Текст книги "Две тысячи лет до нашей эры. Эпоха Троянской войны и Исхода, Хаммурапи и Авраама, Тутанхамона и Рамзеса"

Несмотря на свой юношеский экстремизм, молодой человек был известен своей храбростью. Он был великолепным наездником и прекрасным командиром дозора, поэтому его эмоциональная выходка была сочтена достойной серьезного ответа. Долины Тигра и Нила, нравоучительно заметил отец, обладали политическим единством, а долина Дуная – нет… пока нет. Правда, в Месопотамии снова произошел раскол после смерти его старого командира Тиглатпаласара, и возродилась вековая вражда между Ассирией и Вавилоном. Да и Египет после смерти последнего Рамзеса опять раскололся на два – Северный и Южный, и возобновилась бесконечная гражданская война между соперничающими фараонами. Но любой царь, одновременно являющийся хорошим военачальником, без труда восстановит единство, для которого существуют исторические предпосылки. На Дунае же эти исторические предпосылки еще предстоит создать. Царь правит в верховьях Дуная и Дравы, и его господство нежестко распространяется на Фракию, обширную равнину в среднем течении реки. Но это все.

Кроме того, нильская долина и Месопотамия густо заселены, там имеются богатые города. В то же время окружающие их пустыни заселены слабо, хотя их обитатели весьма воинственны. Земледельцы Европы никогда не создавали ничего большего, чем деревянные торговые города, вроде Ниракса, в бассейнах своих рек, а возвышенные участки относительно густо заселены скотоводами, ведущими оседлый образ жизни, которых нельзя ни игнорировать, ни включить в состав империи. Возможно, это когда-нибудь и будет сделано, но, если сын думает о Кельтской империи – отец слабо улыбнулся, – он поступит мудро, если попробует привлечь на свою сторону первым делом скотоводов альпийских предгорий.

На Ниле и Тигре есть кое-что еще, чего нет на Дунае. Там есть железо. Вообще-то на Востоке железо к этому времени было у всех. Даже такие небольшие народности, как филистимляне и израильтяне в Палестине, вели свои бесконечные войны железными мечами. И долина Дуная никогда не сможет стать равной среди держав, имеющих железное оружие, пока у нее есть только бронзовое. Дунайцы не смогут даже доминировать над мелкими соседними народами, у которых есть железо, к примеру дорийцами Греции или этрусками Италии. Итак, существует ли возможность, спросил шталмейстер управляющего, сидящего по левую руку от него, организовать здесь, в Гальштате, производство железа.

Техническая дискуссия продолжилась на следующий день с участием инженеров, занимавшихся добычей руды, и плавильщиков. Те были склонны отказаться от идеи, сочтя ее неосуществимой. Впрочем, железная руда в здешних горах была. Выходы ее жил на поверхность были обнаружены еще много лет назад изыскателями из Малой Азии, которые искали серебро и олово. Но процесс выплавки железа кардинально отличался от процесса выплавки меди. Железо не плавится даже при самых высоких температурах, которые можно создать в открытых медеплавильных ямах. Таким образом можно получить только тягучий шлак, который, даже если из него выковать меч, дает намного более мягкое лезвие, чем медь. Кузнецы не знали, каким образом получается «твердое» железо, но подозревали, что в нем присутствует еще некая составная часть – как в медь добавляют железо, чтобы получить бронзу. В последующие дни они наглядно продемонстрировали, что можно сделать, свалив тележку железной руды в одну из плавильных ям у реки недалеко от рудника. Не приходилось сомневаться, что результат ни на что не годен, – получались крупнозернистые коагулированные глыбы, напоминающие скорее камень, чем металл, и они разваливались на куски, если их ковать холодными. Мастера даже сумели, соорудив крышу из дерна над ямой и энергично поддерживая огонь, поднять температуру настолько, чтобы выплавить немного железа. Экспериментальный чугун рассыпался, как только ему попытались придать форму и заострить. И все же железо как-то можно было обрабатывать. Генерал помнил ассирийских кузнецов, бьющих по раскаленному докрасна железному бруску, чтобы сделать мечи и ножи и ободы для колес, которые можно было согнуть в круг, и они не трескались. Здесь был какой-то секрет, который необходимо было раскрыть.

Гальштат к тому времени был еще не очень давно под властью кельтского царя. И суровые шахтеры, и рабочие-металлурги не без удовольствия доказывали выходцам с Востока, что их новомодные идеи не применимы на практике. Эти грязные крестьяне из долины в среднем течении Дуная раньше и вовсе не интересовались бронзой, даже имея под боком готовые рудники Карпат. Но теперь, когда фракийцы и другие народы из России заняли добывающие районы Трансильвании, дунайцы все же пожаловали в Гальштат. И теперь они ожидают, что литейщики Гальштата начнут делать для них фирменные венгерские товары – широкие мечи вместо рапир, сосуды и всяческие украшения. Как это на них похоже – прислать этого чужеземца с Кавказа, который считает, что Гальштат заменит им предприятия черной металлургии Малой Азии и начнет производить железное оружие ассирийского типа для армии.

Хотя кельты были новичками в горах, да и имя, которым они себя называли, было новым, чужаками они не были. Веками их предки обрабатывали богатые земли Венгерской равнины, выращивая ячмень, без которого скотоводы, разводящие крупный рогатый скот и овец на горных плато, не имели бы ни лепешек, ни эля. По этой причине, а также из-за непреклонного мужества, с которым они защищали себя и свои дома, и частично из-за мечей с широкими лезвиями, с которыми пешими отважно бросались на всадников, их все еще терпели здесь, несмотря на странные обычаи. А их обычаи действительно были очень странными. Они не хоронили своих умерших, как это тысячелетиями было принято у европейцев, под курганами, а сжигали их, складывали золу в сосуд и просто зарывали его в землю. А их боги не были богами открытых пространств и небес – богами солнца, ветров, грома. Они даже не были, как того можно было ожидать, божествами сельскохозяйственными – духами зерен или богинями плодородия. Нет, эти непонятные кельты поклонялись другим богам (откуда-то было известно, что эти боги были древнее) – богам леса и охоты, богам с оленьими рогами и тремя ликами, богам, живущим в дубах и омелах, богам, которым поклоняются при лунном свете.

Уже больше ста лет люди степей наступают с востока, а земледельцы равнин среднего Дуная стоят поперек их дороги. Они часто использовали свои широкие мечи и демонстрировали свою храбрость в это столетие, и многим ордам с востока пришлось повернуть обратно, чтобы поискать более легкий путь. Три поколения почти не выпускали из рук оружие, пока фригийцы, ионийцы, дорийцы и фессалийцы не повернули на юг, в Грецию и Малую Азию. А с востока уже подступали новые люди.

Наконец перед фракийцами земледельцы все же «сломались». В прошлом поколении их восточные оборонительные сооружения вдоль Трансильванских гор все же были повержены, и фракийские всадники хлынули через Железные Ворота[41]41
  Железные Ворота – ущелье в Альпах.


[Закрыть] на равнину. И фермеры, отступая перед ними на северо-запад по сужающейся долине Дуная, присоединились к другим народам, ищущим новый дом. Они все еще оставались силой, которую нельзя было сбрасывать со счетов, – мужественными и смелыми людьми, которым очень нужна земля. Они были вооружены хорошим оружием из трансильванской бронзы и умели с ним обращаться. Они обосновались на равнине Вены и в горах Каринтии, теперь объединенные и более опасные, чем были, когда лишились своего крова. И они продолжали двигаться на запад, поддерживаемые конными наемниками из числа степных жителей. Они стали единой нацией, хотя и состояли из разных племен, имели одного правителя и все чаще и свободнее использовали общее имя – кельты.

Существовал торговый путь, который пересекал Альпы, тянулся вдоль реки Инн через Тироль и поднимался на перевал Бреннер. Южнее перевала он разделялся, чтобы следовать по альпийским долинам на юг к болотам и лесам По, а оттуда к Адриатике. Это был исхоженный путь с мощеными дорогами и гатями. Там, где маршрут проходил через лес, деревья были вырублены. Теперь дороги заросли кустарником – остались лишь узкие протоптанные тропы. Приюты для путников у дороги исчезли, на их месте были груды камней или обугленные, поросшие мхом бревна. Здесь прошли захватчики и заплатили за ночлег огнем и мечом.

Старики рассказывали, что в свое время это была оживленная дорога. Ее называли Янтарным путем, поскольку по ней перевозили морское золото с далекой Балтии, а также медные болванки и олово, меха и шкуры, рабов и скот, кипы шерсти и бочонки с медом, и еще мешки с солью. А с юга шли прекрасные восточные товары – золотые и бронзовые украшения, фаянс, топазы и слоновая кость, оружие и инструменты, текстиль и дамасская сталь, сосуды с вином и оливковым маслом, лекарства, краски, ладан. С купцами путешествовали самые разные люди – кузнецы и медники, акробаты и жрецы, колесные мастера, изыскатели, лекари. В прежние времена на дороге всегда было много народу.

Теперь Янтарный путь использовался редко. С тех пор как дорийцы захватили Грецию, суда не ходили по Адриатике из Микен и Пилоса, да и с Крита тоже. Только случайные суденышки привозили к устью По скудный груз, приобретенный по спекулятивной цене с финикийских судов, зашедших в порты южнее. И тогда купцы городов эстуария оставляли свои плуги и пашни и поспешно организовывали хорошо охраняемые караваны, эскорт которых был способен дать достойный отпор альпийским разбойникам и доставить груз на дунайские рынки, где он быстро продавался, несмотря на заоблачную цену.

Шталмейстер интересовался Янтарным путем. Он проходил лишь в восьмидесяти милях к западу от Гальштата, и через десять лет после его неудачной попытки выплавить железо вместо меди кельтское господство распространилось в западном направлении вдоль северных предгорий Альп почти до долины Инна.

Это десятилетие прошло в беспрерывных сражениях. Как он и предвидел, любая попытка создать сильное царство в верховьях Дуная зависела от поддержки или подчинения альпийских горцев, а те подчиняться никак не желали. Их деревни, хорошо укрепленные, или, если возможно, построенные на деревянных платформах, опирающихся на сваи, в болотах и на берегах озер, было очень трудно атаковать. Если же их все же удавалось захватить и сжечь, жители предпочитали скрыться, а не подчиниться. Западная экспансия кельтов казалась бесконечной цепной реакцией. Они изгоняли с насиженных мест всех встреченных людей, которые, в свою очередь, тоже двигались на запад, чтобы изгнать с насиженного места кого-то другого. Вплоть до долины Рейна и равнин Франции одни люди теснили других, так же как во времена юности шталмейстера в далеких русских степях скифы теснили киммерийцев.

Шталмейстеру было искренне жаль, что жители Альп мигрируют. Они были хорошим народом. Он полагал, что несколько поколений назад они пришли из его родных степей. Ведь, как и его предки, они насыпали курганы над могилами своих мертвых, а в их языках было много схожих слов. При царском дворе, теперь обосновавшемся возле Вены, он был рьяным поборником политики примирения и союза для мирного включения альпийских пастухов в кельтскую конфедерацию.

Наскальное изображение конного воина из долины Камоника в итальянских Альпах

Главным его аргументом была важность Янтарного пути. По нему кельты получили ряд железных предметов – ножей, браслетов, топоров и даже мечей – с юга. Они были привезены не по морю, а прямо вверх по итальянскому полуострову через Апеннины, из страны этрусков в центральной части Италии. Очень важно взять под контроль этот маршрут и установить регулярную торговлю с этрусками.

Аргументы шталмейстера показались достаточно весомыми, и теперь он снова направлялся на новые территории, на этот раз в качестве посла с эскортом и герольдом. Его задачей были переговоры с альпийскими вождями в их религиозном центре, расположенном в Южных Альпах.

Еще вчера они перешли Бреннер и теперь свернули с Янтарного пути, чтобы перейти через еще более высокий перевал в долину Камоника, которая, как говорили, спускалась вниз на сто миль к По. Тропа, по которой они скакали вслед за проводником, ехавшим на маленьком пони, была узкой. Она спускалась вниз в узкую, голую долину между покрытыми снежными шапками вершинами. Постепенно по мере спуска воздух становился теплее, долина расширилась. Они проехали мимо летних пастбищ с пасущимся скотом, потом появились деревья, участки обработанной земли и деревянные домики с соломенными крышами. Еще ниже возделываемой земли стало больше – практически вся равнина, а на уступах южных склонов росли виноградники. Именно здесь они впервые увидели раскрашенные скалы. Проводник остановил пони там, где тропа огибала отлогую скалу, и снял шапку. Проследив за его взглядом, путешественники увидели, что скала вся покрыта изображениями, вырезанными на камне и раскрашенными в яркие красные и желтые цвета.

С первого взгляда было трудно разобрать, что именно изображено. Это было хаотичное скопление фигур; одни были покрыты свежей краской, другие – едва различимы. Но вскоре, когда глаза привыкли, стали различимы детали: танцующие фигурки, люди, размахивающие топорами, кинжалы, быки и лошади. Во многих местах можно было видеть диск с лучами или колесо с четырьмя спицами, то есть – это знали даже дунайцы – изображение солнца. Даже шталмейстер не сразу понял, что это священные рисунки, а когда сообразил, сразу стянул свой украшенный перьями шлем, вспомнив о культе солнца у своего народа.

Когда они поехали дальше мимо новых скал, покрытых изображениями, он решил расспросить проводника.

Солнечный диск, топор и кинжал; религиозные символы, вырезанные на скалах Валь-Камоники

Это священная долина, объяснил тот, потому что громовержец – он коснулся висевшего на поясе кинжала – часто обитает на зазубренном пике горы Конкарена, откуда видна вся долина. Здесь, под обителью богов, жители долины с незапамятных времен вырезали символы богов на скалах, а также фигуры людей, поклонявшихся богам. Кроме того, они вырезали жертвенных животных и другие предметы, которые могут порадовать глаз богов.

Таким образом, долина стала священной. И здесь собираются свободные люди Альп – он явно сделал акцент на слове «свободные» – каждые четыре года для игр, религиозных праздников, обсуждения интересующих всех вопросов. Здесь, хотя еще не прошло четырех лет со времени последней встречи, сейчас собрались вожди, чтобы переговорить с послом кельтского царя и выслушать его предложения.

Довольно скоро путешественники достигли цели. В месте, где долина расширялась, на пересечении дорог с востока и запада располагался город. На склонах над городом проводник указал на маленькие деревянные храмы и объяснил, что каждый принадлежит отдельному племени или группе племен. Внизу у реки виднелась гонтовая[42]42
  Гонт – узкие и тонкие еловые, сосновые или осиновые дощечки с пазами, соединяемые одна с другой и используемые как кровельный материал.


[Закрыть]крыша «зала заседаний» совета. Следует отметить, что строение было весьма впечатляющих размеров. Там на следующий день послы встретились с советом альпийской конфедерации племен. Это были люди, одетые в домотканые плащи и туники. Они с глубочайшим подозрением отнеслись к предложениям кельтского царя и старались выражаться уклончиво. Им не понравилось даже то, что кельтские послы были одеты в штаны – признак отказа кельтов от европейских обычаев и их союза с дикими ордами русских степей.

Но шталмейстер был умным человеком. Можно двигаться вперед с историей, сказал он, или держаться за старые традиции. В будущем мужчины станут носить штаны, которые предназначены специально для езды верхом на лошади, точно так же, как будущее принадлежит верховой езде, а не колесницам. Альпийцы могут оставаться в своем тихом болоте, если таково будет их решение, и носить туники, и считать, что каждый сам по себе. Но это место в центральных горах Европы, где пересекаются пути с севера на юг и с запада на восток, очень перспективно. И если все жители Альп объединятся, они будут господствовать в Европе.

Через три дня, он, как и ожидал, получил уклончивый ответ и отправился обратно в столицу. Но среди уступок, данных кельтам, был свободный проход по Янтарному пути.

Четырехколесная тележка с впряженными в нее быками. Из наскальных изображений Валь-Камоники

В течение следующих десяти лет молодое поколение во всех альпийских поселениях действительно предпочло штаны. А отряды альпийских жителей участвовали с кельтами в кампаниях, которые в те годы велись против населения долины верхнего Нила и лесов Баварии. Янтарный путь был снова открыт для торговли, и светловолосые, усатые кельтские купцы теперь торговались с финикийскими торговыми капитанами и торговцами этрусков на полуазиатских рынках Тарквинии в Этрурии или даже в новых финикийских колониях на Сицилии. В те годы кельты принимали участие в играх Валь-Камоники и сами вырезали изображения своих воинов и гладиаторов в наскальной книге.

Прежде чем шталмейстер умер, он успел стать свидетелем слияния двух народов в кельтскую конфедерацию и увидел, как кельтские обычаи все чаще приживаются среди обитателей альпийских деревень. И хотя он сам был одним из первых сторонников союза народов, все же ему было больно видеть, как жители Альп отказались от погребальных курганов и стали, как земледельцы, сжигать умерших и хоронить их прах в урнах. Он оставил четкие распоряжения своему сыну, чтобы его похоронили согласно древним традициям родной земли – под курганом с оружием и конем.

Эта глава если и не чистой воды миф, то в лучшем случае экстраполяция. Народы, о которых в ней говорится – кельты и киммерийцы, скифы и сарматы, фракийцы, дорийцы и этруски, – исторический факт. Но они впервые упоминаются в истории несколькими веками позже, когда появились письменные документы об этих районах. Для большинства из них это труды Геродота, написанные около 450 г. до н. э. Только ведь эти народы Древней Европы не возникли из ничего в 450 г. до н. э. Согласно их собственным документальным свидетельствам, к тому времени они уже существовали сотни лет. Скифы вообще утверждали, что являются древнейшим народом на земле. Вторжение дорийцев в Грецию, по преданию, произошло спустя два поколения после Троянской войны. У этрусков был календарь, уходящий назад до 935 г. до н. э., а рассказ Вергилия о прибытии Энея в Италию после разграбления Трои – отражение древней легенды этрусков. Археологи всегда любили идентифицировать известные народы Европы с определенными «культурными комплексами», типами артефактов, планировкой поселений, методами погребения и украшения, а затем прослеживать эти культурные комплексы назад во времени, обоснованно предполагая, что имя, ассоциируемое с комплексом в какой-то исторический период, будет названием народа, пока комплекс остается в своей основе неизменным.

Эта глава – художественный вымысел, основанный на исторических фактах. Широко распространенная культура, которую греки называли кельтской, а римляне – галльской, в действительности, по-видимому, возникла среди земледельцев верхнего Дуная примерно в этот период, и существует прямое свидетельство того, что одним из факторов подъема кельтов был приток небольшого количества всадников с юга русских степей. Поскольку считается, что скифы чуть позже вытеснили киммерийцев из этого района, есть основания предположить, что этими всадниками были киммерийцы. В это время кремация умерших, давно практиковавшаяся земледельцами Дунайской равнины, распространилась на скотоводческие племена, жившие к северу от Альп. Позднее поля погребальных урн появились почти во всей Центральной Европе. Считается, что культура полей погребальных урн стала фундаментом, на котором была построена Кельтская империя первого тысячелетия до н. э. Подробнее об этом можно прочитать в книге Т. Пауэлла «Кельты».

Происхождение этрусков является предметом споров. Сами они считали себя выходцами из Малой Азии, и их цивилизация имеет достаточно ближневосточных черт, чтобы посчитать это заявление вполне вероятным. Судя по находкам археологов, к 1000 г. до н. э. они уже были в Италии. Не исключено, что появление народа тереш[43]43
  Народ тереш упоминается на стеле Меренпта. Это название часто сопоставляют с морским народом турша. Некоторые ученые считают этих пришельцев троянцами, но далеко не все.


[Закрыть] среди людей моря, атаковавших Египет в XII в. до н. э., было их первым поселением в Италии. Это, однако, могло произойти и позднее.

Железо действительно начали широкомасштабно производить в Гальштате около 700 г. до н. э., но медь и бронза выплавлялись там в больших количествах в течение нескольких веков до этого. А поскольку некоторое количество железа ввозилось до 1000 г. до н. э., крайне маловероятно, что металлурги этого региона не пытались работать с этим новым металлом, хотя, конечно, их успехи были ограниченными. В это время Европа была крайне заинтересована в железе.

Наскальные рисунки в Валь-Камонике существуют по сей день и прекрасно описаны Эммануэлем Анати. Тот факт, что они обнаружены только в этой долине (и в районе Монте-Бего, что в 300 милях к западу), дает основания предполагать, что Альпы были религиозным центром своего тысячелетия. Точная форма, которую приняло это централизованное поклонение, неизвестна. Однако можно представить, что она не слишком отличалась от появившегося несколько позже у греков централизованного поклонения богам на горе Олимп, откуда они взирали на периодические празднования, включавшие политический съезд, религиозные церемонии и Олимпийские игры.