Текст книги "Иосиф Сталин. От Второй мировой до «холодной войны», 1939–1953"

Введение

Сталин и война

В пантеоне диктаторов двадцатого века по жестокости и количеству совершенных злодеяний Иосиф Сталин уступает только Адольфу Гитлеру. Однако в марте 1953 г., когда Сталин скончался, его смерть оплакивали миллионы. Улицы Москвы были заполнены толпами плачущих людей; по всему Советскому Союзу можно было наблюдать массовые проявления скорби¹. На гражданской панихиде по Сталину представители партийной верхушки по очереди произносили в честь своего покойного руководителя хвалебные речи в таком благоговейном тоне, что можно было подумать, что речь идет о смерти святого, а не убийцы миллионов. «Бессмертное имя Сталина будет всегда жить в наших сердцах, в сердцах советских людей и всего прогрессивного человечества», – говорил министр иностранных дел Советского Союза Вячеслав Молотов. «Слава о его великих делах на пользу и счастье нашего народа и трудящихся всего мира будет жить в веках!»² Однако все это было не так уж удивительно. За последние 20 лет жизни Сталина культ его личности достиг в советской России наивысшей степени развития. Согласно мифологии культа, Сталин был не просто великим вождем советского государства, гением политики, под руководством которого страна достигла победы в войне, а в мирное время получила статус сверхдержавы, а еще и «отцом народов»³. Он был, как гласил один из слоганов, «сегодняшним Лениным», поэтому, как и следовало ожидать, тело Сталина было положено рядом с самим основателем Советского Союза, в мавзолее на Красной площади.

Однако репутация Сталина в Советском Союзе очень скоро начала подвергаться сокрушительной критике. Всего три года спустя, в феврале 1956 г., Никита Хрущев, новый лидер Советского Союза, выступил с разоблачением культа личности, назвав его извращением принципов коммунизма, и представил Сталина как тирана, который казнил собственных товарищей, безжалостно истреблял своих военачальников и во время Второй мировой войны вел страну к одной катастрофе за другой⁴.

Хрущев произнес эту речь на закрытом заседании XX съезда КПСС, однако уже через несколько месяцев, с принятием резолюции ЦК КПСС «По преодолению культа личности и его последствий», многие из ключевых моментов этой речи стали достоянием общественности⁵. На XXII съезде партии в 1961 г.

Хрущев вновь выступил с критикой Сталина, на этот раз открыто, и его поддержал целый ряд других ораторов. Съезд проголосовал за то, чтобы убрать тело Сталина из мавзолея Ленина; при этом одна из делегатов заявила, что «советовалась с Ильичом, будто бы он передо мной как живой стоял и сказал: мне неприятно быть рядом со Сталиным, который столько бед принес партии»⁶. Тело Сталина убрали из мавзолея и похоронили в скромной могиле у кремлевской стены.

После отстранения Хрущева от власти в 1964 г. новое руководство Советского Союза сочло необходимым частично реабилитировать Сталина. Проблема хрущевской критики состояла в том, что она вызывала опасные вопросы по поводу того, почему партия не смогла контролировать диктатуру Сталина, и о причастности остальных членов советской военной и политической элиты к его преступлениям. В послехрущевскую эпоху Сталина продолжали подвергать критике, однако теперь негативные суждения уравновешивались положительной оценкой его достижений, в частности его роли в социалистической индустриализации СССР⁷.

В конце 1980-х гг. в Советском Союзе началась новая фаза осуждения и критики Сталина. Однако на этот раз критика в отношении Сталина была связана с более общим отторжением всей советской коммунистической системы. Изначально инициатором этой антисталинской кампании стал руководитель коммунистической партии и реформатор Михаил Горбачев, для которого критические дискуссии по поводу советского прошлого были оружием в борьбе с противниками политических перемен⁸. Горбачеву не удалось вдохнуть новую жизнь в советский коммунизм, зато его программа реформ позволила вывести политическую систему из равновесия, что в 1991 г. привело к ее окончательному краху. К концу этого года многонациональное советское государство распалось, Горбачев ушел в отставку с поста теперь уже несуществующего Союза Советских Социалистических Республик, а лидером постсоветской России стал Борис Ельцин. В ельцинскую эпоху дискуссии о роли Сталина приобрели особую активность; еще больше усугубило ситуацию обнародование партийных и государственных архивов, в результате чего впервые стали достоянием общественности подробности тех средств и механизмов, которые он использовал для поддержания своего диктаторского режима.

Можно было ожидать, что в 1990-е гг. репутация Сталина в России станет не намного лучше репутации Гитлера в Германии: ему будут по-прежнему поклоняться приверженцы неосталинизма, однако широкая общественность признает, что его влияние на судьбу России и мира в целом было в основном отрицательным. Тем не менее, этого не произошло. Для многих россиян материальные трудности, которые повлек за собой форсированный переход от авторитарного коммунизма к стихийно формирующемуся капитализму, совершенный в годы ельцинского правления, сделали Сталина и его эпоху не менее, а даже более привлекательной⁹. Среди историков было предостаточно таких, которые осуждали и критиковали Сталина, однако у его режима были не только противники, но и защитники – особенно среди тех, кто утверждал, что Сталин сыграл крайне важную роль, не позволив нацистам установить свою расистскую империю на территории России и Европы.

В начале XXI в., когда у власти оказался бывший служащий КГБ Владимир Путин, Сталину в России уделялось больше внимания, чем когда бы то ни было со времени его смерти. В московских книжных магазинах появилось множество книг, посвященных его жизни и наследию. Лучше всего продавались посмертно опубликованные мемуары соратников Сталина и воспоминания их детей¹⁰. Российские телевизионные каналы показывали бесконечные документальные фильмы о Сталине и его окружении. В почтовых отделениях продавались открытки с классическими портретами времен культа личности Сталина, а в киосках и ларьках на Красной площади – футболки и другие сувениры с его изображением.

К 50-й годовщине смерти Сталина мнение российской общественности о нем уже было далеко не таким восторженным, как в эпоху культа, но в целом было довольно положительным. Опрос общественного мнения, проведенный в Российской Федерации в феврале-марте 2003 г. с участием 1600 человек, показал, что 53 % опрошенных в целом одобряют политику Сталина и только 33 % не одобряют. Из опрошенных 20 % заявили, что Сталин был мудрым руководителем, и такое же количество опрошенных согласились с утверждением, что только «сильный лидер» мог управлять страной в условиях того времени. Лишь 27 % опрошенных согласились с тем, что Сталин был «жестоким, бесчеловечным тираном, ответственным за гибель миллионов человек». Такое же количество респондентов заявило, что вся правда о Сталине нам пока не известна¹¹.

На Западе отношение к Сталину как политической и исторической фигуре развивалось по тому же сценарию. В 1953 г., когда он умер, «холодная война» была в разгаре, однако в газетах о смерти Сталина писали с почтительной сдержанностью, некрологи были в основном достаточно объективными. В этот период Сталина считали довольно разумным диктатором и даже выдающимся государственным деятелем¹², а в народном сознании все еще были живы теплые воспоминания о «дядюшке Джо», великом военачальнике, который привел свой народ к победе над Гитлером и помог избавить Европу от варварства нацистов.

В то же время, ни для кого не было секретом, что Сталин был виновен в смерти миллионов жителей своей страны: крестьян, депортированных из своих деревень или заморенных голодом во время насильной коллективизации советского сельского хозяйства; партийных и государственных чиновников, попавших под чистки во время охоты на «врагов народа»; этнических меньшинств, осужденных в пособничестве нацистам в военное время; освобожденных советских военнопленных, обвиненных в трусости, предательстве и измене Родине. И все же в жизни и карьере Сталина усматривали немало достойного похвалы. Один из первых его серьезных биографов, Исаак Дойчер, утверждал, что Сталин использовал такие варварские методы для того, чтобы искоренить из России косность и варварство. «Суть исторических достижений Сталина, – писал Дойчер в 1953 г., сразу после смерти диктатора, – состоит в том, что он получил Россию, пашущую деревянными плугами, и оставляет ее оснащенной атомными реакторами»¹³. Следует отметить, что Дойчер прежде был сторонником главного противника Сталина, Троцкого (убитого в 1940 г. в Мексике агентом советской разведки), и вовсе не симпатизировал диктатору-коммунисту.

В Советском Союзе «закрытый доклад» Хрущева на XX съезде партии оставался неопубликованным вплоть до времен Горбачева, однако на Запад была вывезена его копия¹⁴, которая вскоре стала одним из ключевых текстов западной историографии сталинской эпохи. Впрочем, многие западные историки скептически относились к попыткам Хрущева переложить всю вину за былые преступления коммунистов на Сталина и культ его личности. Хрущев сам был одним из приближенных Сталина и принимал участие во многих событиях и решениях, которые теперь счел необходимым обличить. Кроме того, было очевидно, что произошла замена одних мифов другими и сформировался культ личности (хотя и менее масштабный) самого Хрущева¹⁵.

Хотя западные историки не соглашались с курсом на реабилитацию Сталина в 1960-е гг., восстановление равновесия в дискуссиях советских историков относительно его режима помогло выявить новые факты и открыть новые перспективы. Особую ценность имели мемуары советских военных¹⁶. В период после 1956 г. такие мемуары имели главной целью приукрасить и дополнить критику Хрущева в отношении действий Сталина в военное время. После отставки Хрущева в 1964 г. авторы мемуаров получили большую свободу действий и могли представить роль Сталина в более благоприятном свете, исправив упрощения и зачастую совершенно невероятные утверждения, которые встречались в закрытом докладе – например, о том, что Сталин, планируя военные операции, использовал глобус¹⁷!

Как в России, так и на Западе центральное место в обсуждении жизни и наследия Сталина отводится его роли в годы Второй мировой войны. Биография Сталина включает в себя несколько очень разных периодов – это годы нелегальной политической деятельности в царской России, участие в захвате власти большевиками в 1917 г. и в последовавшей за ним гражданской войне, борьба за лидерство внутри партии в 1920-е гг., кампания по индустриализации и коллективизации в 1930-е гг. и «холодная война» с Западом в 1940–1950-е гг.

Однако центральным эпизодом его жизни стало то, что в Советском Союзе называли Великой Отечественной войной¹⁸. Война стала предельным испытанием как способностей Сталина к управлению страной, так и государственного строя, в создании и формировании которого он принимал такое большое участие. «Что касается нашей страны, то эта война была для нее самой жестокой и тяжелой из всех войн, когда-либо пережитых в истории нашей Родины… Война устроила нечто вроде экзамена нашему советскому строю, нашему государству, нашему правительству, нашей Коммунистической партии», – говорил Сталин в своей речи в феврале 1946 г.¹⁹.

То, что Красная Армия смогла оправиться от сокрушительного удара, нанесенного немецкими захватчиками в июне 1941 г., и к концу 1945 г. завершить войну победным маршем на Берлин, было величайшим ратным подвигом, который когда-либо видел мир. Победа советской армии в войне привела к распространению коммунизма в странах Восточной Европы и в других частях света и к укреплению доверия к коммунистическому строю и руководству Сталина. В течение следующих 40 лет советский строй рассматривался как приемлемая альтернатива западному либерально-демократическому капитализму, система государственного устройства, во время «холодной войны» составившая Западу сильную конкуренцию в экономическом, политическом и идеологическом отношении. В самом деле, в 1950–1960-е гг., когда страх перед советской угрозой достиг своего апогея, многим казалось, что мечта Сталина о торжестве коммунизма во всем мире все же станет реальностью²⁰.

В то время как для коммунистического строя Вторая мировая война стала судьбоносной в плане политики, для советского народа она стала настоящей катастрофой. За время войны были разорены 70 000 советских городов и деревень, уничтожены 6 млн домов, 98 000 сельских хозяйств, 32 000 заводов, 82 000 школ, 43 000 библиотек, 6000 больниц и тысячи километров автомобильных и железных дорог²¹. Что касается человеческих жертв, при жизни Сталина советские власти официально называли цифру 7 млн погибших. Позже цифра была увеличена до «более 20 млн». В постсоветские времена говорили и о том, что количество погибших в связи с военными действиями достигало 35 млн, однако наиболее широко распространенная версия – 25 млн, две трети из которых – мирные жители²².

В какой мере Сталин был ответственен за чудовищный урон, нанесенный войной Советскому Союзу? Критикуя действия Сталина во время войны, Хрущев особенно акцентировал внимание на том, что он был виновен в трагедии 22 июня 1941 г., когда немцам удалось так успешно осуществить внезапное нападение на Россию, что их войска продвинулись вплоть до Москвы и Ленинграда. Эта тема была подхвачена многими западными историками, которые расширили ее, подвергнув критике весьма неоднозначный пакт о ненападении, заключенный Россией и Германией в 1939–1941 гг.

Пакт о ненападении

Когда в 1939 г. Гитлер вторгся в Польшу, он был твердо уверен, что если на Западе ему и придется вести войну с Великобританией и Францией, то восточный его фланг будет в полной безопасности. Гарантией этого был пакт о ненападении, заключенный со Сталиным 23 августа 1939 г. Сталин подписал пакт в обмен на секретное соглашение, которое должно было обеспечить Советскому Союзу влияние в Восточной Европе. Решение заключить эту сделку с Гитлером непосредственно накануне новой войны в Европе Сталин принял совершенно неожиданно. Всего за несколько дней до этого радикального поворота в политике Советского Союза Сталин вел переговоры об образовании военного альянса с Великобританией и Францией. В то же время, он опасался, что Лондон и Париж вынашивают планы спровоцировать советско-германскую войну, чтобы спокойно стоять в стороне, пока нацисты и коммунисты будут выяснять отношения на восточном фронте. По замыслу Сталина, пакт с Гитлером должен был помочь ему поменяться ролями с западными державами и предоставить ему свободу действий в предстоящей войне²³.

Когда началась война, Сталин разместил войска на территории Восточной Польши, которая, в соответствии с пактом, отходила к сфере влияния Советского Союза. Следующими в списке Сталина были страны Прибалтики – Эстония, Латвия и Литва, а также Финляндия. Страны Балтии согласились с требованиями Советского Союза разместить на их территории военные базы и подписали пакты о взаимопомощи с СССР. Финны это сделать отказались, и в конце ноября 1939 г.

Красная Армия вторглась в Финляндию. Вопреки надеждам Сталина на быструю и легкую победу, война с Финляндией затянулась и оказалась весьма невыгодной – как в дипломатическом, так и в военном плане. Но самая большая опасность ждала Сталина, когда Великобритания и Франция начали собирать экспедиционные войска для отправки в Финляндию: они хотели использовать «зимнюю войну» в качестве предлога, чтобы занять богатые железной рудой поля Северной Швеции. В этих условиях Германия обязательно вмешалась бы, чтобы не дать захватить сырье, жизненно важное для ее военной экономики, а Советский Союз оказался бы втянутым в более крупную войну общеевропейского масштаба. Финны также опасались разгорания военного конфликта и потребовали мира. По мирному договору, подписанному в марте 1940 г., Финляндия признавала территориальные претензии СССР, но сохраняла свою независимость.

Единственным государством, которое во время войны с Финляндией поддержало Советский Союз с дипломатической точки зрения, была Германия. Это было одним из аспектов широкого политического, экономического и военного сотрудничества СССР и Германии в 1939–1940 гг. Однако летом 1940 г. альянс Сталина и Гитлера начал понемногу рушиться под гнетом взаимных подозрений, и наиболее вероятным сценарием развития советско-германских отношений вновь стала война. Правда, Сталин продолжал верить, что война может быть и будет отложена до 1942 г. Именно этот просчет привел к тому, что военная мобилизация в Советском Союзе не была объявлена вплоть до последней минуты. Только когда войска Гитлера уже хлынули через советскую границу, Сталин наконец признал, что войны не избежать.

Дискуссии по поводу пакта Сталина и Гитлера главным образом фокусируются на преимуществах и издержках этого «союза нечестивых». Одни утверждают, что Сталин, отказавшись в августе 1939 г. от антигерманского альянса с Британией и Францией, тем самым облегчил гитлеровцам задачу, дав возможность захватить большую часть континентальной Европы. Ценой этого просчета был сокрушительный удар, нанесенный Советскому Союзу 22 июня 1941 г., и практически удавшееся вторжение Германии в СССР. Другие возражают, что СССР не был готов к войне с Германией в 1939 г.

и что Сталин, так же как и Гитлер, во многом выиграл в стратегическом плане от заключенного пакта, который, по сути, дал Советскому Союзу время подготовить оборону.

В 1990-е гг. дискуссия о пакте Сталина и Гитлера приняла новый оборот: ряд российских историков стал утверждать, что основной причиной трагедии июня 1941 г. были не попытки Сталина поддержать мирные отношения с Гитлером, а то, что он сам готовился нанести предупредительный удар по Германии²⁴. Согласно этой точке зрения, главной причиной поражений Советского Союза в начале войны было то, что Красная Армия была развернута не для обороны, а для наступления. Советских военных застали врасплох не столько потому, что они мирно спали, сколько потому, что они сами готовили нападение на Германию. Новизна этой версии заключалась в том, что она основывалась на сведениях из русских архивов, в том числе о военных планах Советского Союза 1940–1941 гг., из которых ясно следовало, что Красная Армия действительно планировала вести наступательную войну против Германии. Впрочем, предложенный анализ мотивов, по которым Сталин мог планировать нападение на Германию, был проведен гораздо раньше. Еще в 1920–1930 гг. исследователи антикоммунистического толка указывали на так называемую «связь войны и революции»²⁵ – идею о том, что Сталин планировал начать новую мировую войну, которая, как и Первая мировая война, открыла бы дорогу для революционных изменений по всей Европе. Подхватив эту тему, нацистская пропаганда провозгласила вторжение Германии в Россию предупредительным ударом против неизбежного нападения СССР и представила войну чем-то вроде крестового похода в защиту цивилизованной христианской Европы от азиатской большевистской орды.

На деле же Сталин не только не планировал войну и революцию, он ничего не боялся больше, чем крупного вооруженного конфликта. Война была связана с определенной выгодой – и когда появлялась возможность, Сталин ее не упускал, – но она была связана также и с большой опасностью. Хотя Первая мировая война и привела к началу октябрьской революции 1917 г., за ней последовала гражданская война, в ходе которой врагам коммунистов почти удалось задушить большевизм в зародыше. В числе тех, кто противостоял большевикам в гражданской войне, были крупнейшие капиталистические державы – Великобритания, Франция и США. Они оказывали поддержку антикоммунистическим силам в России и установили экономическую и политическую блокаду – санитарный кордон, – чтобы сдержать распространение «эпидемии» большевизма. Большевикам удалось выдержать гражданскую войну и в 1920-е гг. прорвать международную изоляцию, однако в течение последовавших двадцати лет они опасались создания новой большой коалиции капиталистических стран, способной раздавить советский социализм. К началу 1940-х гг. советская Россия значительно окрепла, и Сталин был уверен в том, что Красная Армия сможет защитить свою социалистическую Родину, однако его мучительный страх перед войной против объединенного фронта враждебных капиталистических стран не оставлял его. В 1940 и 1941 гг. Сталин не исключал даже такой радикальный вариант перегруппировки сил, как заключение альянса между Англией и Германией. По этой причине, в то время как некоторые из военных командиров Сталина настаивали на необходимости превентивного удара по Германии, сам советский диктатор считал, что этот шаг спровоцирует преждевременное начало войны, и решил сделать ставку на возможность сохранения мирных отношений с Гитлером.