которые отличаются от предыдущих главным образом смещением акцента с самих событий на веру в эти события. Запрещено верить, что есть женщины, которые утверждают, что они летают по ночам: если Регино мог отделить общую веру от собственной веры женщин, то «Исправитель» отвергает общую веру в то, что женщины верят, и, следовательно, существенно более скептичен. Другим важным отличием является то, что краткая редакция канона, представленная «Исправителем», считает предводителем женщин «ведьму Хульду». Хульда – северогерманская богиня плодородия и предводительница дикой охоты. Это убедительно доказывает, что германцы почитали богиню плодородия, которую канонисты отождествляли с Дианой, и что идея о существовании стриг была связана с идей о дикой охоте[153]153
  Сокращенная версия Канона появляется в Decretum, XIX, 70; пространная в XIX, 90.


[Закрыть].

На страницах «Исправителя» можно найти еще больше деталей, составивших позднейшие представления о ведовстве[154]154
  Decretum, XIX, 60–69, посвящен обычному волшебству, в нем есть множество других отрывков, связанных с языческими ритуалами: пункт 94, например, направлен против поедания жертвоприношений, а пункт 99 против переодевания на Новый год; пункт 91 запрещает танцевать и распевать дьявольские песни на похоронах; пункт 92 осуждает изготовление дьявольских талисманов или образов (предположительно, амулетов) или почитание Юпитера (Тора) по четвергам. Отрывки, относящиеся к истории колдовства, следующие: nos. 151, 152, 170 и 171.


[Закрыть]. Все они в действительности осуждали веру в ведовские практики, а не сами практики. Нельзя было верить, например, что есть существа, которые обращают людей в волков или в нечто другое, ибо только Бог обладает такой силой – превращать одно в другое. Нельзя также было верить в существование диких лесных женщин, которые являлись женщинам в телесном обличии, соблазняли их, а затем растворялись в воздухе. В этом контексте дикие женщины отождествлялись с суккубами и, следовательно, с демонами. Нельзя было верить, что существуют женщины, которые верят в свою способность летать по ночам, пока мужья спят, в то, что они могут проходить через закрытые двери и преодолевать большие расстояния, чтобы убивать христиан, поедать их, вырезать их сердца, заменяя последние соломой. Это было первым упоминанием каннибализма со времен Карла Великого, который запретил новообращенным саксам каннибализм в конце VIII века, и первое упоминание где-либо о способности проходить через закрытые двери, пока мужья спят, – действие, которое станет клише при обвинении ведьм. Наконец, было запрещено верить в то, что некоторые женщины утверждают, будто они проходят ночью через закрытые двери и взмывают в небо, чтобы сражаться.

Последний фрагмент имеет особое значение. Это первое упоминание о полете по воздуху, а не верхом на животных, в истории ведовства[155]155
  Это напоминает облачные корабли Агобарда. Профессор Уилл Эрих Пекерт любезно сообщил мне, что его семинар показал, что фризы и нижние саксы уже рассказывали о полетах ведьм через море до того, как в XII в. началось великое переселение народов на Восток.


[Закрыть]. Столетия спустя это найдет отражение в верованиях бенанданти, хотя сомнительно, что между ними существует какая-либо связь. Бенанданти выезжали по ночам, чтобы сражаться со стригонами или ведьмами, но «Исправитель» не указывает, против кого сражались женщины X века.

«Исправитель» предлагает посмотреть иначе на самые ранние проявления идеи bonae mulieres, под которыми подразумевались духи, феи, маленькие человечки или иногда смертные женщины, которые выезжали по ночам, чтобы осыпать милостями, плодородием или дарами, а взамен требовать подношения в виде еды или одежды от семей, к которым они приходили. Этот мотив укоренился в фольклоре и до сих пор сохраняется в детских сказках. «Изготавливал ли ты, – вопрошает “Исправитель”, – лук и башмаки для мальчиков и клал ли ты их в кладовую или сарай, чтобы сатиры или гоблины могли забавляться с ними и взамен приносили бы чужие вещи, чтобы ты стал богаче?»[156]156
  McNeill J. T., Gamer H. M. Op. cit. P. 335.


[Закрыть]

Как и в предыдущем столетии, почву для инакомыслия готовили реформистские ереси, а благодаря необычным верованиям некоторых еретиков ведовство и ересь слились воедино. Капитулярий Ахенского собора 802 года запретил почитание ложных ангелов, а в 827 году капитулярий Ансегиса запрещает веру в послания, якобы ниспосланные с небес, и против обращения к лжеангелам[157]157
  Ахенский капитулярий, MGH Legg, II, I, 99; Ансегисский капитулярий, MGH Legg, II, I, 281, 276. См. Russell J. B. Dissent and Reform… P. 177. Ср. Альдеберт в VIII в. с его небесным письмом и неканоническими ангелами.


[Закрыть].

Агобард, архиепископ Лионский (814–849), известный своей доверчивостью в отношении злодеяний евреев, к сожалению, приберег свой скептицизм для менее опасной идеи о том, что люди могут влиять на погоду с помощью магии. Среди верований, которые он презирал, есть то, что существует земля под названием Магония, из которой выходят облачные корабли, приносящие с собой дождь и град. Люди верили, что колдуны насылают штормы, призывая небесных моряков сбросить свой груз на землю, а в обмен получают зерно и другую провизию. Вера в это была настолько сильна, что народ напал на трех мужчин и женщину, которые, как они утверждали, были небесными моряками, упавшими со своих кораблей. Люди заковали несчастных жертв в цепи и чуть не забили камнями до смерти – их едва успели остановить[158]158
  Agobard. Liber contra insulsam vulgi opinionem de grandine et tonitruis // MPL, CIV, 147–158, в особенности 148. См. Lea H. Ch. The History of the Inquisition… Vol. III. P. 414–415.


[Закрыть].

В 847 или 848 году самопровозглашенная пророчица по имени Теуда появилась близ города Майнц: она выступала перед народом, утверждала, что знает божественные тайны, включая точную дату конца света, и зазывала многих простых людей обоего пола следовать за ней. Во времена архиепископа Бордо Фротария (860–876) некто по имени Бёрган подстрекал своих многочисленных последователей врываться в церкви и красть потиры, дискосы и освященный елей. Очевидно, что множество людей были готовы принять верования и практики, которые Церковь называла суевериями[159]159
  Russell J. B. Dissent and Reform.. P. 107–109.


[Закрыть].

Именно идея договора с дьяволом всегда давала наибольший импульс слиянию ведовства с ересью, и две истории того времени указывают на то, что эта идея развивалась и становилась популярнее. В 860 году архиепископ Гинкмар Реймсский написал трактат о способности магии разрушать брачные узы. В его труде слово «стрига» используется для обозначения малефика, что свидетельствует о слиянии ведовства с колдовством, в то время как и первое, и второе ассоциировалось с ересью[160]160
  В трактате рассматривается развод императора Лотаря II и королевы Тевтберги: MPL, CXXV, 716–725. Гинкмар также осуждает праздники, сопровождаемые чрезмерным количеством еды и напитков.


[Закрыть].

В том же трактате Гинкмар рассказывает о юноше, который отправился к колдуну, чтобы добиться расположения некой девушки. Маг спросил, готов ли он отречься от Христа и подписать договор с дьяволом. Юноша согласился, и колдун отправил дьяволу послание, в котором выразил надежду, что хозяин будет доволен новобранцем. Маг вручил юноше письмо и велел ночью подбросить его в воздух. Юноша сделал все в ту же ночь, подбросил письмо и призывал дьявола. Повелитель Теней темных сил явился и привел его к Сатане, который взял с юноши клятву, пародируя формулу крещения:

– Ты веришь в меня?

– Да, я верю в тебя, – отвечал юноша.

– Ты отрекаешься от Христа?

– Я отрекаюсь от него.

– Вы, христиане, всегда приходите ко мне, когда нуждаетесь в помощи, а после раскаиваетесь, уповая на всепрощение Христа. Я хочу, чтобы ты скрепил договор подписью, чтобы у тебя не было возможности сбежать.

Юноша сделал, как ему велели, и дьявол исполнил свою часть сделки – вынудил девушку влюбиться в юношу. Она попросила своего отца выдать ее за него замуж, но отец, который хотел видеть дочь монахиней, ответил отказом. Девушка, понимая, что находится во власти демонов, но не в силах остановиться, ответила, что она наверняка умрет. Наконец юноша, обремененный чувством вины, сознался в сделке с дьяволом, и с помощью святого Василия девушка была освобождена от его власти. Эта история была адаптацией одной из историй, известных из св. Иеронима. История стала первой, где официально упоминается отречение от Христа – элемент, который позднее станет неотъемлемой частью феномена ведовства.

Вторая история была рассказана в 883 году Ноткером Заикой[161]161
  Gesta Caroli // MGH SS, II, 742.


[Закрыть]. Один итальянский епископ был очень жаден до материальных благ. Дьявол, желая добиться падения этого священника, нашел на дороге бедняка и пообещал, что сделает его богатым, если он подпишет договор. Этот человек ответил согласием.

«Хорошо, – сказал дьявол. – Сейчас я превращусь в великолепного мула. Садись на меня верхом и отправляйся к епископу. Когда он возжелает мула, откажись его продавать. Притворись, что рассержен, и сделай вид, что собираешься уходить. Он пошлет за тобой гонцов, предлагая богатства в обмен на мула. В конце концов сделаешь вид, что тронут их мольбами, и неохотно согласишься отдать мула их хозяину. Затем убегай и найди место, где можно спрятаться».

Все было исполнено в точности, и епископ, преисполненный гордости за свое новое приобретение, торжественно проехал через город, затем отправился в поля и спустился к реке, чтобы освежиться. Когда он приблизился к воде, мул пришел в неистовство, брыкался, фыркал и, игнорируя любые попытки остановить его, бросился в реку и утонул, утащив за собой жадного прелата.

Обе истории представляют собой примеры, рассказанные с целью поучения: в последней легко увидеть мотив «суета сует», типичный для средневековой литературы. Эти истории свидетельствуют о растущей популярности идеи договора с дьяволом.

По мере того как Европа оправлялась от периода внутреннего упадка и внешних набегов, который длился примерно с 850 по 1000 год, появилась возможность сместить центр внимания с вопросов выживания на религиозные вопросы и внутреннюю организацию Церкви. Мощное реформаторское движение начало распространяться в Церкви, порождая как инакомыслие, так и репрессивные механизмы, направленные на борьбу с ним.

Реформистские ереси продолжали доминировать на Западе вплоть до прихода катарского дуализма в 1140-х гг[162]162
  Я утверждаю это, следуя за Раулем Манселли и Рафаэлло Моргеном, в моей книге Dissent and Reform. См. книгу Манселли, а также Morghen R. Medioevo cristiano. Ban, 1951 [²1958]. Этой точки зрения придерживаются также: Puech H. Catharisme médiéval et Bogomilisme // Convegno «Volta» di scienze morali, storiche, e filologiche (Atti 8 ser.). 1957. Vol. XII. P. 56–84; Leonard E. G. Remarques sur les «Sectes» // Annuaire de l’Ecole pratique des hautes études, section des sciences religieuses. 1954. Vol. 63. P. 3–27; и, с некоторыми оговорками, Wakefield W., Evans A. P. Heresies of the High Middle Ages. N.-Y., 1969. P. 19. Другие исследователи, включая достопочтенного отца Дондена, оспаривали это мнение, утверждая, что по крайней мере какое-то происходящее от богомильства дуалистическое влияние проявлялось на западе в XI в. Я не уверен. Данные не позволяют нам исключать возможность богомильского влияния в этом в., однако внешние свидетельства проникновения богомильства отсутствуют, а в доктринах еретиков XI в. нет ничего, что нельзя было бы объяснить – обычно без особых трудностей – в терминах местной, аскетической реформистской традиции.


[Закрыть]. Связь между зарождающимся ведовством и реформизмом до конца еще не установилась: в конце концов, много ли общего у сатанизма и апостольской чистоты? Однако и то, и другое учение было готово бросить вызов Церкви и обществу, особенно когда неповиновение выражалось в презрении к духовенству и таинствам. Кроме того, мрачные и извращенные идеи, взращенные эксцентричными формами реформистских ересей, имели некоторое сходство с зарождающимся ведовством.

Идея ведовства теперь формировалась более быстрыми темпами. Историки зачастую не принимали всерьез сообщения о колдовских практиках в тот период и считали их бессмысленными клише. Но обвинения в ведовстве редко формулировались в полемических терминах, таких как «коммунист» или «фашист», которые превратились сегодня в обычные ругательства. Когда, например, во время борьбы между императором и папой Григорий VII был обвинен в колдовстве и некромантии, то суть обвинений заключалась в том, чтобы связать его с традицией высокой магии и прорицаний, к которой якобы был причастен его предок Сильвестр II, а не с сатанизмом, шабашем или другими характерными чертами классического ведовства. Более того, многие из этих черт, такие как добавление пепла убитых детей в тесто для приготовления просфоры, появились впервые, и хотя позже они, возможно, стали своего рода клише, но в XI веке их нельзя отвергнуть на этом основании – тогда для этого мотива не было непосредственного прецедента. Наконец, колдовство в то время не отождествлялось с ведовством. В тот период многие обвинения в простом ведовстве или малефициуме не свидетельствуют о знакомстве с идеями. Такие черты своим появлением были обязаны небрежности или злонамеренности летописцев.

В начале XI века появились два эксцентричных еретика. Летар, проживавший недалеко от Шалон-ан-Шампань, был, как и Альдебер, невежественным крестьянином со странными идеями, который собрал вокруг себя множество последователей среди своих сверстников. Реформист во многих отношениях, Летар также высказывал весьма нетрадиционные идеи: например, он утверждал, что дух поселился в его животе в виде пчелиного роя[163]163
  Пчелы были одними из наиболее часто ассоциируемых с ведьмами животных в источниках из собрания Уэйленда Хэнда. Невозможно установить, откуда Летар взял эту идею, хотя в VI веке в Галлии случилось похожее событие, когда дровосек стал еретиком после того, как его окружил рой мух (Григорий Турский «История франков», X, 25). – Прим. авт.


[Закрыть]. После этого заявления он сломал распятие и выгнал свою жену. Другой еретик, Вильгард из Равенны, выступал за почитание древних поэтов и был обвинен в том, что к нему приходили демоны под личиной поэтов. Затем, в 1018–1028 годах, в Аквитании появилась группа еретиков, которых обвинили в осквернении креста и проведении оргий[164]164
  Russell J. B. Dissent and Reform… P. 110–113, 197, 207–215, 237–240; Wakefield W., Evans A. P. Op. cit. P. 71–75.


[Закрыть].

Король Роберт II в 1022 году в Орлеане провел судебный процесс над еретиками[165]165
  Russell J. B. Dissent and Reform… P. 27–35,197, 276–277; Wakefield W., Evans A. P. Op. cit. P. 74–81. Историки ересей всегда страдали от противоречий между источниками, рассказывающими об Орлеанской ереси. Лучшим источником является Поль из Сен-Пер-де-Шартра. Хотя он писал почти пятьюдесятью г. ми позже процесса, он был лично знаком с некоторыми важными лицами. Он упоминает тайные ночные собрания, факельные шествия, литании, обращенные демонам, появление Сатаны в облике зверя, тушение света для проведения оргии, гостии из пепла убитых младенцев и полеты демонов. Адемар Шабанский, надежный источник, писавший вскоре после этих событий (1028 г.), упоминает оргии; плевки на образ Христа; поклонения дьяволу, который появлялся в облике черного человека или ангела света; раздачу Дьяволом денег еретикам; священную пищу из пепла мертвых детей. Балдуин Теруанский, гораздо менее надежный источник, упоминает тайное поклонение языческим богам. Раульф Глабер, источник, почти совершенно недостоверный, говорил, что еретики не считали похоть грехом и, соответственно, не верили в то, что за нее последует наказание. Андре из Флери в Historiae Francicae Fragmentum и Жан из Флери, оба поздние по отношению к Полю и Адемару, не упоминают об обвинениях в колдовстве. См. Russell J. B. Dissent and Reform…P. 276–277; и книгу Малькольма Ламберта, находящуюся в печати.


[Закрыть]. По сути, орлеанские еретики были реформистами, но источники приписывают им ряд черт, схожих с теми, которые приписывали ведьмам: некоторые из них были новшеством в истории ведовства, другие же обозначались здесь гораздо четче, чем раньше. Первым делом подсудимым вменялась в вину организация оргий по ночам в тайном месте, в пещерах или в заброшенном здании, куда приходили с зажженными факелами. Они скандировали имена демонов до тех пор, пока какой-нибудь из этих злых духов не являл себя, а после еретики тушили факелы. Гашение факелов неоднократно появлялись в поздних судебных процессах: столь же часто там рассказывалось о том, что сектанты удовлетворяли свою похоть с любым, кто попадется под руку, будь то мать, сестра или монахиня. Детей, зачатых во время оргий, сжигали через восемь дней после рождения, что могло быть гротескным отголоском христианской традиции, согласно которой крестильную одежду снимали с крещеного ребенка через восемь дней. Прах младенцев превращали в смесь, которую использовали в богохульной пародии на христианское причастие.

Орлеанские еретики утверждали, что, когда в них вселялся Святой Дух, к ним приходили ангелы, которые могли перенести их в мгновение ока из одного места в другое. Это было самое раннее упоминание о демоническом (или, как говорили еретики, ангельском) перемещении, связанном с ересью, и следовательно, это важный этап в развитии феномена ведовства. Сектантов обвиняли в поклонении дьяволу, который являлся к ним в образе зверя, ангела света или черного человека. То, что Адемар ссылается на ангела света, не является чем-то необычным, поскольку в Canon Episcopi также говорится о присущей дьяволу как падшему ангелу способности менять форму и принимать приятный глазу облик. Однако в образе черного человека дьявол выступил впервые: этот образ в более поздних судебных процессах станет почти обязательным элементом.

Также утверждалось, что еретики читали литанию демонов (имена в источниках не называются). Возможно, эти демоны имели гностическое происхождение, но описанный ритуал имеет гораздо больше схожих элементов с литанией Альдебера и постановлениями соборов, которые осуждали почитание лже-ангелов. Официальное отречение от Христа и глумление над его образом, предположительно над распятием, станет появляться в более поздних судебных процессах обычно в совокупности с обвинением в том, что таинства были осквернены в угоду дьяволу. Не столь тяжелое и серьезное обвинение со стороны Адемара в том, что дьявол ежедневно давал еретикам деньги, не нашло отражения в поздних судебных процессах, хотя это может проиллюстрировать, как дьявол может осуществить ощутимую поддержку своему последователю.

Из всех обвинений, которые были выдвинуты против орлеанских еретиков, можно выделить четыре наиболее значимых: оргии, жертвоприношение (особенно детей), сожжение детей и каннибализм. Из них только одно является чем-то новым – сожжение, о котором свидетельствуют два самых надежных источника. Самих еретиков также сжигали на костре, и, возможно, история о сожжении детей была придумана ортодоксами, чтобы оправдать необычный для того времени способ казни. Или, может быть, верно обратное: возможно, наказание должно было соответствовать преступлению. Все остальные обвинения имеют древнее происхождение. Поскольку они занимают столь видное место в более поздней литературе о ведовстве, их генеалогию необходимо изучить. После следует задаться вопросом, были ли орлеанские обвинения просто продуктом античной литературной традиции, или они имели под собой какое-то фактическое основание.

Человеческие жертвоприношения, каннибализм и оргии занимали важное место в религиозных ритуалах во многих культурах по всему миру[166]166
  James E. O. Sacrifice and Sacrament. L., 1962; Jung C. G. Symbols of Transformation. 2 ed. Princeton, 1967, в особенности с. 224, 341; Angus S. The Mystery Religions and Christianity. N.-Y., 1925; Briffault R. The Mothers: a Study of the Origins of Sentimental Institutions. 3 vol. N.-Y., 1927. Vol. III. P. 196–209; Guthrie W. К. С. Orpheus and Greek Religion. N.-Y., 1966. P. 264 ff. На востоке больше всего схожи с этим обряды тантрического буддизма.


[Закрыть]. У древних греков было множество легенд о каннибализме: Атрей подает на обед Фиесту его детей; часть Пелопа была съедена Деметрой; а на заре сотворения мира Кронос пытался съесть всех своих божественных детей. Доподлинно неизвестно, проводились ли какие-либо оргии в Элевсине, несмотря на то что раннехристианские авторы так считали, но несомненно, что такие оргии имели место в культах Деметры, Аттиса и Диониса[167]167
  Mylonas G. E. Eleusis and the Eleusinian Mysteries. Princeton, 1961. P. 224–285.


[Закрыть]. Людей приносили в жертву Дионису в Беотии, на Лесбосе и Хиосе, а оргии были обычным явлением в обрядах в честь Сабазия, фракийского божества, отождествляемого с Дионисом. Тех, кто отказывался поклоняться Дионису, боги наказывали безумием, иногда они начинали рвать людей на части и пожирать их, как, например, в «Вакханках» Еврипида[168]168
  К развитию феномена ведовства также имеет отношение тот факт, что Дионис и служащий ему бог Силен обычно ездили верхом на ослах, которые иногда считались у ведьм священными животными. У Апулея превращение Луция в осла сопровождается упоминанием о необычной сексуальной силе этого животного. – Прим. авт.


[Закрыть]. В «Никомаховой этике» (VII, ст. 2) Аристотель перечисляет среди прочих виновников противоестественных преступлений «тех, кто передает детей друг другу на съедение». Человеческие жертвоприношения, включая сожжение детей, часто встречаются в Ветхом Завете, хотя там символическое значение огня имеет характер очищения[169]169
  См. Лев. 20:2; Втор. 18:10–11; Суд. 11: 30–40; 2 Цар. 3:27; 16:3–4; 23:10 (жертвы Молоху); Пс. 106:35–38.


[Закрыть].

Поскольку каннибализм, жертвоприношения и оргии не были редкостью в религиозных практиках, то можно считать, что они могли встречаться где угодно и в любую эпоху. Однако они никогда не получали столь широкого распространения, особенно принимая во внимание то обстоятельство, что те, кто считал эти явления отвратительными, сделали из них оружие против своих религиозных противников. Когда мы сталкиваемся с упоминанием оргий, мы не можем быть до конца уверены, имеем ли мы дело с реальным фактом или с беспочвенным обвинением своего оппонента.

Римляне – неизвестно, искренне или нет – обвиняли в ритуальных жертвоприношениях сначала евреев, а затем христиан. Обвинение против евреев, по-видимому, впервые появилось при дворе Антиоха Епифана Сирийского (125–96 гг. до н. э.). Иосиф Флавий в своем трактате «Против Апиона» опровергает веру Апиона в то, что каждый год евреи проводили ритуал, во время которого приносили в жертву и съедали грека, называя их типичным примером языческих поверий[170]170
  См. работу Стрэка.


[Закрыть].

Римляне выдвигали против христиан еще более зловещие обвинения. В I веке христиан часто обвиняли в ритуальном принесении в жертву и поедании людей, обычно детей. Эта древняя идея подкреплялась непониманием христианского причастия у язычников: некоторые, по-видимому, верили, что христиане макают хлеб в кровь принесенного в жертву ребенка. Идея о кровосмешении, возможно, появилась от ошибочного понимания братского поцелуя и использования слов «братья» и «сестры»[171]171
  В самом деле, сексуальная распущенность была известна и среди христиан, ср. 1 Кор. 5–6. См. Schulze W.A. Der Vorwurf    des Ritualmords gegen die Christen im Altertum und in der Neuzeit // Zeitschrift für Kirchengeschichte. Vol. LXV. 1953–1954. P. 304–306; Waltzing; W. Н. С. Frend, Martyrdom and Persecution in the Early Church (New York, 1967), p. 188; Dölger F. J. Sacramentum infanticidii // Antike und Christentum. 7 vol. Münster, 1929–1950. Vol. IV. P. 188–228; Keim Th. Rom und das Christentum. B., 1881. 362–510; Conrat M. Die Christenverfolgung im römischen Reiche vom Standpunkte des Juristen. Leipzig, 1897. P. 29–42.


[Закрыть].

В любом случае в начале II века христианские авторы начали настойчиво опровергать эти обвинения, часто обращая их против римлян. Аристид Афинский (ок. 145) утверждал, что именно язычники, а не христиане устраивали ритуальные сексуальные оргии. Иустин Философ (ок. 150) выступал в защиту христианства от обвинений в кровосмешении, распутстве и каннибализме. Как и Ориген позднее, он обвинил евреев в том, что они несут главную ответственность за распространение этой клеветы. Иустин также был первым из христианских апологетов, который высказал мысль о том, что еретики стали посредниками в распространении клеветы об истинных христианах: он утверждал, что маркиониты[172]172
  Маркионитство – согласно некоторым ученым, одна из древнейших гностических сект. Маркиониты проповедовали безбрачие и аскетизм, а также утверждали, что справедливый, но жестокий и мстительный Бог Ветхого Завета не связан с истинным, всеблагим и трансцендентным Богом – Отцом Небесным, Сыном которого и был Иисус Христос. – Прим. пер.


[Закрыть] действительно практиковали каннибализм и кровосмесительные связи. В описании сексуальных оргий, приведенном в «Диалоге с Трифоном», он использует фразу ἀποσβεννύντες τοὺς λύχνους («с погашенным светом»). В XI веке эта фраза появляется в трудах Михаила Пселла, византийского государственного деятеля и богослова, и – в том или ином переводе с латинского – в западноевропейских источниках, где описываются оргии начиная с суда в Орлеане и продолжающиеся на протяжении всех Средних веков.

Татиан (ок. 170) и Афинагор (ок. 176) защищали христианство от обвинений в кровосмешении и каннибализме, и в том же столетии Ириней Лионский утверждал, что это еретики, сами практикующие подобные извращения, клевещут на правоверных христиан. Феофил (ок. 190) опровергал высказывания о том, что христиане едят человечину и вступают в беспорядочные половые связи, а Тертуллиан (ок. 197) очень подробно писал на эту тему в своей «Апологии». Тертуллиан утверждал, что язычники сами совершали злодеяния, чтобы потом обвинить христиан в кровосмешении и жертвоприношении младенцев.

Опровергая языческие обвинения, Тертуллиан и его современник Марк Минуций Феликс ввели деталь, которая потом будет появляться в многочисленных судебных процессах над ведьмами в Средние века. Язычники утверждали, что во время христианской оргии огни гасили необычным способом: к светильникам привязывали собак, а затем их отгоняли прочь, подманивая кусочками мяса, чтобы, бросаясь к еде, животные опрокидывали лампы, после чего оргия начиналась. В более поздних текстах о ведьмах этот сценарий повторялся либо с кошкой, либо с собакой, которые считались воплощениями злого духа.

Тертуллиан упоминает три тайных преступления, в которых обвиняли христиан, помимо публичных и бесспорно реальных преступлений, связанных с отказом поклоняться языческим богам и оскорблением императора: ритуальные убийства детей, кровосмесительные связи и каннибализм, при котором агнца окунали в кровь детей перед съедением. Как и в позднейшей средневековой литературе о ведовстве, по Тертуллиану, неофит должен был сам совершать подобные мерзости. Марк Минуций Феликс, однако, писал, что язычники говорили о том, что реальное поедание человеческой плоти и другие отвратительные обряды практиковались абсолютно каждым христианином без исключений.

Христианские авторы не были просто параноиками. И на Тертуллиана, и на Минуция в их представлениях о том, что римляне думали о христианах, повлияло реальное событие: преследование христиан во Вьене и Лионе, о котором сообщалось в письмах из этих церквей в 177 году. Там рабов христианских хозяев пытали, чтобы добиться признания в том, что христиане практиковали ритуальный «эдипов инцест» и «фиестовы пиры», на которых они поедали взрослых мужчин или детей. По-видимому, это стало первым упоминанием об употреблении детей в пищу: в более поздних судебных процессах над ведьмами дети станут лакомством для ведьм.

В III веке христианские авторы перешли в агрессивное наступление и перенесли войну на территорию врага. Климент Александрийский (ок. 200) вновь обвинил язычников в извращениях, подробно описав кровожадный характер их ритуалов и мифов. Именно Климент установил стандартную процедуру обвинений против еретиков. Карпократиане, утверждал Климент, были распутниками, практиковавшими кровосмесительные оргии после того, как опрокидывались и гасились светильники. Монтанисты использовали кровь детей в своих нечестивых жертвоприношениях. Гностики готовили и употребляли эмбрионы во время пасхальных трапез, и они участвовали в ужасной Евхаристии, состоящей из спермы и менструальных выделений.

Ученик Климента Ориген высмеивал язычника Цельса за его абсурдные верования в то, что христиане приносили в жертву и ели детей, вызывали демонов и устраивали ночные пиршества, во время которых, после того как гасли огни, они удовлетворяли свою похоть с любым, кто находился рядом. Евсевий Кесарийский (ок. 350) защищал христиан от обвинений в кровосмешении и пожирании собственных детей, переложив вину на карпократиан. Считалось, что средневековые ведьмы редко убивали своих детей, но им, как и христианам первых веков, приписывали похищения чужих детей. Епифаний Кипрский (374–377) утверждал, что гностики ели сперму, а монтанисты приносили в жертву детей. Святой Иероним говорил, что монтанисты выпекали хлеб из муки и детской крови. Иоанн Златоуст (398–404) настаивал на том, что евреи приносили в жертву своих детей, а в V веке пресвитер Сальвиан обвинил гностиков в том, что они обрушили на христиан обвинения в кровосмешении и детоубийстве.

В своем трактате «Об обычаях манихеев[173]173
  Манихейство, или манихеизм, – синкретическое религиозное учение, названное по имени древнеперсидского поэта, проповедника Мани, которое возникло на территории современного Ирана в III веке. Учение представляло собой смесь нескольких религий (христианство, зороастризм, иудаизм, буддизм). – Прим. пер.


[Закрыть]» святой Августин пишет о сексуальном распутстве этой секты, к которой он сам когда-то принадлежал. Здесь Августин рассказывает, что женщина пришла на манихейское собрание, веря в искреннюю веру и святость этих людей. Но когда избранные[174]174
  Избранными Мани считал всех своих последователей. Именно из числа избранных выбирались четыре категории служителей церкви: учителя, епископы, пресвитеры, диаконы. – Прим. пер.


[Закрыть] вошли внутрь, один из них погасил свет и в темноте пытался принудить ее к греху, но женщина закричала и криком своим испугала его. Действительно, все избранные ждали, когда погаснет свет, чтобы предаться греху сладострастия. Другие примеры сексуального распутства манихеев описаны Августином в том же трактате и в его сочинении «О ересях»[175]175
  Aug. De moribus manicheorum, MPL, XXXII, 1374–1375. Этот отрывок переведен Ричардом Стотертом в: The Nicene and Post-Nicene Fathers. 14 vols. N.-Y., 1886–1890. Ser. I. Vol. IV. P. 88. Словосочетание «lucerna exstincta» («погасив огни») используется здесь дважды. См. также MPL, XXXII, 1373; De Haeresibus / ed. and trans. by Liguori G. Müller. Washington, D. C, 1956. P. 84–97.


[Закрыть].