Текст книги "Пеликан. Расплата за милосердие"

Разобрать, что несли друг другу пьяные матросы, – задачка непростая. Кит и трезвый шепелявил, а уж теперь-то как понять что-то в его псоватых огрызаниях? И все же Финтан сумел ухватить суть.

Кит вздумал напялить на себя эти доспехи – на них же ни пробоины! Отчего краснолицые – кажется, они были братья? Уж больно похожие морды, пухлый нос картошкой, узкие лбы и торчащие уши. Братья или нет, краснолицые были в суеверном ужасе.

– Так и оно, драть тебя! – ругался один из красномордых. – Ни пробоинки, чтоб его! Ни дать ни взять сглаз, сглаз!

– Как пить дать! – подхватывал второй. – Как же ж это так, а? Открыто оно что, всего-то! И вот так вот с одного выстрела и сдох! Не верю я, нет, тьфу ты! Не трожь, сглаз!

– Да к черту вас и сглазы ваши! – смеялся Кит, высоко задрав голову.

Его острый кадык резко дергался, как будто паренек живьем проглотил что-то крохотное, поразительно упертое существо. И будто бы прямо сейчас оно рвалось из горла, вызывая в глотке звук, отнюдь не смех, нет – какое-то бульканье, затем резкий свист, короткая отдышка и снова что-то жуткое. Финтан прислушивался. Глядел на кадык, на эти судорожные колебания. Кит обливался обильным потом.

«Его бремя легче моего», – подумал Рыжий Лис, поднимаясь с земли.

– Эй! – Финтан громко подал голос.

Взгляды устремились к нему. Столб огненных точек повиновался тому резкому импульсу. На короткое время точки потеряли былую стройность, но тут же вновь воскружили в прежнем порядке. Кит шмыгнул сопливым носом. На глазах блестела влага. Он часто дышал.

– Небось, эти суеверные крысы боятся сорваться с края земли? – усмехнулся Финтан, подходя к Киту.

Тем стало очевидно, на чьей стороне Рыжий Лис. Из-за этой насмешки могло показаться, что Макдонелл горячо верил и знал, куда лежит их путь и что никакого края земли нет. Но это было не так. Изгнаннику Макдонеллу было плевать, какой формы этот мир. Ему вообще давно было плевать на этот мир.

Вышагивая по глинистой земле, Финтан приблизился к доспехам. Гнутые куски стали, из-за которой поднялась шумиха. На бледных губах заиграла улыбка.

«А кого-то ведь реально пугают эти железки», – подумал Финтан, поднимая взгляд на рыжемордых то ли братьев, то ли нет.

На отупевших от вина лицах застыло что-то, вызвавшее в сердце Финтана такое брезгливое отвращение, что не хотелось описывать. Снова раздалось шмыганье носа. Финтан, не глядя, поднял лату. Прихватил двумя пальцами, точно грязную тряпку, и протянул Киту.

– Помочь? – спросил Финтан.

Сопливый салага часто закивал. Финтан помог принарядиться Киту, облачиться в доспех настоящего капитана, смелого и легендарного, каким кривозубый Кит никогда не станет. Рыжий Лис покорно и умело отыгрывал оруженосца, помогающего лорду перед турниром. Влажность кожи и отдышку было трудно не заметить.

– Ну каков! – улыбнулся Финтан, отходя спиной от Кита.

Кит сделал шаг и еще один. Он принялся медленно шевелиться, надеясь тем самым наполнить жизнью этот неподъемный мертвый панцирь. Радость распирала парня изнутри. Он глупо посмеялся, ощупывая на себе холодную сталь. Ему не шел этот доспех, оттого-то смеялись все – и сам Кит тоже. Финтан обернулся через плечо музыкантам, присвистнул и махнул руками.

– Вернулся! Вернулся из Крестового похода! – закричал восточный царь, он же Ржавая Борода.

Тут же у единственной придворной дамы вырвался страшный вопль из груди, и она выдала монолог о том, как сердцу ее тяжело, ведь она может соврать свету и даже на исповеди, но не сама себе! Нет, она-то знает, что не ждала супруга и тайно возносила молитвы о том, чтобы больше никогда не видеть его. Финтан не смотрел ни на кого, кроме тщеславного сопляка, нацепившего на себя проклятый панцирь.

Как долго продолжался спектакль? Как долго бренчали лютни и мандолины? Сколько вина было выпито? Достаточно, чтобы тела матросов попадали без сил. Финтан пил со всеми, но сон к нему не шел. Он не мог заснуть, зная, что этой ночью их посетит владыка выше короля испанцев и английской королевы, выше любого восточного царя. Финтан знал, по чью душу она придет. Покорный и немой оруженосец слышал, как колотится сердце кривозубого лорда. Это был отчаянный, захлебывающийся прощальный крик. Что-то было страшное в том, что его не слышала ни одна живая душа, кроме Финтана Макдонелла.

Но напрасно глаза не смыкались. Никакого видения, такого желанного и отрадного, не было. Этой ночью она явилась тихо и украдкой, не послав вперед никаких гонцов, не велела приготовить ничего в покоях – она ведь совсем ненадолго. Финтан даже удивился этой скромности, но, положа руку на сердце, он решил, что это вполне в ее духе.

Наступил рассвет.

– Он не дышит! – Весь лагерь поднялся на уши, когда утренний воздух пронзил громкий вопль Ржавой Бороды.

– Воды несите, черт подери! – крикнул кто-то.

Суеверный шепот потянулся, как влажный утренний туман.

– Тот бледный выродок и нацепил доспех на беднягу! Сглаз! Сглаз!

Финтан продолжал лежать, изображая спящего. Для него переполох вовсе не был неожиданностью. Он знал, что Кит не встретит этот рассвет. Финтан медленно поднялся, слыша за спиной суматоху. Взгляд уставился на неспешно занимающийся рассвет. Серое небо медленно светлело. Мошки пронзительно пищали, витая в смрадном болотном воздухе.

Лишь один раз обернувшись через плечо и, конечно же, не увидев ничего нового, Рыжий Лис отправился к берегу.

– Сглаз, сглаз! – пародировал он краснолицего матроса с нелепыми ушами и сам рассмеялся от этого дурачества.

Разобрало на смех, да так, что Финтан обхватил себя руками поперек и согнулся. Кровь прилила к голове, поднялся далекий звон. Резко выпрямившись, он со всей дури пнул какую-то корягу и вновь разразился смехом гиены, вскидывая голову вверх.

«Наверное, мой кадык вздымается так же, как вздымался у этого недоноска!» – думал Финтан.

Наконец выдался шанс отдышаться. Уперев руки в колени, Финтан сделал несколько глубоких вдохов.

– Сглаз?! – как будто удивляясь звуку собственного голоса, выпалил он. – Нечистые силы, оборони Господь! Несите распятие, тут сглаз! Тупые вы мрази! Какой к черту сглаз? Разве не очевидно!

Финтан расправил плечи, откинул голову назад. Сейчас она показалась такой тяжелой для тонкой бледной шеи. Прикрыв глаза, он сделал несколько глубоких вдохов. Торопиться было некуда. К сожалению, в этот раз она пришла не за капитаном. И не за ним. Так что торопиться было некуда.

– А может, нет никакого сглаза? – затараторил Финтан. – А может, капитану просто-напросто было суждено так умереть? Не моя пуля, так другая кара, да хоть щепка, отлетевшая от корабля, – не все ли равно? Ей все равно, уж я-то знаю, ей все равно! Если настало время, то уже ничего не спасет, о да!

Все нутро оживилось. Он был подобен зверю, что напал на след.

– Да, вот именно! Да! – ликовал Макдонелл. – Его уже ничего не спасет!

Если бы не помеха, Финтан разразился бы таким смехом, что грудь едва выдержала бы. Что за помеха? Сам Рыжий Лис не сразу понял, что за звук – звон в ушах спьяну все мешал и путал. Долго оглядываться не пришлось. Здоровяка Эдварда было видно сразу. Финтан сглотнул и прищурился. Брайт не опускал руки с топора, который только что вошел в ствол старого дерева.

С каждой секундой света становилось все больше. Все становилось яснее. Порой прояснение наступает в тишине. Вот как сейчас. Было так тихо, что Финтан слышал свое сердце. Это стоило немалых усилий, он не просто слушал, как слушают воду, треск костра или шум лесов. Он прислушивался и внимал. Нет, оно не билось как обреченное.

«Нет, она уже приходила. Если бы хотела, забрала бы и меня, я же спал совсем рядом с недоноском…» – думал Финтан, вглядываясь в суровое лицо Эдварда.

– Почему ты так хотел убить капитана? – спросил Брайт.

Финтан улыбнулся.

– Причины были, – сказал Финтан. – Не просто так я был готов заплатить за то жизнью! Вот прямо сейчас, говоря с тобой, мне трудно дышать. Но, черт, оно того стоило! Да и не все ли равно, зачем, почему? Вижу, что не все равно. Прости, старина, но мне тяжело думать сейчас. Придумай-ка сам какой-то повод грохнуть эту мразь. И придумай что-то благородное, что-то звучное, что по нраву тебе, актеришкам, нравственным господам в черном бархате! Ведь, дружище, ты спас меня? Вот положа руку на сердце…

Финтан перевел дыхание и приложил кулак к груди.

– …не стоило тебе спасать меня, – продолжил Рыжий Лис.

– Все больше в этом убеждаюсь! – согласно кивнул Эдвард.

– Ты же единственный, кто знал, что я ринусь напролом? Отчего, если не от сговора, ты был рядом и вытащил меня? Теперь-то я жив, и всяко, с какой бы целью я ни хотел убить капитана, разумеется, вражеского, ты помогал мне, с той же самой целью.

– Проспись, пьянь, – презрительно сплюнул Эдвард, закинул топор на плечо и пошел прочь.

Макдонелл улыбнулся и, едва здоровяк скрылся из виду, без сил рухнул наземь и забылся крепким сном.

Глава 3
Шеймус Уолш

Если попросить описать место, где человек провел детство и юность, скорее всего, в памяти оживет нечто завораживающее и великое. Каким запомнился остров Ратлин? Далекое воспоминание было так свежо, что казалось, туман проникал в одежду и влажно касался щек и лба, смешиваясь с соленым потом. Юное сердце жутко колотилось. Как бы ни напрягался слух, не было слышно ничего, кроме этого стука возбужденного сердца, полного в равной степени надеждой и ужасом. Родство этих чувств порождает чудовищ, которые сейчас терзали душу.

– Кем ты себя возомнил?! – раздался голос сзади.

Не успев опомниться, подслушивающий резко отпрянул от щеколды и прижался спиной к двери, оцепенев на месте.

– Перед тобой наследник замка, Финтан Макдонелл, – грозно и величественно произнес невысокий бледный юноша.

С плеча свисал плащ, изящно откинутый правой рукой, в которой сверкал тяжелый меч. Лезвие медленно ходило из стороны в сторону, точно змея пред пустынным заклинателем. Медно-рыжие волосы были убраны назад, открывая бледное лицо с крупными веснушками. В полумраке дрожащих факелов тускло поблескивал доспех. Юноше на вид было около пятнадцати, и он не выглядел великим ратным героем, но в глазах явно горела страсть и рвение к сражениям.

– Кто ты такой? – спросил Финтан, не сводя взгляда.

– Шеймус Уолш, – раздалось в ответ.

Макдонелл оглядел с ног до головы худощавого бедолагу-шпиона. Долговязый и худой подросток с продолговатым лицом. Лицо напоминало вытянутый прямоугольник. Руки тотчас же сами собой поднялись, показывая грязные ладони и крючковатые пальцы. Шеймус жался к стене, едва не задыхаясь от ужаса. Крупные капли пота стекали по лбу, вискам, затылку. Глаза бегали из стороны в сторону, боясь встретиться лицом к лицу с грозящей ему опасностью.

– Ты пришел с ними? – Финтан, несмотря на юный возраст, столь грозно вспыхнул внутренним черным пламенем, что, казалось, от него повеяло холодом.

Перепуганному до чертиков Шеймусу не показалось совпадением то, как огонь факелов дрогнул в тот самый миг, когда с уст наследника замка желчно сорвалось это «с ними». От страха застучали зубы. То ли это разжалобило Финтана, то ли его попросту бесил вымораживающий звук – какая бы на то ни была причина, меч медленно опустился, а затем и вовсе был убран в ножны и спрятан под плащом. Выдох облегчения вырвался из груди Шеймуса. Он сполз по стене на холодный пол, держась за сердце и низко опустив голову. В тот самый момент, как он опустился вниз, что-то звонко стукнуло – металл о камень. Волосы закрывали его лицо, но до чуткого слуха Финтана доносился тихий шепот какой-то молитвы. Макдонелл свысока оглядел лазутчика. Тот дрожал всем телом, закрыв лицо руками. Жалкое сгорбленное существо переводило дыхание, и лицо было скрыто под рыжими прядями волос.

– Ты ведь и сам при оружии? – спросил Финтан, косясь на длинные ножны из-под плаща Шеймуса.

Тот резко спохватился, опустил суетливый взгляд вниз и прикрыл выступающий край оружия плащом. Шеймус хмуро свел брови, сжал кулаки и стал глядеть исподлобья на Финтана. Чем дольше длилось их обоюдное молчание, тем больше до Уолша доходило, что однажды этот юноша перед ним, этот юный Макдонелл станет хозяином замка Ратлин, главой гордого клана и грозой для английской короны. Но что же сейчас? Сейчас это парнишка, такой же, как и он, Шеймус. На вид меж ними не было особой разницы в возрасте. Словом, чем дольше Шеймус глядел на Финтана своими крысиными глазками, тем меньше его боялся. К тому же доброе напоминание и впрямь вернуло к реальности. Шеймус встал с земли, пару раз отряхнул подол плаща.

– Да. И, судя по вашему гостеприимству, мастер Макдонелл, не зря, – бросил Шеймус.

Финтан чуть задрал голову.

– Ни ты, ни те сволочи здесь не гости, – презрительно бросил Финтан, кивнув на дверь. – И ты бы все равно ничего не услышал. Нас разделяют не только эти двери, но и пустой зал, где слуги ожидают своих господ.

На этих словах Макдонелл усмехнулся, задрал голову и снисходительно поглядел на Шеймуса.

– Даже любопытно, как низко ты стоишь среди своих, раз тебя не пустили даже подслушивать под дверь? – усмехнулся Финтан.

– Как и тебя, наследничек. – Уолш тут же осадил в ответ.

Лицо Макдонелла тут же помрачнело. Шеймус чуть лукаво улыбнулся, чувствуя, что вступил в правильный бой. Молчание, что воцарилось меж ними в этот час, связало эти две судьбы, хоть ни один из них об этом не догадывался. Как не догадывался, почему на самом деле покинули запертые двери и направились по коридору. Роль проводника была уготована Финтану, а Шеймус покорно принял роль провожаемого.

Солнце редкий гость на острове, и этот день не был исключением. Глядя в узкие решетчатые бойницы, нельзя было сказать, какое сейчас время суток. Дождь лил с самого утра и уж точно не собирался прекращаться ближайшие несколько часов. Так и стучали капли по подоконнику, и холодные потоки стекали по крышам и ливневкам, пока двое юношей шли вдоль окон. Погода, хмурая дождем и седая туманами, точно престарелый отец, выбирала наследника. Влажное касание морского ветра время от времени награждало то одного, то другого.

Вскоре путь стал пролегать по коридору без окон – единственным светом были факелы, висевшие друг от друга на слишком большом расстоянии. Казалось, меж островками света пролегала бездонная бездна. Когда юноши приблизились к первому факелу, за ними тянулись длинные дрожащие тени. Невысокого роста Финтана хватило, чтобы снять факел со стены и обернуться к Шеймусу. Сейчас, в такой непосредственной близости жаркого света их лица озарились. Формы и черты проступили с не свойственной даже для дневного света ясностью. Схожестью в их облике можно было бы назвать волосы – в свете огня они отливали красным золотом. Что же до черт лица, то они не походили друг на друга настолько, насколько могут отличаться сверстники. Притом что Финтан был ниже ростом, он умел держать голову так, чтобы смотреть свысока. В глазах с тяжелым нависшим веком томилось что-то, что было намного старше его.

Шеймус глядел на пламя с прищуром и довольно скоро отступил, чтобы глаза, только-только привыкшие ко мраку, оставались в тени. В нескладности его была какая-то подростковая нелепость. Как безродный щенок, он взрослел как-то неправильно и неравномерно. Слишком длинные руки и ноги, сутулая спина, узкая грудь.

Если бы кто и был подле них в коридорах, кроме крыс в стенах старого замка, то он бы не услышал ни слова, не увидел ни знака, которым те двое могли обменяться во мраке. Единственный жест – то Финтан качнул головой, пригласив следовать за собой. Неизвестно, что было удивительнее – что Макдонелл вел вражеского слугу, как гостя, по своему дому, или что тот самый гость следовал покорно, словно тень.

Если бы Финтана спросили, почему он пошел с соратником своих врагов прочь от зала, где прямо сейчас шли переговоры о судьбе Ратлина, Финтан нашел бы пару слов.

«Как наследник и хранитель замка, разве не должен я узнать, с чем пришли к нам из Англии? Пусть этот недооруженосец и худ, и незнатен, но взгляда на его лицо хватает понять – тот еще подлый проныра. Как знать, вдруг удастся от этого недалекого парнишки да разузнать чего?» Что же сказал бы Шеймус? Вряд ли этот угрюмый и нескладный подросток что-то сказал бы, да и кто спросил бы? Он просто брел за Финтаном, не зная куда. Просто брел на огонь впереди, хоть удушливый жар и начал накатывать слабым головокружением.

Раздался плеск. Шеймус замер в последний миг, уперевшись рукой в стену. Финтан стоял перед ним, наполовину утопив высокий сапог до колена в холодной воде.

– Мы дальше не пройдем? – спросил Шеймус.

Финтан повел факелом, освещая дверь.

– Мы уже пришли, – ответил наследник Макдонеллов.

Темные доски отсырели насквозь. Снаружи бился дождь, как нетерпеливый гость, уже не просящий войти, а громко требующий немедленного отворения дверей.

– Оставь тут меч, – приказал Финтан.

Удивление на лице Шеймуса читалось даже в такой глубокой тени.

– Я тоже свой оставлю. – И в заверение этих слов Финтан и впрямь отстегнул меч от пояса.

– То есть драться будем на кулаках? – уточнил Шеймус.

Финтан не был удивлен прозорливостью своего спутника. Напротив, даже какое-то облегчение коснулось разума и сердца, тяжелое бремя миновало – не было никакой нужды ни вызывать на поединок, ни бросать вызов. Это шло вразрез с грубоватой натурой Шеймуса, а это был человек именно такого толка, одного взгляда хватает – недалекий малый, и тонкие материи чужды этому хмурому лбу. В нем не зародится сложных образов, ибо он сам слеплен из образов крайне грубых. Эта неприглядная, по-звериному тупая наружность выигрывала немало преимуществ своему хозяину. Вот как сейчас. Никто не ждал бы от Шеймуса, будто бы он поймет то, что не сказано словами, никто не ждал, что этот грязный заяц умеет читать то, что сказано между строк, а уж тем более улавливать то, что не было сказано вовсе. И все же вызов был брошен и принят, и сейчас речь шла лишь о деталях.

Все то время, пока они брели по замку под вой сырого ветра, пока спускались во тьму, они приглядывались друг к другу. Финтан был ниже, но лучше сложен. Шеймус, сутулый и худой, с виду не был в выигрыше. Но если бы с виду сразу было ясно, кто одержит вверх, то не было бы ни войн, ни развлекательных турниров.

Все было в том состязании странно и чудно. Два врага (а если брать во внимание юный возраст обоих, уместнее даже сказать «сыновья врагов») с внутренним спокойствием снимали мечи и клали на ступени рядом с факелом. Макдонелл уже положил руку на дверь и уже, казалось, был готов открыть им путь, как замер и резко обернулся.

– Тебе страшно? – спросил Финтан.

Пошли мурашки, и вовсе не из-за порыва сырого холодного воздуха. Что-то было в этом звуке от скрежета железа о камень. Пробирающий до холодного пота, твердый голос, который наделяет разрозненные звуки роковой силой. Как бы ни хотел, Шеймус не мог противиться этой силе. Вопрос был задан, и ответ будет дан. Едва ли Шеймус винил себя в той дрожи, которая охватила его, зеленого юнца, в стенах чужого замка, вдали от родного дома и покровителей. Быть может, каждое живое сердце тайно желает роковой близости с опасностью, а оттого и бьется быстрее, когда приближается угроза. Словом, не было ничего удивительного в том страхе, который наполнял душу Шеймуса весь этот день с того самого мига, как нога ступила на мшистые камни Ратлина. Шеймус был готов простить себе этот страх. Но ни за что не простит себе признание в собственной слабости.

– На твоем месте мне было бы куда страшнее, – ответил Уолш, глядя исподлобья.

Финтан слабо улыбнулся. Это изменение едва ли было различимо в том свете, который источал брошенный наземь факел. Может, Макдонелл что-то и хотел сказать в ответ, но речь скомкалась, вырвавшись глухим хмыканьем. Он отворил дверь.

Вода, скопившаяся внизу лестницы, до этого мига терпеливо сочилась сквозь щели, а теперь смело хлынула наружу мутным потоком. Гулкий шум наполнял воздух. Того блеклого света хватило, чтобы заставить глаза, привыкшие к тьме, прищуриться. Когда картина прояснилась, Шеймус с удивлением оглядывал то место, куда Финтан уверенно ступал, не оглядываясь на спутника. Очевидно, это крыло замка было давно заброшено. В высокой крыше белело три пробоины, откуда звонко струились рваные ленты дождевой воды. Частые шлепки капель стучали у окон, больших и широких.

– Скажешь, когда будешь готов, – сказал Финтан.

Он прохаживался по каменному полу, расколотому трещинами, как небо раскалывается надвое от удара молнии. Шеймус оглядывался с явным интересом, который не мог не льстить хозяину.

– Как будто к этому можно быть готовым, – всплеснул руками Уолш.

Финтан согласно кивнул, скорее для того, чтобы спрятать улыбку, как вдруг его взгляд застыл на чем-то. Шеймус свел брови, оглянулся по сторонам и вскоре понял, что внимание Финтана приковано к чему-то на земле. Или под ней.

Шеймус осторожно приблизился к Финтану и уже было хотел сказать что-то, как из груди разом выбило весь воздух. Выдохнув с хриплым ругательством, Шеймус присел на корточки, вытаращив глаза.

– Видал такое раньше? – спросил Финтан, продолжая стоять на ногах.

Ничего не оставалось, кроме как помотать головой и смотреть на существо, утопающее в грязи и воде. Между каменными плитами сиял глубокий разлом, куда устремлялся поток грязной дождевой воды, омывая тело с десятком голов. Влажные черные бусины безжизненно таращились разом во все стороны. Тугие грязные узлы, слипшиеся от крови и грязи клочья черной, серой и коричневой шерсти, переломанные лапы. Уродливое бесформенное пятно неподвижно лежало, омываемое водой. Небольшая часть этого кома виднелась, как островок, как будто тянулась к свету.

Шеймус глядел на это уродство с извращенным восторгом, которым наполняется душа, завидя что-то столь мерзкое и безбожно поганое, что нет никаких сил смотреть, но и взгляд не отвести. Финтан же с тревогой в сердце насчитал по меньшей мере десять крыс, что сплелись хвостами, прячась по норам и под полами замка. Недобрый знак возвещал о том, что долгие дожди затопили подвалы. Оттого крысы и стали сбиваться в уцелевших убежищах. Наступая друг на друга, толкаясь и путаясь, они, сами того не зная, обрекали друг друга на мучительную гибель. Завязав первый узел заломанными хвостами, они скрепили этот приговор. Все дальнейшее рвение к свободе только стягивало их меж собой сильнее. Так они и утонули, превратившись в безобразное нечто. Сердце Финтана сжималось особенной болью при виде крысеныша над поверхностью воды. Должно быть, он дольше всех страдал, связанный со своими собратьями, умершими от голода или утонувшими в неглубокой луже, из которой выбраться под силу даже детенышу.

Финтан отвел взгляд, и тело пронзил мертвенный холод. Роковое предчувствие. Что-то грядет, и оно уже дышит в затылок.

– Вот к этому точно нельзя быть готовым… – протянул Шеймус, вставая в полный рост и оглядывая через плечо Финтана.

Макдонелл поднял хмурый взгляд. Неразбериха из шерсти, грязи, заломанных хвостов и лап до сих пор стояла перед ним нетающим призраком. Кровь закипела, кулаки сжались сами собой. Шеймус принял это как приглашение и, заждавшись уже разрядки, резво ответил, занеся кулак первым. Финтан принял удар, хотя даже Шеймус был поражен тому, что соперник даже не пытался уклониться, а позволил кулаку со всей силы заехать по лицу. Боль пробуждает ярость. Сердце вспыхнуло так, что казалось, обожгло кости дочерна. Шеймус холкой почуял, что пора отступить, но было поздно. Точно выламывая дверь, Финтан в один бросок повалил врага наземь. Доспех придавил Шеймуса, не давая ему вздохнуть. Он давил к холодным мокрым камням, каждый скол врезался в тело сквозь сырую ткань из шерсти. Град ударов с ненавистной яростью обрушился на Шеймуса, попадая в грудь, живот, пока руки пытались прикрыть лицо. Такой неистовый запал едва начал иссякать, и Шеймус чуял, что скоро Финтану понадобится перевести дыхание. С чутьем загнанного зверя он подгадал момент и коленями ударил Макдонелла по бокам. Финтану оставалось лишь подставить руки, чтобы не упасть наземь. Шеймус сбил локтем одну из рук врага, и едва тот лишился опоры, снова нанес удар коленом, заваливая Финтана на бок, а сам шустро переворачиваясь. Теперь перевес был на стороне Шеймуса, и скорее луна и солнце обратят свой ход вспять, нежели Уолш упустит выгрызенное преимущество. Доспех явно дал понять, что бить надо по лицу. Тут Шеймус дал себе волю, и неизвестно, пережил бы Макдонелл следующий удар. Рука со сбитыми в кровь костяшками уже занеслась над головой, как вдруг была перехвачена.

Шеймус не успел ничего понять, когда чья-то хватка поволокла его назад. Уолш больно ударился спиной и зажмурился от боли, потому и не видел того, кто прервал поединок, кто забрал победу прямо из-под носа.

– Кошку тебе в пятку, засранец! – рыкнул грозный голос, отшвыривая Шеймуса в сторону.

Уолш перевернулся боком и не спешил вставать с земли. Опустив взгляд, он переводил дыхание и ждал, пока руки перестанут дрожать. Финтан быстро поднялся с земли. Увидев человека перед собой, Макдонелл поморщился с едким отвращением и плюнул кровью. Финтан узнал его. Именно он сошел по трапу, заложив руки за спину.

– Это капитан, – шепнул кто-то из старших братьев.

Все мальчишки Макдонеллы сбились кучкой на балконе и выглядывали с самого утра того самого человека, который прибудет от самой королевы на переговоры. Жаднее всех вглядывался Финтан – мальчишка знал наперед, что сварливый отец не допустит его присутствия на переговорах. Сейчас это единственный шанс увидеть человека, посланного самой королевой. Даже с этой высоты посол выглядел слишком высоким, глазницы чернели, как будто были пустые. Плащ куда больше подошел бы рядовому матросу или бедолаге-рыбаку, но никак не капитану.

– Кто это? Как его имя? – спрашивал Финтан у братьев, но вопросы потонули в общем разнобое.

И сейчас Финтан видел этого человека вблизи. Грозная фигура устремила темно-карие глаза, точно томящиеся во тьме угли, на Шеймуса, который по-прежнему жался к полу.

– Живо на корабль! – приказал капитан. – Вели готовиться к отплытию!

После тех указаний посол обратил взгляд на Финтана. Взгляды встретились. Они оба полнились и горели отчаянной ненавистью, злобой, от которой закипает все внутри. Ни капитану, ни Финтану не было легко выдержать взгляд друг друга.

– Прошу прощения за моего слугу. – Капитан бросил презрительный взгляд в сторону Шеймуса.

Тот трусливо удирал, ни разу не подняв глаза.

– Клянусь, он получит свое, – обещал капитан.

– Как и ты свое, – прошептал Финтан Макдонелл, глядя в потолок своей каюты «Пеликана».

Губы едва шевелились, и никто не мог сказать, издался ли хоть какой-то звук, кроме тихого хрипа. Сам Рыжий Лис ничего не слышал. Он долго лежал, глядя в потолок. По ощущениям прибивающей вниз тяжести во всем теле, Финтан спал не меньше суток. Кожа горела и слезала. Ее отслаивающиеся куски, казалось, были сотканы из паутины. Лицо горело при малейшем шевелении. Но привыкать ли Финтану к боли? Он принял это как добрый знак, ведь до сих пор еще не был уверен, что пережил тот грозовой абордаж, падение в воду. Спасение из воды казалось все еще невероятным чудом. Впрочем, привыкать ли Финтану к такого рода улыбкам удачи? Пусть самому улыбаться было больно, как и шевелиться, как и дышать, он был жив, а это уже намного больше, нежели сам Рыжий Лис ожидал в начале пути.

Наконец-то хватило сил подняться на ноги. В глазах потемнело, что не было такой уж проблемой. Это была каюта «Пеликана», знакомого Финтану. Он мог обитать на этом судне даже вслепую. Мысли о подобного рода слепом существовании невольно отослали к Джонни и его сестре с уродливо рассеченным ртом. Какие-то остатки сна таяли, как дым от угасшего огня. Последнее их усилие было тщетным – Финтан не мог вспомнить второго сна, но по крайней мере вспомнил, что он все же был. Сон был про Ратлин. Этого хватило, чтобы Рыжий Лис закрыл свой разум.

Надо было возвращаться и оставаться на «Пеликане». Ратлин – пустые и далекие руины, не имеющие сейчас над Финтаном былой власти. Проклятия и тени остались далеко за океаном. Сейчас, в этой каюте, Рыжий Лис был один и огляделся по сторонам. Эта каюта принадлежала близнецам.

«Где они?»

Холод прильнул, скользнул клинком, приставленным лишь на мгновение. Сейчас Финтану не надо было ни видеть близнецов, ни говорить с ними. Просто он провел в забытьи слишком много времени, слишком многое могло поменяться, пока он упускал близнецов из виду. Не только близнецов, но и капитана. Их нельзя терять.

С такими мыслями Финтан окреп и насилу вышел на палубу.

– Вовремя очухался! – раздалось из-за спины. – Стоять можешь?

Финтан глянул через плечо и кивнул матросу.

– Тогда дуй с нами на «Мэриголд», – махнул матрос, зазывая с собой. – Работать легче, когда много рук.

«Пеликан» и «Мэриголд» стояли друг к другу вплотную, и экипаж с одного корабля перебрасывался на другой борт. Сейчас, при ясном дневном свете, Финтан смог видеть чудовищные последствия тарана. То, что корабль остался на плаву, было самым что ни на есть чудом. Невольно взгляд перевелся с изуродованного ободранного тела «Мэриголда» на капитанский мостик «Пеликана». Дрейк стоял у руля, заложив руки за спину. Встретившись взглядами, Рыжий Лис сделал пару шагов спиной к «Мэриголду». Поняв намерение, капитан дал «добро» коротким кивком.

Тело истосковалось по движению. Жизнь горячей кровью прильнула к заспавшимся отлежанным мышцам. Работы на «Мэриголде» и впрямь было невпроворот. Благодаря славному кушу, сорванному в недавней битве, было чем залатать корабль. Старые доски соседствовали с деревом из Нового Света. Красивый глубокий цвет просмоленной древесины отливал настоящей драгоценностью в свете уже вечереющего солнца. Тяжелые руки и ноги не хотели так быстро принимать на себя тяжелую работу, но выбора не было. Конечно, трудолюбие было продиктовано не одним лишь чувством долга перед командой. Он искал капитана Брайта.

Финтан предстал перед капитаном Брайтом, дотащив два мотка тяжелого корабельного троса и топор. Сбросив ношу и выпрямившись во весь рост, Финтан прогнулся в спине, не сводя взгляда с капитана, ожидая распоряжений.

– Кажись, ты чертям совсем не по вкусу, раз ад тебя отверг, – хмыкнул Эдвард.

– Думаю, в аду-то как раз меня встретили бы с распростертыми объятиями, если бы ты меня не вырвал из преисподней, – прижав кулак к груди, сказал Финтан.

– Как по мне, тебе пришлось бы там по душе, – пожал плечами Эдвард.

Финтан ухмыльнулся, занятый огромным полотном косого паруса, который предстояло заменить. Навалившись на трос, трое матросов вместе со здоровяком Эдвардом быстро справились с делом. Меньше чем через четверть часа старое рванье, некогда бывшее парусом, порванное на тряпки, уже разнесли по палубе. Финтан почувствовал резкую боль в спине, еще когда тянул парус, и теперь прислонился спиной к борту. Боль не стихла, даже когда он сел и круто согнулся, как зародыш.