Текст книги "Дворец любви"

Глава 10

Хашиери. Так это не правда, что Конгрегация первоначально была тайным обществом наемных убийц?

Иешно. Такая же правда, как то, что Лига Планового Прогресса задумана как тайное общество безответственных бунтовщиков, предателей, ипохондриков, склонных к самоубийству.

X. Это не ответ.

И. Вы оперируете сомнительной терминологией, вуалирующей истину.

X. А в чем, по-вашему, состоит истина?

И. Приблизительно пятнадцать столетий назад стало очевидным, что существующая система законов и защиты общественной безопасности не может уберечь человеческую расу от четырех серьезных опасностей. Первое – повсеместное и неконтролируемое проникновение в общественные системыводоснабжения"наркотиков, стимуляторов, красителей и бактерицидных препаратов.

Второе – развитие генетических дисциплин, позволяющее и поощряющее различные организации к изменению основных генетических характеристик человека согласно современным биологической и политической теориям. Третье – психологический контроль над средствами массовой информации. Четвертое – внедрение технологий во имя прогресса и социального благополучия, сводящее на нет такие качества, как предприимчивость, воображение, творческий потенциал.

Я уже не говорю об умственном оскудении, безответственности, мазохизме, попытках нервически настроенных субъектов укрыться в психологически безопасных местах – это сопутствующие явления. Если уподобить человечество организму, пораженному раком. Конгрегация исполняет роль профилактической сыворотки.

Из телевизионной дискуссии, состоявшейся в Авенте, на Альфаноре, 10 июля 1521 г., между Гоуманом Хашиери, советником Лиги Планового Прогресса, и Слизором Иешно, Братом Конгрегации девяносто восьмой ступени.

С покорностью фаталиста Наварх взошел на борт джерсеновского «Фараона».

Оглядывая каюту, он трагически провозгласил:

– Вот это и случилось! Бедный старый Наварх оторван от источника своей силы! Поглядите на него: просто мешок с костями. О Наварх! Ты связался с жуликами, преступниками и журналистами. Ты достоин того, чтобы тебя выбросили за борт!

– Придите в себя, – сказал Джерсен, – все не так уж плохо.

Когда «Фараон» оторвался от Земли, Наварх издал приглушенный стон, словно ему под ноготь загнали шип.

– Поглядите в иллюминатор, – предложил Джерсен, – поглядите на старую Землю! Такой вы ее никогда не видели.

Наварх оглядел бело-голубой шар и неохотно согласился, что вид не лишен очарования.

– Теперь оставим Землю, – проговорил Джерсен, – и направимся в сектор Аквариума. Включим двигатели и окажемся в иной части Вселенной.

Наварх задумчиво поскреб длинный подбородок.

– Странно, – заметил он, – странно, что эта скорлупка может унести нас в такую даль столь быстро. Непостижимо. Так и тянет обратиться к теософии и объяснить все вмешательством бога пространства или бога света.

– Теория раскрывает эту тайну, хоть и приводит нас к новым загадкам.

Очень возможно, что число загадок бесконечно: за каждой раскрытой следует еще одна. Пространство – это пена из частиц вещества, которые способны конденсироваться. Пена завихряется с различной скоростью, средняя активность этих завихрений – время.

Наварх с любопытством прошелся по кораблю.

– Все это очень интересно. Будь я поприлежнее в молодости, стал бы великим ученым.

Путешествие продолжалось. Наварх оказался довольно утомительным компаньоном. Возбуждение чередовалось у него с подавленностью. То он валялся на койке с босыми ногами, укрывшись с головой, то часами любовался на пролетающие мимо звезды, потом засыпал Джерсена вопросами о принципе действия привода Джарнелла.

– Пространственная пена закручивается в спирали, – объяснял Кирт, – ее можно завихрить вокруг корабля, так как она не обладает инерцией. Корабль внутри такого завихрения не подвержен воздействию физических законов Вселенной, и даже небольшая мощность обеспечивает огромную скорость. Свет также завивается в спирали, и у нас создается впечатление быстрого передвижения по Вселенной.

– Гм, – задумался Наварх, – а какого размера могут быть эти приводы?

– Довольно компактные, я полагаю.

– Подумать только! Жаль, что их нельзя надевать на спину и передвигаться таким образом.

– И каждый раз выныривать через миллионы миль, чтобы глотнуть воздуха?

Наварх сетовал на свое невежество:

– Знай я все это раньше, сам бы сконструировал полезную и удобную машину.

– Но привод Джарнелла изобретен уже давно.

– Не для меня! – возразил Наварх.

«Фараон» летел к самым дальним звездам Аквариума. Край Света, невидимый условный барьер между порядком и хаосом, остался за спиной. Впереди сияло Скопление Сирнеста, подобное рою золотистых пчел, – двести звезд, вокруг которых обращались планеты разного вида и размера. Джерсен с некоторым трудом нашел Миель, и вскоре пятая планета, Согдиана, повисла под ними, похожая на Землю, с нормальной атмосферой, как у большей части обитаемых планет. Климат, видимо, был умеренным, полярные шапки не достигали большого размера, в экваториальной зоне располагались пустыни и джунгли.

Континент, формой напоминающий песочные часы, сразу бросался в глаза, а телескоп помог установить местонахождение Атара.

Джерсен запросил разрешение на посадку, но ответа не получил, из чего сделал вывод, что подобные формальности здесь неведомы.

Атар представлял собой горстку белых и розовых домиков на берегу океанского залива. Космопорт работал по стандартам всех населенных миров: как только Джерсен посадил корабль, явились двое служащих, взяли с него пошлину и удалились. Здесь не было представителей Неласкового Корпуса, а значит, этот мир не служил прибежищем пиратов, налетчиков и работорговцев.

Общественного транспорта Атар не знал, и путникам пришлось прошагать с полмили до города. Аборигены, темнокожие, с медно-рыжими волосами, в белых штанах и причудливых белых тюрбанах, глазели на пришельцев с нескрываемым любопытством. Они говорили на непонятном языке, но Джерсен, беспрестанно повторяя: «Рабдан Ульшазис? Рабдан Ульшазис?», наконец выяснил, где искать связного.

Рабдан Ульшазис, светловолосый, темнокожий человек, одетый, как и остальные туземцы, возглавлял агентство по импорту – экспорту на берегу океана. Предложив гостям по чашке пунша, он осведомился о цели их визита.

– Мы гости Маркграфа, – пояснил Джерсен, – нам велели обратиться к вам.

– Конечно, конечно, – поклонился Рабдан Ульшазис. – Вы будете доставлены на планету, где Маркграф владеет небольшим поместьем. – Еще один поклон. – Прошу прощения, я отлучусь на секундочку – проинструктирую особу, которая будет сопровождать вас. – Согдианин исчез за портьерами и вернулся в сопровождении человека сурового вида, с близко посаженными глазами, который курил, нервно выпуская клубы ядовитого дыма – табак туземцам заменял порошок из сушеного белого корня какого-то местного растения.

– Это Зог, он проводит вас на Росью.

Зог мигнул, закашлялся и сплюнул на пол.

– Он говорит лишь на языке Атара, – продолжал Рабдан Ульшазис, – поэтому объясняться с ним вы не сможете. Вы готовы?

– Мне нужно оборудование с моего корабля, – сказал Джерсен, – а сам корабль – он будет в безопасности?

– В полной безопасности. Я позабочусь об этом. Если по возвращении будут претензии, отыщите Рабдана Ульшазиса – заплачу за все. Но зачем вам вещи с корабля? Маркграф предоставит все, даже новую одежду.

– Мне нужна моя камера, – объявил Джерсен, – я собирался фотографировать.

Туземец замахал рукой:

– Маркграф предоставит вам любое оборудование такого рода, самые современные модели. Он желает, чтобы гости не обременяли себя собственностью, хоть ему и все равно, какой у них психический багаж.

– Иными словами, – нахмурился Джерсен, – мы не должны брать с собой никакого имущества?

– Вовсе нет. Просто Маркграф предоставит все. Его гостеприимство не знает границ. Вы сели на борт корабля, закрыли шлюзы и набрали код? Очень хорошо, с этой минуты вы гости Маркграфа. Если вы в компании Фенди Зога…

Он помахал Зогу рукой, тот наклонил голову, и Наварх с Джерсеном последовали за ним на задний двор. Здесь стоял аэрокар незнакомой Джерсену конструкции. Похоже, и Зог имел о ней поверхностное представление: потыкав наугад в кнопки контрольной панели, подергав рычаги и опробовав сенсорные устройства, управляемые голосом, он устал от неопределенности и резко переключил рычаги на ручной режим. Аэрокар подпрыгнул, чуть не задел за верхушки деревьев и помчался вверх, унося Джерсена, Зога, скорчившегося над контрольной панелью, и вопящего от ужаса Наварха.

Наконец Зог овладел управлением. Аэрокар пролетел на юг двадцать миль над сельскохозяйственными угодьями, окружающими Атар, и достиг посадочного поля, где стоял корабль модели «Андромеда». Снова в поведении Зога появились некоторые признаки неуверенности. Аэрокар взвыл, подпрыгнул, дернулся и в конце концов застыл. Наварх и Джерсен поспешно вылезли и, повинуясь жесту Зога, поднялись на борт «Андромеды». Дверь за ними закрылась. Хоть обширная панель, как обычно, отделяла салон от рулевой рубки, они видели, что Зог усаживается за контрольный пульт. Наварх протестующе завопил, Зог повернулся к ним, желтые зубы обнажились в гримасе, которая могла быть ободряющей улыбкой, и задвинул панель.

Магнитный замок щелкнул. Наварх в отчаяньи откинулся в кресле.

– Жизнь особенно дорога, когда ей что-то угрожает. Что за мерзкий трюк сыграл Фогель со старым наставником?

Джерсен указал на перегородку, отделяющую их от рубки:

– Он хочет сохранить свою тайну.

Наварх удрученно покачал головой:

– Что толку в знании для ума, скованного страхом?.. Чего мы ждем? Он что, штудирует справочник пилота?

«Андромеда» дрогнула и рванулась вверх с пугающей скоростью, едва не бросив Джерсена и Наварха на пол. Кирт только усмехался, слыша протестующее ворчание поэта. Солнце Миель, просвечивающее сквозь перегородку, металось из стороны в сторону, пока не скрылось из виду.

Прочь из Скопления летела «Андромеда», и казалось, что Зог несколько раз поменял курс, то ли по небрежности или неопытности, то ли желая окончательно запутать пассажиров.

Прошло два часа. За перегородкой засветилось бело-желтое солнце. Рядом с ним плыла планета, чьи очертания было трудно различить. В нетерпеливом возбуждении Наварх подскочил к перегородке и попытался отодвинуть ее.

Между пальцами поэта проскочил сноп голубых искр, и он отпрянул.

– Это издевательство! – вопил Наварх.

Из невидимого передатчика раздался записанный на пленку голос:

– Воспитанные гости из уважения к хозяину выполняют правила вежливости.

Нет нужды излагать эти правила: тактичные особы догадаются без подсказки, а невнимательным или забывчивым о них напомнят без слов.

Наварх поперхнулся от возмущения:

– Вот зараза! Какой вред в том, что мы поглядим в иллюминатор?

– Очевидно, Маркграф предпочитает не раскрывать местоположение своей штаб-квартиры, – ответил Джерсен.

– Чушь! Что помешает нам рыскать по всему Скоплению, пока мы не найдем Дворец Любви?

– В Скоплении сотни планет, – напомнил Джерсен. – Существуют и другие трудности.

– Он не должен был бояться меня, – фыркнул Наварх.

«Андромеда» опустилась на поле, обсаженное сине-зелеными камедными деревьями, явно земного происхождения. Зог немедленно разблокировал иллюминаторы, чем изрядно озадачил Джерсена. Однако, помня о невидимых микрофонах, Кирт не стал делиться соображениями с Навархом.

Поле купалось в утреннем сиянии бело-желтого солнца, очень напоминающего Миель цветом и интенсивностью свечения. Воздух был напоен ароматом камедных деревьев и местной растительности – кустов с блестящими черными ветками, красными диковинными листьями и голубыми иглами, увенчанными синими гроздьями подушечек хлопковых нитей, укрывающих помидорно-красные ягоды. Взгляд Джерсена отметил заросли земного бамбука и кусты ежевики.

– Забавно, забавно, – бормотал Наварх, оглядываясь, – странно обнаружить себя в этих дальних мирах.

– Здесь как на Земле, – заметил Джерсен, – но в других местах может преобладать местная растительность. Тогда будет по-настоящему забавно.

– Нет размаха – даже для разумного поэта, – проворчал Наварх, – но я должен отбросить свою личность, свое жалкое маленькое «я». Меня сдернули с Земли, и эти кости, без сомнения, сгниют в чуждой почве. – Он подобрал комочек глины, растер его в пальцах и отбросил. – Похоже на почву и на ощупь почва, но это – звездная пыль. Мы так далеко от Земли… Что?.. И нас тут похоронят без креста и без бутылки?! – вскричал он, увидев, что Зог вернулся на «Андромеду» и задраивает люк.

Джерсен схватил поэта за руку и потащил через поле.

– У Зога необузданный темперамент. Он может сразу включить привод Джарнелла и увлечь за собой заросли, траву и двух пассажиров, если мы окажемся поблизости. То-то будет забавно!

Но Зог воспользовался ионным двигателем. Джерсен и Наварх следили, как корабль тает в синем небе.

– Вот мы и в Скоплении Сирнеста, – вздохнул Наварх. – Либо Дворец Любви где-то поблизости, либо это еще одна из зловещих шуток Виоля Фалюша.

Джерсен подошел к краю поля.

– Шутка или нет, но здесь есть дорога, и она должна нас куда-то привести.

Они зашагали по дороге между высокими черными стволами. Алые листья-диски шелестели и шептались под ветром. Дорога огибала глыбу черного камня, в который было высечено грубое подобие ступенек. Забравшись на нее, Джерсен окинул взглядом долину и увидел на расстоянии мили маленький город.

– Это и есть Дворец Любви? – удивился Наварх. – Совсем не то, что я ожидал, – слишком чистый, слишком аккуратный. И что это за круглые башни?

Башни, которые заметил Наварх, поднимались на равном расстоянии друг от друга по всему городу. Джерсен предположил, что в них помещались конторы или какие-то службы.

Едва начав спускаться с холма, путники остановились: на них стремительно неслась лязгающая платформа на воздушной подушке. Суровая, изможденная особа в черно-коричневой униформе, которая совершенно скрадывала черты слабого пола, остановила машину и окинула путников скептическим взором.

– Вы гости Маркграфа? Тогда садитесь.

Наварха обидел суровый тон:

– Вы, видимо, должны были встретить корабль? Это безобразие – нам пришлось идти пешком.

Женщина одарила его насмешливой улыбкой.

– Залезайте, если не хотите тащиться пешком и дальше.

Джерсен и Наварх взобрались на платформу. Поэт кипел от злости, а Джерсен спросил женщину:

– Что это за город?

– Город Десять.

– А как вы зовете планету?

– Я зову ее Мир дураков. Остальные могут называть ее, как им заблагорассудится.

Ее рот захлопнулся, как капкан. Суровая особа развернула громыхающую машину и погнала ее назад, в город. Джерсен и Наварх вцепились в борта, опасаясь рассыпаться на мелкие кусочки. Поэт пытался отдавать приказания и инструкции, но женщина лишь набавляла ход, пока они не оказались на извилистой, затененной деревьями улочке. Здесь ее манера езды стала чрезвычайно осторожной. Джерсен и Наварх с любопытством разглядывали обитателей города. Их поразило полное отсутствие волос на головах мужчин, включая даже брови. Женщины, напротив, носили вычурные прически, украшенные цветами. Одежду аборигенов отличала экстравагантность покроя и расцветки, а их манеры – нелепая смесь нахальства и осторожности. Люди возбужденно переговаривались тихими голосами, громко посмеиваясь, пугливо озирались и снова продолжали путь.

Машина миновала двадцатиэтажную башню, одну из тех, что заметил Наварх.

Каждый этаж состоял из шести клинообразных блоков.

Наварх обратился к женщине:

– Каково назначение этих гордых башен?

– Там собирают плату.

– Ага, Генри Лукас, вы были правы: это административные здания.

Женщина смерила Наварха насмешливым взглядом:

– Ода!

Однако поэт больше не обращал на нее внимания. Он указал на одно из многочисленных открытых кафе, за столиками которых сидели только мужчины:

– У этих жуликов полно свободного времени. Глядите, как они прохлаждаются. Виоль Фалюш более чем мягок к этим типам.

Машина, сделав полуоборот, остановилась перед длинным двухэтажным зданием. На веранде сидело множество мужчин и женщин, судя по костюмам – иномирян.

– Слезайте, волосатики! – рявкнула женщина-водитель. – Вот гостиница. Я выполнила свою задачу.

– Некомпетентна и груба, – провозгласил Наварх, поднимаясь и готовясь спрыгнуть. – Ваша собственная голова, кстати, не станет глядеться хуже, если вы добавите кое-какие детали. Густую бороду, например.

Женщина нажала кнопку, и сиденья в машине опустились. Пассажиры были принуждены спрыгнуть на землю. Наварх послал вдогонку женщине оскорбительный жест.

Тем временем подошел служитель отеля.

– Вы гости Маркграфа?

– Именно, – напыжился Наварх, – нас пригласили во Дворец.

– На время ожидания вас разместят в гостинице.

– Ожидания? И сколько оно продлится? – возмутился Наварх. – Я полагал, что нас доставят непосредственно во Дворец.

Служитель поклонился.

– Гости Маркграфа собираются здесь, а затем их доставляют всех вместе.

Я предполагаю, что еще должны прибыть пять или шесть человек. Могу ли я показать ваши комнаты?

Гостей провели в небольшие клетушки, в каждой из которых стояла низкая узкая койка, платяной шкаф. Вентиляционным отверстием в туалете служила решетка на его двери. Сквозь тонкую перегородку Джерсен отчетливо слышал, как спутник напевает в соседнем номере, и улыбнулся сам себе. Очевидно, Виоль Фалюш неспроста помещает гостей в такие спартанские условия.

Джерсен вымылся, переоделся в свежее платье земного фасона из светлого шелка и вышел на веранду. Наварх опередил его и уже пытался завести знакомство с гостями. Их было восемь – четверо мужчин и четыре женщины.

Кирт занял кресло в сторонке и стал рассматривать группу. Рядом сидел надутый джентльмен в черной бабочке; его кожу покрывал слой краски, модной на побережье Механиков на Лайонессе, одной из планет Скопления Ригеля. Он занимался, как выяснил Джерсен, производством оборудования для ванных комнат и представился как Хиген Грот. Спутница Грота, Дорани, скорее подруга, чем жена, была холодной блондинкой с широко распахнутыми глазами и ультрамодным бронзовым загаром.

Две другие женщины – студентки, изучающие социологию в Университете Приморской Провинции около Авенты, по имени Тралла Каллоб и Морнисса Вилл, – казались растерянными, даже встревоженными. Они жались друг к дружке, прочно упирая ступни в пол и стискивая коленки. Тралла Каллоб выглядела вполне привлекательной, хотя не обращала на это внимания и не делала усилий, чтобы понравиться. Морнисса Вилл страдала некоторой несоразмерностью черт лица, а также упорным убеждением, что все мужчины вокруг покушаются на ее невинность.

Куда спокойнее держалась Маргарита Ливер, женщина средних лет с Земли, которая выиграла первый приз в телевизионной викторине «Сердечное желание». Она выбрала посещение Дворца Любви. Виоля Фалюша это позабавило, и он согласился принять гостью.

Музыкант Торрас да Нозза, элегантный, легкомысленный и болезненно-тщеславный, собирался писать оперу «Дворец Любви». Беззаботное порхание его мысли исключало любую серьезную беседу.

Леранд Уибл недавно сконструировал яхту с осмиевым килем и парусами из легчайшей металлизированной пены, не требующими мачт. Киль и паруса располагались на противоположных точках диаметра металлического скользящего обруча, покрытого водоотталкивающим веществом, что уменьшало трение и придавало всей конструкции уникальные гидродинамические свойства.

Уибл мечтал заинтересовать Виоля Фалюша своим новым замыслом – проектом плавающего морского дворца кольцевидной формы.

На лице Скебу Диффани, угрюмого человека с густой черной шевелюрой и короткой бородкой, застыло недоверие к остальным. Он был уроженцем Квантики, наемным рабочим, что объясняло его неважные манеры. Джерсен приписал присутствие Диффани в группе капризу Виоля Фалюша.

Маргарита Ливер прибыла первой, пять долгих местных дней назад. Затем приехали Тралла и Морнисса, за ними – Скебу Диффани, Леранд Уибл и Торрас да Нозза, а последним – Хиген Грот с Дорани.

Наварх замучил всех вопросами и тем, что метался по веранде, взбудораженный ожиданием. Никто из присутствующих не знал, где находится Дворец Любви и когда они туда отправятся, но это никого не беспокоило: невзирая на тесноту, отель был довольно комфортабелен, к тому же вокруг лежал город, поразительный, таинственный, живущий по законам, которые одни находили забавными, а остальные – страшноватыми.

Гонг пригласил гостей к обеду. Его сервировали на заднем дворе под деревьями с черной, зеленой и алой листвой. Кухня оказалась довольно простой: макароны, жареная рыба, фрукты, холодный бледно-зеленый напиток и печенье. Во время трапезы прибыли новые гости и немедленно явились к столу. Это были друиды с Ваала, седьмой планеты Девы-912, похоже, две семьи. Все они носили черные балахоны с капюшонами и черные сандалии с высокой шнуровкой. Долговязые, мрачного вида мужчины, Дакав и Прютт, держались чопорно, как и женская половина – худая, жилистая Васт со впалыми щеками и высокомерная Лейдиг. Хал, юноша шестнадцати-семнадцати лет, удивительно красивый, с желтоватой чистой кожей и ясными темными глазами, мало говорил и совсем не улыбался, беспокойно поглядывая по сторонам. Его ровесница Биллика, бледная, с испуганными глазами, тоже дичилась.

Друиды сели рядышком и торопливо ели, натянув на головы капюшоны и только изредка перебрасываясь парой слов. После обеда, когда гости собрались на веранде, друиды дружелюбно представились и заняли свои места среди остальных.

Наварх попробовал вызвать их на откровенность, но скрытность друидов превзошла его любопытство. Между остальными завязался разговор, который, как и следовало ожидать, вращался вокруг города, который называли либо городом Десять, либо Кулихой. Всех заинтриговали башни. Каково их назначение? Находятся ли там офисы, как предположила Дорани, или же это чьи-то резиденции? Наварх передал слова дракона в униформе о том, что башни служат для сбора налогов, но остальные отвергли эту идею. Диффани шокировал собеседников предположением, что башни – публичные дома:

– Заметьте, каждое утро туда прибывают девушки и молодые женщины, а гораздо позже – мужчины.

Торрас да Нозза возразил:

– Это очень интересная гипотеза, но женщины выходят потом оттуда в любое время и ведут обычную жизнь.

Хиген Грот обратился к Наварху:

– Есть очень простой способ разрешить этот вопрос. Предлагаю делегировать одного из нас для исследования на месте.

Лейдиг и Васт фыркнули и еще ниже натянули капюшоны на лица, а юная Биллика нервно облизнула губы. Дакав и Прютт смущенно отводили глаза.

Джерсен гадал, почему друиды, известные пуритане, предприняли путешествие во Дворец Любви, где их нравственность, несомненно, будет оскорблена. Еще одна тайна…

Несколько минут спустя Джерсен и Наварх отправились бродить по городу, заглядывая в лавки и мастерские, осматривали жилые дома с беззаботным любопытством туристов. Люди глядели на них с безразличием и, возможно, оттенком зависти. Туземцы казались довольными жизнью, незлобивыми, легкими в общении, однако Джерсен ощущал легкий диссонанс, едва уловимый – ничего явного, обнаруживающего страх, тревогу, недовольство…

Наварх захотел посидеть в кафе поддеревьями. Джерсен напомнил ему, что у них нет денег. Но такая мелочь не могла смутить Безумного Поэта, возжелавшего выпить стаканчик вина. Кирт пожал плечами и последовал за ним к столу. Наварх подозвал владельца кафе:

– Мы гости Маркграфа Виоля Фалюша и не имеем ваших денег. Принесите нам бутылочку вина, а счет можете прислать в гостиницу.

Хозяин поклонился:

– К вашим услугам.

Вино тотчас оказалось на столике – приятный напиток, чересчур мягкий на вкус Наварха. Спутники лениво потягивали его, глазея на прохожих. Прямо напротив возвышалась одна из загадочных башен, в которой теперь, в середине дня, царило затишье.

Наварх окликнул хозяина, чтобы заказать еще одну бутылку вина, и, указывая на башню, спросил:

– Что там происходит?

Туземца вопрос озадачил:

– В ней, как и во всех остальных, мы платим налоги.

– Но для чего в таком случае столько башен? Одной было бы достаточно.

– Что вы, сэр! При таком-то населении? Это вряд ли возможно.

Наварх оторопел и не осмелился продолжать расспросы.

Вернувшись в отель, компаньоны обнаружили, что с Земли прибыли еще два гостя – Гарри Танзел из Лондона и Джиан Марио, без постоянного места жительства. Оба имели весьма цветущий вид – высокие, жизнерадостные, темноволосые, неопределенного возраста. Танзел превосходил спутника красотой, а Марио брал энергией и жизнерадостностью.

Местный день тянулся двадцать девять часов, и, когда стемнело, гости охотно разошлись по номерам, но в полночь пробудились от звука гонга, приглашающего на традиционную трапезу.

На следующее утро в гостинице появилась Жюли, высокая грациозная танцовщица с Валгаллы, шестой планеты Тау Близнецов. Ее изысканно-порочные манеры всполошили друидов и вогнали в сладкий испуг юного Хала, который не мог отвести глаз от женщины.

Сразу после завтрака Джерсен, Наварх и Леранд Уибл отправились погулять вдоль канала, за гостиницей. Создавалось впечатление, что в городе праздник: люди несли гирлянды, то и дело попадались пьяные, туземцы славили песнями Ародина, очевидно народного героя или правителя.

– Даже в праздник, – сказал Наварх, – они идут платить налоги.

– Ерунда, – фыркнул Уибл, – когда это люди, собирающиеся платить налоги, пританцовывали?

Троица остановилась, наблюдая за людьми, входящими в высокую башню.

– По-моему, это все-таки бордель. А что же еще?

– И дело ведется так открыто? Поставлено на поток? Мы, должно быть, чего-то не понимаем.

– Может, зайдем посмотрим?

– Нет уж. Если это действительно бордель, то я могу случайно продемонстрировать нетрадиционный подход, и мы все будем дискредитированы.

– Сегодня вы необычайно осторожны, – заметил Джерсен.

– Я на неизвестной планете, – вздохнул Наварх, – и мне недостает той силы, которую давало прикосновение к старой Земле. Но я любопытен и намерен разрешить загадку раз и навсегда. Пойдем.

Они вошли в кафе, где побывали день назад, и оглядели столики. Солидный туземец средних лет в зеленой широкополой шляпе сидел, лениво наблюдая за прохожими и угощаясь вином из маленького кувшинчика.

Наварх приблизился к нему.

– Прошу прощения, сэр. Как вы видите, мы здесь чужие. Некоторые ваши обычаи удивили нас, и мы хотели бы выяснить, как на самом деле обстоят дела.

Горожанин выпрямился и после минутного колебания указал на свободные стулья.

– Я объясню, как смогу, хоть у нас есть свои небольшие тайны. Мы делаем, что можем, и должны жить, как предначертано светилами.

Наварх, Джерсен и Уибл уселись.

– Прежде всего, – полюбопытствовал Наварх, – какова функция вон той башни, куда входят так много людей?

– Ах, это! Да… Это местное агентство по сбору налогов.

– Сбору налогов? – переспросил Наварх, с триумфом глядя на Уибла. – И ребята что, ходят туда-сюда, платят там налоги?

– Именно. Город находится под покровительством мудрого Ародина. Мы процветаем, потому что налоги не умаляют наших доходов.

При этом Леранд Уибл издал скептический смешок:

– Как это?

– А разве у вас дело обстоит иначе? Деньги, которые отбирают в счет налога, люди потратили бы на развлечения. Принятая у нас система выгодна для всех. Каждая девушка должна отслужить пять лет, оказывая определенное количество услуг за день. Естественно, привлекательные девушки выполняют норму быстрее, чем дурнушки, и это способствует расцвету нации.

– Ага, – сказал Уибл, – легализованный бордель!

Туземец пожал плечами:

– Зовите как хотите. Ресурсы не истощаются, плата расходуется на городские нужды, на сборщиков налогов никто не жалуется, а сами сборщики довольны своей работой. Если же девушка выходит замуж до окончания срока службы, налог возмещается деньгами. Разумеется, у нас есть и другие обязательства перед Ародином: каждый должен отдать ему ребенка в возрасте двух лет. А других налогов мы не платим, разве что в экстренных случаях.

– И никто не жалуется, когда отнимают детей?

– Обычно нет. Ребенка забирают в ясли сразу после рождения, и личная привязанность не успевает сформироваться. Обычно люди приступают к деторождению в молодом возрасте, чтобы сразу выполнить обязательства.

Уибл обменялся взглядом с Навархом и Джерсеном.

– А что происходит с детьми?

– Они поступают к Ародину. Неподходящих продают Маграбу, подходящие служат во Дворце. Я отдал ребенка десять лет назад и теперь ничего не должен.

Наварх больше не мог сдерживаться. Наклонившись вперед, он нацелил в собеседника костлявый палец:

– И поэтому накачиваетесь тут вином, уныло мигая на солнце? Усыпляете совесть?

– Совесть? – Человек нервно поправил шляпу. – При чем тут совесть? Я исполнил свой долг, отдал ребенка, посещаю городской бордель два раза в неделю. Я свободный человек.

– А отданный вами ребенок уже десятилетний раб. Где-то там он или она мучается, пока вы сидите тут, уложив живот на колени!

Туземец вскочил, его лицо покраснело от гнева.

– Это провокация, серьезное оскорбление. Что ты делаешь здесь, ты, старый селезень? Чего ты приперся в этот город, если не уважаешь наши традиции?

– Я не избирал ваш город по собственной прихоти, – объявил Наварх с достоинством. – Я гость Виоля Фалюша и прибыл сюда по его указанию.

Человек разразился резким лающим смехом:

– Это имя Ародина для иномирян! Вы слетаетесь, как мухи на мед, во Дворец, чтобы наслаждаться, а ведь даже не заплатили!

Он стукнул кулаком по столу и покинул кафе. Остальные посетители, которые прислушивались к беседе, демонстративно отвернулись. Троице пришлось убраться восвояси.

Перед входом в гостиницу их застиг знакомый лязг платформы. С нее сошел мужчина и повернулся, чтобы помочь спуститься молодой женщине, которая, не обращая внимания на протянутую руку, спрыгнула на землю. Наварх издал крик удивления: новая гостья в модном одеянии альфанорского стиля была подопечной поэта, известной как Зан Зу, или Друзилла.

Наварх отвел свою воспитанницу в сторону и забросал вопросами. Что с ней случилось? Где ее держали?

Девушка мало что могла рассказать. Ее схватил белоглазый подручный Фалюша, затолкал в аэрокар и доставил на космический корабль под опеку трех суровых женщин. У каждой из них было тяжелое золотое кольцо. После того как действие яда, содержащегося в кольце, показали на собаке, необходимость в угрозах и предупреждениях отпала.

Пленницу увезли в Авенту, на Альфанор, поселили в великолепном отеле «Тарквин». Три зоркие, молчаливые гарпии не отходили от нее ни на шаг, их золотые кольца зловеще поблескивали. Девушку водили по концертам, ресторанам, показам мод, кинотеатрам, музеям и галереям. Ее принуждали купить одежду, использовать косметику и приобрести шикарный вид, но натолкнулись на молчаливое сопротивление. Тогда надзирательницы сами купили одежду, косметику и причесали пленницу. Однако та упорно старалась выглядеть как можно менее привлекательной. Наконец строптивицу отвезли в космопорт, откуда корабль унес ее в Скопление Сирнеста, на Согдиану. В агентстве Рабдана Ульшазиса, в Атаре, девушка столкнулась с другом гостем Дворца Любви, Мило Этьеном, который составил ей компанию на остаток путешествия. Три гарпии довезли подопечную до посадочного поля у Кулихи, а затем вернулись с Зогом в Атар. Наварх и Джерсен оглядели Этьена, который сидел на веранде с остальными: немного похож на Танзела и Марио, задумчивое лицо, темные волосы, длинные руки с тонкими пальцами.