Текст книги "Феномен колдовства в Средневековье"

Джеффри Рассел
Феномен колдовства в Средневековье

Jeffrey Burton Russell

Witchcraft in the Middle Ages

© 1972 by Cornell University

© А. А. Ефременко, перевод, 2024

© Издательство АСТ, 2024

* * *

Благодарности

Пятнадцать лет продолжается моя работа по изучению средневековой ереси и ведовства, и я не могу выразить словами признательность за помощь и поддержку, которые я получил за это время. Позвольте мне просто поблагодарить всех, кто в беседах, письмах, изготовлением копий или каким-либо другим способом способствовал моему пониманию феномена ведовства: в частности, я хочу поблагодарить тех, кто вносил свой особый вклад в течение последних нескольких лет, пока шла работа над этой книгой. За финансовую поддержку этого исследования я глубоко признателен Мемориальному фонду Джона Саймона Гуггенхайма, Исследовательскому совету по социальным наукам, Американскому совету научных обществ и Исследовательскому комитету Академического сената Калифорнийского университета в Риверсайде. За средства, предоставленные мне на различных этапах исследований, я хочу поблагодарить сотрудников межбиблиотечного фонда Калифорнийского университета в Риверсайде, особенно Хейзел Шупбах, Библиотеку Корнелльского университета, Библиотеку Пенсильванского университета, библиотеку Медицинского института Уэлком, Бодлианскую библиотеку, Британский музей, Фонд Гарри Прайса, Собрание библиотеки Лондонского университета и Института Варбурга. Я особенно благодарен Институту Варбурга за то, что он предоставил мне тихое место для работы в Лондоне.

Среди всех тех замечательных людей, которые оказали мне поддержку своими идеями и советами, я хочу особенно поблагодарить Альфонса Барба, Сону Розу Бурштейн, Кристину Хоул, Малкольма Ламберта, Уилла-Эриха Пекерта, Росселла Хоупа Роббинса, Хью Тревор-Ропера и Уолтера Уэйкфилда. С теплом я вспоминаю студентов на семинаре по истории ведовства, который мы вместе с профессором Роббинсом провели в Калифорнийском университете в 1969 году: это был один из первых курсов по этому предмету, предлагаемых в академическом учреждении. Студенты моего семинара для выпускников, особенно Леон Маккриллис и Марк Уиндем, поспособствовали моему пониманию предмета. Леон Маккриллис, оказавшийся также превосходным научным сотрудником, заслуживает двойного упоминания. Деннис Симпсон, Гэри Вудс и Джозеф Лерой также внесли свой вклад.

Я хочу поблагодарить Уэйланда Хэнда, директора Центра сравнительного изучения фольклора и мифологии Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе, за его любезность, позволившую мне воспользоваться его обширной картотекой фольклорных мотивов, связанных с ведовством. Спасибо также Клодин Блэк и покойному Орасу Блэку за фотографию, с которой сделан снимок на суперобложке. Cornell University Press – замечательное издательство, и я в долгу перед его сотрудниками.

И отдельная благодарность моей жене и детям, которых слишком мало для ковена[1]1
  Ковен (от лат. convenire) – сообщество ведьм, собирающихся на шабаш. Традиционно считалось, что ковен должен состоять из тринадцати человек. – Прим. ред.


[Закрыть]: спасибо за то, что позволили мне лично наблюдать за деятельностью демонов.

Джеффри Бартон Рассел

Риверсайд, Калифорния

Глава 1. Понятие ведовства

Чтобы понять феномен ведовства, мы должны погрузиться в мрачные глубины нашего разума. В попытках избежать столкновения с реальностью зла в человеке мы приручили ведьму и сделали ее комичной, надев на нее остроконечную шляпу и посадив на метлу для развлечения детей на Хэллоуин. Наделив ее такими нелепыми чертами, мы можем легко изгнать ее из своих мыслей, а также можем убедить наших детей – и самих себя, – что «ведьм не существует». Однако кое-что все же есть или, по крайней мере, было. Феномен, на протяжении веков занимавший умы людей, от самого неграмотного крестьянина до самого образованного философа или ученого, приведший к пыткам и смерти сотен тысяч, не может быть ни шуткой, ни иллюзией.

И все же если в основе мира и лежит страдание, то в сердце страдания заключена глубокомысленная комедия. Христос – это Бог тех, кто умеет смеяться, и, как отметил Питер Бергер, чувство юмора – одна из христианских добродетелей, позволяющая нам видеть сквозь лицемерие и притворство мира. Осознав, что любая точка зрения относительна, и начав замечать не только чужие глупости, но и свои собственные, мы перестаем относиться к себе с прежней серьезностью. В пугающей, пронзительной комедии Фланнери О’Коннор взрыв пророческого смеха разрушает комфортные иллюзии мира. Ведовство – это человеческая комедия, в которой пророческий дух способен различить безумие, неотъемлемо присущее и соприродное роду человеческому.

Поэтому изучение феномена ведовства имеет фундаментальное значение для понимания человека. Оно проливает свет на теологию. Способствует пониманию индивидуальной и социальной психологии. Оно занимает особое место в истории и социологии идей, в изучении народных верований, в истории социального протеста, в истории Церкви и религиозных гонений. В этой книге, в некоторых смыслах относящейся к области социологии знания, исследуется, почему в конкретное время и в конкретном месте извечная человеческая глупость и порочность привели к появлению феномена ведовства. Нам предстоит ответить на несколько главных вопросов о том, как возник подобный феномен, как он развивался в Средние века, кто и в какой мере признавал его существование.

История фольклора и народной религии помогает нам поместить европейское ведовство в контекст социологии знания. Мы должны оценить, в какой степени этот феномен можно рассматривать как нормальный в плане сходства с верованиями и практиками колдовства в других обществах, например у китайцев или у индейцев племени Навахо, и до какой степени он был ненормальным и несвойственным западному христианскому обществу.

Ведовство также играло важную роль в истории социального протеста. Одновременное появление к концу Средневековья многочисленных движений – флагеллантов[2]2
  Флагеллантство – средневековая религиозная секта, последователи которой практиковали самобичевание ради искупления грехов. – Прим. пер.


[Закрыть], танцоров[3]3
  С VII по XVII век в Европе наблюдались вспышки так называемой танцевальной чумы. Психологи считают, что подобные сборища были вызваны психологическим стрессом. – Прим. пер.


[Закрыть], милленариев[4]4
  Милленнаризм (от лат. mille – «тысяча» и лат. annus – «год»), или хилиазм (от греч. «тысяча») – средневековая секта, последователи которой верили, что, в соответствии с библейским пророчеством, после окончания Тысячелетнего царства наступит время Страшного суда. В короткий период между Тысячелетним царством и Страшным судом состоится решающая битва с Сатаной. – Прим. пер.


[Закрыть], мистиков и других – указывает на то, что чума, голод, войны и стремительные социальные изменения спровоцировали мощные общественные волнения. Как всегда бывает в обществе, в котором религиозные ценности превалируют, эти движения облекались в религиозную форму. Позднее, когда в западном сознании деньги заняли место Христа одесную Бога, народное недовольство все чаще стало выражаться в экономических формах.

В Средние века социально-религиозные протесты были обращены против Церкви. В истории христианства ведовство – это эпизод долгого противостояния власти и порядка с одной стороны и пророчества и мятежа – с другой. Развитие ведовства в Средние века тесно связано с развитием ересей, борьбой за выражение религиозных чувств за гранью дозволенного Церковью. Иногда борьбой руководили фанатики, чья убежденность в собственной правоте позволяла им оправдывать любые эксцессы, лишь бы они наносили ущерб общественным устоям.

Поскольку любой вызов авторитету Церкви, по средневековым понятиям, был вызовом не только общественному порядку, но и самому Богу, общество вполне естественно реагировало на ересь и ведовство репрессиями. Члены епископальных и светских судов и инквизиционных трибуналов считали себя защитниками Бога. В общем и целом эти люди не были ни корыстными, ни как-то особенно безнравственными; скорее, из-за беспредельной склонности человека к самообману они были ослеплены уверенностью церковников в собственной правоте. Их можно обвинить в «недобросовестности – готовности пожертвовать правом выбора ради ложной необходимости»[5]5
  Berger P. The Sacred Canopy. N.-Y., 1967. P. 73.


[Закрыть]. Должно быть, не так уж трудно понять, как люди могли пытать и убивать во имя Князя мира[6]6
  В Библии Иисуса Христа называют Князем мира, где под «миром» предполагается более глубокое и основополагающее. Иными словами, это гармония после установления отношений человека с Богом. Также в Библии Дьявол зовется «Князем мира сего», где под «миром» подразумеваются человеческие пороки и слабость человеческой души перед соблазном. – Прим. пер.


[Закрыть], если в немецком Дрездене[7]7
  В конце Второй мировой войны Дрезден подвергся бомбардировке англо-американскими войсками. По разным оценкам погибло от 100 до 200 тысяч человек. – Прим. пер.


[Закрыть] и вьетнамской деревне Милай[8]8
  В 1968 году, во время войны во Вьетнаме, американские солдаты совершили массовое убийство гражданского населения в трех вьетнамских деревнях: Милай, Биньтэй и Микхе. Действия экипажа вертолета OH-23 и, в частности, уоррент-офицера Хью Томпсона, доложившего об увиденных с воздуха зверствах, помогли остановить американских солдат и предотвратили возможные жертвы в будущем, так как рапорт Томпсона отменил запланированные операции группы «Баркер» в других деревнях. За спасение мирного населения уоррент-офицер Томпсон был награжден крестом «За выдающиеся летные заслуги», а в 1998 году вместе с двумя другими членами экипажа получил Солдатскую медаль США за героический поступок не в боевой обстановке. – Прим. пер.


[Закрыть] люди убивали и пытали во имя демократии и свободы. Жестокость нельзя прощать ни мятежнику, ни инквизитору. Понять вовсе не значит простить. Если толерантность доходит до того, что допускает разрушение тех процессов, которые эту толерантность гарантируют, то терпеть это нельзя. Но наша задача – не в том, чтобы осудить фанатика или инквизитора; она в том, чтобы пережить шок, увидев фанатика и инквизитора в самих себе.

Ведьмы олицетворяли собой протест против Церкви в ту эпоху, когда общество и Церковь были неразрывно связаны друг с другом. Современный расхожий образ ведьмы как сутулой беззубой старухи в остроконечной шляпе, на метле и с черной кошкой, безусловно, уходит корнями в прошлое, но этот карикатурный образ не имеет большой исторической ценности. Тем не менее найти более подходящее определение нелегко. Нам не следует искать истинное определение – по причине того, что по своей природе определения являются человеческими изобретениями, которые не обязательно совпадают с реальностью, – но мы вправе требовать, чтобы они были полезными. Наиболее разумным подходом к определению ведовства было бы признание его феноменом: продуктом человеческого восприятия. В таком случае определение будет динамичным, а не статичным, поскольку представления о ведовстве различались очень значительно и часто были крайне неточными в разных культурах и обществах. Наилучшее определение будет учитывать развитие концепции ведовства в Средние века, а также изменения в подходе к этой концепции у историков в недавнем прошлом, что будет рассмотрено в следующей главе.

Магия, религия, наука, колдовство

Чтобы получить относительно точное представление о феномене ведовства, мы должны поместить его в контекст магического мировоззрения, но при этом стоит отделить его от высокой и низкой магии, черной и белой магии и религии. Как не раз отмечали исследователи семантики, наиболее полезный способ работы над определением термина – показать его связь с другими терминами, составляя кластеры из слов, которые можно проиллюстрировать диаграммой Венна. Прилагаемая диаграмма наглядно показывает место ведовства в кластере связанных терминов.

Ведовство представляет собой феномен, находящийся на стыке двух других феноменов: религии и магического мировоззрения. Магия, которая была повсеместно распространена во все времена, в том числе и в нынешнее, принимала различные формы в Средние века. Магию правильнее всего следует понимать не как низшую разновидность науки или религии, а как особое мировоззрение. В древних культурах не делали различий между магией, наукой или религией, или даже между ними и философией, поэзией и искусством; все они были направлены на понимание Вселенной и управление ею. Только в некоторых более развитых обществах произошло постепенное разделение этих функций[9]9
  См. Cornford F. M. From Religion to Philosophy. N.-Y., 1957 [¹1912]; «Понятие магии» и «Магическое мировоззрения» Мюррей и Розали Вакс; Evans-Pritchard E. E. Theories of Primitive Religion. Oxford, 1965. Chap. 2.


[Закрыть]. Антропологи и историки часто воспринимали магию как своего рода суеверие, но это не объясняло, что такое магия[10]10
  Thorndike L. A History of Magic and Experimental Science. 8 vol. N.-Y., 1923–1958. Vol. II. P. 973–974, определяет магию как совокупность «всех суеверных искусств и оккультных наук».


[Закрыть]. «Суеверие» – уничижительный термин, обозначающий невежество или даже глупость, и слишком много людей просто применяют его ко всему, во что они сами не верят. Точнее было бы сказать, что суеверие – это убеждение, не согласующееся с последовательным взглядом на Вселенную. Высокая магия, по крайней мере, не была суеверием. Она сформировала целостное мировоззрение, ассоциированное как с наукой, так и с религией – особенно с последней, – но независимое от обеих.

Суть магического мировоззрения заключается в вере в гомоцентрическую Вселенную. Человек – это микрокосм, отражающий макрокосм, поэтому микрокосм, в свою очередь, является проекцией человека. Следовательно, все на свете – звезды, травы, камни, металлы, планеты, элементы и элементали – связаны с человеком, его стремлениями, страстями, желаниями, страхами и даже с его физическим обликом и здоровьем. Любой природный объект и природное явление оказывают непосредственное влияние на какую-либо часть тела человека или на его психику, а действия человека, в свою очередь, могут оказывать влияние на стихии. Все сотворено для человека и по образу и подобию его. Магия – это учение, которое возносит человека к вершинам славы в гораздо большей степени, чем религия или наука; отсюда извечная притягательность магии и ее особая привлекательность для эпохи Возрождения, когда амбиции человека и его способности их реализовать казались безграничными. Так, все предзнаменования предсказывают гибель шекспировского Цезаря; стихии свирепствуют, когда Лир сходит с ума; так размышляет Фауст у Марло:

 
Я этого и жажду всей душою!
Смогу ли я незримых духов слать
За чем хочу, во все концы земли?
Я прикажу все тайны мне открыть,
Осуществлять все замыслы мои,
За золотом мне в Индию летать,
Со дна морей сбирать восточный жемчуг,
И, обыскав все уголки земли,
Чудесные и редкие плоды
И царские мне яства приносить!
Велю открыть нездешнюю премудрость
И тайны иноземных королей[11]11
  Пер. Н. Н. Амосовой. – Прим. пер.


[Закрыть].
 

Ибо нет ничего столь глубокого, или столь далекого, или столь великого, чего не смог бы достичь маг, и нет силы, которую он не мог бы надеяться обуздать.

Подобные убеждения говорят кое-что о людях, которые их исповедуют; вероятно, это люди, которых постигло большое разочарование в жизни и которые обращаются к ритуалам, чтобы воплотить в жизнь свои надежды[12]12
  См. Malinowski B. Magic, Science, and Religion в его одноименном сборнике; Leach E. R. Magical Hair // Myth and Cosmos / ed. by J. Middleton. N.-Y., 1967. P. 104–105.


[Закрыть]. Вместе с тем магия – это феномен скорее социальной, нежели индивидуальной психологии, поскольку это мировоззрение обычно передавалось через традицию, черпало свою силу в общественных ценностях и выполняло определенные социальные функции[13]13
  Существует множество социологических трудов по социологии магии в современных Африке, Америке и Океании. Например, Marwick M. G. Sorcery in Its Social Setting. Manchester, 1965, или Kluckhohn C. Navajo Witchcraft. Cambridge, Mass., 1944.


[Закрыть].

Разновидности магии, описанные Фрэзером[14]14
  Сэр Джеймс Джордж Фрэзер (1854–1941) – британский религиовед и антрополог, этнолог, культуролог и историк. Автор 12-томного труда «Золотая ветвь», которым он внес огромный вклад в изучение антропологии, магии, тотемизма и изменений в религиозных верованиях. – Прим. пер.


[Закрыть] и его последователями, – симпатическая магия, заразная магия и так далее – имеют лишь второстепенное значение для изучения колдовства. Плотно засевшее в массовом сознании различие между «белой» и «черной» магией является творением современных авторов, в основном оккультистов, и редко встречается в истории мировой магии. Позиция средневекового христианства заключалась в том, что вся магия, добрая или нет, является злом, потому что она обращается ко злым духам и противопоставляет себя Богу, пытаясь подчинить себе силы Вселенной.

Намного более продуктивным представляется нам различие между низкой и высокой магией. Связь ведовства с низкой магией прочна; гораздо слабее его связь с высокой магией. Низкая и высокая магия иногда пересекались, но всегда отличались друг от друга. В Средние века такие богословы, как, например, Александр Гэльский, делали четкое различие между divinatio (прорицанием), центральным аспектом высокой магии, и maleficium (порчей), центральным аспектом магии низкой. Низкая магия практична и направлена на получение результата незамедлительно: например, если помочиться в канаву, то можно вызвать дождь; если проткнуть восковую куклу булавкой, можно причинить боль. Высокая магия сродни религиозным, научным и философским спекуляциям и с помощью оккультных знаний достигает понимания, постижения Вселенной и, в конечном счете, контроля над ней.

У этих двух видов магии разная история. В средневековых процессах над ведьмами нет упоминаний об астрологии или алхимии и мало намеков на другие разновидности высокой магии. Адептов высокой магии также редко обвиняли в использовании грубой низкой магии. Эти два понятия имеют разное происхождения. Даже тракт XV века «Молот ведьм», печально известный своими попытками расширить определение колдовства, четко отделяет его от астрологии. Хью Тревор-Ропер утверждает, что в Средние века и эпоху Возрождения два эти вида магии вдохновлялись разными философскими традициями: высокая магия опиралась на идеи платонизма и неоплатонизма, а низкая – на аристотелизм. Поэтому он вынужден также утверждать, что рост влияния высокой магии и феноменальный всплеск охоты на ведьм – не больше чем совпадение. Установить связь между этими явлениями позволяет тот факт, что многие богословы эпохи Возрождения, такие как Дель Рио, проявляли интерес не только к высокой магии, но и к ведовству. Более того, влияние высокой магии на средневековых теологов, как показал Торндайк, было очень велико и в итоге просочилось на уровень инквизиторов и обычных людей, укрепляя магическое мировоззрение и веру в ведовство.

Высокая магия была чрезвычайно изощренной. Точка зрения Конта, согласно которой человеческая мысль развивалась от магии к религии и науке, в настоящее время полностью дискредитирована, поскольку зачастую эти три формы были неотделимы друг от друга, и в любом случае различная степень сложности каждой из них обнаруживается на всех уровнях общества, от примитивного до современного. Идея о том, что примитивное общество обязательно следует считать недоразвитым или неискушенным, была оставлена; также было признано, что высокая магия, отличавшаяся системным характером и значительной сложностью, существовала на протяжении всей истории. Высокая магия в Западной Европе имеет корни в вавилонской нумерологии и астрологии, философских идеях Пифагора и древних греков, а также религиозных традициях Персии, откуда пришли маги[15]15
  Члены жреческой секты Древнего Ирана. Согласно некоторым источникам, маги – это мидийцы, отличавшееся особыми ритуалами и верованиями. Мидийцы были последователями зороастризма. – Прим. пер.


[Закрыть] (magoi: мудрецы, провидцы, маги). Она проникла в иудео-христианскую традицию и была важным элементом гностицизма и неоплатонизма. «Герметический кодекс», собрание магических писаний, считавшийся очень древним, но на самом деле составленный во II–III веках нашей эры, возник в гностической среде. Этот «Кодекс» лег в основу магической каббалы средневековых евреев и, в свою очередь, средневековой христианской и современной магии. Традиции высокой магии был нанесен серьезный удар, когда в XVII веке Исаак де Казобон обнаружил относительную современность «Герметического кодекса», но она была искусственно возрождена в XIX–XX веках и нашла свое место в кажущемся бездонным арсенале фальшивого и ребяческого оккультизма. В лучшем случае высокая магия стремилась к слиянию с теологией: неоплатоник Псевдо-Ямвлих писал, что общаться с богами можно с помощью магии, а в эпоху Возрождения Джованни Пико делла Мирандола утверждал, что «никакая наука не дает лучшего доказательства божественности Христа, чем магия и каббала»[16]16
  De hominis dignitate / ed. E. Garin. Florence, 1942. P. 105.


[Закрыть]. Руководствуясь не столь нравственными, но столь же возвышенными целями, высокая магия стремилась овладеть Вселенной в эгоистичных целях: это была традиция Фауста и Саймона Клерка из великого романа Чарльза Уильямса «Канун Дня всех святых».

Все разновидности высокой магии исходили из того, что миром управляет Судьба. Ничто не происходит случайно, все в макрокосмосе было создано для человека-микрокосмоса. Поэтому одной из характерных функций высокой магии было предсказание будущего посредством исследования внутренностей, снов, книг, зеркал, костей, чисел, воды, вина, воска и др.[17]17
  Греческое слово μαντεία означает «предсказание»; следовательно, суффикс – мантия применялся в словах для обозначения разновидностей гадания. Например, онейромантия (гадание по снам), гидромантия (гадание по воде) и т. д. Некромантия, искусство эксгумации мертвых и использование их для гадания, по понятным причинам рассматривалась не-магами как самый зловещий вид гадания. В средневековой латыни первоначальный греческий корень (νεκρός – мертвец) был искажен до латинского niger (черный), откуда появилось слово «нигромантия» – «черное искусство». Во многом именно из-за этой этимологической путаницы появился термин «черная магия». Гадание на Библии называлось sortilegium, что буквально означает «чтение судеб», но часто применялось к магии в целом или даже к колдовству. – Прим. авт.


[Закрыть] Второй такой функцией было исследование природы в попытках понять ее воздействие на человека, оно способствовало изучению трав и растений, камней, животных, небесных светил (астрология) и металлов (алхимия). Алхимия, в которой магия, наука и религия были, возможно, наиболее тесно переплетены, основывалась на идее, что человек может изменить свою духовную природу путем изменения химического состава веществ. Одновременно с семиступенчатым процессом очищения неблагородного металла и превращения его в золото очищалась и душа человека. Третья функция высокой магии заключалась в попытке сконцентрировать космические силы, сосредоточив их в пентаграмме или другом магически определенном пространстве либо подчинив их своей власти, используя их имена в заклинаниях. Латинское слово «incantatio» сначала означало «пение», но позднее стало означать «заклинание»: отсюда происходит и английское enchantment – очарование. Использование слов всегда было неотъемлемой частью как высокой, так и низкой магии; вера в то, что власть над именем предмета – это власть над самим предметом, была широко распространена во всем мире. Как верно заметил нововременной оккультист Элифас Леви, в магии сказать – значит сделать. В иудео-христианской традиции самыми ужасными и могущественными магическими заклинаниями были те, в которых использовали тетраграмматон (YHWH – транслитерация четырех еврейских букв, означавших имя Бога[18]18
  Считается, что это собственное имя Бога, в отличие от его других титулов. – Прим пер.


[Закрыть]), предпочтительно перевернутый.

Связь высокой магии и религии порой отрицалась, между ними проводились четкие границы. Определение, приведенное сэром Джеймсом Фрэзером, стало классическим: магия пытается подчинить себе силы Вселенной, религия взывает к ним[19]19
  Frazer J. The Golden Bough. London, 1911. Vol. I, XX.


[Закрыть]. Шведский теолог Натан Содерблом утверждает: «Сущность религии – это подчинение и доверие. Сущность магии – это дерзкое самовосхваление. Магия не ведает границ своих возможностей; религия, в собственном смысле этого слова, начинается тогда, когда человек чувствует свое бессилие перед лицом силы, которая наполняет его благоговением и страхом… Магия, таким образом, противопоставляет себя религии»[20]20
  The Living God. L., 1933. P. 36; Ehnmark.


[Закрыть]. Тиллих отождествляет религию с высшей заботой и видит в ней отклик на откровение Бога, в отличие от магии, которая стремится к контролю и власти. Антрополог Уильям Дж. Гуд выделяет следующие характеристики, отличающие магию от религии: 1) наличие определенной цели; 2) манипулятивная установка; 3) акцент на отношениях «профессионал – клиент», а не «пророк – последователь»; 4) сосредоточенность на индивидуальных, а не на социальных целях; 5) магия практикуется в основном отдельными лицами, а не представляет собой коллективное поклонение; 6) в случае неудачи готовность быстро сменить ритуалы и техники; 7) меньшая эмоциональная вовлеченность; 8–10) сосредоточенность на уклонении от действия природы Вселенной или искажении ее, а не на принятии и следовании ей; 11) инструментальное использование ради реализации конкретных целей[21]21
  Religion among the Primitives. N.-Y., 1951. P. 50–54.


[Закрыть].

На практике же различия стерты, когда, например, молитвы содержат элементы шантажа (Господи, сделай это для меня, или я не сделаю этого ради тебя). Большинство современных историков религии отвергают идею дихотомии религии и магии. В любой религии есть магическая составляющая; как магия, так и религия рассматривают Вселенную как нечто живое, реагирующее на человека тем или иным образом, по модели отношения «я – ты». Современные антропологи также отрицают различия между магией и религией. Р. и М. Уаксы, например, утверждают, что идея о практичности магии и теоретичности религии несостоятельна ввиду свидетельств обратного у многих народов; идея об индивидуалистическом характере магии и общинном характере религии также признана несостоятельной. Еще одним важным источником путаницы выступает то обстоятельство, что новые религии часто рассматривают практики старых религий как магию: христианство считало язычество, будь то греко-римское, германское или кельтское, дьявольским проявлением колдовства и не признавало различий между магией и религией, существовавших у самих этих народов. Среди древних римлян были те, кто практиковал магию, но не каждый, кто исповедовал римскую религию, практиковал магию. Само христианство едва ли было свободно от магических представлений, высоких или низких. Молитвы использовались как заклинания, Бога и святых принуждали с помощью угроз, таинства использовались в магических целях, и часто люди ждали чудес, не делая различия между ними и магией[22]22
  Barb; Petterson O. Magic-Religion // Ethnos. 1957. Vol. XXII.


[Закрыть]. Магические элементы содержит в себе схоластическое определение пресуществления, где хлеб и вино, по сути, становятся телом и кровью Христа, сохраняя при этом свойства хлеба и вина. Подобные превращения форм характерны для колдовства: черная кошка «в действительности» является ведьмой, хотя она приняла кошачье обличье.

И все же, несмотря на множество схожих моментов между религией и магией, есть и существенные различия. Церковь в эпоху Средних веков и Возрождения, безусловно, верила, что они есть. Церковь прилагала немалые усилия, чтобы держать в узде магию, высокую и низкую, в то время как естествоиспытатели охотно занимались магическими практиками.

После публикации работы Торндайка никого уже не удивляло существование связи между наукой и магией, гораздо более сильной, чем связь между религией и магией, однако прочность связи все еще не до конца изучена. Удивительный и неопровержимый аргумент выдвинула Фрэнсис Йейтс в работе «Джордано Бруно и герметическая традиция»: он заключается в том, что не только величайшие ученные эпохи Возрождения – например, Марсилио Фичино и Джордано Бруно – практиковали магию, но и сама природа их научных изысканий и их отношение к науке имели магическую составляющую. Следовательно, противодействие Церкви некоторым достижениям естествознания в эпоху Возрождения было неотъемлемой частью ее противостояния магии. В этих ученых-магах христианская вера боролась с магическим мировоззрением, которому она противостояла со времен Симона Волхва[23]23
  Симон Волхв – религиозный деятель, последователь и, согласно некоторым источникам, основатель гностицизма. Некоторые древние христианские деятели считали его «отцом всех ересей». – Прим. пер.


[Закрыть]; наука в те времена еще не выработала своего собственного мировоззрения и в значительной степени приняла мировоззрение магии.

Это объясняет, почему большинство попыток определить различия между наукой того времени и магией потерпели неудачу. Действительно, некоторые различия существуют. Магия основывается на традициях, а наука – на экспериментах, магия стремится к контролю, а наука – к знанию, объяснения в науке носят материальный, а не духовный характер, а магия часто обращается к сверхъестественным силам. Но даже сегодня эти различия не всегда имеют силу, а в Средние века и эпоху Возрождения тем более: сравнение современной науки со средневековой магией – это ловушка, которой следует избегать. Наиболее релевантное из всех предлагаемых различий могло бы состоять в том, что толкование вещей в магии имеет расплывчатый, общий, неопределенный и оккультный («скрытный») характер, тогда как в науке они основаны, насколько это возможно, на взаимосвязях между чувственно воспринимаемыми фактами[24]24
  Жером-Антуан Рони приводит хорошие рассуждения о магии и науке в «History of Magic» (New York, 1962. P. 109–120).


[Закрыть]. Однако даже великие антропологи и историки науки, такие как Малиновский и Торндайк, считали, что магия – это псевдонаука, поэтому они не могли понять, до какой степени магия предлагала целостный взгляд на мир, который часто разделяли ученые того времени. Различия между наукой и высокой магией или даже между наукой и низкой магией или колдовством зачастую с трудом поддаются определению.

Между ведовством и высокой магией существует тонкая связь. Взывание к космическим силам и контроль над ними часто влекли за собой призыв духовных существ, называемых демонами, либо теми, кто их призывал, либо ортодоксальными христианами, осуждающими эту практику. Каббала, например, содержит подробную демонологию, но каббалистику считали ересью как евреи, так и христиане. Отголоски заклинаний, жертвоприношений, ритуальных таинств, чтения молитв в обратном порядке и другие черты каббалистической высшей магии есть и в колдовстве.

Однако наиболее важной представляется связь колдовства с низкой магией, которую можно было использовать как в благих, так и в злонамеренных целях[25]25
  Брау приводит множество примеров магического использования Евхаристии, включая добавление ее в пищу, чтобы вызвать болезнь, приворожить или даже вызвать аборт или смерть, или вкушение ее перед битвой или судом, чтобы обеспечить победу или добиться успеха. Черная месса, однако, не является средневековым феноменом: первые упоминания о ней относятся к XVII в., а во всех деталях она была разработана оккультистами XIX в.


[Закрыть]. В Средние века злокозненная магия обозначалась термином maleficium, под который попадало любое преступление или злодеяние, а в раннем Средневековье со злыми магами обычно обращались как с любыми другими преступниками, причинившими вред другим. Сломаю ли я вам ногу, столкнув с лестницы, или разобью глиняную фигурку – в обоих случаях я совершил преступление, а значит, понесу соответствующее наказание. Добрая магия существовала с молчаливого согласия Церкви, но Церковь тем не менее предполагала, что любая магия уповает на помощь демонов независимо от намерений мага. Логика заключалась в следующем: магия творится путем принуждения сверхъестественных сил, но ни Бог, ни ангелы не подвержены такому принуждению, следовательно, принуждаемые силы обязаны быть демонами. Поэтому Церковь считала, что доброй магии не существует. Такая позиция не была безосновательной, адепты низкой магии во всем мире часто обращаются к духам, а также используют, как предполагается, механические средства магии. В Европе такие практики исторически восходили к молитвам старым богам или местным духам, таким как эльфы и феи, которых средневековое христианство со временем стало классифицировать как низших демонов точно так же, как оно считало основных языческих богов главными демонами[26]26
  См., например: Krige J. D. The Social Function of Witchcraft // Theoria (Natal). 1947. Vol. I. P. 9; Hunter Wilson M. Witch Beliefs and Social Structure // American Journal of Sociology. 1951. Vol. LVI. P. 307–308, которая утверждает, что ведовство включает в себя веру в сверхъестественную силу, которой ведьма наделена от рождения и которую она использует для причинения вреда, в то время как ведовство подразумевает просто незаконное использование лекарств для причинения вреда; см. также работу Парриндера. Уэйленд Хэнд, опираясь в основном на американский фольклор, отождествляет колдовство с чародейством (как колдуны, так и чародеи берут деньги, чтобы творить магию для других) и отличает их от ведовства, которое используется для отмщения личным врагам.


[Закрыть].

Слово «ведьма» – и его эквиваленты в других языках – часто использовалось для обозначения колдуньи, иными словами, «той, которая практикует низкую магию». Схожие мотивы можно найти и в истории европейского колдовства, и в ведовских традициях других культур; обилие прямых параллелей между ними, даже в мелочах, опровергает аргумент о том, что европейское ведовство имеет исключительно теологическое происхождение и тесно не связано с фольклором. Европейское ведовство изобилует мотивами, которые можно обнаружить и в других культурах. Можно выделить около пятидесяти различных параллелей: способность воздействовать на воздух (полет или подчинение погоды магическим путем); перемещение в пространстве на пчелиных ульях, метлах, помеле, кошках или на другом «транспортном» средстве; служащие ведьмам животные, рыскающие по ночам; способность обращаться самим или обращать других в животных; использование мази для колдовства; ночные шабаши (например, ведьмы в Индии летали обнаженными и пожирали человеческую плоть); шабаши ведьм, проводимые в дни христианских праздников, которые заменили собой языческие (Хэллоуин, например, стал заменой кануна Дня всех святых, празднуемого 1 ноября, который изначально был тевтонским праздником огня); вера в то, что пчелы – злые духи; ассоциация черного цвета кожи, одежды или других предметов с ведьмами или злыми духами; использование ведьмами лодок; ведьмы, покидающие свои тела, чтобы бродить бестелесными; использование метел ведьмами, против ведьм или в качестве проверки на ведовство (в некоторых культурах ведьмы не могли переступить через метлу); каннибализм ведьм; связь ведьм с животными, особенно с кошками, собаками, лягушками или жабами, ящерицами, змеями, мышами, совами, свиньями, лошадьми и волками; особая власть ведьм над детьми и их склонность к пожиранию детей; хороводы, часто в обнаженном виде; страх увидеть танец ведьмы; использование перекрестков как мест, где демонические силы особенно сильны; добровольная связь с дьяволом (гораздо более выраженная в европейской традиции ведовства, чем в других культурах, где мало свидетельств о формальных сделках с демонами или поклонении демонам, хотя чероки, например, верили, что могут продавать себя злым духам); ассоциация экскрементов с колдовством; сглаз; домовые, часто в виде животных; выкапывание трупов ведьмами; ассоциация зеленого цвета, как и черного, с ведьмами (зеленый был цветом фей); использование зайцев или кроликов в качестве фамильяров[27]27
  Дух животного, который, по средневековым поверьям, служил ведьмам, магам и колдунам. – Прим. пер.


[Закрыть]; поедание человеческих сердец; ведьмы, насылающие болезни или смерть; обряды инициации (хотя их разнообразие настолько велико, что трудно установить связь между ними, но в любом случае идея формальной отдачи себя дьяволу и отречения от Бога распространена только в европейском ведовстве); половые сношения между демонами и ведьмами; способность ведьм становиться невидимыми; использование узлов (лигатур) для различных целей, включая вызывание импотенции; ассоциация наготы с ведьмами; вера в то, что ведьмы собираются по ночам; представление о том, что ведьмы – это обычно старухи; устраивание оргий; вера в то, что соль можно использовать против ведовской силы; использование палок (обычно в качестве волшебных палочек, полеты на метлах, по-видимому, являются фундаментальной европейской традицией); высасывание крови; и, наконец, почти всегда колдовство ассоциировалось прежде всего с женщинами[28]28
  Этот список представляет собой лишь выборку из превосходной и уникальной коллекции фольклорных материалов, собранной Уэйлендом Хэндом в Центре сравнительного изучения фольклора и мифологии Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе. Поскольку главный интерес профессора Хэнда заключается в сравнении американских и европейских мотивов, для его коллекции характерен перекос в сторону материалов, принадлежащих к этим традициям. Тем не менее здесь также много материалов из Африки, Океании и традиций американских народов, а размер коллекции и тщательность, с которой она была собрана и организована, делают ее не имеющей аналогов в мире. В любопытной современной индейской вариации рассказа о полетах ведьм говорится о том, что они используют маленькие аэропланы; см. Zunser H. A New Mexican Village // Journal of American Folklore. 1935. Vol. XLVIII. P. 155. Другой список характеристик ведьм см. у Стита Томпсона.


[Закрыть].